Ничто не предвещало беды. Я рубила батальоны зеленых орков, папик в кухне рубил зеленый лучок для окрошки, напевая "... а на третьи сутки на след напали суки" (как? вы не знаете этой замечательной песни? странно). Надо сказать, что батя мой всегда готовит окрошку сам. Не допущает до этого таинства никого. Иногда, в виде исключения, он милостиво разрешает мне почистить яйца. На этом его доверие к "урнам привокзальным" (это он нас с маман так величает) заканчивается. Но это так... Лирическое отступление. 

Папаня наделал таз окрошки и заявил, что это на два дня. Самолично раздал нам по порции, а потом еще долго наведывался в кухню, как бы "невзначай", пока мы  не закончили трапезу. 

...едкая вонь  жга глаза и заползала в нос. Я вскочила с кровати и понеслась в эпицентр зловонья - родительскую комнату, попутно сшибая мебель и натыкаясь на острые предметы. Картина была впечатляющей. "Последний день Помпеи" в тот момент показался просто "Завтраком на траве". Из пелены густого смога вынырнула знакомая фигура с факелом из некогда зеленой рапторовской таблетки, которая смрадно дымила и трещала. Папенька (а это был именно он) аки поп с кадилом охаживал углы дымовым крестным знамением, материл "этих волков позорных" и не переставая чесался. Заприметив меня, он смущенно пояснил, что, дескать, комары совсем распоясались - спать не дают приличным людям.

Операция "Ночной дозор" продолжалась до тех пор, пока не был израсходован весь боезапас раптора. Поле брани, слегка подернутое дымком, было усеяно комариными трупиками. Немногочисленные особи, еще способные к активным шевелениям, ползли умирать. На прощание папенька потряс здоровым кулаком в воздухе и со спокойной совестью удалился почевать. 

И враг бежит, бежит, бежит... (с)