МЕСТО ДЕЙСТВИЯ:
Краснокаменский край
Колхоз "Вперед" сектор Ч
осень 1989 года
...был серый день 24 августа, когда запряженная в повозку тощая Юлька, оскальзываясь и получая за это новые удары плетью, тащила по грязной дороге скрипучую телегу в которой лежала совсем избитая окровавленная Людка что прижимала к себе свою дочь...
Кроме них в телеге ехала Лидка что и притащила ее сюда, а чернокожая рабыня Хуана тащилась за телегой следом, привязанная к ней за руки.
Скромную процессию сопровождал совершенно никакой после будуна Витька-профессор что ехал вместе с ними на свое новое место работы – старое навозохранилище что решением Измены стало основной базой отряда чернорабочих каторжного поселения Вперед, тут же прозванных «чернопездыми»...
...Витек не мог простить этого... его брательник стал правой рукой Измены, а его... его неизменно талантливого и заслуживавшего большего чем наглый пронырливый братец, сослали в дыру... командовать пятью тощими пездами...Одна из них тащила эту телегу где он ехал рядом с рабынями - невиданное, просто невиданное унижение!
Правда это не продолжалось очень долго - Витек порой впадал приступы отчаянной депессухи что быстро сменялась приступами жестокости - вот и сейчас решив что он достаточно погрустил Витек пинками и ударами короткого кнута выгнал из телеги едва стоявших на ногах рабынь, после чего обвязав им на тощих бедрах веревку и, пропустив ее им между ног, привязал к телеге и, усевшись поудобнее и взяв в руки кнут погонщика и огласив округу "Ху...ли........ встали! Галооооооопооооооооооом!!!!!!!!! Ноооооооооооооооооо!!!!!!! и - яростными злыми ударами кнута погнал девок вперед наслаждаясь как на их телах появляются новые и новые следы, как они извиваются они стараясь уберечься от очередного удара как косолапят и скользят по грязи их босые, грязные ноги и как постепенно окрашивается в красный цвет грубая, пропущенная между ног веревка...
Он гнал их так до самой фермы - особенно усердствовал Витька помогая кнутом рабыням когда те волокли телегу в длинный размытый дождями глинистый подъем, преодолев перед этим огромную, больше похожую на море - лужу...
Ему было их так "жаль" - ведь Витька был еще и великим гуманистом, некогда преподававшем в Универе "науки" - не уточняя какие именно - как он сам говорил; он считал себя в высшей мере образованным и начитанным человеком - даже сюда взял единственную оставшуюся из его домашней библиотеки книжку "Отверженные"... он бы и больше жалел рабынь но... они не заслуживали его жалости - они шли медленно и не важно что веревка впивалась каждой в ее п..ду и не важно что каждый шаг причинял боль - шли они медленно! А раз так то заслуживали только его кнута и он не стесняясь отвешивал им четкие хлесткие удары.
Особенно доставалось Юльке чья тощая жопа виляла прямо перед ним - как виляла он ею на его лекциях только там жопу обтягивало черное тоненькое платье через которое при желании можно было рассмотреть ее трусы или убедиться в их отсутствии а сейчас жопа была перед ним - голая неприкрытая жопа!
Она ведь это специально делала... специально чтобы его позлить, чтобы его дополнительно унизить - Витька едва сдерживал свое желание остановить эту повозку, вырвать Юльку из упряжи и поставив ее в известную позу, разодрать ее задницу на британский флаг но... только нависшие серые тучи и большая вероятность дождя остановила его от этого шага, тем более до фермы оставалось не более километра и, успокоив что обязательно этим вечером он возьмет эту жопу, он еще яростнее принялся работать хлыстом погоняя тупую скотину что никак не хотела идти вперед
Они прибыли на ферму почти затемно - едва не заблудившись в полях - благо Витька увидел вовремя огонек.
