4. Создание валлийской марки

В конце 60-х – начале 70-х годов XI века Вильгельм Завоеватель назначает на ключевые позиции на валлийской границе своих ближайших сподвижников. Таких позиций, если двигаться с севера на юг, три: графства Чешир, Шропшир и Херефордшир58. Как мы помним, их важность была оценена еще англо-саксонскими королями и некоторыми нормандцами, поселившимися в этих местах в середине XI столетия. Вильгельм передает управление Честером фламандцу Гербору, а затем – Гуго из Авранша. Шрусбери был отдан другому сподвижнику короля - Роже Монтгомери. Вильям Фицосберн становится графом Херефорда. Во всех трех случаях создаются новые графства, их владельцы получают от короля широкие права и юридические иммунитеты, включая право основывать города. Вся земля в новых владениях держалась прямо от лорда, а не от короля59 ; такой объем прав и свобод стали позже называть "палатинатом"60.

Новоиспеченные лорды развили бурную деятельность. Особенно следует отметить уже упомянутого выше Вильяма Фицосберна61 – ближайшего сподвижника короля, опытного администратора и искусного военачальника - который, судя по всему, всего несколько лет пробыл на границе Уэльса (в конце 1071 г. он уехал во Фландрию, где и погиб в сражении)62, но за это время успел сделать так много, что справедливо считается ключевой фигурой в истории создания валлийской Марки. Под его руководством была построена линия замков от Вигмора на севере до Чепстоу на юге. В Вигморе и Клиффорде были основаны бурги, земли между реками Уай и Уск пожалованы монастырям, находившимся в нормандских владениях Фицосберна - Лир и Кормей. Владения в Херефордшире получили Уолтер Ласи (основатель одной из сильнейших в будущем баронских фамилий Марки), Торстин Фицрольф, Ральф де Лимези, Вильям О и другие63. Фицосберн создал очень сильную армию, куда принимал даже беглых преступников. Его законодательство отличалось мягкостью (в сравнении с остальной Англией), что привлекало сюда переселенцев64. Горожане Херефорда - как старые, так и поселенцы – получили права, по образцу тех, которыми обладали жители нормандского города Бретей, где Вильям Фицосберн был некогда стюардом65. Фицосберн пытается обрести поддержку и среди местных вождей, "Книга Страшного Суда" дает нам тому убедительное свидетельство. Там отмечен ряд пожалований некоему "Мариадоту" (Mariadoth), чье явное валлийское имя говорит само за себя66. После отъезда Вильяма Фицосберна его политику продолжили вассалы Ральф де Тони (из Клиффорда) и Торстин Фицрольф (из Каерлеона). Однако уже в 1075 г. сын Вильяма Фицосберна - Роже – принял участие в мятеже против короля и после его поражения приграничные владения Фицосбернов были конфискованы короной. Несмотря на то, что Вильям Фицосберн провел всего несколько лет в Херефордшире, быстрые успехи нормандцев в завоевании и колонизации валлийских территорий в конце 80-х - начале 90-х годов были бы невозможны без его подготовительной работы. Чтобы оценить масштаб и особенности того, что он сделал, следует помнить, что до 1066 года статус Херефордшира отличался от статуса Чешира и Шропшира. Эта территория была оплотом Гарольда Годвинсона, владевшего здесь большим количеством земель, и юридически она не входила в состав Мерсии67. После Гастингса владения Гарольда были конфискованы короной и поэтому в Херефордшире было много так называемой terra regis. В своей военно-организационной деятельности Фицосберн во многом опирался на опыт (пусть и во многом негативный) англо-саксонского эрла Херефорда Ральфа и епископа Леофгара. К тому же, здесь еще за десять лет до Гастингса обосновались выходцы с континента - Ришар Фицскроб, Осберн Фицришар и Альфред из Мальборо, которые частично сохранили свои владения и после 1066 года. На первое время сохранил свои позиции на севере Херефордшира и англо-саксонский эрл Эдрик. Эти обстоятельства, судя по всему, во многом определили совершенно особый военно-политический и правовой контекст Херефордшира при Вильяме Фицосберне. Впрочем, британский историк Кристофер Льюис в противовес уже сложившейся историографической традиции68 утверждает, что Вильям не имел столь широких прав и свобод, как графы Чешира и Шропшира, и что вообще мы не можем именовать Херефордшир "палатинатом", даже ретроспективно69.

