Однажды бойкий и предприимчивый глава Красного Дома Михаил Евгеньевич играл в свою любимую пошаговую стратегию "1С:Предприятие 8.0", поскрипывая в такт кожей новенького итальянского кресла. "Lasciate mi cantare con la chitarra in mano... - безмятежно мурлыкало вверенное ему самосознание.
Гармонию летнего вечера разорвала требовательная трель телефонного звонка. Бойкий и предприимчивый глава Красного Дома Михаил Евгеньевич вздрогнул, опрокинул малахитовый калебас и снял трубку.
- Слышь, брателло, ты нам денег должен, - категорично заявила труба. - Кредит понимаешь взял, а проценты не плотишь.
- Валентина Михайловна, это Вы? - смущенно пробормотал Михаил Евгеньевич. - Кккакой таккой ккредит?
- Кому Валентина Михайловна, а кому и коллежский асессор. Тьфу, коллекторский агент, - путалась в показаниях трубка. - Так вот, Миша, ты нам изрядно задолжал. Взял кредит и уже полгода как не плотишь. Одних процентов и пени набежало... Вона договор твой на кредит и подпись твоя на нем стоит. Чем расплачиваться будешь? Квартира-машина есть?
"Все отрицать, все отрицать", - кипятилось вверенное Михаилу Евгеньевичу самосознание.
- Валентина Михайловна, душка, а сколько я взял? - в трубке послышался треск костяшек.
- 23 176 117 рублей, - немного помолчав, ответила трубка. - И справку принес, что получаешь 1,5 лимона рубликов в месяц, вот мы и дали тебе на четыре года. А ты не плотишь. Всего-то по 700 тысяч в месяц, плевое дело, коли справочка не липовая. Какая у тебя квартирка-то? Ты там приберись, мы оценщика пришлем. - поставила точку трубка и отключилась.
"Вот оно что", - напряглось вверенное Михаилу Евгеньевичу самосознание, - "Это же мы тогда с брателлой Вадимом решили дефицит городского бюджета поправить. Точно". Бойкий и предприимчивый глава Красного Дома Михаил Евгеньевич приподнял велюровый коврик для мышки и достал сложенную вчетверо расписку.
"Кому должен - всем прощаю! Вадик А.", - с удивлением прочитал он незнакомый текст. "...sono un italiano - un italiano vero" - подытожило вверенное ему самосознание. Драгоценные капли Amanda Elaborada стекали с платиновой бомбильи на персидский ковер.

Однажды сын заслуженного еврея России Юрий Аркадьевич вслух читал гранки каталога выставки "Талантливый Снежинск".
"...Крупным произведением художника явилась его картина «Ходоки" (2008). Юрий Аркадьевич изображен в своем кабинете в Красном Доме беседующим с группой пришедших к нему физиков-ядерщиков, - в кабинете негромко журчал любвеобильный голос сына заслуженного еврея России, серебрянным ручейком стекая по звуконепроницаемым жалюзи. - Он внимательно слушает пожилого физика, говорящего о насущных нуждах города и характерным жестом руки поясняющего свои мысли. В картине хорошо показана сердечная теплота и искренняя задушевность отношения Юрия Аркадьевича к физикам.
Ничто не отвлекает внимания зрителя от лиц и фигур изображенных людей.
Характерной особенностью произведения является четкость формы. Хорошо написаны седина пожилого физика, загрубевшая кожа его рабочих рук, складки зажатой в его руке мятой сотни. Но в характеристике беседующих с Юрием Аркадьевичем ходоков художник не нашел нужного разнообразия. Купюры в руках всех трех физиков слишком похожи одна на другую, и это несколько снижает силу воздействия картины.
Характерной особенностью полотна является его маленький формат".
"Кто, интересно, растрепал, что у меня маленький формат? - задумался сын заслуженного еврея России. - Вычислю гада - уволю из органов".

Однажды бойкий и предприимчивый глава Красного Дома Михаил Евгеньевич выпил обезжиренного йогурта и позвонил в Минфин Алексею Кудрину. Голос в трубке был футбольно хрипл и зол.
- Леха, брателло, ты чего там творишь? - голос Михаила Евгеньевича дрожал. - Ты Чечне пообещал 800 лимонов на год, а нам? Мы же ЗАТО, сверхсекретный центр государственного значения!
- У нас, Миша, рыночная экономика теперь. Развивай бизнес, привлекай иностранный капитал, улучшай инвестиционный климат региона...
- Но как?
- А ты открой свой Снежинск - отрезала трубка и отключилась.
"Как я его открою, - лихорадочно соображало вверенное Михаилу Евгеньевичу самосознание. - Это же не банка с горошком".

