Основной вопрос экзистенциальной философии был сформулирован еще при последнем хорошем императоре Марке Аврелии, философе-стоике, чья книга "Утешение философией" лежит на столе у каждого, кто полагает себя интеллигентным человеком. Вот прямо перед нами, например, с закладкой в виде одного американского доллара на 47 странице уже 38 лет как лежит. А вопрос достаточно простой: - чем можно расплатиться за собственное бессмертие?

 

Ответов на удивление не слишком много, хотя и Сартр и Бергсон и Камю и другие честно пытались их формулировать до тех пор пока не уперлись лбом в стену плача. После них осталось куча текстов и не одной внятной дефиниции. Наша дорогая редакция полагается на теорию вероятностей (да благословит ее Аллах и приветствует) и считает, что расплатиться за это вот всё возможно упадком сил и еще способностью монотонно катиться по наклонной плоскости бездны без перспектив и надежды.

 

Согласен, такие формулы странно звучат из уст человека, который родился разумным, то есть существом, которому всегда мало пространства, который, покидая один континент ради другого ищет неведомо какую идеальную родину, легко меняя национальную принадлежность, цвет кожи и разрез глаз. Он не любит тех, кто лижет власти жопу, шагает строем или играет в команде. Ему нравятся особи как он, презирающие систему. Индивидуалисты. Хотя некоторые из наших всеж таки по прежнему предпочитают людей с фантазией: диктаторов, серийных убийц, шизофреников, головорезов, наркобаронов, скинхедов, сатанистов, поскольку полагают, что грустной родине пора вернуть былую силу, под лозунгом "Не будь мудилой - стань мудаком!". Для этого нужно немного - больше говна в головы и больше чистого зла наружу. Мощного, беспримесного, концентрированного зла. И не было ещё такого барьера, который бы устоял перед их паническими поисками новых горизонтов.

 

"Amor fati" - формула подходящая для патриотов и любителей героизма, перестала волновать ленивую философию именно тогда, когда мы перестали цепляться за идею судьбы, поскольку действительность мира стало невозможно игнорировать. Всякое спасение сопряжено с риском спасения. А вот дрожь нам дается без особого труда, но умение управлять дрожью - это уже высокое искусство, поскольку утопии давно не ослепляют нас светом встречных фар и не возбуждают нашего дремлющего демона фанатизма. 

 

И вот теперь пребывая в перманентно-элегическом вялотекущем изумлении от происходящего я, словно медленный ленивец, наконец то понял, что гипотетическая идеальная грустная родина - это просто умственное снотворное необходимое для ежеминутного потребления, чтобы не плакать от страха и боли, как девочка во время первой менструации. Обычная мера предосторожности предпринятая эволюцией против нашего общего светлого будущего.

 

Мурр всем. Остерегайтесь. Худшее всегда впереди.

 

 

Когда-то давно я плакал над "Феноменологией" Гуссерля и "Бытием и временем" (Sein und Zeit) Хайдеггера, потому что ничего не понимал, а мне надо было для экзаменов в школе. 

 

Теперь я не рыдаю, но и, если быть честным, не смеюсь. Потому что кто ленивый философ, тот в цирке не смеется.

 

Спустя некоторое время, под непроницаемой маской ироничной серьезности, сокровенно оберегая от чужих глаз свою детскую психологическую травму, мне удалось проанализировать характер переосмысления феноменологии Гуссерля в философии Мартина Хайдеггера, а во-вторых, выяснить, как это переосмысление было продолжено Г.-Г. Гадамером, и, в-третьих, рассмотреть, что нового внес П.Рикёр в герменевтическую методологию.

 

Так наша дорогая редакция открыла для себя простую философскую истину, что пока мы живем, множество вещей проносится мимо нас и их никому не-ухватить. Но не-ухватить не потому, что мы рукожопые долбочелы от рождения, а потому что не можем выразить их в языке. Ведь все, что может быть сказано, должно быть сказано четко, а то, о чем нельзя сказать, следует обойти молчанием. 

 

Если бы не увлечение философией, моей любимой наукой стала бы физика и законы термодинамики. Когда я впервые узнал об этом в школе, я подумал, что это удивительно: энергия не разрушается и не создается из воздуха, она просто переходит из одной формы в другую. Мне это показалось настолько романтичным, что я поспешил на большой перемене рассказать про свое открытие Маршиде Раисовой - моей первой любови, и она всё всё всё поняла. А я просто сказал, что её золотистые волосы, возможно, пепел погибших планет, её широко поставленные васильковые глаза собраны из звездной пыли, а ее тонкие, точеные персты, возможно, происходят из атомов древнего человека, который сжег на костре свои стихи.

 

А теперь скажите мне, только честно: - Разве найдется на белом свете прекрасная дева, которая откажет, услышав подобное признание?

