- Ты, Петя, больше со мной не дружи и не разговаривай, - говорит, сидя на бортике песочницы, женщина своему мужчине, расположившемуся рядом.
Потом, чуть подумавши, продолжает:
- И ведёрко своё, и совок у меня отбери…

   Подняв тучу пыли, растрёпанный Пазик высадил Вовку перед последней базой отдыха. И поскрипывающим козлом поскакал в обратный путь. Остановки за три до конечной салон пустел. И Вовке всякий раз представлялось, что маршрут по некогда целой каменке, вдоль Дона, пустили специально для него. Дальше пешком. Под железнодорожный мост, вдоль заброшенного яблоневого сада. Потом поле вдоль и поле поперёк. Всё пришли.    Про этот канал Вовке рассказал сосед дед Игнат. Старик при случае нахваливал сазана, разогнувшего здоровенный крючок. Сам-то дед со двора уже ни ногой. И теперь Вовка, время от времени, приезжал отомстить дедову обидчику. Скорее, лишь поглазеть. Потому как хвостами по воде эти монстры молотили наотмашь - брызги до берега. Но никак не желали разгибать крючки. Поначалу Вовка огорчался. Уж очень хотелось привезти домой хоть одну такую рыбину. Ну или хотя бы побороться с ней и рассказать деду Игнату. Но не ловилась рыбка, ни большая, ни маленькая. Ну вот ни какая. И Вовка попутно стал искать другое доступное развлечение. А когда нашёл и распробовал, то ездил, считай, уже только за этим.

   Из одного попавшего к нему журнала Вовка узнал про нудизм. Это когда на специальном пляже и женщины, и мужчины, и дети вперемешку голые. Вовкин личный нудизм от журнального отличался. Во-первых, окрест ни души. (А то б разделся он, как же.) Но главное, на фотках в том журнале все были какие-то безразличные. Как ни в чём не бывало. А вот стоило раздеться Вовке, как у него вставал. Сильно вставал. Очень сильно. Того и гляди, брызнет. Потом отвлечётся и пройдёт. Но стоило ему вновь осознать себя абсолютно голым - не в ванной, под душем, где нагота логична и ты скрыт от всех дверями и шторкой, а в чистом поле - как сладкое напряжение возникало с прежней силой.

    Как обычно не клевало. Вовка, помимо удочек, стал готовить пару донок - зря что ли привёз? "Что-нибудь уже поймал?" - неизвестно откуда рядом материализовалась девчонка. Ему б прикрыться, а лучше сигануть в воду - позорище: ладно голый, но у него ж стоит! – да только Вовку, как сковало. А если честно, он даже когда-то мечтал о таком повороте. Да, вот так вот и мечталось: появляется девочка и спрашивает: "Клюёт?" "Неа", - выдавил из себя Вовка: "Тут никогда не клюёт". Девчонка ответу не удивилась. "Вообще тут рыба есть. Только не ловится", - потянулся Вовка за джинсами. Но девчонка опередила: "Я тоже буду загорать. Ты не против?" Ха! Против… Беленькие трусишки закачались на ветке рядом с платьицем. Вовка несмело обернулся. Девчонка стояла совершенно голой. Точь такая же, как и он сам. Ну разве что у него отчаянно вздымался к солнцу. Но девчонку это как будто не интересовало. "Ты не отвлекайся, забрасывай. Утро заканчивается. А днём рыба не ловится". Вовка нагнулся над донками. Клёвая! Девчонки из его класса задразнили б тут же и навсегда. А эта как ни в чём не бывало. И сама разделась, а ведь считай уже взрослая. Постарше наших уж точно выглядит. Грудки, как грушки спелые. Такие, как Вовке нравятся. Да собственно, перед кем он пыжится? Других-то он толком и не видел. Но эти, точняк, самые красивые.

    Видя, что рыбак занят, девчонка с расспросами не лезла. Сидела на камне, заплетала косы. Косы Вовке нравились тоже. Такие пышненькие, не тугие. И тоненькая прядка, спускающаяся промеж лопаток. Рыженькая.

