Редакция | Архив | Книги | Реклама | Авторы




Новости
28-03-2008
9-Й ВСЕМИРНЫЙ ПРАЗДНИК ПОЭЗИИ
Мало ли было объявлено Всемирных дней? Есть День метеорологии, День земли, День воды, День борьбы с курением… И вот в 1999 году, вскоре после того, как меня избрали президентом Московской Ассоциации поэтов (по рекомендации Генриха Сапгира), позвонил мне из Дублина поэт и переводчик Анатолий Кудрявицкий: «Только что в ЮНЕСКО принято решение о праздновании Всемирного дня поэзии 21 марта 2000 года, в день весеннего равноденствия...

28-03-2008
ИЗ БЛИСТАТЕЛЬНОЙ ПЛЕЯДЫ
23 марта на семьдесят девятом году жизни умер выдающийся литературовед и философ Георгий Гачев...






Свежий номер : №13. 28.03.2008
9-Й ВСЕМИРНЫЙ ПРАЗДНИК ПОЭЗИИ

Мало ли было объявлено Всемирных дней? Есть День метеорологии, День земли, День воды, День борьбы с курением… И вот в 1999 году, вскоре после того, как меня избрали президентом Московской Ассоциации поэтов (по рекомендации Генриха Сапгира), позвонил мне из Дублина поэт и переводчик Анатолий Кудрявицкий: «Только что в ЮНЕСКО принято решение о праздновании Всемирного дня поэзии 21 марта 2000 года, в день весеннего равноденствия. Не сможешь ли ты в России провести этот праздник?»
И опять счастливое стечение обстоятельств, судьба или воля Божия, но как раз в эти дни я сдружился с Юрием Любимовым и его гениальной Таганкой. Где же ещё праздновать Всемирный день поэзии на рубеже двух веков и двух тысячелетий, как не на сцене, где были поставлены «Антимиры» Вознесенского. А кроме того, сознаюсь, что ядро праздника составляло поэтическое общество ДООС, возникшее в 1984 году из моего стихотворения с этим названием:
…неостановленная кровь
обратно не принимается!
ДООС –
Добровольное
Общество
Охраны стрекоз.

В подтексте басня древнегреческого Эзопа и затем француза Лафонтена «Цикада и муравьиха». Мы же знаем её в знаменитом переложении Крылова: «Ты всё пела? Это дело!» Что с того, что стрекоза в отличие от цикады не поёт. Раз дедушка Крылов велел, будет петь. И запела.
21 марта 2000 года на таганской афише так и значилось: Андрей Вознесенский – стрекозавр, Елена Кацюба – стрекоза, Константин Кедров – стихозавр. Все ДООСы получили звания как раз в 1999-м, когда в общество пожелали войти Андрей Вознесенский и Генрих Сапгир. Между ними даже возникло шутливое соперничество из придуманного мною звания «стрекозавр». В результате оба поэта стали стрекозаврами.
Эта стрекоза прилетела ко мне ещё в 1977 году в Крыму, где мы были вместе с молодым поэтом Алёшей Парщиковым, его женой Ольгой Свибловой, студенткой психфака, киевским поэтом Сашей Черновым, поэтессой Ниной Маркграф. В коктебельской бухте, вспоминает Саша (теперь он ДООС – днепрозавр), его жена Маша и ещё одна Маша – дочка литературоведа Чудакова и Лена Кацюба – вылавливали из моря тонущих стрекоз и выносили их на берег. Но едва намокшие крылья высыхали на солнце, как стрекозы снова взлетали в небо, чтобы снова упасть в море.
Мы с Александром Чудаковым скептически наблюдали за бесполезной деятельностью спасательниц. А стрекозы уплывали, как Офелии, в вечность –
впереди меня, огибая линию,
позади меня, огибая эхо –
так Офелия ловит лилию
и тонет в глубине смеха.

Саша Чернов читает свои пост-обэриутские стихи: «И тогда, подражая Луне, / циферблат на стене корчит рожицы / или стрелки, как шустрые ножницы, / вырезают дыру на стене…» Эти стрелки были очень похожи на стрекоз, стригущих крыльями небосвод. И не удивительно, что где-то через год или два я написал в Ялте первый будущий манифест ДООСа:
В окруженье умеренно вянущих роз
обмирает в рыданиях лето
Гаснет радужный крест стрекозы
где Христос
пригвождается бликами света
Поднимается радужный крест из стрекоз
пригвождается к Господу взор
распинается радужно-светлый Христос
на скрещении моря и гор…

А уже в середине 80-х, когда я писал манифест метаметафоры для журнала «Литературная учёба» по просьбе Алёши Парщикова, приехавшего летом ко мне в Дом творчества в Малеевку, прямо из пруда навстречу мне вылетела громадная стрекоза. И уставилась ячеистая тысячеглазка прямо глаза в глаза, зависнув на уровне зрения почти впритык к моим зрачкам. Я уверен, что именно эта стрекоза надиктовала мне аббревиатуру ДООС.
Так или иначе, но 1-й Всемирный день поэзии на Таганке 21 марта 2000 года прошёл под знаком ДООСа. Полтысячи зрителей приветствовали Юрия Любимова и поэтов, вышедших из знаменитого вращающегося вокруг оси занавеса под звуки марша «Прощание славянки». Дело в том, объяснил Юрий Любимов, что Иосиф Бродский предлагал сделать этот марш гимном России.
Андрей Вознесенский, прибывший на сцену прямо из аэропорта, читал свои стихи непривычно тихо. «Громче!» – кричали из зала. И тогда Андрей прочёл: «Голос теряю. Теперь не про нас Гостелерадио. / Врач мой испуган. Ликует Парнас – / голос теряю… / Жест бессловесный, безмолвный мой крик / слышат не уши. / У кого есть они – напрямик / слушают души».
А Елена Кацюба завораживает зал палиндромом: «Аве, Ева! / Ума дай Адаму. / – Рад я, ем змея дар… / Я – аркан звёзд, ад, зев, знак рая, / Я луна нуля, / Ада к раю аркада. / В аду зло полз удав».
Несмотря на феерический успех вечера и телефильма, отснятого каналом «Культура», пресса подавилась молчанием. Только, кажется, Литгазета пробурчала что-то про «девицу, жующую жвачку, которая оказалась Алиной Витухновской». Не услышал критик трагических строк: «Промолчу, как безъязыкий зверь. / Чтоб узнать, что у меня внутри, / разложи меня, как тряпочку в траве / и скажи: «Умри, лиса, умри».
Раздражал критика и Михаил Бузник с четырьмя сборниками, изданными ИМКА-Пресс, под мышкой. «Причина бытия заклинательна – / и тянется к ней / пространство, как / заживающая рана». И, правда, на что нам ИМКА-Пресс и Никита Струве? У нас своего добра навалом.
Иначе оценили вечер в ЮНЕСКО: «От имени Комиссии Российской Федерации по делам ЮНЕСКО выражаю Вам искреннюю благодарность за организацию и проведение 21 марта в Московском театре на Таганке торжественного вечера по случаю Международного дня поэзии. Успех вечера, подготовленного в столь сжатые сроки, широкий резонанс, который получило это мероприятие, позволяет говорить о том, что основа традиции празднования в России Международного дня поэзии заложена. Надеемся, что работа по расширению масштаба этой акции с помощью Московской Ассоциации поэтов будет продолжена, и в последующие годы день 21 марта станет таким же любимым всеми нами, как и 6 июня, «Пушкинский день», который мы по праву называем российским национальным праздником поэзии».
Всё так и случилось. 2-й, 6-й и 7-й праздники поэзии снова прошли на Таганке. Другие – в художественных галереях, клубах, в магазине «Библио-Глобус». В этом году уже 9-й Всемирный день поэзии ДООС праздновал в Мраморном зале Дома журналиста. Только стрекозавр Андрей Вознесенский уже не смог прилететь и передал своё приветствие по телефону. Я же скажу только одно: талант этого поэта обратно пропорционален силе голоса. Чем тише голос, тем ярче талант. Так когда-то было и с Маяковским.
Генеральный директор ЮНЕСКО Коитиро Мацура направил нам своё приветствие: «2008 год имеет для поэзии особую значимость, ибо Организация Объединённых Наций провозгласила его Международным годом языков. Ведь языки – это сама основа поэзии, та метрия, из которой рождаются стихи. В этом году поэты смогут мыслью и делом воздать должное тому неисчерпаемому богатству, которым является для их творчества языковое разнообразие… Вот почему я обращаюсь к сообществу поэтов с призывом в этом году не жалеть сил для защиты поэзии во всех её формах и на всех языках…»
Не знаю, как для других стран, но для России это более чем актуально. Без России нет поэзии. Без поэзии нет России. Те, кто собрались в этом переполненном зале, это прекрасно понимают. И здесь моё принципиальное несогласие с постмодернизмом. «Все слова уже сказаны» – главная заповедь постмодернизма. Может быть, для других стран это верно, но для России, пребывавшей почти столетие с железным кляпом во рту, правильнее другая заповедь: «Не сказаны все слова».
У Бога есть слова
а у меня нет слов
Слова слова слова
и в каждом слове Бог
Повтори заново все слова
потому что не сказаны все слова
Слёзы состоят из воды
а вода из слёз
вот и все слова
которые я произнёс
Аэродром для птиц – небо
аэродром для голоса – горло
Голоса улетают в небо
музыка – небо звука
Сухожилья суставы плечи
Прилагательные наречья речи
Изреки из реки
– Я гол
несказуемое сказуемое
глагол
Правила поэтического склонения:
– Ни перед кем не склоняй колени!


Константин КЕДРОВ













Редакция | Архив | Книги | Реклама | Авторы

http://metapoetry.narod.ru/putevod.htm
Свежий номер : №13. 28.03.2008
9-Й ВСЕМИРНЫЙ ПРАЗДНИК ПОЭЗИИ

Мало ли было объявлено Всемирных дней? Есть День метеорологии, День земли, День воды, День борьбы с курением… И вот в 1999 году, вскоре после того, как меня избрали президентом Московской Ассоциации поэтов (по рекомендации Генриха Сапгира), позвонил мне из Дублина поэт и переводчик Анатолий Кудрявицкий: «Только что в ЮНЕСКО принято решение о праздновании Всемирного дня поэзии 21 марта 2000 года, в день весеннего равноденствия. Не сможешь ли ты в России провести этот праздник?»
И опять счастливое стечение обстоятельств, судьба или воля Божия, но как раз в эти дни я сдружился с Юрием Любимовым и его гениальной Таганкой. Где же ещё праздновать Всемирный день поэзии на рубеже двух веков и двух тысячелетий, как не на сцене, где были поставлены «Антимиры» Вознесенского. А кроме того, сознаюсь, что ядро праздника составляло поэтическое общество ДООС, возникшее в 1984 году из моего стихотворения с этим названием:
…неостановленная кровь
обратно не принимается!
ДООС –
Добровольное
Общество
Охраны стрекоз.

В подтексте басня древнегреческого Эзопа и затем француза Лафонтена «Цикада и муравьиха». Мы же знаем её в знаменитом переложении Крылова: «Ты всё пела? Это дело!» Что с того, что стрекоза в отличие от цикады не поёт. Раз дедушка Крылов велел, будет петь. И запела.
21 марта 2000 года на таганской афише так и значилось: Андрей Вознесенский – стрекозавр, Елена Кацюба – стрекоза, Константин Кедров – стихозавр. Все ДООСы получили звания как раз в 1999-м, когда в общество пожелали войти Андрей Вознесенский и Генрих Сапгир. Между ними даже возникло шутливое соперничество из придуманного мною звания «стрекозавр». В результате оба поэта стали стрекозаврами.
Эта стрекоза прилетела ко мне ещё в 1977 году в Крыму, где мы были вместе с молодым поэтом Алёшей Парщиковым, его женой Ольгой Свибловой, студенткой психфака, киевским поэтом Сашей Черновым, поэтессой Ниной Маркграф. В коктебельской бухте, вспоминает Саша (теперь он ДООС – днепрозавр), его жена Маша и ещё одна Маша – дочка литературоведа Чудакова и Лена Кацюба – вылавливали из моря тонущих стрекоз и выносили их на берег. Но едва намокшие крылья высыхали на солнце, как стрекозы снова взлетали в небо, чтобы снова упасть в море.
Мы с Александром Чудаковым скептически наблюдали за бесполезной деятельностью спасательниц. А стрекозы уплывали, как Офелии, в вечность –
впереди меня, огибая линию,
позади меня, огибая эхо –
так Офелия ловит лилию
и тонет в глубине смеха.

Саша Чернов читает свои пост-обэриутские стихи: «И тогда, подражая Луне, / циферблат на стене корчит рожицы / или стрелки, как шустрые ножницы, / вырезают дыру на стене…» Эти стрелки были очень похожи на стрекоз, стригущих крыльями небосвод. И не удивительно, что где-то через год или два я написал в Ялте первый будущий манифест ДООСа:
В окруженье умеренно вянущих роз
обмирает в рыданиях лето
Гаснет радужный крест стрекозы
где Христос
пригвождается бликами света
Поднимается радужный крест из стрекоз
пригвождается к Господу взор
распинается радужно-светлый Христос
на скрещении моря и гор…

А уже в середине 80-х, когда я писал манифест метаметафоры для журнала «Литературная учёба» по просьбе Алёши Парщикова, приехавшего летом ко мне в Дом творчества в Малеевку, прямо из пруда навстречу мне вылетела громадная стрекоза. И уставилась ячеистая тысячеглазка прямо глаза в глаза, зависнув на уровне зрения почти впритык к моим зрачкам. Я уверен, что именно эта стрекоза надиктовала мне аббревиатуру ДООС.
Так или иначе, но 1-й Всемирный день поэзии на Таганке 21 марта 2000 года прошёл под знаком ДООСа. Полтысячи зрителей приветствовали Юрия Любимова и поэтов, вышедших из знаменитого вращающегося вокруг оси занавеса под звуки марша «Прощание славянки». Дело в том, объяснил Юрий Любимов, что Иосиф Бродский предлагал сделать этот марш гимном России.
Андрей Вознесенский, прибывший на сцену прямо из аэропорта, читал свои стихи непривычно тихо. «Громче!» – кричали из зала. И тогда Андрей прочёл: «Голос теряю. Теперь не про нас Гостелерадио. / Врач мой испуган. Ликует Парнас – / голос теряю… / Жест бессловесный, безмолвный мой крик / слышат не уши. / У кого есть они – напрямик / слушают души».
А Елена Кацюба завораживает зал палиндромом: «Аве, Ева! / Ума дай Адаму. / – Рад я, ем змея дар… / Я – аркан звёзд, ад, зев, знак рая, / Я луна нуля, / Ада к раю аркада. / В аду зло полз удав».
Несмотря на феерический успех вечера и телефильма, отснятого каналом «Культура», пресса подавилась молчанием. Только, кажется, Литгазета пробурчала что-то про «девицу, жующую жвачку, которая оказалась Алиной Витухновской». Не услышал критик трагических строк: «Промолчу, как безъязыкий зверь. / Чтоб узнать, что у меня внутри, / разложи меня, как тряпочку в траве / и скажи: «Умри, лиса, умри».
Раздражал критика и Михаил Бузник с четырьмя сборниками, изданными ИМКА-Пресс, под мышкой. «Причина бытия заклинательна – / и тянется к ней / пространство, как / заживающая рана». И, правда, на что нам ИМКА-Пресс и Никита Струве? У нас своего добра навалом.
Иначе оценили вечер в ЮНЕСКО: «От имени Комиссии Российской Федерации по делам ЮНЕСКО выражаю Вам искреннюю благодарность за организацию и проведение 21 марта в Московском театре на Таганке торжественного вечера по случаю Международного дня поэзии. Успех вечера, подготовленного в столь сжатые сроки, широкий резонанс, который получило это мероприятие, позволяет говорить о том, что основа традиции празднования в России Международного дня поэзии заложена. Надеемся, что работа по расширению масштаба этой акции с помощью Московской Ассоциации поэтов будет продолжена, и в последующие годы день 21 марта станет таким же любимым всеми нами, как и 6 июня, «Пушкинский день», который мы по праву называем российским национальным праздником поэзии».
Всё так и случилось. 2-й, 6-й и 7-й праздники поэзии снова прошли на Таганке. Другие – в художественных галереях, клубах, в магазине «Библио-Глобус». В этом году уже 9-й Всемирный день поэзии ДООС праздновал в Мраморном зале Дома журналиста. Только стрекозавр Андрей Вознесенский уже не смог прилететь и передал своё приветствие по телефону. Я же скажу только одно: талант этого поэта обратно пропорционален силе голоса. Чем тише голос, тем ярче талант. Так когда-то было и с Маяковским.
Генеральный директор ЮНЕСКО Коитиро Мацура направил нам своё приветствие: «2008 год имеет для поэзии особую значимость, ибо Организация Объединённых Наций провозгласила его Международным годом языков. Ведь языки – это сама основа поэзии, та метрия, из которой рождаются стихи. В этом году поэты смогут мыслью и делом воздать должное тому неисчерпаемому богатству, которым является для их творчества языковое разнообразие… Вот почему я обращаюсь к сообществу поэтов с призывом в этом году не жалеть сил для защиты поэзии во всех её формах и на всех языках…»
Не знаю, как для других стран, но для России это более чем актуально. Без России нет поэзии. Без поэзии нет России. Те, кто собрались в этом переполненном зале, это прекрасно понимают. И здесь моё принципиальное несогласие с постмодернизмом. «Все слова уже сказаны» – главная заповедь постмодернизма. Может быть, для других стран это верно, но для России, пребывавшей почти столетие с железным кляпом во рту, правильнее другая заповедь: «Не сказаны все слова».
У Бога есть слова
а у меня нет слов
Слова слова слова
и в каждом слове Бог
Повтори заново все слова
потому что не сказаны все слова
Слёзы состоят из воды
а вода из слёз
вот и все слова
которые я произнёс
Аэродром для птиц – небо
аэродром для голоса – горло
Голоса улетают в небо
музыка – небо звука
Сухожилья суставы плечи
Прилагательные наречья речи
Изреки из реки
– Я гол
несказуемое сказуемое
глагол
Правила поэтического склонения:
– Ни перед кем не склоняй колени!


Константин КЕДРОВ

Альманах «Журнал ПОэтов» № 8 (20) 2006
http://video.mail.ru/mail/kedrov42/
ЛАДЬЯ – ЛАД Я
-----------------------------------------------------------------------------------------------------------------

- Хроника событий -

В этом году АПиФ сделал ход конем. На французском Книжном Салоне мы представили антологию «Русские поэты сегодня» на русском и французском языках, выпущенную в Париже издательством La différence, с предисловием декана и послесловием Б.Лежена. А в магазине русской книги профессора Н.Струве К.Кедров, Е.Кацюба и А. Вознесенский провели поэтический вечер. В Москве совместно с Институтом Гете наш университет издал антологию русской и немецкой новой поэзии «Диапазон / Diapazon», на двух языках. На международной конференции в Берлине были зачитаны доклады профессора В.Вестстейна о ДООСе и профессора Э.Шмидт о поэме Е.Кацюбы «Свалка». 21 марта в театре на Таганке прошел шестой Всемирный день поэзии. Напомним, что самый первый проведен ДООСом в 2000 году там же и отмечен благодарностью ЮНЕСКО. На этот раз нам помогал журнал «Британский стиль». Юрий Любимов читал стихи А. Введенского, а телемуза Ю.Бордовских озвучила по-русски и по-французски строки М. Бузника. В библиотеке «Русское зарубежье» состоялась презентация предыдущего номера журнала «Ах Бах». А. Житинкин отметил в своем выступлении: «Культура издания и текстов, которые мы сегодня услышали, грандиозны и достойны широкого освещения».

* * *
Этот номер посвящен шахматам. Шахматы больше, чем игра. Это метакод мира, где есть все от генетического кода до гадательной Книги перемен Древнего Китая. В них зашифрована черно-белая дискретная природа микро- и макромира. 64 клетки прячут в себе замкнутую бесконечность. Не все философы – шахматисты, но все шахматисты – философы. Чемпионка СССР по шахматам среди девушек (1968 г.), а ныне ректор университета Наталья Васильевна Нестерова так объяснила поэтам в Париже свою стратегию: «Я просто нарушала все традиционные комбинации, делала неожиданные ходы. Противник терялся, а я выигрывала». Но ведь такова же стратегия поэзии. Интересны и выигрышны только неожиданные ходы. Так называемая традиция в поэзии гроша ломаного не стоит. Знать, чтобы нарушить, – закон поэзии. Утверждение Дерриды: «Все слова уже сказаны», – устарело. В поэзии не сказаны все слова. В шахматах тоже «все партии уже сыграны» и заложены в компьютер, обыгравший чемпиона Каспарова. Однако проигравший Каспаров нам интереснее выигравшего компьютера. В поэзии тоже надо уметь проигрывать, чтобы победить. «Я хожу конем, если я на нем».
---------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------
В 1995 году вышел первый номер «Газеты ПОэзия.


К 10-летию этого события открыт сайт http://video.mail.ru/mail/jurnalpoet/1/
В 2000 году издание преобразовано в «Журнал ПОэтов»
-------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------

Наталья Фатеева
доктор филологических наук
ведущий научный сотрудник Института русского языка РАН,
профессор Государственной академии славянской культуры

– Поэзия и лингвистика начала третьего тысячелетия –

Трудно не заметить, что самой подвижной составляющей современного поэтического текста становится его форма записи, отличающаяся от традиционной как в оформлении отдельных языковых единиц, так и целостной структуры текста. Эта бессознательная тенденция, однако, имеет вполне разумное объяснение: поэзия оказывается той сферой языка, в которой общие тенденции его развития проявляют себя быстрее всего и наиболее явно, чем в других сферах. Как ни парадоксально, но при изучении активных процессов в поэтическом языке рубежа XX-XXI веков, обнаруживаются именно те зоны языковой подвижности, которые Вяч. Вс. Иванов в своей книге «Лингвистика третьего тысячелетия» (М.,2004) отмечает как проблемные явления, не получившие в лингвистической науке единого окончательного толкования. Среди них он особо выделяет (1) проблему дискретности и линейной реализации языковых единиц, (2) вопрос о сокращении морфем при аббревиации и инкорпорации, (3) проблему соотношения между единицами разных уровней, а также возможность использования целых предикативных образований в функции одного слова, (4) взаимосвязь грамматикализации и лексикализации, грамматических и лексических значений.
Возможность проявления данных зон «нестабильности» и переходности именно в стихотворном тексте связана с его изначально заданной неодномерной записью в виде отдельных строк, которая формирует вертикальный контекст. Важно то, что членение на строки не обусловлено строго синтаксическим делением, и это вносит элемент дополнительной дискретности в текст: строки становятся автономными образованиями, структура которых заранее непредсказуема. Установка стихотворного текста на ритмико-слоговое деление и особую звуковую организацию позволяет не только порождать «дискретность» по вертикали, но и обеспечивает внутри рядов возможность дополнительного членения слова, также строго не обусловленного морфологическим и словообразовательным делением.
При анализе дискретности языковых единиц и формы их записи в современном поэтическом тексте отмечаются две противоположные, но взаимодополнительные тенденции: нарочитая непрерывность (слитность) их записи часто оказывается обратной стороной добавочной по отношению к общеязыковой дискретности. Безусловно, традиционная дискретность языковых единиц при линеарной записи позволяет почти сразу определить их значение за счет формальных и содержательных характеристик памяти слова. На этом нейтральном фоне слитное или дефисное написание целых формообразований при возможной пересегментации языковых единиц всегда будет выступать как некий иконический знак, в котором сама недискретная или дефисная форма записи будет выступать как означающее.
Эксплицитно такая структура проявляет себя у Н. Азаровой в форме европеизированной «танки», где в каждой строке отмеренное число слогов:
«от-сло-га-к-слогу
переходя границу
волнами тепла
сай-гё-ль-дер-ли-на
сливы сплелись с горами»
Благодаря материализации слоговой структуры, обнажается и инфраструктура каждого слова, строки и всего текста, что позволяет многократную кодировку одних и тех же элементов. Параллельно динамизируется не только сама ткань текста, но и его восприятие: в текст вводится параметр дополнительной «ритмизации», который порождается параметром дополнительной «визуализации». Такая визуализация, подчеркнем, возможна только в стихотворном тексте, где важны как сама линия, так и конец строки, а также деление на слоги с их последующим соединением в единое целое.
Однако часто нарочитая непрерывность в пределах строки может сопровождаться дополнительной дискретностью языковых элементов, и ранее связанные между собой элементы получают автономию в вертикальной и горизонтальной структуре стиха. Оказывается, что сдвиг в нормативной дискретности языковых элементов приводит к вариативности их воспроизведения и позволяет извлекать смысл в любом направлении: справа налево и слева направо, сверху вниз и снизу вверх, последовательно или параллельно. За счет этого словесная ткань переформатируется особым образом, создавая новые правила чтения без учета реального порядка элементов. Возникают полифонические или полифоносемантические структуры, к которым очень часто прибегают Е. Мнацаканова и А. Горнон. Но если Мнацаканова еще выдерживает линейную запись самой строки, то у Горнона сам строки воспроизводят то восходящую, то нисходящую интонацию, превращаясь в поэтические «кривые». При первом же взгляде на текст Е. Мнацакановой о любви
«Любовь
про про про
тебя меня двоих
про
должаетсядолжаетсядолжаетсядол жаетсяпро
дол
годол
годолголю
бовь»
приходит мысль о том, что, хотя поэтесса и стремится создать непрерывное представление о времени, выстраивая сверхдолгий неологизм с корнем «долг-/долж-», — переворачивая его конец и начало (жаетсяпро) и особо выделяя середину дол, так что она порождает новообразование со смыслом «долго» (годолголю), — параллельно возникает контрастирующий лейтмотив, вводящий дискретное представление о времени. На фоне «продолжения» любви возникает понятие о «долге», «боли» и «годе», а изолированное проведение приставки «про» позволяет ее двоякое осмысление: любовь может восприниматься не только в длительности и полноте, но и в «проходящем» свете (любовь про(шла).
В любом случае в сам акт членения вкладывается дополнительный смысл, организующий всю последовательность. Так, в стихотворении «Беломорканал» Н. Азаровой воспроизводится реальный процесс «отделения» одной формы от другой, но не с помощью приставки или предлога, а с помощью послелога, так что акцентируется значение отделения именно от определенного объекта (берега), а не сам факт отправления корабля: ср.
«от-берега-ото шли
от-берега-от выкли».
По-новому заданная дискретность обнажает тенденцию сокращения морфов в современной поэзии, наравне с приданием им новых функций. Однако не только морфы и морфемы, но и каждая из частей слова, приведенная в движение членением, становится способной приобретать семантическую и формальную самостоятельность, т.е. подвергаться лексикализации (или «лексикоЛЕГАЛИЗОВАТЬСЯ»). Форманты, служебные части речи и даже части лексем становятся полнозначными элементами текста, что приводит к нивелированию различий между самостоятельными и служебными знаковыми единицами. Становится очевидным, что ткань стиха динамизируется для того, чтобы показать динамику самой поэтической мысли, и эта тенденция обнажается в стихотворении Елены Сазиной, так и озаглавленном «Мысль».
«Стучит ритмующим
молотом
молотит багровым
долотом
ломает стенки сосудов
мысль
пульсирует вязко в
жилах
глухо бьет в
перепонки
барабаня тревожный ритм
ысль
дрожит в окончаниях
нервных
за клетки мозга
цепляясь
преломляясь в зрачках
бесполых
кривляясь дробясь исчезая
в глубинах венозной тьмы
сль
ль
ь»
Мы даже точно не знаем, как адекватно воспроизвести данный текст: его можно читать голосом, однако при этом стиховые связи, образованные визуальным рядом пропадут — ведь именно особая расстановка слов по строкам и их краям отражает их действительный смысл. Подобный рисунок распределения слов диктуется глагольными формами, наполняющими текст: стучит, молотит, ломает, пульсирует, бьет в перепонки, барабаня, цепляясь, преломляясь, кривляясь, дробясь, исчезая. Все это предикаты заглавного слова «мысль», которое по ходу развертывания текста распадается и дробится на элементы, связанные со словом ритм, — поскольку стучит «ритмующим молотом». Окказионализм ритмующим позволяет уподобить действие мысли музыкальным молоточкам, отбивающим ритм, и в то же время он паронимичен причастию «рифмующим»: постепенно исчезающая тавтологическая рифма как раз и образует самую правую вертикальную составляющую текста — в результате от полного звукового варианта МЫСЛЬ остается сначала часть окказионализма ритмЫСЛЬ (причем мужского рода: барабаня тревожный ритмЫСЛЬ), рассеченного по строкам, затем часть неологизма тьмыСЛЬ, также преломленного на границе строк, затем остается только ЛЬ, и наконец мягкий знак, который не может быть озвучен. Так из стихотворения исчезает «звук», и в нем начинает доминировать визуально-буквенное начало, воспринимаемое только глазами. Снова проявляет себя иконичность стиха, вскрывающая его внутреннюю форму: последняя и образует инфраструктуру мысли, которая «буквально» (т.е. по буквам) уходит вглубь «венозной тьмы». Получается, что «мысль стиха» материализуется за счет рождения новых слов на границах рядов, а уже существующие теряют определенность формы. Таким образом, стих становится открытым в «мысль» на самой границе своей формы.
Целую совокупность обсуждаемых нами языковых явлений находим в звукоподражательном тексте Е. Кацюбы под названием «Летний императив».
«Погружай
в шмелиные рукава руки
Окружай
кольчугой стрекоз торс
в мерцающей азбуке
жуж-зуз-вз-з-з
открывая-закрывая
двери-двери-двери
крыльями в-из в-из в-из
<...>
открывают-закрывают
двери-двери-двери
крыльями из-за из-за из-за
воздух владеют тайные знаки
Мы их изучим —
закрой глаза!»
Структура текста создается, в первую очередь, благодаря инициальным формам императива (погружай, окружай), которые задают и звуковую основу текста, наполненного шипящими и свистящими звуками (ж/ш, з/с, жуж-зуз). При этом в строении рядов пропадает различие между служебными словами (предлогами в-из в-из в-из, из-за из-за из-за) и частями слова (приставками вз-з-з), так как ведущей становится звуковая линия текста, которая повторно семантизируется, создавая из тех и других «просодические жесты». Сами же летающие насекомые вырастают из «мерцающей азбуки» записанного на бумаге текста, и приобретают ономатопоэтическое перевернутое глагольное название жуж-зуз-вз-з-з — ‘жужжу взлетая’. Подчиняясь предлогам-приставкам, выражающим жесты, имена и глаголы также сливаются в одну динамическую линию, подобную раскрывшимся крыльям (двери-двери-двери, открывая-закрывая), в которой становятся переставленными объекты и субъекты: ср. воздух владеют тайные знаки. Так, получается, что изучить функционирование языковых знаков в поэтическом тексте можно только, закрыв глаза на нормативную «императивную» грамматику.
Парадоксальным образом по-новому понятая в поэтическом тексте «дискретность-непрерывность» вносит в него элемент динамики и «открытости» и позволяет соотнести понятия «неопределенности и дискретности», свойственные квантовой физике, с некоторыми ситуациями, свойственными физике Эйнштейна. Такую мысль проводит У. Эко в своей книге «Открытое произведение» (СПб, 2004; перевод книги 1967 г.), считая, что «многополярный мир серийных композиций» кажется довольно близким пространственно-временному универсуму Эйнштейна, в котором «все то, что для каждого из нас составляет прошлое, настоящее и будущее, дано в единстве, и вся совокупность последовательных (с нашей точки зрения) событий, определяющих существование материальной частицы, представлена одной линией, линией универсума этой частицы...».
-------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------

Константин Кедров
доктор философских наук
ДООС – стихозавр


– Акварокировка –

Море движет фигуры волн
Выбрасывая на берег ферзя
Море ходит морским конем
Конь – соленый девятый вал

Волны – пешки
И слон – волна
Волна-тура
Съедает волну-коня

Рокировка волны с волной
Рок играет самим собой
Взлет – провал
Снова взлет – провал
Айвазовский играет в 9-ый вал

Айвазовский ходит кораблем вглубь
Шах мотает корабль
Титаны играют Титаником
Ход белым айсбергом
Акварокировка
Выигрывает рок

Черный Отелло
Играет беленькой Дездемоной
Гамлет – фигуркой Офелии
Офелия тонет
Быть или не быть – рокировка

Рыба Карп и рыба Фиш
Сошлись в поединке
Фишер-Дискау поет на дне

Остап Бендер швыряет доску-цунами
Пешки опешили
Ладьи утонули

Летучий Голландец летит в облаках
Аргонавты тонут в руне волн-лон

Одиссей привязанный к мачте –
Я один продолжаю матч

* * *
Долгие годы из многих стихов складывалась моя «Шахматная симфония». Вот некоторые
ее фрагменты

* * *
…Шахматы знают
белый ритм клавиш:
ход конем – ЛЯ
партия ферзя – ДО
белые начинают – СИ
черные заканчивают – РЕ
Можно сыграть
шахматную партию
на рояле:
«Концерт-турнир
черно-белых рыцарей
ладьи и рояля!»
…ОН
склОНяется нАД ДОской
как Фишер(-Дискау)
над РЕбусом из 2-х букв
извлекает некий квадрат Малевича –
черный на белом
белый на черном –
и улетучивается
в шахматный ритм ДОски.

– Шахматный рояль. 1983

* * *
…В этот миг погребаемый воскресает
Его извлекают частями
как шахматы из доски
и собирают расставляя по клеткам
левая сторона – белые
правая – черные
как всегда не хватает руки – ладьи
приносят нос – слон
Глазной гамбит или рокировка
Белые начинают…
Встает Озирис присоединяя
Северный полюс к Южному
запад к востоку
голову к шее
шею к траншее
глазомер к мушке
мушку к норушке
Сначала восстал голос
потом дыхание
еще ничего не видно
а уже говорит и дышит
Может так и оставить
как шахматную партию в телефоне
е2 – е4 –
едва четыре

– Из поэмы «Шахматный Озирис». 1986

* * *
…Преодолевая суровый рок
я отделяюсь от той доски
тенью шахматного коня
остается на ней
тень от фигуры
переносимой за борт

Шахматный конь
ускакал в огонь
опустела доска
в клетке где был конь
осталась тоска

Назовем черное цветом тьмы
Назовем белое цветом дня
Рокируем –
останется рок и день
Рокируем –
Останется рок и тьма

Передвиженье
шахматной тьмы
подобно движению
зубчатых передач
клетка ночи цепляется
за клетку дня
так весь часовой механизм
пускается вскачь
Так белый конь
преодолевает
черный барьер
Так черный конь
преодолевает
белый карьер
арьергард
кавалергард
подставляет грудь
и бьет его картечь
разрывая на черно-белое
тело его белое
и душа его белая
на белом коне
уносится вскачь
оставляя
в доске
пробел.

– Из поэмы «Нуль Леонардо»
1993

* * *
Ход конем к себе
выдох
Ход конем от себя
вдох
Шахматные ходы
из выдоха – вдоха

Воздушные шахматы
призрачны
Все фигуры
прозрачны

Два воздушных коня –
два легких
справа и слева…

каждая планета
в небе
ходит конем
Это результат
иллюзии и незнания

Я говорю –
ко мне конь
конь ко мне
И конь летит
из Незнания
в Мироздание

– Ход конем. 1997

* * *
Как Батый обрушенный на Рязань
Остап Бендер швыряет
шахматы в зал
шах – мат – Шамхат -
черная королева уходит во тьму
Все поезда в метро уходит фкпзем
Там под землей никто не ходит конем

Ферзь Айседора делает ход
алым вихрем шарфа
– Прощайте я еду к славе!
Квадрат Малевича
белый на алом
Все поезда в метро
уходят в черный квадрат
а выходят – в белый

ВОЗНЕСЕНИЕ ФЕРЗЯ
Что такое луна?
Основанье ферзя
когда его поднимает
невидимая рука
Круг становится полумесяцем
исчезая из поля зрения
Луна – полумесяц – месяц
и наконец ничто
или черный ноль

– Из поэмы «В’южный ферзь». 1999


Рисунок Константина Кедрова
---------------------------------------------------------------------------------------------------------------

Андрей Вознесенский
ДООС – стрекозавр
Специально для ПО

– Ход конем –

Горизонтальный off
по полю с зонтиком идёт.
Конь – вертолёт
шахмат.

