Правила жизни нового президента США Барака Обамы, а также список поддерживающих его расистов, сопутствующих ему товаров и возлюбленных им песен.

Первое, что я должен сделать, — поблагодарить тех, кто голосовал за меня. Тем, кто этого не сделал, — ваши голоса я получу в следующий раз.

Я — в президенты? Глупости какие. Вы лучше поговорите с моей женой. Мне она постоянно твердит, что я даже с грязными носками не могу управиться.

Проблемы не бывают простыми.

Дул ли я когда-нибудь? Да, дул. Героин — никогда, а вот трава, бухло, иногда даже кокс — все это было. Не скажу, что я этим горжусь. Это, конечно, ошибки молодости, понимаете? Но дул я не для того, чтобы показать, какой я четкий пацан. Для меня приход был способом избавиться от вопроса, кто я такой. Я как будто проходил бульдозером по ландшафту своего сердца, размывал границы памяти.

Как меня только не называли люди: и Алабама, и Твою Маму.

Много крови, пота и слез утекло, пока мы добились того, что имеем на сегодняшний день. Но мы только начали.

Одна из наших самых больших утрат за эти восемь лет — не падение доходов или дефицит бюджета, это утрата чувства общей цели, высшей цели. Именно его мы и должны восстановить.

Когда вы подчиняете свою жизнь исключительно тому, чтобы срубить побольше денег, это показывает определенную убогость амбиций.

Я не против войн как таковых. Я против глупой войны. Я против войны безрассудной. Я против войны, которая основана на страстях, а не разуме, на политике, а не на принципах.
Мы не собираемся нянчиться с гражданскими войнами.

Оружие массового поражения, конечно, остается огромной угрозой. Многие авторитарные страны и террористические организации пытаются получить его теми или иными способами, и мир еще очень далек от безопасности в этой сфере. Меня поразила одна история, случившаяся со мной на Украине, куда я приезжал с сенатором Диком Лугаром (соучредитель программы совместного снижения угрозы, образованной в 1991 году и направленной на уничтожение биологического, ядерного и химического оружия и систем его доставки в России и на постсоветском пространстве. — Esquire). Мы инспектировали лабораторию по разработке биологического оружия в Киеве — неприметное такое здание в самом центре многомиллионного города. Внутрь мы прошли через хлипкую ограду, замки — вы бы такие даже на свой чемодан не повесили. И вот, заходим мы в эту лабораторию, и наш гид подводит нас к маленькому такому холодильнику. Открывает, а внутри — ряды пробирок, один за другим. Она их вынимает — пробирки позвякивают, — ставит на стол, а потом начинает объяснять: вот здесь — сибирская язва, а здесь — чума. Это я к тому, что в сфере безопасности химического и биологического оружия нам еще очень многое предстоит сделать.

Даже самый рьяный русский пограничник не в силах противостоять биологической угрозе.

Три месяца в политике — это целая жизнь.

Хороший компромисс, хороший законопроект — это как хорошая фраза или хорошая музыка. Любой его сразу распознает и скажет: «Хм. А это ведь работает, в этом есть смысл».

Попытки провести закон против людей, с которых сваливаются штаны, — это пустая трата времени. Нам нужно заниматься созданием рабочих мест, совершенствованием образования и здравоохранения, войной в Ираке, так что любому чиновнику, который обеспокоен спадающими штанами, следовало бы подумать о настоящих проблемах. Учитывая все вышесказанное, хочу заявить: братья, ну подтяните же вы штаны. Вы же идете по улице со своей мамой, со своей бабушкой, а у вас трусы торчат. Ну что это такое? Вы чего вообще? Есть такие проблемы, которые нельзя решить с помощью законов, но это не значит, что вы, ребята, не должны понимать, что делаете, и уважать других людей. Знаете, есть такие люди, которые не хотят видеть ваши трусы, — и я один из них.

Моя вера допускает определенные сомнения.

Каждый день моей жизни наполнен напоминаниями о том, что я не идеален. Если об этом мне не напоминают какие-то события, то обязательно напоминает моя жена.

У меня две дочки, одной девять лет, другой — шесть. Я постараюсь дать им представление о морали, об этических ценностях. Но если они совершат ошибку, я не хочу, чтобы они были наказаны ребенком. Я не хочу, чтобы они были наказаны ЗППП в 16 лет. Знаете, нет никакого смысла в том, чтобы скрывать от них информацию.

Я убежден, что, преувеличивая, демонизируя, упрощая наши проблемы, мы проигрываем. Предсказуемость политических дискуссий мешает нам найти новые пути преодоления препятствий. Предсказуемость навязывает нам черно-белое мышление, нам кажется, что должно быть раздутое правительство — или никакого, что надо смириться с существованием 46 миллионов граждан без страховки — или терпеть «социалистическую медицину».

Я прекратил упоминать о том, что моя мать белая, лет в двенадцать или тринадцать, когда понял, что так я заискиваю перед белыми.