Однажды бойкий и предприимчивый глава Красного Дома Михаил Евгеньевич раскрывал перед вверенным ему аппаратом Красного Дома свои тактические задумки, как надо блокировать Сильву. Опорные хавбеки Сергей Владимирович и Вячеслав Михайлович грустили. "Вот бегаешь тут 2 часа как угорелый, никто даже бутерброд с горбушей не подаст, а тут еще и слушай этого "гуса". Га-га-га. Поседеешь тут с ним. Я уже и забыл блондин я или брюнет," - напряженно думал медиа-магнат Вячеслав Михайлович.
- 3:1 - это позор для города гандбола и родины "Крепышка"! - голос бойкого и предприимчивого главы Красного Дома Михаила Евгеньевича сорвался на крик.
"Сейчас дополнительное время назначит" - психотерапевт на пенсии Сергей Владимирович почти закончил рисовать в блокнотике голую женщину. "А потом еще серия пенальти будет, особенно вот ему", - скосил он глаза на мрачнеющего Вячеслава Михайловича.

Однажды психотерапевт на пенсии Сергей Владимирович целовал на площади медалисток. "31, 32, 33..." - считал про себя психотерапевт. Свежесть и аппетитность юных тел дурманили Сергею Владимировичу разум, лукавый бес ехидно шептал в левое ухо всякие пошлости. Стареющему психотерапевту отчаянно хотелось текилы, мутной и горькой, как слеза той комсомолочки из далекого 88-ого в разорванной блузке, едва прикрывавшей спелую грудь. "Сегодня твоя очередь на банкете Аньку Гессель целовать", - громкий шопот товарища по оружию вернул Сергея Владимировича с небес на землю. "Вот ведь блин" - подумал он.
Медалистки смущались, пунцовели и хихикали.

Однажды бойкий и предприимчивый глава Красного Дома Михаил Евгеньевич стоял на балконе Красного Дома, полной грудью вдыхая прохладный ночной воздух, и курил любимую "Герцоговину Флор". Ночное небо сверкало стразами звезд, таджикский табак щекотал мужественное горло, под балконом материлось и пило пиво быдло. На сцене настривал фонограмму шоу-балет "Ираклий Пирцхалава". "Вот надо же так, - участливо подсказало Михаилу Евгеньевичу вверенное ему подсознание. - Одним все, другим ничего. Ну кто я? Мэришко заштатного городишки, тьфу! А он? Великий фабрикант певец народного умысла И-ра-клий Пирц-, прости Господи, халава! Вот бы его сюда, а меня туда?"
Бойкий и предприимчивый глава Красного Дома Михаил Евгеньевич на минуту закрыл вверенные ему глаза. Вдруг голове стало жарко, в губы ткнулось что-то мягкое, чей-то локоть больно заехал ему в бок, а неприятный голос зашипел прямо в ухо: "Начинай, уже урод, третий раз проигрыш лабаю".
Бойкий и предприимчивый глава Красного Дома Михаил Евгеньевич встревоженно открыл глаза и тут же зажмурился. "Свет, я вижу свет!" - заученно восторгнулось вверенное ему самосознание. Однако губы непроизвольно задвигались и Михаил Евгеньевич услышал громкий до неприличия собственный голос:
- О-о-о-о-о... Вова Чума... О-о-о-о-о... Вова Чума...
"Не сметь петь про Путина!" - отчаянно взвизгнуло вверенное ему самосознание. "Это провал, - подумал бойкий и предприимчивый глава Красного Дома Михаил Евгеньевич. - Полный и окончательный разгром. А мне еще в Чебаркуле петь..."

Однажды психотерапевт на пенсии Сергей Владимирович и сын заслуженного еврея России Юрий Аркадьевич кушали пельмени. Сергей Владимирович и говорит Юрию Аркадьевичу:
- Слышь, брателло, не нравится мне что-то в последнее время наш бойкий и предприимчивый глава Красного Дома Михаил Евгеньевич...
- Дык, Сергей, тебе не нравиться? Ты не ешь!
Сергей Владимирович так куском и подавился.

