Получите и вы)))
При воспоминании морда лица в улыбке расплывается сама.

ДРАКОН
I
Дракон сидел возле пещеры, в которую вселился лишь несколько месяцев назад, и, наблюдая за подъезжающим рыцарем, с грустью думал: «Придется скоро покидать удобное жилище...»
— Эй ты, ящерица с крыльями, — донеслось от подножия горы, — выходи на бой, чудовище! Я пришел убить тебя и освободить злодейски плененную тобой девушку!
И рыцарь сильно стукнул себя перчаткой по закованной в броню груди. Раздался гулкий кастрюльный звон. Дракон поморщился, потряс головой и неторопливо спланировал на равнину.
— Тебя как звать-то, герой? — спросил он. — Я, например, Виссарион. И забрало подними, лицо покажи перед схваткой! Чтобы все было по правилам.
Поднять забрало рыцарь не смог — оно приржавело — и тогда гордо и бесстрашно скинул шлем. «М-да... — загрустил Виссарион, — бедный мальчик! Не повезло дураку... Она ж его лет на пять старше будет!»
Драконоборец был молод: едва ли старше двадцати двух лет.

— Я — Филипп Донован Старший, сын сэра Джона Донована! — объявил он. — И повторил: — Выходи на бой! Я убью тебя!
— Ну, пацан, — широко ухмыльнулся Виссарион, — ты сам-то понял, что сказал? Какой «бой»? Какой, на фиг, «убью»? Пришел самоубийство почетное совершить — так и скажи! Лучше объясни мне, как ты собираешься меня... ну, того... истребить как биологическую особь? При вашей технологии это в принципе невозможно! Вот, смотри!
Виссарион скрылся в пещере и через минуту вернулся, топая на трех лапах, а в четвертой волоча устрашающих размеров двуручник.
— Смотри, пацан, и обдумывай стратегию и тактику драконоумерщвления! — Виссарион сел на задние лапы, покрепче ухватил меч за эфес и начал охаживать себя по бокам. Долина наполнилась грохотом. Сталь звенела и вибрировала.
— Дивись, молодой! — дракон шагнул поближе к рыцарю и предъявил тому бока и пузо без единой царапины. — Видишь, мою чешую сталь не берет. А силушки-то у меня побольше, чем у тебя! И это только пассивная защита! Смотри!
Дракон одним прыжком подскочил к дереву, ловко развернулся на задних ногах... Хвост со свистом прорезал воздух. Раздался резкий щелчок, затем громкий треск. Ствол толщиной с человеческое тело был аккуратно перерублен. Дракон, еще раз развернувшись, успел подхватить падающий дубок и, не торопясь, положил его на землю.
Рыцарь побледнел.
— Дошло? — Виссарион, входя в раж, расправил крылья, отлетел метров на сто в сторону и резко выдохнул в сторону поверженного дерева сгусток огня. Три секунды огненного шквала — и от дубка осталась груда золы и слабо тлеющих углей.
— Понял ты, консервная банка, — грохотал дракон, — что с тобой может случиться? Я ведь еще и не так могу!
Он коротко разбежался, расправил крылья и свечой ушел в небо. Широкий круг, вертикальная, затем горизонтальная «бочка», «мертвая петля», «иммельман»... На выходе из «иммельмана» дракон упал на крыло и вошел в крутое пике. Не доходя до земли метров двадцать, резко расправил крылья, перешел в горизонтальный полет и, распялив пасть, промчался над самой землей на бреющем, опустив голову и выдыхая широкий конус пламени. Полоса земли, покрытая травой и кустами, размером примерно сто пятьдесят на полсотни метров, превратилась в выжженную, потрескавшуюся поверхность, на которой кое-где торчали оплавленные валуны. Дракон снова взмыл вверх на 20—30 метров, завис в воздухе, резко развернулся и слитной очередью из шести плевков поразил шесть валунов. Валуны, на которые попала слюна дракона, мгновенно потрескались...
II
— Вот так, друже Фил, — удовлетворенно сказал Виссарион, приземлившись возле Донована, которого, судя по металлическому дребезжанию, ощутимо трясло, — это называется заход на площадную цель с последующим огнеметанием «дорожкой», затем боевой разворот и точечное поражение одиночных целей.
Филипп непроизвольно выставил щит вперед, и Виссарион миролюбиво заметил:
— Да опусти ты свою сковородку! Толку тебе от нее... Лучше скажи мне, какого черта вы, люди, все время норовите с нами драться? Ведь не побеждали ни разу!
— Как ни разу? — от удивления Филипп осмелился подать голос. — А в сказках говорится...
— На то они сказки и есть, — перебил Виссарион, — сам, чай, видел. Бывали, конечно, случаи: ваши наших ядом травили или находили старого, умирающего дракона, который уже и летать-то не мог, обкладывали его и морили голодом. А в боях — ни разу! Теоретически, конечно, можно меня прихлопнуть из катапульты... Но вряд ли. Я ж низколетящая малоразмерная высокоманевренная цель, на меня ядер не напасешься. Так что вали-ка ты домой, друг мой Фил. Ничего тебе тут не светит.
Рыцарь посмотрел на изуродованный щит, на выжженную землю...
— Не могу, — опустив голову, не то прошептал, не то выдохнул он.
— А-а, понимаю... Рыцарская честь, лучше погибнуть со славой и все такое? А смысл? Погоди-погоди... Ты Филипп Донован Старший? А младших сколько? А батьке твоему?
Донован еще ниже опустил голову:
— Пятеро. А отцу почти шестьдесят. Он поздно женился...
