ЦЫПИН
Мы познакомились по дороге в университет в Сан Паулу в 2002 году. Я спускалась с горы к департаменту около 5 часов вечера по лесной улице. А он поднимался неспеша по параллельной. Большой, немного угрюмый, давно догадывалась, что он русский. Он вдруг пошёл через проезжую часть ко мне, на ходу вскинув руку. Остановился в 3 метрах, оставаясь на проезжей части и спросил: «Вы русская?» И мы познакомились. Он физик плазменщик, уже около 9 лет живёт и работает в Бразилии. Работал в Рио, теперь в Сан Паулу. А родом из Сухуми, хотя еврейский кровей.
Я его разглядывала. Большой, без резких движений, невысокий скошенный лоб, маленькие глаза, приятная усмешка. Он вызывал отцовские чувства и видно было, что хотел говорить.
Все 4 года мы всречались по дороге в университет. Иногда ежедневно и говорили тогда либо много о его прошлом, либо мало, потому что каждый день случается немного событий, которые мы в полной мере осознаём.
Он рассказывал, что знал Лифшица. Да, того самого Лифшица, который был соавтором Ландау. Он был высокого мнения об этом ученом.
Рассказывал о смерти своих родителей. Много и не раз. Его мама боялась смерти и умирала очень тяжело. О своём отце он тоже рассказывал тепло.
Жену в разговоре называл «ЛАПУШКА». Я с ней как-то познакомилась. Мы стали называть эту супружескую пару ТРОЛЛЯМИ. Оба большие, крупные, несколько с грубыми чертами лица, необыкновенно дружные, мирные и уютные в общее.
На них неоднократно нападали бразильские бандиты. Раз её оттолкнули, его ударили в живот, скрутили и вытащили всё из всех каманов. Им пришлось восстанавливать все документы, и даже авиабилеты. Нападали из-за того, что они большие и белые, похожие на американцев.
Он был здоров. Рассказывал что пил водку и пока не кончит запасы на работу не пойдёт. В Грузии, в Сухуми они жили прекрасно. Но перестройка всё скомкала. Они стали беженцами. Лишились квартиры, работы. Институт перестал существовать. Маялись несколько лет. Он торговал на рынке женским бельём. Пил каждый день бутылку водки, был никому не нужен. А она терпела.
Друг вырвался в Бразилию и пригласил его. Вот так и началась новая временная жизнь. Каждый год, когда кончался контракт они собирались домой, но контракт продляли. За 14 лет они купили 3 квартиры в подмосковье, устроили жизнь единственного сына.
Володя. Его звали Володя. А она Надежда, Надежда-лапушка. Он её любил. Радовался когда она приезжала из россии, сделав очередные приготовления для жизни на родине. Пока она отсутствовала, был не сильно ухожен, но терпелив. Жил по расписанию. Смотрел за её собаками, которых она собирала на улицах Сан Паулу.
В год выдавал по 12 статей. Бразильские авторы вписывались в соавторы без обсуждения. За 14 лет 69 статей. Как-то ему набрали группу студентов, он читал 2 раза в неделю авторский курс лекций по плазме. Я видела его у доски.
Он мне жаловался, когда я заикнулась про нобелевскую премию. Говорил уставше, что всё это ерунда. Что задачи все похожи и однотипны. Всё надоело и он считает почти одни и теже задачи.
Очень любил говорить о колличестве ссылок на статьи. По этим ссылкам оценивал уровень ученого. Одно время он замучил меня этими разговорами. Говорил мне : «Пойдём ко мне в кабинет, я запущу поисковую систему и мы посмотрим, сколько ссылок на твоего мужа». И я шла. Мы садились и он смотрел. Главное было посидеть с ним, ему хотелось беседы, но он не мог придумать тему.
Мы часто говорили о церкви и Боге. Он Его искал. Часто говорил обидно, что в церковь ходят слабаки и неудачники. Иногда я соглашалась. Приглашала их с женой и они приходили на службы. Но всего на 10-20 минут. У неё вены на ногах, она совсем не могла стоять. Вены страшные, а она большая. Прийдут, и всё спрашивают что да как. Никогда он не подходил к Иконам, только стоял, ждал, когда жена поставит свечи.
В последнюю Пасху встретили его на остановке. Он был непривычно грустен. Не угрюм. А по настоящему грустен. Постеснялся с нами говорить и только махнул мне рукой, сказал : «Заходи ко мне» и я почувствовала, что обязательно надо зайти. Зашла на будущей же день. Он обрадовался и обнял широко так по родительски, даже смутил такой душевностью. Мы говорили. В этот раз он сказал : «Как бы я хотел так же верить как ты». Потом говорил. Что поживёт еще лет эдак 15. Мы злословили по поводу смерти. Я его спросила, почему он грустит, он сказал, что ничего особенного, просто так, получает стипендию в Рио и надо перезжать. И вдруг с ненависью и остервенением сказал по португальски «Я ненавижу Сан Паулу, НЕНАВИЖУ».
А потом позвонила жена и мы с ней перекинулись славами. Позвала их на чистый четверг. Они сказали, что прийдут.
На прощание еще раз меня обнял... слишком крепко, покачивая из стороны в сторону, я вырвалась. Он просил заходить...
На чистый четверг они приехали. И Надя мне сказала, что у Володи рак. Я не поверила. Не поверила, потому что он здоровый, крепкий, не похож на больного. Надя сказала, что они хотят Венчаться. Говорили со священником, договорились и ушли. Она сказал, что у него родинка переродилась и стала кровоточить 2 года назад. Они сделали 7 операций, метостаз 2 года не было, а в марте сдали анализы и резко метастазы оказались в лёгких. Но я всё это не восприняла, совсем, ни одним кусочком своей души. Я не поверила.
Они пришли на Пасху. Он говорил мне, что я похожа на чистого ангела. Мне не хотелось слушать комплименты. И больше я его не видела и не увижу никогда.
Надя просила звонить, но не было причины. Они сказали, что подлечатся и поедут жить в Рио.
Я позвонила 12 июля. Это был вторник. Меня шандарахнуло позвонить. Я набирала несколько раз и не дозванивалась и таки дозвонилась. Надя сказала, что в воскресение его увезли уже с парализованными ногами в клиникас.
Последний раз они съедили вместе в четверг в иститут. У него подкашивались ноги, и уборщица засмеялась. Будто он нетрезвый. Приехали домой и он сказал, что плохо себя чувствует, лёг полежать и больше не встал. Ноги отнялись. Она предлагала ехать в клиникас, но он не хотел и то бывал в забытье, то был в сознании. Она стала звонить всем знакомым русским. Приехали, убедили его ехать в больницу. Она не знает как, но его пересадили в машину и 3 часа они ждали приёма.
С этого момента он умирал стремительно. В среду она позвала о.Гергия. Кто-то подсказал телефон. О. Гергий приехал и Венчал их, потом Соборовал его. Он то был в сознании, то пропадал. Все 11 дней он не закрывал глаз, не спал. Метастазы были и в голове. Это очень стремительный рак кожи – миома. Ему было 69 лет и 3 месяца. Он умер в воскресение 15 июля без 5 минут 7 утра. Умер в одиночестве.
Я никогда его не забуду. Его довольные усмешки, скошенная улыбка. Его поиски Вечности.
Его зовут Володя Цыпин.