Как сверху шарахнет!
Сыгранём.

Слалом, high, speed, дóмертва!
Не сломай спидометра!

Немок конем.
Ход конём.

Сыгранём крепко!
Кверху донышком опять!
Приземляюсь в новую клетку,
которую не понять…

Е-2, Д-6, Е-15
КАНВА
КОД ОВНА

ДУШОЙ МАХНЁМ

И БЫЛ ВЕЛИКИЙ ЭКОНОМ

БОЛЬШОЙ КАНЬОН

ХОДКА ДНЕМ

Я верхом на плече у папы,
Войтыла меня с трудом понимал.

Помнится об одном:
уходи-уходи конём.

Полуdrugs, полудрём.
Палиндром –
ПОЛОН МОРД.
ход конём.

2005

Рисунок Андрея Вознесенского
------------------------------------------------------------------------------------------------------

Мишель Деги
Париж, Франция

– Метроном –

Кто отбивает там
Ветру в такт
Фразы я-зы-ка

Невма метра
Балансир наделяет
Дикцией время

Ритм один основа
Чтобы снова в слово
Дверь вела выводила

Долгий пауза краткий
Время прытко
Ушло и опять вернется

Вот оно дыхание существования
Где сходство схоже с несходством

Сквозняк их дыханий
Листает страницы
Не загибать
Не знать что читать

Еще секунду
Любезный читатель
И вот оно время
Откровения

Свойства оттенков
Определяют
То что мной говорит


– Король солнце –

Когда король поднимался засветло
Он шел в глубинах утренних вод

Скафандр шелковым шагом
Следует вдоль нерестящихся крыш
Заплывает в дворцы лишенные мачт
В стоячей воде золоченой зари
Сверкает чешуйчатой кровлей риф

Ил и кораллы грезит король
Он хочет покинуть их столь высоко
Чтоб увидеть край прозрачного дня
Где удильщик в красном склонясь над водой
На крючок нацепляет наживку света

Перевел с французского Михаил Яснов

У Мишеля Деги в издательстве ОГИ вышла книга-билингва «Стихотворения I – III» (М., 2005).
-----------------------------------------------------------------------------------------------------------------------

Елена Кацюба
ДООС

– Индийская защита –

Обыграй себя, махатма шахмат
пешим уходи
дервишем или шутом
Сложи из фигур костер
башней былых успехов

Но лучше
выпиши из Шотландии
ловких швей –
кроить из клеток доски
королевский килт
А пока привыкают к ветру колени
пропляши себя между королевами
Выиграй сердце Марии
проиграй голову Елизавете
когда волынки
плетут воздушные петли
над полем битвы
выведи самолеты и танки
выбей решетку клетки
вариантом бури
отыграй у моря
Колумбовы корабли
Отвергни испанскую партию
Уплывай ладьей
по клеткам карты
под защиту Индии
где гологоловые воины
ведут вертикальных коней
Женские пешки
послушные флейте Кришны
расставляют под платьем колени
– атака страсти – стратегия лени
наступают танцующим строем
перед троном королевы Кали
Вдоль – поперек – по диагонали
она контролирует поле
белое молоко смерти
зреет в черной груди

Бога не выбирают!
Встань и ходи
играющим Шивой за облаками
на четырех досках
в четыре руки.


– Блиц –

ФОТО –
ЛОТО света
бросок ЛОТА в глубину взгляда
тайная ЛОЖА адептов линзы
резче НОЖА взгляд
Камера – НОРА
ВОРА лиц,
что твоя ВЕРА? – Блиц!













Рисунок Кристины Зейтунян-Белоус
------------------------------------------------------------------------------------------------------------------



Михаил Таль.
Фото: Виктор Ахломов, заслуженный работник культуры
ДООС – линзазавр

Надпись на снимке:
«Виктору с пожеланием побед в «блице».
Михаил Таль
30. 5. 61»
----------------------------------------------------------------------------------------------------------------------

Сунь Юэ
Москва – Пекин

* * *
Спокойный и тайный облик
Упавший меч из бледных изящных рук
Аромат Душистых гор угасает в бабочках
Свет звезд смутный словно вьюга
Зажигающая в мгновение ока очи окружающих
Цветы мечты давно цветут на чужом берегу
А возвращаются уже золотыми журавлями из сказки
Чувство прикосновения тонко и чувствительно
Вздох души чуть слышен как вечерний рассказ
Листопад южного Китая, далекого и туманного
Только легенда о бойце молчаливо проснется

Кто будет ждать у шахмат ветер и дождь во сне
Кто будет слушать у окна сладкий бред в огне
Сердца бьются как светляки в ночи без луны
Крутящиеся над шелковым весенним озером
Как будто человек живет в другом пространстве
Пестрые страсти движутся со скоростью лошадей
Свеча любви освятит последний след живописи
Дни незабываемые после ветра в зеленом чае
Чей-то голос все кричит в кустарниках по-хански
Как будто лепесток белый блестит и исчезает
Как будто белый жеребенок мчится мимо окна рая

Плывет пламя красным вином в чаше
На обратном пути только таинственный чин Императора
Как вернем первую ночь девчонке Му Лан
Когда ее шелковый халат горит от девичьего смущения
когда ее открытый веер плачет от увядания тысячелетья
Перейти блестящее озеро звездное уже невозможно
Так как сон древних цветов тонет за черной горой
А бабочки уже улетели далеким Млечным Путем
Как мелкие искры без прозрачных крыльев

Специально для ПО:
По словам китайской летописи, китайские шахматы рождались в огне войны между южными азиатскими дворянскими парнями в 11 веке до н. э. Сами шахматы были сделаны из слоновой кости. Когда молодые дворяне играют, их любимые девушки в красивых одеждах молча сидят рядом и наблюдают за игрой...

Рисунок из китайского интернета
--------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------


Михаил Бузник


1.
Картина бытия
зримая —
сменяется
горней —
Апостольской.

Проступает кровь
из земли.

Измучена смерти
глубина.

12.07.2005.


2.
Бездны близость —
над платом
печали…

И вдруг сверхмирность,
радость НЕУНОСИМУЮ
находит…

Внемлет
бесчинству туч —
без которых перелёт
пространств
холодных
невозможен.

26.08.2005.


3.
Когда изобилие небесное
в земле растворялось —

неосторожный голубь
в непрочном странствии
жизни — УЗРЕЛ
полузабытое чело,

малым окроплением
которого — Ангел
высветил кровь
людскую, которая
истощалась…

27.08.2005.
------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------

Борис Лежен
Париж, Франция

– Ангел Хранитель –



Эта скульптура создана по заказу люксембургского предпринимателя и коллекционера Пьера Вагнера. Установлена она перед его особняком на авеню Гийом. Когда я предложил тему скульптуры – «Ангел Хранитель», – к моей радости, со стороны заказчика не было никаких возражений. Изваять и установить в центре города Благовещающего Ангела двухметрового размера не так просто! В этой работе я стремлюсь отказаться от натурализма девятнадцатого века и одновременно от многослойной абсурдности технократической художественности двадцатого. Опираюсь на традиции готической скульптуры.
-----------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------

Вадим Рабинович
доктор философских наук
ДООС – дооосозавр


– Зонтики Ларионова –

Нескладность зонтика из трех вязальных спиц,
Случайность бабочки и лепестка возможность
Я шелком обтянул и выпустил синиц
На шелк небес, сыграв неосторожность.

Из солнечных лучей я это все сложил,
А луч Луны я вправил в слово сЛУЧай,
Чтоб в случае затмения светил
Он раздвигал бы тьмы во тьме паучьей…

И вновь платочки в мановеньях рук,
И птиц-синиц раешник или дольник,
И шелковый квадрат, и синий круг,
И черный куб, и красный треугольник…


– Зонтики Магритта –

…Но под верхом и над низом,
Не висящий ни на чем.,
Зонт висит в пространстве сизом,
И стакан воды на нем.

Рядом с ним второй, и третий,
Сто восьмой из тайских снов…
Хорошо, что есть на свете
Много всяческих зонтов.

Все они изящны станом
В журавлином жирафле,
Каждый со своим стаканом,
Будто бы на дефиле.

Вместе и, отдельно, каждый –
Ниоткуда в никогда.
Это так. Но вот от жажды
Будешь умирать, тогда…
---------------------------------------------------------------------------------------------------------

Сергей Бирюков
кандидат филологических наук
ДООС-заузавр
Халле, Германия


– Клон-арт –

Че – на май-
ках
Бах –
на круж-
к-ах!
Пуш-
на тарел-
кин
Моц-арт
конфет
Хлебни-
на бутыл-
ков
Тат-
на ТВ-
тлин!
Го-
блин!


– Стихи об интернет-вине –

www.wino.mk
опьянен уже слегка
www.wino.com
опьянен одним глотком
www.wino.fr
не находится рифм
www.wino.de
по усам и бороде
www.wino.ru
не вино, а wodka.ru

***
шах это шах
мат это мат
шах это шахидка на сносях
она беременна взрывом
мат это мат
там это там
разума зуммер
раз и зар
шах это хаш
там это мат

кратко так
авто шаха
автомат


– Шахматная коллизия –

Бывает что шахматы сводят с ума

Рисунок Кристины Зейттунян-Белоус
---------------------------------------------------------------------------------------------------------------------

Александр Ткаченко

- Белый ход, черный ход –

I.

Утро ходит конем вечер пешкою
кто-то нами играет и за хобот берет
слон тяжел и с походкой неспешною
суетливо как все между нами живет
иногда ощущаю в себе фигуру ферзя
шагая по диагонали разрывая кожи хром
и погружаюсь в прохожую по самое нельзя
хотя спутник ее на меня идет королем
так мы ходим толчемся, почти готовы на слом
из-за чванства и позы не считая все это игрой
пока кто-то походя с грохотом не смахнет всех на стол
и захлопнет доску с фигурами не забыв не одной
II.

Конь лежит с торчащей
Пружиной из развороченного брюха
Пешки валяются с открытыми глазами
В которых навсегда замерзли отразившиеся
Звезды
Поле вращается под ногами и спинами королей
Словно тяжелый паровозный круг
Брошенный в полночь на произвол
Одинокий ферзь ходит по диагонали, хромая и придерживая
Саблю неоторванной рукой
Слоны опавшим тушами
Подмяли цивилизации муравейников и удивленных стрекоз
Хоботы словно трубы противогазов вдыхают астму земли...
Жизнь и смерть делают постоянную рокировку
Но все оцепенело в цейтноте
Над ним сидит обхвативший голову одинокий шахматист
И думает думает над мыслью которая думает над ним
Хотя его противник уже давно летит над океаном и дремлет укутавшись
Пледом сорванным с поваленной в смирительный сон
Королевы...



Рисунок Галины Мальцевой
---------------------------------------------------------------------------------------------------------------

Алексей Парщиков
Кельн, Германия

– Из цикла «Дирижабли» –

1. Отбытие. Лотерея

Мы утром не созванивались, чтобы новости
нас не отбросили назад в слепую яму.
Как вдруг в окно на робкой скорости
боднулась тупоносая махина, надламывая раму.

И поплыла в затылок мне, не подавая вида,
что вписывает путь в свою окружность.
Нас обгоняли тягачи графита,
велосипеды с нитками цепей жемчужных.

Нас ожидал банкет и музыканты на аэродроме.
Пилот проекта я был первым на примете.
Мой строгий аппарат всплывал в разломе,
меж двух столетий в эллипсном просвете.

Мы взяли курс на верфь под знаком Водолея.
На дирижабле – сервер. Тьма в заметной лихорадке.
Спокойны только солнечные батареи,
как мельниц водяных — рассохшихся — лопатки.

Когда мы приземлялись, все головы задрали,
корабль обомлел, но шёл по линии отреза.
Толпа уставилась наверх ноздрями,
толпа смотрелась, как большая пемза.

Отпущена в простор верёвочная лестница
бурлящим лотерейным барабаном:
он муфтой смутной стынет и мерещится,
( шушукаются пальцы во мраке вороватом).

Я различал уже заправку, столб, колосья,
и розы на столах вибрировали так опасно,
что если б накренился — накололся.
Но стравливая газ, корабль освобождался от балласта.

Он опустел до чертежей, он дал свечу над улицами.
Он избоченился плашмя и выпукло и вогнуто.
Как длинное пальто с оборванными пуговицами,
летя, мерцает рожками. В него вцепилось облако.

Мы забирали вверх, мы забывались вверх, в гондоле
мигала на экране кибернетическая лотерея.
В обнимку с призраком радар на лётном поле.
Два залпа-льва к нам подбежав, нить потеряли и перегорели.

Подальше от Земли! Она растёт в объёме,
к Луне навстречу. Шепчутся раскопки,
наслаиваясь в полудрёме.
И глобус утолщается, подтягиваясь через телескопы зябко.

За воздух можно ухватиться ртом. И парусом.
Без рук лететь веретеном. Баланс — единственная сила.
Шёл человек по носу одного из янусов,
и время — перекосило.

И дирижабли древние показывались на вершине,
обугленные гинденбурги поленьев чёрных.
Француз тик – с пропеллером на часовой пружине,
австриец запрягал в аэростат орлов учёных.

Подзорная труба Москва-Смоленск наклонно
вперится в дирижабль крестьянский на насесте.
По сжатому лучу доставит голову Наполеона,
его ботфорты (полшага вперёд ) останутся на месте.

Как близко в воздусях и ярусный и арчатый,
похожий на театр! А дальний — крапинка на ветре.
Он кажется задержанным стеклянной палочкой
между частиц, снующих в чашке Петри.

А лотерейный барабан наращивает обороты,
сжимая время рёбрами и повышая шансы.
...И кутались на палубах пилоты,
метая бомбы в Лондон, дыша на пальцы.

Щелчки прозрений, сухопарые машины,
то по небу слоняются одне, то в круг сбиваются, немея.
На грани срыва эти нервные страшилы.
Мой дирижабль на приводе тянула лотерея.

Кружащийся октаэдр! Так в центр встав, пацанка
угадывает (на глаза повязана косынка),
кто к её горлу прутиком касался,
спугнул ключицу, слух увёл вслед за блуждающей ворсинкой.

Я мог бы подобрать любой пароль для сервера.
Всё ближе к цели, всё точней ответ, как мячик
на резинке,
или круги бегут обратно к центру озера.
Я банк срывал на сайте казино, и напрягались рынки.

И молча в люк открытый взирали адмиралы,
корабль воздушный проводя над тусклыми горами.
Выигрывала лотерея, сбиваясь с хода и замирая.
Со мной расплачивались — богами.



Рисунок Галины Мальцевой

-------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------

Валерия Нарбикова
ДООС

– Муж Александр Сергеевич –

(Фрагменты из романа «…и путешествие»)


Киса любила Александра Сергеевича безусловно, но если бы он был Пушкин, она бы любила его ещё больше. Он был мужем. И если это можно назвать профессией, то он, безусловно, был профессионалом. Даже когда он не мог уже выносить Кису как муж, и готов был застрелиться как человек, он оставался мужем до конца, он оставался профессионалом. Всё-таки Пушкин был поэтом, но не мужем. На кого он оставил жену! на другого мужа! А де тей! на кого он оставил детей! Нет, Александр Сергеевич Пушкин был поэтом, а вот Александр Сергеевич – был мужем. Хотя кто знает, может, А.С. Пушкин был и мужем, и отцом и поэтом, может, он был – наше всё. А вот Александр Сергеевич не был отцом. Не был поэтом, И даже не был мужем, в том смысле, в котором был Пушкин, то есть на дуэли бы не погиб. Но зато Александр Сергеевич был не третьим мужем, а вторым, и имя у него было как у Пушкина – Александр Сергеевич, и он никогда не был мужем сестры, потому что у Кисы не было сестры, он был профессиональным мужем.
…Александр Сергеевич принёс два персика. Киса взяла один и потрогала. На нём действительно была персиковая кожа. Без всяких метафор. Киса потрогала свою кожу. Персиковую. Потом у персика. Потом у себя. Всё-таки у персика была персиковее. И вообще когда люди живут вдвоём, они всё время учатся друг у друга, и почти становятся одним человеком. Они перенимают привычки. Начинают одинаково высовывать язык, они как-то одинаково вздыхают, но вот что поразительно, никогда они вдвоём не становятся одним поэтом. Например, они вдвоём видят один и той же пейзаж, они об одном и том же говорят, моют руки одним и тем же мылом, слушают одних и тех же птичек, а получается, что один из них поэт, а другой просто слушает птичек.
А Осип Эмильевич – поэт, а Надя слушает птичек.
А Александр Александрович – поэт, а Люба слушает птичек.
И Марина Ивановна – поэт, а Серёжа моет руки мылом.
А может всё не так, может всё проще – просто через одного человека идёт слово, а через другого не идёт. И никакой он не писатель, а просто пропускает через себя слово, и всё, и в этом он весь писатель.
А тот, кто звук пропускает – он композитор. А так всё остальное время и Надя, и Люба, и Серёжа проводят в трудах.
…Вот мошка стучится в окно. И про неё могут быть стихи, и про всех могут быть стихи на этом свете. А про тот свет, какие про него могут быть стихи, чтобы они хоть чуть-чуть были настоящие. Ведь настоящие стихи, они могут ранить сердце. А тот свет, он ведь только тем и может ранить сердце, что про него ничего не известно. В этом и есть рана, А все-таки она назойливая эта бабочка. И полкрыла у неё нет, и каблуки стоптанные, и шляпа как-то криво сидит. А всё-таки хороша. Чем? усиками. Ночная бабочка. Реагирует только ночью – на свет, когда вокруг темно. А на солнце, когда вокруг светло – не реагирует. Ей нужно, чтобы свет был в ночи, а не свет на свету. Какая-то она потасканная после бессонной ночи, после ликёра, которого нализалась и чуть не утонула в стакане. Любит сладкое. Она просто графика – эта бабочка. Светлая, на фоне тёмного окна. Она бьётся с той стороны, с улицы. Она не может разбить стекло. И вот она себя исчерпала, И она уже летит к другому окну, к другому поэту – ради стихов. А может вообще всё – ради стихов? Даже война, чтобы истребить полчеловечества и прямо в сапогах, где по подошвам ещё чьи-то выбитые мозги размазали, прямо с грязной шеей – сесть прямо за стихи. И любовь – ради стихов. Чтобы истребить её, бедную, такую живую, такую хрупкую, ради этих сильных стихов с такими мужскими рифмами, ради них – ритмичных, А может вообще весь этот мир – это чьё-то стихотворение?
Зато в стихах почти не едят, если это не пир какой-нибудь в стихах. И в магазин в стихах почти не ходят. …Она шла домой и сочиняла стихи, может, это не надо делать? и надо запретить? запретный плод сладок? стихи были про то, как бы про абсолютную тишину. Про то, что мир, он наполнен звуками; это поезд, часы, сковородка, чайник, автомобиль. Но иногда бывает так, что исчезает вдруг звук совсем. И даже эти звуки: чайника, автомобиля. И оказывается, что это полная пустота для человека, в которой нельзя пойти ни туда, ни туда-сюда. В этой пустоте даже нет шума дождя, вообще полное отсутствие шума, звука. Это даже не затычки в ушах, а в самом сердце ничего не слышно, как будто у сердца нет ушей.

Вот дословно пересказанная история пятилетней девочки: жил был Пушкин. И приходит к нему негр без ног. И Пушкин ему говори: "ну здравствуй". И негр говорит: "здравствуй". Пушкин отвернулся и говорит: " да свидания , Таня".
– а при чём тут Таня?
– забыла сказать, – сказала девочка, – с ним ещё Таня была.
И вдруг всё становится неинтересным: мороз и солнце, день чудесный, и даже становится противно – я памятник себе воздвиг... всюду цитаты. На вокзале – ямбы, В магазине – перифраз. На заборе рифмы…
--------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------

Кунст-камера
Из истории поэзии


Валерия Письменная

– Этюд Ольги Лариной –

Есть в романе «Евгений Онегин такая шахматная миниатюра: «Уединясь от всех далеко, / Они над шахматной доской, / На стол облокотясь, порой / Сидят, задумавшись глубоко, / И Ленский пешкою ладью / Берет в рассеянье свою». Петербургский шахматный мастер Илья Степанович Шумов (1819-1881) создал по мотивам «Онегина» шахматное сочинение, доставляющее любителям игры эстетическое удовольствие элегантностью замысла. Шумов сочинил несколько партий и окончаний, игранных якобы между Ольгой и Ленским. Впервые играя в сочинениях Шумова белым цветом, Ольга демонстрирует комбинационные способности и восхищает жениха: «Партия была скучная (сицилианский дебют). На 23-м ходу, Ленский потерял коня и вообще играл рассеянно. Последний ход был пешкой h7-h5. Теперь играть Ольге, но в это время на одну из не занятых шашками клеток села муха и преспокойно стала чистить свои запыленные крылышки. Ольга загляделась на нее и что-то соображала. Вдруг с веселым смехом говорит Ленскому: "Знаете ли, что... хоть это вовсе не женское дело, ну да ничего, на этот раз только... я из мухи сделаю слона, и тогда вам мат в 4 хода". Ленский был восхищен шуткою Ольги...» Далее они затеяли спор, и последовали условия задачи: «На какой клетке сидела муха? И как сделать этот мат в четыре хода, поставив на той клетке слона?» Видимо, не всегда плохо делать из мухи слона: но если делать мат из мухи надо чтобы слон, по крайней мере, был «под мухой». Ведь «слон под мухой» все-таки ощущает себя гораздо лучше, чем муха под слоном!!! Хоть к самому Пушкину это не относится.
----------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------

Кристина Зейтунян-Белоус
ДООС
Париж, Франция

– Компьютерная любовь –

Непорочной связи пламя
разжигающий нутром,
угреватый вьется хакер
над компьютерным столом.

В силиконовой долине
к силиконовой груди
прижимает программистка.
электронный плод любви.

Любо слушать вечерами
техномоды нежный писк,
цифровые муки страсти
загрузив на жесткий диск.

Форумов шальное гетто
гигабайтами шуршит.
Хором интернет-поэты
воспевают дивный миг...

Примечание.
Стихотворение Кристины Зейтунян-Белоус «Компьютерная любовь» – поэтическое эхо от поэмы К.Кедрова «Компьютер любви».


* * *
Сквозь ряд узкоколейных странствий
преодолеть смогу едва ль
иммунодефицит пространства
и черно-белых клеток рябь.

Молчит, укрывшись медным тазом
игрок, хоть он и чемпион.
Одни смиренно ждут приказа,
другие лезут на рожон.

Но пешке перевоплощенной
ведь светит в облике ферзя –
будь она светлой или темной –
та же фанерная стезя

Рисунок Кристины Зейтунян-Белоус специально для ПО
---------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------

Герман Виноградов
ДООС – огнезавр


– ЖУРНАЛ ПОЭТОВ –

поэт – нож Лувра?
Нож – Лувр поэта?
Поэт – Лувр ножа?
Нож – поэт Лувра!
Лувр – нож поэта!
Лувр – поэт ножа.

* * *

Константин Кедров = константроведник
---------------------
Примечание.
Два текста Германа Виноградова – анаграммы. Они состоят из букв, входящих в словосочетание «Журнал ПОэтов» и имя «Константин Кедров»
-------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------


Иван Чудасов
старший научный сотрудник Дома-музея Велимира Хлебникова
Астрахань


– Стихотворение, написанное хореем –

Хорей-хорей, хорей-хорей,
Хорей, хорей-хорей, хорей.


¬– Цензору –

Ведь нынче любят
бессловесных.
А.С. Грибоедов

. . . . . . . . .
. . . . . . . .
. . . . . . . . .
. . . . . . .
------------------------------------------------------------------------------------------------------------

Лоренс Блинов
композитор, заслуженный работник культуры
ДООС – звукозавр
Казань

– ноэЛь –

мир исчерпал запас своих воз
можностей впрочем
можности множественны
и всё ещё м(н)ожно то и э
тои – эта
жом выше – жомно
воз прежних дикостей (костей! костей!)
глобальных ди дилэ ди Ди
лемма такова:
или – или
бы(ть) или вы
или вы-
быть из
(Кедров вы брал ИЛИ
но ведь есть еще «эль» и
в слове о Эль
«когда камней бесился бег»
некий Велимир
сказа: «л» это)
выть – вой – войны Ны ныне
и присно и во
веки мира уже почти за кры
шей огней полог ночи о
чей
всё уже взо
ры к тут – не спаСти кс
«кому повеем печаль»
и кому мы му – му с кем
нем – о – прощаемся общаем ся возвраща
емся на круг(и) своЯго вра –
врата в пролайю Ны
не широки
грядет се –
но миг(!) как онъ Я сен
и (п)рек
как он красен и (п)речист голуби
зною (знаю) своей – ей ему ей мне (ей, ей!)
И (пра!)
есть вед(ь)
эЛь
вести
И Ны
х
10/VII-05-XXI

Примечание. Лоренс Блинов использует в стихосложении приемы музыкальной партитуры (как и авторы нашего журнала Александр Бубнов и Алла Кессельман). Он так же исследователь творчества Велимира Хлебникова и продолжатель традиций его поэзии. Данное стихотворение – парафраз на тему хрестоматийного текста Хлебникова «Слово об Эль».
-------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------

Анна Альчук

1.
А. Крученых

забубейно раззудилось
испошлость
истаской что заварилась
в злость

клянчик лянчи заполошно
зыбь
корабель щиком
ловечек
рыбь

брюхом бряцкая
слепительной плотвы
расчерчерной
дырбулщ головы

разразительным
лузгая чистихом
кованым
пиная
сапогом…

2.
“Cквозь тебя, сквозь меня
Катит волны свои пустота». (Фредерико Гарсиа Лорка)

королева и Ко
роль
твоя – мнимая
пешка

горы сдвигаешь?
ход
белым конем
делаешь?

мат тебе ставлю
Пространство
шах –
Время

(шах маТ)Ы все рассыпаешь
квадраты т(д)оски

на отсутствие сМЫсла…


Примечание. Текст неофутуристки Анны Альчук представляет вариацию на широко цитируемое стихотворение соратника Хлебникова и Маяковского – А.Крученых «Дыр бул щил». Во втором стихотворении – традиция выявления так называемого «невидимого текста», скрытого в знакомых словах.
-------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------

Андрей Врадий
ДООС


– ПО ДИАГОНАЛИ –

Рыбки тоже есть хотят
А ты покормил рыбок?
Полей цветы – покорми рыбок
А ты покормил рыбок?
Покормил рыбок – полей цветы

Внутри продолговатого стеклянного контейнера началось движение.
Разноцветные пятна, прежде хаотично разбросанные по замкнутому пространству, образовали собой две строгие линии, одна напротив другой.

Добралась хорошо, может, кто звонил на автоответчик? Не голодай! Целую.

Рельеф дна равнобедренными секторами разделил прозрачные литры и застыл в ожидании.

Партия началась. Поблескивая плавниками, одно из пятен передвинулось вперед.
БЕЛЫЕ: (ход S-2 D-8) Королева ест короля.
ЧЕРНЫЕ: (ход С-2 П-2) Преломленная стеклом аквариума линия разделила потолок.

Как дела? Рыбок кормишь? Цветочки поливаешь?
Как себя чувствуешь? Целую.

БЕЛЫЕ: (ход К-5 А-3) Королева ест аквариум.
ЧЕРНЫЕ: (ход П-2 Б-3) Другая линия шмякнула тенью по стене и уперлась в зеркало.
БЕЛЫЕ: (ход А-2 С-5) Королева ест стул.
ЧЕРНЫЕ: (ход Б-3 Б-4) Одеяло складкой образовало два больших квадрата, и побелело.

Привет, дела плохо – исчезло несколько рыбок.
Мне надо что-нибудь делать?

БЕЛЫЕ: (ход С-5 К-2) Королева ест кровать.
ЧЕРНЫЕ: (ход Б-4 П-2) Размноженные зеркалом линии измерили комнату.

Главное вынь всех. В нижнем ящике – сачок.
Воздух у них бурлит?
Потом вычерпай одно ведро воды и долей свежей хол. воды из-под крана. Пиши. Целую.

БЕЛЫЕ: (ход К-2 С-5) Королева ест стену.
БЕЛЫЕ: (ход С-5 Е-5) Королева ест потолок.
ЧЕРНЫЕ: (ход В-3 К-1) Не знаю что делать, обратных билетов нет, может на 29-30? Целую.
БЕЛЫЕ: (ход Е-5 Э-4) Королева ест этаж.
ЧЕРНЫЕ: (ход К-1 Л-6) Игровое поле выходит за пределы квартиры.

Завтра еду за билетами, наверное, буду 17, позвоню, отдых – супер. Целую.

В аквариуме пропала излишняя пестрота и воцарился покой, изредка нарушаемый красивой светлой формой, которой обладала бессмертная аквариумная рыбка.

Привет, рыблюбитель, как дела? Я завтра днем приезжаю. Дома будешь? Целую.

БЕЛЫЕ: (ход С-1 З-1) Королева ест земной шар.
ЧЕРНЫЕ: (ход З-1 Ю-1) Галактика Млечным Путем страстно обняла вселенную.

Исчезают только по диагонали

Хитрость, коварство, жадность, самолюбие, пунктуальность, сила воли, тормоз.


Рисунок Андрея Врадия
----------------------------------------------------------------------------------------------------

Маргарита Аль


Д–ВЕРЬ

Были
знаки,
тени,
сны.
Небо забыло плыть
в голубое.
Думали:
Сердце:
Душа.
Думали:
Интуиция.
И вот:
Цена:
Другой.
Волей
неволю
поправ
волю
воспел
в неволе.

И вот:
Цена:
Другой.
Тоньше.
Чутче
небесных
сфер.
Мимо,
как Люцифер,
вечно,
как Бог единый.

И вот:
Цена:
Другой.
Глубже.
Стрелее боль.
Сверхницшеанчее.
Вечье
спинозианских воль.
И вот:
Цена:
Другой

тротуары
в трауры руа трав.
Утрата – расплата – трата
вложенных в жизнь
сил.

Мысли –
они как Боги.
Боги –
они как Люди.
Люди –
они как вещи
носят себя в себе.

Чур меня
ручи – речи,
губы – глаза
молитв.

Часики золотые
тени от солнца луч.
Камушки чистых звуков
за светом спешили жить.




Маргарита Аль – студентка пятого курса Академии Поэтов и Философов. Первая выставка ее работ «Мистерия железного человека» была посвящена тематике философско-поэтического мастер-класса, который ведет декан факультета К.А. Кедров.
Работа «Часы вечности» (холст, металл) основана на рисунке Кедрова, который в виде анимации был воспроизведен в программе «Очевидное – невероятное», где Сергей Капица и Константин Кедров беседовали о проблемах времени.
Выставка состоялась в Центральном доме литераторов на вручении К. Кедрову премии русскоязычного интернета «GRAMMY.ru» – 2003 в номинации «Поэзия года».
---------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------

Дмитрий Зимин
Смоленск

– поэту –

каждый поэт взвалив
себе на плечи мир
под-ним-мается

2 января 2004


– неврастения –

подойдя к зеркалу я заметил
что угол падения
равен углу подражания
я хотел понять
но не могу
не могу сосредоточиться
раздражает
часов нервный тик…

17 ноября 2003


***
Давай лучше отсюда туда
где всегда
кто-то кому-то что-то,
ведь никто и никогда
никому и ничего, –
почему? –
просто, наверное, некогда,
да и незачем.

5 июня 2003
--------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------

Юрий Арабов
профессор ВГИКа


– Воля –

Когда убьют, то выплюнешь пару пуль,
ударившись об земь, сделаешься вурдалак.
Пойдешь кутить по верхушкам берез, и гул
заерзает в чаще, и лопнут все удила.

Хотелось быть целым, но получился сквозняк
в голове и легких. Хотелось святым, но вдруг
свернулась жизнь, переломилась вот так
об колено веткой, и сгорбленный филин – друг.

Проглотишь воли, и птицей чудной лети
по ночной петле в любую вдовью трубу.
По канавам ухай и жабою о пяти
головах перепрыгивай на луну.

Воет ветер, ребенок молится на свечу.
Считает дыханье мамы, боится, что умерла
Явлюсь из воли и сделаю, что хочу,
и любая клетка станет ему мала.

Жизнь в отсутствии Рая довольно трудна, аминь.
Но в присутствии воли она набирает сок.
Под тяжелым шкафом уже завелась полынь,
мы ее сменяем на черный чертополох.

И чья-то воля, измеренная движеньем
ночи, по-рыбьи нагуливает живот,
то в тине питается отраженьем
какой-нибудь девы над зеркалом вод,

то выйдет жидкой луной, как ртуть,
была кого-то, а стала вполне твоя.
И оса, мятеж пронеся во рту.
в бессилии валится, где трава.

Когда убьют... Промажут, а не убьют,
поскольку воли уж сильно крут кипяток.
Блаженства нету ни в дальних краях, ни тут,
а внутри уныло... Вот так и пиши, браток.
--------------------------------------------------------------------------------------------------------------------


Владимир Ломейко
вице-президент Баден-Баденского Форума “Германо-Российский ДИАЛОГ”,
Баден-Баден, Германия


– На возвращение Федора Достоевского в Баден-Баден –

К открытию его памятника
в Баден-Бадене 4 декабря 2004 г.


В рулетку проигравшись в пух и прах,
Шел Достоевский по “Аллее вздохов”,
Кляня судьбу, с собою не в ладах,
Вздыхал о невезеньи, горько охал.

Унижен бедностью и оскорблен —
В игре хотел поймать он птицу счастья.
Откуда ж знать, увы, что гений обречен
Жизнь сострадать, как вечное ненастье.

Он остро чувствовал чужую боль,
Всем сердцем отвергал несправедливость.
Бунтарь и страстотерпец… Эту роль
Судьба ему сыграть распорядилась.

Рукою Мастера он в бронзе воплощен,
В Зените славы возвратился в Баден-Баден.
И люди тянутся со всех сторон,
Чтоб постоять с великим человеком рядом.

Наш Федор в долгополом сюртуке,
Босыми пятками упершись в твердь земную,
Стоит, сжимая пальцы в кулаке,
Как в жизни против зла насилья протестуя.

Сентябрь — ноябрь 2004 г.



Скульптор Леонид Баранов
-----------------------------------------------------------------------------------------------------------------

Янкель Карро
Париж, Франция
(1947–2005)


– Голубой тигр –

(Фрагменты из поэмы)

1.
Мне следовало бы следовать вслед
За черным аэдом
Что шел к моей погибели
Прямиком
По днищу Гудзона
К кирпичному зжданию тюремного стиля
В заключенном заговоре
Никто
уж не жил там

Уличные плясуны
В противонаправленноости
Амстердама и Бродвея
Поймали в сети
Западный прилив
И души-подношения
В броуновском направлении –
Мне уж не суждено заплутаться –
На крыше утра
Была ты...

На подступах к реке Голубой тигр
Совершал первый рейд
По Манхэттену
Со своим саксом.
Музыка сквозит
И временами он то опасен,
То нежен.

Он верит в свою непобедимость и
Исчез...

Игрой был импровиз
Молнии
Ск
Скс укрылся в шепот
Голубой тигр поглотил музыкой
Тьму прохожих
Потом бросил вызов небу
Принося медное горло в жертву
смеху
Слишком юного бога
Ожидавшего в ветвях дерева.

2.
Да, она всегда возвращалась,
Стремясь застать врасплох
(Порой из-за разочарованной любви)
Когда она возвращалась из Африки
Я говорил ей, что слышу
Черный шум ее крыльев
И в ответ на все мои слова раздавался смех –

Так мы поступали, словно
У нас было время.
Мы проходили сквозь
Последние наши пустыри
Она несла смерть
Голубое мерцанье
В своей походке
Затем снова отлетала
Отсылая из Бамако открытку
Отель «Дакар – Этуаль»
Оставляя на ответчике
Пенье пустыни
Беззаботное безвременье

Я настраиваюсь с небом в лад
Над священным деревом
Оно неразличимо среди молодых млечных
мечей
Тающих в горячей мгле

Щит реки таит угрозу, сулящую смерть сыновьям вождя – того, кому жестокий жребий пишет дерево Мапу по ее телу, отданному в жертву – это оно, дерево, к нему всегда идешь, не ведая того.
Я ищу имя той, что пересекла реку и закрыла глаза перед этим деревом – ее растительным предком. Здесь она умерла и когда мне сообщили об этом, тотчас же я услыхал рассказ человека в голубом
поведавшим всю родословную безумия людей…

Перевела с французского Кира Сапгир

Поэт и этнолог Янкель Карро, прапраправнук великого кабаллиста Джозефа Карро, толкователя и комментатора Талмуда 16 века, чьим именем названа одна из улиц в Тель-Авиве. Другой его предок – Авигдор Карро, равин из Праги, мудрец и философ. В 30-е годы семья Карро эмигрировала из Восточной Европы во Францию и в 1943 году была почти целиком уничтожена в Освенциме. Сам Янкель Карро был филологом, специалистом по русскому языку, и, одновременно сибирологом, исследователем якутского фольклора, который собирал во время своих многочисленных экспедиций в Якутию Переведенные Я. Карро якутские эпосы «Олонхо» вышли в прошлом году в издательстве «Галлимар… («Монд», 6 января, 2005 г.)

