Записи Друзья Комментарии
Мяу Бриллиант
Аватар Мяу_Бриллиант

 -Поиск по дневнику

Поиск сообщений в Мяу_Бриллиант

 -Подписка по e-mail

 

 -Статистика

Статистика LiveInternet.ru: показано количество хитов и посетителей
Создан: 03.02.2010
Записей: 145
Комментариев: 153
Написано: 354

Дневник Мяу_Бриллиант





Чего хочет женщина, того хочет Бог


Нравится

Без заголовка
Воскресенье, 17 Ноября 2019 г. 14:01 + в цитатник
Это цитата сообщения Надежда_Курганская [Прочитать целиком + В свой цитатник или сообщество!]

Каспар Давид Фридрих «Странник над морем тумана»

 

Каспар Давид Фридрих «Странник над морем тумана» (1818 г.)

Холст, масло. 94,8 x 74,8 см
Гамбургский кунстхалле, Гамбург, Германия



На картине изображён странник (сам художник), стоящий на тёмной, крутой скале.

Он повёрнут спиной к зрителю, волосы развеваются на ветру.

Странник смотрит на клочья тумана, глубины горных расщелин.

Острые пики кое-где возвышаются над туманом, а вдалеке видны горные гряды.

Над ними  -  небо в линиях облаков.



Эта картина  -  больше, чем просто пейзаж.

Здесь природа представляет собой внешнее выражение внутреннего состояния, настроения байронического героя, изображённого на переднем плане.

Горы и облака являются частью души героя, также как и он сам является частью их.

Композиция картины отражает тенденцию, прослеживаемую в работах Фридриха после 1816 года, когда художник пытается создать между близким и далёким, конечным и бесконечным.


На картины изображены Эльбские Песчанниковые горы, которые художник первоначально набросал на пленэре и потом передал в мастерской по собственному усмотрению, как это он обычно делал.


«Странник над морем тумана» –  типичный пример романтизма в живописи и  образец стиля самого Фридриха.

 

QwmSpy3GO6Y[1] (550x700, 78Kb)

 

Источник  -  Мировая живопись
 

Понравилось: 1 пользователю
Нравится

Довлатов. "Иностранка"
Воскресенье, 23 Декабря 2018 г. 14:25 + в цитатник

2 (256x426, 81Kb)   

 

"Америка любит сильных, красивых и нахальных"

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Об американцах

 

Местных жителей у нас считают чем-то вроде иностранцев. Если мы слышим английскую речь, то настораживаемся. В таких случаях мы убедительно просим:
– Говорите по-русски!
В результате отдельные местные жители заговорили по-нашему. Китаец из закусочной приветствует меня:
– Доброе утро, Солженицын!
(У него получается – «Солозениса».)
К американцам мы испытываем сложное чувство. Даже не знаю, чего в нем больше – снисходительности или благоговения. Мы их жалеем, как неразумных беспечных детей.

***

Помимо евреев в нашем районе живут корейцы, индусы, арабы. Чернокожих у нас сравнительно мало. Латиноамериканцев больше.
Для нас это загадочные люди с транзисторами. Мы их не знаем. Однако на всякий случай презираем и боимся.

***

На этот раз Джи Кей пришел один. До этого, сказала Лора, он приводил невесту – Карен Роуч.
На вопрос: «Где Карен?» – менеджер ответил:
– Она меня бросила. Я был в отчаянии. Затем купил себе новую машину и поменял жилье. Теперь я счастлив…
Эплбауму понравилась Маруся. Он захотел учиться русскому языку. Маруся спела ему несколько частушек. Например, такую: «Строят мощную ракету, посылают на Луну. Я хочу в ракету эту посадить мою жену…» Фима перевел.
Когда Эплбаум попрощался и уехал, Маруся сказала:
– По-моему, он дурак!
Лора возмутилась:
– Просто Джи Keй – типичный американец со здоровыми нервами. Если русские вечно страдают и жалуются, то американцы устроены по-другому. Большинство из них – принципиальные оптимисты…

***

Америка любит сильных, красивых и нахальных. Это страна деловых, целеустремленных людей. Неудачников американцы дружно презирают. Рассчитывать здесь можно только лишь на одного себя…

***

Известно, что американцы предпочитают собственную литературу. Переводные книги здесь довольно редко становятся бестселлерами. Библия – исключительный случай.

***

Я не трус. Но мы в чужой стране. Языка практически не знаем. В законах ориентируемся слабо. К оружию не привыкли. А тут у каждого второго – пистолет. Если не бомба…
При этом латиноамериканцы, говорят, еще страшнее негров. Те хоть рабами были двести лет, что отразилось соответственно на их ментальности. А эти? Все, как один, здоровые, нахальные и агрессивные…
 

О евреях

 

В сущности, еврей – это фамилия, профессия и облик. Бытует деликатный тип еврея с нейтральной фамилией, ординарной профессией и космополитической внешностью.

***

Галина Тимофеевна в неофициальной обстановке любила повторять:
– Лучше уж я возьму на работу еврея. Еврей, по крайней мере, не запьет!
– К тому же, – добавлял Федор Макарович, – еврей хоть с головой ворует. Еврей уносит с производства что-то нужное. А русский – все, что попадется...

***

Зять-еврей – уже трагедия, думал Федор Макарович, но внуки-евреи – это катастрофа!

***

И все-таки Муся стала задумываться об эмиграции. Во-первых, это было модно. Почти у каждого мыслящего человека хранился израильский вызов.
То и дело уезжали знакомые деятели культуры. Уехал скульптор Неизвестный, чтобы осуществить в Америке грандиозный проект «Древо жизни». Уехал Савка Крамаров, одержимый внезапно прорезавшимся религиозным чувством. Уехал гениальный Боря Сичкин, пытаясь избежать тюрьмы за левые концерты. Уехал диссидентствующий поэт Купершток, в одном из стихотворений гордо заявивший:
 
Наследник Пушкина и Блока,
я – сын еврея Куперштока!..
 
Уезжали писатели, художники, артисты, музыканты. Причем уезжали не только евреи. Уезжали русские, грузины, молдаване, латыши, доказавшие наличие в себе еврейской крови.
 
 
Маруся и иже с ней
 
 

Маруся Татарович

Она мне сразу же понравилась – высокая, нарядная и какая-то беспомощная. Бросалась в глаза смесь неуверенности и апломба. Так чаще всего и бывает.
...
Я люблю таких – отпетых, погибающих, беспомощных и нахальных. Я всегда повторял: кто бедствует, тот не грешит…

***

Маруся все думала, чем бы заняться. В Союзе она была интеллигентом широкого профиля. Работать могла где угодно. От министерства культуры до районной газеты.
А здесь? Кино, телевидение, радио, пресса? Всюду, как минимум, нужен английский язык.
Программистом ей быть не хотелось. Медсестрой или няней – тем более. Ее одинаково раздражали цифры, чужие болезни и посторонние дети
 
***

Нью-Йорк внушал Марусе чувство раздражения и страха. Ей хотелось быть такой же небрежной, уверенной, ловкой, как чернокожие юноши в рваных фуфайках или старухи под зонтиками. Ей хотелось достичь равнодушия к шуму транзисторов и аммиачному зловонию сабвея. Ей хотелось возненавидеть этот город так просто и уверенно, как можно ненавидеть лишь одну себя…

***

– А свобода?
– На фиг мне свобода! Я хочу покоя… И вообще, зачем нужна свобода, когда у меня есть папа?!
 

Родители

Марусины родители не были карьеристами. Наоборот, они производили впечатление скромных, застенчивых и даже беспомощных людей.
Федор Макарович, например, стеснялся заходить в трамвай и побаивался официантов. Поэтому он ездил в черной горкомовской машине, а еду брал из закрытого распределителя.
Галина Тимофеевна, в свою очередь, боялась крика и не могла уволить плохую работницу. Поэтому увольнениями занимался местком, а Галина Тимофеевна вручала стахановцам награды.
 

Дима, первый муж

Иногда Маруся уговаривала его.
– Хоть бы ты напился!
Дима отвечал Марусе.
– Пьянство – это добровольное безумие.
Маруся не успокаивалась:
– Хоть бы ты меня приревновал!
Дима четко формулировал:
– Ревновать – это мстить себе за ошибки других…

 

Разудалов, знаменитый любовник

Постепенно Марусе стали доверять обязанности ведущего. Маруся заказала себе три концертных платья. Научилась грациозно двигаться по сцене. В ее голосе зазвучали чистые пионерские ноты. Маруся стремительно появлялась из-за кулис. Замирала, ослепленная лучами прожекторов. Окидывала первые ряды сияющим взглядом. И наконец выкрикивала:
– У микрофона – лауреат всесоюзного конкурса артистов эстрады – Бронислав Разудалов!
Затем роняла голову, подавленная величием минуты…

***

Временами Маруся испытывала полное отчаяние. Угрожала Разудалову самоубийством. Именно тогда в его репертуаре появился шлягер:
 
Если ты пойдешь
к реке топиться,
приходи со мной,
со мной проститься!
Эх, я тебя до речки провожу
и поглубже место укажу…

***

На афишах было выведено:
«Песня остается с человеком».
Ниже красовалась фотография мужчины в бархатном зеленом пиджаке. Он был похож на страшно истаскавшегося юношу. Такие лица – наглые, беспечные, решительные – запомнились мне у послевоенных второгодников.

 

Лора и Фима, американские родственники

Лора в десятый раз спрашивала:
– Зачем ты уехала, да еще с малолетним ребенком?
– Не знаю… Так вышло.
– Понятно, когда уезжают диссиденты, евреи или, например, уголовники…
– У меня было плохое настроение.
– То есть?
– Мне показалось, что все уже было…
Маруся хотела, чтобы ее понимали. Хотя сама она не понимала многого. 
– У тебя, действительно, все было – развлечения, поклонники, наряды… А ты вдруг – раз, и уезжаешь.
– Мне сон приснился.
– Например?
– Вроде бы у меня появляются крылья. А дальше – как будто я пролетаю над городом и тушу все электрические лампочки.
– Лампочки? – заинтересовался Фима. – Ясно. По Фрейду – это сексуальная неудовлетворенность. Лампочки символизируют пенис.
– А крылья?
– Крылья, – ответил Фима, – тоже символизируют пенис.
Маруся говорит:
– Я смотрю, ваш Фрейд не хуже Разудалова. Одни гулянки на уме…

 

Рафаэль, испанец

– Он тебе хоть помогает материально?
– Более или менее. Он вообще-то добрый. Всякое барахло покупает. Особенно для Левки. Испанцы, видно, к маленьким неравнодушны.
– И еще – к блондинкам.
– Уж это точно! Рафа в этом смысле – настоящий пионер!
– Не понял?
– Вроде Павлика Морозова. Всегда готов! Одна мечта: поддать – и в койку! Я иногда думаю, не худо бы его к турбине присоединить! Чтобы энергия такая зря не пропадала…
...Вроде бы учился где-то месяц или два… Короче, не Спиноза. Спрашивает, например, меня: «Откуда ты приехала?» – «Из Ленинграда». – «А, говорит, знаю, это в Польше…» Как-то раз вижу, газету читает. Я даже удивилась – грамотный, и на том спасибо…
... Их здесь целый клан: мамаша, братья, сестры. И все более-менее солидные люди, кроме Рафы. У его маман четыре дома в Бруклине. У одного брата – кар-сервис. У другого – прачечная. А Рафка, в общем-то, не деловой. И деньги его мало беспокоят. Ему лишь бы штаны пореже надевать…

***

– Есть тут один из Черновиц, владелец гаража. Жена по медицинской части. Вместе зарабатывают тысяч шестьдесят. Ты знаешь, как он развлекается по вечерам? Залезет в черный «олдсмобиль» и слушает кассеты Томки Миансаровой. И это – каждый вечер. Я тебе клянусь. Жена на лавочке читает «Панораму» от и до, а Феликс слушает кассеты. Разве это жизнь? Уж лучше полоумный Рафа, чем отечественное быдло.
– Владелец гаража свою жену, я думаю, не избивает.
– Естественно. Не хочет прикасаться лишний раз…

***

– Вдруг он к тебе полезет драться? Если что, ты дай ему как следует.
– Ого, – говорю, – вот это интересно! Я-то здесь при чем? Он что, вообще здоровый?
– Как горилла. Видишь эту лампу?
Я увидел лампочку, свисающую на перекрученном шнуре.
– Ну?
– Он ее вечно задевает, – сказала Муся.
– Подумаешь, – говорю, – я тоже задеваю.
– Ты головой, а он плечом…

***

Я с некоторым облегчением вздохнул. Мужчина явно выглядел не хищником, а жертвой. На лице его застыло выражение страха, горечи и укоризны. В комнате запахло йодом.
– Полюбуйся-ка на это чучело, – сказала Муся.
Увидев меня, Рафа несколько приободрился и заговорил:
– Она меня избила, сэр! За что?.. Сначала она била меня вешалкой. Но вешалка сломалась. Потом она стала бить меня зонтиком. Но и зонтик тоже сломался. После этого она схватила теннисную ракетку. Но и ракетка через какое-то время сломалась. Тогда она укусила меня. Причем моими собственными зубами. Зубами, которые она вставила на мои деньги. Разве это справедливо?..
Рафа скорбно продолжал:
– Я обратился в госпиталь, пошел к хирургу. Хирург решил, что я был в лапах террористов. Я ответил: «Доктор! Террористы не кусаются! Я был у русской женщины…»

***

Маруся говорила Рафаэлю:
– Ты посмотри на Серджио. Он – выдающийся писатель. Естественно, что у него проблемы в смысле денег… А ты? Ведь ты же – зиро, ноль! Так хоть бы зарабатывал как следует!..
В ответ на это Рафаэль беззлобно повторял:
– О, факен Раша! Крейзи рашен вумен!..
Я твердил Марусе:
– Он мне нравится. Оставь его в покое. К тому же от него есть прок. Смотри, как ты заговорила по-английски.
Маруся отвечала:
– Для того язык и выучила, чтобы ругать его последними словами…

***

Тем сильнее я был поражен, узнав, что Рафаэль – марксист. До этого я был уверен, что вожделение и политика – несовместимы.
Но Рафаэль воскликнул:
– Я уважаю русских. Это замечательные люди. Они вроде поляков, только говорят на идиш. Я уважаю их за то, что русские добились справедливости. Экспроприировали деньги у миллионеров и раздали бедным. Теперь миллионеры целый день работают, а бедняки командуют и выпивают. Это справедливо. Октябрьскую революцию возглавил знаменитый партизан – Толстой. Впоследствии он написал «Архипелаг ГУЛАГ»…
... В Америке нет справедливости. Миллионерам достаются кинозвезды, а беднякам – фабричные работницы. Так где же справедливость? Все должно быть общее. Автомобили, деньги, женщины… Революция в Америке произойдет не очень скоро. Здесь слишком много богачей и полицейских. Однако в будущем ее, я думаю, не избежать. Врачей и адвокатов мы заставим целый день трудиться. А простые люди будут слушать джаз, курить марихуану и ухаживать за женщинами.

***

Маруся говорила:
– Шел бы ты работать, как все люди.
Рафа твердо возражал:
– Пускай работают дантисты, богачи и адвокаты.

***

Люди расступились. Мы увидели заплаканного Левушку с игрушечной гранатой в кулаке. Его колени были в ссадинах. Других увечий я не обнаружил.
– Значит, это ваш? – спросил довольно хмуро полицейский.
Маруся подхватила Леву на руки.
Один в толпе сказал:
– Легко отделался.
Второй добавил:
– Надо отдавать таких родителей под суд.
Тут подоспели новые зеваки:
– Что случилось?
– Выпал из машины…
– Хорошо, что не из самолета…
Мы направлялись к дому. Рафаэль держался в отдалении. Потом вдруг говорит:
– Мне кажется, что это дело следует отпраздновать!..
Он сделал шаг по направлению к двери ресторана «Лотос».
И лишь тогда Маруся наградила его звонкой, оглушительной пощечиной. Раздался звук, как будто тысячи поклонников, допустим, Адриано Челентано одновременно хлопнули в ладоши.
Рафа даже глазом не повел. Он только поднял руки и сказал:
– Сдаюсь…

***

Маруся с Левушкой решительно проходят вдоль окна. Их будущее – там, за поворотом, в равнодушной суете нью-йоркских улиц. Прошлое глядит им вслед, расплачиваясь с официанткой.
Прошлое застыло в нерешительности. Хочет их догнать. Шагает к двери. Топчется на месте.
Есть и некто третий в этой драме. За Марусей крадучись упорно следует невыспавшийся Рафаэль.
Ночной звонок смутил его и растревожил. Он боится, что проклятый русский украдет его любовь.
Он выследил Марусю. Ехал с ней в метро, закрывшись «Таймсом». Прятался за кузовом грузовика. Теперь он следует за ней упругим шагом мстители, хозяина, ревнивца.
Черные очки его хранят весь жар манхеттенского полдня. Шляпа – тверже раскаленной крыши. Терракотовые скулы неподвижны, как борта автомашин.
Вот Рафаэль идет под окнами кафе. Встречается глазами с Разудаловым и думает при этом:
«Революция покончит навсегда с врачами, адвокатами и знаменитостями…»
Разудалое, в свою очередь, беззвучно произносит:
«Ну и рожа!»
Добавляя про себя:
«Оскал капитализма!..»
Муся с Левушкой прошли вдоль овощного ряда. Чуть замедлили шаги у магазина «Стейшенери». Повернули к станции метро.
За Мусей с неотступностью кошмара двигался безумный Рафаэль. Очки и шляпа придавали ему вид кинозлодея. Локти утюгами раздвигали шумную толпу. В нем сочетались хладнокровие кинжала и горячность пистолета.

 

Лоло, попугай

Рафаэль дождался тишины и опрокинул содержимое пакета в кресло. Оттуда выпал, с треском расправляя крылья, большой зеленый попугай.
– О Господи, – сказала Муся, – это еще что такое?!
Рафа торжествующе обвел глазами публику:
– Его зовут Лоло! Я уплатил за него триста долларов!.. Ты рада?
– Кошмар! – сказала Муся.
– А точнее – двести шестьдесят. Он стоил триста, но я купил его за двести шестьдесят Плюс такси…
...Лоло был ростом с курицу. Он был зеленый, с рыжим хохолком, оранжевыми пейсами и черным ястребиным клювом. Его семитский профиль выражал негодование. Склонив немного голову, он двигался вразвалку, часто расправляя крылья.
...Мы общими усилиями загнали попугая в шкаф. Лоло был недоволен. Он бранился, как советский неопохмелившийся разнорабочий.

***

Она заплакала, и я совсем перепугался.
– Муська, – говорю ей, – успокойся! Что такое? Все на свете поправимо…
А она рыдает и не может говорить. Хотя такие, как Маруся, плачут раз в сто лет. И то притворно…
Наконец сквозь плач донесся возглас безграничного отчаяния:
– Лоло!
– О, Боже. Что с ним?
Муся (четко и раздельно, преодолевая немоту свершившегося горя):
– У-ле-тел!..
Как выяснилось, мерзкий попугай сломал очередную клетку. Опрокинул вазу с гладиолусами. В спальне разбросал Марусину косметику. На кухне съел ванильное печенье.
Под конец наведался в сортир, где увидал раскрытое окно. И был таков.
Что им руководило? Ощущение вины? Любовь к свободе? Жажда приключений? Неизвестно…

 
Соседи-эмигранты
 

Хозяин магазина «Днепр» Пивоваров

Трудился Зяма чуть ли не круглые сутки. Это было редкостное единение мечты с действительностью. Поразительная адекватность желаний и возможностей. Недосягаемое тождество усилий и результатов…
Зяма кажется мне абсолютно счастливым человеком. Продовольствие – его стихия. Его биологическая среда.
Зяма соответствует деликатесной лавке, как Наполеон – Аустерлицу. Среди деликатесов Зяма так же органичен, как Моцарт на премьере «Волшебной флейты».

 

Публицист Зарецкий

Всеми силами он боролся за демократию. Он говорил:
– Демократию надо внедрять любыми средствами. Вплоть до атомной бомбы!
...
 
Зарецкий был профессиональным разрушителем. Инстинкт разрушения приобретал в нем масштабы творческой страсти.
...
 
Зарецкий любил культуру и женщин. Культура была для него источником заработка, а женщины – предметом вдохновения. То есть культурой он занимался из прагматических соображений, а женщинами – бескорыстно. Идея бескорыстия подчеркивалась явным сексуальным неуспехом.
Дело в том, что Зарецкого раздирали противоречивые страсти. Он добивался женщин, но при этом всячески их унижал. Его изысканные комплименты перемежались оскорблениями. Шаловливые заигрывания уступали место взволнованным нравственным проповедям. Зарецкий горячо взывал к морали, тотчас же побуждая ее нарушить. Кроме того он был немолод. Самолеты называл аэропланами, как до войны…
 

Торговец недвижимостью и баловень судьбы Лернер

– Вы режиссер? – спросил американец.
– Не думаю, – ответил Лернер.
– То есть?
– За последний год я страшно деградировал.
– Но, говорят, вы были режиссером?
– Был. Вернее, числился. Меня тарифицировали в шестьдесят седьмом году. А до этого я работал помощником.
– Помощником режиссера?
– Да. Это который бегает за водкой.
– Говорят, вы были талантливым режиссером?
– Талантливым? Впервые слышу. То, что я делал, меня не удовлетворяло…
– О'кей! Я занимаюсь экранизациями классики.
– По-моему, все экранизации – дерьмо!
– Это комплимент?
– Я хотел сказать, что предпочел бы оригинальную тему.
– Например?
– Что-нибудь о природе…
Тут между собеседниками возникла пропасть. И увеличивалась в дальнейшем с каждой минутой. Янки говорил:
– Природа не окупается!
Лернер возражал:
– Искусство не продается!..

Таксист Баранов

– Я зарабатываю долларов семьсот в неделю. Двести из них систематически пропиваю. Хотите, буду отдавать вам сотню. Просто так. Мне это даже выгодно. Пить буду меньше.
– Это неудобно, – сказала Маруся.
– Чего тут неудобного, – удивился Баранов, – деньги есть… И не подумайте худого. Женщины меня давно уже не интересуют. Лет двадцать пять назад я колебался между женщинами и алкоголем. С этим покончено. В упорной борьбе победил алкоголь.

 

Маруся и эмигрантская общественность

Сначала Муся нервничала, а затем привыкла. Америка – богатая страна. Кому-то надо жить в этой стране без огорчений и забот?!..
Вот так они и жили.
Общество могло простить им что угодно: тунеядство, вымогательство, наркотики. Короче – все, за исключением беспечности.
Косая Фрида возмущалась:
– Так и я ведь заведу себе какого-нибудь Чиполлино!..
Наши интеллектуалы высказались следующим образом. Зарецкий говорил:
– Взгляните-ка на этого латиноамериканца. На его суставы и ушные раковины. Перед нами характерный тип латентно-дискурсоидного моносексопата. А теперь взгляните на Марию Федоровну. На ее живот и тазовые кости. Это же типичный случай релевантно-мифизированного полисексуалитета… Короче говоря, они не пара…
Лемкус опускал глаза:
– Бог есть любовь!..
Правозащитник Караваев восклицал, жестикулируя:
– Безнравственно и стыдно предаваться адюльтеру, когда вся хельсинкская группа за решеткой! Ему печально вторил издатель Друкер:
– Отдаться человеку, который путает Толстого с Достоевским!.. Я лично этого не понимаю…
Аркаша Лернер с некоторой грустью повторял:
– Красивых баб всегда уводят наглые грузины… Что?.. Испанец?.. Это, в принципе, одно и то же…
Владелец магазина Зяма Пивоваров рассуждал, как настоящий бизнесмен:
– Не пропадать же дефицитному товару…
Евсей Рубинчик, будучи в душе художником, отметил:
– Смотрятся они неплохо. Хотелось бы мне их запечатлеть форматом восемь на двенадцать…
Баранов, Еселевский и Перцович ограничились довольно легкомысленными шутками. Перцович, в частности, сказал Марусе:
– Ты, Мусенька, друзей не забывай. Ты, если будешь замуж выходить, усынови меня. А то уже нет сил крутить баранку в шестьдесят четыре года…

...

В июле Муся отмечала день рождения. Собралось у нее двенадцать человек гостей.
Во-первых, родственники – Фима с Лорой. Далее, Зарецкий – что-то вроде свадебного генерала. Лернер – в роли тамады. Рубинчик – представитель наших деловых кругов. Издатель Друкер – воплощение культуры. Пивоваров, без которого такие вечеринки не обходятся. Баранов, Еселевский и Перцович – в качестве народа. Караваев – олицетворяющий районное инакомыслие. И наконец, Григорий Лемкус, заявившийся без приглашения, но с детьми.
Зарецкий подарил Марусе тронутую увяданием розу. Лернер – дюжину шампанского. Владелец «Русской книги» Друкер – том арабских непристойных сказок. Караваев – фотографию Белоцерковского с автографом: «Терпимость – наше грозное оружие!» Рубинчик преподнес ей мани-ордер на загадочную сумму – тридцать восемь долларов и шестьдесят четыре цента. Родственники Фима с Лорой – вентилятор. Пивоваров – целую телегу всякого добра из собственного магазина. Баранов, Еселевский и Перцович сообща купили Мусе новый телевизор. Лемкус одарил ее своим благословением. А мы с женой отделались банальной кофеваркой.
... Решили подождать. Хотя Аркаша Лернер все глядел на заливное. Да и остальные проявляли легкую нервозность. В частности, Рубинчик говорил:
– И все-таки зимой намного лучше кушается. Летом тоже, в общем, кушается, но похуже…
В ответ на это Аркаша Лернер хмуро произнес:
– Я полагаю, глупо ждать зимы!
И осторожно взял маслину с блюда.
– Ну, тогда садитесь, – пригласила Муся.
Гости с шумом начали рассаживаться.
– Я поближе к вам, Мария Федоровна, – сказал Зарецкий.
– А я поближе к семге, – отозвался Лернер.

***

К дому Муси Татарович подъезжали вереницы легковых автомашин. Приятно щелкали замки вместительных багажников. Оттуда извлекались свертки, ящики, корзины в разноцветной упаковке, перевязанные лентами.
Баранов, Еселевский и Перцович, не снимая ярких галстуков, орудовали дружно молотками. Собирали на широком тротуаре привезенную частями белую двуспальную кровать.
Евсей Рубинчик нес, шатаясь, клетку из сварного чугуна. Она предназначалась для Лоло, хотя в ней мог бы уместиться Рафаэль.
Аркаша Лернер шел к Марусе налегке. Он ей принес билет нью-йоркской лотереи, купленный за доллар. А разыгрывалось в этот день четыре миллиона с небольшим.
Владелец магазина «Днепр» фантазией не обладал. Он снова прикатил Марусе целую телегу всяческих деликатесов. Но сама телега в этот раз была из мельхиора.
Друкер ограничился ста восемнадцатью томами «Мировой библиотеки приключений и фантастики».
Григорий Лемкус вынул из багажника квадратный полированный футляр. В нем помещалась кипарисовая лютня с инкрустациями. Лемкус пояснил, вручая Мусе инструмент:
– Облагораживает душу!
Чек он сохранил, загадочно при этом высказавшись:
– Таксдидактибл…
Всех удивил правозащитник Караваев. Он явился неопохмелившийся и мрачный. Захотел устроить в честь Маруси Татарович небольшое личное самосожжение. Буквально возле Мусиного лифта.
Караваева успели потушить французским бренди «Люамель». Зеленый синтетический пиджак его, как выяснилось, был огнеупорным.
Караваев понемногу успокоился и вежливо спросил:
– Нельзя ли потушить меня внутри?
Ему был выдан дополнительный стакан того же «Люамеля»…
Всех растрогал публицист Натан Зарецкий. Подарил Марусе ценный, уникальный сувенир. А именно – конспиративную записку диссидента Шафаревича, написанную собственной рукой. Она гласила:
«Вряд ли».
И размашистая подпись:
«Шафаревич. Двадцать первое апреля шестьдесят седьмого года…»
 

 

О чувствах и отношениях

 

Пороки его заключались в отсутствии недостатков. Ведь недостатки, как известно, привлекают больше, чем достоинства. Или, как минимум, вызывают более сильные чувства.

***

Нет, как известно, равенства в браке. Преимущество всегда на стороне того, кто меньше любит.

***

Разумеется, не все ее подруги жили хорошо. Некоторые изменяли своим мужьям. Некоторые грубо ими помыкали. Многие сами терпели измены. Но при этом – они были замужем. Само наличие мужа делало их полноценными в глазах окружающих.
Муж был совершенно необходим. Его следовало иметь хотя бы в качестве предмета ненависти.

***

Удовольствия неизбежно порождали чувство вины. Бескорыстные поступки вознаграждались унижениями. Получался замкнутый круг…
В чем источник радости? Как избежать разочарований? Можно ли наслаждаться без раскаяния?

***

У наших женщин философия такая:
«Если ты одна с ребенком, без копейки денег – не гордись. Веди себя немного поскромнее».
Они считали, что в Марусином тяжелом положении необходимо быть усталой, жалкой и зависимой. Еще лучше – больной, с расстроенными нервами. Тогда бы наши женщины ей посочувствовали. И даже, я не сомневаюсь, помогли бы.
А так? Раз слишком гордая, то пусть сама выкручивается… В общем:
«Хочешь, чтоб я тебя жалела? Дай сначала насладиться твоим унижением!»

***

В августе у Муси началась депрессия. Причины, как это обычно и бывает, выглядели мелкими. Известно, что по-настоящему страдают люди только от досадных мелочей.

 

О себе

 
 
Чужое неблагополучие меня, конечно, беспокоило. Однако в меньшей степени, чем раньше. Так оно с людьми и происходит.
Я все чаще повторял:
«Достойный человек в мои года принадлежит не обществу, а Богу и семье…»

***

Все нормально. Я такие вещи знаю по себе. Бывает, жизнь не ладится: долги, короста многодневного похмелья, страх и ужас. Творческий застой. Очередная рукопись в издательстве лежит который год. Дурацкие рецензии в журналах. Зубы явно требуют ремонта. Дочке нездоровится. Жена грозит разводом. Лучший друг в тюрьме. Короче, все не так.
И вдруг заклинит, скажем, молнию на брюках. Или же, к примеру, раздражение на морде от бритья. И ты всерьез уверен – если бы не эта пакостная молния! Ах, если бы не эти отвратительные пятна! Жил бы я и радовался! Ладно…

***

Да, я связан. Но куда серьезней то, что я люблю мои вериги, путы, цепи, хомуты, оглобли или шпоры. Всей душой…

 

Отвлеченно

 
Вообще я уверен, что нищета и богатство – качества прирожденные. Такие же, например, как цвет волос или, допустим, музыкальный слух. Один рождается нищим, другой – богатым. И деньги тут фактически ни при чем.
Можно быть нищим с деньгами. И – соответственно – принцем без единой копейки.

***

Есть данные, гарантирующие любому человеку стремительное номенклатурное восхождение. Для этого надо обладать четырьмя примитивными качествами. Надо быть русским, партийным, способным и трезвым. Причем необходима именно совокупность всех этих качеств. Отсутствие любого из них делает всю комбинацию совершенно бессмысленной.
Русский, партийный, способный алкаш – не годится. Русский, партийный и трезвый дурак – фигура отживающая. Беспартийный при всех остальных замечательных качествах – не внушает доверия. И наконец, трезвый, способный еврей-коммунист – это даже меня раздражает.

***

Конечно, невинных людей расстреливали. И все же расстрел одного шел на пользу многим другим. Расстрел какого-нибудь маршала гарантировал повышение десяти его сослуживцам. На освободившееся место выдвигали генерала. Должность этого генерала занимал полковник. Полковника замещал майор. Соответственно повышали в званиях капитанов и лейтенантов.
Расстрел одного министра вызывал десяток служебных перемещений. Причем направленных исключительно вверх.

***

Всем, у кого было счастливое детство, необходимо почаще задумываться о расплате. Почаще задавать себе вопрос – а чем я буду расплачиваться?
 
Рубрики:  Литература/Довлатов
Афоризмы, цитаты

Понравилось: 29 пользователям
Нравится

Довлатов. "Ремесло: Невидимая газета"
Воскресенье, 02 Декабря 2018 г. 23:37 + в цитатник

cover (444x700, 86Kb)

"Я мечтал о человеческом равнодушии. О той глубокой безучастности, которая служит единственной формой неоспоримого признания..."

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Отрывки и цитаты 

 

У нас были разнообразные претензии к советской власти. Мать страдала от бедности и хамства. Жена – единственная христианка в басурманской семье – ненавидела антисемитизм. Крамольные взгляды дочери были незначительной частью ее полного отрицания мира. Я жаловался, что меня не печатают.

***

Говорят, литовские математики неофициально проделали опыт. Собрали около тысячи фактов загадочного поведения властей. Заложили данные в кибернетическую машину. Попросили ее дать оценку случившемуся. Машина вывела заключение: намеренный алогизм… А затем, по слухам, добавила короткое всеобъемлющее ругательство…

***

Пятый год я разгуливаю вверх ногами. И все не могу к этому привыкнуть.
Ведь мы поменяли не общественный строй. Не географию и климат. Не экономику, культуру или язык. И тем более – не собственную природу. Люди меняют одни печали на другие, только и всего.

***

Кроме нас в этом районе попадаются американские евреи, индусы, гаитяне, чернокожие. Не говоря, разумеется, о коренных жителях.
Коренных жителей мы называем иностранцами. Нас слегка раздражает, что они говорят по-английски. Мы считаем, что это – бестактность.

***

Хорошо здесь живется миллионерам и нищим. (Правда, миллионером в русской колонии считают любого терапевта, не говоря о дантистах.) Много и тяжело работают представители среднего класса. Выше какого-то уровня подняться нелегко. И ниже определенной черты скатиться трудно.

***

Подготовиться к эмиграции невозможно. Невозможно подготовиться к собственному рождению. Невозможно подготовиться к загробной жизни. Можно только смириться.

***

Почему-то жены легче находили работу. Может, у наших жен сильнее чувство ответственности? А нас просто сдерживает бремя интеллекта?..

***

Излюбленным нашим занятием было – ругать американцев.
Американцы наивные, черствые, бессердечные. Дружить с американцами невозможно. Водку пьют микроскопическими дозами. Все равно что из крышек от зубной пасты…
Мировые проблемы американцев не волнуют. Главный их девиз – «Смотри на вещи просто!».      
И никакой вселенской скорби!..

***

Мне нравилась Америка. Просто ей было как-то не до меня…

***

Шесть месяцев я регулярно читал газету «Слово и дело». В ней попадались очень любопытные материалы. Правда, слог редакционных заметок был довольно убогим. Таким языком объяснялись лакеи в произведениях Гоголя и Достоевского. С примесью нынешней фельетонной риторики.

***

Пережив знаменитых сверстников, Боголюбов автоматически возвысился. Около четырехсот некрологов было подписано его фамилией. Он стал чуть ли не единственным живым бытописателем довоенной эпохи.
В его мемуарах снисходительно упоминались – Набоков, Бунин, Рахманинов, Шагал. Они представали заурядными, симпатичными, чуточку назойливыми людьми.

***

Здесь нет ощущения места. Есть чувство корабля, набитого миллионами пассажиров. Этот город столь разнообразен, что понимаешь – здесь есть угол и для тебя.

***

Взятки у нас явление распространенное. Раньше, говорят, этого не было. Затем появились мы, советские беженцы. И навели свои порядки.

***

Мокер рассуждал уверенно и компетентно. Значит, он не терял времени. Мы все питали к нему чувство зависти и доверия. Недаром он первый стал курить сигары. А главное, раньше других перестал носить одежду из кожзаменителя…

***

Мокер уничтожающе посмотрел на Дроздова и сказал:
– Из этого мы делаем вывод, что Риццо – хозяин ночного заведения. Поэтому он и занимается любовью только днем. А все ночные заведения контролируются мафией. Не говоря о том, что все итальянцы – прирожденные мафиози.
Баскин выразил сомнение:
– Все женатые мужики развлекаются днем. Для этого не обязательно быть гангстером.

***

Мы с друзьями относимся к художественному потоку. Мы – люди творческих наклонностей: писатели, художники, редакторы, искусствоведы, журналисты. Мы уехали в поисках творческой свободы. И многие из нас действовали сознательно. Хоть и не все. Если дать творческую свободу петуху, он все равно будет кукарекать.
Нам приходится трудно. Английского языка мы чаще всего не знаем. Профессию менять, естественно, не хотим. Велфер получать благородно стыдимся.

***

Он был известным спортивным журналистом. Редактором журнала «Хоккей-футбол». А футбол и хоккей заменяют советским людям религию и культуру. По части эмоционального воздействия у хоккея единственный соперник – алкоголь.

***

В Союзе было по-другому. Там все знакомо, ясно и понятно. Если тебе открыто не хамят, значит, дело будет решено в положительном смысле. И даже когда хамят, еще не все потеряно. Поскольку некоторые чиновники хамят автоматически, рефлекторно. Такое хамство одинаково близко соловьиному пению и рычанию льва.

***

Мокер перевел дыхание. Мы боялись верить. Эрик Баскин сказал:
– По-моему, рано бить в литавры. Дождемся окончательного решения вопроса.
– Но выпьем-то мы уже сейчас? – забеспокоился Дроздов.
– Возражений, – говорю, – не имеется…

***

Мокер сказал:
– Извини, Ларри! Мои друзья уже рвутся в бой. Обсуждают конкретные творческие проблемы. Нам кажется, еврейская газета должна быть яркой, талантливой, увлекательной…
– Повело, – говорю, – кота на блядки!
– Что? – заинтересовался Ларри.
– Непереводимая игра слов, – быстро пояснил Мокер…

***

Мы же хотели выпускать демократическую независимую газету. То есть участвовать в культурной жизни. Просвещать наших многострадальных соотечественников. Пропагандировать серьезное искусство. Бороться за чистоту русского языка. И, как неизменно добавлял Эрик Баскин, рассказывать миру правду о тоталитаризме.

***

Америка была для нас идеей рая. Поскольку рай – это, в сущности, то, чего мы лишены.

***

Шестьдесят лет «Слово и дело» властвовало над умами читателей. Шестьдесят лет прославляло монархию. Шестьдесят лет билось над загадкой советской власти. Шестьдесят лет пользовалось языком Ломоносова, Державина и Марлинского. Шестьдесят лет ожидало мифического религиозного возрождения.
Эти люди не знали главного. Они не знали, что старая Россия давно погибла. Что коммунизм есть результат длительного биологического отбора. Что советская власть – не форма правления, а образ жизни многомиллионного государства. Что религиозное возрождение затронуло пятьсот интеллигентов Москвы, Ленинграда и Киева.
Им казалось, что газета должна быть мрачной. Поскольку мрачность издалека напоминает величие духа.