Однажды сын заслуженного еврея России Юрий Аркадьевич подавал милостыню. Рука Юрия Аркадьевича судорожно шарила в кармане, перебирая монеты, страшась вытащить наружу и показать свету достояние заместителя главы.
Пальцы зажали пятачок.
- Допустить варварское растранжиривание бюджетных денег я не позволю, - вслух произнес любвеобильный голос сына заслуженного еврея России.
Отпустив пятачок, пальцы нащупали рубль.
- Расходование средств подотчетных муниципалитету предприятий и лиц должно производится согласно утвержденным аджминистрацией тарифам, - рубль был бесжалостно отвергнут.
Следом в пальцах застряли сразу две монетки по десять копеек.
- За 20 копеек Раскольников старушку не пожалел, а я и подавно, отца родного, - на глаза Юрия Аркадьевича набежала скупая милицейская слеза.
- Пшла вон!!! - неожиданно вспомнил классика Юрий Аркадевич, пнув носком замшевой туфли бабушку просительницу и велел закладывать в казино.

Однажды бойкий и предприимчивый глава Красного Дома Михаил Евгеньевич поздравлял горожан с Днем города, Днем России и Днем молодежи на всякий пожарный случай. Денег бюджетных на три праздника было жалко, поэтому Михаил Евгеньевич смущался.
- В этот день... я рад... поздравить... видеть ваши лица... - спотыкаясь, чебурашка начал речь.
"Вот ведь, кормим десяток дармоедов в пресс-службе, а речь достойную некому написать", - думал стоящий на ступеньках Дворца Культуры психотерапевт на пенсии Сергей Владимирович. "Не отрабатывают они свои ужасно огромные деньги". Сергей Владимирович с ненавистью посмотрел в подобострастное лицо стареющей профессионалки Елены Александровны.
- ...масштабной и позитивной деятельности, конструктивному сотрудничеству с депутатами... общественными организациями... предпринимателями... - попытался выровнять канву бойкий и предприимчивый глава Красного Дома.
"Пивко-то на дмитриевской даче мы с усатым славно попили..." Слева от Сергея Владимировича чавкали и лоснились губы физика-ядерщика Вадима Борисовича, сжимающего в потной руке Устав города.
- ...активному взаимодействию с ветеранами... - соловьем заливался Михаил Евгеньевич.
Психотерапевт на пенсии Сергей Владимирович с укоризной посмотрел на искрящивающегося и переливающегося оттенками багрового врага всех фашистов Виктора Петровича.
- Нам есть чем гордится, нашей историей... - продолжал жонглировать тезисами бойкий и предприимчивый глава Красного Дома.
"Я не местный, мне ваша история побоку, с паравоза этого соскочу, не догонишь", - неожиданно развеселился Сергей Владимирович.
- ...важно отдать свое достоинство молодым... - выскочило с губ Михаила Евгеньевича.
"А вот это, брателло, ты мощно задвинул, правильно, хер мы на вас клали", - мысли Сергей Владимировича закружились вокеруг столь любимого им предмета. Он почему-то вспомнил сладкие губки своей секретарши и решил, что свою великую миссию для города на сегодня он выполнил. Старушечьей семенящей походкой Сергей Владимирович сбежал с крыльца ДК и поспешил куда-то вдаль, где его ждали жаркие женские объятия.
...Тут что-то дунуло в лицо бывшему сборщику комсомольских взносов и что-то зашелестело у него под ногами. Дунуло еще раз, и тогда, открыв глаза, Сергей Владимирович увидел, что все в мире, под влиянием ли его проклятий или в силу каких-либо других причин, изменилось. Солнце исчезло, не дойдя до Лысой горы, за которой пряталось ежевечерне. Поглотив его, по небу с запада поднималась грозно и неуклонно грозовая туча. Края ее уже вскипали белой пеной, черное дымное брюхо отсвечивало желтым. Туча ворчала, и из нее время от времени вываливались огненные нити...