Примечания переводчика.
– А насчет Янкеля – полная мистика! Я нашла свои переводы его стихов в моем бардаке чисто случайно. Тут же в другом углу пещеры нашлись распечатки статей о коллоквиуме ЮНЕСКО о народах Крайнего Севера, где мы с ним познакомились в 1994 г. И сразу же позвонили из «Русской мысли», чтобы сказать, что я должна присутствовать в качестве собкора на коллоквиуме в ЮНЕСКО, посвященном якутам!
----------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------



Рисунок Владимира Опары
---------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------

Владимир Монахов
Братск

***
Пусть время
Кормится

Нашими
Телами

А вечность
Душами

Почему
В Бытие

Всегда так
Голодно?!

– Отшельник –

Я – песчинка.
Ты – песчинка.
Он – песчинка
Она – песчинка.
Мы – песчинки
Они – песчинки

Чувствую, как планета
Вязнет в пустыне людей.
-------------------------------------------------------------------------------------------------------

КУНСТ-КАМЕРА
Из истории поэзии


Тамара Приходько

– Кони на кону –

Накануне годовщины Владимира Высоцкого мне удалось побеседовать с Валерием Золотухиным, который не только играл в спектаклях вместе с Высоцким, но часто выступал вместе с ним в концертах и был свидетелем того, как воспринимали его песни современники.
Золотухин: «Для меня откровением было, когда Каспаров, не будучи знаком с Владимиром Высоцким, ни разу его не видя, идя на страшный матч с Карповым – первый, – он ставил «Кони привередливые». Ставил, выходя на поединок. Вы понимаете, что это такое? Шахматная корона и – Высоцкий. Он слушает и идет играть, идет на выигрыш. Вот какой заряд давал ему Высоцкий»
(«Эхо Москвы» 25 июля 2005).



Снимок с того самого матча.
Фото Виктора Ахломова, «Известия»
-------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------

– ЛитературовИдение –


Юрий Линник
доктор философских наук, профессор Карельского педагогического университета
Петрозаваодск


– Бабочка – метафора цветка –

(о новой поэме Константина Кедрова «Фиалкиада»)

1. Это словесные заросли. Verba тут сплетается с Herba. Семантическую чащу нельзя прочесать анализом. Лучше сдаться ей. И позволить лианам тропов опутать рассудок – внедриться в бессознательное – прорасти сквозь него.
2. Рост растения похож на рождение стиха. Это глубоко чувствовал И.-В.Гете. В 1790 г. он издал «опыт объяснения метаморфоза растения». Там показано: все части растения – от семядолей до тычинок и пестиков – являются превращениями листа. Метаморфоз – в биологии, метафора – в поэзии. Два разноуровневых процесса во многом параллельны друг другу. Стиху Константина Кедрова присуща растительная органичность.
3. Водное зеркало, в которое смотрел Нарцисс, было необычным. Мало того, что оно сотворило метафору отражения – перенесло юношу за грань реальности: инверсии получили продолжение в метаметафоре – человек стал растением. «Фиалкиада» Константина Кедрова сродни ботаническим сюжетам «Метаморфоз» Овидия.
4. Цветок орхидеи – метафора ее листьев. Когда этот цветок становится похожим на бабочку или шмеля, то метафора перерастает в метаметафору: растение экспериментирует в авангардистском духе, ломая и модифицируя каноническую форму. Явление это редчайшее. Осваивая искусство перевоплощения, орхидеи нащупывают контакт с иной формой жизни – пытается уподобиться ей. В своих метаметафорах Константин кедров повторяет этот алгоритм на несравненно более высокой ступени: цепная реакция превращений у него максималистки завершается теозисом – полным уподоблением человека Богу-Творцу. Фантастика растительных метаморфоз предсказывает поэтику метаметафоры.
5. «пишут Ван Гога маки
пишут Моне кувшинки
пишет тебя сирень»
Бездонная философия заложена в этих смысловых перевертнях. Инверсия патологична. Вывернувшись наизнанку, Единое предстало как Многое. Исподом Ничто является Всё.
Субъект и объект – амбивалентны. Самая сильная обратная связь заключена именно в инверсии. Константин Кедров инверсирует тварное и нетварное – земное и небесное – внешнее и внутреннее – природное и художническое – реальное и вымышленное. Инверсии у поэта имеют форму игры. Игры божественной! Ведь Бог творит играючи. Больше всего он любит палиндромы. Тардионы и тахионы; частицы и античастицы; материя обычная и материя зеркальная: это физические перевертни. Биос тоже любит инверсии, закручивая то правые, то левые спирали. Константин кедров подхватывает эту эстафету. Моне пишет кувшинки – кувшинки пишут Моне. Через игру здесь выявляются новые глубины мировой гармонии.
6. Поэтические инверсии смыслов могут говорить о необратимом. Такова дефлорация. «Оля сорвет василек / Олю сорвет Василек». Возвращайтесь в цветы! Поэт хочет порчу обратить в целомудрие. Это возможно. Однако не здесь, а там: в трансцендентном занебесьи – после Преображения.
Поэтика Преображения – это поэтика инверсии.
7. Почему именно русские ботаники внесли самый фундаментальный вклад в теорию симбиоза? Возможно, она в неявной форме резонирует с идеей соборности, получившей особый отклик в русском сознании. Симбиоз нераздельно и неслиянно соединяет разнородное. «Фиалкиада» являет чудо словесного симбиоза. «Гамма Гамлета тонет в гаме». Аллитерация может быть понята как звуковой симбиоз. Метафора тоже есть род симбиоза. В неожиданном сращении смыслов могут обнаруживаться глубинные экзистенциальные созвучия: «Сад словесный рыдающий как Кьеркегор». На пажитях «Фиалкиады» бурно произрастают центоны. Всегда неожиданный и непредсказуемый симбиоз тут роднит разные тексты, разных авторов, разные стилистики. Маяковский в «Фиалкиаде» пересекается с Данте. Это симбиоз времен, похожий на вечность.
8. Вероятно, у растений есть психика – и это досознательная, бессознательная психика. Она в своеобычной форме проявляет премирные архетипы. Семейство крестоцветных: разве оно не пророчит о Голгофе? Бессознательное питало сюрреализм. Это особая тема: растительные мотивы в сюрреализме. Исключительная способность растений к трансформации выигрышна для поэтики сюрреализма. Впрочем, задолго до Дали и Эрнста это уловил гротеск: животное и человеческое там с легкостью овидиевых метаморфоз превращается в растительное.
«Фиалкиада» сюрреалистична. В ней много гротескного. Так из лилии вышел Христос – это образ вполне переводим на графический язык гротеска. Лилия у Константина Кедрова обнаруживает беспрецедентный дар превращений. Она становится аналогом лотоса – запускает космогонический процесс:
«Эта лилия словно
небесное лоно
породила весь мир
и царя Соломона»
Потом она оказалась в руках архангела Гавриила. Благовещенье осуществило величайшую метаметафору!
Превращение лилии продолжаются. Вот мертвой Офелией она плывет по английской реке. Но почему к воде примешивается русская кровь? О самоубийстве в «Фиалкиаде» сказано гениально: «Он в себя стрелял из несебя». Лилия архангела Гавриила обернулась Лилей Брик. Белое Благовещенье опрокинулось в черное Зазеркалье.
9. Есть симбиоз и есть разрыв. Две силы – две тенденции – два полюса. Вы над садом? Мы с надсадом. Вы из сада?
Мы из Ада. Фонетика размывает противоположные значения. Жизнь делает то же самое. «Фиалкиада» полна разрывов.
Гармония цветов соседствует с диссонансами бытия. Соловьи – и выстрелы, хоралы – и взрывы: таково акустическое пространство «Фиалкиады». Сюрреализм поэмы трагичен. Марина Цветаева писала: «За этот бред / пошли мне сад». Сад Константина Кедрова бредит. И галлюцинирует! Но за бессвязностью бреда проступают грандиозные смыслы. На взорванном мосту стоит Данте. Потом его сменяет Флоренский – Флоренция празднует Пасху. Вот Флоренский и Данте стоят одесную и ошуюю Кедрова. Поэзия прорывается в вечность. Это тоже инверсия: время, переходя некий онтологический рубеж, становится антивременем – вечностью. Подлинное призвание поэзии – ее миссии – заключается в инверсии этих уровней. Фиалки нашего земного Ада она спасла от окончательной потравы. Приживутся ли они в садах Эдема? Дай то Бог.
-----------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------

Алина Витухновская


– Как луна –

Кричу даже не хочу ничего объяснить
просто больно
просто просто
просто хуже воровства.
А что кричать,
если реальность – беруши?!

Что топать
ногами
мертвыми?..

И не собираюсь никому сниться.
Что я есть, что меня нет…
…Что мне не объяснимо…

Ты дружишь с Енотом.

…Я?
Я?...

А это кто такая?

А это кто такая? Кто такая?..

У тебя будет новая современность,
книжки с картинками,
удовлетворяемые инстинкты.

Я теперь такая устаревшая –
даже не часть культуры,
даже не искусство.

(…А может быть
будет уже не «искусство»,
а любой набор букв.)

Ты живешь, а я все еще умираю.
Мне больно и зря.

(Ты обязательно в это вживешься!)

Я все еще умираю
больно.

Пара банальностей –
«Все было зря.
И если не было – зря».
Без разницы.
Все было зря
Все не было зря
Все было зря
КАК ЛУНА.

вот тогда
ты окончательно

про меня забудешь.
Не было никого.
Ты и современность.

Я бы попросила
меня ненавидеть
хотя бы.

КАК ЛУНА?

НИКАК!

Если, допустим, я вызываю
Эмоциональное потрясение,
а остальные – ничтожества и удавы,
удавы и ничтожества,
ничтожества и удавы,
тогда наступает такая
инквизиторская справедливость,
такая беспомощная,
ни для кого объективность,
такое «дальше некуда», такое дальше,
такая убийственная определенность!..

Если, допустим,
я вызываю эмоциональное
потрясение,
а ты, наоборот, –
ничтожество и удав,
тогда, больно не больно,
но присутствует
некая справедливость
(хотя и не для кого).

Но я хочу, что все иначе:
я ничтожная и как бы сдохла
больно, но… изумительно бестолково.
Больно как, допустим, Жуку.
(Он ведь тебе без разницы?)
В контексте ВСЕГО это что?
В контексте всего ЭТО не боль.
В контексте всего это НЕ БОЛЬ.

Жук… Кто о нем думает?!
Жук. Чего о нем думать-то?
Жук. Тут и думать нечего.

Я абсолютно ненужная
ни тебе, ни себе, ни вообще
(что самое!..)
Как жук.
Только порчу картинку.
Даже иначе – просто отсутствую.

И что больно, не имеет значения
даже для боли.

Дружи с Енотом.
(Или что там, в твоей
современности?)
Меня ведь, в сущности, не было.

Какая наглость,
что я здесь пишу О СЕБЕ
что я здесь ПИШУ о себе
что я ЗДЕСЬ пишу о себе.

Наглость и глупость.

Ни о чем не прошу.
Отсутствую в том самом смысле.

Я…
……………..

Зачеркиваю про себя.

Хочешь, будь.

А я больше не буду.

Не достойна даже
самоуничижения.

КАК
ЛУНА!
------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------



Фото-графика Марины Герцовской
Берлин, Германия
------------------------------------------------------------------------------------------------------------


Ефтим Клетников
Македония


– Реинкарнация –

Когда вернусь,
если вернусь,
войду ли
в ту же самую дверь,
увижу ли каплю росы
и радугу,
ручей, что бежит через село,
расцветет ли цветок,
и соберет ли пчела нектар его,
чтобы превратить в мед,
и утолит печаль мою,
которая возвращается снова,
возвысится ли сердце мое над горами,
возведу ли дом,
на боли моей и радости,
утомленный тревожным ожиданием?
Чужестранец
пред нашей дверью стоит
чужестранец с замершим лицом.

А л ь м а н а х
«Журнал ПОэтов»
№ 7 (19)
2004
http://video.mail.ru/mail/kedrov42/

АХ БАХ
-----------------------------------------------------------------------------------------------------------

– Хроника событий –

На презентации предыдущего номера «Журнала ПОэтов» в в зале Ученого совета Институте философии РАН академик А.А Гусейнов сказал:

«Я приветствую вас в стенах нашего Института философии. Для нас очень важно и ценно, что такое уникальное явление, как очередной номер философско-поэтического журнала, представляется именно здесь. Никто не знает, каким образом все обернется и что выйдет из мероприятия, которое мы сейчас здесь осуществляем. Если мы посмотрим на 100, 200 и более лет назад, там возвышаются определенные вершины. Но в свое время эти вершины не были так видны, и только время их выделило. Точно так же можно сказать про этот журнал, совершенно уникальный. В моем представлении он как бы опредмечивает творчество в чистом виде. Творчество всегда предметно, и философское, и литературное, а вот здесь творчество представлено в чистом виде. Короче говоря, сегодня этот журнал, как и все в целом это поэтическое содружество, не остается незаметным, оно известно в целом, само по себе, и благодаря людям, которые создают лицо этого движения. Благодаря Н. В.Нестеровой, К.А.Кедрову, В.Л. Рабиновичу А.А.Вознесенскому. Я предполагаю, и ничего невероятного в этом нет, что пройдут многие годы и этот журнал, и все дело, которое вокруг журнала существует, выделится из общей массы и засияет очередной большой вершиной нашего отечественного и более широко – всемирного творчества, тем более что журнал этот, как я понимаю, всемирный».
21 марта мы широко праздновали 5-й Всемирный День Поэзии, учрежденный ЮНЕСКО. Днем – в музее Декоративно-прикладного искусства у Натальи Вяткиной, а вечером – на Арбате в галерее «А-3» у Владимира Опары. Там дебютировали студенты Академии поэтов и философов нашего университета Анастасия Правдина, Илья Макаров и Маргарита Аль. В выступлении также участвовала Елена Тахо-Годи (спустя полгода, а октябре она защитила докторскую диссертацию по творчеству А.Ф.Лосева). В финале вечера состоялся прием в ДООС в звании «огнезавр» легендарного Гарика Виноградова. А через день на презентации журнала в русском ПЕН-центре у Александра Ткаченко в ДООС вступила культовая писательница, автор «Около эколо» и «Равновесия света дневных и ночных звезд» Валерия Нарбикова (с возложением на голову стрекозы). Там же был принят в ДООС известный авангардный композитор, поэт и философ Лоренс Блинов (с возложением камертона) в звании «звукозавр».

* * *
А затем во главе с ректором Н.В.Нестеровой поэты Константин Кедров, Елена Кацюба, Михаил Бузник, издатель Елена Пахомова и книжный дизайнер Яков Красновский отправились на Лейпцигскую книжную ярмарку. Туда же прибыли обитающие в Германии ДООСы Сергей Бирюков и Алла Кессельман, а так же наши постоянные авторы Алексей Парщиков, Хендрик Джексон, Бернхард Замес, Елена Сазина, Сергей Гуданов. Газета «Европа-Экспресс» назвала приезд русских поэтов – самым значительным литературным событием ярмарки. Во время посещения кафе напротив Томаскирхе, где всю жизнь органствовал Бах, родилась идея выпуска этого номера, посвященного великому изобретателю рояля и самому органичному органисту. Газета «Европа-Экспресс» назвала приезд русских поэтов – самым значительным литературным событием ярмарки. Во время посещения кафе напротив Томаскирхе, где всю жизнь органствовал Бах, родилась идея выпуска этого номера, посвященного великому изобретателю рояля и самому органичному органисту.
По возвращении на родину, Константина Кедрова ждал сюрприз: он оказался лауреатом премии «GRAMMY.ru» (http://www.grammy.ru). 11500 пользователей Интернета назвали главным поэтическим событием года его поэму «Компьютер любви», написанную 20 лет назад. По такому случаю газета «МК» разрешилась от долгого поэтического поста и опубликовала поэму.
5 августа А.Караулов на ТВЦ посвятил программу «Русский век» поэзии К.Кедрова. А канал RENTV передал веселый репортаж Ольги Ганнушкиной из квартиры поэта.

При активном покровительстве академика РАО С.О.Шмидта издательство «Русский мир» выпустило исследование нашего автора В.М.Мешкова (старшего научного сотрудника Российской государственной б-ки) «Арбат предо мною». Среди поэтов Арбата, чей список открывает легендарный дядя Пушкина, Василий Львович, есть наши постоянные сотрудники и авторы: А.Вознесенский, К.Кедров, Е.Кацюба, Л.Григорьева (Лондон). Вышел сборник К.Кедрова и А.Витухновской «Онегин – Твистер» в жанре бурлеска, отмеченный в «Экслибрисе» рецензией В.Нарбиковой «Классика от балды». Сборник А.Парщикова «Соприкосновение пауз», изданный в «Манеже» и чуть было не сгоревший вместе с ним, все же уцелел. А.Альчук и Н.Азарова выпустили экзотическую книжку «5 7 5 7 7. Переписка в форме традиционной японской поэзии». У О.Ильницкой в Одессе напечатан сборник «Семь встреч с Богом». И, наконец, опубликованы материалы конференции в Институте русского языка им. В.В.Виноградова «Поэтика исканий, или Поиск поэтики», где много наших авторов.
В конце августа увидел свет фотоальбом ДООСа-линзазавра, заслуженного работника культуры, известного известинца Виктора Ахломова «Россия в лицах» (Изд. дом «Авангард»; дизайн В.Сирватко). Среди лиц альбома Д.С.Лихачев, А.Д.Сахаров, Стейнбек с Аджубеем, два Шостаковича – Д. и М., знаменитые исполнители Рихтер, Ростропович, Нейгауз, последний футурист В. Шкловский, неофутуристы – основатели ДООСа К.Кедров и Е. Кацюба, конечно же, А.Вознесенский и Б. Ахмадулина, задумчивая Г.Уланова и стремительная М. Плисецкая, О.Лундстрем… Да всех и не перечислишь. Богата лицами Россия, и приятно, что наш университет слегка пополнил это богатство.
20-летие ДООСа мы отмечали в сентябре в Литмузее в Трубниковском пер., а в начале октября вышла книга К.Кедрова, В.Нарбиковой и Е.Кацюбы «Сквозь К», посвященная этому знаменательному событию. Презентация книги прошла в «Арт Медиа Центре TV-галерея» у Нины Зарецкой, которая сняла и показала первый сюжет о ДООСе в начале 1991 г. по тогда еще советскому телевидению в программе «Шок-шоу». На вечере мы посвятили Нину в ДООС (с возложением меча и телекамеры) и Алину Витухновскую в друзья ДООСа (с возложением меча и мексиканской стрекозиной мухи).
---------------------------------------------------------------------------------------------------------

Константин Кедров
ДООС – стихозавр


-АХ БАХ-

Бах шагает многоэтажно
Бах вышагивает хорал
Рядом шествует Маяковский
Он вышагивает хор ад.

Бах преобразует орган в рояль
Орган для него всегда органичен
Зато в рояле он мелодичен
Орган нужнее
Рояль нежней

Бах восходит лесенкой Маяковского
Маяковский шагает вниз
Две мелодии сходятся и расходятся
в направлении в – из

Фуги Баха кудрявы, как его парик,
изысканы, как кружева манжет
каждая нота – вздох или вскрик
музыка как сюжет

Бах в органе величайший организатор
Маяковский – интроверт
Бах – экстраверт
Стала величайшим оргазмизатором
даже Бахова смерть

Бах неистовствует в органе
Маяковский оргазмирует стих
Организм Баха нематериален
Бах в Маяковском стих

Маяковский, заткните глотку,
не переорать Баха
Но иногда достаточно одного глотка
чтобы вкусить Бога
Маяковский делает вдох
Бах выдыхает ах

Бах есть, если есть Бог
Бог есть, если есть Бах
Евангелие от Баха
не знает страха
Маяковский сжал револьвер
– Пинь-пинь, тараБах –
тараБахнул зинзиверх

Понедельник. 2/IV – 2004. 14 ч.50 мин

--------------------------------------------------------------------------------------------------------


Андрей Вознесенский
ДООС – стрекозавр
Специально для ПО

* * *
Рубаха ru
собака ru
летят под Баха
ту-ру-ру
Но сердцу хочется согреться
и потому-то утром рано
тебе из пачки сигаретной
сыграют трубочки органа



-Алексею Зубову-

Стебли росных ландышей
сакс напоминал.
Я нашел в Лос-Анжелосе
Зубовский бульвар.
Зубов улыбался,
кумир антипопсы.
Как прорези на басе,
висят усы.

Ударник, старый мальчик
Бледней нашатыря.
Семь лет не брал он палочки
в глуши монастыря.
Зуб, улыбнись, как ножик!
Лицо, как падишах,
как стул на венских ножках,
уселось на усах.

Лёха, гни коленца.
Принц моих детских лет,
будто Лех Валенса,
усач и диссидент.
Буди интеллигенцию,
интеллигент.

Гуляют по Зубовской улице.
усы жирные, как устрицы
Вместе с усами Бен Ладена
озвучены Би-Лайно.

Русский камикадзе,
по ком дивертисмент?
Кто сказал, что эмиграция – это смерть?

Разве только в эмиграции
есть Русь?
Шевелится сакс играющий,
как третий ус.

От Нью-Йорка
до Сургута
общий вкус
наши внутренние трубы
ждет Исус.

Воет саксофон, как трупный
третий ус

Баху Бахусы
усища
упоительное лассо.

Усысши

Уссысши

Усё.


* * *
Деньги пахнут будущим,
тем, на что их тратили.
Для детсада булочкой
или же терактом.
Деньги пахнут жизнью,
мыслью миллионов.
Пахнут потным жимом
нищих чемпионов.
Деньги пахнут женщиной,
страстною мотовкой,
чуждой сбереженщине…
Новенькой церковкой.
Богом деньги пахнут,
детским марципаном.
Баху, как и Пахмутовой, нужны меценаты
Пахнут волей, Господи.
Иногда тюрягой.
Чем больше копите,
больше их теряете.
Впрочем, неприлично
говорить о деньгах,
как хвалится лично,
сколько трахнул девок.
Живите незапахнуто
даже те, кто в розыске.
Удобренья пахнут
будущими розами.
-------------------------------------------------------------------------------------------------------

Елена Кацюба
ДООС

-Закат-

Аргонавт Орфей
фейервеером лиру развернул
пальцами струны переплыл
приструнил Сирену
море умиротворил
богов уладил
Горизонтом запада
возлежали богини
Закат руно золотил

Органавт Бах
в тигле Лейпцига лады плавил
возгонял звуки
в каменной реторте
Томаскирхе
Готики закат
золотил парик Баха –
руно барокко

Боги плескались в звуках лиры
боги бурлили в трубах органа
каждая труба выдувала бога
боги шарами летали в небе
Фьордами фуги Орфея-Баха
в ореоле ауры
плыл орган – Арго

От Орфея-Баха
формула Фейербаха:
«Человек человеку – Бог».

Предчувствие органа.
Фото-графика Елены Кацюбы


– Муха Баха –
(циклодром)




------------------------------------------------------------------------------------------------

Анатолий Гринвальд
Лейпциг, Германия

* * *
Мой Лейпциг беден. Ходит бедный Бах
По Лейпцигу в залатанной рубахе.
Не знаменит. Гоним. Несчастлив в браке.
Сшибает у туристов на табак.
В подвале грязном Гёте пьёт «Кадарку».
Заходит Фауст – сразу лезет в драку.
Вбегает санитар с кресло-каталкой,
Ремнями, как бантами на подарке,
Завязывает Гёте и увозит
В больницу на окраине. Там воздух
Настолько чист, что ночью видно звёзды.
Там добрый доктор с бородёнкой вострой –
На Мефистофеля манерою похожий –
Лезть в душу фразами, иголками – под кожу
Приходит по ночам и корчит рожи.
Там очень страшно. Тело долбит дрожью.
Все формы там сливаются в одно,
Из зеркала глядящее, пятно.
----------------------------------------------------------------------------------------------


Михаил Бузник

-Свет легкий-

1.
Слепок агоний.
Ангельские языки
нетления –
в горизонт
раздробленный
врываются.

Дыхание
приостановилось.

Так близка
неприступная
лёгкость света –
облик Helene.

2.
Семя раздавленное.
Трясина – как бабочки.
Вот и век Новый.
Сирень лгущая.

АГОНИЯ ГАРМОНИИ.
АГОНИЯ ГАРМОНИИ.

Ветер безуспешно
перелистывает книги –
обжигая обратный
ход Слова.

3.
Как чаша Бытия –
опрокинутая,
граница потустороннего.

К белизне
теснящихся стихий –
обращена.

И вдруг –
глаза пчёл
солёные,
стали похожими
на воронки земли
уставшей.

4.
Между мирами
недолговечность…

И сквозь всё
сущее –
полдни
пеленают –
серебряные ленты
стужи.

5.
Души сплетённые –
Слово невесомости
облегчили.

Перемещённые лучи
крыльев – вмиг
истончены.

И всюду стрекозы:
как сияющие серьги
Helene –
в порыве восхищения
отражены.

6.
Синие сны птиц –
как разум
розы белой.

И в недоговоренности
бездонной –
уязвлённая душа
лунную топь
вбирает.

Молниеносные жаворонки –
сомнения бытия
разносят.

7.
На виноградниках
горных,
в стержнях лазури –
кровь кипит.

Далекая пелена
безмерности
созревает
в кружении…

Скорость огней
исхода –
невыносима.


Бабочка дождя.
Фото-графика Елены Кацюбы
------------------------------------------------------------------------------------------

Борис Лежен
Париж, Франция



Вкус света

Резко брошены тени аркад световых. Мы остановились под каменной дугой. В руках легкие вазочки с цветными шариками мороженного. Ты желаешь пробовать местное мороженое?–- предложила она, роняя на каменную скамью здешние слова.

Во рту тает сладко предсумеречный свет.

Подымаемся к вершине горы паломническим путем к храму.
Каменные пролеты крутой лестницы начинаются в центре города перевернутым горлом шахты устремляясь вверх. Нас обгоняют, навстречу бегут кровеносно атлеты. Паломнический путь ведь тоже тренировочный пробег. Верх низ. Ступени вовсе как годы счетно нечетны. Тела устремлено убегают вдогонку.

Наверху в храме женский образ, обрамленный каменьями. Её взгляд вне поиска точки схождения, не ищет остановиться на чем-то. Глаза как жемчуг в ожерелье нанизаны на нить горизонта, друг за другом уносятся в дальность, исчезая, как тают льдинки на ресницах в теплой прихожей, стекая прозрачно.

Проносящиеся навстречу воспоминания неожиданной обнаженности.


Несколько чистых цветов
(Из книги « Предисловие к взгляду»)

1. О темнота, темнота, ты рассыпаешься взглядом
черной пыли обожженных костей.
О чернота, корень слова твой темен и глубок, зрачок, поглощающий свет,
в нем плавится свет в неповторимость виденья.

2. Золоченая охра раскрывается в фоне икон, сцена дальняя пришедшего вечного дня.
Так начинается, зрима ночь в горенье высоком звезд и сверканье кошачьих глаз.
Охра золотая подмигнет ресницами борозд свежевспаханных полей.

3. Зелень являясь в круженье упругом ветвей, касанием тонким листьев – ладоней
стертых слепых с дробящейся множественно линией жизни, в согласии с ветром
невидяще тянется к свету.

4. Белизна белой порошью снежной покрывает мягко домов крыши, дороги, быстро
идущих прохожих. Тает с оттепелью.
Крупицы снега – атомы взгляда, видений вещество.
Плавится хрустальное острие взгляда в телесной близости отброшенных когда-то в
забытье жарких фигур желанья на белом памяти экране.

5. Пурпур бьется височной жилкой.
Трепещет алым одеянием ангелов в полете эфирном, трубящих празднество
времени, его очевидность.
Вспыхнет красно открытыми розами тел, в разбеленно-кадмиевом цвете лепестков.
Проявляется в свете, льющемся сквозь закрытые веки.

6. Лазурь покоится на серебряном подносе моря.
Выгнута сфера синевы безупречным радиусом взгляда.
На серебро моря опрокинута голубизна чашей с вкраплениями белил
пенистых облаков у её края.

Рисунок Бориса Лежена
----------------------------------------------------------------------------------------

Сергей Бирюков
ДООС – заузавр
Халле, Германия


-Кудри стихов-

истык
мудык
кудык
музык
булык
булдык
вообще
кулдык
балык
малык
вык
или
от вык
или
от стать
приез
низ
верх
приз
зри
п


-(Пере)(при)ключение эпитета-

эпитет выходит из волн
он волен из бега разбиться
как ему тут находиться
если он вдохновения полн
как ему быть в этой теме
или выть в самом деле
у него мысль в теле
и тут вскрик цикады
как будто вызрел
и песнь выспел
легко так без надсады
мы стремимся к другим берегам
где есть воля как будто
где вроде утро
шагадам-магадам


-10-строчный сонет-

где летящий берег
дег ветра снег
гнес раствер негс
весел ли вес
вот те ли вет
лю вет ли
ли сат лю
ри ват эр
кра са
ви ца



-ХоРоШо ТеМПеРиРоВаННыЙ ТеКсТ-

Мы стояли у Баха
Бах сидел в скворешне
это в Лейпциге было
конешно
по-нашему в Липецке
по-польски в Липске
это все потому что
липы
и потому лепо
Бах сочинял
у него ноты
застряли в парике
он идет налегке
опираясь
на скрипичный ключ
он ручьем сбегает
с небесных круч
он распространяет
звучарность
по окрестполям
он как будто знает
что будет
ТАМ

и вот уже крылышкуют стрекозы
и лепесткуют розы
и музыка тает на губах
wirklich – Bach!


Баховский «скворечник» в Лейпциге


---------------------------------------------------------------------------------


Евгений Степанов

-Он-

кобзарь
озарь
грандиозарь
виртуозарь

29.06.2003
Новослободская


* * *
Н.З.
лицо
лучина
крыльцо
кручина

23.11.2003
Чебоксары


* * *
райцентр
ни цента
рай
центр любви
эмма сергеевна
женя вынеси ведрушки
борщ котлеты
жена говорит
ты хороший переводчик
с французского
пятиэтажный двор
помойка
роща
шапка набекрень
мост
ухожу
впереди
аравийская пустыня многих встреч


3.02.2004
Есенинский бульвар


-Манифест-

проза не зевгма
стих не проза
гзи-гзи-гзео
аvе оза

золото лоз
сильная доза
зелья доос
стих не проза


6.04.2003
Чебоксары

* * *
люби до
люби после
либидо
не sos ли


23.11.2003
Чебоксары

--------------------------------------------------------------------------------------

Фатима Цаголова

***
А жизни ось – вода:
оттуда вышли
и уйдем туда,
и уровень ее все выше, выше.
Вы слышите –
она под нами дышит,
и от дыханья задыхаясь крыши –
уже дрожат.
Шумит вода-беда,
и чья-то жизнь –
безвинная всегда –
уже последней каплей набухает –
с т ы д а.
И стон напрасных жертв,
и их стада –
становятся потоком –
тогда,
и страшен цвет
последнего потопа,
и в небе красном –
красная звезда,
как глаз циклопа.


-Сиреневый сон-

вот камень странный и –
бабочки летящий отпечаток
на нем

живая
и как истинно живая –
да в камень

уж если превращаться
так совсем –
с душою

летит лежачий камень
и поет –
крылато

ты слышишь звук
сиренево-лу-чистый?
ты слышишь

то сон твой лучший
зреет тихо-тихо
во мраке


-Легенда Долины Царей-

В какой из пирамид
шар Вечности златой?
В какой?
В той, что мерцает
под твоей рукой.

2002-2003

---------------------------------------------------------------------------------------------------

Алина Витухновская

-Множество -

На лице несоответствий
Цель его уловок светских.
На кольце цены прелестной
Тень его ночных обид.
Он обряд несочиненный
Прочитает, пораженный
Тем, что в звуках поглощенный,
Он иной, нутра лишенный,
Нищий, смыслами сраженный,
Выражаемым звучит.

Он как НОЛЬ –
Округлость цифры,
Бесконечно-безначален.
Он как «НО»
За стройным шифром
Цифр-ответов к дну печали.

Он – ОНО.
Он – карлик в цирке.
(В люльке смерть его качали.)
Он пятно
На дне пробирки,
Где микробов повенчали.

Как игла
Торчит из неба
Непространственно, отдельно.
Как игра,
В людей,
За нею
Все неценно, все бесцельно.

Для вас он сделается черным.
Для вас он сделается чертом.
Для вас он будет только «Что ты?»
«Да ничего».
Мы дети имени его.

Предчувствуя его пришествие,
Причешем листья комнат вверх.
Он кинет мозг на мутный снег,
Раскроет щели спящих век,
Погладит воздух против шерсти,
Совьет петлю опасных рек,
На шею вскинет грязный век,
И притворится сумасшедшим.

Он брызг
Слезы, в пустом стакане.
Он траурный салют весне.
Он крыс
Король, принц датский Гамлет,
Нарцисс
С ослепшими глазами,
И низ, и верх,
И нутрь из вне.
Он ум
Безумства и безутра.
Он у...
И возле...
И везде...
Суть мест,
И месяц страшных суток,
И паутина на звезде.

Двадцать четыре
И двенадцать.
И даты
Будущих картин.
И вымысел
Без декораций
Настолько многий
ЧТО ОДИН.
---------------------------------------------------------------------------------------

Игорь Ревякин
Специально для ПО









------------------------------------------------------------------------------------------------

Арт Ивáнов
Хабаровск

* * *
я мейерхольд с глазами герники
жду перспективного конца
таблетки — солнце
нет уж тех с кем
вровень лет я мог бы
Óрать песни-песни
одно всегда — а где бы я не слышал
густеет кровь зеленым отбле¬ском плоскости
телефонный твой муж затёр¬ся
и платок девичьей обиходной судьбы
в какую-нибудь даль исчез
гранитные полированные улицы
без тебя — моё чувство.

-----------------------------------------------------------------------------------------------

Кристина Зейтунян-Белоус
Париж, Франция
ДООС


– Маски –

Н.Белоус

Душа под маской как улитка спряталась,
утратив навсегда свое лицо,
и смотрит обреченно, тихо и устало
на публику пустое домино.

И мягкие как щупальца перчатки
Сплелись вокруг бокала с крашеной водой,
И плавает понуро отблеск шаткий
исчезнувшего взгляда надо мной.

Но – чур! взметнется плащ над мрачным силуэтом,
с тряпичным сердцем справится кинжал,
чтоб вечно правил бал по всему свету
красивый и жестокий карнавал.

-Камень-

Камень замкнут в себе и собою доволен.
Он молочную мякоть свою бережет.
И звенит отголоском немых колоколен
Одинокой души созревающий плод.


– Кижи –

На острове Кижи,
где небо ближе
к земле,
в змеином клубке облаков
застрял
чешуйчатой звонницы голос.

Здесь чаек скрежет
слух не режет.
Подари мне на память,
остров грез,
сухой букет
голубых стрекоз.