***

Мы позволяли себе шутить, иронизировать. И более того – смеяться. Смеяться над русофобами и антисемитами. Над лжепророками и псевдомучениками. Над велеречивой тупостью и змеиным ханжеством. Над воинствующими атеистами и религиозными кликушами.
А главное, заметьте, – над собой!

***

Мы шли по Сороковой улице. Я распахнул дверь полутемного бара. Выкрикнул что-то размашистое. То ли – «К цыганам», то ли – «В пампасы»… Я изображал неистового русского медведя. Я обратился к бармену:
– Водки, пожалуйста. Шесть двойных!
– Вы кого-то ждете? – поинтересовался бармен.
– Да, – ответила моя знакомая, – скоро явится вся баскетбольная команда…

***

На следующих четырех двойных я подъехал к теме одиночества. Тема, как известно, неисчерпаемая. Чего другого, а вот одиночества хватает. Деньги, скажем, у меня быстро кончаются, одиночество – никогда…

***

Как-то раз мы давали израильский путевой очерк. Сопроводили его картой Иерусалима.
На следующее утро в редакции появился Швейцер:
– Что вы себе позволяете, ребята? Что это за гнусная антисемитская карта?! Там обозначены крестиками православные церкви.
Баскин сказал:
– Мы не виноваты.
– Кто же виноват? – повысил голос Швейцер.
– Крестоносцы, – ответил Баскин, – они построили в Иерусалиме десятки церквей.
Тогда Ларри Швейцер закричал:
– Пускай ваши засранные крестоносцы издают собственный еженедельник! А мы будем издавать еврейскую газету. Без всяких православных крестов. Этого еще не хватало!
– Ну и мудак! – сказал Баскин.
– Что такое – «нуйм удак»? – внезапно заинтересовался Швейцер.
– Идеалист, романтик, – перевел Виля Мокер…

***

Кроме журналистов в редакции постоянно находились самые загадочные личности. К нам тянулись все обездоленные, праздные, разочарованные, запутавшиеся люди. Тем более что рабочий день у нас, как правило, заканчивался выпивкой.

***

В редакции я многое понял. Ощутил, например, всю степень бессилия мистера Рейгана.
Давить – нельзя. Приказывать – нельзя. Самые незначительные вопросы решаются голосованием.
А главное, все без конца дают тебе советы. И ты обязан слушать. Иначе будешь заклеймен как авторитарная личность…

***

В Союзе мы были очень похожи. Мы даже назывались одинаково – «идейно чуждыми». Нас сплачивали общие проблемы, тяготы и горести. Общее неприятие режима. На этом фоне различия были едва заметны. Они не имели существенного значения. Не стукач, не ворюга – уже хорошо. Уже достижение.
Теперь мы все очень разные. Под нашими мятежными бородами обнаружились самые разные лица.

***

В Москве «деловыми людьми» называют себя жулики и аферисты. Понятия «маклер», «бизнесмен» ассоциируются с тюремной решеткой.
А уж в литературной, богемной среде презрение к деловитости – нескрываемое и однозначное.
Ведь мы же поэты, художники, люди искусства! Этакие беспечные, самозабвенные жаворонки! Идея трезвого расчета нам совершенно отвратительна. Слова «дебет», «кредит» – нам и выговорить-то противно. По-нашему, уж лучше красть, чем торговать.
Человек, укравший в цехе рулон полиэтилена, считается едва ли не героем. А грузин, законно торгующий на рынке лимонами, – объект бесконечных презрительных шуток.

***

Ну, сколько требуется человеку для полного благополучия? Двести, триста тысяч? А люди здесь ворочают миллиардами.
Видимо, деньги стали эквивалентом иных, более значительных по классу ценностей. Сумма превратилась в цифру. Цифра превратилась в геральдический знак.

***

Вы только подумайте! Любимая, родная, замечательная газета! Плод бессонных ночей! Результат совместных героических усилий! Наше обожаемое чадо, боготворимое дитя! Нетленный крик души! И вдруг – товар! Наподобие колбасы или селедки…
Увы, все это так. Ты можешь написать «Четырнадцатую симфонию», «Гернику», «Анну Каренину». Создать искусственную печень, лазер или водородную бомбу. Ты можешь быть гением и провидцем. Великим еретиком и героем труда. Это не имеет значения. Материальные плоды человеческих усилий неминуемо становятся объектом рыночной торговли.
 
***
Есть свойство, по которому можно раз и навсегда отличить благородного человека. Благородный человек воспринимает любое несчастье как расплату за собственные грехи. Он винит лишь себя, какое бы горе его ни постигло.
Если изменила любимая, благородный человек говорит:
– Я был невнимателен и груб. Подавлял ее индивидуальность. Не замечал ее проблем. Оскорблял ее чувства. Я сам толкнул ее на этот шаг.
Если друг оказался предателем, благородный человек говорит:
– Я раздражал его своим мнимым превосходством. Высмеивал его недостатки. Задевал его амбиции. Я сам вынудил его к предательству…
А если произошло что-то самое дикое и нелепое? Если родина отвергла нашу любовь? Унизила и замучила нас? Предала наши интересы?
Тогда благородный человек говорит:
– Матерей не выбирают. Это моя единственная родина.
Я люблю Америку, восхищаюсь Америкой, благодарен Америке, но родина моя далеко. Нищая, голодная, безумная и спившаяся! Потерявшая, загубившая и отвергнувшая лучших сыновей! Где уж ей быть доброй, веселой и ласковой?!.
Березы, оказывается, растут повсюду. Но разве от этого легче?

***

В шестидесятые годы я был начинающим литератором с огромными претензиями. Мое честолюбие было обратно пропорционально конкретным возможностям. То есть отсутствие возможностей давало мне право считаться непризнанным гением.

***

Перелетев океан, мы живем далеко не в раю. Я говорю не о колбасе и джинсах. Я говорю только о литературе…
Первый русский издатель на Западе вам скажет:
– Ты не обладаешь достаточной известностью. Ты не Солженицын и не Бродский. Твоя книга не сулит мне барышей. Хочешь, я издам ее за твои собственные деньги?..
Первый американский издатель выскажется гораздо деликатнее:
– Твоя книга прекрасна. Но о лагерях мы уже писали. О фарцовщиках писали. О диссидентах писали. Напиши что-то смешное о Древнем Египте…
И вы будете лишены даже последнего утешения неудачника. Вы будете лишены права на смертельную обиду. Ведь литература здесь принадлежит издателю, а не государству. Издатель вкладывает собственные деньги. Почему же ему не быть расчетливым и экономным?
Один издатель мне сказал:
– Ты жил в Союзе и печатался на Западе. Мог легко угодить в тюрьму или психиатрическую больницу. В таких случаях западные газеты поднимают шум. Это способствует продаже твоей книги. А сейчас ты на воле. И в тюрьму при нынешнем образе жизни едва ли угодишь. Поэтому я откладываю издание твоей книги до лучших времен…
Так и сказал – до лучших времен. Это значит, пока я не сяду в американскую тюрьму…

***

Боюсь, что многие из вас окажутся средними писателями. Пугаться этого не стоит. Только пошляки боятся середины.Чаще всего именно на этой территории происходит самое главное…

***

Изменилось качество выбора. Раньше приходилось выбирать между советским энтузиазмом и аполитичностью. Либо – партийная карьера, либо – монастырь собственного духа.
Раньше было два пути. Нести рассказы цензору или прятать в стол. Сейчас все по-другому. На Западе выходят десятки русских журналов и альманахов. Десятки издательств выпускают русские книги.
Так что приходится выбирать между рабством и свободой.

***

Америка действительно страна неограниченных возможностей. Одна из них – возможность прогореть.

***

Обстановка в газете стала фантастической. Это был некий симбиоз коммунизма и варварства. Еда была общая. Авторучки, сигареты и портфели – общие. Зарплаты отсутствовали.
Но отношения вконец испортились.

***

Возле двери стоял полицейский. К нему мы и обратились. Он сказал:
– Не волнуйтесь, ребята. Пожар ликвидирован. Вам повезло, что напротив бордель. Девицы работают круглые сутки. Заметили огонь и позвонили. Могли ведь и не позвонить. Работа у девчат тяжелая, однообразная. А пожар все-таки развлечение…
Полицейский вызвал лифт. Держался он вполне миролюбиво. Не знаю, что тут преобладало, оптимизм или равнодушие…

***

Я шел сквозь гул и крики. Я был частью толпы и все же ощущал себя посторонним. А может быть, все здесь испытывали нечто подобное? Может быть, в этом и заключается главный секрет Америки? В умении каждого быть одним из многих? И сохранять при этом то, что дорого ему одному?..

***

Да, я мечтал породниться с Америкой. Однако не хотел, чтобы меня любили. И еще меньше хотел, чтобы терпели, не любя.

 

Об отдельных людях

 

Заместитель редактора оживился. Это был высокий, плотный и румяный человек лет сорока. Его манеры отличались той степенью заурядной безупречности, которая рождает протест. Он напоминал прогрессивного горкомовского чиновника эпохи Хрущева.

***

Редактору было за восемьдесят. Маленький, толстый, подвижный, он напоминал безмерно истаскавшегося гимназиста.

***

Экономист Скафарь хотел жениться на богатой вдове. Он был высок, худощав и любвеобилен. Кроме того, носил очки, что в российском захолустье считается признаком интеллигентности.

***

Виля был чересчур одухотворенной личностью для простой работы.

***

Это был талантливый человек с дурным характером. При этом самоуверенный и грубый. Солидные годы и диссидентское прошлое возвышали Зарецкого над его молодыми коллегами.
...
Выносили его с трудом. Но у Зарецкого была своя аудитория. За это старику многое прощалось.
Кроме того, он был прямой и честный грубиян. Далеко не худший тип российского интеллигента…

***

Заходил в редакцию и отставной диссидент Караваев. Это был прирожденный революционер, темпераментный, мужественный и самоотверженный. Недаром он двадцать лет провел в советских лагерях.
Караваев ненавидел советскую власть и отважно противостоял ее давлению. На счету его было девять голодовок и тринадцать месяцев в ШИЗО.
...
Профессии он не имел. Языком овладеть не пытался. Литературных способностей не обнаружил. Становиться таксистом ему не хотелось.
Караваев был только героем. К сожалению, это не профессия.
Он ненавидел советский режим. Однако жизнь без него для Караваева лишилась смысла.

 

 

Открытое письмо редактору газету «Слово и дело» (выдержки)

 

До семидесятого года в эмиграции царил относительный порядок. Отшумели прения и споры. Распределились должности и звания. Лавровые венки повисли на заслуженных шеях.
Затем накатила третья волна эмиграции.
Как и всякая человеческая общность, мы – разнородны. Среди нас есть грешники и праведники. Светила математики и герои черного рынка. Скрипачи и наркоманы. Диссиденты и бывшие работники партаппарата. Бывшие заключенные и бывшие прокуроры. Евреи, православные, мусульмане и дзэн-буддисты.
При этом в нас много общего. Наш тоталитарный опыт. Болезненная чувствительность к демагогии. Идиосинкразия к пропагандистской риторике.
И пороки у нас общие. Нравственная и политическая дезориентация. Жизнестойкость, переходящая в агрессию. То и дело проявляющаяся неразборчивость в средствах.
Мы не лучше и не хуже старых эмигрантов. Мы решаем те же проблемы. Нам присущи те же слабости. Те же комплексы чужестранцев и неофитов.
Мы так же болеем душой за нашу ужасную родину. Ненавидим и проклинаем ее тиранов. Вспоминаем друзей, с которыми разлучены.
Мы не хуже и не лучше старых эмигрантов. Просто мы – другие.

...

Мы ненавидим бесплодное идеологическое столоверчение. Нас смешат инфантильные проекты реорганизации тоталитарного общества. Потешают иллюзии религиозного возрождения. Мы поняли одну чрезвычайно существенную вещь. Советские лидеры – не инопланетные. Не космические пришельцы. А советская власть – не татаро-монгольское иго. Она живет в каждом из нас. В наших привычках и склонностях. В наших пристрастиях и антипатиях. В нашем сознании и в нашей душе. Советская власть – это мы.

...

Вы пишете:
«Есть только один враг – коммунизм!»
Это неправда. Коммунизм не единственный враг. Есть у нас враги и помимо обветшалой коммунистической доктрины. Это – наша глупость и наше безбожие. Наше себялюбие и фарисейство. Нетерпимость и ложь. Своекорыстие и продажность…

...

Мы не подвергали вашу газету идеологической критике. Для этого она слишком безлика. Мы критиковали профессиональные недостатки газеты. Ее неуклюжий и претенциозный язык. Консервативное оформление. Ее прекраснодушность и бесконфликтность. Тусклую атмосферу исторических публикаций.

...

Так зачем же нагнетать мистику? Зачем объяснять свои глупости, хитрости и неудачи происками доблестных чекистов? Зачем в благодатной Америке корчить из себя узников Лубянки?!
Это неприлично и смешно.

...

К сожалению, наша жизнь пишется без черновиков. Ее нельзя редактировать, вычеркивая отдельные строки. Исправить опечатки будет невозможно.

 

Одной строкой

 

В мягком асфальте поблескивали колечки от содовых банок. Они напоминали драгоценные перстни.

***

Отсутствие денег порождало легкую нервозность.

***

Если ты человеку не платишь, значит, хотя бы должен его любить.

***

Как известно, вражда – это бывшая дружба.

 

 

 

 

 

 

Рубрики:  Литература/Довлатов
Афоризмы, цитаты
Нравится

Довлатов. "Ремесло: Невидимая книга"
Воскресенье, 02 Декабря 2018 г. 23:17 + в цитатник

cover (444x700, 86Kb) 

''Передо мной лист бумаги. И я пересекаю эту белую заснеженную равнину – один.  Лист бумаги – счастье и проклятие! Лист бумаги – наказание мое…"

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Цитаты и эпизоды

 

Тринадцать лет назад я взялся за перо. Написал роман, семь повестей и четыреста коротких вещей. (На ощупь – побольше, чем Гоголь!) Я убежден, что мы с Гоголем обладаем равными авторскими правами. (Обязанности разные.) Как минимум, одним неотъемлемым правом. Правом обнародовать написанное. То есть правом бессмертия или неудачи.

***

Для Тихомирова я был чересчур изыскан. Для Мау – безнадежно вульгарен. Но против Агнии Францевны у меня было сильное оружие – вежливость. А Тихомирова вежливость настораживала. Он знал, что вежливость маскирует пороки.

***

Я хотел уже перейти к решающему этапу своей литературной биографии. И вот перечитал написанное. Что-то важное скомкано, забыто. Упущенные факты тормозят мои автобиографические дроги.

***

Полицейские и воры чрезвычайно напоминают друг друга. Заключенные особого режима и лагерные надзиратели безумно похожи. Язык, образ мыслей, фольклор, эстетические каноны, нравственные установки. Таков результат обоюдного влияния. По обе стороны колючей проволоки – единый и жестокий мир. Это я и попытался выразить.

***

Много говорится о том, что журналистика для литератора – занятие пагубное. Я этого не ощутил. В этих случаях действуют различные участки головного мозга. Когда я творю для газеты, у меня изменяется почерк.

***

Писатель не может бросить свое занятие.Это неизбежно привело бы к искажению его личности.

***

Мы были стихийными, физиологическими атеистами. Так уж нас воспитали. Если мы и говорили о Боге, то в состоянии позы, кокетства, демарша. Идея Бога казалась нам знаком особой творческой притязательности. Наиболее высокой по классу эмблемой художественного изобилия. Бог становился чем-то вроде положительного литературного героя…

***

Я был единодушно принят в содружество «Горожане». Но тут сказалась характерная черта моей биографии – умение поспевать лишь к шапочному разбору. Стоит мне приобрести что-нибудь в кредит, и эту штуку тотчас же уценивают. А я потом два года расплачиваюсь.

***

И вот я сел. Разложил свои газетные вырезки. Перечитал их. Решил на время забыть о чести. И быстро написал рассказ «По заданию» – два авторских листа тошнотворной елейной халтуры. ...
Я был озадачен. Я решился продать душу сатане, а что вышло? Вышло, что я душу сатане – подарил.
Что может быть позорнее?.. 
...
Спрашивается, кто из наших могучих прозаиков увековечен телепостановкой? Где Шолохов, Катаев, Федин? Я и Достоевского-то не припомню… Надеюсь, товарищ Генин воплотил меня должным образом…
Тысячу рублей получил я за эту галиматью.
Тысячу рублей в неделю. Разделить на пять. Двести рублей в сутки. Разделить на восемь. (При стандартном рабочем дне.) Выходит – двадцать пять. Двадцать пять рублей в час! Столько, я думаю, и полковники КГБ не зарабатывают. А нормальные люди – тем более.

***

Естественно, что я подружился с такими же многострадальными, голодными авторами. Это были самолюбивые, измученные люди. Официальный неуспех компенсировался болезненным тщеславием. Годы жалкого существования отражались на психике. Высокий процент душевных заболеваний свидетельствует об этом. Да и не желали в мире призраков соответствовать норме.

***

Строжайшая установка на гениальность мешала овладению ремеслом, выбивала из будничной житейской колеи. Можно быть рядовым инженером. Рядовых изгоев не существует. Сама их чужеродность – залог величия.

***

По отношению к друзьям владели мной любовь, сарказм и жалость. Но в первую очередь – любовь.

***

Мы встретились. Режиссер производил впечатление человека, изнуренного многодневным запоем. (Что с готовностью и подтвердил.) Вид его говорил о тяжком финансовом бессилии.

***

Я приехал на Ленфильм. Грузины производили сильное впечатление. Это вам не Аристархов! Замшевые куртки, джинсы, ковбойские сапожки… Один представился:
– Джон.
Второй сказал:
– Гриша.
Сценарием они были вполне довольны. Попытку Ленфильма навязать им соавтора восприняли мужественно. Это взятка, решили они, которую необходимо дать студии. То есть все правильно. В грузинских традициях.
Я быстро прочитал сценарий. Действительно, жалкое произведение. Дорожная кутерьма с пощечинами. Уцененный Чаплин.

***

Материальное и гражданское положение несколько стабилизировалось. Я зарабатывал около трехсот рублей в месяц. Обучился выпивать по-западному: лимон, маслины, жалкие наперстки…

***

Молодой эстонский поэт выпустил книгу с фаллосом на обложке. Такой обобщенный, но узнаваемый контур. Не перепутаешь… Я не хочу сказать, что это высокое творческое достижение. Просто факт, свидетельствующий о мягком цензурном режиме.

***

Питерсон играл гениально. Я впервые почувствовал, как обесценивается музыка в грамзаписи.

***

Нельзя, будучи деклассированным поэтом, заниматься какими-то финскими обоями. А может быть, я просто сноб…

***

Ловко придумано. Убийца видит свою жертву. Поэтому ему доступно чувство сострадания. В критическую секунду он может прозреть. Со мной поступили иначе. Убийца и в глаза меня не видел. И я его не видел. Даже не знал его имени. То есть палач был избавлен от укоров совести. И от страха мщения. От всего того, что называется мерзким словом «эксцессы».
Одно дело треснуть врага по голове алебардой. Или пронзить штыком. Совсем другое – нажать, предположим, кнопку в Азии и уничтожить Британские острова…

***

Я отнес рассказы в «Аврору» и в «Звезду». Ирма Кудрова («Звезда») ответила мне по телефону:
– Понравилось. Но вы же знаете, как это бывает. То, что нравится мне, едва ли понравится Холопову.
В «Авроре» произошла совсем уж дикая история. Лена Клепикова рассказы одобрила. Передала их новому заведующему отделом – Козлову. К этому времени у него скопилось рукописей – целая гора. Физически сильный Козлов отнес все это на помойку. Разве можно такую гору прочесть?! Да еще малограмотному человеку…

***

Я убедился в том, что редакционные принципы неизменны. Система везде одна и та же. Есть люди, которые умеют писать. И есть люди, призванные командовать.Пишущие мало зарабатывают. Чаще улыбаются. Больше пьют. Платят алименты. Начальство же состоит в основном из разросшихся корректоров, машинисток, деятелей профсоюзов.
Чувствуя свое творческое бессилие, эти люди всю жизнь шли надежной административной тропой. Отсутствие профессиональных данных компенсировалось совершенной благонадежностью.
Пишущие не очень дорожат своей работой. Командующие судорожно за нее цепляются. Командиров можно лишить их привилегий. Пишущим нечего терять.

***

Редактировал «Костер» детский писатель Сахарнов. Я прочитал его книги. Они мне понравились. Непритязательные морские истории.
Он выпускал шесть-семь книжек за год. Недаром считают, что ресурсы океана безграничны.

***

Функционер – очень емкое слово. Занимая официальную должность, ты становишься человеком функции. Вырваться за диктуемые ею пределы невозможно без губительного скандала. Функция подавляет тебя. В угоду функции твои представления незаметно искажаются. И ты уже не принадлежишь себе.

***

Я вел двойную жизнь. В «Костре» исправно душил живое слово. Затем надевал кепку и шел в Детгиз, «Аврору», «Советский писатель». Там исправно душили меня.
Я был одновременно хищником и жертвой.

***

Да, мы печатали бог знает что! Не мог же я увольняться из-за каждого бездарного рассказа, появившегося в «Костре»!..
Короче говоря, моя редакторская деятельность подвигами не ознаменовалась.
К этому времени журнал безнадежно утратил свои преимущества. Традиции Маршака и Чуковского были преданы забвению. Горны и барабаны заглушили щебетание птиц.
Все больше уделялось места публицистике.

***

Четырехкомнатная квартира, финская мебель, замша, поездки на юг – Лосев достиг всех стандартов отечественного благополучия.
...
Еще больше поразило меня другое. В редакции повторялась одна и та же фраза:
«Ведь он хорошо зарабатывал…»
Людям в голову не приходило, что можно руководствоваться какими-то соображениями помимо денежных.
Да и не могло им такое в голову прийти. Ведь тогда каждому следовало бы признать:
«Человек бежит от нас!»

***

Книгу зарегистрировали. Я положил ее на стол Чепурову. Главный редактор увидел название и сразу же заметно поскучнел. Он ждал чего-нибудь такого: «Герои рядом» или, как минимум, – «Душа в строю». А тут – загадочные и неясные – «Пять углов». Может быть, речь идет о пятиконечной звезде? Значит, глумление над символом?

***

Знаю я наших умных и талантливых критиков. Одиннадцать месяцев в году занимаются проблемами чередования согласных у Рабиндраната Тагора.Потом им дают на рецензию современного автора. Да еще и не вполне официального. И тогда наши критики закатывают рукава. Мобилизуют весь свой талант, весь ум, всю объективность. Всю свою неудовлетворенную требовательность. И с этой вершины голодными ястребами кидаются на добычу.
Им скомандовали – можно!

***

Умный критик прекрасно знает, что можно. Еще лучше знает, чего нельзя…
Я потом его встретил. На вид – рано сформировавшийся подросток.
Он заговорил с тревожным юмором:
– Хотите, наверное, меня побить?
– Нет, – солгал я, – за что? Вы написали объективную рецензию.
Урбан страшно оживился:
– Знаете, интересная рукопись побуждает к высоким требованиям. А бездарная – наоборот…
Ясно, думаю. Бездарная рукопись побуждает к низким требованиям. В силу этих требований ее надо одобрить, издать. Интересная – побуждает к высоким требованиям. С высоты этих требований ее надлежит уничтожить…

***

С издательскими хлопотами я решил покончить навсегда. Есть бумага, перо, десяток читателей. И десяток писателей. Жалкая кучка народа перед разведенным мостом…

***

На досуге я пытался уяснить, кто же имеет реальные шансы опубликоваться? Выявил семь категорий:
1. Знаменитый автор, видный литературный чиновник, само имя которого является пропуском. (Шансы – сто процентов.)
2. Рядовой официальный профессионал, личный друг Сахарнова. (Шансы – семь из десяти.)
3. Чиновник параллельного ведомства, с которым необходимо жить дружно. (Пять из десяти.)
4. Неизвестный автор, чудом создавший произведение одновременно талантливое и конъюнктурное. (Четыре из десяти.)
5. Неизвестный автор, создавший бездарное конъюнктурное произведение. (Три из десяти.)
6. Просто талантливый автор. (Шансы близки к нулю. Случай почти уникальный. Чреват обкомовскими санкциями.)
7. Бездарный автор, при этом еще и далекий от конъюнктуры. (Этот вариант я не рассматриваю. Шансы здесь измеряются отрицательными величинами.)

***

В результате я стал на авторов как-то иначе поглядывать. Приезжал к нам один из Мурманска – Яковлев. Привез рассказ. Так себе, ничего особенного. На тему – «собака – друг человека». Я молчал, молчал, а потом говорю:
– Интересно, в Мурманске есть копченая рыба?
Автор засуетился, портфель расстегнул. Достает копченого леща… Напечатали… Собака – друг человека… Какие тут могут быть возражения?..
Опубликовал Нину Катерли. Принесла мне батарейки для транзистора. Иван Сабило устроил мою дочку в плавательный бассейн… В общем, дело пошло. Неизвестно, чем бы все это кончилось. Так, не дай Господь, и в люди пробиться можно…

***

Прощай, «Костер»! Прощай, гибнущий журнал с инквизиторским названием! Потомок Джордано Бруно легко расстается с тобой…

***

Вот и закончена книга, плохая, хорошая… Дерево не может быть плохим или хорошим. Расти, моя корявая сосенка! Да не бывать тебе корабельною мачтой! Словом, а не делом отвечаю я тем, кто замучил меня. Словом, а не делом!

 

Об отдельных людях

 

Потом я узнал, что Вахтину хорошо заметны его слабости. Что он нередко иронизирует в собственный адрес. А это – неопровержимый признак ума.

***

В его характере с последовательной непоследовательностью уживались безграничная ортодоксия и широчайшая терпимость. Его безапелляционные жесты – раздражали. Затрудняла общение и склонность к мордобою.

***

Бродский создал неслыханную модель поведения. Он жил не в пролетарском государстве, а в монастыре собственного духа.

***

С Козловым я в дальнейшем познакомился. Напыщенный и глупый человек. Напоминает игрушечного Хемингуэя…

***

Он умерил свой талант. Издал подряд шестнадцать книг. Первые были еще ничего. Но с каждым разом молодой писатель упрощал свои задачи. Последние его книги – сугубо утилитарны. Это – биографии вождей, румяные политические сказки. Производил он их умело, быстро, доброкачественно. Получше, чем многие другие.
Он растерял товарищей своей молодости. Беспредельная уступчивость и жажда комфорта превратили его в законченного функционера.
Оставив живую творческую среду, он не примкнул и к разветвленной шайке литературных мешочников. Наглухо застрял между этажами.
Женственная пугливость делала его игрушкой любого злодейского начинания. За каждым новым падением следовало искреннее раскаяние. И в конечном счете – полное безысходное одиночество.

***

Сахарнов умел быть обаятельным. Обаяние же, как известно, уравновешивает любые пороки. Короче, он мне нравился. Тем более что критерии у меня пониженные…

***

Отделом спорта заведовал Верховский, добродушный, бессловесный человек. Он неизменно пребывал в глубоком самозабвении. По темпераменту был равен мертвому кавказцу.

***

Самой шумной в редакции была Пожидаева. Этакий пятидесятилетний сорванец. Вечно уязвленная, голосистая, заплаканная, она повсюду различала козни и наветы. Начав типографским корректором, она переросла в заведующую. Трагическая жизнь интеллигента, не соответствующего занимаемой должности, превратила ее в оживленную мегеру…

***

Наибольшую антипатию вызывала у меня Копорина, ответственный секретарь журнала. Она тоже по злосчастному совпадению начинала корректором. Поиски ошибок стали для нее единственным импульсом. Не из атомов состояло все кругом! Все кругом состояло из непростительных ошибок. Ошибок – мелких, крупных, пунктуационных, стилистических, гражданских, нравственных, военных, административных… В мире ошибок Копорина чувствовала себя телевизионной башней, уцелевшей после землетрясения.
...
В редакции с Копориной без повода не заговаривали даже мерзавцы. Просить у нее одолжения считалось абсурдом. Все равно что одолжить у скорпиона жало…

***

Этими материалами заведовал Герман Беляев, хороший журналист из тех, что «продаются лишь однажды». По существу, он был добрым и порядочным человеком. (Как большинство российских алкоголиков.) Но в жестко обозначенных границах своего понимания действительности.

 

Одной строкой

 

Рукопись, лежащая в канаве или в ящике стола, не отличима от прошлогодних газет

***

Университет имени Жданова. (Звучит не хуже, чем «Университет имени Аль Капоне»…)

***

Советская власть – обидчивая дама. Худо тому, кто ее оскорбляет. Но гораздо хуже тому, кто ее игнорирует…

***

Подумаешь, убытки… Государство не обеднеет. У него можно красть до бесконечности…

***

Я заметил, что упадок гораздо стремительнее прогресса. Мало того, прогресс имеет границы. Упадок же – беспределен…

 

Рубрики:  Литература/Довлатов
Афоризмы, цитаты
Нравится

Без заголовка
Вторник, 16 Октября 2018 г. 23:39 + в цитатник
Это цитата сообщения TimOlya [Прочитать целиком + В свой цитатник или сообщество!]

Жены декабристов. Прасковья Егоровна Анненкова, урожденная Полина Гебль

 Прасковья Егоровна Анненкова, урожденная Полина Гебль
4723908_82228996_28 (385x20, 2Kb)
 Прасковья Егоровна Анненкова (1800-1879) ур.Полина Гебль, жена декабриста И.А.Анненкова
Пётр Фёдорович Соколо́в
 
Читать далее...

Понравилось: 1 пользователю
Нравится

Довлатов. "Наши"
Понедельник, 24 Сентября 2018 г. 02:32 + в цитатник

Наши (обложка) (315x499, 368Kb)
 

 

Я пытался сориентироваться. В мире было два реальных полюса. Ясное, родное, удушающее – ЗДЕСЬ и неведомое, полуфантастическое – ТАМ. Здесь – необозримые просторы мучительной жизни среди друзей и врагов. Там – всего лишь жена, крошечный островок ее невозмутимого спокойствия.

Все мои надежды были – там.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Прадед Моисей

Наш прадед Моисей был крестьянином из деревни Сухово. Еврей-крестьянин – сочетание, надо отметить, довольно редкое. На Дальнем Востоке такое случалось.

***

Дед Исаак

Престарелый Замараев уехал к сыновьям в Екатеринбург. А мой дед пошел на войну. Началась японская кампания.

На одном из армейских смотров его заметил государь. Росту дед был около семи футов. Он мог положить в рот целое яблоко. Усы его достигали погон.

Государь приблизился к деду. Затем, улыбаясь, ткнул его пальцем в грудь.

Деда сразу же перевели в гвардию. Он был там чуть ли не единственным семитом. Зачислили его в артиллерийскую батарею.

Если лошади выбивались из сил, дед тащил по болоту орудие.

***

Беспорядков мой дед не любил. Поэтому и к революции отнесся негативно. Более того, даже несколько замедлил ее ход. Дело было так.

Народные массы с окраин устремились в центр города. Дед решил, что начинается еврейский погром. Он достал винтовку и залез на крышу. Когда массы приблизились, дед начал стрелять. Он был единственным жителем Владивостока, противостоявшим революции. Однако революция все же победила. Народные массы устремились в центр переулками.

***

Дед Исаак очень много ел. Батоны разрезал не поперек, а вдоль. В гостях бабка Рая постоянно за него краснела. Прежде чем идти в гости, дед обедал. Это не помогало. Куски хлеба он складывал пополам. Водку пил из бокала для крем-соды. Во время десерта просил не убирать заливное. Вернувшись домой, с облегчением ужинал…

***

Я уже говорил, что младший сын его, Леопольд, оказался в Бельгии. Как-то раз от него прибыл человек. Звали его Моня. Моня привез деду смокинг и огромную надувную жирафу. Как выяснилось, жирафа служила подставкой для шляп.

Моня поносил капитализм, восхищался социалистической индустрией, затем уехал. Деда вскоре арестовали как бельгийского шпиона. Он получил десять лет. Десять лет без переписки. Это означало – расстрел. Да он бы и не выжил. Здоровые мужчины тяжело переносят голод. А произвол и хамство – тем более…

Через двадцать лет отец стал хлопотать насчет реабилитации. Деда реабилитировали за отсутствием состава преступления. Спрашивается, что же тогда присутствовало? Ради чего прервали эту нелепую и забавную жизнь?..

***

У меня есть несколько фотографий деда. Мои внуки, листая альбом, будут нас путать…

***

Дед Степан

Дед по материнской линии отличался весьма суровым нравом. Даже на Кавказе его считали вспыльчивым человеком. Жена и дети трепетали от его взгляда.

Если что-то раздражало деда, он хмурил брови и низким голосом восклицал:

– АБАНАМАТ!

Это таинственное слово буквально парализовало окружающих. Внушало им мистический ужас.

– АБАНАМАТ! – восклицал дед.

И в доме наступала полнейшая тишина.

Значения этого слова мать так и не уяснила.

Я тоже долго не понимал, что это слово означает. А когда поступил в университет, то неожиданно догадался. Матери же объяснять не стал. Зачем?..

***

Был он высок, элегантен и горд. Работал приказчиком в магазине готовой одежды Эпштейна. А в преклонные годы был совладельцем этого магазина.

Повторяю, он был красив. Напротив его дома жили многочисленные князья Чикваидзе. Когда дед переходил улицу, молоденькие – Этери, Нана и Галатея Чикваидзе выглядывали из окон.

Вся семья ему беспрекословно подчинялась.

Он же – никому. Включая небесные силы.

***

К старости его характер окончательно испортился. Он не расставался с увесистой палкой. Родственники перестали звать его в гости – он всех унижал. Он грубил даже тем, кто был старше его, – явление на Востоке редчайшее.

От его взгляда из рук женщин падали тарелки.

***

Я часто стараюсь понять, отчего мой дед был таким угрюмым? Что сделало его мизантропом?..

Человек он был зажиточный. Обладал представительной внешностью и крепким здоровьем. Имел четверых детей и любящую верную жену.

Возможно, его не устраивало мироздание как таковое?

***

Дядя Роман

Дядя Роман Степанович любил повторять:

– В здоровом теле – соответствующий дух!..

В юности он был тифлисским кинто. Перевести это слово довольно трудно. Кинто – не хулиган, не пьяница, не тунеядец. Хотя он выпивает, безобразничает и не работает… Может быть – повеса?

***

Еще до войны мой дядя решил поступить в университет и стать философом. Решение вполне естественное для человека, не имеющего конкретной цели. Все люди с неясным и туманным ощущением жизни мечтают заниматься философией.

***

Когда началась война, дядя обрадовался. На войне ценились такие люди, как он. Дядя и в мирное-то время любил поскандалить.

***

Меня дядя Роман искренне презирал. Я не делал утренней гимнастики. Не обливался ледяной водой. И вообще ненавидел резкие движения. А если мне хамили, шел на компромисс.

Впрочем, меня оскорбляли довольно редко. За всю жизнь раза три. И все три раза – мой дядя.

– Интеллигент! – кричал он. – Баба! Дохлый шпак!..

На вопрос, кто его любимый писатель, дядя быстро отвечал:

– Мартин Иден.

***

О своих кулачных подвигах рассказывал часами. Причем довольно много фантазировал. Когда же я расспрашивал его о войне, дядя упорно молчал. Не любил говорить об этом. Не знаю, почему…

***

Отворилась дверь, и в прихожую шагнул рослый человек. Он достал заточенный рашпиль и без единого слова ударил хозяйку в живот. Она рванулась к телефону. Теряя сознание, крикнула:

– Рома! Спаси! Убивают…

Дядя приехал тридцать минут спустя на грузовой автомашине. К этому времени Галину увезла «скорая помощь». Бандита задержали соседи. Когда ему заламывали руки, он смеялся. Выяснить мотивы его действий так и не удалось. Возможно, это был маньяк…

Мой дядя тогда целый вечер плакал. А когда Галина вышла из больницы, приобрел овчарку.

Звали ее Голда. В этом сказывались дядино остроумие и едва заметный привкус антисемитизма.

Многие армяне (особенно грузинские армяне) недолюбливают евреев. Хотя куда логичнее бы им недолюбливать русских, грузин или турок. Евреи тоже не питают к армянам особых чувств. Видимо, изгои не склонны любить других отверженных. Им больше нравится любить хозяев. Или на худой конец – себя…

***

Дядя Леопольд

Жизнь дяди Леопольда была покрыта экзотическим туманом. Что-то было в нем от героев Майн Рида и Купера. Долгие годы его судьба будоражила мое воображение. Сейчас это прошло.

***

У моего еврейского деда было три сына. (Да не смутит вас эта обманчивая былинная нота.) Звали сыновей – Леопольд, Донат и Михаил.

Младшему, Леопольду, как бы умышленно дали заморское имя. Словно в расчете на его космополитическую биографию.

Имя Донат – неясного, балтийско-литовского происхождения. (Что соответствует неясному положению моего отца. В семьдесят два года он эмигрировал из России.)

Носитель чисто православного имени, Михаил, скончался от туберкулеза в блокадном Ленинграде.

~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~

Согласитесь, имя в значительной степени определяет характер и даже биографию человека.

Анатолий почти всегда нахал и забияка.

Борис – склонный к полноте холерик.

Галина – крикливая и вульгарная склочница.

Зоя – мать-одиночка.

Алексей – слабохарактерный добряк.

В имени Григорий я слышу ноту материального достатка.

В имени Михаил – глухое предвестие ранней трагической смерти. (Вспомните Лермонтова, Кольцова, Булгакова…)

И так далее.

~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~

Старшие братья тянулись к литературе, к искусству. Младший, Леопольд, с детства шел иным, более надежным путем.

Леопольд рос аферистом.

***

Братья начали переписываться.

Леопольд писал, что у него есть жена Хелена, сын Романо и дочь Моник. А также пудель, которого зовут Игорь. Что у него «свое дело». Что он торгует пишущими машинками и бумагой. Что бумага дорожает, и это его вполне устраивает. Что инфляция тем не менее почти разорила его.

Свою бедность Леопольд изображал так:

«Мои дома нуждаются в ремонте. Автомобильный парк не обновлялся четыре года…»

***

Мой отец завалил Леопольда сувенирами. Отослал ему целую флотилию деревянных ложек и мисок. Мельхиоровую копию самовара, принадлежавшего Льву Толстому. Несколько фигурок из уральских самоцветов. Юбилейное издание «Кобзаря» Шевченко размером с надгробную плиту. А также изделие под названием «Ковчежец бронзированный».