Однажды бойкий и предприимчивый глава Красного Дома Михаил Евгеньевич сидел в кабинете, пил мате из малахитового колебаса и слушал городское радио.
"В аэропорту Сергей Кириенко сообщил, что подписал приказ о восстановлении Виталия Садовникова в должности генерального директора производственного объединения «Маяк». Глава ведомства подчеркнул, что претензии прокуратуры к В. Садовникову исчерпаны... 11 мая областной суд прекратил уголовное дело в отношении Садовникова на основании постановления об амнистии в честь 100-летия Госдумы. Уже вчера он приступил к обязанностям и провел первое производственное совещание", - вещало радио юным девичьим голосом.
Михаил Евгеньевич с укоризной посмотрел на висящий на стене портрет, сглотнул и нажал на телефоне кнопку "*".
- Стучите, - раздался в трубке любвеобильный голос сына заслуженного еврея России Юрия Аркадьевича.
- Радио слушаешь? - осторожно спросил бодрый и энергичный глава Красного Дома Михаил Евгеньевич.
- Я всех слушаю, - сказал Юрий Аркадьевич и осекся.
- Ты, брателло, не заговаривайся, - грозно заметил Михаил Евгеньевич, - ты как вообще думаешь, а если к Анатолию Владимировичу у них претензии исчерпаются? Мне что тогда, на пенсию? В игрушки компьютерные играть?
В веренном Михаилу Евгеньевичу самосознании возник столь любимый интерфейс пошаговой стратегии "Предприятие 8.0", и он зажмурился от удовольствия.
- Пущай приезжает, - твердо произнес любвеобильный голос сына заслуженного еврея, - у нас и место вакантное есть. Мы его в санаторий отправим. В Сунгуль. К Калгушкину. Банщиком.
- А где теперь я мыться буду? - с горечью произнес Михаил Евгеньевич.
- Баня есть у Кащенко, у него и пиво свежее, и рыбка, и девки спелее, - возразил Юрий Аркадьевич и отключился.
- Что Сибирь, что Аляска - два берега... Баня, водка, гармонь и лосось... - замурлыкал бойкий и предприимчивый глава Красного Дома Михаил Евгеньевич песню своей любимой группы, барабаня в такт по столу золотым паркером.
К Кащенко ему не хотелось.

Однажды психотерапевт на пенсии Сергей Владимирович и сын заслуженного еврея России Юрий Аркадьевич пили текилу "Олмека".
- Брателло, ты ммменя уважаешь, - лизнул соль недоверчивый Сергей Владимирович.
- Увважаюю, - бодро крякал, опрокинув стопку, сын заслуженного еврея России.
- Ттточно увважаешь? - сок лайма тек по подборотку психотерапевта на пенсии.
- У ттебя, Сссер-гей, так имя замечательно кончается, что я тебя даже люблю, - сын заслуженного еврея России обнял Сергея Владимировича за плечи и утомленно закрыл глаза.
Текила была прозрачна, как слеза секретарши, с груди которой брателлы слизывали соль.

Однажды бессеребренник и правдолюб депутат Герман Мефодьевич занимался любимым делом: изобличал воров и казнокрадов.
- Посмотрите на эту женщину, - визжал и брызгал слюной Герман Мефодьевич, - она украла печенье из депутатского буфета.
- Сегодня это печенье, завтра блюдце, а послезавтра она откроет фонд "Надежда"! - волновался депутат.
- Куда ни кинь всюду воры и мошенники, - не унимался Герман Мефодьевич.
- Казнокррррады!!! - грассировал депутат.
- Разворовали Родину, ироды... - слезы текли по суровым щекам бессеребренника и правдолюба.
- Еще когда "Милости просим" было, тогда верно! Против ихнего глазету ни одна фирма, даже в самой Твери, выстоять не могла, - туды ее в качель, - вдруг вырвалось у Германа Мефодьевича.
Депутат нервно сглотнул и пошел оформлять себе путевку в целебный санаторий в светлый штат Флориду. За бюджетный счет.

Однажды сын заслуженного еврея России Юрий Аркадьевич мыл в бане члена Общественной палаты Василия Михайловича.
- In favorem libertatis omnia jura clamant, sed est modus in rebus? - внезапно вспомнил Юрий Аркадьевич институтскую латынь.
- Vox emissa volat, litera scripta manet, мой легковерный друг, - мягко парировал член Общественной палаты.
Египетский загар смывался с трудом.