Кибер
Рисунок Кристины Зейтунян-Белоус

----------------------------------------------------------------------------------


Александр Ткаченко



* * *
Вот и ты уже вскоре пойдешь за облаком женщины,
на запах духов и кожи ее дурманящей
как по следу маленькой рыси в дебрях города...
Как всегда ты думаешь о вселенной
и своем месте в ее величии и вдруг
тебе ничего не надо – дыхание сковано, ты замираешь,
она стоит на улице обыкновенной и светится как вход туда
куда стремился ты – к своему месту во вселенной...
Вокруг стоят и плывут женщины необыкновенной красоты
Но ты пошел за ней обыкновенной самой обыкновенной ибо она
была обыкновенная как сирень в саду как вода в реке и текла чуть сверкая
своею извилистой худобой прикрывая спину тяжелой косою распущенной
чуть прихваченной лентой у самого основания шеи...
Такая женщина и не моя – что же дальше спросила она
Я отвечу когда пройду
за тобой весь путь
Такая женщина и не моя
Сейчас у ворот мои мальчики
покажут тебе какая женщина и не твоя
сказала она и макнув палец в своем хищном и красном рту
мазнула меня по щеке навсегда пометив пороком
соблазном и страстью...

* * * Как на пятнадцати камнях часы
наш город шел в пространстве и во времени
на пятнадцати ресторанах
и музыка разливалась огромными ковшами прямо на улицах
Подходите и пейте – все начиналось с рок энд рола, Чак Бэри, Клиф Ричард
ну и конечно Элвис Пресли.. .
Затем явились Битлз и окончательно перевернули все, а те кто
западал на Эдит Пьяф и Ив Монтане, на Фрэнк Синатре и на Гершвине
все больше понимали приобщенность к миру, что он огромен,
но если маленькая песня так нас объединяет,
или мелодия какая, то почему нам врут что мы враги, что другие,
увы мы сразу поняли на длинных волнах и коротких, что наши души плачут точно так же,
что руки наши ищут руки
в темноте,
а
не оружие, и что глаза влажнеют от сентимента в ноте музыкальной,
Я слушал Моди Блюз Пинк Флойд Кинг Кримсон и Эллу Фитцджеральд и Луи Армстронга
и думал – зачем мне врут что там за длинными и за короткими волнами мои враги
Зачем мне врут, а втайне сами слушают все это...
И я все больше понимал что они,
боялись ядерного удара, а пропускали музыкальный...
-----------------------------------------------------------------------------------------------------------

Анжелина Полонская

– Разлука –

Но стены.…Всякий раз я возвращаюсь к ним.
Разлука, словно смерть под мачтою во время шторма.
Темнеет. Головы лишённый нимб
луны неполной катится за штору.

Чем дальше, тем дорога всё страшней.
Пространство наши стережёт шаги, разбухнув мглою.
И та звезда всех сиротливей в ней,
что лист перевернёт на аналое.

Так, отворив однажды щеколду,
прозрев, уходят, чтобы не вернуться, в горы,
глядят на лес в оконную слюду,
и тащат зверя к собственному горлу.


– Дождь моих дней –

Длинные, тягучие жилы улиц
превращаются в Венецию – бурые гондолы палой листвы
перевозят пассажиров с муравьиными головами.
Бесплотными пальцами дождь перебирает шрамы в душах тех,
кто сложил своё оружие.
Зачем мне теперь глаза, если они не мерцают в твоей ночи?
Тогда я иду к четырём братьям зябнущей колокольни,
и в первое же воскресенье отдаю их незрячим.
Зачем мне волосы, когда я не могу вплести в них твои желания?
И я срезаю их остриём осоки, что растёт в саду,
и отдаю лжецам, чтобы они могли прикрыть свою наготу.
В моей груди так велика пустота,
что сквозь неё видно птиц, вмерзающих в луну.
Боясь, что однажды, поднеся фонарь к моему лицу,
ты его не признаешь, я подзываю знаком гребца.
– Куда? – спрашивает он.
– К Солнцу

------------------------------------------------------------------------------------------------------

Александр Моцар
Киев, Украина

* * *
Луна беременна уродом.
У морды волчьей кукишем луна застыла.
Ты
ласково спросила:
– Как, человечий разум тает:
– Он выскользнул, как мыло из руки,
Как слово из строки стер ластик.
Оставив жить вне смысла, вне природы,
Луну с зачатым в ней уродом


Рисунок Кристины Зейтунян-Белоус
--------------------------------------------------------------------------------------------------------

Александр Бубнов
Курск
ДООСООД-палиндрозавр

ОТЦУ


-Прозолибр, или Свободные литерософические тезисы-


Литер-динамика развита-разлита во времени (Музыка) и пространстве (Текст, в т.ч. музыкальный). В литерологической [1] Формуле “A(c)h! Bach!” все элементы (включая элемент авторского права) значимы музыкально, при условии муЗОВОЗведения Букв в степень Заглавных [2]: АН! ВАСН! /Ах Бахи Веди/ К многократно отражённой в композиторских зеркалах Фуге-Формуле Ручья ВАСН [3] прибавляется прелюдия междометия, в свою очередь насыщающего Имя новым междометно-кругометным (см. кругозвучие [9]) смыслом. При омонимическом заклинании-повторе (см. последнее примечание на с.17 прошедшего «Ж-ла ПО») фотопроявляется на плен(к)е русского языка (с его однокоренными логосами конец и начало) следующая Формула:
БАХ БАХ БАХ БАХБАХБАХБАХБАХБАХ БАХ БАХ БАХ
Съёмка (дофотоисторическая) – скрытое изображение (деНОТАт) – проявление (или ПОявление) на стран(н)ице (журнала) – негатив – ПОзитив. ПОследняя пара суть обращение (света, к свету, в свет, глагола, аккорда, нуля-единицы, сигнала-несигнала в процессоре) (нужнжун подчеркнуть).
А.(х) Б.(ах)





ХА – БА – ХА (!)
Всё – во – всём. Многоуровневость (level) языка музыки и музыки языка. Формула переходит в Формулу литерософически и палиндромически: буква – удвоение букв – слог, чтение слова – АНАграммирование – обратное чтение (АХ – ХА) [4]. Симметрический вибропоток МЫсли отноСИтельно средней линии. Седьмой такт неба – тактильное ощущение всех двенадцати НОТОНов в свЕТОТЕневых полутонах. Симметрия Инь и Ян. Свет и Тень, Форте и Пиано – две клавиатуры клавесина-клавира, хорошо темперированного, правильно-levelно темперированного, благоустроенного, бахоустроенного. Седьмой день-такт как ангар ранга доминантного напряжения. Бахангард переходит в тоническую чистоту, и это его крест, скреплённый печатью чёрных квадратиков. >>ах(Эха),Бах(Эха)<<. (Ср. «Палиндром для струнного оркестра» Д.Моргана, «Палиндромический канон» С.Слонимского и т.п.) Поднимающаяся пятилинейная волна – ступени лестницы, с которой слезою бемольной упасть – ха!бах! – в пасть детства. СтаRость НЕ (–) радость детства. ОтрицаниЕ-Я. Лепет лепит, леп петле? Петля ВремЕНи и Его же спираль. Сомкнутость ВселЕНной и Её же разомкнутость. Связанность и развяз(!АН!)ность (НЕсвязность) МЫсли [5]. Связность есть НЕсвобода? Развязность есть свобода? Когда развяжу узел, влезу в Свободу? Узел уз ел. Свобода есть с-вязь-текст и свобода ест вязь текста – МЫшью. И шью мышью, мы ж Юмы... [6] Мышь, открывая рот, думает, что ОК-кликает, но, закрывая рот, кусает, ест переплёт текст-иля; и ЛЯ- как начало буквомуз. ЛЯ-А!.. (..!А-Я?) Первосторг – вомеждометие, спиральногласно возвращающееся в самоидентификацию Я. Чей Бах? Чей Ручей? Ру. Ручей-Бах! Ru.Бах(а) Земли – русский Б-ах!!! Солнце сканирует листоВЕРТящуюся Землю. Из колонок запада-востока слышится музыка палиндрософических сфер [7]. АХБАХ – запад. ХАБХА – нечто индийское, сканируется Солнцем справа налево, с востока на запад. АХБАХАБХА уравновешивает музыку Земли. Од и то – от и до. И.С.БАХ. И С ТО… История от >>ABLANATANALBA

ПРИМЕЧАНИЯ:
[1] См. литерология и др. авторские термины, скрывающиеся под невидимым (“носорог”!) цифропримечанием [9] в «Журнале ПОэтов», 2004, №6, с.16-17. Ниже [9] – их фотопроявление, с поправкой на новую тему.
[2] 1) Ср. с герметическим принципом соответствия ТОТа: «То, что находится внизу, аналогично тому, что находится вверху, и то, что вверху, аналогично тому, что находится внизу» («Изумрудная скрижаль»). Палиндромно-хиазмическая формула принципа соответствия позволяет считать этот принцип одним из основных в палиндрософии [9]. 2) Традиционно в теории музыки приняты следующие буквенные обозначения нот: А = ля, В = си-бемоль, С = до, Н = си и т.п
[3] Bach – ‘ручей’ (нем.).
[4] 1) АНА, aha, см. листоверт “aha-eye”, «Журнал ПОэтов», 2003, № 5, с.36. Аналитическая философия основана в т.ч. на философском осмыслении языка, на лингвософии. 2) АХ-ХА. Ещё “Литературные Прибавления к Русскому Инвалиду” (во времена открытия Баха Мендельсоном) публиковали палиндромные загадки типа: “Я крошечное слово И выразить готово Печаль, испуг, плохой успех. Теперь меня переверните – И выйдет смех! Что ж я такое? говорите!” (цит. по: Хромов В. "Бегущий назад" // Наука и жизнь. 1966. №7. С. 76) Ответ: ах и ха.
[5] Cр. «речь, которая запутывает мысли» (Л.Витгенштейн), см. тж. «Журнал ПОэтов», 2004, №6, с.16-17.
[6] «Если единственным мотивом наших действий является желание показать свою свободу, значит, мы никак не можем освободиться от уз необходимости», Д.Юм. (Цит. по: П.С.Таранов. Философская афористика. М.,1996. С.476)
[7] «Вещи, принадлежащие, собственно, ко внутреннему миру человека, (…) предстают еще и в виде зеркального отражения того, что они суть в действительности. (…) Например, 265 означает в действительности 562. Шар мы видим таким, как если бы мы находились в его центре. Затем необходимо научиться правильно приводить этот видимый изнутри образ в истинный вид» (Р.Штайнер. Как достигнуть познания высших миров? Ереван, 1992. С.101)
[8] “К.У. Кинг указывает, что это слово означало “ты отче наш”; оно одинаково читается с обеих сторон и употреблялось в Египте как заклинание” (Е.П. Блаватская. Теософский словарь. М.,1994. С.18).
[9]
Фрагмент литерологического словаря авторских терминов А.Бубнова (с авторскими примерами)
КРУГОЗВУЧИЕ (циклофон) – слова, стихи, сегменты, формотексты, переходящие друг в друга при повторении (часто совпадает графика – циклограмма): скупа Лира / раскупали, носорога / рогоноса и т.п. Аналогичные термины: кругометы (А.Вознесенский), кругосдвиги (Г.Лукомников). Подробнее см.: Бубнов А.В. Палиндромно-циклические формы: Кругозвучие. М., 1999.
ЛИСТОВЕРТ (сложение: лист + верт, versus > verto) – текст, стих, рисунок, дающий тот же или (чаще) иной текст (рисунок) при повороте листа на некоторое число градусов (чаще – 180). Сокр. от термина Г.Лукомникова «листовертень».
ЛИТЕРОЛОГИЯ – специфическая дисциплина на стыке филологии, искусствоведения и некоторых других наук. Формы, исследуемые литерологией (литерологические формы), простираются от акростиха, тавто- и липограмм через разного рода анаграмматизм до форм, максимально строго использующих букву: палиндроциклические формы, многие формы визуальной поэзии, графический дизайн, товарные знаки и т.п.
ЛИТЕРОСОФИЯ – специфическая дисциплина на стыке литерологии и философии, осмысливающая, в частности, литерологические формы с философских позиций.
НЕОДРОМ – палиндромный неологизм: ахбахабха (индийское), нужнжун (корейское), потс-нон-стоп (международное) и т.п.
ОМОГРАММА – см. пантограмма.
ПАНТОГРАММА (омограмма) – графическая (буквенно-точная) панторифма, графический панторим: узел / уз ел; Чей Ру-/чей? Ру; поэтом улетаю / поэтому летаю. См.: Бубнов А.В. Лингвопоэтические и лексикографические аспекты палиндромии: Дис. … д-ра филол. н. Орёл, 2002. С.55-57.
ПАЛИНДРОСОФИЯ (палиндромософия) – область философии, осмысливающая палиндромию в целом: в языке, литературе, живописи, музыке, а также в математике, физике, биологии, химии, биохимии (палиндромия в ДНК) и т.п. Философские составляющие палиндромии отражены в широком исторически-концептуальном диапазоне: от древнеегипетских принципов герметизма ТОТа до отдельных теорий и практик Р.Штайнера и созвучных ему “пространственно-временных” идей В.Хлебникова (хлебниковская формула “двойного течения речи” может быть применена шире для многих палиндроциклических форм, в частности, для пантограммы); от ОроборО (змеи, кусающей свой хвост, ср. ах как хвост слова Бах) до ТурруТ’а (Носорога «Невидимого», см. прошлый номер «ПО»).
СЕГМЕНТОДРОМИЯ – палиндромическая сегментация, укрупнение элемента палиндрома от буквы до сегмента (слога, слогосочетания). Формула АХ БАХ при преобразованиях АХ=А и Б=В переходит в палиндромическую формулу АВА.
ЦИКЛОДРОМ – циклический палиндром; палиндром, который (может быть) записан в виде круга и одинаково (или с вариациями) читается по часовой и против часовой стрелки, например, посвящение Туру от Баха (прошлому номеру «ПО» от нынешнего). Циклодром может сочетаться, например, с анаграммой и палиндромом: АХ – АХАХАХА – ХА.
ЦИКЛОФОН – см. кругозвучие.


----------------------------------------------------------------------------------------------------


Вилли Мельников
ДООС – лингвозавр




К.А.Кедрову

Вы не научились бы отличать вздохи цветовых оттенков от бездыханности их выцветхости, если бы перед тем не выкристаллизовали на иероглифах дождя книгу пустыни, переплетя ее страницы-новолунья бечевками молний не родившихся гроз. Ваше солнце не бывает ослеплено своим всевиденьем, читая книгу затмений земли. Еще одно небо вымощено ветрами ваших взоров, – и шаги узнаваний смыслов по брусчатке ресниц спрашивают у воспламенеба: какого цвета различие между предснежием и послепламьем? И какая из пауз станет их переводчицей? Перевод же поэзии – это принудительное пробуждение межстрочий, изможденных непониманием необходимость перевода. Ваши стихи перестают быть манежем для испытаний очередных толмачных подков. Ваши стихи подсказывают скачущим междусмыслиям: как не сбить ноги о скалисто-шиповатые непереводикости, споротые аллюром оригинала с иноходи пересказа!

Оригинал на языках:
тлинкит (индейцы западного побережья США и Канады), фракийский (Балканы), каттьюжд (Австралия), суэрма (Эфиопия) древнеславянский (дреговичская глаголица)

----------------------------------------------------------------------------------------------------

Света Литвак

* * *
тва или окунь в иле приле
зи-зи-зи-зи-зи-зиоса
гли как бычки в могиле ус
се-ву-о-о-о-о-зиоса
лыхали ящерицы куз

нечика слово плохо прохо
на-и-зиоса-зиоса
дило в капустницу суро
т-н-т-н-я-б-зиоса
вую для аиста был пус

тым жёлтый жук гудевший и ле
не-зиоса-зиоса-ко-ко
тавший в пруду тритон сын чис
то-бе-бе-бе-бе-бе-зиоса
той влаги у лягушек жиз

ни кенгуру ушами хло
о-но-го-та-са-зиоса
пает ерша съедает рус
зиоса-чи-мо-мо-зиоса
ский носорог прекрасно обхо

дится уха без щуки ры
иди-зиоса-на крыльце
бака бекас поймает и гло
я-зиоса-зиоса-я
тает змея, а может пло


* * *
исхудалые коровы стынут у дороги
опростав худое вымя, опустивши роги

рабской Родины «взвилося заревое знамя»
полноликий мусульманин, жаль – и ты не с нами

факультетская ищейка, аспирантский сыщик
конспиратор университетского кладбища

к небу руки воздеваешь, омываешь ноги
а тихоню так и тянет подвести итоги

на хиджаб пиджак наброшу, выглажу пижаму
губы вымажу помадой, тушью и гуашью

на протянутой ладони каверзны вопроски
на мосту народ скидает считаные доски
--------------------------------------------------------------------------


Пригов Дмитрий Александрович

-Обаяние усталого письма-

* * *
Воскресный день, иду за птицами
То есть следить, как они в воздухе
Сверкая огненными спицами
Мелькают чистые без роздыха
Подобно ледяным снегам
А после тихие к ногам
Моим
Ложатся

* * *
Уж как над нами коммунисты
Неимоверно издевались
Сейчас поймать бы вот такого
Коммуниста
И точно та же поиздеваться бы над ним
Да нет на то, увы, мне сил
Если б и сам он попросил –
Не получится
Умения нет
Воли нет
Беспамятства и высшего предназначения нет на то

* * *
Поджарь, поджарь меня, как ножку
Пекинской утки император
Китайский – но совсем немножко
Чтоб духовидец и нарратор
Сказал в грядущем обо мне:
Вот, на божественном огне
Чуть-чуть опалился
Великий

* * *
Вот кошка притворилась мертвой
Ан, и вправду – умерла!
Так сильно притворилась мертвой
Что вот и вправду умерла
А как же дальше-то ей жить? –
А вновь живою притворить-
Ся
Если, конечно, в глубине живого абсолютного притворяния осталась
возможность обратного претворения мертвого в живое




Фото-графика Елены Кацюбы
-----------------------------------------------------------------------------------------------------


Арий Земель
Чикаго, США

– Лев на веревке дядек в Ереван вел –










Нарисовала палиндром А.Земеля Оксана Голубева
---------------------------------------------------------------------------------------

Алексей Парщиков
Кельн, Германия


– Лошадь –

Я размышлял о феномене приручения животных, в прин-ципе не объяснённому ни логиче¬ской мыслью, ни библейским преданием. Я насчитывал двенад-цать прирученных животных: пчела, кошка, собака, свинья, овца, коза, осёл, корова, лошадь, верблюд, северный олень, слон и весь птичник разом в одном лице, плюс напрашивались ещё несколько экзотических, но этих кандидатов можно было рассматривать с поправкой на местный склад характера хозяев, напри¬мер, мангуст или полоз, который стережёт дома в Крыму за блюдце молока, наконец, мифиче¬ский дельфин, но тот уже совсем на горизонте воображения. В общем, вырисовывалось почти апостольское число одомашненных тварей, но и без того я понимал, что приручение — это таинство. Какая-то тонкая перегородка вынимается из головного мозга животного и вставляется новый чип, после чего оно начинает учитывать в своём поведении наше присутствие как необ¬ходимое для собственной жизни. Приручение — обратимо, не знаю на сколько, но эффект одичания нам известен и совсем не удивляет. Декарт считал животных природными автома¬тами, но теперь нам кажется наоборот: скорее окружающая техника тем одухотворённей, чем ближе к животному. К одомашненному, во всяком случае.
Я был студентом Киевской Сельскохозяйственной Академии, расположенной в Голосеев¬ском лесопарке рядом с ВЫПЕРДОСОМ (выставка досягнень передового досвiду, т.е. опыта, наша ВДНХ), где была этнографическая потёмкинская деревня, куда водили туристов, и можно было подработать украинцем-статистом в фольклорной хате, и ещё неподалёку распласты¬вался в дымке Ипподром, а там я несколько раз пил пиво с жокеями, учившимися в нашей же Академии, и чемпионками-наездницами. Жокеи всегда находились в академических отпусках, потому что постоянно залечивали то один, то другой перелом, и я не представляю, на что они были похожи в конце курса перед дипломом, – ни с одним я не доучился до конца, и скоро сам прервал свою ветеринарную судьбу. В случае крайней нужды, позволялось раз в семестр уз¬нать у жокеев, на кого поставить в заезде и выиграть сотню, но самым большим удовольствием было гуляние по длинным конюшням и разглядывание самих лошадей, это чувство сравнимо с тем, когда впервые в детстве тебя заводят в оркестровую яму и показывают инструменты перед будущим спектаклем. Об этой связи музыки и лошади мы не редко встречаем у поэтов, но лучше всего это биомузыкальное величие показано в фильме Киры Муратовой «Увлечения», где музыкальные фразы фонограммы смешиваются с цокотом копыт несущихся лошадей и на время уступают им ведущую партию.
Я должен был проходить анатомию трёх «программных» животных, занятых в сельском хозяйстве: свинью, лошадь и корову. Самыми беспокойными были зачёты по свинье, муштра преподавателя, короткого цилиндрического человека пенсионного возраста с ушедшей в груд¬ную клетку головой, он был «ушерукий» и прыгал, срывая с полок свиные черепа или просто челюсти, и на расстоянии вытянутой руки тыкал нам в переносицу: «Сколько, сколько ей лет?!». Он тяжело дышал и ждал, он мог так стоять сколько угодно, он был очень крепкий, а мы должны были по зубам определять возраст бывшей свиньи. Анатомку мы посещали два года ежедневно, это был ряд одноэтажных построек с внутренним двором, где росло необъятное дерево и под ним паслась одинокая лошадь. Очень старая, дряхлая скотина, зелёная, как солидол, которым чистят медную пряжку. И глаза у неё были жутковатые, сухие, словно припудренные. Она была привязана почти незаметной тонкой бечёвкой, пригодной скорее для запуска воздушного змея. Эта кобыла была старше меня, на её заднице стояло клеймо с годом рождения – 42, и она носила какое-то простое женское русское ромашковое имя. А имя нашего преподавателя было Осинский, говорящее.
И вот однажды в зал, где я и ещё одна отстающая студентка возились с препаратами и почти разговаривали по-латыни, заучивая анатомические названия, вошёл хмурый Осинский с двумя сотрудниками, настроенными, кажется, игриво, и сообщили, что мы должны им помочь усыпить нашу кобылу, что настало время. Мы отложили тетрадки и вышли за ними в осенний двор. Прощание было деловым и целомудренным, и вот через полчаса лошадь спала вечным сном, и мы толкали широкий возок с её бело-зелёным телом, преодолевая колдобины асфальта. Войдя в залу, преподаватели переоделись в свежие халаты, окружили лошадь, теперь уже лежащую на столе, и разрезали её корпус вдоль, хотя, если быть точнее, конфигурация разрезов была сложнее, но какая именно, я сейчас плохо помню, потому что постепенно открывался завораживающий по красоте вид стройно расположенных внутренних частей, и каждый выступавший из ещё не стёкшей крови орган обладал своим планетарным, отличным от другого цветом. Это был космический дизайн: фасции переливались стальными и керосиновыми оттенками, к югу от вишнёвой, подёрнутой облаками печени различалась бежевая, песчаная, селеновая селезёнка, омуты и двойные радуги, краски, впервые соприкоснувшиеся со светом. Что было к северу, я уже не видел, и мои декоративные эпитеты быстро остывали и становились ложными. Древние гадатели разбирались в этой палитре, раскладывали эту великолепную требуху на звёздных картах. В 1990-м лошадином году, когда я смотрел с холмов Беркли на сияющий через океанский залив даунтаун Сан-Франциско, он так же переливался стальными и керосиновыми оттенками, пунцовыми и желтоватыми неонами, разбросав подковы молов и смотровых площадок. Внутренности этой клячи оказались прекрасны, чего я не сказал бы о её наружности, и я не без некоторого смутившего меня мизантропизма подумал, что это относится ко многим другим живущим на свете: быть изнутри краше, чем снаружи. Чтобы развить такую же энергию в жизни пару часов назад, какой сейчас в анатомическом театре лучилось её нутро, ей надо было бы под допингом совершить прыжок, чья парабола принадлежала бы ягуару или какому другому гибкому хищнику, и это был бы её последний прыжок.

--------------------------------------------------------------------------------------------------------------

Анна Альчук

– Zabriskie Point. 2004 –

Какбынибыло речка
и брод
Какбынибыло
только не так как сейчас…
как тогда и как те
на парижских и пражских
баррикадах
булыжно-бульдожных свергавшие
и витрин
утвердившие время
взрыва
ИДЕА ЛИСТЫ
облетевшие
36 наслоившихся лет

1.
в стаю
я не встаю
та’ю
тень
т’аю
лисТОМ
Пруста листая
Марселя
доселе
времени жгут корабли


2.
не велено ведать
видать –
нет места мне
все ощетинились:
ты –

отщепенец
лишенец
забВЕНЕЦ
напялили
идика-ты
вдаль
все что ты делала –
дурь
скройся (с глаз)
долой
(и не)
смей отражаться…

3.
(арома ты)сячиструй
линий лани
в руки тычутся
трутся о бедра
орды множеств
листьев флотилии
то что осталось
от лотосов
стук
деревянный
коробочек



Фото-графика Елены Кацюбы
---------------------------------------------------------------------------------------------

Вадим Рабинович
ДООС – доосозавр

– Бах и Авенариус –

Конспектируя в свое время работу философа марксиста-ленинца В.И. Ленина «Материализм и эмпириокритицизм», я сделал описку звуковой природы: вместо Мах я написал Бах. Но спохватился на Аве. Решил так и оставить. При редактировании получилось «Аве, Бах!» Такая вот вышла фуга. В.И. сказал бы фига. И был бы прав, потому что материя и в самом деле исчезла, став чистой музыкой. Может быть, сфер… И пошли волны. Скорее всего, электромагнитные. Осталась музыка, но под присмотром Нариуса. (Понятно, что за музыкой нужен глаз да глаз, чтобы не воспарила, куда не положено.)
Нариус, бывший Авенариус, теперь уже не столько физик, сколько нотариус, который должен заверить все вышесказанное, что и делает нариус Рабинович: Аве, Бах! Аве, Нариус, положивший ленинскую фигу на фугу!
Такой вот получился фуганок1.
Вах!..

Vadimus Rabinarius

Фуганок – рубанок для тонкой работы.

--------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------

Валерия Нарбикова
ДООС


– Прививка –

Никто не спорит – война – нехорошая, на войне – плохо. Но ведь войну делают сами люди. Она ведь сама, война, к ним не лезет. Это они ее делают. Они сами не хотят жить мирно. А потом они сами во всем обвиняют войну: мол, на войне как на войне.
А когда нет войны, то этот господин, вот этот товарищ купит себе в мирное время иллюзию войны. Он будет насиловать жену, домработницу, любовницу, секретаршу. И она будет продавать себя. А он ее покупать. Все по-честному. Дураков нет.
А может, Достоевского надо прививать. В буквальном смысле – делать прививку. И цивилизацию – прививать. А может, и войну надо прививать, чтобы не воевали. Может, так будет легче.
Даже у людоедов, если верить Робинзону Крузо, есть своя мораль. Они не едят людей в мирное время.
Только на войне едят их как противников.
Тогда получается, что они все время воюют, чтобы быть людоедами?
И на рассвете особенно грустно. Так же особенно, как в сумерках. И совсем нет цвета, когда так рано. И небо затянуто облаками. А цвета нет, потому что нет солнца.
Оказывается, это солнце во всем виновато. Из-за него все эти цветики. А на самом деле, когда солнца нет – всё одного цвета – зеленовато-серого, голубовато-серого, грязновато-серого, просто серого или просто...



Фото-графика Елены Кацюбы
-----------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------

Андрей Врадий

-ДЕТский АНГЛИЙский СЛОварь-
ПОэма#10

I.
игра
девочка
давать подавать
ходить, идти
хороший, добрый
доброе утро
до свидания
желаю удачи;
зеленый
синий.

II.
ухо
есть, поедать, кушать
яйцо
каждый день
извините (меня).

III.
капуста
пирожное, торт
могу, умею
не могу, не умею
легковая машина
морковь
кот, кошка
сыр
чистить,
умный
петушок
кофе
приходить
крокодил
хитрый.

IV.
привет
угощайся
курица
ее, ей
здесь, сюда
вот
пожалуйста
ему, его
с ним
хоккей
дома
мед
лошадь
голодный
я голоден
я хочу есть.

V.
да
да, пожалуйста
ты, вы
твой, ваш
сам, себя
угощайся!

VI.
назад
плохой
воздушный шарик
быть
медведь
кровать
пчела
большой
птица
черный
синий, голубой
книга
коробка
мальчик
смелый, храбрый
хлеб
завтрак
на завтрак
завтракать
бух!
но, а!
масло
до свидания.

VII.
гулять
хотеть
мы
приветствовать
добро пожаловать!
не стоит благодарности!
хорошо
что
когда, где, куда
белый
кто
почему
волк
вы хотели бы...?

VIII.
имя
рядом
красивый
нет
нос
отрицательная частица нес

IX.
ветчина
иметь
у меня есть...
у него / нее есть
шляпа
он
голова
здоровая
это полезно
это хорошо (плохо)
для здоровья.

Х.
поздно, поздний
я опоздала
ленивый
нога
лимон
давайте
любить, нравиться
мне нравиться
маленький
жить
длинный
смотреть на
выглядывать из
выглядеть красиво





Рисунок Андрея Врадия
---------------------------------------------------------------------------------------------------------


Наталия Азарова

***
в-небес-ах!холодно
дамы-в-мех-ах!спелёнуты
к-рай-на-гу-БАХ!хрустит
отломится
(голову зади-
рая
не видно)


***
про-странствованье камня –
мня вербы серые
воткнуть в ладонь

доньями белыми доньями
ямой перекрытий в этажах

(ах!)

зал-из-зала-в-зал-из-
золота-там-из-аза-из-
за – и к глазам
(следят
из
круга)


***
на-ри-ца
ри-туаль-шёлк-утр
а ты
рик-тм рик-тм рик-тм
тёмной-ртутью
ко-мочки вяжет уха
пока-не
криком-собственным-царицы
крит-м
кри-т-м
к-ри-т-м



Рисунок Галины Мальцевой
------------------------------------------------------------------------------------------

Станислав Германцев.
Петропавловск-Камчатский


– Наваждение –

Шаркающей походкой стремительно огибаю побережье,
Бурлящего океана, который вскоре окажется Тихим.
Сумраки радужно плещутся в сонном прибое как прежде,
Слышу ультрамарин и в ладонях протяжные всхлипы.
Глянец раковин выплеснул розовый гул в напряжённое ухо,
Переполнив песком ручейки от предплечья до локтя и дальше – к ногам.
И полоска прохладной луны, по волне проползая потухла:
Я её на прощанье тебе через триста веков передам.

* * *
...травы вспотели;
летящая птица - это
тревожный сон дерева:
...страшно подняться;
тело выплеснул вверх
но цепляешься пальцами:
...Солнце кружится;
и показалось мне,
что небо – просто маленькая лужица
на чьей-то
земле:
------------------------------------------------------------------------------------------------------------


Хосе Луис Реина Палазон
Севилья, Испания

– Как жить, что делать –

Луна удерживает тебя в окне.
Блестит твой лоб. И если это смерть снаружи,
счастливыми мы быть смогли бы? Меланхолия
движет растения в дверном проёме.
Жизнь это большее. Скажу, что я люблю тебя.
Сейчас очарованью твоему улыбку дарит базилик,
ещё бледнее, чем луна.

-Дорога на Сан-Петри-

По краю серебристых топей
солнце золотит траву,
и море цвета сентября
как рыба, мародерствующая в мути,
твоей усталой красоты ступня.

Не знаю, что может быть внезапней
грустной крыши домика
с несчастной лампочкой,
одной и той же марки вин немногочисленных,
иль шахматной доски,
пустующей на столе.

Был вечер как фальшивый рок,
которого не пожелаешь никому;
ни ветерка, что в зарослях кустов ближайших
нас стёр порывом ветра пыльным.

Напуганные, мы не разглядели месть морскую.
Но возвращаться – куда нам было? –
уже решён отъезд, и крыша
– или был сентябрь? – мертва как рыба,
бутыли с солью,
чёрная трава,
и шахматный посеребрённый слон, рассёкший горизонт.

Болота не встречали моря.

Так, кто-то, проходя, в стихах теряет полых рыб,
любви фигуры и травяной сентябрь.
Тогда внезапно понимаем:
что спящие мы создали наш замок из песка.


– Время не проходит. Мы уходим –

Мне сказала женщина, что убирала дом,
и что годы спустя положила конец своей жизни,
взывая к небесам.

Не проходит. Мы уходим.

Как руки твои
красные и лоснящиеся
от краски, которыми наводишь блеск
до каждого тупого стыка между кирпичами,
всегда скрепя сердце, словно
тогда,
в вязкой мастике
воспоминаний.

Не останавливается, не запутывается.
Стынет одиночество,
скрываясь в каждом имени.
Однажды ты достигнешь
– как тогда, коридора –
и уже всё готово
для шага в вечность,
чтобы оставить след,
чтобы знать, как мир сгинет без нас.
Одиночество сияет,
щёлкает время,
и сердце подвешено
в этом чистом миге,
где уже нет места воспоминаниям,
лишь твоя жизнь
колотится
в тишине.
Слышится твой голос,
который произносит:

Я – время.


Разобралась в испанском «что делать» и объяснила по-русски Анжелина Полонская

Фото-графика Елены Кацюбы

--------------------------------------------------------------------------------------------------------------------

Николай Беляев
с. Ворша Владимирской области


* * *
К. Кедрову

Моцарт чист, словно утренний воздух,
и сияет, как капля росы.
Как бездонны во всём, что он создал
радость, свет, – позлащенные сны
человечества.

Будущих боен
буйным, грозным предвестником бед,
вслед за Моцартом – явит Бетховен
мощь, в которой сиянье и свет
смещены, и замешаны будут
с неосознанной силою тьмы.

Едут танки расстреливать Будду.
Слава Богу, не наши, не мы.

19.03.2004


* * *
Имена, фамилии – цепочка,
как в колодец – увела во тьму,
где уже никто не знает точно –
кто и кем приходится кому.

Я кручу рукой дубовый ворот,
вглядываюсь в темноту без дна.
«Ты почто нас беспокоишь, ворог?» –
слышу хриплый голос истемна.
«Если ты – и верно – наш потомок,
погоди до Страшного Суда…
Не касайся глубины потёмок,
скоро сам объявишься сюда…
И тогда – узнаешь наши тайны,
нашу горечь, судьбы и дела…»

Только дрожь тревоги изначальной
древесину сруба повела.

Пробежали на спине мурашки.
Поднимаю к небесам глаза.
Там белеют облаков барашки…

Нет, шутить с колодцами – нельзя!

28.02.2004



Рисунок Кристины Зейтунян-Белоус
------------------------------------------------------------------------------------------------------

Elsas (Елена Сазина)
Халле, Германия


– Падение –

падают
обрывки мысли
падают
обрывки кожи
падают
обрывки чувств
смотришь невидя
неслыша стоишь
кормя беззвучием телатень
стоящую там вне тебя
снега обрывки
падают
с неба обрывки
падают
света обрывки
падают

* * *
трогают струны бедер
поют музыкальным звуком
руки подвижных пальцев
клетки звенящей кожи
кружат в беззвучии стройном
дыханья едва касаясь
мелодят прожилки нервов
их тонкие корни лаская
журчат в пространстве сосудов
ритмуют в артериях сонных
сольный сон напряженно рифмуя
лимфу тона прикосно веньем
снова коснись меня деньем
ду усни на мне веньем

---------------------------------------------------------------------------------

Владимир Друк
Нью-Йорк, США


-Babilon I-


Из цикла Т Т – Тотальные Translations’

I.
my дядюшки самых честных директив,
когда в шутку она не понизилась пациент,
не принудили его для уважения меня,
изобретают его более лучше смогли.

Свой пример для другой науки;
но, бог мой, сидеть которому скука с пациентом
и днем и ночой, не otkhodya,
когда нужно шагнуть к прочь!

Которым низким уровнем будет insidiousness
{in-'si-dE-&s}
половинного haelfte-totem,

к ему для поддержания подушек, отремонтировать уныло,
микстуры, получить и фактически подумать к вздоху:
«Если you!»
{характеристики взятия: Мальчик сгребалки!}

II.
Думаем:
поэтому и муха в пыли на столбе, где наиболее высоко –
воля Zevesa
унаследованная из своих родственников

Друзья Ludmilas и Ruslan!
Однако с героем моего романа без введения
сделайте этим часом его по возможности.
представить:

Onegin, мой хороший друг стояло на bregakh Neva,
в котором вы были рождены по возможности,
или они посветило, мой снесенный читатель;
там никакое время, которое даже погуляло оно до 4:
но вредно север для изменения

IV.
Если молодость rebellious
отрезанные волосы на последнем режиме,
в виду того, что dandy-london одетьно –
легко станцованная Masurka

Которое к вам оно больше?