В Шрусбери Роже Монтгомери, лорд Арундел, кузен Вильгельма Завоевателя и Вильяма Фицосберна, вел похожую политику. Он пытался свести разбросанные старые англо-саксонские поселения в крупные территориальные блоки. Энергичные сподвижники Роджера Монтгомери, такие как Уорин Лысый (шериф Шропшира и муж племянницы графа), Рейноль Байлель, Пико де Сэй, Корбе и др. получили большие пожалования. Чтобы обезопасить поселения на равнине от Чирбери до восточной части так называемого "вала Оффы", были построены замки Ко, Лувр и другие70. Эта система обороны была завершена строительством замка Монтгомери, который позволял обеспечить контроль над бывшими мерсийскими владениями на запад от вала Оффы – вплоть до Кери и Кедевайна на юге, Арвистли на западе, Эдейрниона и Нанхайдви на севере, и даже вторгаться дальше, как это было в 1073-1074 гг., в Кередигион и Давед. В результате, к моменту смерти Роже Монтгомери (1094), Шропшир был достаточно укреплен и представлял собой идеальную базу для дальнейшей экспансии на запад71.

На севере ситуация складывалась для нормандцев еще более удачно, тем более, что часть долины реки Ди уже была частично колонизована еще во времена Мерсии и здесь установилась административное устройство по англо-саксонскому образцу. Гуго из Авранша, граф Честера в течение более тридцати лет, и его кузен Робер из Рхидлана освоили достаточно большой район от Басингверка на севере до Бангора Ис-Коед на юге (районы эти попали под юрисдикцию графства Чешир как сотни Атискросс и Экзестэн). Эта территория оставалась под жестким нормандским контролем до сороковых годов XII века72. Базой нормандского продвижения стал замок в Рхидлане, построенный в 1073 году на месте прежнего валлийского двора (llys) и саксонского "бурха". Этот замок выдержал нападение валлийцев в 1075 году, а в 1086-м здесь был основан и город, в котором располагался и монетный двор. В Рхидлане были введены "законы Бретей", город находился в совместном владении Гуго и Робера73. На запад от реки Клуид характер господства нормандцев был иным. Опираясь на Рхидлан, Робер в 1078 году основал пост в Деганнви, взял в плен местного предводителя и установил свой личный контроль над кантрефами Рхос и Рхивониог74. В "Книге Страшного Суда" записано, что Робер держит эти земли прямо от короля75. О том, что он платил 40 фунтов короне за весь "Северный Уэльс" уже говорилось выше. О размахе нормандского проникновения в северо-западный Уэльс можно также судить и по тому факту, что в 1092 году епископом Бангора был назначен нормандец, а основанное Гуго аббатство Св.Вербурга в Честере получило пожалования на острове Англси76. Робер из Рхидлана был убит либо в 1093 году, как считалось раньше, либо – по некоторым новым данным – в 1088 г.77.

Таким образом, к 1093 году, в котором ситуация в Уэльсе резко и драматически изменилась, на валлийской границе были созданы мощные плацдармы для нормандского проникновения вглубь региона и начала масштабной колонизации захваченной территории. Проникновение и колонизация, собственно говоря, уже начались, однако их размах был пока достаточно скромным78. Ситуация изменилась только после смерти Вильгельма Завоевателя в 1087 году и подавления баронского мятежа в 1088-м, а также в результате изменения баланса сил в самом Уэльсе. Но, прежде чем мы перейдем к событиям 1093 года, попробуем прояснить вопрос происхождения и характера власти, которые нормандские бароны получили на валлийской границе и которые легли в основу так называемого "Обычая Марки". Также следует ответить на такой вопрос: насколько действия завоевателей на границе Уэльса были типологически схожи с их колонизационной политикой в Нормандии, Сицилии, Англии и Шотландии?