Когда наша дорогая редакция была маленьким мальчиком, в детском саду у него были воспитательницы. Помним, что одну звали Татьяна - и тут наша дорогая редакция наморщила свой лобик, пытаясь вспомнить отчество, но не вспомнила, а сделала предположение - скорее всего Адольфовна. 

 

Так вот Татьяна Адольфовна, по нашему мнению, философски говоря, обожала садо-мазо с мертвыми детьми. Живых детей она не долюбливала. По утрам она отбирала из общего количества живых малышей четыре-пять отъявленных мерзавцев, шалопаев и бездельников, конвоировала их в сортир и тыкала наглыми мордами в горшки, приговаривая матом, что "из нас вырастут дворники".

 

Не все пророчества сбываются. Наша дорогая редакция выросла ленивый философ и ботан. Остальные малыши, следуя логике Татьяны Адольфовны, вероятно передохли или спились.

 

С нами этого не случилось потому, что мы вовремя поняли теорию эволюции, стали безудержно читать научные книги, а потом крестились в буддизм. Нас в буддизме привлекли две вещи - вегетарианство и то что бога нет. А ведь уже тогда мы знавали себя истовым прихожанином Свято-Данилова монастыря, потом правоверным мусульманином-имамитом и уже совсем на коду - любимым сыном Асахары. Вот что высоконаучное увлечение русской религиозной философией с ленивыми философами делает!! 

 

В целом, буддизм нам понравился как и все остальное до этого. По нашему мнению, буддизм есть средство для трансформации в человеке чувства самоидентичности, т. е. способа восприятия человеком факта собственной одушевленности, как формы преодоления паттернов сансары "Так точно!" и "Будет сделано!" в паттерн нирваны "Я вас всех на хую вертел, чтобы вы не пригорали".

 

И поэтому мы полагаем, что буддизм пошел нам на пользу для повышения самооценки. И если раньше мы были добродушный ботан в круглых очках и с белозубой улыбкой то теперь мы ленивый философ и молчаливый йог, умеющий блокировать от посторонних шумов свои органы слуха и зрения в любом месте отдельной цивилизации, включая гимны и пляски восточных славян и ночные небесные мопеды - чучхе на все их головы . Ведь в наших немозолистых руках всегда наготове большая сучковатая даосская палка.

 

Палка нужна молчаливому йогу для того, чтобы время от времени пиздить окружающую его социальную и духовную среду (не реже 1 раза в академический час), когда ему становится совсем невмоготу, потому что эта среда обладает сверхспособностью пробивать любую ведическую блокаду в узких кругах красавцев и умников.

 

И вот благодаря усилиям и молитвам я достиг таких духовных зияний и вершиний, что вот прям сейчас с огромным удовольствием рванул бы на груди вышиванку и сплясал бы полный задора и огня гопак, если б только мог. Но не могу. Лень вперед нашей дорогой редакции родилась. И только она, короче, останавливает нас в такие моменты от участия в проектах «танцы со звездами», «бег с препяцтвиями со звездами» и «десантирование в пустыню Калахари со звездами», а то бы да, уж я бы себя бы проявил так, что не дай босх каждому.

К чему я все это написал пока не понимаю да и вам не советую. А то съедят.

Миру мурр. 

Остерегайтесь.

 

1. утонченность

Тревога - это осознанный страх, который сам себя анализирует. 

Мышление - такая же каторга как и свобода.

Любая новая идея - это просто сдвиг в голове.

Совесть есть зов заботы из не-по-себе бытия-в-мире, вызывающий присутствие к самой своей способности-быть-виноватым.

Утонченность, присущая всем ленивым философам современности - верный признак деградации..

2. близость

Хотя, конечно, между двумя людьми иногда, пусть и редко, возникает целый мир. Он тогда становится родимым краем, во всяком случае единственным родимым краем, который они были готовы признать таковым. Этот крошечный наномир, в котором всегда можно спастись от мира большого, разрушается, если один из людей уходит. 

 

С праздником прекрасные девы. Мяу мурррр..

 

Давайте как обычно по понедельникам - о бабах

о. Пездоний

 

Как-то раз Маруся училась в школе и вдруг поняла, что у неё есть сиськи. Это было страшное откровение. Ни у одной девочки в классе сисек еще не было. А у неё уже да! Ошибки быть не могло, она отчетливо их видела, даже через шерстяное школьное платье, фартук, второй подбородок и живот. Но с другой стороны такие же были у парочки толстых мальчиков из нашего класса и у еще одного из 8 "Б". Толстые мальчики Марусе не нравились. Жиробасы не пили, не курили, никогда не матерились (прямо как наша дорогая редакция) и не говорили о сексе. Они вызывали у нее подозрения, Маруся была уверена, что по ночам они разделывают трупы маленьких детей или что-то в этом роде.

 

Ей стало противно. 

