Давно хотел сказать о PussyRiot и скандала вокруг их дурацкой выходки в Храме Христа Спасителя. Сейчас все разбирают этот случай, кто во что горазд – кто бубнит о законе, кто кричит о неоправданной жестокости. А мне сдается, что подумать надо вот о чем: на протяжении трех месяцев власти и РПЦ делали все возможное, чтобы как можно лучше пропиарить PussyRiot – как будто бы не очевидно, что «идейным» хулиганам только этого и надо. Если бы государство в лице своих представителей сказало «Да мы их и искать не будем, кому они нужны», а Церковь назвала поступок панков не «чудовищным кощунством», а дуростью и недостойным скоморошеством, то акция девушек-панков получилась бы вполне бесславной. Потому что в глазах большинства людей они бы выглядели не страдальцами за свои убеждения, а идиотками (вполне заслужено – после столь идиотского поступка). Но дело в том, что с идиотством нашей власти потягаться трудно. Государственные умы рассуждают по принципу «если мы не схватим и не посадим девушек из храма, то назавтра еще кто-нибудь отмочит что-нибудь подобное». Нет, их логику можно понять… но задержали бы всех тихо-мирно, наложили неприятные по сумме штрафы, и все это – по возможности спокойно, без истерики! Нет, мы так не умеем. Пусть у нас будут холодная камера и голодовка, пусть девушки пишут из тюрьмы длинные письма, которые потом будут висеть в сети, пусть КАЖДЫЙ человек в этой стране узнает, кто такие PussyRiot, и в финале Дмитрий Быков сочинит о них стихи. Шумиха – как при декабристах! Ну так те хотя бы замышляли государственный переворот и вывели полки на площадь. А у нас?...  

Это – во-первых.

Во-вторых – меня достали кровожадные «поборники добра», которые накидываются на всякого, кто смеет заикнуться об освобождении девушек. Они кричат, что совершилось страшное кощунство. Кричат, что этого нельзя терпеть. Дайте им волю – они бы, пожалуй, растерзали этих девушек на месте. Знаете, если бы кто-то уже изобрел машину времени, я бы охотно переправил каждого из них в отдельности на восемьдесят лет назад. В какую-нибудь церковь, куда вламывались пьяные, небритые красноармейцы с пулеметными лентами крест-накрест на груди. И вот вопрос: как повели бы себя ТАМ все эти паладины Церкви, которые сегодня громче всех кричат о том, что нельзя допускать кощунства. Хоть один посмел бы заступиться за священника, которого стали бы бить ногами и нагайкой по лицу? Хоть один открыл бы рот, когда плевали на иконы?... Вряд ли. У таких людей инстинкт борьбы за справедливость просыпается только тогда, когда они (на стороне Добра, конечно же!) располагают многократно превосходящей силой и при этом выступают против слабого.

Мне так и хочется спросить: да где ж вы были, когда вашему Добру действительно нужны были защитники?.. В двадцатые таких, как вы, было не слышно – но зато как бодро вы растявкались сейчас! Не потому ли, что в вашей так называемой «борьбе со злом» три девушки гораздо предпочтительнее, чем красноармеец с револьвером? Позор. Действительно позор. Ведь большинство этих людей – с религиозных форумов и из реальной жизни – и сами жили при Союзе (ну, конечно, не в двадцатые). Часть из них была тогда неверующей, ладно. Но я знаю и таких, кто пришивали крестики к подкладке или же носили их во внутреннем кармане. И притом сдавали в институте что-нибудь типа «научного атеизма». И вступали в комсомол – тот самый комсомол, куда входили их предшественники из двадцатых и тридцатых. Разве это – не кощунство?.. Разумеется, во имя своих интересов, сытой жизни и устроенной карьеры можно о свой снежно-белый стяг хоть ноги вытирать. Как там говорил наш патриарх Кирилл – правда, совсем по другому поводу – в своем публичном выступлении? «Пусть участники протестов задумаются, не ведут ли они сами двойную жизнь, не воруют ли, не ходят ли к любовницам…». Не думаю, что человек, имеющий любовницу, не вправе возражать против фальсифицированных выборов. Но вообще идея про двойную жизнь не так плоха. Участниц PussyRiot я не одобряю, и их глупого и гадкого поступка не оправдываю. Но они едва ли понимают, что творят. А «воинствующим христианам» в самом деле не мешало бы поменьше думать о кощунстве и возмездии, и чуточку побольше – о своей душе.