Проблеме происхождения "Обычая Границы", прежде всего – происхождения широчайших прав и свобод местных графов и баронов, посвящено немало работ. Насколько известно, первым поднял эту тему в 1600 году антикварий Джордж Оуэн в "Трактате о владениях Марки". Как отмечает Джон Горонви Эдвардс, именно со времен Оуэна стало господствующим мнение, что местные лорды получили свои вольности от короля, который хотел оградить Маркой свои английские владения79. Эдвардс называет это мнение не более, чем "логической конструкцией"80 и противопоставляет ему свое объяснение. Во-первых, он считает, что Вильгельм Завоеватель не давал своим вассалам "карт бланш" на действия на валлийской границе и поэтому не предоставлял им никаких особых прав на приграничных землях. Но, проникая на территорию Уэльса, нормандские вассалы короны перенимали всю систему власти местных правителей, земли которых оказывались в их руках. Единицей проникновения нормандцев в Уэльс, по мнению Эдвардса, был "коммот" – не только как некая территориальная единица, но и как соответствующая ей определенная совокупность прав и обязанностей. Таким образом, нормандцы "унаследовали" прерогативы валлийских принцев – именно в этом источник необычайно широких прав и свобод лордов валлийской Марки, ибо особенность этих прав и свобод заключается в том, что они носят "королевский характер", считает Эдвардс81. По мнению историка, именно в этом разница между вольностями нормандских лордов, получивших владения в Англии, и тех, кто обосновался на границе с Уэльсом (или в самом Уэльсе). Точка зрения Эдвардса получила широкое распространение в послевоенной англоязычной историографии, однако ее, на наш взгляд, следует дополнить. Дело в том, что Англия завоевывалась нормандцами как нечто "целое", как "королевство"; с точки зрения Вильгельма Завоевателя она даже не "завоевывалась", а "возвращалась" ему, как законному наследнику Эдуарда Исповедника. Уэльс же именно "завоевывался" – преимущественно, частными усилиями различных нормандских баронов, которые, на свой страх и риск, буквально "вырывали", "выгрызали" куски валлийской территории у местных правителей и удерживали их, прилагая огромные усилия. Конечно, они могли наследовать часть своих огромных вольностей у валлийских принцев, но, судя по всему, они эти вольности расширяли и углубляли с первых же дней своей деятельности в регионе. О том же говорит и крупнейший историк нормандского завоевания Англии Джон Ле Патурель. Ссылаясь на работу Эдвардса, он пишет: "Как и в Англии, нормандские бароны, наследуя своим английским "предшественникам", вступали во владения правами и обязанностями, связанными с их землями, и, таким образом, они вступили во владение правами и обязанностями тех валлийских королей и правителей, на место которых они пришли. Созданные так "владения Марки" были чисто валлийскими владениями в руках нормандцев и необычные вольности лордов Марки были комбинацией прерогатив валлийских правителей и власти феодальных лордов"82. Обратим внимание на последнюю фразу – речь идет именно о "комбинации" свобод бывших местных правителей с новым феодальным характером власти. Это значит, что уже с самого момента формирования Марки здесь начался процесс феодализации властных отношений. В этом - отличие валлийской ситуации не только от того, что происходило в Англии после 1066 года, но и от того, как проходила нормандская колонизация в Шотландии. В последнем случае она ограничивалась установлением вассальных отношений между шотландской и английской коронами и проникновением континентальной церкви, ее порядков и ее людей, в шотландские земли83. Этот вариант стал возможен потому, что в Шотландии была довольно сильная королевская власть, оттого и отношения английской короны к Шотландии после 1066 года ограничивались, в основном, отношениями с шотландской короной. С другой стороны, шотландские короли приглашали к себе людей с континента и сами перенимали континентальные установления и обычаи – феодальные структуры, титулы, чеканку монеты и проч84. "Феодализм (в Шотландию – К.К.) пришел вместе с поселением нормандских фамилий частично на землях кельтской церкви, в большей части – в собственных владениях короля Давида в Кумбрии и Лотиане"85.