Свет, который,
который был разрешен
ухищренно и очень дорого.
Выучило нас вполне постепенно и,
все
как-то
каким-то образом,
слава богу
для того чтобы блеснуть просто

Onegin находилось по мнению научного малого
(судьи критического и только),
но pedant:

Оно имел удачливейшую талантливость
без prinuzhden'ya внутри
слишком
все что-то повлиять на обсуждение самого,
с научной формой специалиста

для того чтобы хранить к molchan'e
в важном debate
и для того чтобы возбудить усмешку
которую я даю пожаром непредвиденного Epigramme.

То латинское

VI.
которое режим оставил теперь:

Так если правда была сказана вам,
она знала достаточно на латинских epigraphs
для того чтобы расследовать, над Juvenalis,
поговорить на письмах конца

для того чтобы установить vale,
вспомненное, хотя не без согрешения,
Eneidy 2 виршей.

Быть выкопанным ему не имел hunt
в хронологической пыли
письма над повседневностью массы:

Но к нашим дня она хранила дни последних анекдотов
от Romula
в памяти своего.
Высоким наклонением
----------------------------------------------------------------------------------------------


Алла Кессельман
ДООС

-Искусство фуги-
(двойная фуга)


ФонтАн петуха –
– Ха –
– фонтень фон пух –

Взлетел врассыпную
Повис
на пуговицах Брызг
В НЕ

он висит,
бенгальский могол
и качаясь, визжа, матерясь
поливает прохожих
разноцветным мартом.

Внизу блеДныЕ поганчики
других Фонтанов
аплодируют, поДпрыгивая
«Какой герой!
Сколько умжества и акробатики!»
Бантики
наЦепили девочки на макушки струй.

– Фуй, мокричное поколение!
Разве это сокоматично!

Вот раньше был Колизей,
Был Рим
в облака въезжал,
громил,
землю вертел зонтом,
бросал комет перчатки,
пощёчины звёздами горели

А теперь каждый бомж в небе
выводит птенЦов
изображает из себя Дерево
течёт мЕдленно – горячим стеклом –
быстро – олерайтперебор
парФюмерных корзинок,
щёк, надкусанных улыбкой,
флакончиков рыбок
– Тьфу, срам!

А может он ливЕнь заплести
по правилам контрапункта
хотя бы из пяти струй?

… Избушка на курьих ножках
пересела на Гусениц и уползла.
Раньше это называлось так
А теперь серебряный танк
ливня
мнёт траву
и комар,
стараясь пестреть летея,
постиГает искусство фуги.
Но с хрустАльными бубнами
на крыльях
далЕко не улетишь
придётся смешаться с толпой
мушек, противоДвижений
и течь…

… Бах выбрался из бархата
органной коробки
чиркнул темой о тему,
зажёг противосложение –
пусть катятся по небу,
синим пламенем горя!

-------------------------------------------------------------------------------------

Янг Чунгуань
Пекин, Китай

– Мои рукописи –

На меня упало яблоко подобное большим часам
Сильно стукнуло по лодыжке
Земля лопнула разбитой льдиной
Партизан что-то прячет в старом конверте
Приближается время воскресения
Слышно, кто-то в парке шуршит
Да это же мой сверчок

Получив диплом я прыгаю в бездну
Будто я –
Древесный ребенок ее объятий
Грохот тележки везущий сонный корабль
Это моя могила в полдень висит надо мной

Где-то пекут пирожки черной стали
Колотый сахар сойдет за монетку золотую
Завывание зверя это не сигнал смерти
Жду только песню птицы с юга
А южную ягоду видела лишь она
Городские люди читают наизусть про свою страну
Два языка и девчонка зреют в далекой дали
Где завывание зверя слышится снова и снова


Превратил китайские иероглифы в русские буквы Сунь Юэ


Рисунок Галины Мальцевой
--------------------------------------------------------------------------------------------

Сунь Юэ
Пекин – Москва

– Иду по проспекту № 1 –


Иду по проспекту № 1
Стая голубей
Трассирующие пули над головой свистят
Страх пылающей любви
Хитрый призрак усмехается за спиной
Пряный аромат облаков
Пыльный воздух Нашего Солнца
Оседает на лицах грязным гримом

Иду по проспекту № 1
Люди скользят украдкой мимо меня
Теряя прозрачные крылышки
А древняя Великая стена –
Воздушный змей погруженный в спячку
Плывет над крикливыми серыми иероглифами

Иду по проспекту № 1
Лицо города в кровавых шрамах рекламы
Душистый восточный светильник уже догорает
Вечерняя наложница императора Китая поведет меня
К весеннему озеру Летнего Дворца
Где сожжена последняя смиренная мечта

------------------------------------------------------------------------------------------------------------

Элана
Саратов


– Суфлеры из небесной будки –


* * *
…Чуть впереди меня бежит мгновенье…


* * *
…Твой день коснется середины снега
….Глаза моей ночи живут отдельно…


* * *
У меня появился Враг. Это — я.
Добрый знак.

* * *
Слова печальные нашла
И в доме поселилось Эхо…

* * *
Между
везде и нигде…
Где кто?
Кто где?

* * *
а эта белая дорога
всего лишь смена тел

* * *
Я белое
Я снег

Ты
Камень
Черный

Быть может
Нас
Обручит холод
И
Обвенчает солнце
Может…

Мы станем
Горною вершиною
Вдвоем…

* * *
Отточенность
Шарад
Судьбы…

* * *
Со-
шел
с
ума
мой
календарь
И
регулярно
врут
часы…
А нет ли правды
в их обмане?

* * *
Предательство быть маленьким не может…
--------------------------------------------------------------------------------------------------------


Александр Федулов
Тамбов



-------------------------------------------------------------------------------------

Андрей Сокульский
Саратов


– ЧАСТЬ ИСТОРИИ –


Н.Гордейчук

я вспоминаю из кусков вьетнамских не крики страха раненных мальчишек не долгие дороги в буйных джунглях не кровь змеи в наполненном бокале

я вспоминаю каждый раз Тебя

мы говорили влажной долгой ночью на ломанном английском и руками мы говорили влажными телами пока свеча немыслимо кончалась перетекая в утренний рассвет на свете счастья нет мне показалось — с уходом ночи от меня осталось привычка пить и есть передвигался лишь по инерции обросший мышцами скелет я думал— нам с Тобою не расстаться я бы забил тревогу я бы дрался жить там где скажешь — на краю планет!

так мы встречались целую неделю над нами пол-Сайгона прогалдели мы комкали событий явь и бред а после мы спустились вместе к морю залив штормил и на его просторе невероятный изгибался силуэт Ты подошла ко мне и улыбнулась сказала: «Ждут меня…» и оглянулась нырнула в воду с той поры я сед я же не верил что Ты правду говорила народ Твой водный никакая сила не может возвернуть вас много зимних лет я вспоминаю из кусков вьетнамских не крики страха раненных мальчишек не долгие дороги в буйных джунглях не кровь змеи в наполненном бокале

я вспоминаю каждый раз Тебя

-ИЛЛЮЗИЯ СЧАСТЬЯ-

Детская — не детская, но явно живущая во мне мечта: ограничение перемещений дождем и мы вдвоем, свободные от поспешности и обязательств отвечать на телефоны читающие по очереди вслух стихи и романы, наполняющие себя чаем, вином и любовью.

10.06.04 г.

-ЖЕЛАНИЕ-

Желание залезть под твое платье настолько сильно, что все остальное не имеет значения.

Без сожаления я не вникаю, не слышу, о чем вокруг говорят и смеются. Меня раздражает лишь то, что они семенят и трутся рядом с тобою, моею волною охваченные…

Мы уже выбраны и обозначены на вертолетных площадках, в лифтах застрявших и в парках во второй части ночи, когда им не хватит мочи, когда случайные ослабеют, а болтливые замолчат. Когда мои загорелые чуткие руки полезут под твое платье…

12-27.06.04 г.
-----------------------------------------------------------------------------------------------------


Владимир Опара
ДООС – лайнзавр

Битва


----------------------------------------------------------------------------------------------

СЕГОДНЯШНИЕ ПОЭТЫ ИРЛАНДИИ

Сегодняшняя Ирландия – страна поэзии. Традиции древних стихотворцев и повествователей, которых звали по-ирландски ракара, продолжают все новые и новые поколения ирландских авторов. Многие из современных ирландских поэтов живут в Дублине, где вообще обитает чуть ли не третья часть населения Ирландии. Пола Михэн и Макдара Вудс – коренные дублинцы. Некоторые ирландские поэты переехали в Дублин на разных стадиях своей жизни. Патрик Боуран родился в городе Порт-Лиш, графство Лиш, Питер Сирр – в Уотерфорде, крупном портовом городе на юге Ирландии, Джозеф Вудс – в графстве Лаут, Анн Лийхи – в графстве Типперэри. В университетском городке Мэйнут живет поэтесса Алисон Максуэлл. Десмонд Иган живет в графстве Килдэр. Джули О’Каллахан, также живущая в графстве Килдэр, родилась в Америке, в Чикаго, в семье ирландских эмигрантов – и ре-эмигрировала в Ирландию. В Ирландии говорят, что запад страны – это «другая Ирландия». Кажется, и люди там радушнее, и жизнь проще и «патриархальнее». Джерард Риди живет в живописном городке Уэстпорте, графство Мэйо, каждое лето привлекающем многочисленных туристов. Кахал О’Шарки родом из деревни Гортахорк в северо-западном графстве Донегол. Родной язык тамошних жителей – не английский, а ирландский, на котором поэт и пишет. На севере Ирландии, в Белфасте, живет поэт Фрэнк Ормсби.

Все объяснил и всех перевел с английского и
ирландского специально для ПО Анатолий Кудрявицкий


Патрик Боуран

– Дом –

Вода исторгается из крана с металлическим
звоном – словно цепь.

Вечность прошла с тех пор как здесь
хоть что-то было в движении –

кроме крыс и

«Журнал ПОэтов»
№ 4 2003
http://video.mail.ru/mail/kedrov42/

Учебное пособие НГУ АПиФ (Академии поэтов и философов) Москва 2003


«Ты все пела? Это – дело!» И.А.Крылов


ДАО ДООСа


ДООС – Добровольное общество охраны стрекоз – охраняет не только стрекоз, но и осу, проникшую в аббревиатуру. Оса же, по наблюдению А. Вознесенского, прячет в себе ось. Ось – основной путь неба, или, по-китайски, Дао. А Дао так и просится обратно в ДООС. «Дао? О, да!» – восклицают Дао-осы, или ДООСы, стремясь воссоздать в русской поэзии изящество и глубину китайского иероглифа. Ты все пела? Это – дело

– Хроника событий ¬–

Поэтический Новый год мы открыли в музее Декоративно-прикладного искусства. Как отметил канал «Культура» в вечерних новостях: «У всех год Козы, а у поэтов год Стрекозы». (См. также стихотворение К.Кедрова «Коза» в антологии «Строфы века» – «отныне и сегодня козы не будет».)
По сообщению газеты «МК» 17 дек. 2003 г., «андеграундную галерею «Спайдер-Маус», что в переводе с «художественного» означает «паук-мышь», на этот раз захватили поэты, представив 4-й выпуск альманаха «Журнал ПОэтов». В альманахе стихи поэтического андеграунда не только московского, но и тамбовского и парижского». В презентации также участвовали куртуазные маньеристы Константэн Григорьев и Андрей Добрынин и легендарный поэт Виктор Урин, ныне живущий в США.
Вышел «Новый палиндромический словарь» Елены Кацюбы (сайт Палиндронавтика). А 24 апреля в салоне «Классики ХХI века» прошла презентация ее почти полного собрания поэтических сочинений «Игр рай». Презентация Полного собрания сочинений К.Кедрова «Или» (поэзия), вышедшего в издательстве «Мысль», состоялась в трех местах: в НГУ, в Пен-клубе и в Институте Философии РАН.
4-ый Всемирный День поэзии 21 марта ДООС провел в художественной галерее «А-3». А 9 апреля в парижском зале клуба «Дефиле» успешно прошло первое поэтическое дефиле с участием А.Вознесенского, К.Кедрова, Е.Кацюбы, А.Витухновской и М.Бузника.
Вышла также необычная поэтическая книга «Алмазный фонд. Три ДООСА», напечатанная золотом и серебром. Поскольку слово – серебро, а молчание – золото, получается, что книга состоит из слов и молчания. В нее вошли стихи А.Вознесенского, К.Кедрова и Е.Кацюбы. Еще у Андрея Вознесенского вышел шестой том (т.5+) пятитомного собрания сочинений в издательстве «Вагриус».
---------------------------------------------------------------------------------------------------------------

Из истории ДОСа



Известно, что в каменноугольный период палеозойской эры обитали гиганты среди насекомых, которые называются ¬ палеодикитоптеры (Palaeodictyoptera), родственные стрекозам. Некоторые из них достигали в размахе крыльев 90 см.
----------------------------------------------------------------------------------------------------

Константин КЕДРОВ
ДООС – стихозавр

Минимум дУМ
максимум УМ


В начале было Слово
И слово было ново

Все злодеи
служат идее

Поэзия сегодня
уже ни с кем не сводня

Отелло:
– О, тело!

Так я и не выучил
что такое ваучер

Сны такие странные
будто иностранные

Принцип ненасилия
требует усилия

Люблю, целую, обнимаю
Но все равно не понимаю

Путь из ворюг в греки

Лев Толстой:
– Не могу торчать!

У Павлова была собака
Он ее любил

Для чего палачу топор?
Чтобы вовремя дать отпор.

Базаров
Молвил, женщину лаская:
– Ты не храм, а мастерская

Выхожу один я на дорогу…
Оказалось, все равно не в ногу

Нам не дано предугадать…
кому и сколько надо дать

Даже в глубинах ада
мучить меня не надо

Культурный досуг –
веревка и сук

Над пропастью во ржи
живут одни ежи

Каждое ребро Адама
это будущая дама

E = mc
даже в мертвеце

Мы подходим друг к другу
И подходим друг другу

То реально что болит
Остальное только вид

Всепобеждающее учение –
это везде и всегда мучение

Маяковский:
– Я хотел бы жить и умереть в Париже…
но Лубянка оказалась ближе

Странно, что любое существо
не кристалл, не пар, а вещество

Прости, небесное созданье…
что я замыслил мирозданье
------------------------------------------------------------------------------------------------

Андрей ВОЗНЕСЕНСКИЙ
ДООС – стрекозавр
(Специально для ПО)

ПРИСТЕГНИТЕ РЕМНИ

Пришел на рандеву
шка ушла
Жасминули мои денечки


Радиорынок беременен Диором


Несут антисоветчину на блюде


АФРИКАдельки не для белых зубов


Дельфины
нспектора подкормилили


СвиДания тюрьма


Лорд Байрон инсестру-тру-ля-ля


ЗаРУБЛенная старушка


МаЯКОВский беременен Яковом


Троллейбус лейб-гвардии тоска


А В топор трет


В03НЕСЕНСКИЙ 03

С кровавой скорбью не поспоришь
не год – сплошной 03
п0э3ия – скорая помощь
но тайная изнутри


КУМИР

Гул подземный шатает коробки –
взорвется земной шар.
Вылетает памятник пробкой,
чтобы выпустить пар


Портрет Андрея Вознесенского
Рисунок Александра Федулова
-------------------------------------------------------------------------------------------------------

Елена КАЦЮБА
ДООС

* * *
ЛОГОС
ЛОТОС творения
ЛОТОК горячих созвездий
МОТОК спиральной галактики
МОТОР – перводвигатель мира


* * *
воду ЖИЗНИ
ЛИЗНИ –
ЛИВНИ небесные
БИВНИ слона Индры омыли


ДАО ДОМА

ДОМДОМ –
доминанта ДУМДУМ
дом – дебаркадер ДУШДУШ
мышцы древесных ТУШТУШ
тянущих токи ТУЧТУЧ
– Но кого околдует дом,
если вокруг нет сада!
дом – это луч на ЛУЧЛУЧ
рамой расколотых ЛУНЛУН
каменный свиток РУНРУН
времени рваных РАНРАН
– Но кто будет дому РАДРАД,
если вокруг нет сада?
– Но кого сохранит и согреет САДСАД,
если он не вокруг дома?
Между домом и садом
ступени в сад –
ДОМ
ДУМ ДУШ
ТУШ ТУЧ ЛУЧ
ЛУН РУН РАН РАД САД
Между садом и домом –
тропинка к дому:
САД
РАД
РАН
РУН
ЛУН
ЛУЧ
ТУЧ
ТУШ
ДУШ
ДУМ
ДОМ
------------------------------------------------------------------------------------

Владимир ИГНАТЮК
Казань


Cтихи середины 60-х


* * *
Ты уверенно скажешь себе –
этот мир действительно прост,
где на каждом фонарном столбе
каждый вечер распятый Христос


САД

Сад осенний мой,
игольчатый и острый,
то ли осень здесь бродила,
то ли оспа.
Так останься, осень,
в памяти лампасной
холодящими, колдующими пассами,
не просеявшимся дождиком,
а пасекой
Ноги босы
бьются долго
бьют отчаянную горку
Горько
----------------------------------------------------------------------------------------

Галина Мальцева
ДООС

¬ – Стрекозавры –


«После смерти все стали людьми» К.Кедров
---------------------------------------------------------------------------------------------

Лоренс БЛИНОВ
Казань


ВЕРТИКАЛЬ

и тени
и в пруду
колокола
немые
руины
луны
задумчивый двойник
листвы
завеса
капель
тяжелых
робкое свеченье
тишины
далеких дней
взывание свечи
угаснув шей в углу античный торс
палитра сиротливая
и кисти
и холстов пугливых нетерпение
последний
автопортрет
багровой тишины
руины
луны
и тени
и в пруду
далеких дней
двойник задумчивый
тяжелых капель
колокола немые
и листвы
свечение
небес
и дева

и храм невидимый
---------------------------------------------------------------------------------------

Тим УЛЬРИХС
Германия


отливотливотливотливотлив
отливотливотливотлив прилив
отливотливотлив приливприлив
отливотлив приливприливприлив
отлив приливприливприливприлив
приливприливприливприливприлив
отлив приливприливприливприлив
отливотлив приливприливприлив
отливотливотлив приливприлив
отливотливотливотлив прилив
отливотливотлив приливприлив
отливотлив приливприливприлив
отлив приливприливприливприлив
приливприливприливприливприлив
отливотлив приливприливприлив
отливотливотлив приливприлив
отливотливотливотлив прилив
отлив приливприливприливприлив
приливприливприливприливприлив
отливотлив приливприливприлив
отливотливотлив приливприлив
отливотливотливотлив прилив
приливприливприливприливприлив
отлив приливприливприливприлив
отливотлив приливприливприлив
отливотливотлив приливприлив
отливотливотливотлив прилив
отливотливотлив приливприлив
отливотлив приливприливприлив
отлив приливприливприливприлив
приливприливприливприливприлив
отливотлив приливприливприлив
отливотливотлив приливприлив
отливотливотливотлив прилив
отлив приливприливприливприлив
приливприливприливприливприлив


Приплыл с немецким приливом к русскому берегу Анатолий Кудрявицкий

----------------------------------------------------------------------------------

Алексей ПАРЩИКОВ
Германия


– Бумажный змей –


Горячий ветер, ноющая корда,
распатланный сигнальный змей
плывёт оконницей Иерихона.
Червлёная верёвка вслед за ней.

Дыхательный, его перегородки
скрывают слабоумных и слепых,
что склеивают робкие коробки
и щёки ветра впихивают в них.

Тяну за тихую гипотенузу,
то растаращен змей, то уплощён,
просачиваясь вверх от шлюза к шлюзу,
парсек проныривая и эон.

Ютится в целом небе и томится,
гребя лопатками к себе и от себя.
Квадрат миллиметровки в единицы
объёма, ощупью переведя.

Артачится, когда навстречу с тучи
к нему спускается иная рать.
И время набирается на зубчик,
когда ты знаешь: первым не стрелять.

С хвостом окольным вдоль всего Китая,
он прост мучительно: бумага, рейки, клей.
Он в перспективе — дама с горностаем,
прямясь от неги маленьких когтей.

Вперёд себя выстраивая ширмы,
он проплывает боком среди нас
в прибежища убивших по ошибке...
Кого проткнул он конусом — в анфас,

когда ему взбрело в минутной тяге
нырком разметить небо пополам,
и самому пригрезить на бумаге
клюв до земли и перистый волан?
---------------------------------------------------------------------------------------

Анна АЛЬЧУК


ИЗ СТИХОВ 2002 года

***
стрекозиные крылья
составили вмиг существо
то ли ангела
то ли…
тысячи вспыхнувших линз
лаз из лоз
для золы
зов из зева
для евы
выСОТЫ золотые яЧЕЙ…

это голос?

выход

глубОКО
высОКО
далОКО

О(КО шки)
тОльКО толкни
дВЕРЬ!
-----------------------------------------------------------------------------

Игорь ХОЛИН

– НОВОЕ ИМЯ ВОЖДЯ –

Когда у Игоря Холина появился компьютер, он стал постепенно вводить туда свои стихи, поэмы, романы, рассказы. Нумеровал их, распечатывал и многое приносил нам. Читал вслух и оставлял экземпляры «на всякий случай» – листы желтоватой бумаги с устаревшим уже компьютерным шрифтом, в том числе большую поэму под номером G160.


Сталин
Молодой человек
Приятной наружности
Волосы пепельные
Нос прямой
Глаза голубые
Стан стройный и изящный
Узкая талия
Широкие плечи
Рост 182 сантиметра
Вес 80 килограмм
Размер обуви 46
Под своей властью
Имел державу
Насчитывающую
200 миллионов человек
тело предано огню
на Марсовом поле
недалеко
от Фламиньевой дороги
сопричислен к Богам
надгробная надпись
гласит
«О человек кто бы ты
Ни был
И откуда бы ты не явился
Ибо я знаю, что ты прийдешь,
Я Иосиф Сталин,
Создавший Советскую державу
Не лишай меня того клочка земли
На котором покоится
Мой прах».
Плач и вой
Стоял в Риме такой
Что небо плакало
А звезды
Раскрыли широко
Удивленные ресницы
Люди стекались
на похороны
Со всех концов
Великой державы
Втаптывая друг друга
Ногами в землю
Погибло
Несколько сот человек
Так что
Сама смерть деспота
Носила на себе
Деспотический отпечаток
Всеобщее ликование
Охватило город
Люди рыдали и смеялись
Безумство бушевало
Повсеместно
Несколько недель
Толпы беснующихся
Под руководством
Одного из соратников
Покойного
Разгуливали по улицам
И площадям
Выкрикивая
Сталин Сталин Сталин
Кто-то предложил
Дать вождю
Новое имя
Иосиф Август
Однако
Сторонники
Другой группировки
Воспрепятствовали
Внесли
Контрпредложение
Именовать Сталина
Виссарионом Цезарем
Началась неразбериха
Казалось
Отцы сенаторы
Посходили с ума
Сторонники
Иосифа Августа
Набросились
На сторонников
Виссариона Цезаря
Рот пролитой крови
Как почки деревьев
Набухли древние камни
Сама земля
Стонала и выла
Под ногами
Мятущейся толпы
Безумие
охватившее всех
Было настолько велико
Что его
Просто не замечали
И на все это
С холодным блеском
Смотрел
Прищурив глаза
Сталин

Говорят
В бытность Сталина
Первым человеком
в государстве
Ему донесли
О некоем Хрущеве
Замышлявшем нечто
Ложный донос
Поклонившись
Подобострастно
Побежал домой
Заперся в кабинете
И к утру настрочил реферат
О слове хрущ
Из которого вытекала
Безусловная ошибка
Литератора
Хрущ
Это жук
Развивая мысль дальше
Он уточнил
Жук не простой
А майский
Приближенные вождя
Заглянув в глаза Сталина
Неисчерпаемый кладезь
Все поняли
Они приказали уничтожить
Всех майских жуков
От Внешнего моря
До Парфянского царства
За жуками последовали
Божьи коровки шпанские мушки
мухи простые кукорачи клопы
Муравьи
Жуки навозные гусеницы
Комары оводы стрекозы
Тля кузнечики пчелы слизняки
И другие полезные
И другие полезные
И бесполезные паразиты

Таким образом
Черный-Чук совершил
Не подозревая
Благое дело
Спас
От неминуемой смерти
Настоящего Хрущёва

После смерти
Великого человека
Хрущев взбунтовал
Чернь на форуме
Добился
Что тело Сталина
Выкинули из мавзолея
И выставили
На всеобщее обозрение
Проходили мимо
Римские граждане
Проезжали всадники
Торжественно шествовали
Отцы сенаторы
И другие
Высокопоставленные лица
Все они плевали
На бездыханное тело
Своего недавнего кумира
И спасителя
Не такова ли участь
Всех деспотов
И безумных правителей
Вообще
Прежде
При появлении вождя
Со всех сторон
Доносились
Ликующие клики
Радостные возгласы
Торжественные песни
Возвышенные оды
Хвалебные гимны
Торжественные речи
Восторженные тосты
Гордостью наполнялись
И трепетали
Сердца граждан
Свет
Исходивший
От любимого человека
Опалял и притягивал
Вдохновлял
На небывалые подвиги
Люди
Во имя вождя
Готовы были идти
В огонь
Жертвовать собой
И своими близкими
Умирать
Превращаться в песок
Если этот песок
Нужен
Для строительства
Новой жизни

Товарищ Сталин шагает
По благословенной земле
Озаряемый
Лучами
Восходящего солнца
Лицо возвышенно
И вдохновенно
Через руку
Небрежно перекинут
Коверкотовый макинтош
Справа и слева
Необозримые пашни
Вдали новостройки
Утро нашей родины
Художник Шуприн
Правильно подметил
Характерные черты
Отца всех народов
Его устремленный
В будущее взгляд

Товарищ Сталин идет
По орошаемой кровью
Земле
За ним следуют
Недостаток картины Шурпина
Соратники
Маленков
Ни баба ни мужик
Молотов
Убийца тихоня
Каганович
Высокопоставленный доносчик
Калинин
Сморщенный старикашка
Берия
Официальный палач
По обе стороны
Процессии
Народ
Оттесняемый
Воинами в штатском
Душераздирающий крик
Пустите меня к нему
Пустите
Сталин
На одну секунду
Приостановил шаг
Ни один мускул не дрогнул
На его лице
Вы куда
Вы куда
Вы куда
Затараторили
Перебивая друг друга
Воины
Сюда нельзя
Не велено
Я хочу отдаться
Товарищу Сталину
Я пылаю к нему
Необыкновенной любовью
Неземной
Но вы мужчина
Все равно
Пусть он бросит на меня
Хоть один взгляд
Я хочу опалить руки
О его негасимый огонь
Я хочу получить
Хоть одну кроху
Со стола славы
Я рожу
Необыкновенную идею

Товарищ Сталин
Дорогой
Иосиф Виссарионович
Что вам стоило
В свое время
Приголубить меня
Под сенью вашего
Всемирного величия
Ваши поэты и музыканты
Оказались неспособными
Воспеть вашу славу
Вашу мудрость
Ваше величие
Из приближенных к вам
Особой бездарностью
Выделялся
Академик Лысенко
Мастер
По выращиванию
Сорных трав
Соловьев-Седой
Медузообразных песенок
Лебедев-Кумач
Поэт
Переносок
Только художник Шурпин
Оправдал
Ваше доверие
Да поэт Исаковский
Настоящих
Вы приказали
На мусор
В алфавитном порядке
Если бы
В свое время
Заметили меня
Сколько бы я од сочинил
Сколько поэм
Я бы запечатлял
Каждый ваш шаг
Каждое движение
Каждый взгляд
Каждый вздох
Великий Сталин
Гениальный вождь
Благодетель
Всего живого на земле
Благодетель трав
Благодетель хлебов
Благодетель рек
И морей
Благодетель заводов
И комбинатов
Железных дорог
Воздушных сообщений
Благодетель рыб
Благодетель зверей
Если бы
Не его величие
И слава
Доброта
И чистота помыслов
Разум
Воля
Отзывчивость
Огромногос ердца
Мы бы все
Погибли давно
Как мухи
Как тараканы
Как кузнечики
Как айские хрущи
И прочие насекомые
Короче
Он нас спас
От великой погибели
Каждая страница
Биографии Сталина
Летопись всей земли
Скрижали нашего бытия
Высеченные
На камне времен
Свет
Источаемый
Любимым вождем
Бесконечен
Доброта
Ни с чем не сравнима
Воля железна
Дела его
Будут жить века
С именем Сталина
Александр Македонский
Вел
Своих всадников
Через стремительный
поток
Граника
На непобедимые полчища
Царя персов
Дария 111 Кодомана
Изумляя храбростью
И друзей
И врагов
Вонзал свое войско
Как меч
В самое сердце
Римской державы
С именем Сталина
Римские патриоты
Лезли на пулеметы

Свевы сарматы гельветы
Тигурины галлы бельги
Греки бриты персы
Англы даки скифы парфяне
Бруктёры армяне херуски
Хетты хавки родосцы
Критяне амбронылузитанцы
Нумидийцы арабы лузитанцы
Нумидийцы арабы капидокийцы
Живут и умирают
С именем Сталина на устах

Иосиф Виссарионович
Как единодушно
Мы при вас голосовали
Как выбирали
Какие вокруг были
Важные сановники
Сила
Какие мундиры
Какие погоны
Швейцару
Ресторана Метрополь
Такие во сне не снились
Какие хлеба выпекали
Какие делали колбасы
Какие вина изготовляли
Каких рыб вылавливали
Какие сочиняли книги
Какие совершали открытия
Каких выкармливали свиней
Какие митинги организовывали
Какие дворцы строили
Какие руды выкапывали
Какие плавили металлы
Какие дела вершили
Какую жизнь созидали
Хочу сказать вам
Иосиф Виссарионович
Теперь
За то что я
Вас возвеличивал
Я могу
Крупно пострадать
Но я добровольно
Несу свой крест
Я помню как прежде
Когда вы были еще живы
Огнём
Ружейными залпами
Артиллерийской лавиной
Грохотом танков
Голодом холодом
Выкорчевывали из нас
Все человеческое
Гнали на убой
Как скот
На мясокомбинат
Им. Микояна
Судьба или злой рок
Что вами руководило
Одних вы душили
Ночью в постелях
Других изводили ядом
На восточный манер
Третьих тащили
В гемонии крюками
Сбрасывали со скал
Четвертых
Давили автомобилями
Михоэлс
Михаил Голодный
Пятых гноили
В аргастулах
Такой ужас
Объял людей
Что я часто думаю
А что если вы не умерли
А превратились
Неживым на время
Если явитесь
С вашим-то опытом
Умением
Крови
Я думаю
Натечет
Целое Цимлянское море
Какая обильная пища
Для земли

Мне кажется
Иосиф Виссарионович
Что такая
Чрезмерная жестокость
В вас происходила
Не потому
Что вы были жестоки
По природе
А потому
Что в наше время
Все перепуталось
Вам бы товарищ Сталин
Овец пасти
На склонах альпийских
Или кавказских гор
Стричь их и резать
А вы взялись пасти
Человеческое стадо
А его резать не надо
Таким вот вы
И запечатлелись
В моем уме
В барашковой шапке
С огромным ножом в руке
Вспарывающей
Живот барана
-----------------------------------------------------------------------

Алла КЕССЕЛЬМАН
ДООС


– CANTICUM CANTICORUM –
Поэма поцелуя


Каждый поцелуй
в небе – корабль
плывущий
к другому кораблю
Так пришвартовываются губы
к тающему
«люблю»
Наи-ин ударяется об Ауян
рассыпается Гонгариро
на малые гонги
сКИСает
туман на губах
КАСаясь
полумесяца.

В пещере поцелуя живет стрекоза
из двух коралловых
жал
Ее крыло – зеркало
в нем каждый
убивает себя
кто острей
тот падает первым
Мой язык течет за тобой
в твой край
Лоа
луалаба
окаванго
пересекая мынлян
падает в красное море
где языками шевелится
глубина дна

Бронза девушка-ночь
встала из мрака дыханья
долгий звук поцелуя
в ней выдолбил
рыбу
внутри ледяные сады
в них эхо блуждает
по лабиринтам
девушка созерцает
дальний Предел Феодал и Киот
на ночь запирает
в прохладу своих садов
не отрывая зрачков
от мрака
Только рыба знает
ключ от воздушных дверей

Я не знаю
где скитается Китай
куда улетел Камерун
для меня ты единственный
остров суши

Любимая,
я твой предел феодал и киот
я твой ледяной сад
Петикаткоатль
Хельгафедль
Фьяльясьёкюдль
Муктинатх
Вайотапу
Мтарази
Мутитьялу
Я – Махал
Кхаукхойн твой
Кхаупингхан – тк
Я – ц – Йохо – йх – тв
осх – лкйх
кс – ксц
тс – тхс – тхец
сц …
кц …
ц …

Любимая,
видишь Венеция неба плывет
погружаясь в свое отраженье
пальцы соборов
оставляя
на мануалах верхних небес

У колонн
прислонившись
Свет
рисует аканф Венеры
арабески
объятий
исТОНчают
тон тел
оставляя
ПЛЕСК…
-----------------------------------------------------------------------------------------

Владимир ОПАРА
ДООС – лайнозавр




БОМЖ

он лежит на земле и слушает
шум трамваев в Париже
шум моря в Симеизе
журчанье ручья
мамины шаги
ласковый голос учительницы
он лежит на земле и слушает
осенний ветер ржавыми листьями
украшает его седые волосы
он лежит на земле и слушает
мокрые брюки
мокрый асфальт
визг трамвая
шаги
голоса
он лежит
на земле
----------------------------------------------------------------------------------------------

Валерия НАРБИКОВА


– СУЛТАН И ОТШЕЛЬНИК –
Финал романа


И вот там, вот в этом переходе стоял конец.
– что значит конец? Ну, вот так вот в конце перехода стоял конец.
– что, реклама что ли какая-то? Написано было?
– да нет, так вот просто конец стоял, вот конец сам по себе, так и стоит конец, что не понимаешь? Конец стоит, стоит конец.
– не очень понимаю.
– и там значит стол конец.
– а там, где мы были в этом доме, куда мы попались… в этом доме… где мы были? Как ты жила?
– ну, там такие две комнаты смежные, ванная, потом такой шкафчик с одеждой, потом мне завтрак приносили по утрам, вот, потом можно было рисовать, в общем, знаешь, все было хорошо! все было хорошо! все было хорошо!
– ты мне говоришь – все было хорошо?
– да, да, все было хорошо.

