История современной ортодоксальной медицины, признающей научными методами лечения только хирургическое и медикаментозное вмешательство, началась с работ врача Галена. Его заслуга заключалась в том, что ему удалось синтезировать медицинские знания древнего мира и объединить их в ясно изложенную и легко доступную систему. Однако эта легкость была достигнута ценой существенных упрощений и искажений. Проблема состояла в том, что, вскрывая животных, Гален переносил их анатомию на человеческие существа. И не удивительно, что порой Гален просто ошибался. Но самым главным было то, что если после Гиппократа медицина оставалась свободной в своем поиске истины, то Гален сковал ее гипотезами и догмами. И если целитель догаленовской эпохи пытался соотнести лечение с симптомами и личностью больного, то для ортодоксального врача новой формации учение Галена поощряло беспредельный произвол интерпретаций одних и тех же симптомов. А при отсутствии критериев о том, каким должно быть идеальное состояние человека, открывался простор для бесконечной путаницы.
Вот что об этом пишет византийский врач Присциан: «Мы не только не испытываем никаких симпатий к больному человеку, но даже не понимаем, насколько мы бессильны перед силами природы. Мы только боремся за право наблюдать за больным: один силой своих убеждений, другой с помощью выдвигаемых аргументов, третий своей готовностью со всеми соглашаться, четвертый своим умением опровергать мнения всех остальных. И пока идет спор, пациент продолжает лежать в полном изнеможении. Стыдно! — слышится голос Природы. — Вы даже не даете пациенту спокойно умереть — вы просто убиваете его».
Самое удивительное, что когда дело доходит до выбора между живым свободным поиском истины и мертвящей догмой, люди выбирают последнее.
Против нее можно бороться, но никому не дано остановить ее убивающий все живое «шаг командора».
Против галеновского догматизма восставал и великий Парацельс, одной из обязанностей которого было чтение лекций студентам-медикам.
И Парацельс не мог устоять перед искушением развивать свои идеи. Он приводил в пример работы Галена только для того, чтобы их уничтожить. Студенты Парацельса были перепуганы его нетрадиционностью, которая могла повредить их карьере. В конце концов городской совет города Базеля предложил Парацельсу покинуть их город.
Парацельс одним из первых почувствовал угрозу духа наживы в ущерб целительскому искусству, исходящую из аптечных магазинчиков: «Аптекари — мои враги, потому что я не опорожняю их ящиков. Мои рецепты просты и не требуют сорока или пятидесяти составляющих. Я стремлюсь не к обогащению аптекарей, но к излечению больных».
Успехи ортодоксальной официальной медицины у всех на устах, а их ошибки и просчеты надежно упрятаны под могильными плитами. Попытаемся заглянуть под некоторые из них.
В начале XIX столетия медицина оставалась по сути знахарским искусством, хирургия же была практикой, которой нередко занимались цирюльники.
Однако с открытием теории микробов для борьбы с болезнями стали повсеместно использоваться лекарственные средства. Началась эра чудодейственных препаратов и героических хирургов. Однако и здесь уже сказывался галеновский догматизм и откровенное поощрение негуманного лечения больных.
Первыми в его прокрустово ложе попали создатели анестезии. Демонстрация нового метода обезболивания была устроена в 1864 году и для его проверки собрался конгресс знаменитых массачусетских хирургов. Их скептицизм ощущался почти физически, и когда создатель метода — Уильям Мортон — появился перед комиссией, его встретили ироническим смехом. Печальна и дальнейшая судьба всех трех претендентов на право называть себя отцами анестезии: Уэлс потерял рассудок и покончил с собой, Мортон пытался покончить жизнь самоубийством и вскоре после этого умер, что же касается Лонга, то он так и не получил заслуженного признания.
Антисептику постигла та же участь. Возражения против ее применения при родах носили скорее религиозный характер, нежели клинический. Никого не интересовала смертность рожениц от родовой горячки. Все увлеклись цитированием Святого писания в поисках возражений. Хирургия Листера с применением антисептики была названа «причудой». Создатель антисептики для рожениц под улюлюканье коллег был вынужден оставить практику.
И только Первая мировая война положила конец спорам. Антисептика была признана.
С развитием теории микроорганизмов наступила власть галеновских школ, а вместе с ними вползли в нашу жизнь фармакологические компании. Уже в XVIII столетии Сэмюэл Ганеман, основатель современной гомеопатии, был злобно атакован аптекарями, так как отстаивал применение лекарственных препаратов в микродозах и таким образом наносил ущерб их бизнесу.
