В узкой погребальной камере номер 14 слишком тесно для шести человек. Но всем не терпится взглянуть на могилу неведомого покойника. Всего пару дней назад здесь на пятиметровой глубине еще лежал его скелет ростом 1,70 метра, с широким жемчужным ожерельем на шее и золотым полумесяцем в правой руке. Его возраст – примерно 1800 лет.

Сам скелет археологи уже извлекли из могилы, и теперь археолог Марсиал Монтеца аккуратно счищает кисточкой песок с металлического наплечного щита, на котором покоился усопший. Поможет ли эта вещь раскрыть тайну его личности?

Под жгучими лучами солнца воздух в погребальной камере накалился, как в парилке. Стоит невыносимая духота. Главный археолог Вальтер Альва обмахивается своей соломенной шляпой. «Что это – позолоченная медь?» – спрашивает он сдавленным голосом. Его младший сын Бруно прижимает к носу бейсболку, а старший – Игнасио, или просто Начо, смахивает со лба взмокшие волосы. Троица с напряжением следит за тем, как под кистью Монтецы на щите мало-помалу проступают контуры кошки размером с ладонь. Вид у нее хищный: уши стоят торчком, когти выпущены. Эта эмблема украшает плоский щит шириной с размах плеч, обрамленный узором в виде расходящихся щупалец.

«ЩУПАЛЬЦА ОСЬМИНОГА!» Монтеца кивает в ответ, и Альва-старший не может сдержать радости: «Кошка! Осьминог! Золотые блестки! Это он – наш четвертый правитель!»

За этим загадочным правителем археолог охотится целых 20 лет с тех пор, как обнаружил в Сипане внутри глинобитной пирамиды гробницу «Сипанского правителя» – самого могущественного владыки народа моче, который еще называют «мочика». Моче были первым народом на севере Перу, распространившим свое влияние далеко за пределы исконной территории. Примерно за 800 лет, в период с I по IX век, моче заселили узкую полоску суши между Тихим океаном и Андами, оставив после себя десятки величественных пирамид, сложенных из кирпича.

В гробницу Сипанского правителя, умершего предположительно в III веке, его подданные положили настоящие сокровища: скипетры, ожерелья, щиты и маски из чистого золота, изящные керамические изделия, погремушки, ножи и браслеты, инкрустированные бирюзой и жемчугом. Никогда прежде в Южной Америке не находили такое богатое захоронение.

Находка гробницы «латиноамериканского Тутанхамона» в 1987 году стала мировой сенсацией. В 1993 году, когда его мумия вернулась в Перу из Германии, куда ее отправляли на реставрацию, тогдашний перуанский президент встречал древнего Сипанского правителя оружейным салютом, как настоящего главу государства.

С тех пор Вальтер Альва и его сыновья сами стали живой легендой перуанской археологии. Родоначальник династии Вальтер всегда появляется на раскопках в соломенной шляпе и безупречно выглаженной рубахе. Его сыновья, Бруно и Начо, пошли по стопам отца. С детства их окружали груды черепков и мумии. Немудрено, что теперь они и сами проводят раскопки наравне с отцом.

Эта семейная сага началась в феврале 1987 года. Тогда до Вальтера, еще служившего директором Археологического музея Брюнинга в Чиклайо – столице департамента Ламбайеке, дошли слухи о том, что местные расхитители гробниц, так называемые «хуакерос», тащат мешками драгоценности из близлежащей пирамиды у поселка Сипан. Альва сразу понял, что расхитители напали на какое-то крупное захоронение эпохи Моче. Он срочно прибыл в Сипан в сопровождении полиции, чтобы пресечь разграбление пирамиды. Между грабителями и полицейскими завязалась перестрелка. Один из преступников был убит. По словам Альвы, в тот момент он чувствовал себя «как Индиана Джонс, хотя и дрожал от страха». Так началась его миссия по спасению наследия перуанской культуры «доинкского периода».

Пока Альва и его сотрудники эвакуировали сокровища из первой гробницы, они обнаружили еще 12 захоронений эпохи Моче, наполненных погребальной утварью. В ходе многолетней работы по изучению этих находок Вальтеру Альве, наконец, удалось собрать фактические данные о культуре Моче. Прежние представления об этой цивилизации были по большей части основаны на домыслах.

