Пишет Дмитрий Стешин

Россия начала наступать: правда о тяжелых боях за Павловку, солдатских спорах и окопных поэтах

Военкор KP.RU Дмитрий Стешин проработал день на позициях минометчиков батальона «Восток» под Угледаром и из первых уст узнал последние новости о наступлении России и боях под Павловкой

Техника шла на Угледар, в поселок Павловка.

За Павловку уже неделю идут тяжелейшие бои, и сегодня случились первые часы относительного затишья. Я слышал это хорошо весь день. От минометной батареи «Востока» до этой Павловки всего пара километров, от прямой видимости противника нас закрывает только складка местности.

Никто наш штурм этой Павловки не комментирует прямо – операция еще не закончилась, да и пошла не во всем так, как хотелось. Хотелось быстро и сначала все получалось. Наши зашли в Павловку, начались бои, дом за домом. Но быстро выяснились две неприятные вещи. Все подъезды к Павловке только по фантастическим хлябям. Это половина беды. Вторая половина - дороги и сама Павловка не только просматривались из соседнего Угледара без оптики, но и простреливались. И артиллерией и противотанковыми ракетными комплексами с крыш угледарских девятиэтажек. Поэтому подвоз снабжения и эвакуация раненых – только ночью, с непредсказуемым исходом.

А еще вдруг выяснилось, что через эту Павловку проходит река, ставшая из-за осенних дождей серьезным препятствием. «Тоже неожиданность, сюрприз» - саркастически замечали мои собеседники.

В итоге, стороны уперлись и встали. Наши пока вернули лишь половину Павловки. Вроде и победа, но с горечью.

+++

По рации нам сообщают координаты какой-то цели на окраине Павловки. Все приходит в движение. Один из бойцов бросается в пороховой погреб, вынимает термометр и докладывает: «Командир, +4!». Я понимаю, от чего так страшно замерз. Меня утепляют телогрейкой с логотипом холдинга, бывшего владельца «Азовстали». Через несколько минут рация приказывает – прицел выставить, но огонь не открывать. Пользуясь паузой, спрашиваю «Лютого» о противнике, контрбатарейной борьбе, разнице в войне в Мариуполе и Угледаре:

- Наши поддавливают противника. Ему сейчас не до контрбатарейной борьбы, его немного обижают. Вообще противник там матерый. Такие же русские парни, только им головы немного оторвало…

«Лютый» рассказывает про финский миномет «Тампелла», калибра 120 мм, прошлую позицию наших минометчиков противник обрабатывал из этого изделия. Любопытно, что разработали его в 1940 году, провели несколько модификаций, и вот, прислали украинцам такое уникальное оружие.

- Это лендлиз, только наоборот, - замечает «Лютый». - Раньше с помощью лендлиза боролись с нацистами. А теперь им помогают.

Спрашиваю про нашу беспилотную авиацию. По мнению командира, ситуацию удалось выправить, с весной не сравнить:

- Но есть куда стремиться…

- Куда?

- Чтобы у них ничего не летало в небе, а было только у нас. Вообще идеальный вариант для минометчика, это работа в связке с авиаразведкой. Лучше не придумать.

- Быстро реагируете?

- Сами видели, несколько минут, главное, чтобы сообщение от авианаводчика быстро проходило и по дороге не терялось.

Пользуясь затишьем парни продолжаю плести маскировочную сеть. Символично рвут на полоски «азовскую» военную форму расцветки «мультикам». Сетку эту еще доработают краской из баллончиков до полной невидимости с воздуха и укроют палатку одного из бойцов. Боец показывает мне дыры в тенте от осколков:

- Спать ложусь, а в спальники под боком что-то острое. Осколок с ладонь, с зубами, как у пилы…

Обед не по распорядку, но плотный.

Враг будет разбит! Так написал поэт - миномётчик на передовой. Видео смотрите по приведённой мною ссылке ниже

https://www.kp.ru/daily/27467/4673840/

Военкор «Комсомолки» Дмитрий Стешин - о введенных против него санкциях Великобритании за репортажи из Донбасса

Спецкор kp.ru Дмитрий Стешин. Фото: Дмитрий СТЕШИН

Едва стало известно, что Великобритания ввела против меня персональные санкции, поздравления посыпались потоком.

«Поздравляю с новым взятым профессиональным рубежом!» первым написал мне Сергей Богатырев, мой виртуальный друг из Ростова, бесконечно далекий и близкий. В середине марта, когда я пробил безопасную дорогу в объезд Мариуполя, по просьбе Сергея заскочил к его родственникам в поселок Зоря. Всю дорогу повторял одну, самую важную фразу из его письма: «Брат жив, вышел из Мариуполя, сейчас в лагере беженцев под Новоазовском». И когда я ее произнес, немолодой мужчина, дальний родственник Сергея, повис на мне и разрыдался. Я только сунул ему в руки пакет с молоком, сметаной и хлебом – месяц этого в Зоре не видали, и быстро ушел. Наверное, и за это тоже меня внесли в санкционный список. Отличился.

Потом стали писать-поздравлять люди из Мариуполя, которым я помог найти родственников, сообщить, что они живы. Я снимал на телефон видеообращения, вечером возвращался в батальон или в Донецк, где была связь, включал мессенджер (сотовая связь в ДНР не работает уже два месяца) и рассылал, рассылал, а потом приходили ответы и от этих писем хотелось жить дальше. И отступал страх и при виде истерзанного города, я не раскисал, а каменел, как мне положено по профессии – быть четким ретранслятором чужого горя, без помех и искажений дать людям возможность, увидеть эту трагедию моими глазами.

И никогда я не видел сразу столько людского зла и столько добра, как в эти проклятые месяцы.

И судя по валяющимся везде упаковкам от английских противотанковых комплексов NLAW, я прекрасно понимал, на чьей стороне Великобритания в этой битве света и тьмы.

В гости к английской Королеве я не собираюсь, британских счетов заводить не думал. Объездил половину мира, но в Европе был один раз – выступал перед европарламентариями в августе 08.08. Рассказал им, кто первый накрыл «Градом» миротворцев с мандатом ООН и спящий город Цхинвал.

И лица у этих парламентариев были такие сложные, что я уже в первую минуту своего выступления понял, что смысла сюда ехать не было. Вообще нет никакого смысла доказывать этим людям нашу правоту, рассказывать им про нашу боль и слезы. К ним нужно относиться точно так же, как они относятся к нам. Это единственное, чего они боятся.