Леопольд откликнулся белоснежным носовым платком в красивой упаковке.

~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~

Я узнал, что Рейнхард перебрался из Восточного сектора на Запад. Что он – инженер-строитель. Что работа в гостинице тяготит его, хоть и приносит немалый доход…

– Ты женат? – спросил я.

– Эрика живет в Зальцбурге.

– Есть мнение, что брак на грани развода самый долговечный.

– Я уже перешел эту грань. И все-таки женат… Ты удивлен?

– Нет, – сказал я.

– Ты состоял в партии?

– Нет.

– А в молодежном союзе?

– Да. Это получилось автоматически.

– Я понимаю. Тебе нравится Запад?

– После тюрьмы мне все нравится.

– Мой отец был арестован в сороковом году. Он называл Гитлера «браун швайне».

– Он был коммунист?

– Нет. Он не был комми. И даже не был красным. Просто – образованный человек. Знал латынь… Ты знаешь латынь?

– Нет.

– И я не знаю. И мои дети не будут знать. А жаль… Я думаю, латынь и Род Стюарт несовместимы.

– Кто такой Род Стюарт?

– Шизофреник с гитарой. Желаешь рюмку водки?

– Давай.

~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~

– Да, я чуть не забыл, – воскликнул Леопольд, – скажи, как умерли мои родители?

– Деда арестовали перед войной. Бабка Рая умерла в сорок шестом году. Я ее немного помню.

– Арестовали? За что? Он был против коммунистов?

– Не думаю.

– За что же его арестовали?

– Просто так.

– Боже, какая дикая страна, – глухо выговорил Леопольд, – объясни мне что-нибудь.

– Боюсь, что не сумею. Об этом написаны десятки книг.

Леопольд вытер платком глаза.

– Я не могу читать книги. Я слишком много работаю… Он умер в тюрьме?

Мне не хотелось говорить, что деда расстреляли. И Моню я не стал упоминать. Зачем?..

– Какая дикая страна! Я был в Америке, Израиле, объездил всю Европу… А в Россию не поеду. Там шахматы, балет и «черный ворон»… Ты любишь шахматы?

– Не очень.

– А балет?

– Я в нем мало разбираюсь.

– Это какая-то чепуха с привидениями, – сказал мой дядя.

***

– Твой отец романтик. В детстве он много читал. А я – наоборот – рос совершенно здоровым…

***

Что мне нравилось в дяде – передвигался он стремительно. Где бы мы ни оказывались, то и дело повторял:

– Скоро будем обедать.

Обедали мы в центре города, на террасе. Играл венгерский квартет. Дядя элегантно и мило потанцевал с женой. Потом мы заметили, что Хелена устала.

– Едем в отель, – сказал Леопольд, – я имею подарки для тебя.

В гостинице, улучив момент, Хелена шепнула:

– Не сердись. Он добрый, хоть и примитивный человек.

***

Тетка Мара

Сначала тетка Мара была экспедитором. Затем более квалифицированной типографской работницей, если не ошибаюсь – линотиписткой. Еще через некоторое время – корректором. После этого – секретарем редакции.

И затем всю жизнь она редактировала чужие книги.

***

Тетка была эффектной женщиной. В ее армянской, знойной красоте было нечто фальшивое. Как в горном пейзаже или романтических стихотворениях Лермонтова.

***

И про Алексея Толстого она знала много любопытного.

…Раз высокий и грузный Алексей Толстой шел по издательскому коридору. Навстречу бежала моя тетка. Худенькая и невысокая, она с разбегу ударилась Толстому головой в живот.

– Ого! – сказал Толстой, потирая живот. – А если бы здесь находился глаз?!.

Тетка знала множество смешных историй.

Потом, самостоятельно, я узнал, что Бориса Корнилова расстреляли.

Что Зощенко восславил рабский лагерный труд.

Что Алексей Толстой был негодяем и лицемером.

Что Ольга Форш предложила вести летосчисление с момента, когда родился некий Джугашвили (Сталин).

Что Леонов спекулировал коврами в эвакуации.

Что Вера Инбер требовала казни своего двоюродного брата (Троцкого).

Что любознательный Павленко ходил смотреть, как допрашивают Мандельштама.

Что Юрий Олеша предал своего друга Шостаковича.

Что писатель Мирошниченко избивал жену велосипедным насосом…

И многое другое.

Тетка же помнила, в основном, смешные истории. Я ее не виню. Наша память избирательна, как урна.

***

Я думаю, моя тетка была хорошим редактором. Так мне говорили писатели, которых она редактировала. Хотя я не совсем понимаю, зачем редактор нужен вообще.

Если писатель хороший, редактор вроде бы не требуется. Если плохой, то редактор его не спасет. По-моему, это совершенно ясно.

~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~

Хорошего редактора я встретил лишь однажды. Кажется, на Ленфильме. Это была некая Хелли Руммо. Она была эстонка и едва говорила по-русски. Слабое знание языка придавало ее высказываниям особую четкость. Она говорила:

– Сценарий хороший. Значит, его не примут…

~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~

Моя тетка была членом партии Я ее не виню. Многие достойные и честные люди оказались в рядах коммунистической партии. Они не виноваты. Просто им хотелось жить лучше. Занимать более высокие посты…

***

Дядя Арон

Биография теткиного мужа Арона полностью отражает историю нашего государства. Сначала он был гимназистом. Потом – революционным студентом. Потом – недолгое время – красноармейцем. Потом – как это ни фантастически звучит – белополяком. Потом опять красноармейцем, но уже более сознательным.

Когда гражданская война закончилась, дядя Арон поступил на рабфак. Затем он стал нэпманом и, кажется, временно разбогател. Затем кого-то раскулачивал. Затем он чистил ряды партии. Затем его самого вычистили. За то, что он был нэпманом…

***

Арон был сыном владельца шляпной мастерской. При этом он не выглядел типичным евреем – близоруким, хилым, задумчивым. Это был высокий, сильный, мужественный человек. Бывший революционный студент, красноармеец и нэпман. Впоследствии – административный работник. И, наконец, в преклонные годы – ревизионист и диссидент…

***

Сталина мой дядя обожал. Обожал, как непутевого сына. Видя его недостатки.

Пластинки с речами генералиссимуса хранились в красных альбомах. Были такие альбомы со шнурками и рельефным портретом вождя…

Когда Сталин оказался бандитом, мой дядя искренне горевал.

Затем он полюбил Маленкова. Он говорил, что Маленков – инженер.

Когда Маленкова сняли, он полюбил Булганина. Булганин обладал внешностью захолустного дореволюционного полицмейстера. А мой дядя родом был как раз из захолустья, из Новороссийска. Возможно, он честно любил Булганина, напоминавшего ему идолов детства.

Затем он полюбил Хрущева. А когда Хрущева сняли, мой дядя утратил любовь. Ему надоело зря расходовать свои чувства.

Он решил полюбить Ленина. Ленин давно умер, и снять его невозможно. Даже замарать как следует и то нелегко. А значит, невозможно отнять любовь…

При этом мой дядя как-то идейно распустился. Он полюбил Ленина, а также полюбил Солженицына. Сахарова он тоже полюбил. Главным образом за то, что Сахаров изобрел водородную бомбу. Однако не спился, а борется за правду.

Брежнева мой дядя не любил. Брежнев казался ему временным явлением (что не подтвердилось)…

В последние годы жизни он был чуть ли не диссидентом. Но диссидентом умеренным. Власова не признавал. Солженицына уважал выборочно.

***

Дядя хотел вернуться к истокам ленинизма. А я не хотел. Вот мы и ругались без конца. Уровень полемики был невысок.

– Немецкий шпион, – говорил я о Ленине.

– Святотатец и болван! – реагировал дядя уже в мой адрес.

***

– Сергей, – очень тихо произнес мой дядя, – я умираю…

Я молчал.

– Я не боюсь смерти, – продолжал мой дядя.

Он выждал паузу и заговорил снова:

– Я честно заблуждался… Мучительно переживал свои ошибки… И вот что я понял. Те святыни, под знаком которых я жил, оказались ложными… Я потерпел идейный крах…

Дядя попросил воды. Я поднес чашку к его губам.

– Сергей, – продолжал мой дядя, – я всегда ругал тебя. Я ругал тебя, потому что боялся. Я боялся, что тебя арестуют. Ты очень невоздержан… Я критиковал тебя, но внутренне соглашался. Ты должен меня понять. Сорок лет в этой… – (тут дядя грязно выругался), – партии. Шестьдесят лет в этом… – (тут дядя повторил ругательство), – государстве…

– Успокойся, – сказал я.

– …превратили меня в шлюху, – закончил дядя.

Он сделал усилие и продолжал:

– Ты всегда был прав. Я возражал, потому что боялся за тебя. Прости…

***

Потом мой дядя снова заболел.

– Вызовите Сережу, – попросил.

Я сразу же приехал. Дядя выглядел осунувшимся и бледным. На табурете у его изголовья стояли бесчисленные флаконы. Там же интимно розовела вставная челюсть.

– Сергей, – глухо произнес мой дядя.

Я погладил его руку.

– У меня к тебе огромная просьба. Дай слово, что выполнишь ее.

Я кивнул.

– Задуши меня, – попросил дядя.

Я растерянно молчал.

– Мне надоело жить. Я не верю, что коммунизм может быть построен в одной стране. Я скатился в болото троцкизма.

– Не думай об этом, – сказал я.

– Ты готов выполнить мою просьбу?.. Я вижу, ты колеблешься… Конечно, я мог бы принять двадцать таблеток снотворного. Увы, это далеко не всегда приводит к смерти… А если меня разобьет паралич? И я стану для всех еще более тяжкой обузой? Поэтому я вынужден был к тебе обратиться…

– Перестань, – сказал я, – перестань…

– Я отблагодарю тебя, – сказал мой дядя, – я завещаю тебе сочинения Ленина. Отнеси их в макулатуру и поменяй на «Буратино»… Но сначала задуши меня.

***

Через две недели он выздоровел. И мы снова ужасно поссорились.

– Болван! – кричал мой дядя. – Ты не хочешь понять! Идея коммунизма, скомпрометированная бездарными адептами, по-прежнему гениальна! Недаром коммунистическую идеологию разделяют миллионы людей!..

– Кто ее разделяет?! – говорил я. – Да ни один здравомыслящий человек!..

– Значит, не разделяют? – багровел дядя. – Не разделяют и молчат? Значит, все кругом лицемеры?!.

– Идеологию вовсе не обязательно разделять, – говорил я, – ее либо принимают, либо не принимают. Это как тюрьма: нравится не нравится – сиди…

– Болван! – кричал мой дядя. – Власовец, фарцовщик!..

У изголовья его висел небольшой портрет Солженицына. Когда приходили гости, дядя его снимал…

***

Как я уже говорил, биография моего дяди отражает историю нашего государства… Нашей любимой и ужасной страны…

***

Мама

С раннего детства мое воспитание было политически тенденциозным. Мать, например, глубоко презирала Сталина. Более того, охотно и публично выражала свои чувства. Правда, в несколько оригинальной концепции. Она твердила:

– Грузин порядочным человеком быть не может!

Этому ее научили в армянском квартале Тбилиси, где она росла.

Отец мой, напротив, испытывал почтение к вождю. Хотя у отца как раз были веские причины ненавидеть Сталина. Особенно после того, как расстреляли деда.

Может быть, отец и ненавидел тиранию. Но при этом чувствовал уважение к ее масштабам.

~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~

В шесть лет я знал, что Сталин убил моего деда. А уж к моменту окончания школы знал решительно все.

Я знал, что в газетах пишут неправду. Что за границей простые люди живут богаче и веселее. Что коммунистом быть стыдно, но выгодно.

~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~

Жили мы в отвратительной коммуналке. Длинный пасмурный коридор метафизически заканчивался уборной. Обои возле телефона были испещрены рисунками –удручающая хроника коммунального подсознания.

Мать-одиночка Зоя Свистунова изображала полевые цветы.

Жизнелюбивый инженер Гордей Борисович Овсянников старательно ретушировал дамские ягодицы.

Неумный полковник Тихомиров рисовал военные эмблемы.

Техник Харин –бутылки с рюмками.

Эстрадная певица Журавлева воспроизводила скрипичный ключ, напоминавший ухо.

Я рисовал пистолеты и сабли…

~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~

Есть в газетном деле одна закономерность. Стоит пропустить единственную букву –и конец. Обязательно выйдет либо непристойность, либо –хуже того –антисоветчина. (А бывает и то и другое вместе.)

Взять, к примеру, заголовок: «Приказ главнокомандующего».

«Главнокомандующий» –такое длинное слово, шестнадцать букв. Надо же пропустить именно букву «л». А так чаще всего и бывает.

Или: «Коммунисты осуждают решения партии» (вместо –«обсуждают»).

Или: «Большевистская каторга» (вместо –«когорта»).

Как известно, в наших газетах только опечатки правдивы.

~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~

Родилась мама в Тбилиси. В детстве занималась музыкой. Какая-то русская дама учила ее бесплатно.

Жить было весело. Во-первых – юг. К тому же – четверо детей в семье.

Сестра Мара была озорницей и умницей. Сестра Анеля – злюкой и капризулей. Братик Рома – драчуном и забиякой. Мать казалась наиболее заурядным ребенком…

Шопенгауэр писал, что люди абсолютно не меняются.

Каким же образом тетка Мара превратилась в строгого литературного редактора?

Почему хулиган и задира дядя Рома стал ординарным чиновником?

Почему капризная злюка Анеля выросла самой доброй, честной и непритязательной? Безупречной настолько, что о ней скучно писать?..

А мама – живет в капиталистических джунглях, читает «Эхо» и в супермаркете переходит от беспомощности на грузинский язык?..

***

Мать проработала в театре несколько лет. В немногих рецензиях, которые я читал, ее хвалили.

И коллектив, что называется, ее уважал. Актер Бернацкий, например, говорил:

– Хорошо бы Донату морду набить!.. Да Норку жалко…

Донат – это мой отец. Который реагировал следующим образом:

– С таким лицом, как у Жени Бернацкого, из дома не выходят…

Затем родился я. Отец и мама часто ссорились. Потом разошлись. А я остался.

Было уже не до гастролей. И мама бросила театр.

И правильно. Я наблюдал многих ее знакомых, которые до смерти принадлежали театру. Это был мир уязвленных самолюбий, растоптанных амбиций, бесконечных поношений чужой игры. Это были нищие, мстительные и завистливые люди…

***

Мама стала корректором. И даже прекрасным корректором. Очевидно, был у нее талант к этому делу. Ведь грамматики она не знала совершенно. Зато обладала корректорским чутьем. Такое иногда случается.

Я думаю, она была прирожденным корректором. У нее, если можно так выразиться, было этическое чувство правописания. Она, например, говорила про кого-то:

– Знаешь, он из тех, кто пишет «вообще» через дефис…

Что означало крайнюю меру нравственного падения.

О человеке же пустом, легкомысленном, но симпатичном говорилось:

– Так, старушонка через «е»…

~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~

Он пил чашку за чашкой, растворяя в кипятке безграничное количество сахара. Так, словно хотел целиком исчерпать неожиданную благосклонность окружающего мира.

~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~

Я стал работать в многотиражных газетах. То и дело переходил с места на место. Да еще начал писать рассказы.

Рассказы, естественно, не печатали. Я стал больше пить. Маска непризнанного гения как-то облегчала существование.

~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~

В окне напротив постоянно торчал Гена Сахно. Это был спившийся журналист и, как многие алкаши, человек ослепительного благородства.

~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~

Затем меня неожиданно посадили в Каляевскую тюрьму. Подробности излагать не хочется. Скажу лишь одно – в тюрьме мне не понравилось.

Раньше я говорил старшему брату:

– Ты сидел в лагере… Я служил в лагере… Какая разница? Это одно и то же…

Сейчас я понял. Это вовсе не одно и то же. А подробности излагать не хочется…

~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~

***

Отец

Отец мой всегда любил покрасоваться. Вот и стал актером.

Жизнь казалась ему грандиозным театрализованным представлением. Сталин напоминал шекспировских злодеев. Народ безмолвствовал, как в «Годунове».

Это была не комедия и не трагедия, а драма. Добро в конечном счете торжествовало над злом. Низменные порывы уравновешивались высокими страстями. Шли в одной упряжке радость и печаль. Центральный герой оказывался на высоте.

Центральным героем был он сам.

***

Дед Исаак был театральной личностью. Бывший гвардеец, атлет и кутила, он немного презирал сыновей. Один писал стихи. Второй играл на сцене. Наиболее дельным и практичным оказался младший, Леопольд. Восемнадцати лет он навсегда бежал из дома.

Отец мой тоже писал стихи. И речь в них шла о тяге к смерти. В чем проявлялся, я думаю, избыток жизненных сил. Стихи увлекали его как элемент театрального представления.

***

Как многие захолустные юноши, отец и его братья потянулись в столичные города. Михаил уехал в Ленинград совершенствовать поэтическое дарование. Донат последовал за ним. Размашистый Леопольд оказался в Шанхае.

***

Затем наступили тревожные времена. Друзья моих родителей стали неожиданно исчезать.

Мать проклинала Сталина. Отец рассуждал по-другому. Ведь исчезали самые заурядные люди. И в каждом помимо достоинств были существенные недостатки. В каждом, если хорошо подумать, было нечто отрицательное. Нечто такое, что давало возможность примириться с утратой.

Когда забрали жившего ниже этажом хормейстера Лялина, отец припомнил, что Лялин был антисемитом. Когда арестовали филолога Рогинского, то выяснилось, что Рогинский – пил. Конферансье Зацепин нетактично обращался с женщинами. Гример Сидельников вообще предпочитал мужчин. А кинодраматург Шапиро, будучи евреем, держался с невероятным апломбом.

То есть совершалась драма, порок в которой был наказан.

Затем арестовали деда – просто так. Для отца это было полной неожиданностью. Поскольку дед был явно хорошим человеком.

Разумеется, у деда были слабости, но мало. Притом сугубо личного характера. Он много ел…

Драма перерастала в трагедию. Мой отец растерялся. Он понял, что смерть бродит где-то неподалеку. Что центральный герой находится в опасности. Как в трагедиях Шекспира.

Потом моего отца выгнали из театра. Да и как было не выгнать, следуя его же теории. Еврей, отец расстрелян, младший брат за границей и так далее.

Отец стал писать для эстрады. Он сочинял фельетоны, куплеты, миниатюры, интермедии. Он стал профессиональным репризером и целыми днями выдумывал шутки. А это занятие, как известно, начисто лишает человека оптимизма.

***

У отца была романтическая внешность. В его лице ощущалась какая-то необоснованная, излишняя представительность. Он выглядел моложавым, довольно элегантным. И все-таки казался обитателем горьковской ночлежки. Он напоминал разом – Пушкина и американского безработного.

***

Отец был поставщиком каламбуров и шуток. Мать обладала чувством юмора. (Дистанция – как между булочником и голодающим.) Такие разные люди сосуществовать не могут, это ясно.

***

Как все легкомысленные мужчины, отец был добродушным человеком. Мать – невоздержанным и резким. Ее исключительная порядочность не допускала компромиссов. Любой ее жест принимал характер самопожертвования. В безжалостном свете ее моральной чистоты недостатки отца катастрофически проявлялись.

***

Мне импонировала его снисходительность к людям. Человека, который уволил его из театра, мать ненавидела всю жизнь. Отец же дружески выпивал с ним через месяц…

***

Наследники Сталина разочаровали моего отца. Им не хватало величия, блеска, театральности. Мой отец готов был примириться с тиранией, но с тиранией – восточной, красочной и диковатой.

Он убежден был, что Сталина похоронили зря. Его нельзя было хоронить как обыкновенного смертного. Не следовало писать о его болезни, о кровоизлиянии в мозг. Да еще публиковать какой-то неуместный анализ мочи.

Надо было заявить, что Сталин воспарил. Даже просто написать – исчез. И все бы поверили. И продолжала бы существовать великая легенда. Чем Сталин хуже этого малого из Назарета?!.

***

Я не помню, чтобы мой отец всерьез интересовался жизнью. Его интересовал театр. За нагромождением отцовских слов, поступков, мыслей едва угадывалась чистая, нелепая душа.

***

Было в моем отце какое-то глубокое и упорное непонимание реальной жизни…

***

Через год в Америку приехал мой отец. Поселился в Нью-Джерси. Играет в бинго. Все нормально. Аплодисментов ждать пока что неоткуда…

И только одно меня беспокоит… Не беспокоит, а удивляет, что ли… В общем, моя жена при каждом удобном случае… Если какое-то происшествие или литературное сборище… Короче, что бы я ни сделал, моя жена всегда повторяет:

– Боже, до чего ты похож на своего отца!..

***

Двоюродный брат Борис

Жизнь превратила моего двоюродного брата в уголовника. Мне кажется, ему повезло. Иначе он неминуемо стал бы крупным партийным функционером.

***

Мой брат рос красивым подростком западноевропейского типа. У него были светлые глаза и темные курчавые волосы. Он напоминал юных героев прогрессивного итальянского кино. Так считали все наши родственники…

***

Возмужав, он стал еще красивее. Он был похож на итальянского киноактера. Девицы преследовали его с нескрываемым энтузиазмом.

При этом он был целомудренным и застенчивым юношей. Ему претило женское кокетство. Я помню записи в его студенческом дневнике:

«Главное в книге и в женщине – не форма, а содержание…»

Даже теперь, после бесчисленных жизненных разочарований, эта установка кажется мне скучноватой. И мне по-прежнему нравятся только красивые женщины.

***

Вернулись мы почти одновременно. Брата освободили, а я демобилизовался.

Родственники устроили грандиозный банкет в «Метрополе». Чествовали, главным образом, моего брата. Но и меня помянули добрым словом.

Дядя Роман высказался следующим образом:

– Есть люди, которые напоминают пресмыкающихся. Они живут в болотах… И есть люди, которые напоминают горных орлов. Они парят выше солнца, широко расправив крылья… Выпьем же за Борю, нашего горного орла!.. Выпьем, чтобы тучи остались позади!..

– Браво! – закричали родственники. – Молодец, орел, джигит!..

Я уловил в дядиной речи мотивы горьковской «Песни о Соколе»…

Роман слегка понизил голос и добавил:

– Выпьем и за Сережу, нашего орленка! Правда, он еще молод, крылья его не окрепли. Но и его ждут широкие просторы!..

– Боже упаси! – довольно громко сказала мама.

***

Шестнадцать старых коммунистов Ленфильма готовы были дать ему рекомендацию в партию. Но брат колебался.

Он напоминал Левина из «Анны Карениной». Левина накануне брака смущала утраченная в молодые годы девственность. Брата мучила аналогичная проблема. А именно, можно ли быть коммунистом с уголовным прошлым?

Старые коммунисты уверяли его, что можно…

***

Все прочили ему блестящую административную карьеру. Невозможно было поверить, что он сидел в тюрьме. Многие из числа не очень близких знакомых думали, что в тюрьме сидел я…

~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~

И снова что-то произошло. Хотя не сразу, а постепенно. Начались какие-то странные перебои. Как будто торжественное звучание «Аппассионаты» нарушилось режущими воплями саксофона.

~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~

Он по трое суток не являлся домой. Исчезал с какими-то непотребными женщинами.

Среди этих женщин преобладали весьма некрасивые. Одну из них, я помню, звали Грета. У нее был зоб.

Я сказал моему брату:

– Ты мог бы найти и получше.

– Дикарь, – возмутился мой брат, – а знаешь ли ты, что она получает спирт на работе! Причем в неограниченном количестве…

Очевидно, мой брат все еще руководствовался юношеской доктриной: «В женщине и в книге главное не форма, а содержание!»

***

Фальшивая гримаса на лице моего брата выражала хрупкость психики.

– Такого испугаешь! – не поверил лейтенант.

~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~

Мы поехали в Обухово. Зашли в казарму. Поговорили с дневальным. Узнали, кто есть из знакомых сверхсрочников. Через минуту в казарму прибежали сержанты Годеридзе и Осипенко.

Мы обнялись. Я познакомил их с моим братом. Потом выяснил, кто остался из старой лагерной администрации.

– Капитан Дерябин, – ответили сверхсрочники.

Капитана Дерябина я хорошо помнил. Это был сравнительно добродушный, нелепый алкаш. Заключенные таскали у него сигареты. Когда я служил, Дерябин был лейтенантом.

~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~

Наконец-то я уловил самую главную черту в характере моего брата. Он был неосознанным стихийным экзистенциалистом. Он мог действовать только в пограничных ситуациях. Карьеру делать – лишь в тюрьме. За жизнь бороться – только на краю пропасти…

***

Когда тетка заболела и умерла, в ее бумагах нашли портрет сероглазого обаятельного мужчины. Это был заместитель Кирова – Александр Иванович Угаров. Он напоминал моего брата. Хоть и выглядел значительно моложе.

Боря и раньше знал, кто его отец. Сейчас на эту тему заговорили открыто.

Брат мог попытаться отыскать своих родственников. Однако не захотел. Он сказал:

– У меня есть ты, и больше никого…

Потом задумался и добавил:

– Как странно! Я – наполовину русский. Ты – наполовину еврей. Но оба любим водку с пивом…

***

Он снова начал пить и драться в ресторанах. Ему грозило увольнение с работы.

Я думаю, он мог жить только в неволе. На свободе он распускался и даже заболевал.

***

Собака Глаша

С каждым годом она все больше похожа на человека. (А ведь не о любом из друзей это скажешь.) Когда она рядом, я уже стесняюсь переодеваться.

Мой приятель Севостьянов говорит:

– Она у вас единственный нормальный член семьи…

Принес я ее домой на ладони. Было это двенадцать лет назад. Месячный щенок-фокстерьер по имени Глаша. Расцветкой напоминает березовую чурочку. Нос – крошечная боксерская перчатка…

Короче, Глаша была неотразима.

~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~

Тут я вспомнил одну давнюю историю. Обедали мы с приятелем в ресторане «Балтика». Разговорились с официанткой. Угостили ее коньяком. И все это дружески, без малейшей корысти. Она же затем поступила довольно странно. Обсчитала меня рублей на шесть.

Откровенно говоря, я немного растерялся. Не денег, естественно, жаль – за человека обидно.

А приятель говорит:

– Чему ты удивляешься?! Соловей заливается не потому, что ему весело. Он просто не может иначе… Соловей поет, официантка ворует… Просто иначе не может… Природа такая, инстинкт…

~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~

Проснулись к обеду. В столовой застали четверых незнакомых мужчин.

Леша отозвал меня в сторону:

– Эти ребята – из КГБ. Завтра на лося пойдут.

– Лось-то при чем? – говорю. – Мало им нашего брата?

– Да они ничего, – шептал Бобров, – они после работы меняются.

– В какую сторону?

Мальчики из органов выглядели сильно. Что-то было в них общее, типовое. Серийные, гладкие лица, проборы, шерстяная одежда. Один подсел ко мне. Заговорил отрывисто и четко:

– Ваша собака?.. Хорошо… Как зовут? Глафира? Это что, юмор? Ценю… Течка давно была? Не знаете? А кто же знает?.. Уши гноятся? Нет?.. Отлично…

– Садитесь обедать, – пригласил Бобров.

Обедали не спеша. Ребята из органов достали водку. Разговор то и дело принимал щекотливый характер.

– Свобода?! – говорил один. – Русскому человеку только дай свободу! Первым делом тещу зарежет!..

~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~

В Таллинне я стал подумывать о Глашином замужестве. Позвонил знакомому кинологу. Он дал несколько адресов и телефонов.

Аристократическая генеалогия моей собаки побуждала к некоторой разборчивости. Я остановился на кобельке по имени Резо. Грузинское имя предвещало телесную силу и буйство эмоций.

***

Аня пришла в короткой дубленке и лакированных сапогах. Залюбовалась моей собакой. Воскликнула:

– Какая прелесть!

Добавив:

– Только очень худенькая…

Как будто усомнилась, возможен ли хозяйству прок от такой невестки.

– Сейчас это модно, – говорю.

Аня полемично шевельнула округлым бедром.

***

Побегав, Резо опрокинулся в снег. Видимо, захотел охладить свой пыл. Или показать, каких трудов ему стоит удержаться от безрассудства.

Затем отряхнулся и подбежал к нам. Глаша насторожилась и подняла хвостик.

Кобелек, хищно приглядываясь, обошел ее несколько раз. Он как будто увеличился в размерах. Он что-то настоятельно бормотал. Мне показалось, что я расслышал:

– Вай, какая дэвушка! Стройная, как чинара. Юная, как заря… Ресторан пойдем. Шашлык будем кушать. Хванчкара будем пить…

Глашин хвостик призывно вздрагивал. Она шагнула к Резо, задев его плечом.

И тут случилось неожиданное. Визгливо тявкнув, кобелек рванулся прочь. Затем прижался к лакированным сапогам хозяйки.

Глаша брезгливо отвернулась.

Резо дрожал и повизгивал.

– Ну что ты?! Что ты?! – успокаивала его Аня. – Ну, будь же мужчиной!

Но Резо лишь повизгивал и дрожал.

Он был темпераментным импотентом, этот развязный кацо. Тип, довольно распространенный среди немолодых кавказцев.

***

Но вернемся к моей собаке. Раза три я пытался выдать ее замуж. И все три попытки рухнули.

Второй жених обладал плебейской худобой и силой. Напоминал учителя физкультуры из провинции. Был чем-то похож на Аркадия Львова.

Он решил не тратить времени даром. Обойтись без любовной игры. Действовал, как говорится, на хапок.

Глаша его больно покусала.

А он еще и сопротивлялся, как жлоб… Так и ушел ни с чем. Веселый такой, без комплексов…

Почему же Глаша его отвергла?..

Видно, капля романтики необходима…

Третий жених беспрерывно чесался. Кроме того, у него был слабый мочевой пузырь. Да и шерсть грязноватая, с проплешинами. А родословная – я посмотрел – исключительная. Значит, вырожденец. Наподобие Володи Трубецкого.

Глаша его просто игнорировала.

Так и осталась девицей.

***

Глаша часто спит у моих ног. Иногда тихонько стонет. Возможно, ей снится родина. Например, мелкий частик в томате. Или сквер в Щербаковом переулке…

Не печалься, все будет хорошо.

И прости, что у меня нет хвоста. (В Союзе был, и не один.) Прости, что у меня есть ботинки, сигареты и рассказы Фолкнера.

В остальном мы похожи. Немолодые раздражительные чужестранцы с комплексами… Сообща таскаем колбасу из холодильника…

***

Жена Лена

– Наш мир абсурден, – говорю я своей жене, – и враги человека – домашние его!

Моя жена сердится, хотя я произношу это в шутку.

В ответ я слышу:

– Твои враги – это дешевый портвейн и крашеные блондинки!

– Значит, – говорю, – я истинный христианин. Ибо Христос учил нас любить врагов своих…

***

Выхожу через три минуты – кофе на столе, печенье, джем. Почему-то заливная рыба…

К этому времени Лена оделась. Античная прореха у ворота – след необузданной чувственности Фимы Гуревича – была ей к лицу.

***

Мы завтракали, беседуя о разных пустяках. Все было мило, легко и даже приятно. С какой-то поправкой на общее безумие…

~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~

Мне вспоминается такая история. Шли мы с приятелем из бани. Останавливает нас милиционер. Мы насторожились, спрашиваем:

– В чем дело?

А он говорит:

– Вы не помните, когда были изданы «Четки» Ахматовой?

– В тысяча девятьсот четырнадцатом году. Издательство «Гиперборей», Санкт-Петербург.

– Спасибо. Можете идти.

– Куда? – спрашиваем.

– Куда хотите, – отвечает. – Вы свободны…

Меня поразила тогда смесь обыденности и безумия.

~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~

Стал я замечать какие-то перемены. Над умывальником появились заграничные баночки. В моем шкафу повисло что-то замшевое. Возле холодильника утвердились короткие бежевые сапожки. Даже запах в квартире изменился…

***

– Лена, давайте поговорим. Мне кажется, нам следует объясниться. Происходит что-то непонятное. У меня есть несколько щекотливых вопросов. Разрешите без церемоний?

– Я вас слушаю, –говорит.

А лицо спокойное, как дамба.

Спрашиваю:

– Вам что, негде жить?

Барышня немного обиделась. Вернее –слегка удивилась:

– Почему это негде? У меня квартира в Дачном. А что?

– Да ничего, в сущности… Мне показалось… Я думал… Тогда еще один вопрос. Сугубо по-товарищески… Тысячу раз извините… Может быть, я вам нравлюсь?

Наступила пауза. Я чувствую, что краснею. Наконец она сказала:

– У меня к вам претензий нет.

Так и сказала – претензий, мол, не имею.

Наступила пауза еще более тягостная. Для меня. Она-то была полна спокойствия. Взгляд холодный и твердый, как угол чемодана.

***

Мои дела ее не интересовали. Я тоже не задавал ей вопросов. Безумие приобретало каждодневные, обыденные, рутинные формы.

***

Лена была невероятно молчалива и спокойна. Это было не тягостное молчание испорченного громкоговорителя. И не грозное спокойствие противотанковой мины. Это было молчаливое спокойствие корня, равнодушно внимающего шуму древесной листвы…

***

Лена помолчала и говорит:

– Если надо уйти –скажите.

И затем, слегка потупив узкие монгольские глаза:

– Если вам нужно ЭТО –пожалуйста.

– Что значит – ЭТО?

Ресницы были опущены еще ниже. Голос звучал еще спокойнее. Я услышал:

– В смысле –интимная близость.

– Да нет уж, –говорю, –зачем?..

Разве я осмелюсь, думаю, так грубо нарушить это спокойствие?!

Прошло еще недели две. И спасла меня –водка. Я кутил в одной прогрессивной редакции. Домой приехал около часа ночи. Ну и, как бы это получше выразиться, –забылся… Посягнул… Пошел неверной дорогой будущего арестанта Гуревича…

Брошенный мною камень лег на дно океана…

Это была не любовь. И тем более –не минутная слабость. Это была попытка защититься от хаоса.

Мы даже не перешли на «ты».

А через год родилась дочка Катя. Так и познакомились…

~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~

В качестве мужа я был приобретением сомнительным. Годами не имел постоянной работы. Обладал потускневшей наружностью деквалифицированного матадора.

~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~

Лену мои рассказы не интересовали. Ее вообще не интересовала деятельность как таковая. Ее ограниченность казалась мне частью безграничного спокойствия.

В жизни моей, таким образом, царили две противоборствующие стихии. Слева бушевал океан зарождающегося нонконформизма. Справа расстилалась невозмутимая гладь мещанского благополучия.

Так я и брел, спотыкаясь, узкой полоской земли между этими двумя океанами.

***

Мы жили бедно, часто ссорились. Я выходил из себя – жена молчала.

Молчание – огромная сила. Надо его запретить, как бактериологическое оружие…

***

Я все жаловался на отсутствие перспектив.

Лена говорила:

– Напиши две тысячи рассказов. Хоть один да напечатают…

Я думал – что она говорит?! Что мне проку в одном рассказе?!

И даже обижался.

Зря…

Разные у нас были масштабы и пропорции. Я ставил ударение на единице. Лена делала акцент на множестве.

Она была права. Победить можно только количеством. Вся мировая история это доказывает…

~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~

Тосковать я начал по дороге из аэропорта. Уже в такси начал пить из горлышка. Шофер говорил мне:

– Пригнитесь.

Я отвечал:

– Не льется…

~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~

Полковник ОВИРа сказал мне вежливо и дружелюбно:

– Вам надо ехать. Жена уехала, и вам давно пора…

Из чувства противоречия я возразил:

– Мы, — говорю, – не зарегистрированы.

– Это формальность, – широко улыбнулся полковник, – а мы не формалисты. Вы же их любите?

– Кого – их?

– Жену и дочку… Ну, конечно, любите…

Так моя любовь к жене и дочке стала фактом. И засвидетельствовал его – полковник МВД…

Я пытался сориентироваться. В мире было два реальных полюса. Ясное, родное, удушающее – ЗДЕСЬ и неведомое, полуфантастическое – ТАМ. Здесь – необозримые просторы мучительной жизни среди друзей и врагов. Там – всего лишь жена, крошечный островок ее невозмутимого спокойствия.

Все мои надежды были – там. Не знаю, чего ради я морочил голову полковнику ОВИРа…

~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~

Через шесть недель мы были в Австрии. Вена напоминала один из районов Ленинграда. Где-то между Фонтанкой и Садовой.

Единственной серьезной деталью городского пейзажа была река. Река, которая на третий или четвертый день оказалась Дунаем.

На сероватом уличном фоне выделялись проститутки. Они были похожи на героинь заграничных кинокомедий.

Мы поселились в гостинице «Адмирал». Мать целыми днями читала Солженицына. Я что-то писал для эмигрантских газет и журналов. Главным образом, расписывал свои несуществующие диссидентские подвиги.

~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~

Я спросил:

– Кто это?

– Лена, – ответил спокойный женский голос.

И дальше:

–Как ты растолстел! Тебе нужно бегать по утрам.

– Бежать, – говорю, – практически некуда… Я бы предпочел остаться здесь. Надеюсь, это возможно?..

– Конечно. Если ты нас любишь…

– Полковник говорит – люблю.

– Любишь – так оставайся. Мы не против…

– При чем тут любовь? – сказал я.

Затем добавил:

– Любовь – это для подростков… Тут уже не любовь, а судьба…

***

Дочка Катя

Катино детство я помню хуже, чем свое.

Помню, она серьезно болела. Кажется, это было воспаление легких. Ее увезли в больницу. Мать и бабушку туда не пускали. Положение было угрожающее. Мы не знали, что делать.

Наконец меня вызвал главный врач. Это был неопрятный и даже выпивший человек. Он сказал:

– Не оставляйте жену и мамашу. Будьте рядом…

– Вы хотите сказать?..

– Сделаем все, что можно, – ответил доктор.

– Пустите в больницу мою жену.

– Это запрещено, – сказал он.

Наступили ужасные дни. Мы сидели возле телефона. Черный аппарат казался главным виновником несчастья. То и дело звонили посторонние, веселые люди. Мать иногда выходила на лестницу – плакать.

Как-то раз ей повстречался между этажами старый знакомый. Это был артист Меркурьев. Когда-то они вместе работали. Мать рассказала ему о наших делах. Меркурьев порылся в карманах. Обнаружил две копейки. Пошел в автомат.

