Давно собирался рассказать эту историю, но никак не доходили руки. Вдруг понял что она имеет непосредственное отношение и к Новому году и к Рождеству и что рассказывать ее нужно именно сегодня.

Привели меня в Тель Авиве на день рождения к бывшему однокурснику. Выяснилось что живет однокурсник в красивом зеленом квартале с красивыми домами, как мне сказали, в стиле «бидермайер». Посмотрите на фото и поправьте, если я перепутал. Не виделись мы наверное лет двадцать. Похлопали друг-друга по плечу, поудивлялись про себя разительным переменам. Тем временем подходит к нам щуплый невысокого роста человек. Именинник спрашивает:
- Колю Люлько помнишь? Я посмотрел – действительно Коля - и сразу вспомнил.

Поступать в Харьковский университет Коля приехал из совсем уж глухой провинции, может быть из крохотного городка на Сумщине, а может быть и из села. Поступил, поселился в общежитии. С учебой у него не было никаких проблем. Но ни с общежитейскими ни с местными не сошелся. Хоть и по-разному, но и те и другие были для него, серьезного мужика, раздолбаями. Зато задружил со студентами из Вьетнама, которые жили в том же общежитии. На занятиях, в библиотеке и на улице вьетнамцы всегда держались группой. И Коля с ними. Он и внешне не очень выделялся – такой же маленький и субтильный. Когда он стал нахваливать жареную селедку, публика поняла что дело зашло далеко, но насколько далеко не догадывался наверное никто.

Был у вьетнамских товарищей замечательный обычай. Раз в неделю они устраивали собрание и помимо всего прочего поочередно рассказывали о своих нехороших поступках за прошедший период. На одном из таких собраний юная вьетнамка повинилась что она не только влюбилась в Колю, но и уступила его домогательствам. Рассказала откровенно и без дальних околичностей как учил молодежь Дядюшка Хо. Подробности оказались такими же незамысловатыми как и окружающая жизнь. Все произошло во время новогоднего вечера, в пустой аудитории, на широком подоконнике. На вопрос почему она туда пошла, девушка обьяснила что хотели полюбоваться на заснеженную площадь Дзержинского с тринадцатого этажа. Площадь действительно оказалась очень красивой. А остальное случилось как бы само-собой.

Вьетнамку немедленно выслали на родину. Колю немедленно исторгли из вьетнамской общины. Но только этим дело не ограничилось. Всякий раз, когда Коля попадал в поле зрения вьетнамцев, они останавливались, дружно протягивали в сторону змея-искусителя указующие персты и громко скандировали: «Как не стыдно! Как не стыдно!». Потом Коля исчез. От кого-то я слышал, что он перевелся в Днепропетровский университет.

Поэтому, пожав Колину руку, я только и смог спросить:
- Ну как ты? Осознал вину? Не стыдно?
Коля как был так и остался серьезным мужиком. Он даже не улыбнулся. Он неодобрительно посмотрел на меня и сказал:
- Мне нечего стесняться, Я на ней женат. – и позвал, – Линь, подойди пожалуйста к нам!
Подошла худенькая изящная интеллигентная вьетнамка. Коля представил нас друг-другу. Обменялись какими-то дежурными фразами. Я с трудом дождался пока мы остались вдвоем и спросил:
- Ты не шутишь?
- Да какие там шутки. Это вам было весело, а на меня насело КГБ. Шили раскол социалистического лагеря. Грозили сроком и хотели чтобы я стучал. Я поехал домой к матери, а она говорит: - Мой отец, а твой дед как многие старые большевики был женат на еврейке. Поэтому я еврейка, и ты еврей. Уезжай-ка ты в Израиль, здесь тебе теперь покоя не дадут. Изведут как деда извели. - Я уехал. Послали меня изучать иврит в ульпан при кибуце Кфар Гелади на севере Израиля. Приехал я туда, как сейчас помню, вечером 6 января. Иду ужинать. Вокруг все чужое и все чужие. Захожу в столовую и вижу Линь. Ну, разве не чудо!?. Ее история оказалась чем-то похожей на мою. Когда-то ее дед странствовал по миру вместе со своим лучшим другом Нгуеном, который впоследствии стал больше известен как товарищ Хо Ши Мин. В Америке дед умудрился жениться на еврейке, разумеется ярой коммунистке, и увез ее во Вьетнам. Нарожала она ему кучу вьетнамских евреев, а те нарожали внуков и среди них Линь. После скандального возвращения Линь собралась вся видная вьетнамская семья и стала решать что делать. Сначала думали отправить на перевоспитание в деревню. А бабушка сказала: - Давайте отправим ее к моей сестре в Израиль. Климат там кошмарный, кругом враги. Пусть узнает почем фунт лиха. – Ну, она не точно так сказала, но в смысле. Ты понимаешь. Вот так мы и встретились, а через месяц поженились. Теперь у нас трое детей.
- Большие?
- Младшая еще в армии служит, а старший уже хасидский раввин. Он прилично знает вьетнамский, поэтому его послали в Хошимин возвращать к истокам местных евреев. Он старается не жаловаться, но евреев там не густо. Кроме родственников можно сказать вообще нет. А он, когда уезжал, был зеленый, наивный. Помню прилетел он туда в пятницу утром, после наступления субботы вышел в город и на следующий вечер позвонил нам в полном восторге: - Работы, говорит, непочатый край. Во всех окнах горят свечи, а в городе ни одной синагоги. Ну не мог он представить что в городе могут отключать электричество! Вот так и живем, - заключил Коля, - пошли лучше выпьем. Здесь это называется «делать лехаим», но суть от этого не меняется.

И мы выпили и повторили. Потом Коля пригласил меня на «лучшую в Тель-Авиве абсолютно кошерную жареную селедку». А мне пришлось отказаться потому что рано утром я улетал. Но в следующий приезд я этим приглашением обязательно воспользуюсь.

Abrp722