Сидят две старушки у тесной печурки,

Перловую кашу томят в чугунке…

- А помнишь, как раньше покойный твой Шурка

Катался, паршивец, на нашем бычке?

- Ну, как же не помнить? Забудешь такое!

Твой Стёпка тогда погонял их кнутом!

Вот было в них что-то внутри бунтовское,

Они и на фронт-то удрали вдвоём…

Избушку к земле времена придавили,

А память, увы, не подвластна летам,

В ней вновь лихолетья военные всплыли,

Но слёзы уже не текут по щекам –

Все слёзоньки горьки впитали подушки,

В бездонных глазах обозначилось дно,

Состарились вместе с бедою подружки,

Давно притворившись живыми… давно.

Навек молодыми остались их дети…

Слезами сердца их омыты сполна.

Солдатские матери – званием этим

Всех женщин земных награждает война.

Изрыты сухими морщинами лица,

Душа у судьбы вопрошает ответ,

Сынок Катерине лет десять не снится…

Остался его довоенный портрет,

Где был он в соседку Наташку влюблённый –

Глаза улыбаются, сердце поёт!

Висят фотографии рядом с иконой –

Пускай Божья Матерь детей бережёт.

Черёмуха веткой качнула душистой,

И кустик сирени вот-вот зацветёт…

Дом бабушки Нины спалили фашисты,

С тех пор у подруженьки так и живёт.

Не плачет победной весной Катерина,

Хотя и раздавлена радость войной,

Уже не кричит с причитаньями Нина –

Подруги давно говорят с тишиной…

Сидят две старушки у тесной печурки,

Перловую кашу томят в чугунке…

- А помнишь, как раньше покойный твой Шурка

Катался, паршивец, на нашем бычке?

- Ну, как же не помнить? Забудешь такое!

Твой Стёпка тогда погонял их кнутом!

Вот было в них что-то внутри бунтовское,

Они и на фронт-то удрали вдвоём…

Избушку к земле времена придавили,

А память, увы, не подвластна летам,

В ней вновь лихолетья военные всплыли,

Но слёзы уже не текут по щекам –

Все слёзоньки горьки впитали подушки,

В бездонных глазах обозначилось дно,

Состарились вместе с бедою подружки,

Давно притворившись живыми… давно.

Навек молодыми остались их дети…

Слезами сердца их омыты сполна.

Солдатские матери – званием этим

Всех женщин земных награждает война.

Изрыты сухими морщинами лица,

Душа у судьбы вопрошает ответ,

Сынок Катерине лет десять не снится…

Остался его довоенный портрет,

Где был он в соседку Наташку влюблённый –

Глаза улыбаются, сердце поёт!

Висят фотографии рядом с иконой –

Пускай Божья Матерь детей бережёт.

Черёмуха веткой качнула душистой,

И кустик сирени вот-вот зацветёт…

Дом бабушки Нины спалили фашисты,

С тех пор у подруженьки так и живёт.

Не плачет победной весной Катерина,

Хотя и раздавлена радость войной,

Уже не кричит с причитаньями Нина –

Подруги давно говорят с тишиной…