– Меркурьев говорит, – сказал он, – пустите Норку в больницу…

И мать сразу пустили. А затем и жене разрешили дежурить ночами. Так что единственное оружие в борьбе против советского государства – абсурд…

***

Затем мы шли по улице. Вспоминается ощущение подвижной маленькой ладони. Даже сквозь рукавицу чувствовалось, какая она горячая.

Меня поражала ее беспомощность. Ее уязвимость по отношению к транспорту, ветру… Ее зависимость от моих решений, действий, слов…

Я думал – сколько же лет это будет продолжаться? И отвечал себе – до конца…

***

Сын Николас

23 декабря 1981 года в Нью-Йорке родился мой сынок. Он американец, гражданин Соединенных Штатов. Зовут его – представьте себе – мистер Николас Доули. Это то, к чему пришла моя семья и наша родина.

 

Рубрики:  Литература/Довлатов
Афоризмы, цитаты
Нравится

Довлатов. "Марш одиноких"
Суббота, 22 Сентября 2018 г. 13:37 + в цитатник

Марш одиноких (289x448, 320Kb)

"Два года я писал свои «Колонки редактора».

Мне кажется, в них отразилась история третьей эмиграции.

Если не история эмиграции, то история газеты.

Если не история газеты, то история моей взыскующей души"

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Возвышение и гибель «Нового Американца» (вместо предисловия)

 

Эти заметки напоминают речь у собственного гроба.

***

Кто-то помнит хорошее. Кто-то - плохое. Наша память избирательна, как урна...

***

Не к деньгам стремится умный бизнесмен. Он стремится к полному и гармоническому тождеству усилий и результата. Самым убедительным показателем которого является цифра.

***

Со временем мне надоело оправдываться. Пускай люди думают, что именно я отравил госпожу Бовари...

 

~~~

 

Месяца три назад...  <о войне>

 

Поведение человека и поведение государства – сопоставимы. Самозащита и обороноспособность – понятия идентичные, разница в масштабах, а не в качестве.

 

~~~

 

Нам часто задают вопрос... <о газете>

 

Теперь о газете.

Мы говорим и пишем на русском языке. Наше духовное отечество – многострадальная русская культура.

И потому мы – РУССКАЯ ГАЗЕТА.

Мы живем в Америке. Благодарны этой стране. Чтим ее законы. И, если понадобится, будем воевать за американскую демократию.

И потому мы – АМЕРИКАНСКАЯ ГАЗЕТА.

Мы – третья эмиграция. И читает нас третья эмиграция. Нам близки ее проблемы. Понятны ее настроения. Доступны ее интересы.

И потому мы – ЕВРЕЙСКАЯ ГАЗЕТА.

 

~~~

 

Мы часто задаем себе вопрос... <о читателе>

 

...наша газета должна быть разнообразной, многосторонней, универсальной.

Таким же мы представляем и нашего гипотетического читателя.

Это человек любого вероисповедания, ненавидящий тиранию, демагогию и глупость.

Обладающий широким кругозором в сфере политики, науки, искусства.

Отдающий должное как высокой литературе, так и развлекательному чтению.

Чуждый снобизма, интересующийся шахматами и футболом, голливудской хроникой и астрологическими прогнозами.

Это человек, озабоченный судьбами заложников, но готовый увлечься и кроссвордом.

Это человек, уяснивший главное – мир спасут отвага, доброта и благородство.

Короче, это – обыкновенный человек, простой и сложный, грустный и веселый, рассудительный и беспечный...

Надеюсь, ты узнаешь себя, читатель?

 

~~~

 

С детства нам твердили...<о вере и религии>

 

И вот мы здесь, на свободе. Утихла борьба за коммунистические идеалы. Спали оковы материалистических доктрин. Отринуты насильственные догмы. Забыты принудительные верования.

Мы сыты, одеты, здоровы. Мы почти так же элегантны, как наши автомобили. Почти так же содержательны, как наши холодильники.

Может, обойдемся вообще без идеалов? Заменим государственный материализм – бытовым, ежесекундным, обыденным? Разрушим ложные идеи, и да здравствует безыдейность?!..

 

***

 

Философский материализм принадлежит к числу глубочайших истин.

Веками противостоит ему истина религии, истина Бога.

Мы, я думаю, находимся где-то посередине...

 

***

 

Среди моих друзей немало обращенных христиан. Есть также обращенные иудаисты. Увы, я не заметил, чтобы они были милосерднее, сострадательнее, а главное – терпимее других людей.

 

***

 

Помню, в бараке разоблачили одного стукача. Некто Бусыгин, потомственный скокарь, человек, далекий от религии, воскликнул:

– Может, Бога и нет! Но Иуда – перед вами!..

 

***

 

Сам я, увы, человек нерелигиозный. И даже – неверующий. Разве что суеверный, как все неврастеники.

И все-таки часто задумываюсь. Я ведь уже далеко не юноша. Придет когда-то смерть и вычеркнет меня.

И что же в результате – лопух на могиле? Неужели это – все, предел, итог?!

Или наши души бессмертны? Но тогда мы обязаны дорожить каждой минутой.

 

~~~

 

Это произошло в лагере... <о свободе выбора>

 

Восемь эмигрантов из десяти мотивируют свой отъезд нравственными причинами. Мы выбрали – свободу.

А получили – свободу выбора.

Как это непривычно – уважать чужое мнение! Как это странно – дать высказаться оппоненту! Как это соблазнительно – быть единственным конфидентом истины!

Казалось бы, свобода мнений – великое завоевание демократии. Да здравствует свобода мнений! С легкой оговоркой – для тех, чье мнение я разделяю.

А как быть с теми, чье мнение я не разделяю? Их-то куда? В тюрьму? На сто первый километр? Может, просто заткнуть им глотку? Не печатать, не издавать, не экспонировать?..

 

***

 

Нелегкое это благо – свобода выбора. Помню, зашел я с матерью в кондитерскую лавку на Бродвее. Что-то ей не понравилось. Она и говорит:

– Хорошо бы в жалобную книгу написать. Или позвонить куда-нибудь...

– А может, – говорю, – просто зайти в другую лавку?..

 

~~~

 

«Новый американец» – молодое издание... <о мире периодической прессы>

 

Ведь читательские души – не картошка. А газета – не овощная лавка. Рассуждения вроде: «Это мои покупатели! Уходите из моего квартала!» – здесь неуместны...

 

~~~

 

Наши дети так быстро растут... <о дочке>

 

Дочка росла. Ее уже было видно из-за стула. Помню, она вернулась из детского сада. Не раздеваясь, спросила:

– Ты любишь Брежнева?

Я сказал:

– Любить можно тех, кого хорошо знаешь. Например, маму, бабушку. На худой конец – меня. Брежнева мы не знаем. Хотя часто видим его портреты. Возможно, он хороший человек. А может быть, и нет...

– Наши воспитатели его любят, – сказала дочка.

– Вероятно, они хорошо его знают.

– Нет, – сказала дочка, – просто они воспитатели. А ты – всего лишь папа...

 

~~~

 

Есть в советской пропаганде... <об инстанциях – и немного об академике Сахарове >

 

Десятки раз я слышал:

«Вот напишу академику Сахарову! Поеду в Москву к академику Сахарову!»

И адреса-то человек не знает. Да, может, и знал бы – не поехал. Русский человек и в жалобную-то книгу не пишет. Душу отведет, востребует книгу, а писать не станет...

 

~~~

 

С каждым годом...<о собаке Глаше>

 

Очередной подвиг Глаша совершила в Таллине. Я уехал в командировку. Отдал Глашу знакомой машинистке из ЦК. Машинистка затопила печь. Раньше времени закрыла трубу. И уснула.

В квартире запахло угарным газом. Все спали. Но проснулась Глаша и действовала разумно. Подошла к хозяйскому ложу и стащила одеяло. А потом громко залаяла...

Днем ей принесли из буфета ЦК четыреста граммов шейной вырезки. Случай уникальный. Может быть, впервые партийные льготы коснулись достойного объекта.

 

~~~

 

Все мы очень любим давать советы...<о том, как управлять Америкой>

 

Америку мы сдержанно похваливаем. Снабжение, мол, хорошее, дубленки, растворимый кофе...

Хотя имеются, конечно же, отдельные недостатки.

Бензин дорожает. От чернокожих житья не стало. А главное – демократия под угрозой. Совсем ослабла. Того и гляди – пошатнется да рухнет. Что делать? А вот что!

Цены на бензин понизить. Велфейр у пуэрториканцев отобрать. Чернокожих – по лагерям и тюрьмам!.. Что, нету лагерей? Значит, надо это дело в стахановском порядке организовать. Кубу – оккупировать немедленно! По Тегерану водородной бомбой – раз!

Иначе – демократии конец!..

 

~~~

 

Я знаю, что все народы равны...<о Польше и поляках>

 

Видимо, есть такое понятие – лицо народа, облик народа. А лица бывают разные. Бывают обаятельные лица, бывают – так себе.

Что же такое – обаяние? Откуда эта способность – без всяких усилий привлекать человеческие души?..

Поляки мне нравились с детства. Даже не знаю – почему. Возможно, благодаря Мицкевичу, Галчинскому, Тувиму...

Что еще вспомнить? Мазурки Шопена? фильмы с Цыбульским? Смешные карикатуры в журналах? Не знаю. Очевидно – все разом. Обаяние нации...

 

~~~

 

Колонки редактора вызывают...<о фельетонах, как старинном жанре «сочинения на вольную тему»>

 

То и дело я выслушиваю наставления, советы, рекомендации.

Например:

– Пиши о чем-нибудь серьезном. О налоговой системе. О ливанском кризисе. О преследовании христиан-баптистов... Зачем ты написал про дочку? И тем более – про собаку? Может, завтра и про таракана напишешь?..

Люди всю жизнь читали передовые статьи. Они привыкли. Им хочется получать ценные руководящие указания. Им без этого неуютно.

 

***

 

Возможно, чересчур серьезные люди будут разочарованы. Им я могу рекомендовать для чтения «Большую советскую энциклопедию»...

А нормальным людям мне хочется сказать:

– Здравствуйте. Как поживаете?.. У меня произошла такая история...

И следующую колонку я принципиально напишу о тараканах в эмиграции!

 

~~~

 

В Америке нас поразило многое...<о тараканах>

 

И вообще, чем провинились тараканы? Может, таракан вас когда-нибудь укусил? Или оскорбил ваше национальное достоинство? Ведь нет же...

Таракан безобиден и по-своему элегантен. В нем есть стремительная пластика маленького гоночного автомобиля.

Таракан не в пример комару – молчалив. Кто слышал, чтобы таракан повысил голос?

Таракан знает свое место и редко покидает кухню.

Таракан не пахнет. Наоборот, борцы с тараканами оскверняют жилища гнусным запахом химикатов...

Мне кажется, всего этого достаточно, чтобы примириться с тараканами. Полюбить – это уже слишком. Но примириться, я думаю, можно!

Я, например, мирюсь.

И, как говорится, – надеюсь, что это взаимно!

 

~~~

 

Угрожает ли нам термоядерная война...<об угрозе ядерной войны со стороны СССР>

 

Советские лидеры единодушны, как волки, преследующие жертву. Их мнимые разногласия – дешевый спектакль. «Коммунист» и «Правда» топчутся возле одной лохани. Получают указания в одном и том же месте. Ловко жонглируют для виду кнутами и пряниками...

Нам бы, гражданам свободного мира, хоть каплю этого единодушия!

 

~~~

 

Интеллигентами себя называют все...<об интеллигентах и псевдоинтеллигентах>

 

Интеллигентами себя называют все. Человек порой готов сознаться в тягчайших грехах. Он готов признать себя неаккуратным, злым, ленивым, черствым и жестоким. Он даже готов признать себя неумным.

Но где вы слышали, чтобы кто-то заявил:

– Я – человек неинтеллигентный!

 

***

 

Интеллигентность путают с культурой. С эрудицией. С высшим образованием или хорошими манерами. Даже с еврейским происхождением:

– Скажите, вы – еврей?

– Нет, просто у меня интеллигентное лицо...

 

***

 

Интеллигент за баранкой остается интеллигентом.

Хам остается хамом.

 

~~~

 

Так кто же мы наконец...<о национальностях>

 

Будь евреем. Будь русским. Будь грузином. Будь тем, кем себя ощущаешь. Но будь же и еще чем-то, помимо этого...

Например, порядочным, добрым, работящим человеком. Любой национальности...

 

~~~

 

Иногда мы подолгу спорим в редакции...<о читателях>

 

Допустим, нас читают «простые люди». Тогда почему интеллектуальная дискуссия о еврействе вызвала столь бурную читательскую реакцию?

Предположим, нас читает только рафинированная интеллигенция. Чем же тогда объясняется шумный успех спортивных материалов?

Оказывается, все не так просто.

Оказывается, евреи любят русские стихи. Православных волнует судьба Израиля. Бывшие советские граждане живо интересуются западным кинематографом. А у трех эмигрантских волн – масса общих проблем. И сходства между ними больше, чем различий...

 

~~~

 

Это письмо дошло чудом...< Довлатову – от француженки, вывозящей рукописи из СССР >

 

“Твоя эмиграция – не частное дело. Иначе ты не писатель, а квартиросъемщик. И несущественно – где, в Америке, в Японии, в Ростове.

Ты вырвался, чтобы рассказать о нас и о своем прошлом. Все остальное мелко и несущественно. Все остальное лишь унижает достоинство писателя! Хотя растут, возможно, шансы на успех.

Ты ехал не за джинсами и не за подержанным автомобилем. Ты ехал – рассказать. Так помни же о нас... ”

 

***

 

“Не бывать тебе американцем. И не уйти от своего прошлого. Это кажется, что тебя окружают небоскребы... Тебя окружает прошлое. То есть – мы. Безумные поэты и художники, алкаши и доценты, солдаты и зэки.

Еще раз говорю – помни о нас. Нас много, и мы живы. Нас убивают, а мы живем и пишем стихи.”

 

~~~

 

Вообще это неправильно...< о себе как спортивном болельщике>

 

Но я болею по-другому. И всегда болел неправильно. С детства мне очень нравилась команда «Зенит». Не потому, что это была ленинградская команда. А потому, что в ней играл футболист Левин-Коган. Мне нравилось, что еврей хорошо играет в футбол.

 

~~~

 

На английском языке...< о Солженицыне и не только...>

 

Всякое большое явление обрастает суетой и мелочной накипью. То и дело раздается бездумный писк бездумных и угодливых клевретов Солженицына:

– Кто посмел замахнуться на пророка?! Его особа священна! Его идеи вне критики!..

Эти люди привыкли молиться очередным богам. (Неизменно расшибая при этом свои узкие лбы.) И менять убеждения, прочитав свежий номер газеты.

Десятилетиями они молились Ленину. А теперь готовы крушить его монументы, ими самими воздвигнутые.

 

~~~

 

Это письмо я отправляю в Ленинград...< землякам – о себе и жизни в Америке>

 

На свободе жить очень трудно. Потому что свобода одинаково благосклонна и к дурному и к хорошему. Разделить же дурное и хорошее не удается без помощи харакири. В каждом из нас хватает того и другого. И все перемешано...

 

***

 

Кубизм зародился во Франции, и это – неправильно. Место ему – на Бродвее. Чувствуешь себя здесь как в магазине детских игрушек. Многие из которых неожиданно стреляют...

 

***

 

Я уже писал, что работать нам трудно. Рынок узкий, публика инертная. Колбаса идет лучше Набокова.

Да и подонков хватает. В процентном отношении их здесь не меньше, чем дома. Только одеты получше. И то не всегда...

 

***

 

Зовут меня все так же. Национальность – ленинградец. По отчеству – с Невы.

 

~~~

 

Боже, в какой ужасной стране мы живем...<об Америке>

 

Что-то главное нарушено в американской жизни...

Человек может стать звездой экрана или выдающимся писателем. Знаменитым спортсменом или видным ученым. Крупным бизнесменом или политическим деятелем. Все это требует ума, способностей, долготерпения.

А можно действовать иначе. Можно раздобыть пистолет и нажать спусковой крючок.

И все! Твоя физиономия украсит первые страницы всех американских газет. О тебе будет говорить весь мир. Правда, недолго. До следующего кровавого злодеяния.

 

***

 

Боже, вразуми Америку! Дай ей обрести разум, минуя наш кошмарный опыт. Дай ей обрести мудрость, не пережив трагедии социализма! Внуши ей инстинкт самосохранения! Заставь покончить с гибельной беспечностью!

 

~~~

 

Кнессет принял важное решение...<об Израиле и проблеме адекватного ответа на насилие>

 

Кнессет принял важное решение об аннексии Голанских высот.

Решение кнессета вызвало единодушное осуждение большинства мировых правительств. В том числе и правительства США. ... Я уже говорил, поведение государства и поведение человека – сопоставимы. Самозащита и обороноспособность – понятия адекватные. Разница в масштабах, а не в качестве.

 

***

 

Есть такая расплывчатая юридическая формулировка – предел необходимой самообороны. Где лежит этот злополучный предел? Нужно ли дожидаться, пока тебя изувечит шайка бандитов? Или стоит заранее лягнуть одного ногой в мошонку?

Казалось бы, так просто. Тем не менее прогрессивное человечество с дурацким единодушием осуждает Израиль. Прогрессивное человечество требует от Израиля благородного самоубийства.

 

~~~

 

Итальянская полиция не без труда...<о нравах в Америке>

 

Видит Бог, мы покорены Америкой. Ее щедростью и динамизмом. Благородством и радушием. И все-таки...

Что-то неладное происходит в этой стране.

Ехали мы в сабвее, приятель и я. Рядом стояла молодая женщина. Вдруг она побелела. Ей стало плохо. Ее начало тошнить.

Платка у женщины не оказалось. Я протянул ей свежую газету. Все расступились. Сидящие пассажиры отвели глаза.

– Уступите место женщине, – сказал приятель.

Никакой реакции.

Мой друг почти кричит в лицо широкоплечему бородатому янки:

– Эй ты, животное, встань!

Тот нехотя встает, улыбается...

Что-то неладное происходит в этой стране...

Женщина тонет в реке Потомак. Некий отважный господин бросается с моста и вытаскивает утопающую. Герой, молодец, честь ему и хвала!

Дальше начинается безудержное чествование героя. Газеты, телевидение поют ему дифирамбы. Миссис Буш уступает ему свое кресло возле Первой леди. Говорят, скоро будет фильм и мюзикл на эту тему...

Из-за чего столько шума? Половина мужского населения Одессы числит за собой такие же деяния.

Так что же происходит в Америке? Равнодушие становится нормой? Нормальный жест воспринимается как подвиг?

 

~~~

 

Я всегда гордился...<о письмах>

 

...с личными письмами – катастрофа. Они загромождают мой письменный стол. И за каждым безответным письмом –  обида, горечь, требовательное недовольство. Что мне делать –  не знаю...

Друзья мои! Вообразите лист бумаги размером с озеро Мичиган. И авторучку с корабельную мачту. Этой громадной воображаемой авторучкой на этом громадном воображаемом листе бумаги я пишу:

–  БУДЬТЕ СЧАСТЛИВЫ, МОИ ДОРОГИЕ, В НАСТУПАЮЩЕМ НОВОМ ГОДУ! СПАСИБО ЗА ВСЕ. И ПРОСТИТЕ МЕНЯ...

 

~~~

 

Жизнь академика Сахарова...<о Сахарове>

 

Репутация Сахарова – уникальна. Он внушает любовь даже своим идейным противникам. Более того, своим заклятым врагам.

В эмиграции много замечательных людей. Огромным уважением пользуются Солженицын и Григоренко, Максимов и Буковский, Чалидзе и Турчин, Зиновьев и Копелев. Между ними глубокие, сложные, иногда довольно неприязненные отношения.

Но Сахарова любят все. Мрачноватые русские патриоты и запальчивые сионисты. Убежденные демократы и приверженцы сильной власти. Глашатаи плюрализма и сторонники авторитарных форм...

Говорят, академика Сахарова уважает даже Павел Леонидов.

Уважение к Сахарову – может быть, единственное, что объединяет всех русских эмигрантов...

 

***

 

Мне кажется, главное в академике Сахарове – доброта. Его отношение к миру поражает снисходительностью и беззлобием. Надо же было так изощриться властям, чтобы принудить Сахарова объявить голодовку. Толкнуть его на эту крайнюю меру, на этот последний шаг.

Мне кажется, его должны спасти. Иначе просто быть не может. Иначе жить на этой планете будет совершенно отвратительно.

Если убьют Сахарова, то не пощадят и вас!

 

~~~

 

Мы живем среди цифр...<о роли цифр в человеческой жизни>

 

Можно написать роман в цифрах. И эта штука будет посильней, чем «Фауст» Гете.

Все даты жизни одного моего партийного родственника – 1917-1938. По-моему, это законченный трагический роман...

 

***

 

Мы любуемся первым снегом... Обретаем второе дыхание... Называемся третьей волной... Подлежим четвертому измерению... Тяготимся пятой графой... Испытываем шестое чувство... Оказываемся на седьмом небе...

 

***

 

И все-таки каждая неделя завершается праздником. Выходит «Новый американец». А ведь это – двести машинописных страниц. Объем «Капитанской дочки». Пятьдесят две «Капитанских дочки» в год!..

Я не хочу сказать, что мы всегда работали замечательно. Всякое бывало. Но мы работали честно. И если делали глупости, то не со зла. А потому, что не хватало опыта. Потому что не боги горшки обжигают. Боги только советы дают и критику наводят.

И еще потому, что лишь серость застрахована от неудач...

 

~~~

 

В нашем доме...<о домоуправлении>

 

В Ленинграде я годами боролся с домоуправлением. Чего-то добивался, просил, скандалил, угрожал.

Как-то раз пришел сантехник. Пришел и все испортил. Отвинтил краны. Перекрыл газ. Вывел из строя уборную. Затем попросил шесть рублей и ушел. Ушел и, естественно, запил. А мы остались без воды и без удобств.

Я терпел четыре дня. Затем разыскал пьяного водопроводчика. Втащил его на пятый этаж. Достал охотничье ружье. Сел на табуретку и говорю:

– Шаг в сторону – побег! Стреляю без предупреждения!

Два часа трудился водопроводчик. Кран починил. Газ починил. Потом говорит:

– Пусти в уборную, начальник!

– Починишь – сходишь.

Так он все и починил. И только в самом конце задумчиво произнес:

– Надо было тебя сразу же монтировкой перетянуть!

– Верно, – говорю, – но поздно...

Так было в Союзе. Один раз добился справедливости. С оружием в руках.

А что делать здесь?

 

~~~

 

Шефа полиции охватило...<о русских на Брайтон-Бич>

 

Есть, говорят, на Брайтоне тайный публичный дом. По мне, так уж лучше – явный. Меньше риска, больше гигиены. Здесь это разрешается. Правда, лицензия дорогая...

 

***

 

Жалуюсь тут одному брайтонцу на калифорнийского шефа полиции. А он и говорит:

– Пусть заглянет в наш ресторан. Мы его живо переубедим. Мы ему, гаду, рожу начистим...

Что ж, милый способ понравиться должностному лицу...

 

~~~

 

К нищим я всегда относился с почтением...<о нищих>

 

К нищим я всегда относился с почтением. Или, как минимум, с любопытством. Еще бы, ведь это люди совершенно не такие, как мы. Они игнорируют всяческие приличия. Ходят в рубище. Не служат. На общественное мнение – плюют.

 

~~~

 

Когда-то нам внушали...<о русских, Америке и родине >

 

Я не спорю. Советское государство – не лучшее место на земле. И много там было ужасного. Однако было и такое, чего мы вовек не забудем.

Режьте меня, четвертуйте, но спички были лучше здешних. Это мелочь, для начала.

Продолжим. Милиция в Ленинграде действовала оперативней.

Я не говорю про диссидентов. Про зловещие акции КГБ. Я говорю о рядовых нормальных милиционерах. И о рядовых нормальных хулиганах...

Если крикнуть на московской улице «Помогите!» – толпа сбежится. А тут – проходят мимо.

Там в автобусе места старикам уступали. А здесь – никогда. Ни при каких обстоятельствах. И надо сказать, мы к этому быстро привыкли.

В общем, много было хорошего. Помогали друг другу как-то охотнее. И в драку лезли, не боясь последствий. И с последней десяткой расставались без мучительных колебаний.

Не мне ругать Америку. Я и уцелел-то лишь благодаря эмиграции. И все больше люблю эту страну. Что не мешает, я думаю, любить покинутую родину...

 

~~~

 

К сожалению я не знаю...<о стариках-эмигрантах>

 

Люди нашего возраста порой ругают Америку. Пожилые люди оценивают ситуацию гораздо трезвее. Хотя перестройка им стоит куда больших усилий. Язык дается с большим трудом. И пережитое напоминает о себе более властно...

Старики веселее, оптимистичнее нас. Среди молодежи больше распространено уныние. (Которое лишь издалека напоминает величие духа.)

Пожилые люди знают:

Уныние страшнее горя. Ибо горе есть разновидность созерцательного душевного опыта. Уныние же – сон души.

 

~~~

 

Человек умирает...<о Садате, добре и роли личности в истории>

 

Мы говорим о роли личности в истории. Полагаем, что историю делают народные массы. То есть – все и никто. Я думаю, это говорится, чтобы избежать ответственности.

«Илиаду» написал Гомер. Паровую машину изобрел Джеймс Уатт. Крылья дали человечеству – братья Райт. А Ватерлоо проиграл Наполеон.

Русскую литературу создал Пушкин. Выволакивают ее из провинциальной трясины Бродский с Набоковым. А роман «Я шел на связь...» – произведение господина Любина. И массы тут ни при чем...

 

***

 

Садат добился мира на Востоке. Мира, от которого зависит жизнь сотен тысяч людей. И который может рухнуть с гибелью одного-единственного человека.

Потому что мир – неустойчив. Люди злы. И нет конца человеческому безумию.

Садат творил добро неумолимо и жестко. Очевидно, не знал, не увидел другого пути.

Сердце такого человека открыто пулям.

 

~~~

 

Бывают ситуации, когда...<о свободе выбора, политического и личного>

 

Безграничного уважения достоин тот, кто едет созидать молодое израильское государство. Но лишь в том случае, если он проделывает это добровольно.

 

***

 

Свобода, как известно, неделима. Она нужна хорошим и плохим. И уж тем более – нормальным людям. Вроде нас...

Нельзя предоставить свободу одним лишь героям. Как нельзя предоставить возможность жениться одному Барту Рейнольдсу...

Куда ехать?.. Для меня такой проблемы не существовало. Мой выбор был предрешен семейными и творческими обстоятельствами. И я осуществил его. И такое же право для каждого – неоспоримо!

 

~~~

 

Недавно мой друг...<о Нью-Йорке и патриотизме>

 

В Ленинграде я жутко гордился Эрмитажем. Хотя не был там лет двадцать пять. А здесь горжусь Музеем современного искусства. Даже издали его не видел, а горжусь!

Видимо, это и есть патриотизм – гордиться неизвестно чем...

 

***

 

Рано утром я выхожу за газетой. С кем-то здороваюсь. Покупаю горячие бублики к завтраку.

Начинается день. И я к нему готов. А потом неожиданно вспоминаю:

«В Пушкинских Горах закончился сезон. В Ленинграде дожди...»

 

~~~

 

Выбирая между дураком и негодяем...<о дураках>

 

...мешают газете вовсе не агенты КГБ. Не палестинские террористы. Не американские либералы. А мешают ей старые знакомые, жизнерадостные и непобедимые –  дураки.

 

***

 

Что с дураком поделаешь? Дурак вездесущ и активен. Через ОВИР прорвался. Через океан перелетел. И давит почище Андропова.

 

~~~

 

На родине...<о советских и мировых лидерах>

 

На родине государством управляли мистические существа. Ну что мы знали о Сталине? Что он курил трубку и был лучше всех. Что мы знали о Ленине? Что он носил кепку и тоже был лучше всех.

О Брежневе мы даже этого не знаем. Известно только, что у него есть брови...

Вспоминается, как я был изумлен, узнав, что Ленину нравилось холодное пиво. В этом заурядном факте проглядывало нечто человеческое...

 

***

 

И еще одна важная деталь. У Ленина был незначительный дефект речи. У Сталина – рыночный акцент торговца гладиолусами. У Брежнева во рту происходит что-то загадочное. Советские лингвисты особый термин придумали для этого безобразия – «фрикативное Г». Все это не случайно: и «Г», и «Р», и цветочно-фруктовый акцент. Ведь у инопланетян должны быть какие-то этнические особенности. Иначе на людей будут похожи. А это – нельзя.

 

***

 

Я убежден в том, что личность государственного деятеля есть продукт эпохи. Что время, исторический момент, определяет тип главы правительства. Сталин, Гитлер и Трумэн были очень разные люди. Но было в этих фигурах и что-то общее. Может быть, жесткость... Такая эпоха... Хрущев, де Голль и Кеннеди тоже отнюдь не близнецы. Но что-то общее сквозило и в этих деятелях. Может быть, артистизм... Дань времени...

Затем наступила довольно серая и безликая эпоха разрядки. Она же породила довольно серых и безликих вождей. Мир был в относительном покое.

Сейчас этому затишью приходит конец. Афганская трагедия знаменует новый исторический этап. Увы, американскому народу приходится выбирать между твердостью и катастрофой.

Я не политический обозреватель. И не буду взвешивать шансы кандидатов. Но я уверен, что президентом будет Рейган. Мне кажется, именно такого президента требует эпоха.

 

~~~

 

Людьми науки установлено...<о «Новом американце»>

 

Год нашей жизни был окрашен в самые разнообразные тона. Анилиновое зарево надежды то и дело сменялось пыльным колером уныния. Над зелеными побегами творчества сгущались черные облака догматизма. Кумачовый мираж вседозволенности уводил нас с благородного пути.

 

~~~

 

В эмиграции на каждом шагу...<о женщинах-эмигрантках>

 

В эмиграции на каждом шагу дают о себе знать черты матриархата. Я знаю десятки семей, в которых именно женщине принадлежит главенствующая роль.

Женщины более добросовестны и непритязательны. У них в большей степени развито чувство ответственности. Они даже физически выносливее.

Поэтому женщины быстрее и легче адаптируются. Успешнее преодолевают языковой барьер. Лучше приспосабливаются к новым условиям.

Вполне обычной представляется такая картина. Женщина работает по восемь часов. Три часа проводит в сабвее. (Где час считается за три, как на войне.) Вечером – дети, прачечная, супермаркет. И так далее...

А мужчина тем временем размышляет о судьбах планеты. О будущем России. О путях демократии. Об издержках и преимуществах свободы.

Мужчина вещает и пророчествует. Сеет разумное, доброе, вечное...

Мужчина сеет, а женщина – пашет. На фабриках и в пиццериях. За три пятьдесят в час...

 

***

 

Тем не менее я хочу сказать:

– Ирина, Галя, Таня, Рая, Лена! Еще немного, и мы заживем по-человечески! Простите нас! И пожелайте нам удачи!

 

~~~

 

Четыре месяца назад...<о преодолении финансовых трудностей в газете>

 

Мы переживали очередные финансовые затруднения. Мучительно выискивали пути дальнейшей экономии. Урезали расходы по всем без исключения статьям.

Наконец были исчерпаны все мыслимые средства. Меттер стал изысканно любезным, что выражает у него крайнюю степень подавленности.

 

~~~

 

К спорту я абсолютно равнодушен...<о ситуации в мировой политике: Запад vs Советы>

 

Советские вожди догадываются, что их называют бандитами. Они привыкли. Они даже чуточку этим гордятся. Им кажется, лучше быть сильным, чем добрым. Сильного уважают и боятся. А добрый – кому он нужен, спрашивается?

Тем более, что слабость издали неотличима от доброты...

 

~~~

 

Зима к Нью-Йорку подступает...<о ностальгии – лирично>

 

Зима к Нью-Йорку подступает осторожно. Еще вчера было душно на остановке сабвея. Позавчера я спускался за газетами в шлепанцах. Три дня назад оставил в ресторане свитер...

А сегодня утром задаю вопрос ближайшим родственникам:

– Где моя вязаная шапка?..

Дома было все иначе. Сначала – дожди. Потом неделя сухих холодных ветров. И вдруг рано утром – пелена белого снега. И снежные шапки на тумбах ограды. И белый узор на чугунных воротах. И улица, напоминающая черно-белый фотоснимок...

 

***

 

Так чего же мне не хватает? Сырости? Горечи? Опилок на кафельном полу Соловьевского гастронома? Нелепых скороходовских башмаков? Телогреек и ватников?

Как это сказано у Блока:

 

...Но и такой, моя Россия,

ты всех краев дороже мне...

 

Тяжело заканчивать разговор этой печальной нотой. Правильно написал Григорий Рыскин:

«У нас была судьба. Не биография, а судьба. И мы не сдались...»

Конечно, Рыскин – не Блок. Так ведь и мы – не прекрасные дамы...

 

~~~

 

Из России долетают...<о неистребимом чувстве юмора советских людей>

 

И все-таки сквозь этот мрак доносится порой живая, язвительная, неистребимая шутка.

Вообразите себе приемную какого-нибудь Львовского ОВИРа. Табличка с фамилией инспектора. Публика терпеливо ждет своей очереди.

Распахивается дверь. Выходит очередной посетитель. На лице его скорбь и разочарование. В зале – полная тишина.

И вдруг какой-нибудь Фима, Боря или Лазарь Самуилович тихонько произносит:

– ДАН ОТКАЗ ЕМУ НА ЗАПАД...

Раздался первый неуверенный смешок. Через минуту смеются все. Включая дежурного милиционера.

А значит, жизнь продолжается.

Значит, есть силы для борьбы.

 

***

 

Вообразите провинциальный город. Воронеж, Тулу, Сестрорецк...

Утро в продовольственном магазине. На витрине – мелкий частик, завтрак туриста... Одиноко желтеет прямоугольник голландского сыра.

Возле кассы очередь. Лица – неприветливы и суровы. Неожиданно кто-то вполголоса декламирует:

– В ВОРОНЕЖ ГДЕ-ТО БОГ ПОСЛАЛ КУСОЧЕК СЫРА...

И вновь раздается смех. И жизнь кажется не такой уж безнадежной...

 

***

 

Вспомним недавнее прошлое. Наши танки движутся к афганской границе. Солдаты удручены и подавлены. В грохоте машин тишина становится еще заметнее.

И вдруг происходит чудо. Кто-то саркастически роняет:

– НАШ ПАРОВОЗ, ВПЕРЕД ЛЕТИ! В КАБУЛЕ ОСТАНОВКА...

Значит, чувство справедливости еще не потеряно. Значит, эти люди еще способны возродиться.

 

***

 

Юмор – украшение нации. В самые дикие, самые беспросветные годы не умирала язвительная и горькая, простодушная и затейливая российская шутка.

И хочется думать – пока мы способны шутить, мы остаемся великим народом!

 

~~~

 

Писать о космосе трудно...<о космонавтике>

 

У Гагарина было на редкость симпатичное лицо. Его наградили, увенчали и возвеличили. Превратили в одушевленный символ. В улыбающуюся политическую идею.

 

~~~

 

Все мы готовились...<о ностальгии – без сантиментов>

 

Все мы готовились к отъезду на Запад. Каждый по-своему.

Самые дальновидные занимались английским. Самые практичные обзаводились кораллами и хохломой.

Кто-то учился водить автомобиль. Кто-то фотографировал свои рукописи...

Мой сосед Григорович вывез два ратиновых отреза на пальто. (В результате, говорят, сшил из них чехол для микроавтобуса...)

 

***

 

И вот мы приехали. Испытали соответствующий шок. И многие наши страхи подтвердились.

Действительно, грабят. Действительно, работу найти трудно. Действительно, тиражи ничтожные.

А вот ностальгия отсутствует.

Есть рестораны для собак. Брачные агентства для попугаев. Резиновые барышни для любовных утех. Съедобные дамские штанишки. Все есть. Только ностальгия отсутствует. Единственный фрукт, который здесь не растет...

 

~~~

 

С детства нас убеждали...<о национальном чувстве гордости >

 

Народ – есть совокупность человеческих личностей. История народа – совокупность человеческих биографий. Культура, религия – необозримая совокупность человеческих деяний и помыслов.

Повышенное расположение к себе – есть нескромность. Повышенное расположение к своему народу – шовинизм.

Заниматься самовосхвалением – непристойно. Восхвалять свой народ, принижая другие, – так же глупо и стыдно.

Прославить человека могут лишь его дела. Так и слава народа – в его деяниях. В его истории, религии, культуре...

 

***

 

Любовь к своему народу – естественное чувство. Да и любовь к себе естественна. Люби на здоровье. Люби, но помалкивай...

Чтобы не получилось – «Еврейское – значит, отличное!»...

 

~~~

 

В Союзе нам казалось...<о демократии – в редакции и не только>

 

Чего только не происходило за эти месяцы в редакции! То делались попытки установить непререкаемое единовластие. То, наоборот – увести газету в дебри анархии и безответственности.

Часы напряженных дискуссий сменялись периодами расслабленного умиротворения. Турниры уязвленных амбиций чередовались с припадками взаимного обожания.

 

***

 

Разумеется, количественный принцип – не идеален. Истина далеко не всегда принадлежит большинству. Но меньшинству она принадлежит еще реже...

 

***

 

Любое учреждение представляет собой крошечную модель государства. У тоталитарной модели есть свои преимущества – оперативность, дисциплина, безоговорочная исполнительность. Но во имя этого приходится жертвовать главным – человеческим достоинством.

И потому мы – убежденные демократы...

 

~~~

 

Еще в Ленинграде...<о свободе слова – как это понимают русские>

 

Еще в Ленинграде мне часто приходилось слышать:

«Все русские на Западе жестоко перессорились! Евреи с православными. Монархисты с демократами. Либералы с почвенниками. Первая эмиграция с третьей. И так далее...»

Наконец я приехал и убедился: действительно, ругани хватает. И в прессе, и на частном уровне...

Поводов бесчисленное множество. Эстетические, политические, философские, религиозные... Цель одна – скомпрометировать идейного противника как личность. Повторяю: не убедить, не опровергнуть, а именно – скомпрометировать...

В какой-то степени нас можно понять. За спиной – десятилетия вынужденной немоты. Печать на устах. Кляп во рту. Амбарный замок на губе.

Десятилетия мы безмолвствовали. Раскланивались с негодяями. Улыбались стукачам. Мирились с любыми гнусностями.

И вот мы здесь. Кругом свобода, демократия и плюрализм!

Нам скомандовали – можно! Можно все. Можно думать, читать, говорить!

Какое это счастье – говорить что, думаешь!

Какая это мука – думать, что говоришь!

Говорить умеет всякий. (На Четырнадцатой улице есть попугай в зоомагазине. Говорит по-английски втрое лучше меня.)