Говоря об особенностях первоначального нормандского проникновения в Уэльс, не следует забывать и о сходстве с подобными и почти параллельными процессами в самой Англии, отчасти в Шотландии, а позже - и в Ирландии. Во-первых, в Англии процесс захвата владений местных лордов, их, так сказать, "вымывание" из социальной структуры тоже не был молниеносным. Если большинство крупных англо-саксонских магнатов потеряло свои владения почти сразу, то вот на "среднем уровне" этот процесс растянулся на десятилетия. Ле Патурель считает, что "вымывание", "деградация" английского элемента во владельческой иерархии завершились, судя по всему, только к 30-м годам XII века. Этот же процесс характерен и для валлийской Марки, только "валлийский элемент" не "вымывался"; власть нормандских баронов чаще всего "надстраивалась" над существующей политической и социальной структурой, почти ее не трансформируя86. К тридцатым годам двенадцатого столетия в Англии завершилось и первое "перераспределение" крупных владений среди нормандских лордов – на смену одним фамилиям пришли другие; совершенно такой же процесс завершился к тому же времени в валлийской Марке87. Этот процесс можно назвать формированием новой аристократии, весьма разнородной в этническом отношении. Напомню, что в Англию в 1066 году вторглись не только потомки скандинавов, осевших на севере Франции. В войске Вильгельма Завоевателя были и французы, и фламандцы, и бретонцы и многие другие. Это была аристократия, сформированная герцогами Нормандии в предыдущие десятилетия. Через несколько десятилетий после Гастингса этот процесс продолжился в Англии и в Уэльсе – на место пришлых "старых больших" фамилий, происходивших от близких соратников Вильгельма Первого, пришли новые – чаще всего, по прямому приглашению английской короны88. С тех пор в валлийской Марке неоднократно происходил процесс смены основных фамилий и поколений, однако никогда он не был таким быстрым и радикальным, как в начале XII века.

Одинаковыми были и методы нормандской колонизации английских и валлийских территорий. Прежде всего, стоит упомянуть о роли замков и церкви в этом процессе. Возведение замков было "фирменным знаком" нормандской экспансии; где бы нормандцы не появлялись – на континенте или в Британии, тут же начиналась буквально эпидемия повсеместного военного строительства89. Нормандские замки, даже в своем первоначальном, достаточно примитивном, виде выполняли не только, собственно, военную функцию; они становились ядром владения лорда, которое прирастало близлежащими землями, и вокруг которого постепенно складывалась целая система вассальных владений поменьше90. Огромную роль в завоевании и, особенно, колонизации сыграла нормандская церковь. Джон Ле Патурель считает, что "агрессивность ... мирского нормандского общества и его лидеров была поддержана и, возможно, даже воодушевлена церковью в Нормандии"91. Нормандские герцоги и их вассалы были энергичными покровителями церкви (и особенно новых монастырей) в самой Нормандии: здесь с 1035 по 1066-й почти каждый год основывалось по монастырю92. После Гастингса эти монастыри стали основывать обители в Англии, позже – в Шотландии, еще позже – в Уэльсе. В кельтских регионах Британии континентальная монастырская система практически полностью вытеснила традиционную местную; в Уэльсе на первых порах пришедшие священники и монахи активно поддерживали колонизаторов, да и сами получали во владение большое количество земель. Лишь потом, в середине XII века, некоторые представители нового клира стали осознавать специфические региональные интересы и действовать, как они считали, в соответствии с этими интересами – достаточно вспомнить англо-нормандского епископа Сент-Дэвидса Бернара и – позже – знаменитого Геральда Камбрийского93.

3. Уэльс и нормандское завоевание Англии

В "Хронике принцев" есть запись о драматических событиях в Англии в 1066 году. Он начинается с рассказа о неудачной попытке норвежского короля Харальда Хардрады захватить английский престол после смерти Эдуарда Исповедника и заканчивается поражением Гарольда Годвинсона от "Вильяма Бастарда" и воцарением последнего34. Так в этой средневековой валлийской хронике впервые упоминаются "нормандцы". Между тем в самой истории Уэльса, выходцы из герцогства Нормандского появляются несколькими годами раньше, что связано с их медленно возрастающим интересом к английским делам.

Этот интерес был институализирован после 991 года, когда, при посредничестве папы, было подписано соглашение между Ришаром I, нормандским герцогом, и королем Англии Этельредом. После этого соглашения Нормандия перестала быть базой для грабительских набегов осевших там норманнов на английское королевство. А в 1002 году договор был закреплен женитьбой Этельреда на дочери Ришара I Эмме35 - так завязался династический сюжет, приведший через 64 года нормандского герцога Вильгельма на английский престол.

В течение нескольких десятилетий после свадьбы Эммы в Англию стали приезжать нормандцы, некоторые остались там навсегда. Одним из них был Осберн, получивший церковные владения в Бошене, а в 1072 году ставший епископом в Эксетере. Его брат Вильям Фицосберн – после 1066 года один из создателей валлийской Марки – тоже некоторое время пробыл в Англии (предположительно, в пятидесятые годы), а затем вернулся в Нормандию. Как уже говорилось выше, на южной границе Уэльса, эрлом Херефорда стал Ральф, сын Годфигу (дочери Этельреда и Эммы) и Дрю, графа Вексена. Вместе с Ральфом на приграничных с Уэльсом землях появился его сподвижник Робер, который позже – после 1066 года – вернется в регион и обоснуется в Северном Уэльсе в Рхидлане36.