Однажды сын заслуженного еврея России Юрий Аркадьевич сидел в приемной физика-ядерщика Вадима Борисовича и подслушивал.
Ничего особенно интересного не было слышно. Из-за двери изредка доносился чавканье, причмокивание и шелест страниц Устава города.
Юрий Аркадьевич совсем уже собрался идти к бодрому и энергичному главе Красного Дома Михаилу Евгеньевичу с докладом о том, что состояние пациента стабильно, как вдруг услышал в кабинете до дрожи знакомый ему голос члена Общественной палаты Василия Михайловича.
- Как здоровье, брателло Вадим Борисович? - было слышно, как Василий Михайлович мягкой кошачьей походкой скрипит паркетом.
- Дорогой мой, Василий Михайлович! - послышалось бульканье и запахло валерьянкой, - Такой кошмар! Голова болит, зубы ни к черту, сердце жмет, кашляю ужасно, печень, почки, желудок - все ноет!
- Поаккуратней, батенька, с девушками, особенно с молодыми и здоровыми, - член Общественной палаты засмеялся.
Юрия Аркадьевича бросило в пот. Он со всех сил кинулся бежать по коридорам Красного Дома, громко вопя: "Измена! Измена-а-а-а!"
"Ну вот, Юрия Аркадьевича опять на измену пробило!" - подумал психотерапевт на пенсии Сергей Владимирович, уступая дорогу бегущему. "Меня так всегда на хавчик прошибает, так и не похудею я с этими балбесами", - обреченно думал Сергей Владимирович.

Однажды бодрый и энергичный глава Красного Дома Михаил Евгеньевич и физик-ядерщик Вадим Борисович обедали в "Снежинке".
- Ну, так как же думаешь? - сказал Михаил Евгеньевич, немного помолчавши. - Не хочешь сыграть в шашки? на аптеку? Ту, что в "Синаре"? Выиграешь - продадим... А я и играю-то плохо...
"Знаем мы вас, как вы плохо играете!" - осторожно подумал Вадим Борисович, вытирая лоснящиеся губы Уставом города. - Человек! - крикнул он в сторону кассы, - а ну-ка принеси нам доску.
- Давненько не брал я в руки шашек! - сказал Михаил Евгеньевич, подвигая шашку.
- Знаем мы вас, как вы плохо играете! - произнес почему-то вслух Вадим Борисович, выступая шашкой.
- Давненько не брал я в руки шашек! - говорил Михаил Евгеньевич, подвигая шашку.
- Знаем мы вас, как вы плохо играете! - сказал Вадим Борисович, подвигая шашку, да в то же самое время подвинул обшлагом рукава и другую шашку.
- Давненько не брал я в руки!.. Э, э! это, брателло, что? отсади-ка ее назад! - удивился Михаил Евгеньевич.
- Кого?
- Да шашку-то, - сказал Михаил Евгеньевич и в то же время увидел перед самым носом своим другую, которая, как казалось, пробиралась в дамки; откуда она взялась это один только бог знал.
- Нет, - сказал Михаил Евгеньевич, вставши из-за стола, - с тобой нет никакой возможности играть! Этак не ходят, по три шашки вдруг!
- Отчего ж по три? Это по ошибке. Одна подвинулась нечаянно, я ее отодвину, изволь.
- А другая-то откуда взялась?
- Какая другая?
- А вот эта, что пробирается в дамки?
- Вот тебе на, будто не помнишь!
- Нет, брателло, я все ходы считал и все помню; ты ее только теперь пристроил. Ей место вон где!
- Как, где место? - сказал Вадим Борисович, покрасневши. - Да, ты, брат, как я вижу, сочинитель!
- Нет, брателло, это, кажется, ты сочинитель, да только неудачно.
- За кого ж ты меня почитаешь? - говорил Вадим Борисович. - Стану я разве плутовать?
- Я имею право отказаться, потому что ты не так играешь, как прилично честному человеку.
- Нет, врешь, ты этого не можешь сказать!
- Нет, брателло, сам ты врешь!
- Я не плутовал, а ты отказаться не можешь, ты должен кончить партию!
- Этого ты меня не заставишь сделать, - сказал хладнокровно бодрый и энергичный глава Красного Дома Михаил Евгеньевич и смешал шашки на доске.
Аптеку так и не продали.