А думать – не каждый умеет. Слушать – и то разучились.

Казалось бы – свобода мнений! Очень хорошо. Да здравствует свобода мнений! Для тех, чьи мнения я разделяю.

А как быть с теми, чье мнение я не разделяю?!

Заткнуть им рот! Заставить их молчать! Скомпрометировать как личность!..

 

***

 

Дома бытовало всеобъемлющее ругательство «еврей». Что не так – евреи виноваты.

Здесь – «агенты КГБ». Все плохое – дело рук госбезопасности. Происки товарища Андропова.

Пожар случился – КГБ тому виной. Издательство рукопись вернуло – под нажимом КГБ. Жена сбежала – не иначе как Андропов ее ублудил. Холода наступили – знаем, откуда ветер дует!

Слов нет, КГБ – зловещая организация. Но и мы порой бываем хороши. И если мы ленивы, глупы и бездарны, то Андропов ни при чем.

У него своих грехов достаточно.

 

~~~

 

Я часто вспоминаю...<о советском менталитете>

 

Живем мы или тянем срок?

И вообще, кто мы такие? Безответственные малолетки или взрослые люди? Способны ориентироваться в мире идей? Или нужен милиционер-регулировщик? Желаем думать самостоятельно? Или пусть думает начальство?..

 

***

 

Зачем нам яркие, праздничные одежды самостоятельной мысли? Хотим быть серыми и одинаковыми, как новобранцы...

Зачем нам колебаться, меняться и перестраиваться?! Хотим быть твердыми, как шанкр!

 

***

 

А если мир сложнее таблицы умножения? Если кроме «дважды два – четыре» существуют логарифмы?

 

***

 

Не желаем споров! Не хотим разногласий! Отказываемся выражать собственное мнение! За нас думает академик Сахаров.

Не желаем спорить и возражать. Пусть все будет чинно и спокойно. Как в морге...

 

~~~

 

Четыре года назад...<о надежде>

 

Казалось бы, семь ангелов, имеющие семь труб, уже приготовились... И впереди – конь бледный... И всадник, которому имя – смерть...

И все-таки мы говорим друг другу:

– Счастливого Нового года!

Все было. Всякое бывало. Но дружба уцелела. Хоть и сокращается порою круг друзей. Но телефон звонит. И почтальонам есть работа. И вечно рядом какие-то симпатичные люди...

– Надейтесь, друзья!

Врагам мы тоже говорим:

– Счастливого Нового года!

Чем бы их таким порадовать, врагов? Может, окочуриться им на радость?

Что ж, со временем, как говорится, – не исключено.

Надейтесь, враги!

 

***

 

Я все еще надеюсь. Не от слепоты. Не от бессилия. Во имя самой надежды. Без каких-либо иных материальных целей.

Сама надежда является целью. Она же является средством.

 

~~~

 

Был у меня в Ленинграде...<о работе в Америке>

 

Здесь все по-другому. Здесь понятия «бизнесмен» и «мошенник» не совпадают. Говоря проще, здесь надо работать.

 

***

 

Мне возразят:

«А как же быть с писателями на велфейре? С музыкантами за баранкой? С кинорежиссерами, переквалифицировавшимися в управдомы?»

А вы присмотритесь. Может, они большего и не стоили. Может, это их настоящее призвание?!

Короче, либо это временно, либо справедливо...

 

***

 

Америка – не рай. И не распределитель ЦК. Америка не только вознаграждает одаренных и работящих. Америка жестоко отрезвляет самонадеянных и заблуждающихся.

Причем выигрывают и те и другие. Одаренным и работящим воздается по заслугам. Самонадеянные и заблуждающиеся утрачивают вредные иллюзии. И то, и другое – благо.

 

~~~

 

Как-то беседовал я...<о дружбе – у русских и американцев>

 

Есть в российском надрыве опасное свойство. Униженные, пуганые, глухонемые – ищем мы забвения в случайной дружбе. Выпьем, закусим, и начинается:

«Вася! Друг любезный! Режь последний огурец!..»

Дружба – это, конечно, хорошо. Да и в пьянстве я большого греха не вижу. Меня интересует другое. Я хочу спросить:

– А кто в Союзе за 60 лет написал 15 миллионов доносов?! Друзья или враги?

 

***

 

Да, американцы сдержаннее нас.

В душу не лезут. Здесь это не принято.

Если разводятся с женой, идут к юристу. (А не к Толику – водку жрать.)

О болезнях рассказывают врачу.

Сновидения излагают психоаналитику.

Идейного противника стараются убедить. А не бегут жаловаться в первый отдел...

 

~~~

 

В детстве я был...<об оптимизме>

 

Спросишь у любого американца:

– Как дела?

– Файн! – отвечает.

Вроде бы – не дурак. И уж, как минимум, – не стукач.

Может, у него и в самом деле – файн? Почему бы и нет? Говорит, что думает. Живет, как считает нужным. Молится, кому хочет. Сыт, одет, обут... Каждому, что называется, по труду...

 

***

 

...истинное мужество в том, чтобы любить жизнь, зная о ней всю правду!

 

~~~

 

Когда-то я работал на заводе...<о праве на улыбку>

 

Улыбающийся человек неугоден тоталитаризму. Смеющийся – опасен. Хохочущий – опасен втройне.

Дома нас окружала тотальная безвыходная серьезность. Вспомните лица парторгов, милиционеров и заведующих отделами. Вспомните лица домоуправов, торговых работников и служащих почты. Вспомните лица членов Политбюро ЦК. Вспомните, например, лицо Косыгина. Беременным женщинам нельзя показывать такие вещи...

 

***

 

Сейчас мы в Америке. Строим новую жизнь. Реализуем изначальные демократические права. Право на собственное мнение. Право на материальный достаток. Право на творчество... И так далее.

И еще. Мы осуществляем великое человеческое право на смех и улыбку.

 

***

 

Да, мир на грани катастрофы. И привели его к этой грани – угрюмые люди. Угрюмые люди держат в плену заложников. Угрюмые люди бесчинствуют в Камбодже. И гордость России, академика Сахарова, мучают тоже угрюмые люди.

И потому – мы будем смеяться. Над русофобами и антисемитами. Над воинственными атеистами и религиозными кликушами. Над мягкотелыми «голубями» и твердолобыми «ястребами»...

И главное – тут я прошу вас быть абсолютно внимательными – над собой!

 

~~~

 

Это было...<об американском «леваке»>

 

Познакомились мы не случайно. Эрни Данэл – преуспевающий литературный агент. Работает в солидной конторе. Обслуживает ненавистный эстаблишмент.

Может, заработаю с ним большие деньги. Капитализм, вопреки своей исторической обреченности, дает человеку такую надежду...

 

~~~

 

Три города...<о трех главных городах в жизни Довлатова>

 

Три города прошли через мою жизнь.

Первый из них – Ленинград.

Без труда и усилий далась Ленинграду осанка столицы. Вода и камень определили его горизонтальную, помпезную стилистику. Благородство здесь так же обычно, как нездоровый цвет лица, долги и вечная самоирония.

Ленинград обладает мучительным комплексом духовного центра, несколько уязвленного в своих административных правах. Сочетание неполноценности и превосходства делает его весьма язвительным господином.

 

***

 

Следующим был Таллин. Многие считают его искусственным, кукольным, бутафорским. Я жил там и знаю, что все это настоящее. Значит, для Таллина естественно быть немного искусственным.

Жители Таллина – медлительны и неподвижны. Я думаю, это неподвижность противотанковой мины.

 

***

 

Нью-Йорк – хамелеон. Широкая улыбка на его физиономии легко сменяется презрительной гримасой. Нью-Йорк расслабляюще добродушен и смертельно опасен. Размашисто щедр и болезненно скуп.

...

Нью-Йорк реален. Он совершенно не вызывает музейного трепета. Он создан для жизни, труда и развлечений.

Памятники истории здесь отсутствуют. Настоящее, прошлое и будущее тянутся в одной упряжке.

 

***

 

Я думаю, Нью-Йорк – мой последний, решающий, окончательный город.

Отсюда можно эмигрировать только на Луну.

 

~~~

 

В редакцию зашел журналист...<о фанатизме>

 

Как-то раз я беседовал с атеистом.

– Я атеист, – сказал атеист, – мой долг противостоять религии. И противостоять Богу!

– Так ведь Бога нет, – говорю. – Как можно противостоять тому, чего нет? Тому, что сам же и отрицаешь?..

Удивительно похоже рассуждают фанатики. Будь то рассуждения за или анти...

– Ладно, – сказал уважаемый человек из первых эмигрантов. – А если произойдет интервенция? Если появится возможность захватить Москву? Вы примете участие?

– Это значит – стрелять?

– Разумеется.

– В кого? В девятнадцатилетних одураченных мальчишек? В наших братьев и сыновей?..

Как ужасна сама мысль об этом! И как благородно на этом фоне звучит мирный призыв Солженицына: «Живите не по лжи!»

 

~~~

 

Мы и не заметили...<о жизни в Америке>

 

Мои взаимоотношения с Америкой делятся на три этапа.

Сначала все было прекрасно. Свобода, изобилие, доброжелательность. Продуктов сколько хочешь. Издательств сколько хочешь. Газет и журналов более чем достаточно.

Затем все было ужасно. Куриные пупки надоели. Джинсы надоели. Издательства публикуют всякую чушь. И денег авторам не платят.

Да еще – преступность. Да еще – инфляция. Да еще эти нескончаемые биллы, инвойсы, счета, платежи...

А потом все стало нормально. Жизнь полна огорчений и радостей. Есть в ней смешное и грустное, хорошее и плохое.