Он, например, выяснил, что именно индейцы моче соорудили первую в этом регионе масштабную ирригационную систему с каналами и акведуками, по которым вода из высокогорных речных оазисов поступала на побережье. Благодаря этому земледельцы моче смогли разбить в засушливом районе северного Перу плантации кукурузы, фасоли, тыквы и всевозможных тропических фруктов.

Пустыня превратилась в цветущий край, а это повлекло за собой и расцвет ремесел. Гончары, ткачи, золотых и серебряных дел мастера создавали для своих правителей изощренные произведения искусства, которые служили предметами культа и погребальными дарами. Их властители, уподоблявшие себя богам, не только украшали себя помпезными символами власти – пончо, диадемами, серьгами, кольцами для носа, но и не жалели средств на регулярные обряды с человеческими жертвоприношениями, вымаливая хороший урожай. А подданные в знак почитания воздвигали для своих властителей глинобитные пирамиды, достигавшие 40 метров в высоту.

Ключом к разгадке тайны этой древней культуры послужили для Вальтера Альвы росписи на керамике, в частности на искусно декорированных «сосудах со стремевидным горлышком». Сосуды такой формы, у которых горлышко служило еще и ручкой, характерны для Моче. Долгое время эти изображения считались чисто символическим орнаментом. Сравнив росписи на керамике с находками из гробниц Сипана, Альва доказал, что эти рисунки точно отображают реалии того времени. На многих рисунках можно различить четырех правителей, явно непохожих друг на друга. Троих из них Альва смог идентифицировать по предметам, обнаруженным в Сипанских захоронениях. Одного он назвал «Сипанским правителем», а двух других – «Старым правителем» и «Жрецом».

Вот только «четвертый правитель» все никак не находился. Кем он был? Какими полномочиями он был облечен? Для того чтобы ответить на эти вопросы, Альве нужно было отыскать его останки, его усыпальницу с погребальной утварью. Годы шли, и он опасался, как бы его не опередили расхитители гробниц.

Летом 2007 года Вальтер Альва получил дополнительные средства на исследования от перуанского правительства и сразу же приступил к раскопкам внутри Сипанской пирамиды вместе с сыновьями и такими надежными помощниками, как Марсиал Монтеца.

В 1987 году этот 51-летний археолог входил в шайку тех самых расхитителей, которые собирались разграбить гробницу Сипанского правителя на поживу алчным международным торговцам произведениями искусства, пользующимся бедностью местных крестьян. Когда нелегальный источник дохода иссяк, Монтеца перешел на сторону закона. Вальтеру Альве были нужны опытные сотрудники, а бывший расхититель гробниц мастерски орудовал лопатой, шпателем и тонкими кисточками.

Сейчас он устало сдвигает на лоб защитную маску, собирает свои кисточки и карабкается по приставной лестнице из раскопа вслед за Альвой. Вдвоем они направляются в импровизированную «лабораторию» – покосившуюся мазанку, в которой лежит на столе извлеченный из гробницы скелет и хранятся другие находки: пять медных кошачьих голов с глазами из бирюзы и что-то вроде военных доспехов из медных пластинок. На стене висит копия рисунка с керамического сосуда: на нем изображены все четыре правителя Моче, причем четвертый правитель держит в руке полумесяц и облачен в такую же мантию, что и лежащий на столе скелет. Но что самое главное – его одежда украшена длинной бахромой, напоминающей щупальца осьминога, а также золотыми блестками и эмблемой в виде ощетинившейся кошки.

В таком наряде он фигурирует почти на всех портретах четырех правителей. Это его отличительная особенность, можно сказать, фирменный знак. Порой он изображается во главе танцевальной процессии, порой с кубком или пучком листьев коки в руке. По большому счету, это не правитель, а, скорее, влиятельный представитель правящей элиты Моче, возможно, своего рода церемониймейстер. Так предполагает Альва-старший.

«Золота здесь меньше, чем в могиле Сипанского правителя, да и обстановка победнее», – разочарованно замечает Бруно. «Терпение, терпение, – утешает его отец. – Все равно надо продолжать раскопки. Будем надеяться, что когда-нибудь нам удастся досконально изучить культуру Моче». Пока что ученые очень далеки от воссоздания целостной картины становления этой цивилизации. Многие вопросы так и остаются открытыми. Откуда произошел народ моче? Каковы истоки его культуры? Когда именно и каким образом сложились ритуалы этого народа?