Однажды физик-ядерщик Вадим Борисович сидел в своем светлом кабинете и сочинял Послание городскому Собранию. "...сегодня наши основные усилия направлены именно на те сферы, которые прямо определяют качество жизни граждан. Реализуются проекты в области образования, здравоохранения, в жилищном строительстве. Проблемы здесь накапливались, вы знаете, даже не годы, а десятилетия. Они крайне чувствительны для людей. Требовалось накопить немало ресурсов и сил, чтобы на них наконец сосредоточиться, за них взяться...", - бодро диктовал он секретарше.
Сочинительство прервали звуки марша Мендельсона. Вадим Борисович вытер лоснящиеся губы Уставом города и осторожно произнес в мобильник "Алло".
- Слышь, брателло, - сказала трубка сиплым голосом Елены Александровны, - Я тут заявление кой-какое написала.
- Заявление? – испугался Вадим Борисович, - Про что?
- Про свободу слова в Снежинске, - сказала Елена Александровна, - И про то, как ты решил всех зрителей, слушателей и читателей обмануть.
- Обмануть? – удивился Вадим Борисович, - Я?! Но зачем?!
- Потому что ты обманщик! – выдохнула Елена Александровна, - Ты зачем убил кассир… тьфу, ты зачем Мельникова снял?!
- Так Мельников же сам ушел в энергетики, - недоумевал Вадим Борисович, - Ты чего звонила-то вообще?
- Я написала заявление, - снова сказала Елена Александровна, - Это серьезное заявление, Вадик, очень серьезное.
- Ты снова выходишь замуж? – предположил Вадим Борисович, - За кого? Я его знаю?
- Не перебивай мне мысль, - волновалась Елена Александровна, - Обманщик! Ты обманул горожан!
- Это который муж у тебя уже будет? – продолжал Вадим Борисовича, - пятый? Ты куда их деваешь-то? Синяя борода прям…
- Я расскажу всю правду! – горячилась Елена Александровна, - Как ты планировал убить свободные СМИ! Как ты составлял с членом Общественной палаты Василием Михайловичем Дмитриевым списки тех, кому жить, а кому умереть!
- А свадьбу где будете играть? – спросил Вадим Борисович, - Или без свадьбы? Что на эту тему говорит нам Устав Снежинска?
- Ты зачем закрыл "Нашу газету"?! – не унималась Елена Александровна, - Чем тебе мешала "Наша газета"?!
- Интересно, а за первого ребенка полторы тысячи, за второго - три, а за третьего? - задумчиво сказал Вадим Борисович, - Что по этому поводу думает Юрий Аркадьевич?
- Я даже думаю, - продолжала Елена Александровна, - Что Вестник тоже по твоему приказу утопили. Потому что ты кровожадный тиран!
- А у меня одна жена, - грустно сказал Вадим Борисович, - И сын один…
- Цензура не пройдет! – воскликнула Елена Александровна.
Вдруг в трубке что-то щелкнуло, и связь прервалась.
В повисшей тишине Вадим Борисович услышал тихое всхлипывание секретарши.

Однажды кандидат в мастера спорта по ГТО Владимир Михайлович наслаждался во сне зрелищным заседанием городского Собрания депутатов. На поле была не игра, а настоящее сражение. Клуб "Сунгуль" встречался с командой «Крепышок».
Игроки вели себя, мягко говоря, некрасиво. За наглость и грубую игру форвард комиссии по бюджету и экономике получил красную карточку и был удален до конца игры. А члена Комиссии по организационным и правовым вопросам за несдержанность и хамство судья наградил желтой карточкой.
Победил "Крепышок" с разницей в 3 мяча.
Сон кандидата в мастера спорта по ГТО был крепок.

Однажды бодрый и энергичный глава Красного Дома Михаил Евгеньевич сидел в своем кабинете и увлеченно мастерил куклу Вуду, подозрительно похожую на психотерапевта на пенсии Сергея Владимировича.
На туловище пошел кусок старого сукна из зала заседаний, его Михаил Евгеньевич любовно украсил старым октябрятским значком, глаза пририсовал черным маркером. Особенно удались усы из зубной щетки. С чувством вверенного ему удовлетворения Михаил Евгеньевич пощекотал их кончиком золотого Паркера.
В приемной кто-то громко чихнул. Бодрый и энергичный глава Красного Дома Михаил Евгеньевич озорно засмеялся и нажал кнопку селектора.
- Меня ни для кого нет, у меня важный разговор, - радостно сообщил он секретарше и высыпал на письменный стол красного дерева горку булавок.