 

~~~

 

Последняя колонка...

 

Я убедился, что Америка – не филиал земного рая. И это – мое главное открытие на Западе...

Как умел, выступал я против монополии «Нового русского слова». Потому что монополия навязывает читателям ложные ценности.

Как умел, восставал против национального самолюбования. Потому что химера еврейской исключительности для меня сродни антисемитизму.

Как умел, противоречил благоговейным и туповатым адептам великого Солженицына. Потому что нет для меня авторитетов вне критики...

Я помню, откуда мы родом. Я люблю Америку, благодарен Америке, но родина моя далеко.

 

***

 

Где же вы раньше-то были, не знающие страха публицисты? Где вы таили свои обличительные концепции? В тюрьму шли Синявский и Гинзбург. А где были вы?

Критиковать Андропова из Бруклина – легко. Вы покритикуйте Андрея Седых! Он вам покажет, где раки зимуют...

 

***

 

Серые начинают и выигрывают не только дома. Серые выигрывают повсюду.

 

***

 

Я всегда говорил то, что думал. Ведь единственной целью моей эмиграции была свобода, А тот, кто любит свободу, рано или поздно будет достоин ее.

Рубрики:  Литература/Довлатов
Афоризмы, цитаты
Нравится

Довлатов. "Заповедник"
Воскресенье, 16 Сентября 2018 г. 23:01 + в цитатник

08359805.cover_max1500 (447x700, 77Kb)

   "Я твердил себе:

   – У Пушкина тоже были долги и неважные отношения с   государством. Да и с женой приключилась беда. Не говоря о тяжелом характере…

   И ничего. Открыли заповедник. Экскурсоводов – сорок человек. И все

  безумно любят Пушкина…"

 

 

 

 

 

 

 

 

Фирменное довлатовское - одной строкой

 

Я услышал невнятные критические междометия.

***

Диаграммы сулили в недалеком будущем горы мяса, шерсти, яиц и прочих интимностей.

***

– Знаете, я столько читал о вреде алкоголя! Решил навсегда бросить… читать.

***

Всем ясно, что у гениев должны быть знакомые. Но кто поверит, что его знакомый – гений?!

***

Взгляд содержал неуступчивый беглый интерес, деловую озабоченность и легкую тревогу.

***

Ты добиваешься справедливости? Успокойся, этот фрукт здесь не растет.

***

Имея деньги, так легко переносить нищету…

***

Слова громоздились неосязаемые, как тень от пустой бутылки…

***

В стороне бродили одноцветные коровы, плоские, как театральные декорации.

***

Грязные овцы с декадентскими физиономиями вяло щипали траву.

***

Нервной мультипликационной походкой выступали куры.

***

Две кошки геральдического вида – угольно-черная и розовато-белая – жеманно фланировали по столу, огибая тарелки.

***

Друзья направились в микрорайон, жизнелюбивые, отталкивающие и воинственные, как сорняки…

***

Будучи женаты, они могли позволить себе такую роскошь, как добродушие.

***

Слабые люди преодолевают жизнь, мужественные – осваивают…

***

На зеленой траве серыми комьями лежали овцы.

***

Кастрюля, полная взаимного раздражения, тихо булькая, стояла на медленном огне…

***

За ее спиной я видел написанное мелом ругательство. Хула без адреса. Феномен чистого искусства…

***

Союз, лишенный обязательств. В чем и состоит залог его долговечности…

***

В нашем браке соединялись черты размаха и убожества.

***

Бездеятельность – единственное нравственное состояние…

***

В его матерщине звучала философская нота.

***

Я чувствовал себя глуповато, как болельщик, выскочивший на футбольное поле.

***

Сама атмосфера монастыря невыносима для похмельного человека.

***

Портвейн распространялся доброй вестью, окрашивая мир тонами нежности и снисхождения.

***

Я шел и думал – мир охвачен безумием. Безумие становится нормой. Норма вызывает ощущение чуда…

 

О женщинах

 

В разговоре с женщиной есть один болезненный момент. Ты приводишь факты, доводы, аргументы. Ты взываешь к логике и здравому смыслу. И неожиданно обнаруживаешь, что ей противен сам звук твоего голоса…

***

Любимая, я в Пушкинских Горах,

Здесь без тебя – уныние и скука,

Брожу по заповеднику, как сука.

И душу мне терзает жуткий страх…

***

Заходим в экскурсионное бюро. Сидит такая дама, мечта отставника.

***

Давно я не был объектом такой интенсивной женской заботы. В дальнейшем она будет проявляться еще настойчивее. И даже перерастет в нажим.

Вначале я относил это за счет моей потускневшей индивидуальности. Затем убедился, насколько огромен дефицит мужского пола в этих краях. Кривоногий местный тракторист с локонами вокзальной шлюхи был окружен назойливыми румяными поклонницами.

– Умираю, пива! – вяло говорил он.

И девушки бежали за пивом…

***

Во что ты превратил свою жену? Она была простодушной, кокетливой, любила веселиться. Ты сделал ее ревнивой, подозрительной и нервной. Ее неизменная фраза: «Что ты хочешь этим сказать?» – памятник твоей изворотливости…

***

В дальнейшем я не раз изумлялся этим мгновенным Галиным преображениям. Живое участие, радушие и простота сменялись крикливыми интонациями оскорбленного целомудрия. Нормальная речь – визгливым провинциальным говором…

***

Люда вела себя ровно и приветливо. Это объяснялось наличием жениха. Ее не уродовала постоянная готовность к возмущенному отпору.

***

Затем появилась некрасивая женщина лет тридцати – методист. Звали ее Марианна Петровна. У Марианны было запущенное лицо без дефектов и неуловимо плохая фигура.

***

Виктории Альбертовне можно было дать лет сорок. Длинная юбка с воланами, обесцвеченные локоны, интальо, зонтик – претенциозная картинка Бенуа.

***

Мы развелись полтора года назад. Этот современный изящный развод чем-то напоминал перемирие. Перемирие, которое не всегда заканчивается салютом…

***

Татьяна взошла над моей жизнью, как утренняя заря. То есть спокойно, красиво, не возбуждая чрезмерных эмоций. Чрезмерным в ней было только равнодушие. Своим безграничным равнодушием она напоминала явление живой природы…

***

Она была молчаливой и спокойной. Молчаливой без напряжения и спокойной без угрозы. Это было молчаливое спокойствие океана, равнодушно внимающего крику чаек…

***

Раньше женщины говорили: «Вот найду себе красивого богача, тогда узнаешь». Теперь говорят: «Уеду в Америку»…

***

Вера оказалась бледной, измученной женщиной с тяжелыми руками. Сварливой, как все без исключения жены алкоголиков.

 

О Пушкине

 

В местной библиотеке я нашел десяток редких книг о Пушкине. Кроме того, перечитал его беллетристику и статьи. Больше всего меня заинтересовало олимпийское равнодушие Пушкина. Его готовность принять и выразить любую точку зрения. Его неизменное стремление к последней высшей объективности. Подобно луне, которая освещает дорогу и хищнику и жертве.
Не монархист, не заговорщик, не христианин – он был только поэтом, гением и сочувствовал движению жизни в целом.
Его литература выше нравственности. Она побеждает нравственность и даже заменяет ее. Его литература сродни молитве, природе… Впрочем, я не литературовед…

***

Теперь я обращался к ней. Рассказывал ей о маленьком гениальном человеке, в котором так легко уживались Бог и дьявол. Который высоко парил, но стал жертвой обыкновенного земного чувства. Который создавал шедевры, а погиб героем второстепенной беллетристики. Дав Булгарину законный повод написать:
«Великий был человек, а пропал, как заяц…»

***

Я твердил себе:
– У Пушкина тоже были долги и неважные отношения с государством. Да и с женой приключилась беда. Не говоря о тяжелом характере…
И ничего. Открыли заповедник. Экскурсоводов – сорок человек. И все безумно любят Пушкина…

 

О разных людях

 

Это был широкоплечий, статный человек. Даже рваная, грязная одежда не могла его по-настоящему изуродовать. Бурое лицо, худые мощные ключицы под распахнутой сорочкой, упругий, четкий шаг… Я невольно им любовался…

***

Итак, я поселился у Михал Иваныча. Пил он беспрерывно. До изумления, паралича и бреда. Причем, бредил он исключительно матом. А матерился с тем же чувством, с каким пожилые интеллигентные люди вполголоса напевают. То есть для себя, без расчета на одобрение или протест.

***
Действительно, было в Михал Иваныче что-то аристократическое. Пустые бутылки он не сдавал, выбрасывал.
– Совестно мне, – говорил он, – чего это я буду, как нищий…

***

Уникальная память и безмерная жажда знаний – в сочетании – творили чудеса. Но тут выявилось поразительное обстоятельство. Этими качествами натура Митрофанова целиком и полностью исчерпывалась. Другими качествами Митрофанов не обладал. Он родился гением чистого познания.
...
Впоследствии мы с горечью узнали, что Митрофанов не просто лентяй. У него обнаружилось редкое клиническое заболевание – абулия. То есть полная атрофия воли.                                                     
Он был явлением растительного мира. Прихотливым и ярким цветком. Не может хризантема сама себя окучивать и поливать…

***

– Гляди-ка, маленький, а ёбкий…

***

В течение года ему удалось напечатать семь рассказов и повесть. Сочинения его были тривиальны, идейно полноценны, убоги. В каждом слышалось что-то знакомое. От цензуры их защищала надежная броня литературной вторичности. Они звучали убедительно, как цитаты. Наиболее яркими в них были стилистические погрешности и опечатки:
«В октябре Мишутке кануло тринадцать лет…» (Рассказ «Мишуткино горе»).
«Да будет ему земля прахом! – кончил свою речь Одинцов…» (Рассказ «Дым поднимается к небу».)
«Не суйте мне белки в колеса, – угрожающе произнес Лепко…» (Повесть «Чайки летят к горизонту».)

***

И вообще, Мишина речь была организована примечательно. Членораздельно и ответственно Миша выговаривал лишь существительные и глаголы. Главным образом, в непристойных сочетаниях. Второстепенные же члены употреблял Михал Иваныч совершенно произвольно. Какие подвернутся. Я уже не говорю о предлогах, частицах и междометиях. Их он создавал прямо на ходу. Речь его была сродни классической музыке, абстрактной живописи или пению щегла. Эмоции явно преобладали над смыслом.

***

Мишины выступления напоминали звукопись ремизовской школы.
Болтливых женщин он называл таратайками. Плохих хозяек – росомахами. Неверных жен – шаландами. Пиво и водку – балдой, отравой и керосином. Молодое поколение – описью…

***

Был он нелепым и в доброте своей, и в злобе. Начальство материл в лицо последними словами. А проходя мимо изображения Фридриха Энгельса, стаскивал шапку. Без конца проклинал родезийского диктатора Яна Смита. Зато любил и уважал буфетчицу в шалмане, которая его неизменно обсчитывала:
«Без этого нельзя, порядок есть порядок!»
Самое жуткое его проклятие звучало так:
«Работаете на капиталистов!»

***

К этому времени художник остыл. Он ел фаршированную рыбу, то и дело восклицая;
– Потрясающая рыба! Я хотел бы иметь от нее троих детей…

***

Братец выглядел сильно.
Над утесами плеч возвышалось бурое кирпичное лицо. Купол его был увенчан жесткой и запыленной грядкой прошлогодней травы. Лепные своды ушей терялись в полумраке, форпосту широкого прочного лба не хватало бойниц. Оврагом темнели разомкнутые губы. Мерцающие болотца глаз, подернутые ледяною кромкой, – вопрошали. Бездонный рот, как щель в скале, таил угрозу.
Братец поднялся и крейсером выдвинул левую руку. Я чуть не застонал, когда железные тиски сжали мою ладонь.
...
Короткое сокрушительное землетрясение на миг превратило лицо человека в руины. Среди которых расцвел, чтобы тотчас завянуть, – бледно-алый цветок его улыбки.

***

– Что значит – «нажрался»? – возразил Потоцкий. – Да, я выпил. Да, я несколько раскрепощен. Взволнован обществом прекрасной дамы. Но идейно я трезв…

***

Тут он начал делиться своими проблемами:
– Зарабатываю много… Выйду после запоя, и сразу – капусты навалом… Каждая фотка – рубль… За утро – три червонца… К вечеру – сотня… И никакого финансового контроля… Что остается делать?.. Пить… Возникает курская магнитная аномалия. День работаешь, неделю пьешь… Другим водяра – праздник. А для меня – суровые будни… То вытрезвитель, то милиция – сплошное диссидентство… Жена, конечно, недовольна. Давай, говорит, корову заведем… Или ребенка… С условием, что ты не будешь пить. Но я пока воздерживаюсь. В смысле – пью…

***

Затем он сел и уставился на меня долгим, грустным, почти трагическим взглядом. Его улыбка выражала несовершенство мира и тяжелое бремя ответственности за чужие грехи. Лицо тем не менее оставалось заурядным, как бельевая пуговица.
Портрет над его головой казался более одушевленным. (Лишь к середине беседы я вдруг понял, что это не Дзержинский, а Макаренко).

 

Женино

 

– С твоими пороками нужно быть как минимум Хемингуэем…

***

Я говорил:
– Пушкин волочился за женщинами… Достоевский предавался азартным играм… Есенин кутил и дрался в ресторанах… Пороки были свойственны гениальным людям в такой же мере, как и добродетели…
– Значит, ты наполовину гений, – соглашалась моя жена, – ибо пороков у тебя достаточно…

***

Помню, увидев в кинохронике товарища Гришина, моя жена сказала:
– Его можно судить за одно лишь выражение лица…
Так между нами установилось частичное диссидентское взаимопонимание.
 
***
 
Таню забавляли петухи, лохматые дворовые собачонки, а когда мы увидели индюка, восторгу ее не было границ:
– Какой апломб! Какое самомнение!.. При довольно гнусной внешности. Петухи и гуси тоже важничают, но этот… Боже, как похож на Изаксона!..

 

 

Разное занятное

 

Между тем из-за поворота вышел Леня Гурьянов, бывший университетский стукач.
– Борька, хрен моржовый, – дико заорал он, – ты ли это?!
Я отозвался с неожиданным радушием. Еще один подонок застал меня врасплох. Вечно не успеваю сосредоточиться…

***

Карманы его тяжело оттопыривались.
– Вот засранец! – неожиданно произнесла Галина.
И через минуту:
– Как хорошо, что Пушкин этого не видит.
– Да, – сказал я, – это неплохо.

***

Я принял душ, смывая щекотливый осадок Галиных хлопот, налет автобусной влажной тесноты, коросту многодневного застолья.

***

Я давно заметил, что на этот вопрос люди реагируют с излишней горячностью. Задайте человеку вопрос: «Бывают ли у тебя запои?» – и человек спокойно ответит – нет. А может быть, охотно согласится. Зато вопрос «Ты спал?» большинство переживает чуть ли не как оскорбление. Как попытку уличить человека в злодействе…

***

На каждом шагу я видел изображения Пушкина. Даже возле таинственной кирпичной будочки с надписью «Огнеопасно!». Сходство исчерпывалось бакенбардами. Размеры их варьировались произвольно. Я давно заметил: у наших художников имеются любимые объекты, где нет предела размаху и вдохновению. Это в первую очередь – борода Карла Маркса и лоб Ильича…

***

– С каждым летом наплыв туристов увеличивается, – пояснила Галина.
И затем, немного возвысив голос:
– Исполнилось пророчество: «Не зарастет священная тропа!..»
Не зарастет, думаю. Где уж ей, бедной, зарасти. Ее давно вытоптали эскадроны туристов…

***

– Вы любите Пушкина?
Я испытал глухое раздражение.
– Люблю.
Так, думаю, и разлюбить недолго.

***

К счастью, мой резкий тон остался незамеченным. Как я позднее убедился, элементарная грубость здесь сходила легче, чем воображаемый апломб…

***

Толик откровенно и деловито помочился с крыльца, Затем приоткрыл дверь и скомандовал:
– Але! Раздолбай Иваныч! К тебе пришли.
И, подмигнув, добавил:
– С милиции, за алиментами…
Тотчас высунулась багровая рожа, щедро украшенная синими глазами:
– Это… Кому?.. Вы насчет ружья?
– Мне говорили, у вас сдается комната.
На лице Михал Иваныча выразилось сильнейшее замешательство. Впоследствии я убедился, что это – его обычная реакция на любое, самое безобидное заявление.

***

Откровенно говоря, я немного растерялся. Сказать бы честно: «Мне это не подходит…» Но, очевидно, я все-таки интеллигент. И я произнес нечто лирическое:
– Окна выходят на юг?
– На самый, самый юг, – поддакнул Толик. За окном я увидел полуразрушенную баню.
– Главное, – сказал я, – вход отдельный.
– Ход отдельный, – согласился Михал Иваныч, – только заколоченный.
– А, – говорю, – жаль.
– Эйн момент, – сказал хозяин, разбежался и вышиб дверь ногой.

***

– Какой же, – говорю, – без этого музей? Без нездорового-то интереса? Здоровый интерес бывает только к ветчине…

***

Туристы из Риги – самые воспитанные. Что ни скажи, кивают и улыбаются. Если задают вопросы, то, как говорится, по хозяйству. Сколько было у Пушкина крепостных? Какой доход приносило Михайловское? Во что обошелся ремонт господского дома?
Кавказцы ведут себя иначе. Они вообще не слушают. Беседуют между собой и хохочут. По дороге в Тригорское любовно смотрят на овец. Очевидно, различают в них потенциальный шашлык. Если задают вопросы, то совершенно неожиданные. Например:
«Из-за чего была дуэль у Пушкина с Лермонтовым?»
Что касается соотечественников, то их необходимо дифференцировать. Работягам излагать коротко и просто. К служащим быть повнимательнее. Среди них попадаются весьма эрудированные. Начитавшиеся Пикуля, Рождественского, Мейлаха. Почерпнувшие дикие сведения у Новикова…
Интеллигенция наиболее придирчива и коварна. Готовясь к туристскому вояжу, интеллигент штудирует пособия. Какой-нибудь третьестепенный факт западает ему в душу. Момент отдаленного родства. Курьезная выходка, реплика, случай… Малосущественная цитата… И так далее.

***

<Первая экскурсия>

– Поэт то и дело обращался к няне в стихах. Всем известны такие, например, задушевные строки…
Тут я на секунду забылся. И вздрогнул, услышав собственный голос:
 
Ты еще жива, моя старушка,
Жив и я, привет тебе, привет!
Пусть струится над твоей избушкой…
 
Я обмер. Сейчас кто-нибудь выкрикнет:
«Безумец и невежда! Это же Есенин – „Письмо к матери“…»
Я продолжал декламировать, лихорадочно соображая:
«Да, товарищи, вы совершенно правы. Конечно же, это Есенин. И действительно – „Письмо к матери“. Но как близка, заметьте, интонация Пушкина лирике Сергея Есенина! Как органично реализуются в поэтике Есенина…» И так далее.
Я продолжал декламировать. Где-то в конце угрожающе сиял финский нож… «Тра-та-тита-там в кабацкой драке, тра-та-там под сердце финский нож…» В сантиметре от этого грозно поблескивающего лезвия мне удалось затормозить. В наступившей тишине я ждал бури. Все молчали. Лица были взволнованны и строги. Лишь один пожилой турист со значением выговорил:
– Да, были люди…

***

В Ленинграде к его сочинениям отнеслись прохладно. Стереотипы здесь были повыше. Полная бездарность не оплачивалась. Талант настораживал. Гениальность порождала ужас. Наиболее рентабельными казались – «явные литературные способности».

***

Потоцкий говорил:
– Борька трезвый и Борька пьяный настолько разные люди, что они даже не знакомы между собой…

***

Мои экскурсии чем-то выделялись. Например, «свободной манерой изложения», как указывала хранительница Тригорского. Тут сказывалась, конечно, изрядная доля моего актерства. Хотя дней через пять я заучил текст экскурсии наизусть, мне ловко удавалось симулировать взволнованную импровизацию. Я искусственно заикался, как бы подыскивая формулировки, оговаривался, жестикулировал, украшая свои тщательно разработанные экспромты афоризмами Гуковского и Щеголева. Чем лучше я узнавал Пушкина, тем меньше хотелось рассуждать о нем. Да еще на таком постыдном уровне. Я механически исполнял свою роль, получая за это неплохое вознаграждение.

***

Поразительно устроен российский алкаш. Имея деньги – предпочитает отраву за рубль сорок. Сдачу не берет… Да я и сам такой…

***

Ленинград начинается постепенно, с обесцвеченной зелени, гулких трамваев, мрачноватых кирпичных домов. В утреннем свете едва различимы дрожащие неоновые буквы. Безликая толпа радует вас своим невниманием.
Через минуту вы уже снова горожанин. И только песок в сандалиях напоминает о деревенском лете…

 

 

Диалоги

 

Я сел у двери. Через минуту появился официант с громадными войлочными бакенбардами.
– Что вам угодно?
– Мне угодно, – говорю, – чтобы все были доброжелательны, скромны и любезны.
Официант, пресыщенный разнообразием жизни, молчал.
– Мне угодно сто граммов водки, пиво и два бутерброда.
 
***
 
– Давайте познакомимся.
– Аврора, – сказала она, протягивая липкую руку.
– А я, – говорю, – танкер Дербент. Девушка не обиделась.
– Над моим именем все смеются. Я привыкла… Что с вами? Вы красный!
– Уверяю вас, это только снаружи. Внутри я – конституционный демократ.

***

– Кто такой Марков?
– Фотограф. Законченный пропойца. Я вас познакомлю. Он научил меня пить «Агдам». Это нечто фантастическое! Он и вас научит…
– Премного благодарен. Но боюсь, что в этом деле я и сам – профессор.

***

– Личные вещи Пушкина?.. Музей создавался через десятки лет после его гибели…
– Так, – говорю, – всегда и получается. Сперва угробят человека, а потом начинают разыскивать его личные вещи. Так было с Достоевским, с Есениным… Так будет с Пастернаком. Опомнятся – начнут искать личные вещи Солженицына…

***

Как-то дождливым вечером мы с ним разговорились:
– Миша, ты любил свою жену?
– Кому?! Жену-то? Бабу, в смысле? Лизку, значит? – всполошился Михал Иваныч.
– Лизу. Елизавету Прохоровну.
– А чего ее любить? Хвать за это дело и поехал…
– Что же тебя в ней привлекало?
Михал Иваныч надолго задумался.
– Спала аккуратно, – выговорил он, – тихо, как гусеница…
 
***
 
Как все легкомысленные мужчины, я был не очень злым человеком. Я начинал каяться или шутить. Я говорил:
– Женихи бывают стационарные и амбулаторные. Я, например, – амбулаторный…
И дальше:
– Что ты во мне нашла?! Встретить бы тебе хорошего человека! Какого-нибудь военнослужащего…
– Стимул отсутствует, – говорила Таня, – хорошего человека любить неинтересно…
В поразительную эпоху мы живем. «Хороший человек» для нас звучит как оскорбление. «Зато он человек хороший» – говорят про жениха, который выглядит явным ничтожеством…

***

Кузен со значением представился:
– Эрих-Мария.
– Борис, – ответил я, вяло просияв.
– Вот и познакомились, – сказала Таня.
И ушла хлопотать на кухню.
Я молчал, как будто придавленный тяжелой ношей. Затем ощутил на себе взгляд, холодный и твердый, как дуло.
Железная рука опустилась на мое плечо. Пиджачок мой сразу же стал тесен.
Помню, я выкрикнул что-то нелепое. Что-то до ужаса интеллигентное:
– Вы забываетесь, маэстро!
– Молчать! – произнес угрожающе тот, кто сидел напротив.
И дальше:
– Ты почему не женишься, мерзавец?! Чего виляешь, мразь?!
«Если это моя совесть, – быстро подумал я, – то она весьма и весьма неприглядна…»

***

Подошла официантка с крошечным блокнотиком. Я знал эту девицу. Экскурсоводы прозвали ее Бисмарком.
– Ну чего? – произнесла она.
И замолчала, совершенно обессилев.
– Нельзя ли, – говорю, – чуть повежливее? В порядке исключения. Ко мне жена приехала.

***

Мы остались вдвоем. Таня с испугом оглядела помещение:
– Ты уверен, что это жилая комната?
– Было время – сомневался. Я здесь порядок навел. Посмотрела бы, что раньше творилось.
– Крыша дырявая.
– В хорошую погоду это незаметно. А дождей, вроде бы, не предвидится.
– И щели в полу.
– Сейчас еще ничего. А раньше через эти щели ко мне заходили бездомные собаки.
– Щели так и не заделаны.
– Зато я приручил собак…
Таня коснулась рукой одеяла.
– Боже, чем ты укрываешься!
– Сейчас, – говорю, – тепло. Можно совсем не укрываться. Тебе по крайней мере.
– Это комплимент?
– Что-то вроде.
– А ты похудел.
– Хожу много.
– Тебе идет.
– Кроме того, у меня довольно большие глаза…
– Ужасно глупый разговор, – сказала Таня.
– Вот и прекрасно. Хотелось бы достигнуть полного идиотизма. Купить аквариум с рыбками, пальму в деревянной бочке…
– Зачем тебе аквариум?
– А зачем мне пальма?
– Начнем с аквариума.
– Всю жизнь мечтал иметь парочку дрессированных золотых рыбок…
– А пальма?
– Пальму можно рисовать с натуры. Держать ее на балконе.
– Спрашивается, где у нас балкон?
– Так ведь и пальмы еще нет…

***

Я подошел к знакомому шоферу:
– Есть свободные места?
– Для тебя – найдутся.
– Хочу жену отправить в Ленинград.
– Сочувствую. Я бы свою на Камчатку отправил. Или на Луну заместо Терешковой…
 

О себе

 

От первой рюмки я легко воздерживаюсь. А вот останавливаться не умею. Мотор хороший, да тормоза подводят…

***

Я думал, что в этих занятиях растворятся мои невзгоды. Так уже бывало раньше, в пору литературного становления. Вроде бы, это называется – сублимация. Когда пытаешься возложить на литературу ответственность за свои грехи. Сочинил человек «Короля Лира» и может после этого год не вытаскивать шпагу…

***

Короче, жизнь обрела равновесие. Стала казаться более осмысленной и логичной. Ведь кошмар и безнадежность – еще не самое плохое. Самое ужасное – хаос…
Стоит пожить неделю без водки, и дурман рассеивается. Жизнь обретает сравнительно четкие контуры. Даже неприятности кажутся законным явлением.

***

Лампа, шкаф, два стула эпохи бронтозавров, а также кот Ефим, глубоко уважаемый мною за чуткость. Не в пример моим лучшим друзьям и знакомым, он стремился быть человеком…

***

Как ни странно, я ощущал что-то вроде любви.
Казалось бы – откуда?! Из какого сора?! Из каких глубин убогой, хамской жизни?! На какой истощенной, скудной почве вырастают эти тропические цветы?! Под лучами какого солнца?!
Какие-то захламленные мастерские, вульгарно одетые барышни… Гитара, водка, жалкое фрондерство… И вдруг – о, Господи! – любовь…
До чего же Он по-хорошему неразборчив, этот царь вселенной!..

***

– Еще раз говорю, не поеду.
– Объясни, почему?
– Тут нечего объяснять… Мой язык, мой народ, моя безумная страна… Представь себе, я люблю даже милиционеров.
– Любовь – это свобода. Пока открыты двери – все нормально. Но если двери заперты снаружи – это тюрьма…
– Но ведь сейчас отпускают.
– И я хочу этим воспользоваться. Мне надоело. Надоело стоять в очередях за всякой дрянью. Надоело ходить в рваных чулках. Надоело радоваться говяжьим сарделькам… Что тебя удерживает? Эрмитаж, Нева, березы?
– Березы меня совершенно не волнуют.
– Так что же?
– Язык. На чужом языке мы теряем восемьдесят процентов своей личности. Мы утрачиваем способность шутить, иронизировать. Одно это меня в ужас приводит.
– А мне вот не до шуток. Подумай о Маше. Представь себе, что ее ожидает.
– Ты все ужасно преувеличиваешь. Миллионы людей живут, работают и абсолютно счастливы.
– Миллионы пускай остаются. Я говорю о тебе. Все равно тебя не печатают.
– Но здесь мои читатели. А там… Кому нужны мои рассказы в городе Чикаго?
– А здесь кому они нужны? Официантке из «Лукоморья», которая даже меню не читает?
– Всем. Просто сейчас люди об этом не догадываются.
– Так будет всегда.
– Ошибаешься.

***

Всю жизнь я ненавидел активные действия любого рода. Слово «активист» для меня звучит как оскорбление. Я жил как бы в страдательном залоге. Пассивно следовал за обстоятельствами. Это помогало мне для всего находить оправдания.

***

В идеале я хотел бы стать рыболовом. Просидеть всю жизнь на берегу реки, И желательно без всяких трофеев…

***

Таня замолчала. Я, как обычно, пустился в рассуждения:
– Единственная честная дорога – это путь ошибок, разочарований и надежд. Жизнь – есть выявление собственным опытом границ добра и зла… Других путей не существует… Я к чему-то пришел… Думаю, что еще не поздно…
– Это слова.
– Слова – моя профессия.
– И это – слова. Все уже решено. Поедем с нами. Ты проживешь еще одну жизнь…
– Для писателя это – смерть.
– Там много русских.
– Это пораженцы. Скопище несчастных пораженцев. Даже Набоков – ущербный талант. Что же говорить о каком-нибудь Зурове!
 
***
Я машинально подсчитал, сколько осталось до четверга.
И вдруг почувствовал такую острую боль, такую невыразимую словами горечь, что даже растерялся. Я сказал:
– Таня, прости меня и не уезжай.
– Поздно, – говорит, – милый…
Я обогнал ее, ушел вперед и заплакал. Вернее, не заплакал, а перестал сдерживаться. Иду, повторяю:
«Господи! Господи! За что мне такое наказание?!» И сам же думаю: «Как за что? Да за все. За всю твою грязную, ленивую, беспечную жизнь…»
Позади шла моя жена, далекая, решительная и храбрая. И не такая уж глупая, как выяснилось…

***

Я всегда снимаю ботинки заранее, чтобы потом не отвлекаться… Чтобы не говорить: «Одну минуточку, я только ботинки сниму…» Да и шнурки от волнения не развязываются… Наверное, тысячу шнурков я разорвал в порыве страсти…

 

О жизни

 

До этого были холмы, река, просторный горизонт с неровной кромкой леса. В общем, русский пейзаж без излишеств. Те обыденные его приметы, которые вызывают необъяснимо горькое чувство.
Это чувство всегда казалось мне подозрительным. Вообще страсть к неодушевленным предметам раздражает меня… (Я мысленно раскрыл записную книжку.) Есть что-то ущербное в нумизматах, филателистах, заядлых путешественниках, любителях кактусов и аквариумных рыб. Мне чуждо сонное долготерпение рыбака, безрезультатная немотивированная храбрость альпиниста, горделивая уверенность владельца королевского пуделя…
 
***

Я согласен, больную, парализованную мать острее жалеешь и любишь. Однако любоваться ее страданиями, выражать их эстетически – низость… Ладно…

***

Тебя угнетают долги? У кого их не было?! Не огорчайся. Ведь это единственное, что по-настоящему связывает тебя с людьми…

***

Все служители пушкинского культа были на удивление ревнивы. Пушкин был их коллективной собственностью, их обожаемым возлюбленным, их нежно лелеемым детищем. Всякое посягательство на эту личную святыню их раздражало.

***

Между делом я прочитал Лихоносова. Конечно, хороший писатель. Талантливый, яркий, пластичный. Живую речь воспроизводит замечательно. (Услышал бы Толстой подобный комплимент!). И тем не менее, в основе – безнадежное, унылое, назойливое чувство. Худосочный и нудный мотив: «Где ты, Русь?! Куда все подевалось?! Где частушки, рушники, кокошники?! Где хлебосольство, удаль и размах?! Где самовары, иконы, подвижники, юродивые?! Где стерлядь, карпы, мед, зернистая икра?! Где обыкновенные лошади, черт побери?! Где целомудренная стыдливость чувств?!..»
Голову ломают:
«Где ты, Русь?! Куда девалась?! Кто тебя обезобразил?!»
Кто, кто… Известно, кто… И нечего тут голову ломать…

***

Шел дождь, и я подумал: вот она, петербургская литературная традиция. Вся эта хваленая «школа» есть сплошное описание дурной погоды. Весь «матовый блеск ее стиля» – асфальт после дождя…

***

Я даже не спросил – где мы встретимся? Это не имело значения. Может быть, в раю. Потому что рай – это и есть место встречи. И больше ничего. Камера общего типа, где можно встретить близкого человека…

 

 

 

 

 

 

 

Рубрики:  Литература/Довлатов
Афоризмы, цитаты
Нравится

Довлатов. "Зона"
Пятница, 07 Сентября 2018 г. 00:27 + в цитатник

BC4_1490624231 (250x391, 49Kb)

 

  "Имена, события, даты – все здесь подлинное.
     Выдумал я лишь те детали, которые несущественны. Поэтому всякое сходство между героями книги и живыми людьми является злонамеренным. А всякий художественный домысел – непредвиденным и случайным"

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Ироническое

 

Оставшись с матерью, я перестал выделяться. Живой отец мог произвести впечатление буржуазного излишества.

***

Он напоминал партийного босса, измученного тяжелыми комплексами…

***

Посмотрите, что делается в эмиграции. ...

... Налоговое ведомство обманываем. В конкурентов постреливаем. В газетах печатаем Бог знает что…

***

Дорогой Игорь! (Ваше отчество растряслось на ухабах совместного путешествия)

***

Я не ощущаю затылком пристальных взглядов. (Разве что они сопровождаются подзатыльниками)

 

Афористичное

 

Я увидел свободу за решеткой. Жестокость, бессмысленную, как поэзия. Насилие, обыденное, как сырость.

***

Любовные истории нередко оканчиваются тюрьмой. Просто я ошибся дверью.

***

Свобода одинаково благосклонна и к дурному, и к хорошему. Под ее лучами одинаково быстро расцветают и гладиолусы, и марихуана…

***

Токарь отмахнулся и прочел:

– «…Сержанту Годеридзе нанесено телесное повреждение в количестве шести зубов…»

Он выругался и добавил:

– «…От клыка до клыка – включительно…» Что вы на это скажете?

– Авитаминоз, – сказал я.

– Что?!

– Авитаминоз, – говорю, – кормят паршиво. Зубы у всех шатаются. Чуть заденешь, и привет…

 

Жизненно-философское

 

Разумеется, я не Солженицын. Разве это лишает меня права на существование?Да и книги наши совершенно разные. Солженицын описывает политические лагеря. Я – уголовные. Солженицын был заключенным. Я – надзирателем. По Солженицыну лагерь – это ад. Я же думаю, что ад – это мы сами…

***

В этой связи мне бы хотелось коснуться природы. литературного творчества. (Я представляю себе вашу ироническую улыбку. Помните, вы говорили: «Сережу мысли не интересуют…» Вообще, слухи о моем интеллектуальном бессилии носят подозрительно упорный характер. Тем не менее – буквально два слова.)

Как известно, мир несовершенен. Устоями общества являются корыстолюбие, страх и продажность. Конфликт мечты с действительностью не утихает тысячелетиями. Вместо желаемой гармонии на земле царят хаос и беспорядок.

Более того, нечто подобное мы обнаружили в собственной душе. Мы жаждем совершенства, а вокруг торжествует пошлость.

Как в этой ситуации поступает деятель, революционер? Революционер делает попытки установить мировую гармонию. Он начинает преобразовывать жизнь, достигая иногда курьезных мичуринских результатов. Допустим, выводит морковь, совершенно неотличимую от картофеля. В общем, создает новую человеческую породу. Известно, чем это кончается…

Что в этой ситуации предпринимает моралист? Он тоже пытается достичь гармонии. Только не в жизни, а в собственной душе. Путем самоусовершенствования. Тут очень важно не перепутать гармонию с равнодушием…

Художник идет другим путем. Он создает искусственную жизнь, дополняя ею пошлую реальность. Он творит искусственный мир, в котором благородство, честность, сострадание являются нормой.

Результаты этой деятельности заведомо трагичны. Чем плодотворнее усилия художника, тем ощутимее разрыв мечты с действительностью. Известно, что женщины, злоупотребляющие косметикой, раньше стареют…

Я понимаю, что все мои рассуждения достаточно тривиальны. Недаром Вайль и Генис прозвали меня «Трубадуром отточенной банальности». Я не обижаюсь. Ведь прописные истины, сейчас необычайно дефицитны.

***

Зло определяется конъюнктурой, спросом, функцией его носителя. Кроме того, фактором случайности. Неудачным стечением обстоятельств. И даже – плохим эстетическим вкусом.

Мы без конца проклинаем товарища Сталина, и, разумеется, за дело. И все же я хочу спросить – кто написал четыре миллиона доносов? (Эта цифра фигурировала в закрытых партийных документах.) Дзержинский? Ежов? Абакумов с Ягодой?

Ничего подобного. Их написали простые советские люди. Означает ли это, что русские – нация доносчиков и стукачей? Ни в коем случае. Просто сказались тенденции исторического момента.

Разумеется, существует врожденное предрасположение к добру и злу. Более того, есть на свете ангелы и монстры. Святые и злодеи. Но это – редкость. Шекспировский Яго, как воплощение зла, и Мышкин, олицетворяющий добро, – уникальны. Иначе Шекспир не создал бы «Отелло».

В нормальных же случаях, как я убедился, добро и зло – произвольны.

Так что, упаси нас Бог от пространственно-временной ситуации, располагающей ко злу…

***

...зло не может осуществляться в качестве идейного принципа. Природа добра более тяготеет к широковещательной огласке. Тем не менее в обоих случаях действуют произвольные факторы.

Поэтому меня смешит любая категорическая нравственная установка. Человек добр!.. Человек подл!.. Человек человеку – друг, товарищ и брат…

Человек человеку – волк… И так далее.

Человек человеку… как бы это получше выразиться – табула раса. Иначе говоря – все, что угодно. В зависимости от стечения обстоятельств.

Человек способен на все – дурное и хорошее.

Мне грустно, что это так.

Поэтому дай нам Бог стойкости и мужества.

А еще лучше – обстоятельств времени и места, располагающих к добру…

***

Самые душераздирающие подробности лагерной жизни я, как говорится, опустил. Я не сулил читателям эффектных зрелищ. Мне хотелось подвести их к зеркалу.

 

Лагерная жизнь

 

По вечерам он сидел в Мюнди-баре и говорил легкомысленным девушкам:

– Настоящий эстонец должен жить в Канаде! В Канаде, и больше нигде…

Летом его призвали в охрану. Учебный пункт был расположен на станции Иоссер. Все делалось по команде: сон, обед, разговоры. Говорили про водку, про хлеб, про коней, про шахтерские заработки. Все это Густав ненавидел и разговаривал только по-своему. Только по-эстонски. Даже с караульными псами.

Кроме того, в одиночестве – пил, если мешали – дрался. А также допускал – «инциденты женского порядка». (По выражению замполита Хуриева.)

– До чего вы эгоцентричный, Пахапиль! – осторожно корил его замполит.

Густав смущался, просил лист бумаги и коряво выводил: «Вчера, сего года, я злоупотребил алкогольный напиток. После чего уронил в грязь солдатское достоинство. Впредь обещаю. Рядовой Пахапиль».

После некоторого раздумья он всегда добавлял:

«Прошу не отказать».

***

Замполит Хуриев приказал собраться в ленинской комнате. Велел построиться у стены. Однако пьяные вохровцы не могли стоять. Тогда он разрешил сесть на пол. Некоторые сразу легли.

– До Нового года еще шесть часов, – отметил замполит, – а вы уже пьяные, как свиньи.

– Жизнь, товарищ лейтенант, обгоняет мечту, – сказал Фидель.

***

Из ста человек в нашей казарме девяносто шесть томилось похотью. Остальные лежали в госпитале на Койне.

***

Пахапиль трогал холодные щипчики и говорил об Эстонии. Вернее, о Таллинне, об игрушечном городе, о Мюнди-баре. Он рассказывал, что таллиннские голуби нехотя уступают дорогу автомобилям.

***

Я схватил его за борт телогрейки.

– Послушай, ты – один! Воровского закона не существует. Ты один…

– Точно, – усмехнулся Купцов, – солист. Выступаю без хора.

– Ну и сдохнешь. Ты один против всех. А значит, не прав…

Купцов произнес медленно, внятно и строго:

– Один всегда прав…

***

... Шаламов считает лагерный опыт – полностью негативным…

Я немного знал Варлама Тихоновича через Гену Айги. Это был поразительный человек. И все-таки я не согласен.

Шаламов ненавидел тюрьму. Я думаю, этого мало. Такое чувство еще не означает любви к свободе. И даже – ненависти к тирании.

Советская тюрьма – одна из бесчисленных разновидностей тирании. Одна из форм тотального всеобъемлющего насилия.

Но есть красота и в лагерной жизни. И черной краской здесь не обойтись.

***

Искусство лагерной речи опирается на давно сложившиеся традиции. Здесь существуют нерушимые каноны, железные штампы и бесчисленные регламенты. Плюс – необходимый творческий изыск. Это как в литературе. Подлинный художник, опираясь на традицию, развивает черты личного своеобразия…

Как это ни удивительно, в лагерной речи очень мало бранных слов. Настоящий уголовник

редко опускается до матерщины. Он пренебрегает нечистоплотной матерной скороговоркой. Он дорожит своей речью и знает ей цену.

Подлинный уголовник ценит качество, а не децибелы. Предпочитает точность – изобилию.

Брезгливое: «Твое место у параши» – стоит десятка отборных ругательств. Гневное: «Что же ты, сука, дешевишь?!» – убивает наповал. Снисходительное: «Вот так фрайер – ни украсть, ни покараулить» – дезавуирует человека абсолютно…

В лагере еще жива форма словесного поединка, блистательной разговорной дуэли. Я часто наблюдал такие бои – с разминкой, притворной апатией и внезапными фейерверками убийственного красноречия. С отточенными формулировками на уровне Крылова и Лафонтена:

«Волк и меченых берет…»

В лагере не клянутся родными и близкими.

Тут не услышишь божбы и многословных восточных заверений. Тут говорят:

– Клянусь свободой!..

***

...то безграничное внимание, которым пользуются лагерные женщины.

Их, как правило, несколько в зоне. Работают они в административно-хозяйственном секторе, бухгалтерии и медицинской части. Помимо этого, есть жены офицеров и сверхсрочников, то и дело наведывающиеся в лагерь.

Здесь каждую, самую невзрачную, женщину провожают десятки восторженных глаз.

Это внимание по-своему целомудренно и бескорыстно. Женщина уподобляется зрелищу, театру, чистому кино. Сама недосягаемость ее (а положение вольной женщины делает ее практически недосягаемой) определяет чистоту мыслей.

– Ты посмотри, – говорят зеки, – какая женщина!.. Уж я бы подписался на эту марцифаль!..

Тут – упор на существительное. Тут поражает женщина вообще, а не ее конкретные достоинства. Тут властвует умами женщина как факт. Женщина, как таковая, является чудом.

Она – марцифаль. То есть нечто загадочное, возвышенное, экзотическое. Кефаль с марципаном…

***

Я прошел вдоль барака, издали крикнув часовому:

– Здорово, Рудольф.

Мне хотелось предотвратить стандартный окрик: «Кто идет?!» От этого у меня всегда портилось настроение.

– Стой! Кто идет?! – выкрикнул часовой, щелкая затвором.

Я молча шел прямо на часового.

– Вай, Борис?! – сказал Рудольф Хедоян. – чуть тебя стреляла!..

– Ладно, – говорю, – тут все нормально?

– Как нормально, – закричал Рудольф, – нормально?! Людей не хватаэт. Надзиратэл вишка стоит! Говоришь, нормально? Нэт нормально! Холод – нормально?! Э!..

Южане ВОХРы страшно мучились от холода. Иные разводили прямо на вышках маленькие костры. И когда-то офицеры глядели на это сквозь пальцы. Затем Резо Цховребашвили сжег до основания четвертый караульный пост.

После этого было специальное указание из штаба части запрещающее даже курить на вышке. Самого Резо таскали к подполковнику Гречневу. Тот начал было орать. Но Цховребашвили жестом остановил его и миролюбиво произнес:

«Ставлю коньяк!»

После чего Гречнев расхохотался и выгнал солдата без наказания…

– Вот так климат, – сказал Рудольф, – похуже, чем на Луне.

– Ты на Луне был? – спрашиваю.

– Я и в отпуске-то не был, – сказал Рудольф.

***

Во мраке шевелились тени. Я подошел ближе. Заключенные сидели на картофельных ящиках вокруг чифирбака. Завидев меня, стихли.

– Присаживайся, начальник, – донеслось из темноты, – самовар уже готов.

– Сидеть, – говорю, – это ваша забота.

– Грамотный, – ответил тот же голос.

– Далеко пойдет, – сказал второй.

– Не дальше вахты, – усмехнулся третий…

Все нормально, подумал я. Обычная смесь дружелюбия и ненависти. А ведь сколько я перетаскал им чая, маргарина, рыбных консервов…

***

К трем часам заключенных собрали на площадке возле шестого барака. Начальник лагеря майор Амосов произнес короткую речь. Он сказал:

– Революционные праздники касаются всех советских граждан… Даже людей, которые временно оступились… Кого-то убили, ограбили, изнасиловали, в общем, наделали шороху… Партия дает этим людям возможность исправиться… Ведет их через упорный физический труд к социализму… Короче, да здравствует юбилей нашего Советского государства!.. А с пьяных и накуренных, как говорится, будем взыскивать… Не говоря о скотоложестве… А то половину соседских коз огуляли, мать вашу за ногу!..

– Ничего себе! – раздался голос из шеренги. – Что же это получается? Я дочку второго секретаря Запорожского обкома тягал, а козу что, не имею права?..

– Помолчите, Гурин, – сказал начальник лагеря. – Опять вы фигурируете! Мы ему доверили товарища Ленина играть, а он все про козу мечтает… Что вы за народ?..

– Народ как народ, – ответили из шеренги, – сучье да беспредельщина…

***

Зал чуть притих. Гурин неожиданно красивым, чистый и звонким тенором вывел:

            …Вставай, проклятьем заклейменный…

И дальше, в наступившей тишине:

            …Весь мир голодных и рабов…

Он вдруг странно преобразился. Сейчас это был деревенский мужик, таинственный и хитрый, как его недавние предки. Лицо его казалось отрешенным и грубым. Глаза были полузакрыты.

Внезапно его поддержали. Сначала один неуверенный голос, потом второй и третий. И вот я уже слышу нестройный распадающийся хор:

            …Кипит наш разум возмущенный,

            На смертный бой идти готов...

Множество лиц слилось в одно дрожащее пятно. Артисты на сцене замерли. Лебедева сжимала руками виски. Хуриев размахивал шомполом. На губах вождя революции застыла странная мечтательная улыбка…

            …Весь мир насилья мы разрушим

            До основанья, а затем…

Вдруг у меня болезненно сжалось горло. Впервые я был частью моей особенной, небывалой страны. Я целиком состоял из жестокости, голода, памяти, злобы… От слез я на минуту потерял зрение.

***

Помедлив, я неожиданно свернул к дощатому зданию библиотеки. Крутыми деревянными ступенями поднялся на второй этаж. Затем отворил дверь и стал на пороге.

В зале было пусто и тихо. Вдоль стен мерцали шкафы.

Я подошел к деревянному барьеру. Навстречу мне поднялась тридцатилетняя женщина, в очках, с узким лицом и бледными губами.

Женщина взглянула на меня, сняв очки и тотчас коснувшись переносицы. Я поздоровался.

– Что вас интересует? Стихи или проза?

Я попросил рассказы Бунина, которые любил еще школьником. Расписался на квадратном голубоватом бланке. Сел у окна. Включил изогнутую лампу, начал читать.

Женщина несколько раз вставала, уходила из комнаты. Иногда смотрела на меня. Я понял, что внушаю ей страх.

Тайга, лагерный поселок, надзиратель… Женщина в очках…

Как ее сюда занесло?..

Затем она передвигала стулья. Я встал, чтобы помочь. Разглядел ее старомодное платье из очень тонкой, жесткой, всегда холодной материи и широкие зырянские чуни…

Тут я случайно коснулся ее руки. Мне показалось, что остановилось сердце. Я с ужасом подумал, что отвык… Просто забыл о вещах, ради которых стоит жить… А если это так, сколько же всего успело промчаться мимо? Как много я потерял? Чего лишился в эти дни, полные ненависти и страха?!..

 