А ты, Маша, приходи ко мне в берлогу,
только я теперь на Севере.
Шкуру с меня тогда, конечно, содрали. Но я живучий.
Теперь на мне белая шкура – тут снега, холод, но я тебя согрею.
Как и тогда, было ранее утро, только летнее.
Серафим с Гульгуль вышли на улицу, а потом свернули в переулок. Там была маленькая гостиница, где останавливалась Гульгуль.
– ты подожди меня здесь, – сказал Серафим, – один момент, я только посмотрю на Валерию. – Это была маленькая гостиница.
Он вышел, назвал номер. Консьерж сказал, что номер не отвечает. Он вышел из гостиницы, вычислил номер. Второй этаж. Как раз и дерево было под окном. По древу он ловко вскарабкался. Окно открыто. Он очутился в нем. С подоконника он спрыгнул на пол. Что же он увидел.
Под простыней чуть только, показывая затылки, – спят. Они спали так, как им было удобно. Он склонился над ними. Ему хотелось шуметь. Но он бесшумно открыл дверь и вышел из номера, прошел мимо консьержа.
Было шесть часов утра. Он был готов.
Чем же занималась Валерия, что так крепко спал? А просто вчера со своим возлюбленным пошла погулять. И они разгулялись, то есть она нашла на тропинке какую-то маленькую железяку, а он нашел пластмаску, прикрепили эти штучки к картону, разложили все это на полу и стали ползать и чертить каракули, при этом так веселились.
И особенно, когда она послюнявила палочку, а он прижег картонку сигаретой три раза. Потом они валялись на полу и целовались. И она была с ног до головы в его поцелуях, а он – в ее. Потом ни переместились в постель и погасили свет. И там было такое движение…
А если кто-то в этом сомневается, то обращайтесь в издательство по адресу:
--------------------------------------------------------------------------------------------


Валентин НИКИТИН

***
silentium!..
священна тишина
в священной тишине косноязычна
живая речь
а клинопись письма
мертва, как снег
но в ней есть что-то птичье!
ты помолись –
и стая журавлей
моих надежд (моих воспоминаний)
закружится, возьмет чуть-чуть
правей
(прямей, уверенней!) –
над мертвыми полями
ты помолись –
и в конус световой
войдет душа, взволнованная птица!
как радостно моей душе с тобой,
какое счастье,
если воплотиться

***
голос улыбчиво-звонкий
с легкой, прозрачной стопой
но неожиданно зоркий
быстрый – он перед тобой,
опережая мгновенье,
вдруг остановит часы…
он не мираж, не виденье –
голос из глубины…

***
как эта ночь свежа!
как в эту ночь уйти?
мне звездная межа
проглянула из тьмы
в ней гаснет каждый знак
тоскою ослеплен
о если бы не знать
как мертвый знает боль!
ну что ж, пора итог
сей жизни подвести:
просыпался песок
и пустота в горсти
уже не услежу
волшебный окоем
лишь смутную межу
я вижу за окном
так эта боль свежа
так эта ночь зовет
и лезвием ножа
мерцает горизонт
ни зернышка в горсти
ни взгляда сквозь окно
зиянье пустоты –
отсутствие Твое
а комната тесна –
чтоб в клетке умер зверь
крест – переплет окна
крест изнутри – как дверь
смятение вины
иного не дано
и звезды не видны
и на душе темно
---------------------------------------------------------------------------------------

Юрий АРАБОВ

* * *
Прочное в сменах придет и уходит,
оставляя следы, да и те слиняют.
Лодка нырнет.
Выныривает пароходик,
утюжком разгладит волну, залаяв.

Смены прочнеют. Иней на толстой ветке
обломает ее, превращая в рашпиль.
И в бутоне пестик,
как буква в кроссвордной клетке,
укажет на слово, но ты его вряд ли знаешь.

Прочное в сменах и в семенах
молодое вино в молодых мехах,
и лоза, завивавшаяся искусно…
Отопьешь и сплюнешь под ноги уксус.

Душа не может резвиться в сменах,
вернее, резвится в возрасте насекомых,
с разбега с ветки на ветку смело,
за фалды дергая незнакомых.

Но когда стареешь, требуется остановка,
узловая, товарная, полустанок,
гудок далекий, початая поллитровка
и сосед, вспотевший от пересадок.

Остановка. Ветра коловращенье
уходит в паузу. Остановка.
И Бог решается на прощенье,
когда кончается поллитровка.

Когда кончаются диалоги
с луной, надкусанной посередине,
когда разъехавшиеся дороги
соединяются в перспективе…
-----------------------------------------------------------------------------------------------

Света ЛИТВАК

тексты,
составленные из слов,
состоящих из букв,
входящих в состав имени

(анаграмматическая лесенка)

галстук Маяковского

Я -
им,
как
воск
маски
ковкий,
и Москва
с маковки,
моя киска, – В.
Маяковский.

/валерий брюсов/

сорвал со славой «браво, бис!»
со всею силою обвис
собрал своей любви слова
и бросил с реи раб орла

(2003)
-----------------------------------------------------------------------------------------

Генрих САПГИР
ДООС – стрекозавр


– Свободный выбор –


Сколько их! Лица Неразличимы
Господи! Где мы? Там Где Небо
Неужели скосят? Края Не видно
Созрели Волнуется Жатва Господня

Зерна горят Рассыпаются Пылью
Гордая головка Не Оборачивается
Начертано Пред Как же выбор? Свободный
Визжат тормоза На асфальте Не ты

Только подумал Уже убил Грех и не думать
Даже и двигаться Просто задел
Пошло – Покатилось – Толкнуло – Упало –
Под бросило – Щелкнуло – Пуля – в груди!

Что останется? Все остается
Ты умираешь – Это мираж
Да оглянись же! Все как и прежде
Будто не кошена Внове шумят


– Как бы во сне –


Не пошевелишь Во сне Губами
Губы онемели Стали Белыми Кубами
Выговорить Слова не могу
С Губ Падает Куб

Ворочаю кубы С трудом Но поднимаю
Как-то все Иначе – явно Понимаю
Весь в лесах Как странное Строение
Перестраиваю Свое Настроение

Не разбирая Себ И складывая
Штабелями кирпича Работа адовая ¬
В груди Разрастается Небесная дыра
Почему-то надеешься На торжество добра
------------------------------------------------------------------------------------------------

Алина ВИТУХНОВСКАЯ


– Ода Верблюду –

С миллионного года до нашей эры,
Когда я не была и не буду,
Ты поешь человекоподобную Песню Зверю,
Проще – Оду Верблюду

Может, где-то и впрямь параллельно бредет верблюд
Соблюдая дистанцию между-и-между.
Но его по слову также не узнают,
Как чужую смерть по своей одежде.


– «Я» –

Ящерица любая кончается
Расщеплением ядерным
Ярмарочно Разукрашенно
Ясность уже наступает
С концом ящерицы,
С ее «я» чешуйчатым.

Притворство

Притворство мятное и ватное.
Что простота, что воровство…
Ворсинки слов на ус наматывать.
И дергать в ус, и дуть в него.

И убежать из скучной повести,
И жизнь заново прожить.
И вымысел суметь по голосу
как мглу на глаз определить.
-----------------------------------------------------------------------------------------------

Владимир НЕШУМОВ
Старый Оскол

* * *
Лукаво и недостоверно
лекального дано завива
свидетельство, оно без ветра –
водительства – воды залива
увиденное до волненья
увиливанье от веленья…

* * *
В море немой аморфности
в оре многострадальной
драки и – в новой мертвости,
раковиной спиральной
скатанному улитно

* * *
Всепрощение ветру, дали…
Ощущение: смерть увидит
превращение вертикали
Восхищения, свет увинтит
Осязанные паруса
В несказанные небеса

* * *
Если в изныве потном
вёсел снованье – сонно,
то в осознанье, полном
тайны, извне и сольно
свит из луны калёной
свет белизны – колонной…
----------------------------------------------------------------------------------------

Александр ЧЕРНОВ
Киев


– КРИК –

Раздирает горлянку привычку
саблезубый заглатывать зонд
и елозит скрипичная смычка,
нарываясь на острый резон.
Пусть рубильник в кровянку расквашен,
убедительно и свысока
прокричу глубочайшей из скважин
откровение от байстрюка:
– Ослепила бензольные кольца
мне горилка в подольской корчме.
Бесполезно молиться на Солнце,
если Бог обитает во тьме.
Ну, а если … а если … а если
по команде Творца: «Отомри!»
взяли бы и взаправду воскресли
первобытные парни земли.
Прорвались бы чумой через морок,
очищая от падали рты.
О, какой навели б они шорох!
Динозаврам
и прочим – кранты

* * *
Маше

Строгая дневная оболочка
в сочной совокупности такой:
откровенно, выпукло, порочно
под ночной пульсирует рукой.

Внешне равнодушная к восторгу
(на гусиной коже – муравьи),
ты меня всегда сбиваешь с толку
нолевой готовностью к любви.

Дружная игра в одно касанье
обнажает бедра или грудь –
бурного эдемского изгнанья
умопомрачительная суть.

Нагота светла и многослойна,
если подноготная тесней …
Засыпая, вздрагиваешь, словно
близость продолжается во сне.


– НИШЕАНСТВО –

Наступает ущемленье ниш
крепкое, как водка “Absolut”
оставайся там, где ты стоишь,
в Киеве иначе не живут.

В шароварах булькает гопак,
ритм, усугубляемый ногой,
рушится отарой черепах
в яму средь булыжной мостовой.

Ниша – парашютное жилье
в шине с отлетевшим колпаком,
или лозунг «каждому – свое»
в пасти с аллеманским языком.

Лопнув, ниша ходит за тобой,
но на это лучше не смотреть,
как пещерный борется медведь
с огнеметным ангелом Михой.

Жжет глаголом пламенный Миха
самого Мазоха опроверг:
не Венеры прячутся в меха,
кое-где мех лезет из Венер.

Между прочим, даже среди ниш,
то есть между гротами и ртом
есть такое, что не объяснишь
удовлетворением сторон.

Это ахиллесово пятно
с головы снимаешь как чулок,
в устных нишах исчезает дно,
в книжных – пропадает потолок
------------------------------------------------------------------------------------------

Сергей БИРЮКОВ
ДООС – заузавр
Германия

ПЕТЕРБУРГСКИЕ СНОВИДЫ

***
окошко
ок. ошко
шок
о, кошка
ушко

***
если ве сна,
то зи ма,
а еще бывает
о, сень,
а еще бывает
ле --- то

***
поэзия стр
поэзия стр
стратегию
выстр
быстр


***
мы говорим Е
получается И
мы говорим О
получается А
мы говорим Ы
получается И
уж не говоря
что Ю – У
а Я – А
мы говорим
зря-а-а
(в двух смыслах

***
так нежен воздух
влажен
вла-жен

***
о-дно касание
достигает дна
од-на

***
пространство от
пространства к
в петербурге идут
друг к другу
и видеть можно
друга
издалека
из далека
----------------------------------------------------------------------------------------------

Максим БОРОДИН
Днепропетровск

ЖЕНЩИНА

О. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .. высота
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . взгляд
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .язык
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .шея
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .. . . . . . . . . . . . . . . . . .дышать
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .живота
. . . . . . . . . . вхожу.. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .шаги
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . улица
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . я.
-----------------------------------------------------------------------------------------------

Хендрик ДЖЕКСОН
Германия

* * *
Я живу в средневековосочащихся обшарпанных стенах,
на бельевых веревках – обрывки славянской ткани,
ни намека на тепло эллинизма, здесь печка пожирает
серный уголь, и нет, вероятно, подковы
над входом, и хлопают хрюканью
в языческом звукобунте. Зато не найдешь
никакого Эльдорадо, никакого бесплотного жужжания
тысячесветов, ни гусинолапчатого набивания с примечаниями
к этой и той неизменной медовухе лотофагов.
Только икроволосый смех на стенке
напротив или непрерывные трели трамваев
над пожарной стеной, да кивание, нагоняющее дремоту.
Но сейчас приходят римляне и пьют всевозможные
коктейли, кивают вежливо на зов времени.
Разумеется, не твоего, Batjuschka в теплой шубе.

Вывел автора из немецких стен в русское пространство Сергей Бирюков
-------------------------------------------------------------------------------------------------------

Михаил БУЗНИК


Посвящается Hélène Dorion


1.
Младенцы бессловесны.

Почему же их душами
унесен горизонт? –
вернувшийся.

Тот, что делит мир –
на зоны неба,
неблизкие.

2.
Красота Hélène –
это плоть
небесная от
реальности
ожившей.

От безмолвия мира
горнего – на тех
холмах, которые
принесли ангелы
к ее стопам.

3.
Теперь некуда
спешить.

Большие качающиеся
замки, как вогнутые
зеркала,
находят пространство,
в котором Hélène
была вечно.

4.
Листки календаря –
недописанные…

И терпение мозга
в тысяче картин
жизни,
ранами лучей
пересеченных –
обласкано…

5.
Невидимое
расталкивалось
на письма…

И кривизной неба
стали закружившиеся
вести: как
снежинки
в заостренных провалах
бытия

6.
Сгусток света
первозданен.

О карающем
цвете крови –
помнит.

Справедливость
потусторонняя
в руках Hélène.

Предвестие ли –
в них разлито?..

7.
Пробуждение –
в свете лунном,
распарывало
живые оболочки
сна…

И вдруг переливчатые
ризы отражения –
раздвигали сроки
земные…
---------------------------------------------------------------------------------------------

Ольга ИЛЬНИЦКАЯ


– БУАНО ГУАБИТО –

Птицы начинают петь в семь сорок. А я раньше. Сейчас придвину кресло к зеркалу. Отразится окно. Посижу-посмотрю. Ты видишь каштан, березу, две рябины, сирень и синичек. Что? Нет, это не я тебя задела, наоборот. Тогда, ты помнишь? – пасмурно было. Ветром платье сорвало с веревки, оно три часа болталось на каштане, подолом мело по головам прохожих. Стеснялась я невероятно, казалось, все голову задирали, ноги мои видели. Все, все теперь в порядке, давно висит на вешалке, где следует...
Поговорим по-русски? Ну, когда по-русски, то всегда о Льве Николаевиче. Безухов хорош, а Лев Николаевич? Он загубил Наташу, они вместе и загубили. А что Пьер, интеллигенты чаще всего оказываются домашними садистами. Домостроевцы. Лев Николаевич в дневнике не очень симпатичный. Да. Что ты понимаешь в Андрее. Князь высок был и тонок. Вот лучшее во Льве Николаевиче – молодые Болконские. Брат и сестра. Нет, не Ростовы. А что Наташа? Да такие женщины до старости – маленькие собачки. Постареть и ты постареешь. Все стареют. Чай тогда будем пить с карамельками. Нельзя с шоколадом, это антидепрессант. Почему это – надо? У нас старость будет светлая. С шоколадом – не надо.
Сидела перед зеркалом, всматривалась внимательно. Волосы рыжеватые. Глаза бутылочного стекла. Тонкий нос, родинка – мушка над губой, капризно изогнутой. Оттопыренные уши. На вид все восемнадцать. А то и двадцать. Густой и мрачный голос. Но себе нравилась современностью – свитер на без лифчика, брюки, а не джинсы. Туфли на плоском. И – поговорить о прекрасном. Литература. Природа. Погода. Никакого дурного тона – политика там, проблемы СМИ... Ну, и о главном.
Вот ветерок пробежал по верхушкам деревьев, и дуновением взметнулась рыжеватая прядка, глаза расширились: ведь наступая на тень, шел с прозрачным взглядом! В руке нес чемоданчик, и светились в нем пара чистая, принадлежности бритвенные, флакон с "русским лесом", папиросы "Сальве", погоны запасные. А на плече сидела сорока. Шел, проходил мимо…
Сидела сорока на плече, звездочки на погоне не не прикрывала. Явно военен, подвижен и небледен. Ушел тридцать лет назад, вернулся с дуновением ветра. Молчал недолго. Было понятно, что все благополучно. Песню запел: "И долго, долго над грозной Волгой мне снился Дон и ты над ним". Рванул ветер пригоршню листьев. Каштан пошевелил пальцами. Руку протянула к блокноту. Темнело быстро за окном и в комнате. Опустело зеркало. Говорить по-русски стало не с кем.
Прочитала шепотом:
параллельность прямых не обеспечивается
продолжительность взгляда минимальна
сырьевая база расконсервирована
когда дождь манна небесная разбухает
утепление нулевое
у девчонок ноги короткие на высоких каблуках
не понимаю почему моя дочь не хочет знать
иных языков
что за любовь к русскому
можно вообще не разговаривать
если не о чем
какая разница на каком молчат
плывущие вверх по рекам убитые солдаты
интересно что она думает обо мне
куда задевался мой блокнот
в мерцании смутном заберу спустя когда кревы руят деркви на логре мунить кипарокта форита зуна куратера но ся ливара тифаляно
Пошел дождь, сбил цвет сирени. Пятицветия вознеслись и растворились в лиловеющих облаках. Запахло грозой. Град поставит отметку на предплечье, надо руки прикрыть, блокнот спрятать в ящик стола, свет включить в отцовском кабинете.
Сегодня день папиного рождения.
Опустила штору на открытом окне. Штора колебалась, как маятник, равномерно. Стрелки часов пошли в обратную сторону. Выпила водки не закусив. С каждым мигом становясь моложе, папа затухал в памяти. Мысли в голове Путались врастая Смыслами На ином Языке Сочетаясь со старыми от Совмещения смыслы не Прояснялись внимательно Вслушиваясь в затихающий Голос тонута дара фортиура. Дираба вио кува хну. Гутира дона туро рашу, буано доти гуабо ру.... Буано гуабито

2002 г
-----------------------------------------------------------------------------------------------------

Сергей ШАРГУНОВ
Лауреат премии «Дебют»


– ЦВЕТНИК –

«И сына своего не приголубит…»
(Шарль Бодлер, «Цветы Зла»).


Умер мой папа Шарль.
Заплакала мама: «жаль»

Мой папочка Шарль Бодлер
дерьма отличный пример

Тихий час. Ком на теле.
Цветы зла
вырастают в комнате
из темного угла

Цветы — тупы,
их зло устарело,
и их шипы
актуальны трупу Бодлера

Мой родственник Шарль Бодлер
был склонен к тихому злу,
даже, когда я болел,
он порол меня в том углу

Папа-бомж, папа-милиционер
лучше чем папочка Шарль Бодлер!

Я в угол главою никнул,
папа шептал: «сынок»,
с ухмылкою уголовника
он мял меня, как цветок,

порол меня тем ремнем,
что обвивал его туго,
мы были совсем втроем:
я, папа-поэт и угол…

Ремень не любил промашку,
я ненавижу ромашку…
«получай!»
…лилию, иван-чай

Умер папаша Шарль,
цветы испускают жар

Цветы не спускают глаз,
папа в гостях у нас

Мне жарко, мне жутко,
мне поет незабудка:

«Привет от папы Бодлера —
он в зверствах не знал барьера»


– А В. –

жизнь: бреду в бреду,
смерть: гребу в гробу.
поп, попутный, дуй
отпевай — рабу.

эта переправа
через бурный гром.
а рука костлява
схожая с багром.

дует дует дует…
поспешает гроб,
чтоб волну тугую
исправлять как горб

уплывала чтобы
я по черной Оби
и глядела в оба
или лучше в обе

в обе я глазницы
прямо в черноту —

подо мною птицы…
самолеты ТУ…
мужики (наколки,
зубы в табаках)…
бабы-мокрощелки… —

как на каблуках
щелкай, щелкай, щелкай
милый мой скелет

вышла на тот свет
в двадцать восемь лет
-------------------------------------------------------------------------------------------------

Кристина ЗЕЙТУНЯН-БЕЛОУС
ДООС
Франция


– О смерти или хорошо, или ничего –

Искусство и литература иногда наводят скуку. Смерть же скучной никогда не бывает.
Паскаль считал, что легче умереть, чем жить с мыслью о смерти, причем, сам он думал о ней непрестанно.
Я тоже часто думаю о смерти, но почему-то всегда с радостным чувством, хоть я и агностик, в отличие от Паскаля (а, может быть, именно поэтому).
Каждое утро, когда просыпаюсь, я первым делом вспоминаю, что когда-нибудь умру, возможно, потому, что миг смерти схож с мигом пробуждения.
К тому же мысль о смерти очень помогает жить.
Мы не живем, нам это только снится.
Жизнь – отражение смерти в кривом зеркале времени.
Изнанка жизни – смерть… Жизнь вывернули, как перчатку, внутри – мы продолжаем жить и ничего не замечаем.
Я мыслю, значит, нет меня. Или, во всяком случае, не будет.
Жизнь – всего лишь трагическая маска на лице смерти.
Смерть – это соль жизни, лучшая у всех приправ, без которой жизнь безвкусна, во всех смыслах этого слова.
Шопенгауэр утверждал, что смерть – это музыка философии, что философия просто невозможна без смерти. Но возможна ли смерть без философии?
Гейне говорил, что жизнь самая страшная из всех болезней, от которой единственное лекарство – смерть. На самом деле, если жизнь это болезнь, то совсем пустяковая, что-то вроде насморка, – ведь от нее всегда выздоравливают.
Яйцо – довольно расхожий символ жизни. И только смерть позволяет нам вылупиться из яйца.
Нет, не смерть убивает нас. Мы, умирая, убиваем смерть.
Вот говорят – запах смерти. А ведь смерть, она как деньги, она ничем не пахнет.
Смерть – это, может быть, всего лишь промежуток вечности между душой и призраком души.
Для художника смерть – это тоже вид творчества.
О смерти говорить, что жизнь в ступе толочь.
Без смерти жить нельзя.

















Мотоциклистка
Рисунок Кристины Зейтунян-Белоус
-----------------------------------------------------------------------------------------------------------

Л и т е р а т у р о в И д е н и е


Евгения КНЯЗЕВА
кандидат филол. наук
Пермь


– Традиции авангарда в метаметафоризме –
Фрагменты докторской диссертации

Метаметафоризм связан преемственными отношения с кубофутуризмом и обэриутами.
В каждой строфе текста представлен тот или иной тип выворачивания (горизонталь-вертикаль, внутреннее-внешнее, прошлое-будущее, низ-верх), реализующий идею всеобщей взаимосвязи и зеркальности мира. Эта идея проявляется в использовании принципа анаграмматического построения образа, характерного прежде всего для поэтики К.Кедрова. Рассмотрим его стихотворение «Анаграмма грома».

Вестминстерская тьма
И тьмы морока вестерн
Туман отгадки мути тьмы
Мутаций темы меты
Немоты
Анаграмма грома
Дальнейший вечер вычерчен луной
Стереотипен гром
Двумя углами
Ломая небо
Молния летела
Разламывая тело на куски
Дальнейший путь был выявлен грозой
Восьмерки звезд
Отслаивая небо
Тянули взгляд
наслаивая небо на себя
Громоздкий горизонт петлял и пел
Ломился мрак крамольной мукой
Виднелась непомерная юла
Юлящая с востока на восток
Исторгнутая верхним плоским смыслом
В распахнутую распашонку
Спеленутого вихрями младенца
Вышвыривающего мир из колыбели
Насыщенной трагическим режимом
Настырных райских кущ
Настоянных на звездах
Распеленай луну
Будь черствый духом
Без которого смысл ниоткуда
Догнал и выгнал
путевую петляющую орбиту
обгоняющую себя и свободу
на последнем истинном повороте
где всемирной памятью отражен
тонет вдаль себя слабеющий от надежды
насыщаясь искренностью пространства
и преступления
Долг будущего как бы клапан
Всасывающий сердце в слабость
как бы трепеща
Будто проваливаясь
Словно оседая
Когда стена проносится вихрем мимо
И ты минимум себя

Слова «вестминстерский» и «вестерн» не относят нас в контексте изображаемого мира к каким-либо конкретным реалиям. В них носителем семантики оказывается звуковой комплекс «вест», обозначающий запад. На западе садится солнце, наступает тьма. Слово «муть» является анаграмматическим прочтением слова «туман», что сополагает неопределенность отгадки и мрак. Гром как явление природы (отраженные от облаков и поверхности земли акустические колебания, вызываемые разрядом молнии) откликается «громом» в тексте (анаграммой как отражением (звуковое эхо) колебания (искажения, перестановки)). «Восьмерки звезд» представляют собой традиционную модель метаметафорического пространства – ленту Мебиуса, по которой путь бесконечен. Обнаженность, открытость этого петляющего пространства всегда подчеркивается. Такое же «наслаивание» плоского неба происходит и в данном тексте, т.к. восприятие человеком окружающего мира еще евклидово. В этом измерении луна предстает «юлой», в отличие от заходящего солнца, вращающейся «с востока на восток». «Распашонка» – аналог «прямоугольного» неба, в котором рождается месяц. Необходимо его распеленать, «вывернуть» в мир. Этот вечный процесс сжатия и расширения, вдоха и выдоха описывается и относительно смысла, отраженного культурной памятью во всевозможных формах, «слабеющего от надежды» и останавливающегося в неподвижности; и относительно долга будущего; и относительно человека, который, с одной стороны, - центр, а с другой – «минимум «я», замерший на себе. Кульминация текста связана с достижением в процессе становления внутреннего мира героя нулевого времени-пространства, т.к. оно соответствует состоянию Вселенной, близкому скорости света.

Центр екнувшего пространства
Не сходя с места
Остановился
На самом себе
Мимо пронеслась вся вселенная
Садня ладони
Ты немея произнес
«лю»
и уже закручивалась юла
вокруг тела
словно кринолиновая галактика <…>

Герой, не договаривая слово «люблю», порождает вокруг себя закручивающуюся галактику. Образ «юлы» строится на анаграмматическом прочтении «лю».

В тот миг вдох и глоток
Едва различимы
Выдох опрережает вдох
Ты летишь в себя сквозь себя
Не сходя со стула
Отяжелев как камень
Брошенный в воду
Тело как пристань корабля-неба
Борт разрастается и саднит канат
Так
Пришвартовывается суша
Ударяясь
о непомерно разросшийся Зодиак
уже прикрученный к небу
все еще летит откуда-то взгляд
все еще притягивается куда-то
так отяжелел дебаркадер
притянутый кораблем
тело ноет всеми лебедками
тянущими в лебединое небо
и уплывает из-под ног
палубная земля
трясущейся рукой ты ощупываешь себя
в этот миг
лик
как
мяч
летит от ладони
коснулся щеки
а может быть лба
все улетает вглубь
или от тебя

«Полет» в самого себя связывается со временем, но это путешествие во времени выглядит неподвижным в пространстве («не сходя со стула», «отяжелев»). То же мы
можем найти у Хлебникова: «Ты прикрепишь к созвездью парус, / Чтоб сильнее и мятежнее / Земля неслась внадмирный ярус, / А птица звезд осталась прежнею» («птица звезд» – очертания галактики на небе). Кедров размышляет о превращении Земли («пришвартовывается суша») в движущийся космический корабль, приближающийся к скорости света. Зодиак является пристанищем, поясом неба, по которому солнце совершает свое видимое годовое движение. Нахождение человека на подобном корабле-суше лишает его ощутимой внешности, земной оболочки, разлетается в пространстве: либо растворяется в нем, либо выворачивается вовнутрь. Остается только незримое трепещущее дыхание. В метаметафорической поэзии мотив дыхания связан с творческим процессом (и, наоборот, творчество естественно, как дыхание). Дыхание оказывается ритмически упорядочивающим явлением (аналог процесса сжатия и расширения Вселенной).

только дыхание
в тебе трепещет как рыба
да время от времени
всплывает изнутри свет
магниевой стружкой
выхвачен откуда-то этот мир
то ли тот то ли этот
в нем все неподвижно и все летит
тогда и отныне
в немеющую губную лобинку
из неразжатых уст вылетает слово
оно прозрачно и оловянно
как гиперсфера
поглощенная псевдосферой
оно пульсирует и напоминает Агни
ангина и Ангел его оборона
оно оброненное
и глаголющее алголом
алгоритм любви
анаграмма грома

Слово, произнесенное на «одном дыхании», сравнивается с гиперсферой, поглощенной псевдосферой. Нужно отметить, что Кедров пользуется терминами теории относительности, которая дает две космологические модели пространства-времени: замкнутую расширяющуюся (сферу) и открытую вселенную с отрицательной кривизной (гиперсферу). С вселенской точки зрения любое дискретное событие земного мира растягивается, как веер, в четырехмерном континууме. Слово по аналогии с этим предстает «пульсирующим» пучком разнонаправленных смыслов. С помощью анаграммного построения сопоставления создается образ Слова как Агни (огня), ангины (семантика болезненности, воспаления) и ангела (божественного посланника), призванного передать «алгоритм любви» алголом, языком программирования 1960-х –1970-х гг. Суть его – «анаграмма грома», способность отзываться и «потрясать» мир.
Концепция метаметафоры строится на богатой культурологической, философской и литературной основе, в ней учитываются достижения предшественников и намечаются перспективы дальнейшего развития подобного мировоззрения. Отсутствие резкого разрыва с традицией объясняется, на наш взгляд, двумя причинами. Одна из них заключается в том, что, являясь авангардной по характеру, метаметафорическая школа не может не опираться на опыт авангардизма XX века, т.к. авангард уже сам стал традицией.
------------------------------------------------------------------------------------------------

Татьяна ЩЕРБИНА


– Замкнутый круг –

Какой же ты замкнутый, круг!
Ни дырки в тебе, как в заборе,
ты даже не скреплен из дуг,
а просто бескраен, как море.
Тебя хоть в восьмерку свернуть –
дурной бесконечности знаком
и то не постичь твою суть.
Лишь звезды набив зодиаком
на голом твоем колесе,
возможно найтись по прописке,
проверив созвездия все.
Как все они могут быть близки,
но как далеки от меня,
кудрявые, лысые звезды!
Им даже не хватит огня
согреть меня осенью поздней,
им снега не хватит зимой,
весной – ручейков и тропинок,
в жару у них нет эскимо,
и врет гороскоп без запинок.
Есть формуле круга отпор:
движение пуще неволи –
бежать до тех сладостных пор,
что больше не чувствуешь боли.
Бежать от дождя, до угла,
без цели бежать, без оглядки,
а там, где надежда легла –
там обруч, там мертвая хватка.
---------------------------------------------------------------------------------------------

Николай БЕЛЯЕВ
Село Ворша Владимирской обл.

– Бедаские бедаврики –

Фрагменты

1.
Избёнка – бедёнка, да банька – беданька,
в хозяйстве – Буренка, да кошка Матанька,
два белых котенка, да куры – бедуры.
Еще – огородик, где можно с натуры,
с репьев и в малиннике дикорастущем
писать незабвенные райские кущи,
а можно натурой чуток подкормиться…
(Но это уж, если совсем не лениться,
а вкалывать, гнуться, шустрить, как синица.
Спасибо картошка – бедошка родится!)

В бедометре время сверчкует, как старь.
И в рамке портретик: Бедарь – государь.

Беданией или Бедунией звали
страну, где бедуньки беду бедовали,
и верю, не зря говорят старики,
что все мужики там звались бедунами.

Но как распевали они на диване
по праздникам,
странную песню сложив:
«Беда ли ты наша, родная Беданья,
увижу ли краше, покуда я жив?»

Была подозрительной песенка эта,
но даже бедисты – любили и пели
нехитрый мотив и вопрос без ответа,
хоть все-таки бдительны были и бдели!
Держали на мушке, на точном прицеле
других бедунов – несунов остракизма,
не веривших в пользу и в высшие цели,
и в непобедимость бедизма – горизма…
Ученье, бедее которого нет,
на сущность Беды проливавшего свет.

Но что-то с бедейшим ученым случилось,
в итоге чего-то не то получилось,
в огне и в крови на дороженьке той
само оно стало Великой Бедой.
------------------------------------------------------------------------------------------------

Вилли МЕЛЬНИКОВ
ДООС – лингвозавр

Языки: эйютт-мхиар, нгафтуэ




Непереводикость этих стихоткровений – взлет древних возрождемонов, нашедших свои спасительные аквалангелы для ныряния в глубину воспламенеба, чьими снами продоносит созвестие Северной Стрекозы, что опустилась на шелеству древа поэзии, оживляющего невидимою кроною окаменедра прозы и вздевающего ввысь всему-наперекорни, расцветающие свето-мата-форами. Комета-метафоры – скафандромеда, которая берет за куру отчаявшийся неодушевлёд и помогает ему отыскать перевоплощель в насмехаосе межвремений, возомнивших себя Компьтермометрами Любви. Отныне они перерастают в Любовь Ком’beauty’ра к добрым примета-метафоризмам.

«Пост-вскриктум» к поэзии Константина Кедрова. 28.1.2003.
-----------------------------------------------------------------------------------------------------

ELSAS
(Елена Сазина)
Германия

– место имени я –

снами туманятся ломкие мы сли
с нами там манятся хрупкие вы си
сами меняются луне вы лики
с именем матери лобные крики
семенем минется лети я боли
с миром не смирятся ты сячи боле
с миртом ритмуются
с мерт
you

я

Я
бя
себя
себе
ябеда
я ле
я да
я лебеда
я чья
беда
я чья
рада
я череда
я через да
я clever
-------------------------------------------------------------------------------------------

Вячеслав КУПРИЯНОВ


– Стрекоза и рыба –

Стрекоза в полете – гроза,
если слушать ее муравьям.
Рыба смело смотрит в глаза
утопающим и кораблям.

Стрекоза
над водой –
молния!
Но ломая полета линию,
она в насмешку над волнами,
задевает их крыльями.

Тогда вода выдавливает рыбу,
и рыба ринется, колебля тело,
на стрекозу. В ее стремленье смелом
слепая убежденность рыбы,
что ей необходимы крылья.
------------------------------------------------------------------------------------------

Вадим РАБИНОВИЧ
ДООС – доосозавр

– КОЛОКОЛ И КОЛОКОЛЬЧИК –
Специально для ПО

Плетясь по Страстному к Трубной, я увидел огромный – во всю небесную ширь – плакат с тремя бездонными О, которые, словно три омута, втягивали в немую сутемень удушья.
А ведь О! изначальное – это вос-торг и вос-хищенность. Как впервые и только что. А тут как в последний раз. Похищенность… С концами и навсегда. И этих О – три. Три омута на Трубной. ООО – три ноля от двухтысячного. Три вдоха – вдох на вдох, и еще раз на вдох. Трижды перехват дыханья. У-душье души… Дело – труба…
Три О, неотделенные точками, оказались инициалами – аббревиатурой общества с ограниченной ответственностью, свидетельствующего чудовищное: общение в границах и рамках, с препинательно-зпретительными ограничениями. Не потому ли эти три петли – три О – не сливались в слаженное трио логосов-голосов. Не сливались, покуда вслед за этими тремя О – ООО – не высветилось название этого общества – КОЛОКОЛ. И вот уже слово творимое и слово творящее из нищенского количества литер числом всего три – К, Л, О – взметнулось великой звонницей на всю Ивановскую (а ведь мгновение назад – подземно-трубную, вобравшую всю Неглинку, стозвонную и колокольчатую когда-то).
Слово разговорилось, раззвонилось, разошлось. Разволновалось… Пир первословья: око, локон, клок, о’клок, кол, коло-кольчик… А все вместе – КОЛОКОЛ: «на башне вечевой», «по ком звонит…», «царь…» И написалось:


– На тему колокола –

Ни дзень, ни дзинь, ни эха в трубе…
Неужели звонарь устал: –
Устал звонарь… Но сам по себе
Колокол клокотал.

А воздух скрипел, как наждачный вжик,
Взвивая за клоком клок,
А один зацепился за медный язык:
– Пожалте на Five o’clock!

Но и тогда – не веселил…
Неужели металл устал? –
Устал металл… Но изо всех своих сил
Колокол клокотал.

Глухо и гулко старая медь
Гасила волной волну,
Как если бы вдруг взревел медведь,
Волком взвыв на Луну.

Просто так, от первой звезды,
Настраиваясь на астрал
И на бескрай полой воды
Колокол клокотал.

Все обертоны в один сводя
Стон – вкруг литеры О…
Это был я, Всё выводя
Из этого самого О-О-О:

Локон из колокола в судьбе
Колечком вкруг ока сплетал –
Около омута… О тебе
Коокол лепетал.

А лепечет все-таки колокольчик: «колокольчики мои…», «однозвучно…», «…на тройке с бубенцами…» Душа в душу. Окликает и окликается…
Но колокольчик уже был. И пока не предвидится. А колокол – остается. Гуд, гул. Эхо. Клокочущее… А…лепечущее – только в утренней памяти. Зачем?..
-----------------------------------------------------------------------------------------------

Галина КАРТАШОВА
Брянск

ДНКа рма

Дороге
Нет
Конца
Далек
Начала
Космос
Двойная
Нить
Кольца
Дрожит
Надежды
Компас
беД
недоступеН
знаК
исхоД
неясеН
клетоК
лаД
эталоН
маяК
аД
геН
марионетоК


– Дополнение –

Воскресение Есенина
Голгофа Мариенгофа

Сретение Терентьева

Дхарма Д.Хармса
Учение Крученыха
Урок Гуро
-------------------------------------------------------------------------------------------

Иосиф РОЗОВСКИЙ
Израиль

Из поэмы «Сионские летописи»


– ИЕРУСАЛИМ –

Если нет реки, то и нечему зваться Стиксом
(Вот в таких деталях порой ошибались греки).
Оттого Харон и устроился тут таксистом.
На безрыбьи нашем плотвой серебрится шекель.

На безречье нашем, где солнце всегда в зените,
Исчезают тени – какое уж там их Царство.
И забытым предкам нет входа в сию обитель,
Где сестрица Смерть вместо яда дает лекарство.

На безмифьи нашем аттический ум пытливый
Обнаружит сходство с Аидом твоим, Эллада,
Разве только в том, как незряче бредут оливы
За Орфеем здешним – за призраком водопада.