Однажды физик-ядерщик Вадим Борисович сидел в своем светлом кабинете в маске сварщика и думал о будущем Снежинска. В будущем Снежинска было много света, тепла и демократии. Там буйно цвели вишневые сады, подобно Penisillium expansum росли плоды стекла и бетона, а граждане дружно трудились. Школьницы в белых фартучках сгребали прелые листья в парке им. ВЛКСМ в большие кучи, рабочие второго завода разбирали железные остовы каруслей и грузили их в расторопно подъезжающие ЗИЛы.
Военнослужащий бессрочной службы с саламандрой на рукаве нагнулся за бревном. Физик-ядерщик Вадим Борисович энергично сбросил пиджак и, оставшись в жилетке с золотой цепочкой поперек живота, подскочил к солдату.
- Тавагищ, кгаснаагмеец, бегитесь за дгугой конец, он легче!
Голос в маске сварщика прозвучал глухо и тревожно. За стеной раздался всхлип секретарши. Настоящее Снежинска было обло, озорно, огромно, стозевно и лаяй.

Однажды бодрый и энергичный глава Красного Дома Михаил Евгеньевич сидел в своем кабинете и с увлечением читал "Аргументы и Факты".
- Стоимость и качество услуг ЖКХ сегодня одна из главных тем в стране. В наиболее проблемных регионах проходят митинги протеста, с резкой критикой положения дел в сфере ЖКХ выступил на заседании правительства президент Владимир Путин.
Михаил Евгеньевич подмигнул висящему на стене портрету и нажал кнопку "*" на телефоне.
- Слушаю, - раздался в трубке любвеобильный голос сына заслуженного еврея России Юрия Аркадьевича.
- Вот, скажи мне, брателло, почему в газетах про Путина пишут хорошо, а про меня плохо? Двойки какие-то за Жэ-Кэ-Ха ставят? - поставил вопрос ребром бодрый и энергичный глава Красного Дома Михаил Евгеньевич.
- У них система двоичная, - твердо произнес любвеобильный голос сына заслуженного еврея России Юрия Аркадьевича.
- Какая система? Один-эс? - с надеждой произнес Михаил Евгеньевич.
- Система счисления, - возразил Юрий Аркадьевич, - цифры всего две, так что двойка - это круто.
- Какая такая "система счисления"? - нервно переспросил Михаил Евгеньевич.
- А это ты у Бориса Михайловича спроси, - нагло отрезала трубка и отключилась.
"А разве Беккер у нас за ЖэКэХа отвечает?" - подумало за Михаила Евгеньевича вверенное ему самосознание и отключилось.
Часы показывали ровно два.

Однажды член Общественной палаты Василий Михайлович нырнул в Красное море. Песчаное дно заполняли морские веера, кораллы, губки разных форм и размеров, вокруг члена Общественной палаты кружили бойкие Pomacanthus paru и Pomacanthus arcuatus, стайки пестрых Haemulon flavolineatum, Haemulon plumieri и Haemulon sciurus суетились, и то и дело заслоняли обзор. "Пять беру, три прощаю, один в уме", - мысль в голове члена Общественной палаты скакала такая же бойкая и агрессивная. "Почему они на меня не реагируют?", - страдала мысль. - "Почему не ценят? Я ведь у каких только истоков не стоял..." Струйка горячей жидкости приятно согрела левое бедро.
"Вот ведь неблагодарные, - мысль члена Общественной палаты углублялась между кораллами, - Даже улицу, твари, именем моим не назовут. Проспект Дмитриева? А? Звучит..." Haemulon plumieri настырно ткнулась в маску.
- Пошла вон, тварь, развелось вас тут! - заорал член Общественной палаты и загубник выскочил изо рта. Воды красного моря были не только глубоки, но и противны на вкус.

Однажды сын заслуженного еврея России Юрий Аркадьевич очень полюбил баню. Но в женскую баню его не пустили, пришлось идти в мужскую. А там только член Общественной палаты Василий Михайлович сидит. Вот такая вот сука-любовь.

