Сила судьбы

В жизни девочки из Томска, дочери земского врача, обладательницы роскошной фамилии — такую можно носить как шлейф, — все было примерно так же, как у других девочек, которым выпало жить в начале страшного XX века.



Благополучное детство закончилось безжалостно рано: родители Лидии умерли, когда ей было 13, в Сибири тогда хозяйничали тиф и холера. Тетя увезла Лидию с собой в Харбин, а потом она уже самостоятельно перебралась во Францию с «нансеновским» паспортом.



В 22 года девушка практически не говорила по-французски (тем удивительнее, что впоследствии Делекторская перевела на язык Ронсара и Малларме полное собрание сочинений еще одного своего знаменитого друга, Константина Паустовского). А без знания языка какая работа? Сиделка или официантка — потолок для эмигрантки.



Говорят, юная Лидия, чтобы заработать себе на кусок хлеба, участвовала в безжалостных танцевальных марафонах и с голодухи, по собственному определению, позировала художникам. Вышла замуж за русского эмигранта Бориса Омельченко, но брак распался быстрее, чем она привыкла произносить слово «муж».



В 1932 году в Ницце Делекторская увидела объявление на автобусной остановке: художнику требуется помощь в мастерской. Просто художнику, без всяких уточнений. Просто помощница — не натурщица. Так Делекторская познакомилась с великим Анри Матиссом.



Матисс далеко не сразу разглядел в Лидии натурщицу. Более того, сначала она куда сильнее понравилась не самому художнику, а его жене Амели. Приятная, чистоплотная, ответственная девушка. Вряд ли Анри увлечется этой русской — мадам Матисс прекрасно знала, какой тип женщин вдохновляет мужа, потому что сама ему принадлежала (во всех смыслах слова «тип» и слова «принадлежать»).



Южная, горячая красота, а не сдержанный северный шарм Лидии. И хотя Делекторская была по-настоящему красива — правильные черты лица, стройное тело, золотистые волосы, — мадам Матисс, при всей ее наблюдательности и ревнивом характере, не заподозрила ничего такого. Матиссу ведь и в самом деле требовалась помощница, а Лидия оказалась довольно толковой и сразу поладила с мэтром. Пусть и говорила тогда по-французски еле-еле.