НАЧО АЛЬВАЛ, сын Вальтера, рассчитывает восполнить этот пробел в начальной истории культуры Моче. В свои 35 лет он уже руководит археологическими раскопками у подножия горной гряды, в 20 километрах от Сипана. Более ста человек трудится под его началом на четырех раскопах, названных по имени близлежащих деревень – Вентаррон, Аренал, Кольюд и Зарпан. Речь идет о сенсационной археологической находке. Здесь на территории древнего поселения, просуществовавшего без перерывов с 2000 года до н. э. до заката империи инков в XV столетии, вся земля буквально начинена остатками культовых сооружений. Возможно, эти руины, наконец, поведают нам о предках народа моче и о том, как развивалась культура в северной части Перу на протяжении многих столетий.

Самое впечатляющее зрелище, несомненно, являет собой раскоп на скале за загонами для коз у деревни Вентаррон. Правда, только археолог или человек с богатой фантазией различит в этом лабиринте разрушенных стен остатки трехъярусной конструкции.

Вот почему при воссоздании облика этого храма Начо Альве помогала итальянский архитектор Адина Гавацци из организации «Архитекторы без границ». Судя по макету, храм представлял собой прямоугольное строение, напоминающее по форме слоеный торт, длиной пятьдесят и шириной сорок метров, ориентированное строго по оси «север–юг». Три его яруса были соединены монументальными лестницами. Две нижние площадки имели закругленные углы, а верхняя покоилась на скошенных, трапециевидных опорах высотой шесть с половиной метров.

Храм возведен в период «поздней архаики» (после 3000 г. до н. э.) и представляет собой уникальное сооружение не только по конструкции, но и по характеру материала, который использовался при его строительстве. Здание не сложено из отдельных камней или необожженных кирпичей, а целиком вылеплено из допотопной смеси глины и суглинка. Венчает храм нечто вроде жертвенника.

ТАКОЙ СПОСОБ СТРОИТЕЛЬСТВА без применения кирпичей считается примитивным и архаичным. Каково же было удивление Начо Альвы, когда в ходе раскопок его рабочие наткнулись на расписные стены храма. Одна стена по всей длине украшена красно-белым зигзагообразным орнаментом, а другая, построенная позднее, целиком выкрашена в зеленый цвет. «Сама архитектура здания, его ориентация на север, цветные росписи и узоры указывают на то, что строители явно придавали ему сакральное значение», – поясняет руководитель раскопок.

В мировой прессе наделали много шума две обнаруженные здесь настенные росписи. На одной изображены две рыбы, а на другой – большеглазый андский олень, барахтающийся в ловчей сети. Олень написан желтой, красной и черной красками, изготовленными из смеси растений, окиси земельных металлов и угля. Они и по сей день не утратили яркости. Благодаря анализу частиц растений, входящих в состав этих красок, удалось датировать изображение оленя. Оказалось, что ему 4000 лет, почти столько же, сколько пирамидам в Гизе и первым постройкам майя в Центральной Америке. Это древнейший памятник изобразительного искусства на континенте.

Теперь Вальтер Альва и его сыновья гадают, почему на стене храма изображены именно рыбы и олень? Не означает ли это, что охотники и рыболовы уже в те времена торговали друг с другом? Получается, что между горцами и жителями прибрежной полосы происходил натуральный обмен? А что если этот храм был ритуальным центром, в котором первые поколения жрецов-правителей поклонялись богам плодородия? Не свидетельствует ли ориентация здания с севера на юг о том, что уже четыре тысячи лет назад народы, населявшие эту территорию, мыслили мироздание как сочетание противоположностей? Возможно, древние жители Анд противопоставляли свет и тьму, солнце и луну, мужчину и женщину? Может быть, они полагали, что эти противоположности гармонично дополняют друг друга, и вершили во славу этого все свои дела, молитвы и ритуалы?

Вопросов и догадок – масса, четких ответов – всего ничего. Альва и его сыновья не могут проверить эти гипотезы, потому что им попросту не с чем сравнивать свои находки. Известные перуанские храмы архаичного периода можно пересчитать по пальцам. Культовый центр в Ла-Гальгаде, расположенный в середине района, который позднее заселили моче, уже изрыт вдоль и поперек многочисленными расхитителями гробниц, а вот учеными до сих пор почти не изучен.