Этот огонек зажег Серый-Гламур что с нетерпением ждал когда же эта телега явиться сюда и он впервые увидит обещанных ему теткой Натальей что носила гордый, пожалованный самой себе, титул Кровавая графиня Салтыкова пезд "тех, что можно будет пи.дить до полусмерти!"
... рабынь распрягли - те просто рухнули, заходясь плачем и прижимая к растертым в кровь пи..дам грязные руки - но валяться на земле было некогда - их заперли в стоявшем за обвитой ржавой колючей проволокой загородкой вагончике - всех, за исключением Юльки которую оттащили в старый холодный подвал где бухая пили до утра, гоняя пинками и злыми плетьми-девятихвостками ее на коленях по усыпанному мелкими осколками полу, заставляя раз за разом доставлять удовольствие
- И попробуй сука, только укусить... свиньям скормлю... на тракторе раздавлю... медленно...
Юлькин сдавленный вопль всю ночь носился между каменных стен подвала - она в кровь разодрала ноги и е спина была вся изукрашена в кровь злыми плетьми ее новых хозяев...
Утром ее выволокли на улицу и, окатив водой отправили со всеми на работу вместе со всеми вытаскивать из превратившегося в болото поля заставший там в незапамятные времена трактор с которым провозились целый день вытащим его уже затемно и, вновь заперев перемазанных в дерьме голодных рабынь в сарае, Витька и Серега потащили в подвал упирающуюся Юльку.
Измена говорила Витьке что у того два месяца чтобы обустроиться там и начать работать на других объектах, что Витька сразу же начал исполнять - пока он руководил работами, Серый целый день провел в подвале рыская по нему в поисках интересностей и сооружая в облюбованной ими вчера, заваленной осколками стекла камере грубое сооружение с колодками и кандалами куда и заковали вопящую Юльку.
Той ночью Витька отвалился быстро заснув прямо там, а Серый в первый раз оказавшись наедине с объектом своего "абажания" засек Юльку до потери сознания...
...ему это нравилось всегда но... не нравилось его предкам что понукали м помыкали им покуда у них это выходило - Серый виделся себе не инженером коим его мечтали видеть предки а надсмотрщиком на плантации в рабовладельческом юге и увидев на второй день ту чернокожую пезду что тащилась, хромая и припадая на правую ногу что пропорола в первый же день возбудился диким желанием воплощения мечты.
Хуана была избита с самого первого дня - все ее тело покрывали черно-красные рассечения что кровили и доставляли жуткую боль при каждом движении - она шла озираясь, сжимаясь от ожидания очередного удара - ее шатало от усталости, боли и голода но это не в коей мере не волновало Гламура что спал и видел расправиться с своей первой чернокожей - Витька был с будуняки злой и похмелившись отправился возиться со своим трактором - так что Гламур решил незамедлительно воспользоваться такой возможностью.
Он схватил чернокожую за руку - та дернулась словно пораженная током и, не найдя ничего лучше приковал ее наручниками к деревянной изгороди и выхватив трясущимися от волнения и напряжения руками кнут, широко размахнулся и нанес длинный хлесткий удар вдоль ее тела - она затряслась... завопила и опав на колени... ее черная спина была идеальной мишенью...
Другие рабыни были давно на работе - эту же Серый поймал рядом с их вагончиком (его не волновало что Витька велел минут десять назад притащить ему здоровую железяку) тут же была чуть ли не попытка побега!
- За попытку побега ты приговариваешься к двум.. ста ударам! - его подростковый не сформировавшийся голос сипел и скрипел когда Серый говорил это после он не говорил а только бил, бил и бил высекая из черного тела крики и брызги крови заставляя ту визжать что еще больше заводило Гламура.
...Ради этого стоило убегать из дому богатых предков что подгоняли ему, шалопаю, импортные шмотки от которых у его сверстников сводило все что только было можно, стоило бросить свою девку что была готова раздвигать перед ним ноги стоило ему только захотеть - Серый избил ту до совершенно дикого состояния, облив водой и убедившись что та не реагирует, отправился в один из коровников где работали три оставшиеся на ногах рабыни...