Тем не менее, до 1066 года нормандцы не играли значительной роли даже на валлийской границе (не говоря уже о самом Уэльсе). В последующие несколько лет ситуация изменилась, но не столь значительно, как это можно было бы предполагать. Во второй раз нормандцы (теперь уже под именем "французов" – так их будут теперь называть валлийские хронисты) упоминаются в записи "Хроники принцев" за 1070 год37. Правитель из династии Дехейбарфа Маредид аб Овайн был убит в стычке с соединенным отрядом "французов" и валлийцев под предводительством еще одного претендента на власть на юге Уэльса Карадога ап Гриффида ап Рхиддерха 38. Таким образом, мы видим, что нормандцы лишь через шесть лет после Гастингса появляются в Уэльсе и начинают вмешиваться в валлийскую политику. Согласно "Хронике принцев", в следующем году нормандцы опустошили Кередигион и Давед, а еще через год вновь совершили рейд в Кередигион39. После этого они исчезают из хроники на семь лет: в 1081 году "Вильям, король Англии, Уэльса и большой части Франции" совершил паломничество в Меневию (Сент-Дэвидс)40. Шестью годами позже здесь помещен некролог тому же Вильгельму Завоевателю, названному в этот раз "принцем нормандцев, королем саксов, бриттов и скоттов"41. Но настоящая катастрофа для валлийцев произошла – если верить "Хронике принцев" - пять лет спустя, в 1093 году. "Французы" убили Риса ап Тюдора, захватили Кередигион и Давед, построили там замки и "завладели всей землей бриттов"42. Итак, согласно этим анналам, нормандцы только в 1093 году, через 27 лет после Гастингса, по-настоящему вторглись в Уэльс и закрепились там. И тут возникает две проблемы: в какой степени можно доверять "Хронике принцев" в этом вопросе, и, если версия хроники верна, что останавливало завоевателей более четверти века?

Как известно, "Хроника принцев" является валлийским переводом (точнее – тремя переводами, имея в виду, что существует три версии) не дошедшей до нас латинской хроники43. Сама эта латинская хроника, как считал Томас Джонс, составлена в одном из валлийских монастырей44 в конце XIII века после смерти принца Уэльского Лливелина ап Гриффида и окончательного подчинения Исконного Уэльса английской короне. Источниками ее стали анналы, которые, утверждает Джонс, велись в Сент-Дэвидсе, Страта-Флориде, Ллабадарне и некоторых других цистерцианских монастырях45, преимущественно, на западе и юго-западе региона. Этим объясняется, что в "Хронике принцев" несколько больше упоминаний о событиях в этих частях Уэльса, чем например, на севере и, особенно, на северо-востоке. Учитывая, что в первые после 1066 годы нормандцы активно закреплялись на границе Уэльса и полем их интереса могли стать, в основном, приграничные валлийские земли, то эта их деятельность могла пройти мимо внимания валлийских анналистов. Больший интерес для авторов "Хроники принцев" представляют совсем иные внешние угрозы (и события в соседней Ирландии): здесь зафиксирована смерть знаменитого правителя Дублина Диармида Мак Маел на Мо46 в 1072 году47, неоднократные опустошительные нападения викингов из Ирландии и северных островов на Сент-Дэвидс и Бангор48, участие ирландцев в сражении у Минид Карн в 1081 году49 и Ллех-и-край в 1088-м50. Таким образом, для Уэльса (по версии хрониста) до 1093 года гораздо более важным были "западные" и "северо-западное" угрозы, нежели "восточная", что подтверждает наше предположение о существовании тогда "большого политического региона", включавшего, в частности, Ирландию и Уэльс (по крайней мере, запад Уэльса)

