Анечка, женщина для меня, очень может быть называлась как-то совсем по-другому. Имя Анечка – условно. Просто оно мне нравится. И ещё с Анечкой у меня кое-что связано в пубертатном возрасте.
Я лежал в какой-то больнице на обследовании, чтобы впоследствии откосить от армии, и было мне пятнадцать лет. Отделение же было детское, но таких, как я, распиздяев набралось там человек пять. И были в этом отделении замечательные медсёстры. Три. Три медсестры, с позволения Антона сказать. Лена, Оля и Аня.
Аня была из них самой красивой и обаятельной, девятнадцати лет отроду. Внешне она была похожа на другую мою знакомую Аню по фамилии Юдина, подругу моей первой жены. Однако интересует нас не она, а Аня-медсестра.
Познакомились мы с ней так… В субботу она заступила на дежурство, и все мы сидели в холле и смотрели кино под названием «Государственная граница». В какой-то момент, случайно обернувшись, я обнаружил позади себя очень милое существо, сидящее на какой-то парте. Я сразу повернулся обратно, к телевизору, но сидеть спокойно уже не мог и начал оборачиваться через каждые три минуты. В конце концов, Аня сказала: «Что ж ты весь извертелся-то, бедненький! Хочешь, садись рядом со мной!» Я, естественно, страшно смутился и, весь красный, больше не оборачивался.
Однако потом мы очень мило стали тусоваться с ней на посту, пиздеть о жизни и т.д... Особенно задушевные разговоры происходили по ночам, когда все дети укладывались спать, а мы, пятеро пятнадцатилетних дегенератов, начинали мыть пол, зарабатывая себе таким образом право не ложиться спать одновременно с малышами и вообще сидеть на посту до полуночи, если не дольше, и трепаться с Анечкой. Прямо-таки, Белоснежка и пять гномов! Йокарный бабай!
Однажды, не помню, как так вышло, кажется, Аня проиграла какой-то спор, – ей пришлось целовать нас всех в щёчки. А когда очередь дошла до меня, и она спросила с улыбкой, тебя тоже поцеловать?, я ответил «нет», потому что вспомнил про Милу и мне, глупому, вообще стало очень стыдно за все эти тусовки с «другой женщиной». Такой вот я был маленький дурачок. СмеШно слуШать. Хотя, если так подумать и рассчитать, то в тот момент, когда Анечке было девятнадцать, Еленушке уже почти исполнилось 21.
А медсестра Лена, которой тоже (хоть и не почти, а уже) исполнилось 21, однажды ночью поправила на мне одеяло, когда я уже почти совсем раскрылся. А я лежал с закрытыми глазами, и мне было приятно. Вообще, в тот период мне так хотелось ебаться, как не хотелось потом никогда.
Последняя моя фраза не нравится мне. Но уже ничего не поделаешь. Последний прожитый мною день не нравится мне. Так все всегда. Моя последняя женщина не нравится мне. Последнее не нравится мне. Первое так же не нравится. Но некоторые кусочки весьма и весьма удачны. Что хорошо, то хорошо, и ничего с этим не поделаешь. Грустно. Чертовски мало осталось...

Продолжение следует...