Хуана провисела на заборе до вечера.. а когда вернулись с работы остальные женщины её Серый избил еще раз у них на глазах, наслаждаясь своим величием - он сегодня осуществил свою мечту что следовало непременно отметить - он и отмечал, доотмечавшись что едва стоял на ногах.
- Вот... вот что ждет тебя... тебя... и тебя... - захлопывая калитку кричал он в след остававшимся третий день без еды женщинам...
В оставшиеся до сентября дни Витька с Гламуром по очереди таскали в подвал Старуху, Людку и Лариску, приковывая тех к позорному столбу заставляя стоять босыми ногами на стеклах и избивая тех кнутом, плетью - всем что попадалось им под руку - словно соревнуясь друг с другом в извращенной жестокости и беспредельной храбрости и твердости глаза - им было плевать что работа как стояла так и стояла - они не давали девкам прохода...
Явившаяся в начале сентября с проверкой Измена была очень расстроена таким поворотом событий - четыре рабыни лежали почти без движения в сарае - их тела были превращенные в кровавое месиво - на работе была только одна Юлька и та едва передвигала разбитые в кровь ноги, а двое опричников сидели на солнышке и кидали в камнями веселясь если попадали по израненным, покрытым ссадинами синим сиськам...
Ритка-Маргаритка умела общаться с подчиненными сотрудниками и доступно объяснила что если к двадцатому числу не будет сделано вот это... это и вот это... то вот этот - Серый - придурок вылетит отсюда и никакая мля тетя Наташа тебя не спасет а ты, ты будешь сидеть здесь пока я не решу тебя освободить...
Измена е..ла их долго и профессионально - все это время Юлька сидела подле шершавой стены в полном изнеможении тяжело дыша, изредко отмахиваясь от роящихся вокруг мух - и она слышала каждое слово...
Избитых рабынь отвезли в медпункт что был километрах в пятнадцати от сектора Ч где передали на попечение медсестре Инессе Карловне - крупной женщине лет сорока...
К ней же на утро привезли и совершенно избитую Юльку что оставшись с двумя озверевшими опричниками осталась едва живой...
Их вернули назад через десять дней - была бы возможность рабыни сами хоть ползком бы уползли прочь от жестокой и нетерпеливой медички чьи методы лечения мало чем отличались от пыток - с незалеченными до конца ранами
С ними же приехала и Галька...
- Ты?! - Витька-профессор спрыгнув с подножки отремонтированного трактора рванулся к стоявшей перед пим босой, с шипастыми браслетами на руках и щиколотках, одетую в черную, расшитую заклепками и шипами откровенную, открывавшую прекрасный вид на ее грудь четвертого размера, кожаную куртку и короткие обтягивающие ее сочные ляжки кожаные штаны с широким поясным ремнем дочь. - ты что тут делаешь?! Марш отсюда!
- Это папочка не тебе решать! Тетя Ритусик сказала что если ты будешь плохо себя вести то вот этим, - нагло усмехаясь деваха вытащила пассатижи и повертев ими перед пораженным отцом, сунула их назад в поясной ремень - такой же шипастый как и его хозяйка, - оторвать твои яйца - все равно, сказала Ритусик, - они тебе больше не понадобятся.
- Мальчик! - Галька окрикнула громко заржавшего Серого что видел эту сцену, - мальчик! Проводи меня в мою кроватку!
...на такую низость, прислать сюда в наблюдение за ним собственную дочь, дочь которая не во что его не ставила, дочь что своим существованием отравляла ему жизнь, своим обликом босой мозахистки разрушая все его моральные устои там, там откуда Витька и сбежал бросив все, была способна только Измена!
Случилось так что Юлька опять видела позор Витька, очень удачно оказавшись рядом с двумя тяжеленными ведрами, за что сразу же получила десяток плетей по своей отощавшей жопе, а вечером была "приглашена" Виктором в подвал где поставленная на колени на стекла, была жестоко избита кнутом по спине, а после, подвешенная уже за ноги исходила криком когда толстый фаллос раз за разом проникал в нее под крики пьяного насильника "Ты после будешь еще ржать надо мной?!"...