Эффектное чужое

 

Вообще не пить – это слишком. Это, как говорится, антимарксистская утопия.

***

Хотят ли цирики войны?..

Ответ готов у старшины,

Который пропил все, что мог,

От портупеи до сапог.

 

Ответ готов у тех солдат,

Что в доску пьяные лежат,

И сами вы понять должны,

Хотят ли цирики войны…

***

– Разве у тебя внутри не сидит грабитель и аферист? Разве ты мысленно не убил, не ограбил? Или, как минимум, не изнасиловал?

– Еще бы, сотни раз. А может – тысячи. Мысленно да. Так я же воли не даю моим страстям.

– А почему? Боишься?

Борташевич вскочил:

– Боюсь? Вот уж нет! И ты прекрасно это знаешь.

– Ты себя боишься.

– Я не волк. Я живу среди людей…

***

Через месяц я оказался в школе надзорсостава под Ропчей. А еще через месяц инспектор рукопашного боя Торопцев, прощаясь, говорил:

– Запомни, можно спастись от ножа. Можно блокировать топор. Можно отобрать пистолет. Можно все! Но если можно убежать – беги! Беги, сынок, и не оглядывайся…

***

Я решил зайти к оперу Борташевичу. Это был единственный офицер, говоривший мне «ты». Я разыскал его в штрафном изоляторе.

– Гуд ивнинг, – сказал Борташевич, – хорошо, что ты появился. Я тут философский вопрос решаю – отчего люди пьют? Допустим, раньше говорили – пережиток капитализма в сознании людей… Тень прошлого… А главное – влияние Запада. Хотя поддаем мы исключительно на Востоке. Но это еще ладно. Ты мне вот что объясни. Когда-то я жил в деревне. У моего соседа был козел. Такого алкаша я в жизни не припомню. Хоть красное, хоть белое – только наливай. И Запад тут не влияет. И прошлого вроде бы нет У козла. Он же не старый большевик… Я и подумал, не заключена ли в алкоголе таинственная сила. Наподобие той, что образуется при распаде атомного ядра. Так нельзя ли эту силу использовать в мирных целях? Например, чтобы я из армии раньше срока демобилизовался?..

***

Мы вынули бутылки и консервы. Девицы принесли эмалированные кружки и хлеб. При этом они беспрерывно смеялись.

На окне чернел транзисторный магнитофон, выделяясь среди прочего хлама.

Девица в красных шароварах назвалась Зиной. Подруга в юбке сказала басом:

– Амосова Надежда.

– Как работаете, – поинтересовался Фидель, – надеюсь, с огоньком?

– Пускай медведь работает, – ответила Надежда.

Зина высказалась еще более решительно:

– Тяжелее хрена в руки не беру…

Фидель уважительно приподнял брови.

 

О себе

 

Он был чужим для всех. Для зеков, солдат, офицеров и вольных лагерных работяг. Даже караульные псы считали его чужим.

На лице его постоянно блуждала рассеянная и одновременно тревожная улыбка. Интеллигента можно узнать по ней даже в тайге.

***

Недавно злющий Генис мне сказал:

– Ты все боишься, чтобы не получилось как у Шаламова. Не бойся. Не получится…

Я понимаю, это так, мягкая дружеская ирония. И все-таки зачем же переписывать Шаламова. Или даже Толстого вместе с Пушкиным, Лермонтовым, Ржевским?.. Зачем перекраивать Александра Дюма, как это сделал Фицджеральд? «Великий Гетсби» – замечательная книга. И все-таки я предпочитаю «Графа Монте-Кристо»…

Я всегда мечтал быть учеником собственных идей. Может, и достигну этого в преклонные годы.

***

Набоков говорил: «Случайность – логика фортуны». И действительно, что может быть логичнее безумной, красивой, абсолютно неправдоподобной случайности?..

...

Я был наделен врожденными задатками спортсмена-десятиборца. Чтобы сделать из меня рефлектирующего юношу, потребовались (буквально!) – нечеловеческие усилия. Для этого была выстроена цепь неправдоподобных, а значит – убедительных и логичных случайностей. Одной из них была тюрьма. Видно, кому-то очень хотелось сделать из меня писателя.

Не я выбрал эту женственную, крикливую, мученическую, тяжкую профессию. Она сама меня выбрала. И теперь уже некуда деться.

 

 

 

 

Рубрики:  Литература/Довлатов
Афоризмы, цитаты
Нравится

ПАМЯТИ НИНЫ ДОРОШИНОЙ
Среда, 25 Апреля 2018 г. 22:52 + в цитатник
Это цитата сообщения babeta-liza [Прочитать целиком + В свой цитатник или сообщество!]

"Людк, а Людк!..."

Актриса театра и кино, народная артистка РСФСР Нина Дорошина, ушла из жизни в возрасте 83-х лет. Об этом сообщается на официальной странице театра «Современник» в Facebook.

Нина Дорошина в фильме «Любовь и Голуби», 1984 год.

Нина Дорошина в фильме «Любовь и Голуби», 1984 год. © / Кадр из фильма

Дорошина принадлежала к числу тех актрис, которым было достаточно одной роли, чтобы навсегда остаться в памяти зрителей. Для Дорошиной этой ролью стала ее героиня из картины Владимира Меньшова «Любовь и голуби». Конечно, в ее жизни были яркие роли в таких картинах, как «Первый эшелон», «По семейным обстоятельствам», «Алешкина охота» и многих других.

Нина Дорошина в фильме «Артист из Кохановки», 1961 год.

Читать далее...
Нравится

Довлатов. Записные книжки, часть 2: Соло на IBM
Вторник, 24 Апреля 2018 г. 01:53 + в цитатник

Sergej_Dovlatov__Sergej_Dovlatov._Zapisnye_knizhki (140x220, 11Kb)

 

    "Бог дал мне именно то, о чем я всю жизнь его просил. Он сделал   
     меня рядовым литератором. Став им, я убедился, что                                      претендую на большее. Но было поздно. У Бога добавки не просят".

 

 

 

 

 

Афористичное

Хасидская колония. Черно-белый фильм в мире цветного кинематографа.

***

Вариант рекламного плаката — «Летайте самолетами Аэрофлота!». И в центре — портрет невозвращенца Барышникова.

***

Семья — это если по звуку угадываешь, кто именно моется в душе.

***

Любой выпускник Академии имени Баумана знает о природе не меньше, чем Дарвин. И все-таки Дарвин — гений. А выпускник, как правило, рядовой отечественный служащий. Значит, дело в нравственном порыве. Зек машет лопатой иначе, чем ученый, раскапывающий Трою.

***

Гений — это бессмертный вариант простого человека.

***

Бог дал мне именно то, о чем я всю жизнь его просил. Он сделал меня рядовым литератором. Став им, я убедился, что претендую на большее. Но было поздно. У Бога добавки не просят.

***

Человек эпической низости.

***

Туризм — жизнедеятельность праздных.

***

Любая подпись хочет, чтобы ее считали автографом.

***

Талант — это как похоть. Трудно утаить. Еще труднее — симулировать.

***

«Натюрморт из женского тела…»

***

Опечатки: «Джинсы с тоником», «Кофе с молотком».

***

Чемпионат страны по метанию бисера.

***

Гласность — это правда, умноженная на безнаказанность.

***

Снобизм — это единственное растение, которое цветет даже в пустыне.

***

Судят за черты характера. Осуждают за свойства натуры.

***

Юмор — инверсия жизни. Лучше так: юмор — инверсия здравого смысла. Улыбка разума.

***

Кто страдает, тот не грешит.

***

Скудость мысли порождает легионы единомышленников.

***

Моя жена Лена — крупный специалист по унынию.

***

Оден говорил:

— Белые стихи? Это как играть в теннис без сетки.

***

В «Капитанской дочке» не без сочувствия изображен Пугачев. Все равно как если бы сейчас положительно обрисовали Берию. Это и есть — «милость к падшим».

***

Бахчанян: «Гласность вопиющего в пустыне».

***

Бахчанян предложил название для юмористического раздела в газете: «Архипелаг Гуд Лак!»

***

Романс диетолога:

И всюду сласти роковые,
И от жиров защиты нет…

 

***

Романс охранника:

В бананово-лимонном Сыктывкаре…

 

~

Довлатов о себе

Основа всех моих занятий — любовь к порядку. Страсть к порядку. Иными словами — ненависть к хаосу.

Кто-то говорил:

«Точность — лучший заменитель гения».

Это сказано обо мне.

***

Я не интересуюсь тем, что пишут обо мне. Я обижаюсь, когда не пишут.

***

Из студенческого капустника ЛГУ (1962):

 

Огней немало золотых
На улицах Саратова,
Парней немало холостых,
А я люблю Довлатова…

 

***

Степень моей литературной известности такова, что, когда меня знают, я удивляюсь. И когда меня не знают, я тоже удивляюсь. Так что удивление с моей физиономии не сходит никогда.

***

Критик П. довольно маленького роста. Он спросил, когда мы познакомились, а это было тридцать лет назад:

— Ты, наверное, в баскетбол играешь?

— А ты, — говорю, — наверное, в кегли?

***

Оказался я в больнице. Диагноз — цирроз печени. Правда, в начальной стадии. Хотя она же вроде бы и конечная. После этого мои собутыльники на радио «Либерти» запели:

Цирроз-воевода дозором
Обходит владенья свои…

***

Когда выяснилось, что опухоль моя — не злокачественная, Лена сказала:

— «Рак пятится назад…»

***

Вышел я из больницы. Вроде бы поправился. Но врачи запретили мне пить и курить. А также настоятельно рекомендовали ограничивать себя в пище. Я пожаловался на все это одному знакомому. В конце говорю:

— Что мне в жизни еще остается? Только книжки читать?!

Знакомый отвечает:

— Ну, это пока зрение хорошее…

***

К нам зачастили советские гости. Иногда — не очень близкие знакомые. В том числе и малосимпатичные. Все это стало мне надоедать. Мама бодро посоветовала:

— Объясни им — мать при смерти.

Лена возражала:

— В этом случае они тем более заедут — попрощаться.

~

Байки о современниках и прочих известных личностях

Горбачев побывал на спектакле Марка Захарова. Поздно вечером звонит режиссеру:

— Поздравляю! Спектакль отличный! Это — пердуха!

Захаров несколько смутился и думает:

«Может, у номенклатуры такой грубоватый жаргон? Если им что-то нравится, они говорят: «Пердуха! Настоящая пердуха!»

А Горбачев твердит свое:

— Пердуха! Пердуха!

Наконец Захаров сообразил: «Пир духа!» Вот что подразумевал генеральный секретарь.

***

Рассказывали мне такую историю. Приехал в Лодзь советский министр Громыко. Организовали ему пышную встречу. Пригласили местную интеллигенцию. В том числе знаменитого писателя Ежи Ружевича.

Шел грандиозный банкет под открытым небом. Произносились верноподданнические здравицы и тосты. Торжествовала идея польско-советской дружбы.

Громыко выпил сливовицы. Раскраснелся. Наклонился к случайно подвернувшемуся Ружевичу и говорит:

— Где бы тут, извиняюсь, по-маленькому?

— Вам? — переспросил Ружевич.

Затем он поднялся, вытянулся и громогласно крикнул:

— Вам? Везде!!!

***

Молодой Александров был учеником Эйзенштейна. Ютился у него в общежитии Пролеткульта. Там же занимал койку молодой Иван Пырьев.

У Эйзенштейна был примус. И вдруг он пропал. Эйзенштейн заподозрил Пырьева и Александрова. Но потом рассудил, что Александров — модернист и западник. И старомодный примус должен быть ему морально чужд. А Пырьев — тот, как говорится, из народа…

Так Александров и Пырьев стали врагами. Так наметились два пути в развитии советской музыкальной кинокомедии. Пырьев снимал кино в народном духе. («Богатая невеста», «Трактористы»). Александров работал в традициях Голливуда. («Веселые ребята», «Цирк»).

***

Шемякина я знал еще по Ленинграду. Через десять лет мы повстречались в Америке. Шемякин говорит:

— Какой же вы огромный!

Я ответил:

— Охотно меняю свой рост на ваши заработки…

Прошло несколько дней. Шемякин оказался в дружеской компании. Рассказал о нашей встрече:

«…Я говорю — какой же вы огромный! А Довлатов говорит — охотно меняю свой рост на ваш… (Шемякин помедлил)…талант!»

В общем, мало того, что Шемякин — замечательный художник. Он еще и талантливый редактор…

***

У Неизвестного сидели гости. Эрнст говорил о своей роли в искусстве. В частности, он сказал:

— Горизонталь — это жизнь. Вертикаль — это Бог. В точке пересечения — я, Шекспир и Леонардо!..

Все немного обалдели. И только коллекционер Нортон Додж вполголоса заметил:

— Похоже, что так оно и есть…

Раньше других все это понял Юрий Любимов. Известно, что на стенах любимовского кабинета расписывались по традиции московские знаменитости. Любимов сказал Неизвестному:

— Распишись и ты. А еще лучше — изобрази что-нибудь. Только на двери.

— Почему же на двери?

— Да потому, что театр могут закрыть. Стены могут разрушить. А дверь я всегда на себе унесу…

***

К нам зашел музыковед Аркадий Штейн. У моей жены сидели две приятельницы. Штейну захотелось быть любезным.

— Леночка, — сказал он, — ты чудно выглядишь. Тем более — на фоне остальных.

***

Парамонов говорил о музыковеде Штейне:

— Вот смотри. Гениальность, казалось бы, такая яркая вещь, а распознается не сразу. Убожество же из человека так и прет.

***

Как-то раз я сказал Бахчаняну:

— У меня есть повесть «Компромисс». Хочу написать продолжение. Только заглавие все еще не придумал.

Бахчанян подсказал:

— «Компромиссис».

***

Заговорили мы в одной эмигрантской компании про наших детей. Кто-то сказал:

— Наши дети становятся американцами. Они не читают по-русски. Это ужасно. Они не читают Достоевского. Как они смогут жить без Достоевского?

И все закричали:

— Как они смогут жить без Достоевского?

На что художник Бахчанян заметил:

— Пушкин жил, и ничего.

***

Как-то раз я спросил Бахчаняна:

— Ты армянин?

— Армянин.

— На сто процентов?

— Даже на сто пятьдесят.

— Как это?

— Даже мачеха у нас была армянка…

***

Загадочный религиозный деятель Лемкус был еще и писателем. Как-то он написал:

«Розовый утренний закат напоминал грудь молоденькой девушки».

Говорю ему:

— Гриша, опомнитесь. Какой же закат по утрам?!

— Разве это важно? — откликнулся Лемкус.

***

Лемкус написал: «Вдоль дороги росли кусты барышника…»

***

И еще: «Он нахлобучил изящное соломенное канапе…»

***

Нью-Йорк. Магазин западногерманского кухонного и бытового оборудования. Продавщица с заметным немецким акцентом говорит моему другу Изе Шапиро:

— Рекомендую вот эти «гэс овенс» (газовые печки). В Мюнхене производятся отличные газовые печи.

— Знаю, слышал, — с невеселой улыбкой отозвался Изя Шапиро.

***

Приехал из Германии Войнович. Поселился в гостинице на Бродвее. Понадобилось ему сделать копии. Зашли они с женой в специальную контору. Протянули копировщику несколько страниц. Тот спрашивает:

— Ван оф ич? (Каждую по одной?)

Войнович говорит жене:

— Ирка, ты слышала? Он спросил: «Войнович?» Он меня узнал! Ты представляешь? Вот это популярность!

***

Знаменитый артист Борис Сичкин жил в русской гостинице «Пайн» около Монтиселло. Как-то мы встретились на берегу озера. Я сказал:

— Мы с женой хотели бы к вам заехать.

— Отлично. Когда?

— Сегодня вечером. Только как мы вас найдем?

— Что значит — как вы меня найдете? В чем проблема?

— Да ведь отель, — говорю, — большой.

Сичкин еще больше поразился:

— Это как прийти в Мавзолей и спросить: «Где здесь находится Владимир Ильич Ленин?»

***

Юнна Мориц в Грузии. Заказывает стакан вина. Там плавают мухи.

Юнна жалуется торговцу-грузину. Грузин восклицает:

— Где мухи — там жизнь!

***

Волков начинал как скрипач. Даже возглавлял струнный квартет. Как-то обратился в Союз писателей:

— Мы хотели бы выступить перед Ахматовой. Как это сделать?

Чиновники удивились:

— Почему же именно Ахматова? Есть и более уважаемые писатели — Мирошниченко, Саянов, Кетлинская…

Волков решил действовать самостоятельно. Поехал с товарищами к Ахматовой на дачу. Исполнил новый квартет Шостаковича.

Ахматова выслушала и сказала:

— Я боялась только, что это когда-нибудь закончится…

Прошло несколько месяцев. Ахматова выехала на Запад. Получила в Англии докторат. Встречалась с местной интеллигенцией.

Англичане задавали ей разные вопросы — литература, живопись, музыка.

Ахматова сказала:

— Недавно я слушала потрясающий опус Шостаковича. Ко мне на дачу специально приезжал инструментальный ансамбль.

Англичане поразились:

— Неужели в СССР так уважают писателей?

Ахматова подумала и говорит:

— В общем, да…

***

У Аксенова заболели почки. Саша Перуанский рассказывал:

— Я решил позвонить Васе. Подошла Майя. Я начал очень деликатно: «Вася еще подходит к телефону?» Подошел Вася. Я говорю ему: «Не падай духом, старик. У меня был рак почки. Доктор сказал, что года не протяну. В результате почку мне удалили. Я стал импотентом. Но прожил уже четыре года…»

Перуанский закончил:

— Вася так приободрился!

~

О Бродском

Двадцать пять лет назад вышел сборник Галчинского. Четыре стихотворения в нем перевел Иосиф Бродский.

Раздобыл я эту книжку. Встретил Бродского. Попросил его сделать автограф.

Иосиф вынул ручку и задумался. Потом он без напряжения сочинил экспромт:

Двести восемь польских строчек
Дарит Сержу переводчик.

Я был польщен. На моих глазах было создано короткое изящное стихотворение. Захожу вечером к Найману. Показываю книжечку и надпись. Найман достает свой экземпляр. На первой странице читаю:

Двести восемь польских строчек
Дарит Толе переводчик.

У Евгения Рейна, в свою очередь, был экземпляр с надписью:

Двести восемь польских строчек
Дарит Жене переводчик.

Все равно он гений.

***

Помню, Иосиф Бродский высказался следующим образом:

— Ирония есть нисходящая метафора.

Я удивился:

— Что это значит — нисходящая метафора?

— Объясняю, — сказал Иосиф, — вот послушайте. «Ее глаза как бирюза» — это восходящая метафора. А «ее глаза как тормоза» — это нисходящая метафора.

***

Иосиф Бродский любит повторять:

— Жизнь коротка и печальна. Ты заметил, чем она вообще кончается?

***

Разница между Кушнером и Бродским есть разница между печалью и тоской, страхом и ужасом. Печаль и страх — реакция на время. Тоска и ужас — реакция на вечность. Печаль и страх обращены вниз. Тоска и ужас — к небу.

***

Иосиф Бродский (на книге стихов, подаренной Михаилу Барышникову):

Пусть я — аид, а он — всего лишь — гой,
И профиль у него совсем другой,
И все же я не сделаю рукой
Того, что может сделать он — ногой!

***

О Бродском:

«Он не первый. Он, к сожалению, единственный».

~

О литературном труде

Всякая литературная материя делится на три сферы:

1. То, что автор хотел выразить.

2. То, что он сумел выразить.

3. То, что он выразил, сам этого не желая.

Третья сфера — наиболее интересная.

У Генри Миллера, например, самое захватывающее — драматический, выстраданный оптимизм.

***

Рассказчик действует на уровне голоса и слуха. Прозаик — на уровне сердца, ума и души. Писатель — на космическом уровне. Рассказчик говорит о том, как живут люди. Прозаик — о том, как должны жить люди. Писатель — о том, ради чего живут люди.

***

Россия — единственная в мире страна, где литератору платят за объем написанного. Не за количество проданных экземпляров. И тем более — не за качество. А за объем. В этом тайная, бессознательная причина нашего катастрофического российского многословия.

Допустим, автор хочет вычеркнуть какую-нибудь фразу. А внутренний голос ему подсказывает:

«Ненормальный! Это же пять рублей! Кило говядины на рынке…»

***

Персонажи неизменно выше своего творца. Хотя бы уже потому, что не он ими распоряжается. Наоборот, они — им командуют.

***

Критика — часть литературы. Филология — косвенный продукт ее. Критик смотрит на литературу изнутри. Филолог — с ближайшей колокольни.

***

Чем объясняется факт идентичных литературных сюжетов у разных народов? По Шкловскому — самопроизвольным их возникновением. Это значит, что литература, в сущности, предрешена. Писатель не творит ее, а как бы исполняет, улавливая сигналы. Чувствительность к такого рода сигналам и есть Божий дар.

***

Внутренний мир — предпосылка. Литература — изъявление внутреннего мира. Жанр — способ изъявления, прием. Талант — потребность в изъявлении. Ремесло — дорога от внутреннего мира к приему.

***

Существует понятие — «чувство юмора». Однако есть и нечто противоположное чувству юмора. Ну, скажем — «чувство драмы». Отсутствие чувства юмора — трагедия для писателя. Вернее, катастрофа. Но и отсутствие чувства драмы — такая же беда. Лишь Ильф с Петровым умудрились написать хорошие романы без тени драматизма.

***

Сложное в литературе доступнее простого.

***

Меркантилизм — это замаскированная бездарность. Я, мол, пишу ради денег, халтурю и так далее. В действительности халтуры не существует. Существует, увы, наше творческое бессилие.

~

Анекдотичное

Было это еще в Союзе. Еду я в электричке. Билет купить не успел.

Заходит контролер:

— Ваш билет? Документы?!

Документов у меня при себе не оказалось.

— Идемте в пикет, — говорит контролер, — для установления личности.

Я говорю:

— Зачем же в пикет?! Я и так сообщу вам фамилию, место работы, адрес.

— Так я вам и поверил!

— Зачем же, — говорю, — мне врать? Я — Альтшуллер Лазарь Самуилович. Работаю в Ленкниготорге, Садовая, шесть. Живу на улице Марата, четырнадцать, квартира девять.

Все это было чистейшей ложью. Но контролер сразу же мне поверил. И расчет мой был абсолютно прост. Я заранее вычислил реакцию контролера на мои слова.

Он явно подумал:

«Что угодно может выдумать человек. Но добровольно стать Альтшуллером — уж извините! Этого не может быть! Значит, этот тип сказал правду».

И меня благополучно отпустили.

***

— Доктор, как моя теща? Что с ней?!

— Обширный инфаркт. Состояние очень тяжелое.

— Могу я надеяться?

— Смотря на что.

***

В Союзе появилась рок-группа «Динозавры». А нашу «Свободу» продолжают глушить. (Запись сделана до 89-го года.)

Есть идея — глушить нас с помощью все тех же «Динозавров». Как говорится, волки сыты и овцы целы.

***

Когда «Новый американец» окончательно превратился в еврейскую газету, там было запрещено упоминать свинину. Причем даже в материалах на сельскохозяйственные и экономические темы. Рекомендовалось заменять ее фаршированной щукой.

***

Братьев Шапиро пригласили на ужин ветхозаветные армянские соседи. Все было очень чинно. Разговоры по большей части шли о величии армянской нации. О драматической истории армянского народа. Наконец хозяйка спросила:

— Не желаете ли по чашечке кофе?

Соломон Шапиро, желая быть изысканным, уточнил:

— Кофе по-турецки?

У хозяев вытянулись физиономии.

~

Русские и американцы

В Америке больше религиозных людей, чем у нас. При этом здешние верующие способны рассуждать о накопительстве. Или, допустим, о биржевых махинациях. В России такого быть не может. Это потому, что наша религия всегда была облагорожена литературой. Западный верующий, причем истинно верующий, может быть эгоистом, делягой. Он не читал Достоевского. А если читал, то не «жил им».

***

В Ленинград приехал знаменитый американский кинорежиссер Майлстоун. Он же — Леня Мильштейн из Одессы. Встретил на Ленфильме друга своей молодости Герберта Раппопорта. Когда-то они жили в Германии. Затем пришел к власти Гитлер. Мильштейн эмигрировал в Америку. Раппопорт — в СССР. Оба стали видными кинодеятелями. Один — в Голливуде, другой — на Ленфильме. Где они наконец и встретились.

Пошли в кафе. Сидят, беседуют. И происходит между ними такой разговор.

Леонард Майлстоун:

— Я почти разорен. Последний фильм дал миллионные убытки. Вилла на Адриатическом море требует ремонта. Автомобильный парк не обновлялся четыре года. Налоги достигли семизначных цифр…

Герберт Раппопорт:

— А у меня как раз все хорошо. Последнему фильму дали высшую категорию. Лето я провел в Доме творчества Союза кинематографистов. У меня «Жигули». Занял очередь на кооператив. Налоги составляют шесть рублей в месяц…

***

Либеральная точка зрения: «Родина — это свобода». Есть вариант: «Родина там, где человек находит себя».

Одного моего знакомого провожали друзья в эмиграцию. Кто-то сказал ему:

— Помни, старик! Где водка, там и родина!

***

Нью-Йорк. Захожу в русскую книжную лавку Мартьянова. Спрашиваю книги Довлатова и Уфлянда — взглянуть. Глуховатый хозяин с ласковой улыбкой выносит роман Алданова и тыняновского «Кюхлю».

***

В Нью-Йорке гостил поэт Соснора. Помнится, я, критикуя Америку, сказал ему:

— Здесь полно еды, одежды, развлечений, и — никаких мыслей!

Соснора ответил:

— А в России, наоборот, сплошные мысли. Про еду, про одежду и про развлечения.

***

Сцена в больнице. Меня везут на процедуру. На груди у меня лежит том Достоевского. Мне только что принесла его Нина Аловерт. Врач-американец спрашивает:

— Что это за книга?

— Достоевский.

— «Идиот»?

— Нет, «Подросток».

— Таков обычай? — интересуется врач.

— Да, — говорю, — таков обычай. Русские писатели умирают с томом Достоевского на груди.

Американец спрашивает:

— Ноу Байбл? (Не Библия?)

— Нет, — говорю, — именно том Достоевского.

Американец посмотрел на меня с интересом.

***

Зашла к нашей матери приятельница. Стала жаловаться на Америку. Американцы, мол, холодные, черствые, невнимательные, глупые… Мать ей говорит:

— Но у тебя же все хорошо. Ты сыта, одета, более или менее здорова. Ты даже английский язык умудрилась выучить.

А гостья отвечает:

— Еще бы! С волками жить…

 

~

Жизненно-философское

Цинизм предполагает общее наличие идеалов. Преступление — общее наличие законов. Богохульство — общее наличие веры. И так далее. А что предполагает убожество? Ничего.

***

Желание командовать в посторонней для себя области есть тирания.

***

Благородство — это готовность действовать наперекор собственным интересам.

***

Гений враждебен не толпе, а посредственности.

***

— Что может быть важнее справедливости? 

— Важнее справедливости? Хотя бы — милость к падшим.

***

Божий дар как сокровище. То есть буквально — как деньги. Или — ценные бумаги. А может, ювелирное изделие. Отсюда — боязнь лишиться. Страх, что украдут. Тревога, что обесценится со временем. И еще — что умрешь, так и не потратив.

***

У любого животного есть сексуальные признаки. (Это помимо органов.) У рыб-самцов — какие-то чешуйки на брюхе. У насекомых — детали окраски. У обезьян — чудовищные мозоли на заду. У петуха, допустим, — хвост. Вот и приглядываешься к окружающим мужчинам — а где твой хвост? И без труда этот хвост обнаруживаешь. У одного — это деньги. У другого — юмор. У третьего — учтивость, такт. У четвертого — приятная внешность. У пятого — душа. И лишь у самых беззаботных — просто фаллос. Член как таковой.

***

Легко не красть. Тем более — не убивать. Легко не вожделеть жены своего ближнего. Куда труднее — не судить. Может быть, это и есть самое трудное в христианстве. Именно потому, что греховность тут неощутима. Подумаешь — не суди! А между тем «не суди» — это целая философия.

***

Все интересуются, что там будет после смерти? После смерти начинается — история.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Рубрики:  Литература/Довлатов
Афоризмы, цитаты
Нравится

Довлатов. Записные книжки, часть 1: Соло на Ундервуде"
Воскресенье, 08 Апреля 2018 г. 23:08 + в цитатник

Sergej_Dovlatov__Sergej_Dovlatov._Zapisnye_knizhki (140x220, 11Kb)

          Решила раскидать отрывки из "книжек" по темам. Так интереснее ;)

         

              

        "Можно благоговеть перед умом Толстого. Восхищаться

        изяществом Пушкина. Ценить нравственные поиски

        Достоевского. Юмор Гоголя. И так далее. Однако похожим

        быть хочется только на Чехова"

 

 

Афоризмы

 Атмосфера, как в приемной у дантиста.
 ***
  — Как вас постричь?
  — Молча.
***
Плохие стихи все-таки лучше хорошей газетной заметки               
***

Академик Телятников задремал однажды посередине собственного выступления.
***                

Можно, рассуждая о гидатопироморфизме, быть при этом круглым дураком. И наоборот, разглагольствуя о жареных грибах, быть весьма умным человеком.
***
Реплика в чеховском духе: «Я к этому случаю решительно не деепричастен».
***
Режим: наелись и лежим.
***
Лысый может причесываться, не снимая шляпы.
***
Алкоголизм излечим, пьянство — нет.
***
Две грубиянки — Сцилла Ефимовна и Харибда Абрамовна.
***
Рожденный ползать летать… не хочет!
***
Псевдонимы: Михаил Юрьевич Вермутов, Шолохов-Алейхем.

~

Довлатов - о себе

Критик Самуил Лурье и я попали в энциклопедию. В литературную, естественно, энциклопедию. Лурье на букву Ш — библиография, если не ошибаюсь, к Шефнеру. А я, еще того позорнее, на букву Р — библиография к Розену. Какое убожество.
***
Я был на третьем курсе ЛГУ. Зашел по делу к Мануйлову. А он как раз принимает экзамены. Сидят первокурсники. На доске указана тема:
«Образ лишнего человека у Пушкина».
Первокурсники строчат. Я беседую с Мануйловым. И вдруг он спрашивает:
— Сколько необходимо времени, чтобы раскрыть эту тему?
— Мне?
— Вам.
— Недели три. А что?
— Так, — говорит Мануйлов, — интересно получается. Вам трех недель достаточно. Мне трех лет не хватило бы. А эти дураки за три часа все напишут.
***
Можно благоговеть перед умом Толстого. Восхищаться изяществом Пушкина. Ценить нравственные поиски Достоевского. Юмор Гоголя. И так далее. Однако похожим быть хочется только на Чехова.
***
Однажды я техреда Льва Захаровича назвал случайно Львом Абрамовичем. И тот вдруг смертельно обиделся. А я все думал, что же могло показаться ему столь уж оскорбительным? Наконец я понял ход его мыслей: «Сволочь! Моего отчества ты не запомнил. А запомнил только, гад, что я — еврей!..»

~

Жизненное

Выносил я как-то мусорный бак. Замерз. Опрокинул его метра за три до помойки. Минут через пятнадцать к нам явился дворник. Устроил скандал. Выяснилось, что он по мусору легко устанавливает жильца и номер квартиры. В любой работе есть место творчеству.
***
В Пушкинских Горах туристы очень любознательные. Задают экскурсоводам странные вопросы:
— Кто, собственно, такой Борис Годунов?
— Из-за чего была дуэль у Пушкина с Лермонтовым?
— Где здесь проходила «Болдинская осень»?
— Бывал ли Пушкин в этих краях?
— Как отчество младшего сына А. С. Пушкина?
— Была ли А. П. Керн любовницей Есенина?!.
А в Ленинграде у знакомого экскурсовода спросили:
— Что теперь находится в Смольном — Зимний?..
И наконец, совсем уже дикий вопрос:
— Говорят, В.И.Ленин умел плавать задом. Правда ли это?
***
Допустим, хороший поэт неожиданно выпускает том беллетристики. Как правило, эта беллетристика гораздо хуже, чем можно было ожидать. И наоборот, книга стихов хорошего прозаика всегда гораздо лучше, чем ожидалось.
***
Семья — не ячейка государства. Семья — это государство и есть. Борьба за власть, экономические, творческие и культурные проблемы. Эксплуатация, мечты о свободе, революционные настроения. И тому подобное. Все это и есть семья.
***
У режиссера Климова был номенклатурный папа. Член ЦК.

О Климове говорили:                                                                                                              

— Хорошо быть левым, когда есть поддержка справа…

~

Кто-то сказал...
 

Соседский мальчик: «Из овощей я больше всего люблю пельмени…»

***

У поэта Шестинского была такая строчка:

Она нахмурила свой узенький лобок…

***

Повстречали мы как-то с Грубиным жуткого забулдыгу. Угостили его шампанским. Забулдыга сказал:

— Третий раз в жизни ИХ пью!

Он был с шампанским на «вы».

***

— Что ты думаешь насчет евреев? 

— А что, евреи тоже люди. К нам в МТС прислали одного. Все думали — еврей, а оказался пьющим человеком.

***

Писатель Уксусов: «Над городом поблескивает шпиль Адмиралтейства. Он увенчан фигурой ангела НАТУРАЛЬНОЙ величины».

***

У того же автора: «Коза закричала нечеловеческим голосом…»

~

Смешное матерное
 

Прибыл к нам в охрану сержант из Москвы. Культурный человек, и даже сын писателя. И было ему в нашей хамской среде довольно неуютно. А ему как раз хотелось выглядеть «своим». И вот он постоянно матерился, чтобы заслужить доверие. И как-то раз прикрикнул на ефрейтора Гаенко:

— Ты что, ебнулся?!

Именно так поставив ударение — «ебнулся».

Гаенко сказал в ответ:

— Товарищ сержант, вы не правы. По-русски можно сказать — ёбнулся, ебанулся или наебнулся. А «ебнулся» — такого слова в русском литературном языке, уж извините, нет!

***

У Валерия Грубина, аспиранта-философа, был научный руководитель. Он был недоволен тем, что Грубин употребляет в диссертации много иностранных слов. Свои научные претензии к Грубину он выразил так:

— Да хули ты выебываешься?!

~

Байки про Грубина
 

Оказались мы с Грубиным в Подпорожском районе. Блуждали ночью по заброшенной деревне. И неожиданно он провалился в колодец. Я подбежал. С ужасом заглянул вниз. Стоит мой друг по колено в грязи и закуривает.

Такова была степень его невозмутимости.

***

Грубин с похмелья декламировал:

Пока свободою горим,

Пока сердца для чести живы,  

Мой друг, очнись и поддадим!..

***

Пришел к нам Грубин с тортом. Я ему говорю:

— Зачем? Какие-то старомодные манеры.

Грубин отвечает:

— В следующий раз принесу марихуану.

***

Отправились мы с Грубиным на рыбалку. Попали в грозу. Укрылись в шалаше. Грубин был в носках. Я говорю:

— Ты оставил снаружи ботинки. Они намокнут.

Грубин в ответ:

— Ничего. Я их перевернул НИЦ.

Бывший филолог в нем ощущался.

~

Родственные перлы

 

Отец моего двоюродного брата говорил:

— За Борю я относительно спокоен, лишь когда его держат в тюрьме!

(ср. «Компромисс», компромисс пятый)

***

Проснулись мы с братом у его знакомой. Накануне очень много выпили. Состояние ужасающее.

Вижу, мой брат поднялся, умылся. Стоит у зеркала, причесывается.

Я говорю:

— Неужели ты хорошо себя чувствуешь?

— Я себя ужасно чувствую.

— Но ты прихорашиваешься!

— Я не прихорашиваюсь, — ответил мой брат. — Я совсем не прихорашиваюсь. Я себя… мумифицирую.

***

Моя жена говорила:

— Комплексы есть у всех. Ты не исключение. У тебя комплекс моей неполноценности.

***

У моего отца был знакомый, некий Кузанов. Каждый раз при встрече он говорил:

— Здравствуйте, Константин Сергеевич!

Подразумевал Станиславского. Иронизируя над моим отцом, скромным эстрадным режиссером. И вот папаше это надоело. Кузанов в очередной раз произнес:

— Мое почтение, Константин Сергеевич!

В ответ прозвучало:

— Привет, Адольф!

***

Я спросил у восьмилетней дочки:

— Без окон, без дверей — полна горница людей. Что это?

— Тюрьма, — ответила Катя.

***

Наша маленькая дочка говорила:

— Поеду с тетей Женей в Москву. Зайду в Мавзолей. И увижу наконец живого Ленина!

***

Мой армянский дедушка был знаменит весьма суровым нравом. Даже на Кавказе его считали безумно вспыльчивым человеком. От любой мелочи дед приходил в ярость и страшным голосом кричал: «Абанамат!»

Мама и ее сестры очень боялись дедушку. Таинственное слово «абанамат» приводило их в ужас. Значения этого слова мать так и не узнала до преклонных лет.

Она рассказывала мне про деда. Четко выговаривала его любимое слово «абанамат», похожее на заклинание. Говорила, что не знает его смысла.

А затем я вырос. Окончил школу. Поступил в университет. И лишь тогда вдруг понял, как расшифровать это слово.

Однако маме не сказал. Зачем?

 ~

Остроумное

Хорошо бы начать свою пьесу так. Ведущий произносит:

— Был ясный, теплый, солнечный…

Пауза.

— Предпоследний день…

И, наконец, отчетливо:

— Помпеи!

***

Генрих Сапгир, человек очень талантливый, называл себя «поэтом будущего». Лев Халиф подарил ему свою книгу. Сделал такую надпись: «Поэту будущего от поэта настоящего!»

~

Смешные случаи
 

Расположились мы с Фомушкиным на площади Искусств. Около бронзового Пушкина толпилась группа азиатов. Они были в халатах, тюбетейках. Что-то обсуждали, жестикулировали. Фомушкин взглянул и говорит:

— Приедут к себе на юг, знакомым будут хвастать: «Ильича видали!»

***

Журналиста Костю Белякова увольняли из редакции за пьянство. Шло собрание. Друзья хотели ему помочь. Они сказали:

— Костя, ты ведь решил больше не пить?

— Да, я решил больше не пить.

— Обещаешь?

— Обещаю.

— Значит, больше — никогда?

— Больше — никогда!

Костя помолчал и добавил:

— И меньше — никогда!

***

Некий Баринов из Военно-медицинской академии сидел пятнадцать лет. После реабилитации читал донос одного из сослуживцев. Бумагу пятнадцатилетней давности. Документ, в силу которого он и был арестован. В доносе говорилось среди прочего:

«Товарищ Баринов считает, что он умнее других. Между тем в Академии работают люди, которые старше его по званию…»

И дальше:

«По циничному утверждению товарища Баринова, мозг человека состоит из серого вещества. Причем мозг любого человека. Независимо от занимаемого положения. Включая членов партии…»

***

Яша Фрухтман взял себе красивый псевдоним — Дубравин. Очень им гордился. Однако шутники на радио его фамилию в платежных документах указывали: «Дуб-раввин».

***

Это было в семидесятые годы. Булату Окуджаве исполнилось 50 лет. Он тогда пребывал в немилости. «Литературная газета» его не поздравила.

Я решил отправить незнакомому поэту телеграмму. Придумал нестандартный текст, а именно: «Будь здоров, школяр!» Так называлась одна его ранняя повесть.

Через год мне довелось познакомиться с Окуджавой. И я напомнил ему о телеграмме. Я был уверен, что ее нестандартная форма запомнилась поэту.

Выяснилось, что Окуджава получил в юбилейные дни более ста телеграмм. Восемьдесят пять из них гласили: «Будь здоров, школяр!»

***

Этот случай произошел зимой в окрестностях Караганды. Терпел аварию огромный пассажирский самолет. В результате спасся единственный человек. Он как-то ловко распахнул пальто и спланировал. Повис на сосновых ветках. Затем упал в глубокий сугроб. Короче, выжил.

Его фотографию поместила всесоюзная газета. Через сутки в редакцию явилась женщина. Она кричала:

— Где этот подлец?! У меня от него четверо детей! Я его двенадцатый год разыскиваю с исполнительным листом!

Ей дали телефон и адрес. Она тут же села звонить в милицию.

***

Умер Алексей Толстой. Коллеги собрались на похороны. Моя тетка спросила писателя Чумандрина:

— Миша, вы идете на похороны Толстого?

Чумандрин ответил:

— Я так прикинул. Допустим, умер не Толстой, а я, Чумандрин. Явился бы Толстой на мои похороны? Вряд ли. Вот и я не пойду.

(ср. «Компромисс», компромисс одиннадцатый)

***

У директора Ленфильма Киселева был излюбленный собирательный образ. А именно — Дунька Распердяева. Если директор был недоволен кем-то из сотрудников Ленфильма, он говорил:

— Ты ведешь себя, как Дунька Распердяева.

Или:

— Монтаж плохой. Дунька Распердяева и та смонтировала бы лучше…

Или:

— На кого рассчитан этот фильм? На Дуньку Распердяеву?!..

И так далее.

Как-то раз на Ленфильм приехала Фурцева. Шло собрание в актовом зале. Киселев произносил речь. В этой речи были нотки самокритики. В частности, директор сказал:

— У нас еще много пустых, бессодержательных картин. Например, «Человек ниоткуда». Можно подумать, что его снимала Дунька…

И тут директор запнулся. В президиуме сидит министр культуры Фурцева. Кроме всего прочего — дама. А тут вдруг — Дунька Распердяева. Звучит не очень-то прилично.

Киселев решил смягчить формулировку.

— Можно подумать, что его снимала Дунька… Раздолбаева, — закончил он.

И тут долетел из рядов чей-то бесхитростный возглас:

— А что, товарищ Киселев, никак Дунька Распердяева замуж вышла?!

~

Советские маразмы
 

В советских газетах только опечатки правдивы. «Гавнокомандующий». «Большевистская каторга» (вместо — «когорта»). «Коммунисты осуждают решения партии» (вместо — «обсуждают»). И так далее.

***

Мемориальная доска: «Архитектор Расстреллян».

***

Это было лет двадцать назад. В Ленинграде состоялась знаменитая телепередача. В ней участвовали — Панченко, Лихачев, Солоухин и другие. Говорили про охрану русской старины. Солоухин высказался так:

 — Был город Пермь, стал — Молотов. Был город Вятка, стал — Киров. Был город Тверь, стал — Калинин… Да что же это такое?! Ведь даже татаро-монголы русских городов не переименовывали!

***

Ленин произносил: «Гавнодушие».

***

На экраны вышел кинофильм о Феликсе Дзержинском. По какому-то дикому, фантастическому недоразумению его обозначили в главкинопрокате: «Наш Калиныч».

***

Плакат на берегу:

«Если какаешь в реке,

Уноси говно в руке!»

***

По ленинградскому телевидению демонстрировался боксерский матч. Негр, черный, как вакса, дрался с белокурым поляком.

Диктор пояснил:

— Негритянского боксера вы можете отличить по светло-голубой каемке на трусах.

~

Цитаты классиков и современников
 

Хармс говорил:

— Телефон у меня простой — 32–08. Запоминается легко. Тридцать два зуба и восемь пальцев.

***

Алешковский говорил:

— А как еще может пахнуть в стране?! Ведь главный труп еще не захоронен!

***

Пришел к нам Арьев. Выпил лишнего. Курил, роняя пепел на брюки.

Мама сказала:

— Андрей, у тебя на ширинке пепел.

Арьев не растерялся:

— Где пепел, там и алмаз!

***

Беседовали мы с Пановой.

— Конечно, — говорю, — я против антисемитизма. Но ключевые должности в российском государстве имеют право занимать русские люди.

— Это и есть антисемитизм, — сказала Панова.

— ?

— То, что вы говорите, — это и есть антисемитизм. Ключевые должности в российском государстве имеют право занимать ДОСТОЙНЫЕ люди.

***

Найман и Губин долго спорили, кто из них более одинок.

Рейн с Вольфом чуть не подрались из-за того, кто опаснее болен.

Ну, а Шигашов и Горбовский вообще перестали здороваться. Поспорили о том, кто из них менее вменяемый. То есть менее нормальный.

***

Однажды были мы с женой в гостях. Заговорили о нашей дочери. О том, кого она больше напоминает. Кто-то сказал:

— Глаза Ленины.

А Найман вдруг говорит:

— Глаза Ленина, нос — Сталина.

***

Оказались мы в районе новостроек. Стекло, бетон, однообразные дома. Я говорю Найману:

— Уверен, что Пушкин не согласился бы жить в этом мерзком районе.

Найман отвечает:

— Пушкин не согласился бы жить… в этом году!

***

Писателя Воскобойникова обидели американские туристы. Непунктуально вроде бы себя повели. Не явились в гости. Что-то в этом роде.

Воскобойников надулся.

— Я, — говорит, — напишу Джону Кеннеди письмо. Мол, что это за люди, даже не позвонили.

А Бродский ему и говорит:

— Ты напиши «до востребования». А то Кеннеди ежедневно бегает на почту и все жалуется: «Снова от Воскобойникова ни звука!..»

***

Воскобойников:

— Разве не все мы — из литобъединения Бакинского?

— Мы, например, из гоголевской «Шинели».

***

Как-то раз мне довелось беседовать со Шкловским. В ответ на мои идейные претензии Шкловский заметил:

— Да, я не говорю читателям всей правды. И не потому, что боюсь. Я старый человек. У меня было три инфаркта. Мне нечего бояться. Однако я действительно не говорю всей правды. Потому что это бессмысленно. Да, бессмысленно…

И затем он произнес дословно следующее:

— Бессмысленно внушать представление об аромате дыни человеку, который годами жевал сапожные шнурки…

***

Шло какое-то ученое заседание. Выступал Макогоненко.

Бялый перебил его:

— Долго не кончать — преимущество мужчины! Мужчины, а не оратора!

***

Году в тридцать шестом, если не ошибаюсь, умер Ильф. Через некоторое время Петрову дали орден Ленина. По этому случаю была организована вечеринка. Присутствовал Юрий Олеша. Он много выпил и держался несколько по-хамски. Петров обратился к нему:

— Юра! Как ты можешь оскорблять людей?!

В ответ прозвучало:

— А как ты можешь носить орден покойника?!

***

В Тбилиси проходила конференция на тему — «Оптимизм советской литературы». Было множество выступающих. В том числе — Наровчатов, который говорил про оптимизм советской литературы. Вслед за ним поднялся на трибуну грузинский литературовед Кемоклидзе:

— Вопрос предыдущему оратору.

— Пожалуйста.

— Я относительно Байрона. Он был молодой?

— Что? — удивился Наровчатов. — Байрон? Джордж Байрон? Да, он погиб сравнительно молодым человеком. А что?

— Ничего особенного. Еще один вопрос про Байрона. Он был красивый?

— Кто, Байрон? Да, Байрон, как известно, обладал весьма эффектной наружностью. А что? В чем дело?

— Да так. Еще один вопрос. Он был зажиточный?

— Кто? Байрон? Ну, разумеется. Он был лорд. У него был замок. Он был вполне зажиточный. И даже богатый. Это общеизвестно.

— И последний вопрос. Он был талантливый?

— Байрон? Джордж Байрон? Байрон — величайший поэт Англии! Я не понимаю, в чем дело?!

— Сейчас поймешь. Вот смотри. Джордж Байрон! Он был молодой, красивый, богатый и талантливый. И он был — пессимист! А ты — старый, нищий, уродливый и бездарный! И ты — оптимист!

 

 

 

 

 

 

 

 

 


 

 

Рубрики:  Литература/Довлатов
Афоризмы, цитаты
Нравится

...И Я ТОЖЕ
Воскресенье, 01 Апреля 2018 г. 14:21 + в цитатник
Это цитата сообщения Bliss_S [Прочитать целиком + В свой цитатник или сообщество!]

Я хотела бы жить у моря

Я хотела бы жить у моря,
Чтоб почти у кромки воды,
Чтоб песок, горизонт и горы,
И волна целует следы…
Я хотела бы жить у моря,
Чтобы ветер в лицо мне дул,
Чтоб жила я, не зная горя,
И под вечер, поставив стул,
На террасе за чашкой чая
Я смотрела на алый закат,
Тихий пляж, озаренный лучами,
И на волн золотых перекат…
Я хотела бы жить у моря,
Слушать пение волн в тишине,
Видеть небо, закат и горы…
Но пока это снится лишь мне…

3303834_sea_23 (700x464, 176Kb)

Море>>>
Нравится

Довлатов. "Компромисс"
Воскресенье, 18 Марта 2018 г. 19:19 + в цитатник

Довлатов. Компромисс (525x700, 129Kb)
 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

– Каширин – опытный журналист. Человек – довольно мягкий…
– Дерьмо, – говорю, – тоже мягкое.

***
В один ручей нельзя ступить дважды. Но можно сквозь толщу воды различить усеянное консервными банками дно. А за пышными театральными декорациями увидеть кирпичную стену, веревки, огнетушитель и хмельных работяг. Это известно всем, кто хоть раз побывал за кулисами…

***
Компромисс первый

Появляется редактор Туронок, елейный, марципановый человек. Тип застенчивого негодяя.


***
– ...Вы работник партийной газеты. Венгрию – на третье место! Там был путч.
– А с Германией была война.

***

Компромисс третий

На мои выступления приходили бесчисленные отклики. Иногда в угрожающей форме. Меня это даже радовало. Ненависть означает, что газета еще способна возбуждать страсти.

