Война для Виктора Яковлевича началась в июне 1941 г. под Минском. В 21 год он отслужил в Забайкалье, куда попал из Подмосковья: «Насмотрелся парадов конницы Будённого на Красной площади и попросился в конные войска - казалось, это так красиво: кони, длинные шинели», - вспоминает он. Но в 1941 г. оказался в мотострелковой бригаде ...
Первые годы войны - это бесконечное отступление. И во­оружённый до зубов противник - на поле боя его не так боялись, а вот авиабомбардировки долгое время приводили в оцепенение. «Помню, начинается налёт - все в окопы, в любые щели прячутся, умирать ведь никто не хочет». Под Смоленском полк Азарова попал в окружение. Прорывались с боями - и ни один солдат не сдался немцам, ни одного орудия не потеряли. За всю войну Виктор Яковлевич не раз оказывался в ситуации, когда ещё немного - и плен. Но он знал: как политработника и коммуниста фашисты расстреляют его сразу. «Смерти я почему-то не боялся, не верил, что меня убьют, - рассказывает он сейчас. - Но ещё лет десять после окончания войны мне снился кошмарный сон, в котором я попадаю в плен. Снился и снился!»

В конце 1941 г., после успешной операции под Ельней, его 153-ю стрелковую дивизию переименовали в 3-ю гвардейскую, а ему, 21-летнему парню, присвоили звание гвардии майора. А потом посадили в вагон и повезли. «Куда повезли, никто не объявлял. Солдат принадлежит войне - вот и всё, что мы знали». Так он попал на Ленинградский фронт. Окопы в болотах, холод, голод и немцы. «Как-то раз с командиром вдвоём на лошадях мы поехали разведать обстановку - всё хотели взять станцию Мга, никак не могли выбить оттуда фашистов, - рассказывает Виктор Яковлевич. - Наткнулись на трёх немцев, те нас разоружили, между собой переговариваются. Я понимаю, что всё, конец! Но тут нащупал у себя в кармане финочку и так аккуратно её в руке спрятал. А как только один из немцев приблизился, я набросился и заколол его. Командир тут же уничтожил второго, а третий побежал. Мы догонять его не стали, обыскали уничтоженных фашистов, сняли с одного планшет с документами, вскочили вдвоём на одну лошадь и по­мчались к своим. Потом эти добытые документы помогли нам взять станцию и вырваться из окружения».



«Среди наших командиров было много ленинградцев. Их семьи оказались в блокадном городе. И конечно, мы бились и делали всё, что в наших силах и даже выше, чтобы эту блокаду прорвать, - продолжает Виктор Яковлевич. - Тем более что по Ладоге мы попадали в Ленинград и видели своими глазами эту катастрофу. Помню, по просьбе одного из командиров должны были разыскать его семью - мать, жену и троих дочерей. Приехали по адресу, дом полуразрушен, зашли в подъезд - тишина. Поднялись на этаж, двери квартиры настежь. В одной комнате два детских тела одно на другом, в другой - бабушка с ребёнком мёртвые. И вдруг на одной кровати зашевелилась наваленная куча одежды. Оказалось, женщина, жена командира, была едва жива. Мы накормили её плиткой шоколада и отвезли в госпиталь. Когда вернулись, докладывать было тяжело о смерти детей и матери, слава богу, хоть жена выжила».


Гвардии майор Виктор Азаров (справа) в 1943 г. © / Из личного архива В.Я. Азарова

В 1943-м г. ситуация на фронте изменилась. Воевать стало «веселее» - появилась новая техника, авиация. И пехота, когда противник начинал бомбить, знала: сейчас в небе появятся наши асы, и с земли им надо помочь. Уже не прятались в окопах, уже чувствовали, что перелом произошёл в нашу пользу. Но война есть война - и в наступающих стреляли, и бились насмерть. «Когда пехота в атаки ходила, я всегда рядом с командиром был и в первых рядах с ним на немца шёл, - рассказывает Виктор Яковлевич. - Я ж с молодёжью работал, должен был личный пример показывать. Ну, конечно, меня не раз ранило, 3 ранения было тяжёлых. Помню, под станцией Мерефа на юге Украины мы пошли в атаку после артобстрела. На поле были немецкие танки. У меня в руках трофейный фаустпатрон (противотанковый гранатомёт разового действия. - Ред.). И я думаю: «Обязательно надо танк подстрелить». Да только фашист меня опередил, бабахнул из танка, снаряд рядом разорвался. На ноге обе кости перебил, она на ткани болталась. Боевой товарищ 3 километра на плащ-палатке меня из боя вытаскивал, отправили в госпиталь. Доктор хотел ногу ампутировать, но я попросил: «Даже если умирать буду, пусть хоть с ногой умру». Медсестра тоже взмолилась, мол, такой молодой, спасите ногу».

Ногу майору Азарову спасли, вот только заживала она больше трёх месяцев. В полку его уже «похоронили» - с такими ранениями мало кто выживал. А он вернулся. И возвращался всякий раз после ранений. И после того, как его вытаскивали через нижний люк из горящего танка и руку его совсем раздробило, а глаз от осколка почти вытек, тоже. «Я в госпитале лежал, рука не работала, глаз заклеен. Матери ничего не писал, и вдруг она приехала. До этого она на младшего брата похоронку получила. А тут и я замолчал. Как она меня нашла, до сих пор не понимаю!»

Подлечившись, Виктор Азаров вернулся на передовую. В 1944-м снова был ранен под Красноградом Харьковской области. Попал в госпиталь. И там встретил свою любовь - красавицу Антонину, лейтенанта медслужбы, дважды раненую, когда вытаскивала бойцов с поля боя. Поженились они прямо на войне. Слава богу, оба уцелели, дожили до Победы и потом ещё 26 лет прожили душа в душу, воспитали сына, внучку. Ушла Антонина из жизни в 1971 г., но Виктор Яковлевич так больше и не смог на её месте другую женщину представить, поэтому живёт один.

Спустя 70 лет после окончания войны у Виктора Яковлевича остался в живых лишь один однополчанин, с которым они общаются. Многие полегли на фронте. Уже потом, в мирное время, он по очереди хоронил боевых товарищей. Поэтому цену этой Победе он знает очень хорошо. ...

Источник