— Хорошо вам, людям! Пятеро да ты шестой. А наши женщины за всю жизнь два яйца откладывают — ни больше ни меньше. Экологический баланс! Но ты, правда, как есть дурак! Вот поджарю я тебя да кобылой твоей закушу, кто будет братьев поднимать, когда отец твой совсем одряхлеет? Драконоборец хренов! О родных бы подумал! Вали отсюда, пока я добрый!
— Нет!
Дракон тяжело вздохнул...
III
— Слушай, Фил, — задушевно начал Виссарион, — ну ты, ладно, молод, горяч, глуп, не видел больших затруднений. Но батька-то твой в летах, вроде с понятиями должен быть мужик. Как он тебя сюда отпустил, как доспехи дал? От лишнего рта захотел избавиться?
Донован гневно взглянул на Виссариона и тут же потупился:
— Отец меня очень любит! Но он не знает, что я сюда поехал. А доспехи его я сам взял.
— Сам... Придурок романтический. А лошадь чего ж получше не взял? — Виссарион пренебрежительно окинул взглядом престарелую кобылу.
— Нету получше. Одна она у нас.
— Молодец. Отца и без сына оставишь, и без лошади. Ну вот что мне с тобой делать?
Филипп был готов заплакать.
— Слушай, Фил, у меня идея. Ты ведь на золото дракона рассчитывал? Рассчитывал-рассчитывал, не отпирайся! Вы ж, люди, столько сказок про наше золото сочинили! Так вот, спешу тебя огорчить: нет у драконов никакого золота. Ну сам посуди — на кой ляд оно нам надо? Что я с ним делать буду? На самогон и сало в деревне менять? Или вот на лапы на мои глянь! — Виссарион протянул юноше устрашающую «ладонь»; тот нервно отшатнулся. — Мне что, перстни на когти надевать? Или в пасть золотые фиксы вставлять? Так зубы у меня пока все свои, на кариес не жалуюсь. Все, что у меня есть, — мелочь: посуда серебряная, женские шмотки да женские же побрякушки — для тех юниц, что я у себя держу. Кстати, знаешь, зачем нам девицы? Не красней, не для этого! «Это» физически не получится — конфликт биологических видов. Юные девы нам нужны для гигиены полости рта!
Филипп непонимающе уставился на него.
— Что, не знал? Мы ж, драконы, падальщики, как грифы или там гиены. А строение лап и челюстей у нас такое, что не до всех уголков пасти дотянуться можно. Вот и получается... — Виссарион даже смутился, — кариес. А девицы нам зубы щеточками почистят, мятными листьями натрут! Работа, конечно, не сахар... Но мы потом юниц отпускаем, да с приданым...
Виссарион потянулся:
— Знаешь, друг любезный, драться с тобой я не буду: нравишься ты мне. Что ж делать? Отнесу к папаше, так он тебя выпорет, конфузия получится... А потом вместо тебя еще кто-нибудь припрется, придется его того... Потом другой придет, третий... И я стану серийным убийцей. Оно мне надо? Хочешь, не верь, но нет на мне человечьей крови! Давай договоримся. Ты не ври, что убил меня, все равно не поверят. Скажешь, мол, бился и прогнал. Вот и щит у тебя пробит... Я тебя еще и поцарапать могу, доспех попортить!
— Не надо доспех... Он у отца единственный!
— Тьфу, забыл... Вот, значит. Прогнал, напугал, уйти убедил, девку освободил... А я даю тебе клятвенное обещание слинять отсюда. Не боись, мы, драконы, слово не нарушаем!
Виссарион быстро вскарабкался к пещере и выволок из нее средних размеров сундук:
— Так-с, что у нас тут есть? Ага, тряпки-шмотки помялись, да ладно, блюдо серебряное — две штуки, мешочек шелковый, в нем перстни — шесть штук, из них... Эй, Фил, я что, сам все считать буду? Иди, принимай по описи! Иди-иди, нет у тебя вариантов. А то к отцу отправлю, будешь поротый, нищий и холостой. Иди, суй все в свои сумки, а я пока за девушкой слетаю — она в пещере на соседней горе, там посуше!
IV
Вечером следующего дня возле драконьего логова сидели рядом на камушках и беседовали Виссарион и Ричард Вудворт, эсквайр.
— Спасибо, Виссарион! Пристроил ты мою дуру, слава Всевышнему!
— Да не за что, Рич, это моя работа.
— А то ведь кошмар: девке двадцать семь — и все не замужем. А тут сразу за сына сэра Донована! Семейство хоть и бедное, но очень знатное. Слушай, а он на ней точно женится?
— Да куда он, на фиг, денется? Две ночи, пока до дому доберутся, они вместе проведут, и, насколько я успел понять, твоя дочурка своего не упустит... А он парниша совестливый. Рядом сидел, в глаза глядел — придется жениться.
— Слушай, Виссарион... А как тебе моя Элеонорка?
— Рич, ты только не обижайся. Я понимаю, ты отец. Как бы тебе помягче сказать...
— Стервозная дура, к тому же страшная, как смертный грех. Это имел в виду?
— Ну, в общем... Если честно, мне этого Филиппа даже жалко. Вот ведь сокровище ему достанется! И чего он самый первый меня убивать приперся?
Дракон длинно сплюнул. Камень, на который попала слюна, задымился и растрескался.
— Ладно, полетел я. Как ты говорил — сперва до тех двух вершин, потом на север? Пещера чуть западнее замка с тремя башнями?
— Да, Виссарион. Там в замке мой старый друг живет, у него тоже дочка в девках засиделась... Он тебя найдет, оплата — как всегда.
— Лады. Пиши ему, пусть готовит приданое. Будем ждать рыцаря.
Александр Туманов,
«Ступени Оракула».