Девочка моя, когда тебе шестнадцать,
весь мир в твоих глазах ярко-синих.
И я гляжусь в их бездну, и не могу оторваться.
И ни вечерний дождь, ни утренний иней
не могут помешать бесконечному счастью,
которое впереди непременно где-то.
И ничто, и никто над этим счастьем не властен.
И вслед за весной всегда наступает лето.

Девочка моя, когда тебе чуть за двадцать
и глаза твои ярко-синие слишком огромны
для этого мира, я начинаю бояться,
что мы счастливы абсолютно, неприлично, нескромно.
Боюсь спугнуть счастье. Бесконечное, конечно.
Которое где-то было и будет ещё наверное.
Я стараюсь изо всех сил быть востребованным, успешным.
Но предчувствие какое-то гложет все чаще. Скверное.

Девочка моя, когда тебе слегка за тридцать,
глаз синева за Ray-Ban’ом видна всё реже.
Я вечерами всё чаще предпочитаю не бриться.
Но со стороны мы с тобою для всех всё те же.
И счастье, как будто, всё то же, но уже скромнее.
Всё ещё абсолютное, но в целом приличное.
И я от этого счастья иногда сатанею.
Но это моё потаённое. Это – моё личное.

Девочка моя, когда тебе немного за сорок
и я почти позабыл, какого цвета твои глаза,
я смотрю на нас в зеркале и чудится – морок.
Как всё, что там – в зазеркалье. И обычная гроза
может испортить настроение. Не к месту если.
Кстати, настроение не то чтобы очень всё чаще.
И я уже совсем не помню, какие нам нравились песни.
И еда в ресторане вкуснее домашней, вино – слаще.



© Алексей Лебедев Единственный