   "А смотри, как я могу". Девчонка стояла на одной ноге, вытянув вверх другую и поддерживала её руками. Получалось, как бутончик тюльпана. Вовка знал из телика, что это элемент из фигурного катания. Его канадка Дениз Бильман первой выполнила. Так и назвали: бильман. Девчонка была повёрнута как раз к Вовке. Грудки потянулись за устремившимися вверх руками. Загорелый животик напрягся. А чуть пониже лобка, покрытого лёгким рыжеватым пушком – не то что чёрные кучери армянки Анжелки, за которой он с пацанами подсекал в девчачьей раздевалке спортзала – вытянулась в струнку щёлочка. Так сильно, что он даже занервничал: "А может не надо?". Ну вдруг девчонке больно? Та пожала плечами и лихо стала на мостик. Вовке вспомнилась Светка Скоркина. Она занимается в какой-то секции. В акробатической что ли. Или гимнастической. Такие сальто-мортале на физ-ре выкручивает. А коронка у неё – стойка на руках. Самый сложный вариант. Силовой, с прогибом. По мере того, как Светка медленно выпрямляется, юбочка начинает сползать. Мелкими рывками. Ниже, ещё ниже. Пока не открываются тонкие в обтяжку розовые короткие шортики с шовчиком, словно разделяющим на две половинки комочек промеж Светкиных ног. Ну знаете, бывают ещё такие летние брюки для взрослых женщин. То ли фасон подкачал, то ли это специально задумано, но шов проходит как раз ТАМ и кажется, что женщина не носит трусики. Светкин комочек волновал всех пацанов в классе. Спорили: мускул ли это от всяких спортивных тренировок или заросли, как у армянки Анжелки. Двое самых смелых решились спросить у Рената, с которым Светка встречалась с пятого класса. Оба неделю светили фингалами. А Ренат поссорился со Светкой. Та хоть и не закончила свои акробатические выступления, но в спортзале уже появлялась в шортах из плотного чёрного дермантина, не оставлявшего места фантазиям. "Половая" жизнь девятого «А» сошла на нет. Выручил штатный художник Витёк. Собравшись с самыми наблюдательными, он составил и размножил фоторобот. Чем вернул страждущим вожделенный образ. Похоже, у Витька получилось близко к оригиналу. Потому как Ренат и Светка раздружились напрочь. А Витёк почему-то остался цел.

   Но одно дело воображать что там под шортиками... Девчонка продолжала стоять на мостике, словно специально для Вовки. И он жадно пялился и пялился, пользуясь тем. что видеть его девчонка не могла. Какой соблазнительный комочек. Слегка припухшие чуть более тёмные губки, где-то там соединяющиеся в клитор, о котором Вовка пока имел лишь теоретическое представление. Просветитель Генка вещал, словно заучил из книги: "... кроется основной источник женского наслаждения". Сейчас бы как в родительской кассете… (Нашли куда спрятать - в его старый конструктор. Да там же крепёж!) Боднуть грудку-грушку, чтоб качнулась. Прочертить животик губами до самой щёлочки. А там, потянуть воздух ноздрями и прижаться осторожным поцелуем, Прислушаться к её дыханию и снова поцеловать, уже крепко, не опасаясь отказа. И ещё, ещё...

   Ну конечно же Вовка ни на что такое не решился. А если обидится? Вдруг сморщит носик и припечатает взрослой фразой: «Вам всем только одно нужно»? А ведь она так и скажет. В этом Вовка не сомневался. Разочаруется и уйдёт навсегда. А расставаться ну никак не хотелось. Вовка мечтал о такой девчонке. В уме даже всплыло: "В здравии и радости, и где-то там ещё…" Потом они ели прихваченные Вовкой бутерброды маминого изготовления. Купались, чуть отойдя от заброшенных донок. (Всё ж таки рыбалка.) Болтали о школьном, родителях, дворах и приятелях. Играли в города (Вовка победил). И ни разу, ни разу(!) девчонка не посмотрела Вовке ниже пояса. Он же при всякой возможности зыркал на девичьи прелести. Так день и пролетел.

   Предчувствуя расставание, Вовка решил признаться. Но вместо "я тебя люблю", губы точно сами промямлили: "А я никогда раньше не видел голых девчонок". "Да ты что!" - усмехнулась она. И впервые опустив глаза, не удержалась и щёлкнула по торчащему члену. Вовка едва успел отвернуться, как тяжёлые капли придавили к земле лист подорожника. Когда Вовка весь красный от стыда оглянулся, девчонки уже не было.

   Они встретились много лет спустя.

- Привет, рыбачок.

- Привет.

- Как жизнь?

- Нормально.

- Учишься? Работаешь?

- 5-й курс.

- Женился на Скоркиной?

- Женился. Близнецы у нас. Два пацана.

- С кем-нибудь видитесь?

- Да почти ни с кем. Вот только Ренат часто заходит. Пацанов игрушками завалил. Слушай..., а давай, ну как тогда? Поедем, позагораем. Вот прям сейчас. Давай, а?

- Окстись, Вова. Позагораем… Октябрь месяц. Дуй домой. Там Ренат уже второй час сидит. Тебя дожидается.