В 1989 году я был реабилитирован Указом Верховного Совета СССР.
Узнал я об этом ярким солнечным утром, когда хмурый и слякотный голос позвонил мне по телефону и предложил прийти в городской отдел ГБ для выяснения некоторых обстоятельств...
Пришел... С трудом распхнул огромную до небес дубовую дверь конторы и почему-то вспомнил, как капитан Жеглов конвоировал вора-карманника Копченого в отделение УМВД: "Открывай сам. У нищих прислуги нет"...
В просторном холле меня тормознул дежурный и тут же позвонил по местному.
Минут через 10 за мной пришли... Со второго этажа спустился майор Юрий Петрович ( после 1991 года он устроился в налоговую полицию, спиздил на этом деле целый пароход и теперь капиталист).
Юрий Петрович завел меня в знакомый нам обоим кабинет и, как обычно, внимательно просканировал меня взглядом...
Я, как всегда, сделал ему глазки и мы оба, как два самца-гориллы во время схватки, молча уставились друг на друга.
Наконец, Юрий Птрович сказал: "Я должен сообщить вам важное известие. Указом Президиума ВС СССР вы реабилитированы и с вас сняты все обвинения".
Он положил на стол, ближе ко мне сам Указ.
- Распишитесь, - сказал Юрий Петрович. - И не держите на нас зла - время такое было. И мы действовали в соответствии с директивой партии и правительства.
- Юрий Петрович, - не удержался от иронии я. - Вам сейчас, наверное, понятно, какое дерьмо ваше мировоззрение, если оно меняется вместе с генеральной линией партии.
И, вздохнув, добавил:
- А моё так и не поменялось. Не смотря ни на что...
И мы опять уставились друг на друга... Юрий Петрович смотрел мне прямо в глаза, я любовался его перемалывающими гнев желваками на скулах.
Потом он положил мне вторую бумагу:
- Вот здесь вы можете перечислить всех лиц, которые нарушали советские законы и не давали вам нормально жить.
Я отложил листок в сторону:
- На одном листке все не поместятся... Да и потом... Я этот список должен начать с вашей фамилии... А мы вроде бы уже и не чужие... Так что ничего я не буду писать...
Когда мы прощались, впервые за 10 лет мы пожали друг другу руки, а в глазах Юрия Петровича прямо читалось: "Эх... ГУЛАГА на тебя нет... Таких в 17-м к стенке ставили".