...на завтра Юлька бесчувственной тряпкой осталась валяться на голом полу в их худом вагончике - на улице лил дождь и все внутри было сырым от его воды что беспрепятственно проникала внутрь через дырявую крышу и лишенные стекол зарешеченные окна.
Одетые в гнилые обноски босые рабыни работали под присмотром вооруженной длинным пастушьим кнутом Гальки - Витька не вышел из своего вагончика, весь день борясь с зеленым змеем что в конечном итоге победил Витька, а Гламур, вернувшись с "конторы" остаток дня провел в подвале, оборудуя очередную камеру по желанию своей новой главной подружки - ему определенно тут нравилось все больше и больше: их было уже трое и у каждого был свой теплый вагончик, они жрали мясо, пили самогон и издевались сколь угодно много над пездами что в общем-то можно было творить и там, на воле но... там не было вот этого подвальчика... длинного черного уже отремонтированного подвала - бывшего овощехранилища - где в разбитых на клети каморках он оборудовал себе уже третью камеру пыток.
И там не было Гальки - и там нельзя было приковав рабыню к забору (с легкой руки Серого и первой порки той черной пезды рабынь для устрашения прочих секли прямо перед их вагончиком - секли и оставляли на ночь висеть на увитом колюче проволокой заборе, иногда сажая на обмотанную ею же утыканную шипами испанскую кобылу или просто оставляя в колодках) смотреть почесывая яйца как его подруга терзает соски и сиськи рабыни пассатижами а после достав миниатюрные кусачки проводит ими по мокрому от пота и страха, грязному телу рабыни оставляя на нем хорошо видимую полоску чтобы чуть позже впиться в тело вызывая истошные вопли пытуемой, заставляя его кончать.
Шли осенние наполненные работой поркой и страхом осенние дни - Старуха, Хуана, Юлька и Людка с Лариской ходили босыми в жалких лохмотьях отрывая от них тряпочки чтобы хоть как-то перебинтовать глубокие раны или промыв ее в луже за своим вагончиком - оттуда рабыни пили - смочить раны, облегчив страдания свои или кого-то другого после очередной дикой порки.
Их заставляли работать по восемнадцать-двадцать часов, жестоко избивая за малейший проступок или без него, после заковывая в кандалы и лишая всех скудной еды что привозили сюда в бочке - порой просто чтобы поиздеваться над несчастными Витька выливал похлебку на землю а его жирный котяра жрал оставшийся во фляге суп на глазах у голодных, отощавших от непосильной работы рабынь.
Их груди теперь были проткнуты у кого спицами у кого сосок сжимали жестокие стальные зубы зажимов - Галька не любила порку так, как истязание груди и, пользуясь безграничными возможностями что давала ей каторга, воплощала свои садистские фантазии на беззащитных рабынях.
Каждая из них страдала по своему и все в общем одинаково.
Лидка что чистила загаженные фермы получала за то что от нее неимоверно разит - ее пороли длинным кнутом, приковав к столбу а после отправляли работать дальше чтобы в любой момент она получила очередной окрик "почему до сих пор грязно" и новые удары по исхудавшему, избитому так что спине ее не успевала заживать телу.
И до каторги худая Юлька работала с огромной кувалдой разбивая вросшие в землю камни что шли на заделку особенно огромных луж да ям - терпела бесконечные издевательства со стороны Витька - исхудав что при каждом вздохе были видны ее ребра - ее соски были проткнуты и в каждом висел колокольчик что издавал тоненькие дребезжащие звуки что должны были напоминать ей, тупой скотине, что пора бежать на лекцию, а она все еще терлась своей жопой тут! Где это тут было не важно а важно что Витька ставил ее на колени и сек девятихвосткой наслаждаясь ее воплями рассекая жопу до крови и отправляя работать дальше...