Но принесла ли фармакология обещанный человечеству «золотой век»? В этом усомнился даже Рене Дюбо — один из ее апологетов, отказавшись поддержать мнение, что контроль над инфекционными заболеваниями начался с фармацевтики.
Он считает, что распространение серьезных заболеваний за последние столетия снизилось само по себе, без каких-либо видимых причин. Снижение смертности, по мнению Дюбо, «началось почти сто лет назад и продолжается с довольно постоянной скоростью независимо от применения какого-либо конкретного метода лечения».
Но никто его не услышал. Там, где на поиски волшебной золотой пилюли тратятся миллиарды долларов и кормится армия чародеев в белых халатах, там голос здравого смысла и не нужен, и вреден. А часто и опасен.
Особенно когда разговор заводится о биоэнергетической природе заболеваний человека.
Именно это доказывает жизнь, научная деятельность и трагическая гибель гениального врача — доктора Вильгельма Райха.
Доктор Райх начал свою карьеру еще до получения медицинской степени, работая в Венской клинике психоанализа знаменитого Зигмунда Фрейда. Эту должность Райх занял, когда ему было двадцать лет. Стоит ли говорить о том, что он был выдающейся личностью.
Райх один из первых обратил внимание на энергетическую природу неврозов. По мере накопления своих клинических наблюдений Райх установил, что не столь важно, что говорит пациент, а то, как он это делает: мимика, поза, жесты и интонации. На основании этих наблюдений он пришел к выводу, что симптомы, которые наблюдаются у больных, не являются случайными, а составляют часть структуры характера, созданной запасом связанной или заблокированной энергии.
Куда же уходит энергия? В наслоения агрессивных импульсов, когда они встречают нейтрализующее их подавление. Группируясь, эти подавляющие силы поглощают огромное количество энергии. При появлении новых агрессивных импульсов возникают новые, более мощные, механизмы подавления. Так возникает «броня характера» или мышечные спазмы подобно слоям древесного ствола, где в центре — слепая ярость против всего мира. И если человек встречает препятствие в своих усилиях испытать чувство любви — в нем рождается ненависть.
Продолжая свои исследования, Райх пришел к выводу, что образование «брони характера» тождественно повышению мышечного тонуса. У людей, закрытых «броней характера», блокированных жесткой мускулатурой, энергия не может высвободиться, и это порождает боль и напряжение. В последующих исследованиях Райх обратил внимание на связь мышечного тонуса с электропотенциалом на теле человека. Так возникла идея о биоэнергетической природе мышечных панцирей и торможении ими особой энергии, присущей только живому телу. Свои наблюдения Райх опубликовал в работе «Три опыта на статическом электроскопе». Но только в отличие от обычного электричества биоэлектрический заряд имеет другую скорость и характер. Биоэнергия распространяется очень медленно и измеряется в миллиметрах в секунду. Кроме того, распространяясь по телу, она имеет волнообразный характер, напоминающий движение змеи. Биозаряд возникает там, где имеется трение между поверхностями и жидкостями, имеющими разный состав и плотность.
И еще... Самое интересное. В отличие от электромагнитной энергии, биоэнергия способна заряжать непроводящие органические вещества.
Но откуда изначально берет биоэнергию человек? И Райх отвечает: «Опыт с культурой биона, подвергнутый воздействию солнечной энергии, убедил меня в том, что биоэнергия — не что иное, как застывшая солнечная энергия. Это позволяет говорить, что Солнце излучает энергию, усваиваемую человеческим организмом после глубокого дыхания. Эту энергию, которая способна заряжать органическую материю, я назвал оргоном».
В соответствии с новой теорией оргона доктор Райх сконструировал специальные аккумуляторы оргона, позволяющие накапливать его энергию из атмосферы, и применил их для лечения онкологии Результат оказался ошеломляющим — 87% излеченных.
В последующем доктор Райх возглавил проект «Дор». Суть проекта заключалась в воздействии на атмосферу с целью улучшения оргонной ситуации и устранению негативных воздействий на людей. Для этого Райхом было сконструировано устройство управления погодой, изготовленное в 1952 году компанией «Southwest Machine». Достаточно сказать, что это явилось блестящим подтверждением его теории — погода менялась по желанию экспериментаторов.
В 1957 году по представлению Американской ассоциации врачей доктора Райха обвиняют в шарлатанстве. Ему вынесен тюремный приговор и по решению суда США его книги подвергаются публичному сожжению. В 1958 году доктор Райх загадочно скончался в своей камере от сердечного приступа. Обстоятельства его смерти не выяснены до сих пор.