За смешенье мифов, Эллада, прости Орфея!
Ведь и песнь его – вся из скифских степей убогих.
Эвридика в хаки, под армейским ярмом потея,
Не пройдет за ним даже меньшую часть дороги.

Остановится там – у незримой своей границы,
Да зеркальным взглядом его немоту удвоит
В плотной той среде, где из каменных пор сочится
Вещество судьбы, как смола из-под темной хвои.

И безречья нашего греку неведом выбор
Между смертью и смертью, но смертью иного рода –
Он в летейских водах, где плещутся, словно рыбы,
Труп, покой обретая, живая душа – свободу.


На безречьи нашем, из памяти уплывая,
Лишь прощальный шекель Харону в ладошку вложит
И сойдет на берег безводный душа живая
В царстве мертвых душ, но живою обитых кожей.
----------------------------------------------------------------------------------------------

Алексей НАТАЛИIН


Для Понимающих и Видящих. или, по крайней мере, для тех,
кому удается казаться таковыми...

Однажды Веселый Слоник повстречал Не-Такого-Веселого Ослика. И это его просто ошеломило. Никогда в своей долгой (так ему казалось) жизни он не думал, что можно просто так вот быть «не-таким-веселым». Для самого Веселого Слоника радость была во всем: солнышко светит – хорошо, таинственные звезды вокруг – еще лучше, главное, – что рядом всегда был ласковый, надежный, мягкий до восторга и умелый до восхищения Мамин Хобот.
Но как же так? Неужели бывает по-другому? Озадаченно спрашивал Веселый Слоник, глядя на Не-Такого-Веселого Ослика. И где же хобот? А где же тот самый – волшебный – Мамин? Разве так бывает?!
Вдруг для Веселого Слоника все стало ясным. Во-первых, он понял, почему его вопросы оставались без ответа. А во-вторых, и это было самым большим открытием всей его долгой (так ему казалось) жизни, он вдруг ясно увидел преимущества своего не очень большого роста. Все дело в том, что ответы, которые он искал, были тут. Рядом. Но, удивительное дело – впервые за свою долгую (так ему казалось) жизнь все это было доступно только ему. И никому из возвышающихся рядом Больших Слонов.
Глаза. Удивительные, теплые, все видящие и все вмещающие, обрамленные чудесными, словно расчесанными нежным Маминым Хоботом ресницами. Глаза, которые притягивали и расслабляли, Глаза, которые одновременно вопрошали и давали ответы на все вопросы. Глаза Не-Такого-Веселого Ослика.
Они разговорились. Точнее, разговорился сначала только Веселый Слоник. Впрочем, он всегда отличался любопытством и общительностью, только вот не всегда и не все его внимательно слушали. А Не-Такой-Веселый Ослик поначалу только и делал, что задумчиво выслушивал все, что срывалось с язычка Веселого Слоника. Только когда Веселый Слоник то ли оттого, что устал говорить, то ли просто из вежливости замолчал, Не-Такой-Веселый-Ослик все также задумчиво произнес:
– У всех у нас их много. И все они разные.
Этот ответ озадачил Веселого Слоника. Дело в том, что все его рассуждения сводились к одному. Он все время хотел выразить свой восторг в отношении впервые увиденных чудесных Глаз вновь обретенного друга. Но это у него получалось не совсем удачно.
Потому что депо было в Глазах, но не только в них. Что-то там было еще. Но вот что?
– Как это много? – удивленно переспросил Веселый Слоник.
– Маленькие глаза для маленьких вещей и Большие Глаза для того, что побольше, – охотно пояснил Не-Такой-Веселый-Ослик. Потом помолчал и добавил:
– Маленькие глаза для того, чтобы видеть. Большие Глаза, для того, чтобы чувствовать. То, что ты видишь Большими Глазами похоже на то, что ты чувствуешь, когда Мамин Хобот касается тебя. Помнишь, как в эти моменты всегда хочется прикрыть маленькие глаза? Это потому, что Мамин Хобот помогает распахнуть Большие Глаза. А когда открываются Большие, маленькие становятся просто временно ненужными...
Да, такое Веселый Слоник помнил лучше всего на свете. Ну как же не помнить, если это были самые счастливые моменты его долгой (так ему казалось) жизни? Веселый Слоник немного помолчал и решился задать главный вопрос.
– Скажи, а почему ты Не-Такой-Веселый?
– Почему не такой веселый? Потому что все больше радуюсь тому и тем, кого вижу не маленькими глазами, а Глазами Большими. Все, что видят маленькие глаза – вызывает маленькую радость. Все, что видят настоящие глаза – Большие Глаза – вызывает радость настоящую, Большую. Вот только маленькие глаза начинают немного грустить.... Попробуй посмотреть на меня своими Большими Глазами и ты увидишь другое.
Веселый Слоник уже знал секрет. Он живо представил как ласковый и прохладный Мамин Хобот нежно обнимает его и начинает тихонько щекотать его ухо. Его глаза (теперь он знал, что это всего лишь маленькие глаза) немедленно закрылись и... Он это увидел! Не-Такой-Веселый Ослик мгновенно превратился в Не-Достижимо-Веселого Ослика! Светящегося от любви и счастья. Веселый Слоник вздрогнул и открыл свои привычные маленькие глаза.
– Уф-ф! Только и смог он произнести с восторгом глядя но вновь ставшего Не-Таким-Веселым Ослика.
Некоторое время они молча шли рядом.
Веселый Слоник искоса поглядывал на Не-Такого-Веселого Ослика и старался смотреть на него одновременно и маленькими и Большими глазами. Пока у него ничего не получалось
– Скажи, а почему твои глаза все время полуприкрыты? – спросил он Ослика.
– Я так привык, – ответил Ослик.
– Я часто помогаю людям, но я очень редко открываю им свои глаза. Людям очень трудно
разговаривать даже при помощи своих маленьких глаз. Представляешь, как им было бы неуютно, если бы мы стали смотреть на них настоящими – Большими Глазами?
– Ты помогаешь лю...? Кому? Людям? Что такое людям? Расскажи мне об этом!
– Люди? Люди это те, кому больше всех нужна настоящая помощь и которые меньше всех
об этом догадываются.... Впрочем, не все ли равно кому помогать? Нужно только услышать просьбу. А ее очень плохо слышно в приказах. Поэтому мы иногда и слывем упрямыми....
Скажи мне, помнишь ли ты Мамин Хобот? Необходим ли он тебе на самом деле, чтобы открыть Большие Глаза? Ведь он и так всегда с тобой. Стоит только его представить. Вот как сегодня. А иногда стоит только попросить.
Засыпая, Веселый Слоник смотрел на яркие, таинственные звезды и думал, что Большие Гл

А л ь м а н а х “журнал ПОэтов” № 3 (15) 2001
Г А М Л Е Т Л Е Т
(400 лет первой постановки Гамлета)

Издание Университета Натальи Нестеровой
http://video.mail.ru/mail/kedrov42/

------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------

А к а д е м и я п о э т о в и ф и л о с о ф о в

Наше издание обновляется. Сначала в 1995 г. была "Газета ПОэзия", основанная поэтическим обществом ДООС. Потом, после Всемирного конгресса Пен-клубов, прошедшего в Москва летом 2000 г., газета преобразовалась в "Журнао ПОэтов". Теперь нашим издателем и товарищем становится известный частный университет России – Университет Натальи Нестеровой. И тому есть причина. Университет открывает Академию поэтов и философов для того, чтобы готовить специалистов по литературному творчеству и философии. Студенты академии будут обучаться по программе филологического вуза в течение пяти лет и, получив государственный диплом о высшем образовании, смогут продолжить образование в аспирантуре. Академия поэтов и философов Университета Натальи Нестеровой создается при содействии Союза писателей Москвы. Это новый творческий вуз, продолжающий лучшие традиции Царскосельского лицея и Литературного института. Академия, вместе с другими факультетами университета – менеджмента, информатики, дизайна – основывает Лицей для юношей-старшеклассников. В нем смогут получить глубокое гуманитарное и среднее профессиональное образование будущие управленцы, дизайнеры, специалисты информационных технологий. Обучение в Лицее – три года. Последний его курс – первый курс Университета, где выпускники смогут продолжить свое образование. Наше издание будет знакомить читателей с творчеством современных поэтов. Мы открыты также для теоретических трудов, исследующих новые горизонты в поэзии и философии.
Девиз "ПО" остается прежним: "Ты все пела? Это – дело!"

Константин Кедров, декан АПиФ
----------------------------------------------------------------------------------------------------------------

Андрей Вознесенский
ДООС – стрекозавр

Специально для ПО

* * *
Труби,урод,труби
Девиз твой вечен
Ту би ор нот ту би
вот из э квесчен
Купи комод, купи
купи сервиз
для кетча
блокнотик заведи
для разных скетчей
Тудыт зовет сюдыт
антисоветчик
Тупице вред СD:
еще не вечер
В цветущих бигуди
сады черешен
Любовью разбуди
заснувших женщин
«Трудись, народ, трудись!» –
орет диспетчер
«Гребись ты в рот, гребись», –
ответ беспечен
Гробы летят, гробы
под призрак свечи
Ту би ор нот ту би
«What is the question!»
Трубит Нота Судьбы.
Но ты ответчик.

----------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------


Константин Кедров
(ДООС – стихозавр)

– Гамма тел Гамлета –

Череп Йорика:
Бедный Гамлет
я держал тебя на руках
ты играл со мной и смеялся
но куда денутся эти губы
после поединка
еще недавно шептавшие
быть или не быть
Х
Ту би о нот ту би
Иб ут тон о иб ут

(Гамма тел Гамлета, 1994)

* * *
Я достиг тишины
обогнавшей меня навсегда
я достиг тишины
потерявшей меня в тишине
Я вошел
в обескровленный сад
в обезглавленный лес
Никаких расстояний
Все во всем
Даже времени нет
Шаг за шагом
отмеривал я недлину
И еще я вчера
был сегодня в себе
и не видел себя
Обозначу словами:
я был но меня уже нет
Или так:
я был есть
но меня еще нет
в то же время уже
и скорее всего навсегда
где нигде
или правильней всюду
я достиг тишины говорящей
и крика молчанья

* * *
Ту би бе
Не тебе

Оно не ту би бе
Оно не бе ту би
Оно бы но не бе
Оно бе но не бы

Ту би ан нот ту би
ибут а не ибут
а не ибут тебе
а не тебе ибут

Иисус на кресте

Иисус:
Или - или - или -или —
Стражник:
Это он Илию зовет —
Иисус:
Или — или — или — или
Ученики:
Элои, элои лама савахони
Иисус:
Или — или — или — или
Офелия:
Что это он сказал?
Гамлет:
Может, «быть»,
а, может, «не быть».

Иисус: или —

--------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------

– Музыка метаметафоры –

11 января в музее Маяковского в цикле поэтических вечеров "Музыка метаметафоры" прошел вечер поэтов Константина Кедрова, Андрея Вознесенского, Елены Кацюбы, Лии Либеровой и Аллы Кессельман, которые представили публике свои новые, весьма нетрадиционные даже по нынешним временам произведения, горячо и шумно (что стало уже совсем непривычным) встреченные пришедшей в зал публикой. Вообще обстановка предельного накала пронизывала весь этот вечер. Небезынтересно, что многочисленные средства массовой информации, мало интересующиеся поэтическими вечерами, буквально осаждали зал и выступающих. Небольшое помещение музея было заполнено до отказа. Неожиданным и интересным участни ком вечера стал священник - правозащитник Глеб Якунин. Андрей Вознесенский читал свои новые, только что написанные стихи, Константин Кедров поражал изысками мемаметафорических пассажей, Елена Кацюба читала что-то уже космически-запредельное. Лия Либерова исполнила сюр-фарс "Сальвадор Дали на балу", где была самим Сальвадором Дали во плоти... Алла Кессельман представила новую поэтическую трактовку Гамлета. Зал проявлял массу эмоций, совсем как множество лет назад на выступлениях футуристов и прочих народных любимцев в расположенном поблизости знаменитом Политехническом. Музыка метаметафоры продолжается.

Алексей Непрядва

------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------

Елена Кацюба
(ДООС)

– Пчела –

Слишком смуглая дочь Полония
и забытой мавританской принцессы
предпочитала шахматы и фехтование
менуэту и экосезу
Ее устремления простирались
до острия гамлетовой шпаги
а вслед за Горацио – в инерцию магии
В неосвещенных залах
она исчезала тенью
имела пчелиный ум
понимала язык растений
Она плела венки из имен:
Гелиотроп – Арника – Мирт – Лавр – Ежевика – Терн
а в свое имя
вплетала колючую ветку ели:
Омела – Фиалка – Ель – Лилия – Ирис – Яблоня
Ее поцелуи были полны цветочного яда
А когда уступая программе генной
ее ум заиграл безумные гаммы
она уплыла по реке цветов
цепляясь за их названия
Но однажды вонзившись смуглой пчелой
в глухую кровь короля
красной точкой скрепила свой главный венок –
Г А М Ф Е Л И Я


Фото-графика Марины Герцовской
----------------------------------------------------------------------------------------------------------

Глеб Якунин

– Юбилейная ностальгия –

Моей жизни шлягер
сладкозвучный хит –
то уральский лагерь –
то ларец малахит.
Там жизни эссенция,
там жизни форто.
Лагерь мой,
тридцать седьмой,
Эссенциале -Фоотэ.
И Лефортово –
Форт –
оттиск в сердце – офорт.
Не тюрьма -кутерьма,
а фортовый дворец,
что я еще жив –
Спасибо Творец!

Март 1999.

* * *
Слышу глас трубы –
Боевого горна.
Где мои труды?
Радость сжала горло.
Щемит до кишок
Опущу (подниму?) забрало –
Рыцарь Дон Кишот
(Кишот, а не Кихот!)
Зло уж всё забрало.
Положи свой меч
На голову мою,
Легко чтоб было лечь
(ей) в нынешнем бою.
Опущу копье,
Подстегну коня,
Зло меня убьет
Помяни меня.
-----------------------------------------------------------------------------------------------------------------------

Памяти Гамлета Высоцкого

Материалы предоставлены редактором информационного бюллетеня ценителей русского палиндрома «Кубики букв» В.Рыбинским (Тула).


Александр Федулов

Вен гитар брат и гнев –
тел маг – Гамлет...
Свои окна – гать в омуте лет, умов: Таганкой, о В.С.,
Ты плыл, пыт-
кой – кой: йок – йок –
Йорик, ё! Секирой
ОтХ-з-ло-пу-ши - по душам... О Душа! Машу -домашу - допишу – уполз Хто?!..
Шел – пахал – плакал -логоклад – алкоголь – лакал: плаха - плешь.
Да-а, пресен вне серпа ад.
Пел, леп: - Жирап польшой... Ошло – П-париж –
Токио... И кот
Чёрн – реч-
ки-лик:
до хрипа рапир Ход –
мило туен – неутолим.
О Песнь! О нервов ренонс, ё! п! О
вен гитар брат и гнев
нежен, нежен –
Йошу* душой
вечев –
ой, мой Мио и - Мио, Мио!..
Но... но су-г-рев-вом и м-мимо, мим. О Мим! Мимо, вверху – сон он,
Ад, Зев - Звезда.


* Йошу = Иешуа.

1997


Борис Гольдштейн

Гамлет, толп оплот, тел маг,
он дал ноты тон ладно,
дал лабуху баллад,
лады выдал.
Лепил или пел
нет стон –
накал полетел, улетел,
оплакан,
потух, утоп...
И не те ныне тени,
идолов тени, и нет Володи.


1980-99-е

----------------------------------------------------------------------------------------------------------------------

Алла Кессельман
(ДООС)


Гам-лёд

1.
Из пальцев тьмы
флейты бежит ручей
Звук ее – только иней
на стекле тишины .
Его рисует дыхание
В извилистом танце иглы плывет
стеклянная шахта дворца
на кончиках зубчатых башен.
– Тающий звук слизнув
втянулся обратно
язык в ледяной колокол.

2.
С тех пор, как утонула Офелия,
вода замерзла.
Гамлет рубил даль из льда
горячим дыханьем
тая, в ней обнажалась
речная дева прозрачная
она была кораблем
плывущим в Англию из небытия
Но Гамлет узнал в ней Иву
Он звал ее:
– Грация пленницы в узоре твоих волос
флау-тонущих в нитках пассажей
хрустальной смертью струится…
А вокруг разливалось лицо Офелии
Принц летел, теплея, шепча:
– Я рублю...
я рублю тебя
Неужели это так невозможно –
любить сквозь лед?

3.
Он возвратился в Данию –
к тому месту льда,
откуда вылетел, находя
что мироздание шарообразно:
Чем метаться между углами «Быть»
«Не быть» –
лучше лететь.
Но запутался в парусе платья:
– Леди, можно голову к вам на колени? –
ль ДА – шелохнулось созвездие Парусов.

4.
Вынимая клинки лучей
Гамлет понял:
«Она утонула в потоке флейты...»
Вот ответ на загадку могильщика:
свет – червь и плотник льда
он строит дворцы из вечности
крепче виселицы Млечного Пути

5.
Тело Офелии стало облаком
В нем кружит Гамлет – самолет,
теряя свои очертания...
А рядом Бога струна звенит,
извлекая из себя
флажолет ангела.

----------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------

Юрий Арабов


Быть

Быть. Просто сидеть и смотреть в окно.
Быть чем-нибудь или кем-то, только не по-другому.
Быть. Пригубить с друзьями северное вино
и на пустой рассказ закивать своей головою.

Бредить досужей сплетней, грезить при ветерке
о какой-нибудь деве, пришедшей из авторучки,
кашлять в кулак, зашивать пробоины в свитерке
и с детьми разучить стишок о небесной тучке.

А не быть... Не быть. Не выйти из дома в семь.
Не поскользнуться впотьмах на арбузной корке.
Не получить перевод из журнала рублей на семь,
и не съехать к чертям без санок со снежной горки.

Не захотеть, не стать, не позабыть пальто
вечером у гостей, спеша на последний поезд.
Просто не быть меж вами, и это такая новость,
которую в целом свете не пережил никто.

Небо, как офицер, застегнутое на все,
у которого дома все, ты только один бездомен,
вдруг прекратилось разом, оборвалось в Москве,
вот и пеняй сто раз на качество глаукомин,

потому что эти сто раз ты сам себя утешал,
что дело-то все в мозгах, которые проржавели,
а оказалось, что Боже, словно воздушный шар, –
мама купила три, но все они улетели.

Но даже если и так, если весь мир сквозняк,
в котором и зверь скряхтит, и птицелов не словит,
быть все равно. Любому. И это такой пустяк,
за который и Бог простит, и серый волк отвоет.

-------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------

Вилен Барский
(Германия)


------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------

Лия Либерова
– Оправдание Пиита Т. –

Лирико-эксцентрический роман. Фрагмент

...Я был оправдан, хотя бы потому, что раз было что описывать, значит была же у нее какая-то жизнь там! И я начал этот странный дневник от лица умершей женщины. Наш с ней уход должен был быть уходом от Головокружения Эроса, всесильного звероподобного Минус-Вселенского хаоса. Ведь по моему мнению, а другого мнения нет, ибо я есть Космос, Космос есть я - Хаос этот наступает неотвратимо. Итак, единственный уход – это уход Ноя. И уход наш не есть смерть.
Это уход, если хотите, даже бегство в Ной-город. Дорогу, да, я знаю. Да, я бегу. Я бегу и беру ее с собой. Может быть, я сошел с ума. Но я есть вы, и я есть Бог – значит, перевернулся мир.
Я помню распятие сирени. Каждый цветок, поседевший и дрожащий, сам нес свой крест, потом возлежал на нем, будто так было заведено от начала веков. Огромная сиреневая масса несла своего убиенного, она дрожала, едва справляясь с собой, она клокотала языкастыми цветами траурного шествия, ее никогда еще не видели столь тесно прижавшейся, почти что вросшей в других, она была уже не просто маленькие цветочки – гирлянды, гроздья, пенящиеся безумием, сизо-молочной пены на губах, дальше она дышала длинным-длинным дыханием распинаемого Сына. Она дышала Баховским Мистериозо Хорала, она плакала, не прося пощады. Дождь нам Спасение Святое! Ее голова была запрокинута высоко-высоко-высоко, и мелко тряслась каждая кудряшка, выпевающая, выпестывающая свой хорал – Оо1се 1асптозо. Нежно и слезно, да, именно так, не слезливо, а слезно, словно высоченно запенившийся реквием, когда каждый крик застревал в гортани тысячью крестов, тысячью молений, миллионноглазым оком отчаяния, где каждый мельчайший зрачок был крести-ком, и они словно вливались, вливались, врезались один в другой Громадиной Лика - Креста в самое сизо-стонущее и тягучее от дрожания небо.
Целая Вечность, спрессованная из миллиардов крестиков, вопиет, извиваясь от боли и крика, от стонов и волн, громоздящих волну на волну, гроздья на гроздья, кресты на кресты, печаль бездонную на бездонную без конца. Ибо не бывает Конца, как не бывает последнего вздоха отошедшего, не бывает Конца Кресту, которому нет отныне Начала, ибо ему нет Времени и Места. И тогда Все во Всем и Навсегда, и тогда эта течь, эта лава, это таинственное, непонятное Вечно тянется не уходящим, непрерываемым горизонтом Баховского величавого дыхания, которое действительно никогда не начиналось, всегда было миллионом дыханий одного неистощимого некогда ручья, через век, через минуты, которые гораздо больше, чем все вместе взятые, задрожавшие вдруг век, через Скорбь и одно единственное, оборвавшееся на 3-й сутки дыхание...
Я вижу, Ия, распятие сирени, я слышу его, оно идет, идем, идет за мной, оно преследует меня... ...Ия, мне страшно... Кажется, сейчас я вольюсь в их 1асптозо, стану частью Шествия, сумеречно-вышагивающего, вспыхнувшего сизыми языками огня, Шествия, Вечера-Шествия, Ночи-Шествия. Утра-Шествия... ...Ия... спаси меня... Что-то начинает мелькать, мерещиться, какая-то бабочка расправляет крылья на моей спине, низко и широко она их разводит и начинает высверливать дыры, чтобы каждое крыло закрепить. Крыло закрепляется криком, мокрым, полным крови и хриплой клокочущей морской пены, крикам, иначе они опять падают, шлепаются на меня с не утоленной болью и жадностью до моею стона, крылья шлепаются бесконечно, да, их много, очень много, как и огней, что мелькают в окне. Всем, всем, всем надо увидеть, как, мне сверлят дыры для крыльев, для многих десятков, сотен, тысяч крыльев... Сколько мне нужно крыл? Я бабочка-сирень, больше ничего. Сколько мне нужно крыл? Я бабочка-сирень, почти во все Небо. Сколько мне нужно крыл? Уж почти все небо крылато, а сколько крыл, я не знаю. Всем, всем, всем надо увидеть, как мне сверлят дыры для десятков, сотен, тысяч крыл...
Сколько мне нужно крыл? Я не знаю. Может быть, я погибну, если их будет мало. Может быть, я погибну, если их не будет вовсе. Может быть, я издохну немедленно, как только прекратятся мои истошные вопли о помощи, может быть, таково просто сейчас мое дыхание, и другого дыхания мне уже не дано? Не будет дано никогда? Ночь... И пауза от страданий всего один миг. И этот миг мне кажется пустым, ложным, прожитым за чужой счет...

-----------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------

Борис Викторов


– Джаз при дожде – танцующий дикобраз –

Где-то в толпе затерялась и ты, чавела,
чуча-въеха, сегодня играют джаз,
хлещет дождь, окраина очумела,
спины зонтов ощерились возле глаз.

Август. Бугаз.
Самозабвенно вкалывают ребята,
выводят в астрал желающих!
и оставляют там
Идут по водам, обрушиваются рубато,
Море штормит, подкатываясь к ногам.
Солирует Вальсингам.
Он поет, обращаясь к нищим,
под ним раскачивается баржа,
перевернутая вверх днищем,
и гудит башка!
Татуировкой, потопом, славой
держится гений и уркаган,
и бескорыстна песнь его, как дырявый
вывернутый карман.

Август. Лиман.
Как осьминоги, смокинги мешковаты,
в сумерках дождевых
дергаются мужиканты, ы-ых!

Хляби небесные. Разомкнутые мосты.
А вокруг зонты.

Вот один начинает раскручиваться,
затем остальные
(зубчатые колеса плывут над тобой как раз),
хлещет дождь и теснятся вокруг стальные
острые иглы – танцующий дикобраз.
--------------------------------------------------------------------------------------------------------------------


Валерия Нарбикова

– Мой раб –

Нет, нет, нет! Не надо никакой вашей демократии! Пусть хоть для меня останется рабство. Я куплю себе раба. Нет, я его выкуплю из неволи. Им владеет один коллекционер, и он с ним плохо обращается. Он орет на него, а когда раб прячется, он бегает за ним с ножом, ищет его. Он не дает ему спать. Мучает его телефонными звонками, а когда раб плачет, он засовывает ему в рот поцелуй. И терзает раба, чтобы тот признался ему в любви. Но никакой любви между ними нет. И тогда хозяин грозится его убить. И раб встает на колени и просит продать его другому хозяину. И вот я куплю тебя, мой раб.
Я отдам твоему хозяину свои лучшие картины, и ты перейдешь ко мне. Как же я тебя буду любить! Ведь ты такой нежный раб, ты читаешь стихи. И ты меня будешь укладывать спать. И на кровати. А вообще, зачем она нужна, кровать? Прямо на горизонте, там не надо менять белье, на обочине дороги, да хоть у бензоколонки - мы с тобой будем всё, то есть всё, что ты, то и я. Ведь в тебе накопилось столько страсти, пока ты был в неволе у коллекционера. И в подъезде на берегу моря при полуоткрытой двери в коридор ты, коричневый от солнца, будешь валяться под водой. А твой бывший хозяин пусть заведет себе тупоумного раба, который будет носить его чемоданы и жрать пойло. И когда твой бывший хозяин, прогуляв мои картины, захочет получить тебя обратно, я тебя ни за что не отдам, я к тебе так сильно прижмусь, что тебя невозможно будет оторвать от меня, разве что только с сердцем. А перед смертью я отпущу тебя на волю. И ты больше будешь ничьим рабом, потому что ты только мой раб.

-------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------


Бора Чосич
Югославский писатель, живет в Берлине

– Русские в Берлине –

На площади Витенберг в поздний час Набоков выходит из своего дома он семидесяти лет тому назад ловко уклоняясь от редких машин ловли бабочки
в подземном переходе мне навстречу идет андрей белый с серебряной палкой только он потом в этом не признается
в одной из квартир берлинской академии моя подруга нарбикова в особенном настроении пробует перетащить одно волжское судно из компании в другую с помощью грубого троса ее муж вообще смирный говорит что это невозможно она продолжает это по-своему и уже продвинулась в пядь
соседи озадачены некоторые аплодируют в восторге
русские в берлине считают что они единственные русские в берлине но это ошибочно*.

* то что в переводе на жан-эко моя вина «а моя вина она всем видна» Бора Чосич
------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------


Игорь Холин

– Добро пожаловать –

Всматриваюсь в будущее
Едва
Не вывихнул глаза
Гиль несусветная
Открывается
Мотаю головой
как загнанный мерин
Колья осиновые
Мотки
Колючей проволоки
Разбросаны
Тут и там
Тут и там
Дерево невдалеке
Ободранное
Отдаленно смахивающее
На райское
Накренилось
Почти до самой
Земли
На полуразрушенной
Кирпичной стене
Наляпано
Ядовитой
Заборной краской
Грязно-зеленого
Цвета
Добро пожаловать
В африканские
Соединенные штаты
Америки
И ниже
За что боролись
Россияни

* * *
На земле все
Заполнило кино
Сидоров
Изображает попугая
Иванов
Ест щи
Лая
На Николая
И особый трюк
Актер
Взял крюк
Тюк
Режиссеру каюк
-----------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------

Борис Лежен
(Франция)


– МИКЕЛАНДЖЕЛО –


Ei dice cose e dite parole
Я говорю вещи, а вы лишь слова.

Легенда приписывает Микеланджело эти слова.
Позволительно думать, что это мнение
скульптора, а не поэта. Разве не через вещность,
в материале – будь то камень или металл
выражает себя скульптор?

Земле землю и небу душу
Кто здесь мертв; тому, кто не перестал
Меня мертвым любить,
Дано хранить мою красоту и честь;
Увековечить в камне мою вуаль земную.

Это одна из эпитафий, написанных великим
флорентийцем по случаю смерти
пятнадцатилетнего Чеккино ди Браччо,
славящегося своей красотой.

Через смерть происходит взаимодействие жизни
и искусства. Земле земля, небу душа – вечный мрамор.

Я обнимаю Браччо и его красоту божественную,
И как душа для тела форма и жизнь,
Для меня он произведение прекрасное и возвышенное;
Такие ножны знак великолепного кинжала

Разговор ведет гробница; камень обнимает,
сжимает Браччо подобно телу держащему душу.
Гробница здесь – вместилище, vagina
в оригинале, предполагает вдохновлённый нож...

Зубчатый нож скульптора сечёт мрамор Рабов,
вспахивает поверхность камня, как плуг своими
зубьями землю. Существует мнение, что
Микеланджело не закончил эти статуи,
именно
четыре:

невольник, называемый Атлас
невольник, называемый Молодой раб
невольник, называемый Бородатый раб
невольник, называемый Просыпающийся раб

Тем не менее, возможна другая мысль.
В эпитафиях и скульптурах ваятель говорит
о том же: красота, тело, душа, смерть, камень.

Видимое, как вуаль земная соскальзывает,
обнажая поверхность мрамора Рабов.

Этого мы свидетели. Скульптура имеет
одну точку обозрения, с которой можно охватить
totalite композиции, а затем видимость
ухудшается, образ – image утончается,
уступая место камню.

Я был Браччо, души моей лишен
Чтоб стать, ранее красив, ныне костями и землей
Я камень умоляю, меня держащий, не открыться,
И красоте храниться в том, кто помнит, и любил меня живым.

И если Чеккино ди Браччо просит не открывать
мрамор гробницы снаружи, оставить память о
былой красоте нетронутой, в Рабах разрывается
вуаль видимого, раздвигаются стены гробницы изнутри...

П о д л и н н ы й т е к с т М и к е л а н д ж е л о

A la terra la terra e l'alma al cielo
Qui reso a morte ; a chi morto ancor m'ama
Ha dato in guardia mie bellezza e fama,
Ch'etterni in pietra il mie terrestre velo.

Qui serro il Braccio e suo bell divina ,
e come l'alma forma e vita,
quello a me dell'opra alta e gradita ;
c'un bei coltello insegna tal vagina.

l'fu'de'Bracci, e qui dell'alma privo
Per esser da belL fatt'ossa e terra:
Prego il sasso non s'apra, che mi serra;
Per restar bello in chi m'amo gi vivo.
----------------------------------------------------------------------------------------------------------------------

Йонас Витаутас Мисявичюс

– Читая LXVI сонет Шекспира –

Я умереть хочу. Я больше видеть не могу,
когда блаженных нищих унижают,
как бесится от жира толстосум
и всех торговцы, как проказа, пожирают.

Я больше видеть не хочу,
как совершенству яму, как могилу, роют,
а девственность – на откуп слизняку и палачу,
и дух высокий – в плену у мерзости жестокой.

Я больше слышать не могу,
как полоумный жлоб сулит нам горнюю дорогу,
как помыслов высоких чистоту
используют в сокрытии пороков.

Я умереть хочу, но не могу;
иначе я предам тебя, мой друг!
-------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------

Римма Казакова

…Или не быть!?

Я сейчас сочиняю мюзикл по шекспировскому Гамлету. Потрясенно перечитав трагедию Шекспира, я подумала: а правильно ли делать то, что я делаю? Скорее всего – нет. Но проблема Гамлета, как загадка Сфинкса, не отпускает, она совершенно современная, она на все времена. И... Что получится, то и получится. Действуют у меня там все те же персонажи и еще БОГ-ДЬЯВОЛ, некто или нечто. Никого не трогает, ничего не решает. Предлагает путь... А Гамлет – как Гамлет. Только не хочется, чтобы он платил жизнью за правду выбора и поступка. Может, настанет время, когда героям не обязательно будет или погибать, или становиться комедиантами?.. Послушайте один из песенных монологов Гамлета.

1.
Кто дал нам этот мир, что так жесток?
Кто нас привел сюда, где свет так лживо светит?
Сам человек не мог. Все это сделал Бог.
Бог виноват во всем, и он за все ответит.

Но если исказил он жизни существо
и все же изменить захочет суть событий,
я буду на земле орудием его.
За это вы себя, а не меня корите.

2.
Вот та, что для меня мертва, хоть и жива.
И захочу простить, да совесть не позволит.
И не мешает мне сознание родства
ей прямо говорить горе и позоре.

Любовною игрой не заменить любовь.
В подобиях лишь очертанья сути.
Нельзя с исчадьем зла делить судьбу и кров
и верить в то, что жизнь за это не осудит.

3.
Унылый океан тумана надо мной,
и горизонт закрыт, забыт простор безбрежный
Но могут небеса быть голубой страной,
и может быть земля зеленой и безгрешной.

И все же на земле так странно повелось:
легко сорвать цветок, легко дитя обидеть.
Пусть ненависть моя задушит зло и злость!
Чтоб кто-то мог любить, я должен ненавидеть!

РЕФРЕН:

Добро нуждается в защите!
А вы молчите, вы молчите, -
хитрей зверей, смирней травы...
И значит, виноваты вы!


Добро пожаловать на музыкальную вакханалию под названием: «...Почему Гамлет?!»
--------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------

Михаил Бузник


1. Цветет полынь –
изгоняя время
небесных проемов

Где маковые
зерна
падают тихо

Где Слова
приближаются к
душам, которые
уже Слова...

2. Все то – что
НЕ СОВЕРШЕНО
нами – убыстряет
жизнь

И бабочки всюду,
как изгнанный плач,
ищут невесомое
чувство силы.

3. Цветок лилии –
свиток преодоления
И записали на нем
херувимы молитву
вечера
И водами носимое
серебро – стало
плеском рыбы –
еще не ставшей
жертвой

4. Точные точки
лучей глубоких –
разумная мера
красоты близкой.
И вспыхнули душами
младенцев
лилии на иконах

И срисовывают ангелы
парчу Елены
Равноапостольной.
-----------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------

Лидия Григорьева
(Великобритания)

– Вечерние коты –

из голубой предвечной пустоты
где брезжит света золотая завязь
стекаются вечерние коты –
в мои сады текут переливаясь

в саду где каждый шорох безымян
где тишину взрывают треск и шелест
разносчики серебряных семян
плывут по травам как лосось на нерест

изогнуты пушистые хвосты
текут ни зги собой не задевая
неслышные вечерние коты
в траве глубокой звезды посевая

бесценные небесные дары
они на землю волглую роняют
в ночных садах где множатся миры
где гром гремит и молнии сверкают

31 июля 1999 г.
-------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------

Алина Витухновская

* * *
Милые зеленоглазые убийцы,
целуйте женщин,
они пришли полюбить вас.

Зеленоглазый убийцы,
сократи красиво и навсегда
опасное существование,
данное нам в организмах.

Разменяй данность
унизительного стыда
на удачную смерть,
не мучащую подсознание
паражутями парашютиста.

Парашютист – это трус,
который боится, что боится разбиться.
Нераскрывшийся парашют –
высший смысл,
подкравшийся
к парашютисту.

Весь мир – со сна.
И сознание – худшая мания.
Тюрьмир весьма.
И Дания худшая из них.
И Англия.
И Франция.
И Германия.

Дания худшая из них.
Узник всегда прав.
Узник всегда жив.

С вами были кокетливые
бело-ванильные бляди
искусства и кокаина.
Бить беременных было стильно.
Боль взаимна,
но не умна.

Боль идей –
не боль людей.
...и они ныли.
И они рожали
от вас
мертвых детей,
и давали им ваши имена.
И вы грустили,
когда понимали,
как плохо
вы воспитали своих блядей.

Качалась голова,
волочась больно.
Не было бога,
не было врача.
Слова, вываливаясь из горла,
разлетались по ветру,
как зеленая саранча.

В партере хлопали руки мертвых.
Наверное,какой-то параллельный театр
не прекращает свою работу.
Отрицаемая реальность строит морги,
осуждающая, как Сартр.