В любом случае, можно утверждать, что с 1066 по 1093 год нормандцы все-таки интересовались тем, что происходит в Уэльсе, создавали плацдармы для дальнейшего проникновения туда (об этом чуть позже), колонизировали приграничные валлийские территории и даже совершали спорадические рейды вглубь региона, в такие отдаленные районы, как приморские Давед и Кередигион. Но только начиная с 1093 года эту деятельность можно с полным правом назвать "завоеванием" и "колонизацией". Вильгельму Завоевателю и его наследнику Вильгельму Руфусу необходимо было закрепиться в самой Англии, подавить там сопротивление, устранить внешнюю угрозу – со стороны других претендентов на английский престол, отрегулировать отношения с шотландскими королями51. Наконец, от крупнейших вассалов тоже можно было ждать неповиновения – что и произошло в 1088 году, после смерти Вильгельма Завоевателя. Среди всех этих задач раздробленный Уэльс, погруженный в междоусобицу, подверженный нападениям из Ирландии и северных островов, неспособный создать серьезную угрозу для английской территории, не представлял постоянного интереса ни для короля, ни для крупных нормандских магнатов.

И, все-таки, в эти годы происходит одно важное событие, которое свидетельствует о формировании "валлийской политики" Вильгельма Завоевателя. Речь идет об уже упоминавшейся записи в "Хроники принцев" о "паломничестве" английского короля в Сент-Дэвидс. Рис Дэвис предполагает, что истинная цель короля была продемонстрировать валлийцам свою военную мощь и принять присягу у правителя Риса ап Тюдора, который только что установил контроль над Дехайбарфом52. С этим согласен и Дэвид Уокер53, ссылаясь на "Книгу Страшного Суда", согласно которой некий Riset ежегодно выплачивает королю 40 фунтов за Южный Уэльс. И Дэвис, и Уокер и еще один валлийский историк Энтони Карр54 считают, что речь идет именно о Рисе ап Тюдоре. Так или иначе, в 1081 году Вильгельм заложил одну из основ политики английской короны в отношении валлийский правителей: от местных принцев требовалось признать верховную власть короля, что было выгодно и той, и другой стороне. Корона поддерживала притязания своих местных клиентов на особый статус в Уэльсе и, таким образом, могла малыми силами сохранять там статус кво. В этом смысле, Вильгельм I заложил один из типов "валлийской политики" английской короны. Именно такой политики придерживался, в основном, Генрих I в начале XII века, к ней, в конце концов, пришел в последние годы своего царствования и Генрих II.

Но вернемся к "Книге Страшного Суда". Она дает представление о гораздо большем проникновении нормандцев в Уэльс, нежели это можно судить по "Хронике Принцев". Подробный анализ "валлийских записей" "Книги Страшного Суда" сделал Джон Горонви Эдвардс в работе "Нормандцы и валлийская Марка"55. Вывод историка таков: "''Книга Страшного Суда'' показывает, что уже к 1086 году нормандцы несомненно проникли в Уэльс в двух направлениях: на северо-востоке и на юго-востоке. "Книга Страшного Суда", таким образом, описывает валлийскую Марку на очень ранней стадии ее формирования и, хотя это описание нельзя дополнить хронологией нормандского проникновения, оно, в данном случае, дает нам ключ к пониманию модели того, что последовало за этим проникновением"56. Эдвардс отмечает, что, помимо записей, свидетельствующих о прямом переходе некоторых валлийских коммотов и даже кантрефов во владение нормандских лордов, в "Книге Страшного Суда" имеются упоминания о выплате денег короне за владение целыми историческими областями Уэльса. Таких упоминаний два. Первое касается того самого "Riset"а, о котором уже шла речь; другое имеет отношение к нормандцу Роберу из Рхидлана. Последний, согласно "Книге Страшного Суда", выплачивал 40 фунтов за "Северный Уэльс" (судя по всему, Гвинед). Эдвардс обращает внимание на то, что характер "владения" Робером "Северным Уэльсом" отличается от характера его же владения валлийскими кантрефами Рхос и Рхивониог, и делает предположение (основанное отчасти на том, что и Робер из Рхидлана и Рис ап Тюдор платят королю одинаковую сумму), что нормандский лорд был ответственным за выплату этих денег гвинедским правителем Гриффидом ап Кинаном, который в это время находился у него в плену57. Анализ относящихся к Уэльсу записей в "Книге Страшного Суда" позволяет понять не только степень и характер нормандского проникновения в регион к 1086 году, но и прояснить сам характер власти и источник широких прав так называемых Лордов Марки – но об этом чуть позже. А пока вернемся к последовавшим за битвой при Гастингсе военным и политическим событиям на границе Уэльса.