 

Марусин психотерапевт считал, что она не в ладах со своим эго по этой части. К тому же общеизвестно, что  сиськи - не деньги, единожды появившись, уже никуда потом не деваются (и кто бы мог такое придумать?), а даже наоборот - у некоторых становятся больше (хоть и не со скоростью света, но совершенно неотвратимо). 

 

А некоторые девочки для прогресса прикладывают туда капусту. Наша дорогая редакция знает пару прекрасных дев, которым это помогло.

 

Однажды Маруся разрешила мне их потрогать. 

Правда тогда, когда это наконец случилось, в нашем классе сиськи были практически у всех девочек и их можно было трогать сколько хочешь у кого угодно, кроме, разумеется, учительницы русского языка и литературы Мыршеды Идрисовны, в которую я был безответно влюблен. 

 

Трогание сисек называлось красивым словом "щупать"

 

Собственно, я мечтал пощупать марусины новообразования сразу после того как они нарисовались у неё под платьем. Но как то все не решался попросить разрешения. Тогда, в седьмом классе, я был ещё очень романтичный и застенчивый гетеросексуальный юноша-натурал. Прямо как сейчас, только моложе.

 

Тем временем сиськи не дремали.

 

Если в сентябре они напоминали пару небольших сдобных булочек, то в мае под марусиной маечкой отчетливо покачивались две аккуратных дыньки сорта колхозница среднего размера и божественной формы. Прямо как мой череп. В том смысле что у моего черепа тоже божественная форма. Есть вот брахицефальные черепа, есть долихоцефальные - а у меня, я считаю, идеальный череп. Как у Андре Агасси, Олеся Бузины или ещё одного моего знакомого с Альфы Центавра. Вам повезло, вы его не знаете.

 

Вощем, я не подозревал даже, что Маруся своих дынек стесняется, перманентно хочет быть мальчиком и краснеет от смущения удушливой волной, когда стоит перед зеркалом голая анфас или профиль.

 

Именно поэтому она упрямо не носила лифчик. Только мокрую розовую  маечку с глубоким вырезом. (Про розовую маечку и вырез - наврал для красного словца)

 

Меня так и подмывало спросить у неё: "Маруся, ну почему ты не носишь лифчик?", но я стеснялся. Исключительно смотрел, потел, дрочил и представлял. А однажды, в порыве страсти, я витиевато вывел по французски на внутренней крышке ее парты "Да здравствуют сиськи!" (Vives Les Nichons!). Когда она спросила меня: "А что там написано?", я ответил: "Да здравствует разум!". Что, в принципе, было правдой, потому что полюбить чьи-нибудь сиськи - это вроде как получить душевное расстройство, которое не покрывается медицинской страховкой. Главное, когда врешь прекрасной деве, надо смотреть ей в глаза, а не запускать взгляд за вырез ее мокрой маечки.

 

К лету у других девочек в классе сиськи тоже подросли. У кого благодаря капусте, у кого сами по себе по зову природы. Но я уже зациклился на марусиных и на другие пялился скорее из спортивного интереса, чем от вожделения. 

 

Я долго и мучительно думал как бы поинтеллигентней подкатить к ней на предмет  их дегустации. Наступил июнь. Или как говорят на нудистских пляжах Крыма: кончился май - штаны сымай.

 

На пике интеллектуально-сексуальной сисечной рефлексии я не заметил как прозвенел последний звонок, началось лето и созрел тутник - сочные иссиня-черные ягоды, по виду напоминающие садовую ежевику. На Украине его называют шелковица, в Грузии - тута, в Астрахани - тутник.

 

Шелковичные деревья растут по берегам рек с времен Петра 1. Он их там посадил, чтобы делать из тутовых ягод водку

В тот день, мы пошли с Марусей смотреть как цветут лотосы на реке Маячке. Было жарко, по дороге мы пару раз купались и, наконец, присели у воды, в густой тени тутового дерева, посаженного Путиным Петром Великим. Крона его была усыпана спелыми темными ягодами. Я набрал пригоршню самых крупных, сочных, синих и занялся с Марусей веселым делом тутникового бодиарта. Мы сидели друг напротив друга на берегу реки Маячной под деревом, посаженным Петром Великим и расписывали фиолетовым соком наши лица - я нарисовал ей усы, броду и смайлик "Ржунимагу!" на лбу, Маруся мне - только усы, пупок и брови.  

 

Сок брызгал в стороны и тёк по рукам к локтям.

 

Тем не менее её облегающая розовая маечка с вырезом была девственно розовой, (насчет маечки опять вру) без пятнышка. Маруся вообще была чистюлей, отличницей и аккуратисткой.