Но репетиций не назначали,
когда встречали
блядей убийцы.
Они младенцев
их убивали,
и не умели
остановиться.

Терпите, дама,
не рвите цепи.
Простите, дама,
за все на свете.

Не отрицайте
наличья твари.
Осознавайте,
что мы не пара,
что мы не пара,
не единица.
Мы санитары,
нутра убийцы.

А ты из блядей.
А я как нелюдь
в тебя не глядя,
попал, не целясь.

Старый адреналин.
Старая Англия.
Роды убийства сто раз видел ты.
Это не Андерсен, это Андерсон.
Диво дьявола. Дьявола видео.
Блядь убивая, лов мат ее,
глушил боли брызгами визга.
Ты внутри стола автоматного
Уродлив, как истинное убийство.

Р.S. Девушки, носящие в животе пищащее кладбище,
В вас будут стрелять убийцы зеленоглазые!

Р.S. Не избежать убивания существ животистых
женского пола несложным блядям всевозмож.
------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------

Ярослав Пичугин

– Синтаксис Стикса –

* * *
гора
молчит камнем
говорит
камнепадом
но слушает всегда
ухом облака
как глухой
воспаривший
в облачность
слуха

* * *
словесная круговерть
отбрасывает тень
в которой все предметы
рельефнее и крупнее
отбросим же из стиха
знаки препинания
проступит яснее
синтаксис Стикса
----------------------------------------------------------------------------------------------------------

Вячеслав Куприянов

– Это все отражает –
сизиф катит свой камень
икар падает в море
прометей прикован к скале

и беспечно резвятся
внеисторические нимфы
аполитичные фавны
в восторге
от мимолетности жизни

это все отражается
в налитом кровью глазу
людоеда-циклопа

его вот-вот выколет
в поисках дороги к дому
странник одиссей
-----------------------------------------------------------------------------------------------------------------------

Кристина Зейтунян-Белоус
(Франция)

– Веревка –

Расстояние между гвоздем и шеей
не равно веревке, даже очень длинной.
Когда душа преет в опостылевшем теле,
необходимо ее выкинуть
посредством стиха (штриха, мазка,
формы, звука, удачно найденной формулы...)
или той же веревки (пули, лезвия,
яда, полета через окно...)
и прочих подручных средств.
А веревка тянется из детства
к судьбе, прибитой гвоздем к потолку.
Что толку мерить ее длину?

* * *
Ходят люди строго по теченью
времени, и жизни катят ком
соблюдая правила вращенья
мыслей в черепе, земли под каблуком,
сохраняя маску под лицом,
а под маской вечное томленье,
страх и ненависть к земному притяженью
и мечту о чем-нибудь ином.




Рисунок Кристины Зейтунян-Белоус
----------------------------------------------------------------------------------------------------------

Лоренс Блинов
(Казань)

ОПОФОМЫ
Опыты поэтико-аскетической музыки [opothomus]


Памяти Алексея Крученых


№ 1
И о у э л Мэо имфотэ


Эивюи жуиютэнь
Улады илфэа
Мёфо эиль -элаь...
Иггнеммг!


№ 2
Репройт И т т и м ч

И И П


Аенг ийтиро —
ячемить вапролдж!
Вапролдж
йцукенг!!.


№ 3
Гарст Р а н г л а ш


Говк раоч
ьмжо игг
стю'ьс!
Шаду ьрх
оч
ра цюа!..
Оую
щанк
пьи —
Ц!
Тызь
туек
зьи —
Гц!
Рия окэж
оюсташь!..


№ 4
Руэ ио Яэрли Э И Л Е Г Э Ц


Таши
нифе
оп
раэф
мют
эит
эопил
Тэмти!
Оппн
фёюшти
опоф –
Омти!..


№ 5
Гоаг И а х а о


Гиазоч Гиэги —
гатэа
гатэа...
Фрэья –
эят
эоф...
эят
эоф...
Эоп риэ?..
Нэлятки —
шэз рэлф!
Егатэа
гатэа...
Еуэм арч!
Раэлф
шиав
Г И А 3 О Ч Е
Еуэм арч!
рэл!
Мэлч!!
Газья ункъ...
Элы
фриэл
опэоф.


№ 6
Черв Оуримжог


А О А Ш гиэом
отыжьи. Оишт
ъомиа...

Реюч гис
под гис
эы...
Иэ гиэрч!
Еттфэ оишт ъомиэ...
Нехш
и омиыж —
а р ф ж т!
Сэлс
арзыо
аимз —
у щ!
Окгу Имж Оегф!..
Жос
Ьажлыкт...
И ф ж ь!


№ 7
Покш Уимэй
Поыэл
яэл,
тэио. ...
ъшк
офъм
шпр...
Ен йщом — уоу...
Жъиэ —
поу щуо.
Лвтдпр!..
Мьте сэтм ьялы
яоп фиммо...
Нарфжм!
Эцшещь шоаь!!!
Тох гиих риьчш...
...крм...
...йыжгц...
...ржв...
К т ф д с ь о!..

------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------

Генрих Сапгир
ДООС – стрекозавр


В классической позе, став одной ногой на могильный камень, ГАМЛЕТ разглядывает
ЧЕРЕП, который держит в руке.
ГАМЛЕТ. Бедный Йорик...
Здесь и далее ЧЕРЕП говорит устами ГАМЛЕТА.
ЧЕРЕП. Я... Не бойся, Гамлет.
Воспользовался я твоей гортанью,
а также позаимствовал язык.
Живой и красный плещет, будто рыбка,
свистит, хлопочет, будто птичка в клетке.
Отвык от плоти. Тесно, горячо...
Поговорим? Тем более, что зубы
свои, как видишь. Зубы – не прошу...
ГАМЛЕТ. Кроме шуток, шут, что – там?
ЧЕРЕП. Здесь?
ГАМЛЕТ. Там.
ЧЕРЕП. Прежде всего, расскажи, что видишь вокруг.
ГАМЛЕТ. Пожалуйста, философствующая кость. Вот, разрытая мокрая яма, из которой
торчат гнилые доски. На дне ее – два могильщика в капюшонах, видны только носы и
взъерошенные бороды. Свежая глина в отвале. Вокруг - кресты, надгробия, склепы. Поодаль
кладбищенская часовня. Дальше на пустоши пасется стадо свиней. Все в черных и бурых
пятнах, худые, как кошки, разбредаются между могил, похрюкивая. Из часовни вышел
бородатый монах, бранит свинопаса. Свинопас палкой гонит свиней с кладбища. Свинцовое
небо, несколько мазков белилами сверху и – вот и вся картина. Недаром у художника-
итальянца я учился новейшим законам перспективы.
ЧЕРЕП. А теперь, художник, посмотри сквозь мои очки.
Гамлет подносит череп к своим глазам.
ГАМЛЕТ. Пространство заполнено разнообразными плотными формами. Яма. Налита по
краев клеем, в котором лениво шевелятся фигуры, поднимаются и опускаются заступы. Между могилами разлеглось зеленое... как бы это назвать?.. межмогилье! Между крестами расположились красивые междукрестья. Между бегающими свиньями – междусвинье то вытягивается, то сжимается. А между монахом и свинопасом ворочается толстое, как змей, монахосвинопасье. Над равниной простирается бледное надравнинье, как засохший сыр. А река вся серебрится и течет навстречу себе...Ergo, обычно мы видим не все яблоко, а ровно половину... Постой, сквозь расплывчатые контуры одного могильщика проступает какая-то жуткая сцена: растерзанная мегера душит его самого, пьяного! забавно! А другой копает заступом глину и в то же время бьется в конвульсиях, на соломенной подстилке, чадящий факел. Чума! Это чума! А кругом кусты, памятники – тоже шевелятся, меняют свое обличие. Мраморный ангел превратился в белую глыбу. Всюду хрюкают толстые свиньи, разрешаясь от бремени. Из них сыплются горохом поросята, которых кормят, ловят, насаживают на вертел, поджаривают на огне и пожирают одновременно. А монах, который вышел из часовни, его обнимает голая девка, и он уже истлевает! А свинопас не успел родиться, уже сгорбленный старик! А сколько кругом процессий! Как людно на этом заброшенном кладбище! Пищат дудки, гудят волынки! Сверху валятся синие... внизу просвечивают зеленые... Розовые проходят сквозь лиловых... Время ускорило свой бег... Вихрем кружатся стрелки и показывают: нет, нет, нет небытия! (Закрывает лицо руками.) Вар, Вар, верни мне мою скудную реальность!
ЧЕРЕП. Что струсил, принц?
ГАМЛЕТ. Не струсил, а страшусь.
ЧЕРЕП. Чем дальше, ем забавней, дурачок. Показывать?
ГАМЛЕТ. Показывай.
ЧЕРЕП. Смотри.
ГАМЛЕТ (с закрытыми глазами).
Боюсь открыть глаза, а вдруг увижу
что видит червь со дна глубокой ямы
или что видят звезды с высоты.
Положим, входишь в комнату свою,
и зришь: неизъяснимо все вокруг,
А комната твоя полна существ
и лиц, тебе доселе неизвестных...
ЧЕРЕП. Окрой глаза. Что видишь, говори.

Гамлет открывает глаза, видит нас.
------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------

Юрий Орлицкий


Шексгир или Сапспир?


...Когда он собрался написать новую книгу о Пушкине (или новую книгу Пушкина?), он сначала учился писать, как Пушкин - пушкинским почерком. Он не боялся потерять себя, ему вообще никто не мешал писать, как некоторым -–все только помогали. Поэтому он любил читать других поэтов и говорить о них. И прекрасно умел делать это.
В какой-то момент пришла очередь Шекспира. Пришла вместе с другими – в книге «Монологи» Генрих попробовал быть по очереди всеми великими драматургами. А иногда и одновременно всеми. Но в двух из них он был более всего Шекспиром.
В «Рометте» к читателю обращается возникший из слияния в загробных объятиях двух безвременного погибших юных влюбленных прекрасный гермафродит. И хотя «нет повести печальнее на свете», но «любовь побеждает смерть». Куда уж тут «Фаусту» Гете!..
Бедный Йорик» – не просто монолог, а «почти диалог» – дьявольская, кто понимает, разница. Ведут его Гамлет и Череп. Вроде бы Йорика, хотя... «Меня Шекспир тебе подсунул, Гамлет» – такое в вариации на тему этого самого Шекспира (или как его там на самом деле) мог позволить себе только равновеликий, который в дописанных стихах Пушкина к Пушкину же обращается. А в стилизации под Шекспира – жалуется на Шекспира.
Наверное, каждый хотел бы попробовать писать, как кто-то. Но – боязно. Потому что обязательно надо не хуже, а лучше, чем этот кто-то. Или уж пародию... Сапгиру удалось первое – не хуже. И при этом – тем же стилем, которым Шекспир заговорил в лучших русских переводах двух предыдущих веков. То есть, то нагромождая «темные» (вроде бы совсем не по делу) метафоры, то перекидываясь синонимами, в том числе и нагло просторечными («врезался-втюрился-втрескался»), то по-шекспировски круто переходя со стиха на прозу и обратно. При этом и сюжет вкратце пересказан («Меня одно лишь занимает – месть», – уверяет Гамлет, а потом «голосом Черепа» успокаивает: «Не долго ждать козленку. В пятом акте // Всех забодаешь...», и своего немало наворочано. Потому что если на второй странице ясно, что будет в пятом акте, дожидаться этого акта скучно – пора налево. А там – самые что ни на есть настоящие, дюреровско-гольбейновские Данс Макабр, только не в графике, а кодахромно цветные: «Постой, сквозь расплывчатые контуры одного могильщика проступает какая-то жуткая сцена: растерзанная мегера душит его самого, пьяного! забавно! А другой копает заступом глину и в то же время бьется в конвульсиях, на соломенной подстилке, чадящий факел. Чума! Это чума! А кругом кусты, памятники – тоже шевелятся, меняют свое обличие. Мраморный ангел превратился в белую глыбу. Всюду хрюкают толстые свиньи, разрешаясь от бремени. Из них сыплются горохом поросята, которых кормят, ловят, насаживают на вертел, поджаривают на огне и пожирают одновременно. А монах, который вышел из часовни, его обнимает голая девка, и он уже истлевает! А свинопас не успел родиться, уже сгорбленный старик! А сколько кругом процессий! Как людно на этом заброшенном кладбище! Пищат дудки, гудят волынки! Сверху валятся синие... внизу просвечивают зеленые... Розовые проходят сквозь лиловых...» Есть, право, отчего потребовать назад свою «скудную реальность»!
Но Череп, в отличие от Мефистофеля, не останавливает мгновенье, а гонит время вихрем – «чем дальше, тем забавней, дурачок». Открыв глаза, Гамлет вдруг видит то, «что видит червь со дна глубокой ямы или что видят звезды с высоты» – нас. После этого говорить ни он, ни Череп больше не в силах. Дальнейшее, то есть, молчание. Или тишина – в другом переводе.
Самое удивительное, что в этом сочинении, изложенном по-русски двумя авторами – Сапспиром и Шексгиром – всего четыре страницы...

------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------

Вадим Рабинович
ДООС – доосозавр


– Возможна ли поступающая мысль –


Первый интеллигент – Гамлет. Пока, может быть, и последний. Путь мысли, окликающей другую, и так далее – нескончаем. А действие одноразово, как шприц. Длить путь мыслежизни бескровно, а поступок бывает и кровав, потому что он всегда не равен мысли по поводу предстоящего поступка. "Быть или не быть..." Это и есть мыслить или поступать. Жить парадоксально (таким вот образом) как раз и означает жить интеллигентно. В этом смысле в России интеллигентов не было, потому что мысль хотела быть тут же пущена в дело. Причём, тем, кому она пришла в голову. И потому, как сказал Борис Пастернак: «Он управлял теченьем мысли, / И только потому страной» – два разных дела. Мыслитель воображал себя политиком, не принимая в расчет, что действовать" – ...это, братцы, о другом...Пусть же русские Гамлеты Щигровского или иных уездов пребывают меж: в этом самом "или", а действующие политики пусть действуют, не особенно уходя от этого "или", то есть по возможности оптимально! А парадокс Гамлета пусть будет тем камертоном, который указывает, когда совершить поступок! Вовремя, но всё-таки рисково и случайно. А случай – это тоже парадокс, потому что «чем случайней, тем вернее...» слагается действительная жизнь. А еще рассказывают, что Макс Шелер умер от двухнедельной бессонницы, потому что не мог позволить себе уснуть, дабы не прервать теченье мысли поступком сна (он тогда еще не знал, что мысль происходит и во сне). А окликание мысли мыслью континуально. Прерыв может случиться навсегда, и тогда цезура-пауза окажется коллапсом, а назначено быть событием со-бытия... Индусы, берегущие все, каким бы оно ни было малым, живое, – восточные Гамлеты не-поступка «...не бить», но уже без всяческих там «или». Рефлексия вся ушла в «не поступить» – не поступиться чужой жизнью. Они – интеллигенты по жизни, а не по мысли. О них «Малабарская поэма», сочиненная мною из зависти к ним европейца, ежемгновенно поступающегося судьбами тех, кто рядом.

– Малабарская поэма –

По узкой тропинке, худы и безусы,
Ступали индусы, ступали индусы.
Свисали лохмотья подобьем одежды.
Клонилися долу тяжёлые вежды.
Глаза их чернели, как древние угли.
Короче: индусы шагали сквозь джунгли.
Всем людям из той малочисленной джати
Нельзя убивати, нельзя убивати,
Не то что гаура, не то что барана,
Не то что козу и не то что джейрана,
Но мелкую рыбку, но малую птаху
Не ввергнуть случайно в ничтожество страха
И не раздавить паука-птицеяда,
И не ушибить старичка-медоеда.
И если живое, и если живое
Окажется вдруг под босою стопою
И это заметит в часы полнолунья
Всевидящий Сакья – всеслышащий Муни,
Всем людям той касты извечное горе:
Ходить по земле им в стыде и позоре,
В позоре до смерти, да и после смерти.
Так мне говорили, а вы уж поверьте.
Шли медленно очень постольку поскольку
Нес каждый индус пред собою метёлку.
Метёлка метёлкой. Но пегую тёлку
Водили в обозе они втихомолку.
Секло их прутьё, ибо не было крова.
Но с ними священная – рядом – корова.
И жёсткой метёлкой они подметали.
И тонкими шеями нервно мотали.
Метёлкой в сторонку комашку-букашку,
И бабочку-лист, и жучка-черепашку.
Шаги соразмерят предвидя заране,
Мельчайшего зверя приняв во вниманье,
Щадили и птицу-малинку лесную
И даже личинку, еще не живую.
Их мучила жажда. И столбики пыли
Их губы сушили и очи слепили.
Идти далеко им до берега Джамны.
До влаги сухие гортани их жадны.
Но если немножечко им поспешить,
То можно, пожалуй, жука раздавить
Жука-паука... Но с какой это стати,
По праву какому жука убивати?!
Смешавшись с высокой зелёной травою
Им под ноги сверху бросалось живое.
Но, как говорят Малабарские были,
Они и тогда никого не убили.
Далёко-далече прохладные воды.
Поникли их плечи во время похода.
Зато не скривила их ясные липы
Дурная, ночная ухмылка убийцы.
Лишь сутки спустя, серебром полнолунья,
Привел их к воде поводырь Сакья Муни.
Дошли наконец. И похлебку джавара
Варили индусы в тени Малабара.
И жажду студили Джамнанской водою.
И златоголосо звенело живое.
Звенело и пело на разных наречьях
Во славу прекрасных детей человечьих...
Все живы-здоровы. О, как это мило –
Любить-щебетать средь подлунного мира!
Так вот почему всё живое звенело,
Звенело и пело, и благоговело.
Так вот почему всё живое кружило.
И благо дарило, и благоволило
Безусым индусам с душою дитяти,
Которым нельзя никого убивати.
-----------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------

Анна Рылёва


В миллионный раз – быть или не быть?

Вопрос вопросов: быть или не быть, заданный однажды в Шекспировско-Гамлетовское время, сейчас оказывается наиважнейшим. Точнее архиважным. Как взятые в свое время почта, телеграф и телефон, а также мосты. Заметьте: всё – средства связи. Одного и другого. Вопрос, состоящий, по сути лишь из глагола быть: был, были, есть, представлять собой, а также заменяющего их тире. Эти – белые, а те – черные... Без компромиссов. Да – Нет. А если это – правда или он – плохой? Глагол быть допускает, что всё делится только на черное и белое, хотя реальная жизнь доказывает прямо противоположное. Быть и тире стали привычным способом наклеивать ярлык на людей и явления, а в результате – способом разрушения общения. Ты – такой-сякой плохой. Ты – такой-растакой хороший. Живет (действует, во всю работает) – одно когда-то составленное представление о ... Но ведь ты не являешься этим представлением, ты – больше. И можешь оказаться другим, иным, чем, как тебе представляется, ты являешься по их представлению (так объясняла в свое время герцогиня Алисе принцип бытия). Она – врач. А если она еще мать, сестра, дочь, пенсионер, доцент в конце концов? Так кто же она? А если быть не говорить? А если убрать из общения номинации, так далекие от истины? А если она тогда-то работала врачом. Не была, а именно работала. А может быть, быть – это уже было? Прошло или проходит и подходит больше для Шекспировско-Гамлетовских страстей? И тогда лист не желтый, а в сумерках казался мне желтым, он не глупый, а вел себя глупо (сглупил) и так далее. Далее – свободное от однозначных оценок, и лишь точно описывающее действие или признак или... Но, конечно, если ГС (Гамлетовские Страсти), то тогда обязательно быть. А так не надо, ведь слово становится делом. И не всегда благим...


Игорь Ревякин, специально для ПО
----------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------

Ирина Волкова


SILENZIO

Oggi lo sono traduttore
Dalla lingua del silenzio
Traduttore – traditore
Del silenzio
Silenzio – una lingua
Che non tradisce mai
Ora mi butto nel silenzio
Colpevole di aver parlato troppo
Colpito dal silenzio
Turbato
Mi butto nel silenzio
Silenzioso
Mi butto nell'ascolto
Mutamente...
Parla!!!


МОЛЧАНИЕ


Сегодня
Я переводчик
С языка молчания
Переводчик – предатель
Молчания
Молчание – язык,
Что никогда не предает,
Сегодня я погружен в молчание,
Виновный,
Что говорил так много,
Молчанием захвачен
И встревожен,
Я погружен в молчание,
Безмолвен,
Я вслушиваюсь
Молча
Говори!

(Перевод автора)


NUVOLA


Ti voglio regalare
Questa nuvola
Che assomiglia
Un camello –
Una nave del deserto
Per non avere mai sete


ОБЛАКО


Дарю тебе это облако
обликом подобное верблюду –
кораблю пустынь
Остынь
Утоли жажду навсегда


Перевела верблюда через пустыню Е. Кацюба

------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------

Андрей Шляхов
(Санкт-Петербург)

Синий обморок. В небе – ни бога, –
только птицы.
тревога,
и та,
накреняя крыло отлетает –
реактивным рубцом колея.


В синем омуте вслед за листом
я готов зависать и кружиться,
с одревнемшим бездумным лицом
духа, сына и очевидца.
----------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------



Бедный Йорик!
Рисунок Галины Мальцевой
-----------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------

Джино Плэтти
(США)
Президент всемирной ассоциации поэтов

Коль богов сошлем на небо,
Заживем как люди.
На земле настанет праздник —
Мир, Спокойствие и Праздность —
Как в раю здесь будет.


Мы построим фабрики,
Имена ударников
Им дадим (Ура, Стаханов!).
Ах, совсем не страшно
В Парадизе красном!
Комедия Страшного Суда играется ежедневно за железным занавесом. Распорядитель этого фарса – Генеральный Секретарь коммунистической партии. Среди судей – Маркс, Энгельс, Ленин и Сталин. Фарс играется каждый день по всей Стране Советов, с участием средств массовой информации, школ, магазинов заводов и согласного или несогласного пролетариата, доведенного системой до нищеты. Скамьи расположены хронологически, там сидят те, кто родился в году, совпадающем с номером скамьи. Поскольку история пересматривается и переписывается ежедневно, чтобы соответствовать последнему изгибу партийной линии, человеческие существа от времен неолита до наших дней пересаживаются и перемещаются по воле распорядителей. Крутой косогор служит сценой. Тьмы усопших различимы, хотя их земные оболочки подобны сгустившемуся туману. На скамье защиты – главным образом основатели религиозных учении. На противоположной скамье - Гог, Магог, мистер 666, или Антихрист, Гад, Сатана, Левиафан и им подобные субъекты. Все роли исполняются актерами и актрисами, награжденными Ленинской премией за то, что покривили душой хотя бы раз за свою жизнь.


Перевел с английского Анатолий Кудрявицкий
---------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------
Владимир Друк
США


– Гамлет. Версия 19.99 –


Подчиняемся римскому календарю.
Императоры смысла хрипят. На краю
образуем очкастый болезненный слой.
Тонок строй, жидковат, жутковат.
Жидоват.
По линейке торчим на зарю.

Гимн играет. Говнюк проверят число –
сколько нас уцелело.
Считай – пронесло.
Закури. Закурю.
Шесть утра. Пронесло.
Жрать охота. И жить, несмотря на число.
Жрать охота, курить, несмотря на судьбу
Скромный номер чернильный
И прыщик на лбу.

Эта очередь тихо подходит к концу.
Эта очередь тихо подходит к Отцу.
Кто последний? Кто крайний?
Кто средний?
Днем – еще ничего, забываешься днем.
Научившись спрягать, говоришь ни о чем.
И бормочешь молитвы ночами.
Римский Папа, который вообще ни при чем,
пожимает плечами –
а я тут при чем?

Я стою – ты стоишь – мы стоим. На краю.
На военном краю Иудеи.
Подчиняемся варварам.
Календарю?
Подчиняемся римской идее.

---------------------------------------------------------------------------------------

Сергей Бирюков
Германия
ДООС – заузавр

* * *
Иногда хочется умереть
иногда не хочется умереть
иногда хочется
иногда не
иногда хо
иногда не
и-гда х
и-гда н
и х
и н
и на х

* * *
ты можешь
только сомнение
что возможно
Я равняется НИЧТО

* * *
один час бросишь
на другой
другому
метель
вывернешь изнанкой
смертель

* * *
О значает ли
это
то нет равенства
все равно
между двумя частями
логического уравнения
помещается
хотя очень приблизительно
да пожалуй
да


* * *
Смертельный
отрыв-вырт
ты бегущий оп-круг
ОВР
Моего дома нет нигде
Мой дом умер
Лепечут листья
над его могилой
Только я знаю где она
Только я могу сказать –
Прощай!

-----------------------------------------------------------------

Ольга Ильницкая

* * *
Слова даны нам только для того,
чтобы один не понимал другого.
О, беззащитность в ожиданье слова!
Уже предчувствуя, еще не понимая,
протягиваю руки, обнимаю,
зову беззвучно, плачу безутешно
и говорю послушно и поспешно
о том, что помню, что давно забыла,
какую чашу в полночь пригубила
Слова даны нам только для того,
чтобы один не покидал другого.

----------------------------------------------------------------------

Владимир Тучков

* * *
Десантник, палая с неба,
ломает хребет оленя
и в цепких когтях
уносит добычу в гнездо,
где рвет еще теплое тело
на буквы и слоги,
бросая к подножью вершины,

там Пушкин в цилиндре
и с тростью стоит,
напрягая монокль.

----------------------------------------------------------------------------

Анатолий Кудрявицкий
Ирландия

– Из жизни персонажей –


В ложу этого театра я попал случайно – мне просто захотелось прогуляться по лондонским улицам. У Ковент-Гарденского рынка какой-то подозрительного вида нищий продал мне билет в соседний театр, а потом даже угостил понюшкой табаку. В билете значилось: «Гамлет. Трагедия «Уильям Шекспир». Подивившись забавной опечатке, (разумеется, должно было быть так; «Гамлет». Трагедия Уильяма Шекспира»), я пробрался в ложу и от нечего делать стал разглядывать полутемный партер. Там происходило какое-то шевеление, зрители занимали места, переговаривались между собой, смеялись.
Наконец зажгли свечи. И тут мне стало не по себе. Зрители были в фантастических костюмах: в римских тогах, венецианских камзолах, а некоторые даже в рыцарских латах. Присутствовали и дамы, одетые также весьма архаично.
Внезапно разговоры стихли. В ложе рядом с моей появился человек в длинном траурном плаще, с суровым и неулыбчивым лицом. Кого-то он мне очень напоминал.
– Автор! Автор! – зашелестели в партере.
Тут я вообще уже перестал понимать, куда я попал, что это за пьеса, да и вообще, не розыгрыш ли это.
Человек в черном плаще поклонился публике и повелительно поднял руку. Шум стих. Вот заиграли фанфары, занавес поднялся – и открылись декорации средневекового английского городка. В первой сцене изображалось рождение малыша в семье зажиточного перчаточника. во второй – его детство в Стратфорде-на-Эйвоне, и я наконец уверился, что эта пьеса – из жизни Шекспира.
Но кто автор? Неужели действительно Гамлет?
Вот дело дошло до написания сонетов, а затем пьес, вот на сцене уже пошел 1600 год, когда была написана трагедия «Гамлет». «Что же будет дальше?» - подумал я.
А дальше королева попросила Шекспира рассказать историю своей жизни. Свет на мгновение погас, затем вновь зажегся, и пьеса начала разыгрываться с самого начала. «Ну, конечно, – понял я, - если автор пьесы – Гамлет, он не может знать, что происходило с Шекспиром после того, как тот написал о нем самом, – он ведь стал персонажем и существовал отныне вне сознания автора».
Так пьеса разыгрывалась три раза и вскоре пошла бы уже на четвертый заход, когда я понял: надо что-то делать, иначе я свихнусь. Недолго думая, я схватил стул и бросил его на сцену. Мне повезло, и стул попал именно туда, куда я хотел, – в Шекспира. Тот свалился без чувств. Бесконечное представление прервалось.
«Угадал! – обрадовался я. – Именно в Шекспира, а не в Гамлета, ведь тот – вымышленный персонаж!» Только в мозгу у меня прозвучало это слово, как зажегся яркий свет, и вся публика в партере уставилась на меня.
Бог ты мой, кого тут только не было! Просперо и Меркуцио, Джульетта и Офелия, Фальстаф и Макдуф. Даже осел из «Сна в летнюю ночь» сидел в кресле! Многих я распознал, другие были незнакомы даже мне, страстному поклоннику Шекспира. Однако сейчас все эти лица, обращенные ко мне, выражали только негодование.
– Человек! Это живой человек! Как он пробрался сюда, зачем подглядывает за нами? Не покончить ли с ним?
Благородный Просперо остановил взбудораженную толпу.
– Скажи, пришелец, ты персонаж или живой человек? Только не лги нам!
– Персонаж я, персонаж! - воскликнул я. – Моя книга – это Книга Жизни!
Только я произнес это, все исчезло. Неподалеку пережидал непогоду уже знакомый мне нищий.
– Ну как, сэр, получили удовольствие? – ухмыльнувшись, спросил он меня издали. И тут я заметил, что он очень уж смахивает на Гамлета – того самого, недавно виденного мною в театре.
Решив рассмотреть нищего поближе, я направился к арке, под которой тот прятался от дождя, но нищий не стал меня ждать. На том месте, где он только что стоял, остался рваный черный плащ. Уйти этот тип мог только в глубь прохода.
Я последовал за ним и вышел с другого конца реальности.
– На сцену! – прозвенел звонок будильника. И я отправился играть с листа свою повседневную роль.
---------------------------------------------------------------------------------------------------

Андрей Бондаренко
ДООС – кистезавр


– Против ересей –


Баптисты – баб тискают,
протестанты – против сутаны,
вроде сатаны,
католики
поганят святыни,
как то: лики.
Православный люд –
прославленно лют.
Атеисты, а те – исты,
а кто исть?
Нехристь

------------------------------------------------------------------------------------------
Вилли Мельников
ДООС – лингвозавр



«Легче верблюду выплюнуть яд через игольное ушко, чем призраку моего отца заткнуть уши от оваций на премьерах Шекспирровых побед!» – воскл-икнул принц самизДатский, заШекспиртованный в Гамлетаргию. Мефистофелия, не жуй chewing-gum’лета, когда ищешь необитайм затерянного ДООСтрова!.. Черепа эмигрировали в Нью-Йорик…

----------------------------------------------------------------------------------------


Олег Фомин

– Притчи дедушки Ермуса –

* * *
От сурьмы да тюрьмы
не сберечь безнадежно здорового
Колесница сурьмы
ведет Искандера Двурогого.

Лишь на колеснице сурьмы
проедет Искандер Двурогий


* * *
Анимистический,
а не мистический
Чин его – ничего.

* * *
Камень-не-камень.
Кирпич-не-крпич.
Умер-не-умер
Ильич-не-Ильич.
Удар хватил, а удрал – Рудра.


* * *
Good God & evil Devil

Забудьте английский – вы боги.

--------------------------------------------------------------------------------------------

Алексей Наталиiн

– Прозрение –

Я не ждал того, что было
Я не верил в бытие
Просто где-то звук унылый
Разбудил меня во мне

И пришлось мне воплощаться
Просто так, без цели, вдруг
Чтоб потом всю жизнь стараться
От бездействий не уснуть.

Не уснуть, не возвратиться
Вдаль - туда, где я живу.
Чтобы снова обратиться
К Божеству. И наяву...

* * *
Я думаю, что ты права
Когда задумчиво летаешь
Когда меня не замечаешь
В свои миры погружена...
Я думаю, что ты всегда
Везде. И только иногда
Как бы очнувшись ото сна
Ты с удивленьем слышишь голоса
Отсюда. К нам приходишь ты
С небесных далей высоты
Тогда сбываются мечты
И в мире больше теплоты...

* * *
Посвящается Н.Н.

Прошу Вас как всегда
Прошу Вас как тогда
Прошу Вас навсегда
Прошу Вас лю...

Молю Вас как всегда
Молю Вас как тогда
Молю Вас навсегда
Молю Вас всю...

Хочу Вас как всегда
Хочу Вас как тогда
Хочу Вас навсегда
Хочу Вас неж...

Живу Тобой всегда
Как жил Тобой тогда
Как будем навсегда
Жить вме…

------------------------------------------------------------------------

Галина Мальцева
ДООС



Рисунок Андрея Врадия

-------------------------------------------------------------------------------------------

Виктор Широков

– Меню обеда вельможи XVIII века –
(Фрагменты)


Вот вам примерное меню
(я ни строки не заменю)
замысловатого обеда времен
Потемкина, оно
доставит, коли суждено,
восторг очам диетоведа
и гастронома...
Строгий граф,
блюдя чередованье граф,
любил гусиную печенку,
ее в меду и в молоке
мочили в давнем далеке
кухарки, бойкие девчонки.

…Хвосты телячьи хороши,
телячьи уши покроши,
баранью ногу столистово
возьми и вилкою листай...
Потемкин, Строганов, всяк знай
вкушал изрядно и толково.

Гусь в обуви, потом бекас
и голуби пленяют нас,
(а голуби по-Станиславски),
что ж, хочешь, горлицы возьми
да устрицы... В глухой Перми
порой едали так, по-царски.
Десерт уж в рот не лез, зато
манило вкусное Гато
из сладостного винограда,
крем жирный, девичий и чай
китайский, дескать, не скучай,
всегда обеду сердце радо.
Так потчевал сам Остерман,
За словом он не лез в карман,
А с ним тягался Разумовский...

Мне кажется порой, что я
пил с ними, ел, шутил, хотя
сам пир не правил, не таковский.
Зато запомнил сорок строк
меню, зарифмовал, дай срок,
еще добавлю строк с десяток,
чтобы потомок истекал
слюной и все-таки читал,
не замечая опечаток.

-------------------------------------------------------------------------------------------

Людмила Губарева

ТРАНСМУТАЦИИ

По мотивам «Изумрудной скрижали» Гермеса Трисмегиста»

«…Как все существа обязаны своим существованием воле Единого, так и все вещи обязаны своим происхождением единственной сущности, наиболее скрытой по установленному Единым Богом порядку. Отец этой единственной сущности – Солнце, Мать – Луна, ветер носит ее в своем чреве, но питает ее духовная земля. Эта единственная сущность есть отец всех вещей. Ее власть совершенная после ее соединения с духовной землей».





--------------------------------------------------------------------------------------

Elsas (Елена Сазина)
(Германия)

* * *
глядишь глядишь гладишь
даль
взглядом пусто
пустым взглядом
в даль
дай
лей
бесплотную пустоту
вглубь вдаль
пустыннохолодного взгляда
глаз глядящий внутрь
твоей пустоты
даль даль
таращит свой
глаз
глядит гладит
твоим неподвижным глазом
в пустоты застывшего
взгляда
прозрачна
прозрима пленка твоего
зрачка
твоя кожа
пронизана
пустотой
бесплотного газа
пустой пустоты
пусто ты
пусто ты

--------------------------------------------------------------------------

Гамлет-ДООС
Рисунок Михаила Молочникова





--------------------------------------------------------------------------------------------

















Эйнштейн создал теорию относительности в 1905-1917 гг., но подтверждение-эта теория нашла уже давно (в искусстве). Неизвестно, когда была создана «Троица» Рублева. «Смешение» планов, при котором пространство и время приобретают черты не протяженности, а единства – сосуществование разновременных объектов, в одном пространстве. Время и пространство превращаются в бесконечность. Три ангела рублевской иконы одновременно три странника, явившиеся Аврааму и Сарре возвестить о скором рождении сына Исаака. Одновременно три странника – это символ трех божественных ипостасей: Бог – Отец, Бог – Сын и Бог – Святой Дух. Совмещаются времена: чаша с жертвенным тельцом знаменует будущую искупительную жертву Бога – Сына, Иисуса Христа. Дуб мамврийский указывает на «исторически конкретное» место явления трех странников, и в то же время это значимый космологический символ. Все это говорит о «горнем» свете, как лишенном пространственный и временных отдельностей, то есть как о целом, едином, бесконечном и вечном. Каждое событие в нем делится, и протяженность эта – вне земного времени, измеряемого бегущими минутами и часами. И поэтому синий «голубец» Рублева – символ неба, а золотистые тона – символ земли, а блики – заливающий все горний свет. «Икона – это окно в другой мир». И обратная перспектива о