По окончанию чтения часов несший послушание чтеца в этот день семинарист вернулся в алтарь. К нему подошел иеродиакон.
- Ты чего это, небритый, как Адриано Челентано, часы читаешь?
- Простите, батюшка...
Первокурсник даже покраснел от растерянности, хотя буквально полгода назад он был еще не семинаристом, а заместителем директора по воспитательной части в одной православной гимназии.
А еще он представил, как Адриано Челентано читает часы. Небритый.

Я давал пацанам сосать хер и сувал в жопу им карандаш. Пусть Бог меня за это простит.

- Знаете, встретился со статистикой - к 2018 году депрессии выйдут на второе место после сердечно-сосудистых заболеваний.
- А все из-за чего? Интереса нет. Вот даже алкоголики. Если у него нет интереса, то и пить я с ним, например, даже не буду. Неинтересно. Другое дело - люди творческих профессий. Режиссеры например. Все сплошь пьяницы и алкоголики. Но с ними интересно - потому что у них есть ИНТЕРЕС. И с ними я буду пить.
- Ну а как же лечить, если даже у людей, у которых есть интерес, все равно возникают депрессии и все равно они пьют? Вот Кикелидзе, замглавврача института им.Сербского, говорит в одном своем интервью, что мы элементарно забыли о психогигиене и психопрофилактике. Профилактику кариеса помним, а психопрофилактику нет. И, Вы знаете, что интересно, он считает, что психогигиеной у нас занимаются люди только одной профессии - священники.
- Мне священник не нужен. Нет, я с большим уважением к ним отношусь, считаю, что они делают очень важное дело, но мне, лично мне, священник не нужен. Не нужен.

Леха погиб как-то совсем нелепо. Пошел со своим братом Герой и четырехлетним сыном Антошей в лес, за грибами. Леха с братом выпили, и Леха из удали полез на дерево. Сорвался, упал плашмя на землю и больше не вздохнул.
Узнал я об этом от Геры, который шел абсолютно пьяный и плакал. Антоша в это время был в милиции.
Я забрал Антошу из милиции, сказал, что друг семьи и отведу его домой. Антон был какой-то совершенно спокойный. По дороге я зачем-то завел его в магазин и купил апельсин. На выходе из магазина встретили отца Лехи.
- Где Алексей?
- В санчасти - ответил я, не глядя на него.
- ЖИВОЙ?!
Я поднял глаза, встретился с его глазами и покачал головой.

Больше я так не сделаю никогда в своей жизни. Никогда.

Вечер. Стремительно в сторону братской трапезной направляется могучего телосложения иеромонах. За ним, едва успевая и постоянно спотыкаясь о клечатую китайскую сумку, сползающую с плеча, семенит паломница:
- Батюшка, подожди! Батюшка, расскажи! Как жить!? С кем!? И где!?

Монах безмолствует и прибавляет шагу.

Вечер. Метро.Смотрю в пол. Перед собой вижу чьи-то до блеска начищенные туфли. Черные носки. Идеально отглаженные стрелки темнополосатых брюк. Без единой вмятины такой же пиджак. Из рукавов выглядывают белоснежные манжеты, на левой руке блестят серебрянной серостью часы. Руки гладкие, ногти ухоженные. В руках початая литровая бутылка "Очаково классическое". В разрезе пиджака белоснежная, как будто бы только что отглаженная рубашка, темный галстук с золотистым зажимом. Шея, подбородок и лицо гладко выбрито. Глаза не выражают практически ничего, но какая-то мысль обсуждается внутри. Прическа идеальна, аккуратный боковой забор, чистые волосы, как будто бы только что из душа. Рука в белом манжете подносит к губам литровую пластиковую бутылку "Очаково классическое" , кадык несколько раз двигается вверх-вниз по слегка блестящей шее. Щеки надуваются, вслед за этим содержимое щек перетекает в горло, а оттуда в желудок. Человек делает тихий деликатный выдох, мельком осматривая окружающих. Встречаемся взглядами. Белок слегка покраснел, глаз немного нетрезв, но ровно настолько, чтобы завтра не чувствовалось последствий. Человек быстро отводит взгляд и смотрит вниз. Спина абсолютно прямая.

Блядь, не дай Бог.