Однажды сын заслуженного еврея России Юрий Аркадьевич очень полюбил женщин. Утром проснулся, полюбил одну, а вечером после работы - другую. Так и бегает до сих пор. Определиться не может. А дети растут. Владимир Михайлович и рад.

Однажды кандидат в мастера спорта по ГТО Владимир Михайлович очень полюбил детей. Утром проснулся, поймал ребенка и гладил по головке, пока не позвали завтракать. Так и назвал это дело "Мой крепышок".

Однажды бодрый и энергичный глава Красного Дома Михаил Евгеньевич бежал трусцой по коридорам вверенного его заведения.
"Вот дом, который построил Джек..." - весело щебетало вверенное ему самосознание. "А это пшеница, которая в темном чулане хранится в доме, который построил Джек", - самосознание привествовало мелькнувшие вдали упругие формы Ольги Васильевны. "А это веселая птица-синица, которая часто ворует пшеницу, которая в темном чулане хранится...", - не унывало самосознание при виде вытирающего лоснящиеся губы Уставом города Вадима Борисовича. "Вот кот, который пугает и ловит синицу..." - подхватил Михаила Евгеньевича за локоток сын заслуженного еврея России Юрий Аркадьевич. Самосознанию сразу стало от чего-то грустно. "Вот пес без хвоста, который за шиворот треплет кота...", - не к добру чего-то вспомнился член Общественной палаты Василий Михайлович.
"А это корова безрогая, лягнувшая старого пса без хвоста", - поздоровалось самосознание с пыхтящей Беломором в лестничном пролете Еленой Александровной. Бодрый и энергичный глава Красного Дома Михаил Евгеньевич радостно ускорил движение.
Жизнь в доме кипела.

Однажды бравый Григорий Владимирович третий день ел паек и давился. "Ни одна сволочь воды не подаст", думал он. Пайка все же оставалась много. "Ешь, Гриша, ешь", - нежно шептала хохляцкая душа. "Не могу больше", - думал Григорий Владимирович. И тревога наполняла его бравую грудь.

Однажды физик-ядерщик Вадим Борисович надел маску сварщика и постучал к себе в приемную.
- Главный у себя? - голосом Дака Вейдера спросила маска у секретарши.
Секретарша "ойкнула" и пролила лак для ногтей на постановление №19 "Об утверждении Перечня целевых Программ, подлежащих финансированию из средств местного бюджета в 2006 году".
- Ввввадикка нет, - промямлила она.
Вадим Борисович вытер лоснящиеся губы Уставом города и облизнул усы. Рабочий корень не давал ему спокойно жить.

Однажды заслуженный еврей России Аркадий Львович гулял по парку с сыном.
- Папа, а стучать плохо? - спросил Юрий Аркадевич Аркадия Львовича, удачно запустив и попав палкой в Dendrocopos major (дятла Пестрого Большого).
- Стучать, сынок, надо, - аворитетно заявил заслуженный еврей России, потрепав Юрия Аркадьевича по курчавой голове.

Однажды бойкий и предприимчивый глава Красного Дома Михаил Евгеньевич и физик-ядерщик Вадим Борисович кушали пельмени с медвежатиной в "Снежинке". Вадим Борисович вытер лоснящиеся от сметаны губы Уставом города и говорит Михаилу Евгеньевичу:
- Приелись мне что-то, брателло, эти Ваши медведы. Дал бы распоряжение, чтобы из лосятины подавали...
- Лоси, брателло Вадим Борисович, это животные с копытами и рогами. Вот попадется Вам копыто в супе, так то к удаче. А то и к премии... А зачем Вам премия? Да и рога чужие Вам вовсе ни к чему, - веско отметил бойкий и предприимчивый глава Красного Дома Михаил Евгеньевич.
И кушали они дальше.

Однажды Дмитрий Ефимович и Кирилл Иванович кушали пельмени с лосятиной. Дмитрий Ефимович и говорит Кириллу Ивановичу:
- Слышь, брателло. Че-то сегодня какой-то лось жесткий попался.
- Да уж, Дмитрий Ефимович. Надо бы переходить на медведей.
- А что. И перейдем. Вот только эти доедим. Не выбрасывать же. А следующие будут с медвежатиной.
И кушали дальше.