Людка и Лариска у которых была одна половая тряпка на двоих вернувшись из "больнички" были запряжены в огромную железную скрипящую телегу или таскали на ферму с "конторы" старые строительные вагончики - их избивали всегда вдвоем, не делая разницы кто в чем виноват, находя особенное удовольствие в том как мать пытается прикрыть собой тощую Лариску, а та норовит подставить себя под удар заходясь воплем и криком чтобы хоть как то защитить совершенно избитую мать.
А Хуану избивали ежедневно и просто так только из-за того "что она же самая настоящая рабыня - не эти тупые пезды а самая мля конкретная рабыня! Какой еще должен быть повод для пиздева!" - то было общее мнение - опричникам просто нравилось глумиться над ней. Хуана могла неделями не выходить на работу проводя это время либо валяясь без сознания в вагончике либо страдая в кандалах или ужасном подвале - страх получить от Измены нагоняй растворялся в тупом желании бесконечной власти над живым существом что усугублялся водкой и криками "А я мля еще вот так её пиздить могу!"
Измена появилась на ферме в самом конце октября когда раскисшую от дождей, перенасыщенную водой почву стал сковывать первый морозец, что схватывал огромные лужи, цементировал разбитые дороги а с небес на землю изредка падал первый неуверенный в себе снежок...
Рабыни по прежнему жили в своем худом вагончике что своим прогнившим дном стоял прямо на земле - единственное им куском рубероида закрыли зияющую дыру окна но от этого стало не на много теплее - температура ночью опускалась к нулю, женщины кутаясь в остатки гнилых тряпок жались друг к другу вскрикивая от боли когда задевали особенно болезненные раны.
- Еще тепло! Вперед, пезды! Работа вас согреет, - верещал обутый в высокие резиновые сапоги и теплую куртку Гламур, - вон, Галина Викторовна не жалуется, - указывал он она босую по своей прихоти Гальку, - вот и вы не верещите что вам холодно!
И босых, дрожащих от холода тощих рабынь отправляли по подмерзшей грязи на работу - теперь у опричников добавилась новая фишка - оставлять после порки кнутом провинившуюся стоять в луже, повесив на нее плечи коромысло с двумя наполненными кирпичами ведрами - на утро если рабыня была без ведер или не хватало в них кирпичей то порку повторяли вновь и несчастная оставалась стоять дальше в ледяной луже - рядом с нею мог остаться кто-то из опричников чтобы кнутом или плетью придавать ей бодрости, но чаще рабыня стояла одна на продуваемом ветром пустыре под ливнем... им было приятнее прийти и, отвесив с десяток ударов вновь уйти в тепло оставив несчастную стоять в одиночестве извиваясь от холода и боли - дольше всех так продержали Старуху заставив ту простоять три дня по колено в ледяной воде - Лидка штукатуря стену в одном из вычищенном ею коровнике едва осталась жива когда обвалился кусок кровли из-за вконец прогнивших перекрытий...
Лидку жестоко высекли кнутом и поставили, сковав ноги цепью стоять в луже посреди голого поля под проливным дождем, одев на плечи тяжеленное железное коромысло с ведрами заполненными застывшим цементом...
Эту картину и увидела приехавшая на ферму Ритка по прозвищу Измена - у нее было хорошее настроение: завтра начинался ее отпуск, отпуск начинался и у Витька а чтобы Гальке и Серому было не скучно, Маргарита привезла им третьего - своего племянника - фетишиста и раздолбая что только вчера в очередной раз "по старой дружбе" забрала из отделения милиции в его родном городе - на сей раз звонивший давний и близкий друг Александр Николаич очень настойчиво попросил "Ритуська, я тебя сама знаешь люблю и уважаю но... если в следующий раз твой распиздяй опять попадется за своим хобби... я его закрою на долго и ему там понравиться"
Александр Николаич редко звонил сам, тем более в такую дыру как колхоз "Вперед" так что Ритусик прочувствовав весь драматизм положения любимого племянника, бросила все свои дела и на служебном Уазике рванула в любимы всеми город Краснокаменск откуда и привезла Вовку - расписывая ему по дороге все его подвиги в ярких жизненных красках.