Чтобы сопоставить свои находки с другими памятниками той эпохи, местным археологам нужно проехать из Вентаррона четыреста километров на юг, в Сьюдад Саграда – Священный город Караль, который был построен 5000 лет назад и находится на южной окраине империи Моче. Тамошние археологи обнаружили не только костяные флейты, изделия из хлопка и раковины, но и «жертвенник священного огня». Все это свидетельствует о том, что в Карале существовало развитое сословное общество с крестьянами, торговцами, ремесленниками и знатью, которая устраивала для своего народа религиозные церемонии.

Но на севере Перу в культурном слое той эпохи археологи до последнего времени находили лишь остатки зачаточных оросительных систем и небольшие стоянки с примитивными мастерскими по производству каменных орудий труда. Поэтому они полагали, что в древности местные жители добывали себе пропитание преимущественно охотой и рыболовством, вряд ли занимались земледелием, не имели знати и не исповедовали никакой религии.

«В свете наших находок в Вентарроне вырисовывается несколько иная картина, – заявляет Начо Альва. – Скорее всего, обитатели региона Ламбайеке к тому времени уже достигли куда более высокого уровня развития».

В пользу его гипотезы свидетельствует само расположение храма. Он находится ровно на границе между побережьем Тихого океана и отрогами Анд, точнее, между рекой Рэке и горной грядой Вентаррона. С этих вершин открывается вид на всю долину. Так что место это символичное.

Кроме того, в алтарной части на верхней площадке храма, за расписными стенами Начо Альва обнаружил каменную ограду вокруг очага, похожего на камин. Он начал раскопки в этом месте и прорыл шахту до самого скального основания храма.

«Здесь, – говорит он, бросая камешек в среднюю часть стены шахты, – находится ограда еще более древнего очага». Другой камень он кидает на дно шахты и попадает в фундамент первой секции храма, построенной 4000 лет назад. «А внизу, – поясняет он, – мы обнаружили еще один очаг. Значит, люди с самого начала возжигали здесь священный огонь». А вскоре дошло и до жертвоприношений. В стене у очага были замурованы остатки обезьяньей шкуры, горн из раковины Харонии, размером с кулак, а также скелет попугая из бассейна Амазонки. Ценности и дорогие подношения были элементом религиозных церемоний жрецов.

В более поздних андских культурах такие предметы культа олицетворяли три мировые стихии: воду, землю и огонь. Вальтер Альва и его сыновья делают из этого однозначный вывод: космологические представления, которых в позднейшую эпоху придерживались Сипанские правители, зародились еще в Вентарроне. Так древние верования передавались из поколения в поколение, переходили от одного народа к другому, из одной культуры в другую.

При раскопках на территории расположенного недалеко от храма в Кальюде, построенного примерно 3000 лет назад и относящегося к следующей эпохе в развитии древнеперуанской культуры, к так называемому «формативному» периоду, Альва с сыновьями нашел очень похожие алтарные площадки, к которым ведут лестницы с 25 ступенями. Стена храма украшена цветной фреской с изображением бога-паука.

Этот символ плодородия и власти фигурирует в декоре многих строений формативного периода и считается наследием культуры Куписнике, которую еще называют прибрежной культурой Чавин. Примерно с 1200 года до н. э. этот народ жил здесь на тихоокеанском побережье и поднял на новый уровень сельское хозяйство и ремесла.

При раскопках в Зарпане археологи тоже обнаружили стены древних каналов и множество керамических изделий примерно того же периода, в том числе искусно вылепленные сосуды со стремевидным горлышком. Именно индейцы куписнике «изобрели» сосуды такой формы и первыми стали использовать их в культовых целях. Моче переняли у них эту традицию и, спустя тысячу лет, запечатлели на таких же сосудах своих властителей, включая четвертого правителя.

И наконец, в Аренале Начо Альва наткнулся на гробницы преемников моче– чимо и инков. «Мы замкнули цепь исторической преемственности», – уверен Начо Альва. «Теперь нужно изучить отдельные звенья, связывающие первых жрецов Вентаррона и Сипанских правителей», – добавляет его отец. На это могут уйти годы, тем более что на дорогие раскопки выделенных средств явно не хватит. Но это не отобьет у семейства Альва страсть к
открытиям. За вторым поколением археологов явно подрастает третье: шестилетний сын Начо Альвы с восторгом карабкается по кручам вслед за отцом, дядей и дедушкой и, наталкиваясь на остатки древних стен, останавливается и спрашивает: «Интересно, а здесь-то что спрятано?»

Журнал GEO, Март 2010