Ночью за моим окном прохлада.
Мокрая дорога от дождя. Фонарь с какой-то суетливой мошкой. Ополовинена луна. Звезда висит, неподалеку. Шуршанье города всё глуше, тише. И тянет такой свежестью, таким покоем.
Всё счастье жизни — в маленьких вещах.
Потом по ним же и тоскуешь. Именно по ним.
Немного грустно и забавно, но каждое учреждение, когда его снимают журналисты, старается сказать и показать, что вот смотрите — тут у нас компьютеры, тут базы данных, поисковая система, вот экраны. Мы не отсталые, мы в ногу времени, мы даже в чём-то впереди.
И они правы, да. Конечно правы. Молодцы.
И это надо. Чтобы со временем. И в ногу.
Причем, всё это ведь и про меня, про наш архив, и про коллег в библиотеках и музеях, про факультеты наших вузов, да и про много прочих мест. И как-то всё в такой тональности — вы не подумайте, что мы вчера. Мы не вчера. Мы уже завтра.
Но почему они молчат об очень важном?
Как будто бы стесняясь своего. сокровища.
Никто не говорит, насколько важным и необходимым качеством владеют все библиотеки и архивы, музейные пространства, им подобные места. Чем-то таким, что в нашем мире стало редкостью, богатством, преимуществом.
Никто не говорит о тишине.
Мир современный, да и прошлый тоже — всегда бежит, шумя и гомоня. Он тормошит, заваливает просьбами, вопросами, делами. Он требует, он тащит, подгоняет. Ты ему нужен весь. И нужен не потом, а здесь, сейчас, а после этого — опять.
И ты бежишь за всеми вместе, ведя войну за все свои места. За место на работе и в семье, среди компании друзей, в своей профессии, эпохе, наконец.
Но в то же время, часто, чтобы сделать что-то стоящее, ты должен перестать бежать. Для важного ты должен весь собраться. Сосредоточиться. На главном.
И в это время нужно много тишины. Уединения, покоя, где только ты и твоё дело. Где только ты и твоя цель. Где будешь думать, взвешивать, искать. Где будешь переделывать и возвращаться. И это всё не внешнее, а где-то глубоко, в тебе.
Уединение и тишина — ресурс, богатство. Редкий шанс собрать все части самого себя. Расслышать собственные мысли, удивиться им.
Вот почему не перестанут быть востребованы парки, домики в лесу, полупустые залы всех библиотек. Места, где ценность технологий спорна и где твой ум получит свой простор.
Бегущий мимо мир будет хихикать, цокать языком, подмигивать — как безнадежно ты отстал. Быть может, да, конечно, вероятно.
Но ты уже увидел тишину, её безбрежность. Ты разглядел сверкающие нити смыслов, что пронизывают всё вокруг.
Как удивительно — в век бешеного бега нам продают одни лишь только ускорители. И только ими измеряют ценность. Секундомером измеряют нас.
В реальном мире жизненно важны карьеры и зарплаты, пенсии, квартиры, звания, медали и дипломы, лайки, качество всего.
А в настоящем — то, что сохранишь в себе.
Что будешь помнить, вспоминать. Перебирать внутри, с улыбкой. Мгновения, касания, места и дни, когда был счастлив.
Ей нравились мужчины.
Мужчины много старше, чем она.
Иногда они смотрели. На неё. Так пристально. Так долго. Так. внимательно. Она ловила этот взгляд. И в ответ — смотрела тоже.
Там, в этом взгляде, ей казалось, было всё.
Все фильмы, что она не видела. Все песни, которые не слышала.
Все места, где не была.
Они не говорили и не звали, не подавали знак. Но после каждого такого взгляда было. чувство. Быть может, в ней, а может быть — в мужчинах. В мужчинах старше, взглядах их.
А после, за стеклом, мелькали фонари каких-то улиц. Мерцала в темноте приборная доска. Куда-то поворачивал таксист.
И были потом фильмы, что она не видела. И были потом песни, что она не слышала. И были все места, где не была.
Но даже после этого ей нравились мужчины.
Мужчины. Нравились мужчины.
Время от времени мне кто-то снится. Бывает даже, что пройдёт помногу лет и отболело всё, и улеглось, забылось. Как вдруг, нечаянно во сне — привет. И разговоры ни о чём, или места, неясно где. Но навещают.
И я в ответ, кому-то тоже, снюсь. Мне говорят об этом, иногда, а чаще, думаю, не говорят. А если говорят, я вполушутку и вполусерьёз:
— Ну я, надеюсь, вёл себя прилично?
Прилично, говорят, всё хорошо. И я шучу уже чуть дальше, но внутри — а вот прилично — это правда хорошо? А вдруг мне дали шанс хотя бы там, во сне, переиграть судьбу. А я не разгадал, не понял, промолчал.
И человек, которому я снился, вдруг проснётся и лежит, задумавшись. Об этом сне и этой встрече. И других. Которые давно.
Варфоломей_С
Romualdovna