- А раз ты такой у меня резвый, я тебе найду достойное применение! - резюмировала она.
- Ага, как ты в говне копаться, - ответил ей Вовка, что ничуть не был благодарен вытащившей его из очередной беды тетке - он воспринимал ее заботы как нечто само собой разумеющееся.
- Тебе понравиться, - осадила его Измена и до самого сектора Ч они не разговаривали.
А увидев лежащую на краю дороги околевшую Старуху, чьи грязные пятки торчали словно две сломанные и вывернутые ветром палки, увидев еще четырех девок что изо всех сил тянули через лужу перегруженную телегу Вовка понял что да... ему тут понравиться и даром что говном прет и грязища вокруг - в свои не полные пятнадцать он был садистом-фетишистом и женские пяточки во всех их проявлениях, а тем более в старых, убогих и жалких шлепках, были его слабостью - он наплевав на все преследовал девок в своем городе, наступал им на пятки норовя услышать звук рвущихся ниток и увидеть как разваливается шлепок; он пытался совращать приводить к себе и пороть не чувствуя меры девок по их пяткам - его подростковая замешенная на чудном возрасте полового взросления жестокость часто не знала границ и когда его очередная пассия с визгом пыталась убегать от него получив пару раз шнуром по пяткам, он с кулаками бросался в догонку в результате чего и оказывался в том или ином отделении милиции.
Тут же была его вотчина - это Вовка понял сразу, отсюда он не уедет никуда и никогда.
Измена осмотрев объекты осталась в общем довольна, велела приютить и обогреть племянничка и одеть "этих пезд чтобы не сдохли окончательно" - построив рабынь вряд им швырнули каждой по старому халату или истертому платью дав каждой пару шлепанцев, грязных и рваных - кому что досталось было не важно, а на утро женщин погнали за новым вагончиком для Вовки, заставив отправляться по скованной ноябрьским дыханием земле босыми, а Хуана отправилась в путь голой - тот вагончик они притащили они только через сутки за что были избиты поголовно.
На утро первого ноября пан Профессор Виктор уехал на две недели в отпуск, оставляя на попечение молодых выросший до пятнадцати человек отряд чернопездых, что его милостью получили в свой дырявый вагончик кусок рубероида на пол и буржуйку в угол...
- Падъем! - Вовка с ноги распахнул дверь, пропуская внутрь наполненный морозом воздух, - быстро считаю до десяти... раз два...пять...
Не дожидаясь пока прозвучит десять женщины выходили из сараюшки щурясь и кутаясь касаясь босыми ногами выпавшего ночью снега, оставляя на том корявые следы, быстрым шагом выходили за забор становясь вдоль воображаемой линии к утреннему осмотру.
- Строимся, пезды! - было четыре утра, дул холодный ветер что нес с собой снег и дальнейшее похолодание - рабынь выгнали из их вагончика заставив встать на колени выставив позади себя ряд черных пяток... - командовал Вовка пока его старшие товарищи спали в своих теремах, - на колени! Пятки поднять! - командовал он властно помахивая длинным шнуром, что с шумом разрезал воздух, - и...
- Доооооооббббббррррроооооое уууууутттттттттррроооо нааааааааашшшш гггггггггсссссспооооооддддддииииииин увввввваажжжжжжа, - стучавшая зубами от холода Старуха заплетаясь начала произносить длиннющий титул нового опричника, что стоял позади нее ожидая момента когда та запнется или забудет текст - первое настало раньше и удобнее перехватившись он принялся яростно сечь Лидку по ее грязным, выставленным на показ всему свету черным пяткам, что так контрастировали с белым, укутавшим этой ночью землю первым снегом...
Lada_Vitalina
Ivanov_I