Для большинства политиков деньги — это не власть и не статус. Деньги — это возможность распугать конкурентов и побороть свой собственный страх. Деньги не гарантируют победы, но без них ты почти гарантированно проиграешь. Когда я решил баллотироваться в cенат, я обнаружил, что провожу свое время среди состоятельных людей. Как правило, они были умными, интересными и хотели слышать свои собственные мнения в обмен на чеки. Все как один они выражали чаяния своего класса. Я стал все больше походить на спонсоров, с которыми встречался. Я все чаще покидал мир трудностей и простого народа, ради которого я занялся публичной политикой.

Иран, Куба, Венесуэла — все это крошечные страны по сравнению с Советским Союзом. Они не представляют для нас такой угрозы, какую представлял Советский Союз. И тем не менее мы готовы были вести переговоры с Советским Союзом даже тогда, когда нам говорили: «Да мы вас с лица земли сотрем».

Нам нужно усвоить идею совершенства. Не так много ребят стремится к совершенству.

В России мы видим развитие опасных тенденций — ограничение демократии и верховенства закона, насилие, которое имело место в Чечне, вмешательство в дела бывших советских республик, — и все это заставляет задуматься о наших отношениях.

Меня больше всего беспокоит не грандиозность наших проблем, а мелочность нашей политики.

Тот факт, что мои 15 минут славы немного растянулись во времени, немного удивил меня и совершенно сбил с панталыку мою жену.

Я слишком публичен, по сравнению со мной Пэрис Хилтон — просто монашка-отшельница.

Почему я не могу просто спокойно съесть свою вафлю?

3 РАСИСТА ЗА ОБАМУ

1.

Том Метцгер, глава «Белого арийского сопротивления», в 1970-е — великий дракон калифорнийского Ку-клукс-клана.

«Маккейн гораздо хуже Обамы. Он милитарист. Он очень, очень страшный человек — даже опаснее Буша. А Обама — типичный расист. Я вот даже цитату приготовил: „Я находил утешение в пестовании всепоглощающего чувства горечи и злобы, направленной против белой расы, к которой принадлежала моя мать“. Проблема в том, что он не хочет признать свои расовые убеждения. Я не ненавижу чернокожих. Просто думаю, что в интересах рас противостоять смешению. Понимаете, я левак. Я ненавижу транснациональные корпорации гораздо сильнее, чем любого чернокожего».

2.
Эрих Глибе, председатель неофашистского «Национального альянса», в молодости был профессиональным боксером (псевдоним — Арийский варвар)
 Наверное, лучшее, что сейчас может случиться для белой расы, — это черный президент. У меня к Обаме только одна претензия — он недостаточно черный».

3.
Рокки Сухайда, председатель Американской нацистской партии

«У белых людей выбор получился такой: либо негр, либо полный псих, у которого, так уж получилось, бледное лицо. С одной стороны, я вижу белого человека, едва живого, который заявляет, что хочет вести бесконечные войны, чтобы могла продолжаться иудео-капиталистическая эксплуатация человечества. С другой — черный человек, который исповедует черно-националистическую религию, который женат на черной женщине — хотя обычно негры, „которым удалось“, стремятся как можно скорее заполучить белую супругу в качестве своеобразной награды. Так вот, такого негра я могу уважать. К тому же Америка нимало не заботится об интересах простых американских белых рабочих — и изменяет им фактически со всеми цветными планеты. Высшая справедливость восторжествует, если цветной станет вождем современных Содома и Гоморры».

6 ОШИБОК ОБАМЫ

1.
«Я уже побывал в 57 штатах — кажется, остался еще один».

Официальное число американских штатов — 50.

2.
«Как дела, Саншайн?»

Это название, которое с английского переводится как «солнечный свет», Барак Обама использовал, произнося речь во флоридском городке Санрайз («Рассвет»).

3.
«Мой двоюродный дед был среди первых американских солдат, вошедших в Аушвиц».

Как признал предвыборный штаб самого Барака Обамы, его двоюродный дядя Томас Пейн, служивший в 89-й пехотной дивизии армии США, освобождал не Аушвиц (Освенцим), а Ордруф, одно из подразделений концлагеря Бухенвальд.

4.
«В этот день, в день памяти, когда наша нация чествует непрерывную череду своих павших героев — и, как я вижу, многие из них собрались сегодня в этом зале, — наше чувство патриотизма особенно сильно».

5.
«Сейчас у нас нет возможностей контролировать ситуацию в Афганистане, и дело тут не только в войсках. У нас строго определенное число переводчиков с арабского, и все они сейчас в Ираке, перебросить их в Афганистан очень трудно».

Не только трудно, но и бессмысленно, поскольку в Афганистане в основном говорят не по-арабски, а на пушту, дари и фарси.

6.
«Я бы немедленно позвонил президенту Мексики и президенту Канады».

В Канаде нет президента, поскольку она является конституционной монархией, которую возглавляет королева Великобритании Елизавета II. Ее представителем в стране является генерал-губернатор, а вся полнота власти фактически принадлежит премьер-министру.