 

И тут меня осенило и я нашел те самые слова про сиськи и про пощупать, и подобрал для них свой самый лучший голос  (он у меня как раз сломался, но не устаканился и поэтому набор диапазонов был просто космическим). Я выбрал низкий баритон с трещинкой посередке, прокашлялся и сказал, потрескивая, словно провода под напряжением, глядя прямо в её синие от тутника глаза: - Я старый солдат, - Сказал я Марусе прокашлявшись, - я старый солдат, не знающий слов любви, и положил правую руку на её левую дынькогрудь.

 

Маруся вздрогнула, словно жеребёнок, который впервые в жизни попробовал сахар, подождала чутка, пока я решусь использовать левую руку, и, дождавшись сама совершенно неожиданно вдруг положила свои теплые измазанные сладким соком ладошки на мои плоские мальчишеские сиськи. (Не то что сейчас)

 

Так мы посидели с протянутыми навстречу руками на берегу реки в тени тутовых деревьев некоторое время, глядя в глаза друг другу. А потом нашли для этого занятия более удобные позы и более подходящее время.

Наша сисечная одиссея продолжалось до осени, которая подкралась незаметно, А когда над дельтой Волги тренькнули а потом запели золотые колокольчики сентября, мы с Марусей, взявшись за руки, пошли в школу. 

 

А спустя еще некоторое время, примерно через неделю после линейки Маруся совершенно перестала стесняться и переживать о наличии дынек за пазухой, потомушто поняла какое счастье можно огребсти с этими самыми сиськами не только здесь и сейчас на берегу реки в тени тутникового дерева, но и чуть позже, в прекрасной и светлой, бесконечной будущей жизни.

 

Миру мир.. Держите сиськи выше, дамы. Все будет абгемахт!!!

 

 

Федюков очень бы хотел, чтобы посреди ночи его разбудила кто-нибудь сексуальная и с волосатой жопой, и с шелковистой жопой например, Лили Коллинз или даже Скарлетт Йоханссон, и сказала своим красивым низким голосом: "Федюков, Вам не нужна рабыня?"... или нет, не так, а вот так: "Федюков, Вам не нужна еще одна рабыня? А то мы все сейчас в глубокой жопе, не считая того, что Вы, мой господин, профессионал". И протянула бы ему красивую коробочку, украшенную сверху замысловатым бумажным бантиком, а в ней - книга - лучший подарок, косяк из наркотеков, айфон, теплые зимние стринги, купон - скидка 5 процентов в Пятерочке и еще просто красивые, милые, отзывчивые и такие любимые деньги...ни за что, просто так, из уважения, чтобы не прогнал. И улыбнулась ему своей знаменитой улыбкой так приветливо, что захотелось взять и унести эту улыбку с собой в могилу, поскольку величайшее рабство заключается в том, чтобы сделаться зависимым от собственного раба и (быть) ведомым им.

 

Однажды Федюков так всё вышеописанное себе напредставлял, что возбудился и пошел в душ сбить стояк и пошел утихомирить душевную бурю на кухню, открыл холодильник и уставился в него как в телевизор, ожидая чуда. Холодильник помог не сразу - ещё пару часов его возбужденное воображение рисовало как он весь в блестящем белом с латексным черным, томно отклячив свой нехилый сияющий зад, громко щелкает по воздуху длинным бичем - прям как Индиана Джонс в Храме Судьбы - щелк!, щелк! щелк! -  мол, что ты мне принесла? И брезгливо засовывает ей деньги в лифчик. А потом ещё этот её взгляд:  

-  Накажите меня о, Федюков! Я не знала, что мне может сниться секс. Наверное, что-то съела. Накажите, меня о, мой жеребец. Я добровольно признаю Вашу власть над собой ...мммм, ммммм, ммммммммммммм.

 

И тут его взор упал на одинокую, такую родную и милую, такую любимую бутылку водки. 

 

Федюков хорошо знал, что бывает, когда вечерком накатишь культурно пузырь столичной с воблой. Ночью страшно пить хочется. Нет, конечно, бывает, что и просто так пить хочется. Но от водки с воблой сушняк тащит мощнее.

 

Не то что от водки с яйцами или с помидорами. Но яйца и помидоры отсутствовали и существовали в его голове как актуальные реальности и неабстрактные идеальности. Воблы в холодильнике тоже не было. Была только водка и ещё половинка холодной курицы.... Федюков, постоял некоторое время, почесал себе репу, взмахнул рукой и мысленно сказал в микрофон "Поехали!"

 

...Минут через десять расслабленно-фривольно развалившись на кушетке, он вертел в руках пульт от телевизора и думал:

- Так всегда - навоображаешь себе хрен знает чего, доведешь себя до обморока, а оно того стоит? Вообще, что-то мне всё надоело.  

 

Жесткое хищное личико его подсознания огорченно спряталось в синапсах лимбической системы и дендритах рептильного мозга. А Федюков продолжил с увлечением играть в  самую популярную игру своей жизни под названием "Переключая каналы"...