***

Есть такие молодые женщины, не то чтобы порочные, развратные, нет, а, как бы это лучше выразиться, – беспечные. Их жизнь – сплошное действие. За нагромождением поступков едва угадывается душа. С чудовищными усилиями, ценою всяких жертв обзаводятся, например, девушки импортными сапогами. Трудно представить, как много времени и сил это отнимает. А потом – демонстрация импортных сапог. Бесчисленные компании, танцы или просто – от универмага до ратуши, мимо сияющих витрин. Иногда сапоги темнеют около вашей кровати: массивные подошвы, надломленные голенища. И не какой-то жуткий разврат. Просто девушки не замужем. Выпили, автобусы не ходят, такси не поймать. И хозяин такой симпатичный. В доме три иконы, автограф Магомаева, эстампы, Коул Портер… По вечерам девушки танцуют, а днем работают. И неплохо работают. А в гости ходят к интересным людям. К журналистам, например…

***

Как благородно эволюционировало вранье за последние двести лет! Раньше врали, что есть жених, миллионер и коннозаводчик. Теперь врут про югославского режиссера. Когда-то человек гордился своими рысаками, а теперь… вельветовыми шлепанцами из Польши. Хлестаков был с Пушкиным на дружеской ноге, а мой знакомый Геныч вернулся из Москвы подавленный и тихий – Олжаса Сулейменова увидел в ЦУМе. Даже интеллигентные люди врут, что у них приличная зарплата.

***

Бескорыстное вранье – это не ложь, это поэзия.

***

Вера Хлопина ... Нервная, грамотная и толковая, она вредила себе истерической, дерзкой прямотой.

***

– Он же темный, как Армстронг!

***

Кленский обладал поразительным методом воздействия на женщин. Метод заключался в том, что он подолгу с ними разговаривал. Причем не о себе, о них. И что бы он им ни говорил: «Вы склонны доверять людям, но в известных пределах…» – метод действовал безотказно и на учащихся ПТУ, и на циничных корреспонденток телевидения.

***
– Ну-с, был счастлив лицезреть вас, мадам.
– Чао, Джонни! – сказала Алла.
– Тогда уж не Джонни, а Джованни.
– Гуд бай, Джованни!

***
В конце спектакля началась такая жуткая пальба, что я ушел, не дожидаясь оваций. Город у нас добродушный, все спектакли кончаются бурными аплодисментами.

***
– Ты понимаешь, будет катастрофа. Звонил ее жених из Саратова... Сказал, что повесится, если она не вернется. Алка с февраля так путешествует.
– Так и приехал бы за ней.
– У него экзамен в понедельник.
– Замечательно, – говорю, – повеситься он может, а экзамен игнорировать не может.

***
Дождитесь Митьку, и пусть он башляет это дело. Слушайте, я хохму придумал: «Все люди делятся на большевиков и башлевиков…»

***
Компромисс пятый

– Посторонним сюда нельзя.
– А потусторонним, – спрашиваю, – можно?

***
Захожу. Эстонец лет шестидесяти делает перед раскрытой форточкой гимнастику.
Эстонцев я отличаю сразу же и безошибочно. Ничего крикливого, размашистого в облике. Неизменный галстук и складка на брюках. Бедноватая линия подбородка и спокойное выражение глаз. Да и какой русский будет тебе делать гимнастику в одиночестве…

***
Вообще, что бы ни затеяла пресса, рядового читателя удивить трудно. Ко всему привыкли…

***
Это был высокий человек с гранитным подбородком и детскими невинными ресницами.

***
Я знал, еще три рюмки, и с делами будет покончено. В этом смысле хорошо пить утром. Выпил – и целый день свободен…

***
Компромисс шестой

И наконец – прохлада равнодушных улиц, ветер. Цинковые лужи, болонки в сквере, громыхание трамвая…

***
С натугой разъехались двери трамвая. Короткий мучительный штурм. Дорогу ей загородила широкая армейская спина. ...Главное, не раздражаться, относиться с юмором. Час пик, обычное явление. Тут главное – найти источник положительных эмоций. Вон бабке место уступили. Студент конспекты перелистывает. Даже у военного приличное лицо…
И снова – улица, машины, люди, приятная волнующая безучастность людей и машин.

***
Собака прижала уши и зажмурилась. Нос ее сиял крошечной боксерской перчаткой.

***
– Лидочка, я хочу вам новую рубрику предложить. «Встреча с интересным человеком». Причем не обязательно с ученым или космонавтом. Диапазон тут исключительно широкий. Почетное хобби, неожиданное увлечение, какой-нибудь штрих в биографии. Допустим, скромный номенклатурный главбух тайно… я не знаю… все, что угодно… не приходит в голову… Допустим, он тайно…
– Растлевает малолетних, – подсказала Лида.
– Я другое имела в виду. Допустим, он тайно…
– Изучает санскрит…
– Что-то в этом духе. Только более значимое в социальном отношении.

***
Алиханов встретил ее на пороге. Это был огромный молодой человек с низким лбом и вялым подбородком. В глазах его мерцало что-то фальшиво неаполитанское.

***
Тусклые лезвия селедок на клочке газетной бумаги…

***
Левин обнял ее и долго разглядывал.
– Да, – сказал он, – годы идут, годы идут…
– Постарела?
– Как тебе сказать… Оформилась.
– А ты обрюзг. Позор.

***
Сын – таинственная личность. Шесть лет уклоняется от воинской повинности. Шесть лет симулирует попеременно – неврозы, язву желудка и хронический артрит. Превзошел легендарного революционера Камо. За эти годы действительно стал нервным, испортил желудок и приобрел хронический артрит. Что касается медицинских знаний, то Игорь давно оставил позади любого участкового врача. Кроме того, разбирается в джазе и свободно говорит по-английски…
В общем, человек довольно интересный, только не работает…

***
Это был широкоплечий, здоровый мужчина в красивом тонком джемпере. Лицо умеренно, но регулярно выпивающего человека. В кино так изображают отставных полковников. Прочный лоб, обыденные светлые глаза, золотые коронки.

***
Компромисс седьмой

Тут я вспомнил разговор с одним французом. Речь зашла о гомосексуализме.
– У нас за это судят, – похвастал я.
– А за геморрой у вас не судят? – проворчал француз…

***
Компромисс восьмой
... любое унижение начальства – большая радость для меня.

***
И тут, как всегда, появляется главный холуй, бескорыстный и вдохновенный. Холуй этот до того обожает начальство, что путает его с родиной, эпохой, мирозданием… Короче, появился Эдик Вагин. В любой газетной редакции есть человек, который не хочет, не может и не должен писать. И не пишет годами. Все к этому привыкли и не удивляются. Тем более что журналисты, подобные Вагину, неизменно утомлены и лихорадочно озабочены. Остряк Шаблинский называл это состояние – «вагинальным»…

***
Наконец редактор приступил:
– Знаете, Довлатов, у вас есть перо!
Молчу, от похвалы не розовею…

***
– ...Все же семья, дети… Старшему уже четыре годика. Лера была в детском саду, так заведующая его одного и хвалила. Развитый, говорит, сообразительный, энергичный, занимается онанизмом… В батьку пошел… Такой, понимаешь, клоп, а соображает…

***
Возникла буфетчица с локонами цвета половой мастики.

***
Я взял полотенце, достал зубную щетку и мыло. Вытащил бритву.
– Ты куда?
– Барана резать, – отвечаю, – ты же горячего хотел…

***
Около уборной (интересно, почему архитектура вокзальных сортиров так напоминает шедевры Растрелли?) дежурила машина.

***
Девушки тоже закурили. Жбанков дождался тишины и продолжал:
– А как один повесился – это чистая хохма. Мужик по-черному гудел. Жена, естественно, пилит с утра до ночи. И вот он решил повеситься. Не совсем, а фиктивно. Короче – завернуть поганку. Жена пошла на работу. А он подтяжками за люстру уцепился и висит. Слышит – шаги. Жена с работы возвращается. Мужик глаза закатил. Для понта, естественно. А это была не жена. Соседка лет восьмидесяти, по делу. Заходит – висит мужик…
– Ужас, – сказала Белла.
– Старуха железная оказалась. Не то что в обморок… Подошла к мужику, стала карманы шмонать. А ему-то щекотно. Он и засмеялся. Тут старуха – раз и выключилась. И с концами. А он висит. Отцепиться не может. Приходит жена. Видит – такое дело. Бабка с концами и муж повесивши. Жена берет трубку, звонит: «Вася, у меня дома – тыща и одна ночь… Зато я теперь свободна. Приезжай…» А муж и говорит: «Я ему приеду… Я ему, пидору, глаз выколю…» Тут и жена отключилась. И тоже с концами…

***
У нее был детский рот и пушистая челка. Высказывалась она поспешно, добросовестно, слегка задыхаясь. Говорила с шершавым эстонским акцентом. Иногда чуть коверкала русские слова.

***
Жбанков, шатаясь, выбрался на берег. Его худые чресла были скульптурно облеплены длинными армейскими трусами.

***
У Эви были острые лопатки, а позвоночник из холодных морских камешков… Она тихо вскрикивала и дрожала.. Хрупкая пестрая бабочка в неплотно сжатом кулаке…

***
И тут я подумал: ох, если бы не этот райком, не эта взбесившаяся корова!.. Жить бы тут и никаких ответственных заданий… Яхта, речка, молодые барышни… Пусть лгут, кокетничают, изображают уцененных голливудских звезд… Какое это счастье – женское притворство!.. Да, может, я ради таких вещей на свет произошел!.. Мне тридцать четыре года, и ни одного, ни единого беззаботного дня… Хотя бы день пожить без мыслей, без забот и без тоски… Нет, собирайся в райком… Это где часы, портреты, коридоры, бесконечная игра в серьезность…

***
Жбанков разглагольствовал, то и дело отлучаясь в уборную. Каждый раз он изысканно вопрошал: «Могу ли я ознакомиться с планировкой?» Неизменно добавляя: «В смысле – отлить…»

***
… Есть что-то жалкое в корове, приниженное и отталкивающее. В ее покорной безотказности, обжорстве и равнодушии. Хотя, казалось бы, и габариты, и рога… Обыкновенная курица и та выглядит более независимо. А эта – чемодан, набитый говядиной и отрубями…

***
– Мишка, – говорю, – у тебя нет ощущения, что все это происходит с другими людьми… Что это не ты… И не я… Что это какой-то идиотский спектакль… А ты просто зритель…
– Знаешь, что я тебе скажу, – отозвался Жбанков, – не думай. Не думай, и все. Я уже лет пятнадцать не думаю. А будешь думать – жить не захочется. Все, кто думает, несчастные…
– А ты счастливый?
– Я-то? Да я хоть сейчас в петлю! Я боли страшусь в последнюю минуту. Вот если бы заснуть и не проснуться…
– Что же делать?
– Вдруг это такая боль, что и перенести нельзя…
– Что же делать?
– Не думать. Водку пить.

***
– Все, – говорю, – прекрасно! Нормальная собачья жизнь…

***
Белла тащила Жбанкова в спальню. Ноги его волочились, как два увядших гладиолуса.

***
Я выпил и снова налил. И сразу же куда-то провалился. Возникло ощущение, как будто я – на дне аквариума. Все раскачивалось, уплывало, мерцали какие-то светящиеся блики…

***
– Не пей так много, – сказала Эви.
Я кивнул.
– А то не можешь делать секс.

***

Компромисс девятый

Принес ей «Технологию» <секса>. Книга замечательная. Первую страницу открываешь, написано «Введение». Уже смешно. Один из разделов начинается так: «Любовникам с непомерно большими животами можем рекомендовать позицию – 7». Гуманный автор уделил внимание даже таким презренным существам, как любовники с большими животами…

***

Я спрятал бутылку в карман и пошел заканчивать статью на моральную тему.

***
Компромисс десятый

Как обычно, не хватило спиртного, и, как всегда, я предвидел это заранее. А вот с закуской не было проблем. Да и быть не могло. Какие могут быть проблемы, если Севастьянову удавалось разрезать обыкновенное яблоко на шестьдесят четыре дольки?!..

***
Наконец подошла моя очередь бежать за водкой. Шаблинский отправился со мной. Когда мы вернулись, девушек не было. Шаблинский сказал:
– А бабы-то умнее, чем я думал. Поели, выпили и ретировались.

***
Алкоголь действовал неэффективно. Ведь напиться как следует – это тоже искусство…

***
Мостовая отражала расплывчатые неоновые буквы. Плоские фасады сурово выступали из мрака. Пейзаж напоминал иллюстрации к Андерсену.

***
Вообще я заметил, что человеческое обаяние истребить довольно трудно. Куда труднее, чем разум, принципы или убеждения. Иногда десятилетия партийной работы оказываются бессильны. Честь, бывает, полностью утрачена, но обаяние сохранилось. Я даже знавал, представьте себе, обаятельного начальника тюрьмы в Мордовии…

***
...Шаблинский был нормальным человеком. Если и делал подлости, то без ненужного рвения.

***
Тут медленно опустилось стекло автомобиля и выглянул Гришаня.
– Может, тебе деньги нужны? – спросил он.
Деньги были нужны. Более того – необходимы. И все-таки я ответил:
– Спасибо. Деньги есть.
Впервые я разглядел Гришанино лицо. Он был похож на водолаза. Так же одинок и непроницаем.
Мне захотелось сказать ему что-то приятное. Меня поразило его благородство. Одалживать деньги перед арестом, что может быть изысканнее такого категорического неприятия судьбы?..

***
В журналистике каждому разрешается делать что-то одно. В чем-то одном нарушать принципы социалистической морали. То есть одному разрешается пить. Другому – хулиганить. Третьему – рассказывать политические анекдоты. Четвертому – быть евреем. Пятому – беспартийным. Шестому – вести аморальную жизнь. И так далее. Но каждому, повторяю, дозволено что-то одно. Нельзя быть одновременно евреем и пьяницей. Хулиганом и беспартийным…
Я же был пагубно универсален. То есть разрешал себе всего понемногу.

***
Буш улыбнулся и неожиданно заговорил гладкими певучими стихами:
– Входи, полночный гость! Чулан к твоим услугам. Кофейник на плите. В шкафу голландский сыр. Ты братом станешь мне. Галине станешь другом. Люби ее, как мать. Люби ее, как сын. Пускай кругом бардак…
– Есть свадкие бувочки! – вмешалась Галина. Буш прервал ее мягким, но величественным жестом:
– Пускай кругом бардак – есть худшие напасти! Пусть дует из окна. Пусть грязен наш сортир… Зато – и это факт – тут нет советской власти. Свобода – мой девиз, мой фетиш, мой кумир!

***
...человеческое безумие – это еще не самое ужасное. С годами оно для меня все более приближается к норме. А норма становится чем-то противоестественным.

***
Я напрягся и выговорил: – Быть вашим гостем чрезвычайно лестно. От всей души спасибо за приют. Тем более что, как давно известно, все остальные на меня плюют…

***
Решительный нонконформизм уживался в нем с абсолютной беспринципностью. Это бывает.

***
В Буше имелось то, что роковым образом действует на стареющих женщин. А именно – бедность, красота, саркастический юмор, но главное – полное отсутствие характера.

***
Злые языки называли Буша альфонсом. Это было несправедливо. В любви к стареющим женщинам он руководствовался мотивами альтруистического порядка. Буш милостиво разрешал им обрушивать на себя водопады горьких запоздалых эмоций.

***
Штатная должность означала многое. Особенно – в республиканской газете. Во-первых, стабильные деньги. Кроме того, множество разнообразных социальных льгот. Наконец, известную степень личной безнаказанности. То есть главное, чем одаривает режим свою номенклатуру.

***
Это был типичный морской волк, худой, краснолицый, с орлиным профилем.

***
–...Ты любишь деньги?
– Я забыл, как они выглядят. Это такие разноцветные бумажки?
– Или металлические кружочки.
– Я люблю их больше, чем футбол! И даже больше, чем женщин. Но я люблю их чисто платонически…

***
Глаза полковника сверкнули бритвенными лезвиями.

***
Лебеди скользили по воде, как два огромных черных букета.

***
Когда храбрый молчит, трусливый помалкивает.

***
... дерзил я продуманно и ловко.

***
...Таллинн – город маленький, интимный. Обязательно повстречаешь знакомого хоть раз в неделю.

***
Есть у номенклатурных работников одно привлекательное свойство. Они не злопамятны хотя бы потому, что ленивы. Им не хватает сил для мстительного рвения. Для подлинного зла им не хватает чистого энтузиазма. За многие годы благополучия их чувства притупляются до снисходительности. Их мысли так безжизненны, что это временами напоминает доброту.

***
Известно, что порядочный человек тот, кто делает гадости без удовольствия…

***
Гришаня рассказал, что отсидел всего полгода. Затем удалось дать кому-то взятку, и его отпустили.
– Умел брать – сумей дать, – философски высказался Гришаня.

***
Компромисс одиннадцатый

– ...скончался Ильвес.
В силу гнусной привычки ко лжи я изобразил уныние.

***

Конструктивная идея затерялась в хаосе безответственного эксперимента…

***
...И все-таки ненавижу похороны. На фоне чьей-то смерти любое движение кажется безнравственным. Я ненавижу похороны за ощущение красивой убедительной скорби. За слезы чужих, посторонних людей. За подавляемое чувство радости: «Умер не ты, а другой». За тайное беспокойство относительно предстоящей выпивки. За неумеренные комплименты в адрес покойного. (Мне всегда хотелось крикнуть: «Ему наплевать. Будьте снисходительнее к живым. То есть ко мне, например».)

***
Пиджак Шаблинского, хранивший его очертания, теснил и сковывал меня. Я чувствовал себя неловко, прямо дохлый кит в бассейне. Лошадь в собачьей конуре.

***
– Не трудитесь. Вот текст, подготовленный Шаблинским.
– Чудно, – говорю, – спасибо.
...
– Отсебятины быть не должно.
– Знаете, – говорю, – уж лучше отсебятина, чем отъеготина.

***
О журналистах замечательно высказался Форд: «Честный газетчик продается один раз». Тем не менее я считаю это высказывание идеалистическим. В журналистике есть скупочные пункты, комиссионные магазины и даже барахолка. То есть перепродажа идет вовсю.

***
В жизни газетчика есть все, чем прекрасна жизнь любого достойного мужчины.
Искренность? Газетчик искренне говорит не то, что думает.
Творчество? Газетчик без конца творит, выдавая желаемое за действительное.
Любовь? Газетчик нежно любит то, что не стоит любви.

***
Целый год между нами происходило что-то вроде интеллектуальной близости. С оттенком вражды и разврата.

***
Есть в моих добродетелях интересное свойство. Они расцветают и становятся заметными лишь на фоне какого-нибудь безобразия. Вот меня и любят покинутые дамы.

***
У хорошего человека отношения с женщинами всегда складываются трудно. А я человек хороший. Заявляю без тени смущения, потому что гордиться тут нечем.

***
От хорошего человека ждут соответствующего поведения. К нему предъявляют высокие требования. Он тащит на себе ежедневный мучительный груз благородства, ума, прилежания, совести, юмора. А затем его бросают ради какого-нибудь отъявленного подонка. И этому подонку рассказывают, смеясь, о нудных добродетелях хорошего человека.

***
Марина принесла какую-то чепуху в заграничной бутылке, два фужера. Включила проигрыватель. Естественно – Вивальди. Давно ассоциируется с выпивкой…

***
В похоронной комиссии царила суета, напоминавшая знакомую редакционную атмосферу с ее фальшивой озабоченностью и громогласным лихорадочным бесплодием.

***
Вышел незнакомый человек с повязкой, громко объявил:
– Курить разрешается.
Это гуманное маленькое беззаконие удовлетворило скорбящих.

***
Он протянул мне булькнувший сверток. Это была завуалированная форма гонорара.

***
Компромисс двенадцатый

– Чухонцы все такие, – сказал Жбанков, – Адольф – их лучший друг. А русских они презирают.
– А за что им нас любить? – вмешался Гурченко. – За тот бардак, что мы им в Эстонии развели?!
– Бардак – это еще ничего, – сказал Жбанков, – плохо, что водка дорожает…

***
На этом трагическом слове я прощаюсь с журналистикой. Хватит!
Мой брат, у которого две судимости (одна – за непредумышленное убийство), часто говорит:
– Займись каким-нибудь полезным делом. Как тебе не стыдно?
– Тоже мне, учитель нашелся!
– Я всего лишь убил человека, – говорит мой брат, – и пытался сжечь его труп. А ты?!

Рубрики:  Литература/Довлатов
Афоризмы, цитаты
Нравится

Книги про компьютер
Воскресенье, 19 Ноября 2017 г. 13:58 + в цитатник
Это цитата сообщения Schamada [Прочитать целиком + В свой цитатник или сообщество!]

Читать книги онлайн о компьютере,интернете и программах


CoverNormal (200x287, 47Kb)Вы – фрилансер или внештатный сотрудник? Трудитесь в компании удаленно, сидя за своим компьютером дома, и хотите повысить эффективность и скорость работы? Тогда эта книга – для вас. Она рассказывает о наиболее популярных средствах для совместной работы. С ее помощью вы научитесь использовать общую базу данных компании, в которой работаете, не выходя из дому. Вы узнаете, как управлять документами по сети, как совместно работать над проектами, организовывать видеоконференции, звонить в офис с помощью компьютера, как удобно и быстро получать через Интернет заработанные деньги.
Основное внимание в книге уделено трем продуктам: Windows SharePoint Services 3.0, Microsoft Office SharePoint Server 2007 (MOSS) и Citrix. Кроме того, рассматриваются и альтернативные средства.
0_b0376_2c08d2b3_S (150x32, 5Kb)

4WwAyC2l1TTU (129x21, 3Kb)

Нравится

Отзыв на книгу Балу "Король и Шут. Между Купчино и Ржевкой"
Четверг, 19 Октября 2017 г. 21:48 + в цитатник

1gOJSy2Q1EY (525x700, 96Kb)

Это очень хорошая книга. Подробная, позитивная и очень личная. Настоящий подарок фанатам.
Да, это следует подчеркнуть особо – это книга для фанатов, ценителей, поклонников.  Для всех, кто любит группу «Король и Шут». Прочим интересующимся и сочувствующим лучше почитать более короткую биографию «КиШ», написанную Е. Либабовой, бывшей одно время пресс-атташе группы. Ее творение уже несколько раз переиздавали.
Тем, кто не в теме, мои размышления по этому поводу будут, боюсь, не особо понятны.

Я – давняя поклонница группы «Король и Шут». В силу ряда причин, на их концерты я начала ходить довольно поздно - с конца 2010 года, как раз когда вышел последний совместный альбом Горшка и Князя «Театр демона». Мне еще посчастливилось увидеть обоих фронтменов на одном концерте – один раз. Я застала закат группы. Но это ничего не меняет:  я давно ими интересовалась (строго говоря, все началось с альбома «Как в старой сказке». Самая первая услышанная песня «КиШ» - «Воспоминания о былой любви». И это была любовь на всю жизнь), а со времен «Театра демона» (мой любимый альбом, спасибо ребятам за такое завершение) интерес перешел в стойкую привязанность и преданную любовь. Эти парни своим искусством вытащили меня из депрессии. Я всегда буду им признательная за это. Для меня «Король и Шут» были, есть и будут Группой №1.

Группы давно нет. Умер Горшок – и все пошло прахом. Впрочем, в датском королевстве прогнило что-то еще раньше.

Не хочется говорить об этом. После ухода Князя в 2011 году началась бесконечная склока между музыкантами. Такой, как казалось со стороны, сплоченный и дружный коллектив, к полной неожиданности многих (и меня в том числе) погряз в мелких обидах, взаимных обвинениях, некрасивых разборках и т.д. Бывшие участники сводили счеты друг с другом.  Особенно дико было читать интервью Горшка и Князя тех лет. Справедливости ради: Князь был намного более корректен и сдержан, а вот Горшка часто несло. Я недоумевала: зачем выносить на всеобщее обозрение эти внутренние дрязги? Зачем расстраивать или, еще хуже, стравливать фанатов между собой? Зачем вообще нам знать об их личных проблемах? Увы, после смерти Горшка ничего не прекратилось, а, наоборот, только усугубилось. Теперь между бывшими музыкантами «Король и Шут»: Князем, Балу, Захаром, с одной стороны, и Ренегатом, Поручиком, Яковом, с другой, непреодолимая пропасть. Если Балу, как он сказал на презентации своей второй книги о «Короле и Шуте», и впрямь еще верит в то, что когда-нибудь все помирятся, то лично я – нет. У меня иллюзий не осталось. Группа стала легендой, а все, что после… уже неважно. Главное, что это БЫЛО.

В таком вот ностальгически-благостном ключе и написана книга Балу. Можно сразу сказать о некоторых ее особенностях (а достоинства это или недостатки, пусть каждый решает для себя сам).
Первое. Это, в  любом случае, несколько однобокая биография группы. Все рассказано, в основном, с точки зрения Балу и Князя. Остальные значимые участники группы: Ренегат, Яша и Поручик в ней участия не принимали. Как пишет Балу, им было предложено – они отказались наотрез. Поэтому никаких цитат, никаких фотографий, короче, никакого живого участия со стороны этих музыкантов нет. Следовательно, мы, читатели, вынужденно воспринимаем их глазами Балу. Но это не вина автора.
Второе. Книга охватывает лишь первую половину пути группы – и это логично, учитывая, что Балу ушел оттуда в 2006 году. Он пишет о том периоде, когда был полноправным участником коллектива. Все, что было после – очень коротко, в парочке последних глав, со слов тех участников, что оставались в группе дольше – Захара и Князя. Поэтому, опять же – недосказанность и скомканность. Но это книга Балу и претензий к нему по этому поводу нет и быть не может.
Третье. В общем и целом, книга выдержана в доброжелательном тоне. Многие острые углы сглажены, о неприглядной стороне жизни группы написано, в принципе, немного и вообще особого негатива тут нет. Это не обличающее, резкое или какое-то критичное произведение, отнюдь.  Скорее Балу сознательно взял на себя роль некоего миротворца, попытавшись написать, как он неоднократно подчеркивает, добрую книгу – о друзьях и для друзей. Нет здесь, насколько я помню, каких-то негативных оценок бывших коллег – просто изложены факты и сказано разве что-то типа «не знаю, что творилось у него в голове». Балу, складывается впечатление, ни на кого не в обиде, ни кого не держит зла. Всех простил, всех любит (небольшое преувеличение, но близко к истине). Такое благодушие у меня вызывает некоторый скепсис. Но ведь не везде люди такие бешеные, как у нас в России. Когда мне говорят о невероятной доброжелательности американцев – я верю.  Хороший климат, стабильность в стране – политическая, экономическая и военная – что ж, вполне можно жить, а не выживать и кидаться друг на друга. А Балу уже давно живет в Америке – и это даром не прошло, причем, с любимой женщиной, что тоже немаловажно. Поэтому, наверное, ему можно верить.

Да, еще одна фишка книги – попытка сделать её интерактивной. Это уже такая наполовину книга будущего. В нее впечатаны (чуть не написала: встроены) некие квадратики с рисуночками, к которым можно поднести смартфон с установленной на нем программой чтения QR-кодов – и попасть в то место в Интернете, где можно что-то послушать или посмотреть (песни или концертные записи). Можно было бы конечно просто дать ссылку. Но сканировать гораздо удобнее.
Так-то оно так, но не для всех. У меня, например, смартфона нет. И интернета в моем телефоне тоже нет. Мне телефон исключительно для связи потребен. А установить такую программу-читалку на обычный комп не получится (я спрашивала) – потому что нужен сканер для считывания этих QR-кодов. Короче, не особо продвинутым в плане гэджетов придется обойтись без этого удовольствия. Жаль.
Хотя найти, при желании, можно – в книге написано, где все это добро лежит.

 Я читала произведение Балу с большим удовольствием. Чувствуется, что от души человек писал, искренне. «Проглотила» я книгу  за несколько дней. В ней много лирики: как они еще в школе учились, как сочиняли первые песни, как разживались первыми гитарами, как дружили, как проводили свободное время... Горшок тех времен – увлеченный, смешной, слегка безбашеный, чистый и светлый. Очень трогательно звучит фраза, которую он сказал Балу, познакомившись с Князем: «Андрюха – мой новый друг, и я хочу, чтобы ты дружил с ним так же, как со мной» (привожу по памяти). Тут много таких моментов.  Очень подробно все рассказано. Вплоть до альбома «Бунт на корабле» (и про него тоже) рассказано о каждой песне – откуда появилась, как сочинялась музыка, насколько она любима и т.д. Тут с Балу чаще всего выступает сорассказчиком Князь – и на выходе получаем такой дружеский ностальгический трёп, в котором всплывают всякие интересные моменты. Лично мне было интереснее читать Князя, который, как автор песен, много говорил о том, откуда у него взялись те или иные образы, сюжеты и т.д. А вот всякие музыкальные подробности, типа «там вставили соло, тут оставили простецкий рифак» мне было читать скучно и утомительно. Для меня это все – темный лес, поэтому я бы предпочла, чтобы всей этой музыкальной чухни не было вовсе. Но я понимаю, что многим другим читателям, особенно мужского пола, это интересно. Так что – неизбежное зло.     

Много описано забавных историй, которые, думается мне, довольно точно передают дух, царивший в группе в те счастливые времена. Например, как они на вручение премии «Овация» ходили. Или как Балу с Яшей прикололись и на каком-то телеинтервью представились каждый именем другого и стали друг друга расхваливать, так сказать, в лицах. Потом, правда, Балу это вранье вышло боком, когда юная фанатка спросила его: «Вы ведь Яша?» Ну и так далее, там много всякого... мушкетерства-гусарства. Забавно.

Теперь скажу, что меня удивило и стало откровением.

Во-первых, Поручик. Я совсем не таким его представляла. Мне он всегда был симпатичен и казался самым порядочным что ли. Ну как-то он особо нигде не высказывался после всем известных печальных событий, всегда держался скромно и в тени. При этом был одним из основателей группы, учился с Горшком в одном классе. Следовательно, с Балу тоже дружил с детства. Наверное, Поручик - единственный с «той стороны баррикад», кто мог бы пролить свет на всю историю, однако он предпочитает помалкивать.
Так вот, в интерпретации Балу барабанщик «КиШ» предстает не в очень хорошем свете. Во-первых, он был не сказать чтоб каким классным музыкантом, скорее – весьма посредственным (по крайней мере, в описываемый период), во-вторых, ему эта группа особо-то не нужна была – он и на ранних этапах несколько раз порывался уйти из «КиШ». Если Горшок, Князь и Балу были одержимы идеей группы, музыкой, были настоящими фанатами своего дела, то Поручик - просто сбоку припёка. Типа «куда все – туда и я». Держался особняком, да и вел себя…  Самое неприятное было узнать, что, когда музыканты собирались скидываться на новое оборудование (или платить за аренду репточки, уже не помню), то Поручик только обещал, однако деньги в общую кассу так и не внес. Подобное его поведение описывается в книге пару раз. То есть изначально он был глубоким индивидуалистом, причем, довольно прижимистым (шкурничал, как сказали бы в советские времена). Нда.
Такое не очень хорошее впечатление у меня сложилось из рассказов Балу об этом человеке. Возможно, я неверно истолковываю приведенные факты, но мне кажется, что парочку верных выводов сделать можно: а) Поручик – человек по жизни ведомый, несамостоятельный и, следовательно, легко поддающийся влиянию; б) Балу и Князь были лучшими и самыми близкими друзьями Горшка, а Поручик – просто приятелем.
Короче, мои симпатии к барабанщику «Короля и Шута» после этой книги поубавились. Впрочем, я никогда особо им не интересовалась. Все-таки барабанщик в любой группе (а не только в «КиШ») лицо далеко не первостепенное. Сидит там где-то у стеночки, на него и не смотришь обычно на концерте…

Вторым откровением была некто Анфиса (странно, нигде, ни в одном источнике я не встречала ее фамилии. Везде просто «первая жена Горшка»). Балу, к моему удивлению, описывает этого персонажа исключительно в  положительном ключе. Хотелось бы, кстати, взглянуть как-нибудь на эту раскрасавицу – неужели нигде фоток нету? Чем она так пленила Горшка?
Я так думаю, Балу не способен в принципе отозваться о женщине плохо. Ни о какой. И вполне возможно, он знал Анфису с самой лучшей стороны, да и почему бы ей в самом деле не быть хорошим и добрым человеком, милой женщиной? Пусть так. Но мне кажется, ее образ чересчур облагорожен и романтизирован. Прямо ангел, нимба не хватает.
А ведь эта девушка сыграла далеко не лучшую роль в жизни Горшка.
Она была героиновой наркоманкой, это факт. Почему и как – меня не особо интересует. Пусть даже (да, кажется, так и было) Горшок посадил ее на иглу. А что, своих мозгов не было? Это у  умной-то, целеустремленной, амбициозной девушки? Значит, она просто бесхарактерная дура. Отказать любимому не могла? Ну-ну, не надо «ля-ля». В сексе-то мы все отказывать мастерицы, если что - у нас всегда голова болит (а может, просто не хочется). А с наркотиками что, по-другому что ли? Или она не знала, как это вредно? Ах, «с одного раза ничего не будет»? Ну я ж говорю: если мозгов нет…
Короче, Балу пусть себе умиляется, сколько влезет, но я считаю, что Анфиса при всех своих достоинствах была Горшку плохой женой. Вышла замуж за алкоголика-наркомана – борись, спасай, а не бухай вместе с ним. А уж тем более колоться вместе!.. И свою жизнь просрала, и Горшку не помогла. Хорошо, что потом Ольга у него появилась. Я думаю, уже ни для кого не секрет, что благодаря своей второй жене Горшок и протянул еще последние лет пять. Получается, вторая спасала, всеми силами отвоевывала его у смерти, а первая, наоборот, толкала в пропасть. Можно, конечно, списать все на молодость и глупость, да и жалко ее где-то – ведь ни за что сгинула, но… лучше бы она Горшку в жизни не попадалась. Судьба.

А вот еще не то чтобы откровение, но как бы некое противоречие. В книге Либабовой (я параллельно перечитывала ее, еще первое издание 2007 года, из серии  «СтогоffProject») сказано, что Балу к моменту его ухода уже и так хотели попросить, потому как он плохо играл (самое главное, приводятся слова Князя, что Балу был для группы «тормозящим элементом»). А вот в интерпретации самого Балу все выглядит совсем по-другому: было историческое собрание, на котором Горшок и Князь объявили, что они теперь главные, потому что только они все и делают, а все остальные – просто держатся за денежное место. Поэтому теперь все будет, как они скажут, остальные – просто исполнители, а кто не согласен – большое человеческое «до свиданья». Балу такой расклад не устроил, и он ушел. Так же, как и Ренегат, к слову.
Ну и где истина? Ведь это нередкое явление в мире рок-музыки, когда лидер принимает непростое решение расстаться с кем-то из музыкантов, пусть даже он его друг, просто потому, что тот недостаточно хорошо играет на своем инструменте и тем самым не способствует дальнейшему прогрессу группы. Тут уж приходится жертвовать личными чувствами ради общего дела. У Сида в книге «Тупой панк-рок для интеллектуалов», например, как раз подобный случай описан. Возможно, в «Короле и Шуте» имели место обе причины.
Меня немного удивляет (впрочем, совсем чуть-чуть) тогдашняя позиция Балу, что, мол, они перестали быть братством, перестали быть семьей, единомышленниками, а стали просто профессиональными музыкантами. Он сожалеет, что дух прежнего «КиШ»-а ушел, что все стали какими-то меркантильными.  Возможно, он и впрямь был среди них всех единственный настоящий панк (у Горшка это все-таки больше имидж был) с чисто панковской философией наплевательского отношения к материальным благам этого мира. То есть такой идейный борец, слегка не от мира сего (я ничуть не иронизирую – такое бывает). Но остальных музыкантов я понимаю прекрасно. Неустроенность, безденежье, бытовуха – все это рано или поздно утомляет. И чем старше становишься – тем сильнее это гнетет. Да и познав один раз все те радости, которые могут принести деньги (я имею в виду: материальные блага), трудно от всего этого отказаться. А за все надо платить…
Невозможно быть вечно молодым. Хочешь-не хочешь, а мировосприятие с возрастом меняется. Особенно, если все дается трудно, пусть даже в том же бытовом плане (а ведь нельзя сказать, что «Король и Шут» вот так прямо со школьной скамьи и взлетели сразу. Нет, их путь к славе был тернист). Просто в группе остальные как-то раньше повзрослели что ли. А может, это не Балу – инфантил, а просто у него более легкое отношение к жизни, которого другим катастрофически не хватало? Ну, у Горшка-то с его героиновыми проблемами такого не могло быть в принципе. А значит, и у остальных тоже.
В общем, тут есть над чем поразмышлять. Мое мнение – настал момент, когда Балу и остальные оказались не на одной волне. Почему – рассуждать можно долго. Просто все хорошее рано или поздно заканчивается. Увы.  

Князь, кстати, вполне здраво рассуждает на страницах книги о том, что это раньше, когда они были никем, у них была туча времени и они могли каждую песню вылизывать  до бесконечности. Поэтому на первых альбомах были сплошь хиты. А потом времени становилось все меньше, темп жизни ускорялся и поэтому песни писались быстрее и, естественно, уже не все были шедевральными. По мне так, совершенно верно рассуждает. От себя добавлю: так ведь и полосы в жизни разные бывают. Если слишком много проблем, то какая уж тут легкость и красота… Тем более в творчестве.

Вот за что хочется Балу поблагодарить – так это за честность в описании одного из самых дурных коллективных поступков группы. Таковых было два, и оба они связаны с Гордеевым – директором «Короля и Шута» на определенном этапе.
У меня и по книге Либабовой сложилось впечатление, что этот персонаж – мразь. Балу же только утвердил меня в этом мнении, открытым текстом написав ближе к концу, что у этого типа было не все в порядке с головой. Ну, если человек держит собственного ребенка за окном и грозится отпустить, если жена посмеет от него уйти, то это, конечно, полный псих. Необходимо изоляция от общества.
Еще в книге «И живые споют про мертвецов» меня просто убил тот факт, что у Князя на глазах (об этом, со слов Балу, ему впоследствии рассказывал сам Князь) Гордеев избивал свою сожительницу (потому что никакой «женой» она ему не была - они просто жили вместе) Машу Нефедову, скрипачку «Короля и Шута». Там неясно, как поступил Князь (мне очень хочется верить, что он хотя бы попытался вступиться за женщину), но уже из книги Балу следует, что, в общем-то, в группе все были в курсе этих дел. Но Маша, дескать, попросила не вмешиваться, это, мол, «их семейные дела», и этому подонку все сошло с рук. Балу справедливо говорит о малодушии группы в этой ситуации, о том, что гордиться здесь нечем и вообще жалеет, что они не распрощались с Гордеевым еще тогда. Маша сама разрулила ситуацию, уйдя из группы и уехав в Америку к любимому мужчине.

Ладно, это я еще как-то могу принять. Позорная особенность русского менталитета – добро с кулаками, любовь с синяками. Сама напросилась и т.д. У нас женщины и сами часто оправдывают подобного рода насилие. Но ведь это были еще цветочки.
 А как же тогда быть с покушением на убийство? Опять же в обеих книгах написано о нападении Гордеева на спящего Балу (что уже само по себе - верх низости) с явным намерением размозжить последнему голову! Я что-то не пойму, на него что – даже уголовного дела не завели? Балу по доброте душевной не написал заявления? Если так, то это большая глупость с его стороны. Ведь если не найти управы на такого, он в следующий раз кого-нибудь точно убьет. С другой стороны, Балу явно было не до чего, потому как ему надо было приходить в себя после серьезных увечий, а главное – все в группе опять (!) малодушно сделали вид, что это так – внутренние дела, и вообще Балу «сам виноват». «Все» - это и наши любимые Горшок и Князь, на минуточку.
У меня одно объяснение их трусости – Гордеев их основательно запугал. Балу на это весьма непрозрачно намекает. Этот урод был настоящим бандитом, и парни, как я думаю, банально испугались за свои жизни и жизни своих близких. Поэтому все замяли, даже какие-то мифические «отступные» Гордееву заплатили – типа откупились. И не считая того, что Маша и Балу пострадали физически, точнее, такой ценой, от Гордеева все же избавились без особых потерь (не считая финансовых) для остальных. Как ни гнусно звучит, но отделались малой кровью.

Я не вправе судить людей за такое. Это был, мягко говоря, не самый достойный поступок, но, возможно, он действительно был вынужденным и единственно правильным в той ситуации. Однако в каком-то смысле своих товарищей по группе – Машу и Балу – остальные предали. Не поддержали, не отомстили, не наказали. И это стало началом конца. Все остальное, включая бесславный финал и нынешний раздрай между бывшими друзьями – расплата за то предательство.
Я тут не в религиозный пафос ударилась, если что. Я просто знаю, что за все дурные поступки рано или поздно следует воздаяние. А разделять мои убеждения я никого не заставляю.

Если же Гордеева уже нет в живых (не знаю, так ли это), я практически уверена: ни у кого из «кишей» язык не повернется сказать доброе слово в его память. Потому что есть вещи, которые простить нельзя.

 Так что, хоть и старался Балу сделать свою книгу как можно более позитивной, но без грустных моментов и темных сторон не обошлось. В частности, есть и про наркотики – в том смысле, что из-за них были все проблемы с Горшком. Это и так очевидно, но Балу делает акцент на другом – каким хорошим, талантливым и интересным человеком был Горшок, как бы говоря нам: «Запомните его таким!» Настойчиво и убедительно.
Спасибо ему за это. За настроение, за ностальгию, за веселые истории и светлую грусть и особенно – за то, что нет здесь всей той грязи, что творилась в последние годы, уже после смерти Миши.

Эта книга должна быть у каждого уважающего себя поклонника группы «Король и Шут».

 

P.S. Должна признать, эта книга во многом изменила мои представления о том, что же происходило в последние годы существования группы и после 19 июля 2013. Но я не очень-то этому рада.

Я никогда не принимала чью-то сторону, никогда не считала нужным вписываться в дурацкие споры типа: «Ты за Горшка или за Князя?» или, позже: «Ты на чьей стороне – Князя или «Северного флота»?»  Мне всегда была дорога эта группа в целом вместе с ее творчеством и историей (почему – см. выше), и очень огорчали все эти разборки из цикла «кто больше прав, чей круче нрав». И сейчас очень не хочется думать о ком-то плохо. Право же, некоторых вещей о своих кумирах лучше не знать.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

   

 

  

 

 

Рубрики:  Литература
Король и Шут
Нравится

Без заголовка
Суббота, 14 Октября 2017 г. 13:03 + в цитатник
Это цитата сообщения Sasha_T [Прочитать целиком + В свой цитатник или сообщество!]

Аксели Галлен-Каллела

Галлен-Каллела, Аксели (Gallén-Kallela, Akseli) (наст. фамилия и имя Галлен, Аксель) (1865–1931), финский художник, лидер национально-романтического направления в изо-культуре финского модерна.
Родился в Бьорнеборге (финское название – Пори; порт на юго-западе Финляндии) 26 мая 1865 в семье предпринимателя. Его фамилия выразила двусоставность местной культуры: отец художника пользовался ее шведским вариантом («Галлен»), а дед – финским («Каллела»). Учился в Рисовальной школе Общества поощрения художеств в Гельсингфорсе (1881–1884), а также в академии Р.Жюльена в Париже (1884–1889) у В.А.Бугро и Ф.Кормона. Испытал воздействие Ж.Бастьен-Лепажа. Много работал в Карелии, бывал в Италии и Германии (изучая искусство Ренессанса и модерна), в 1909 и в 1920-е годы путешествовал по Восточной Африке.
Ранние его вещи (Мальчик и ворона, 1884; Первый урок, 1889; обе работы – Атенеум, Хельсинки) решены в духе скандинавского веризма, воплощая характерные типажи и бытовую среду крестьянства. К концу 19 в., органически войдя в русло «нордизма» (северного модерна), стал значительным, а с годами и крупнейшим представителем его национально-романтического финского направления, ярко и экспрессивно запечатлевшего чувства и мысли, связанные с процессом обретения Финляндией политической независимости. Путеводными для художника были легенды Калевалы. До революции не раз выставлял свои вещи в России. Начиная в основном с показа на Нижегородской ярмарке триптиха Легенда об Айно (1891, ныне в Атенеуме), своеобразная дружба-вражда связывала его с А.М.Горьким, сперва критиковавшим мастера за «декадентство», но в свою очередь явно испытавшим его влияние.
Перейдя от масла к темпере, Галлен-Каллела писал монументальные панно, посвященные героям национального эпоса; узловые моменты фабулы, символическая четкость деталей сочетаются в этих композициях с броскими цветокомпозиционными ритмами (Защита Сампо, 1896; Месть Йоукахайнена, 1897; обе картины – Художественный музей, Турку; Мать Лемминкяйнена, 1897; Проклятие Куллерво, 1899; обе работы – Атенеум). Придавая большое значение пейзажному антуражу, создавал и чистые пейзажи (Иматра зимой, 1893, там же). Среди его монументально-декоративных циклов наиболее известны оформление финского павильона для Парижской всемирной выставки 1900 (тоже на темы Калевалы), сюжетно повторенное на стенах вестибюля Национального музея в Хельсинки (1928), и росписи капеллы-усыпальницы дочери промышленника И.Юселиуса в Пори (1901–1903); быстро разрушившиеся, эти фрески были впоследствии частично отреставрированы; эскизы к ним хранятся в Атенеуме). В последнем случае мастер, отойдя от конкретных эпических сюжетов, представил обобщенный цикл человеческой жизни-смерти вкупе с рождением-умиранием природы.
Выступал как портретист (А.М.Горький, 1906, там же) и художник книги (иллюстрации к роману А.Киви Семеро братьев, 1906–1907). Многие годы вынашивал мечту о роскошном издании Калевалы, накапливая иллюстрации и орнаменты, но так и не смог его осуществить (часть этих произведений опубликована в русском издании финского эпоса, вышедшем в 1977). Стремясь сформировать целостный стиль нации, активно занимался дизайном (модельные эскизы вышивок, художественного металла, резьбы и выжигания по дереву, мебели, традиционных ручных ковров «рюэ»). По его рисункам выпускались марки и банкноты. Спроектировал два собственных дома-студии: в Руовеси (1894), а также «замок» в Леппявара близ Хельсинки (1913). В 1923 издал книгу воспоминаний и размышлений об искусстве.
Умер Галлен-Каллела в Стокгольме 7 марта 1931. В Леппявара ныне открыт его дом-музей.

Защита Сампо ("Калевала") 1896

(700x700, 98Kb)
more
Нравится

Кэрролл, единственный и неповторимый
Воскресенье, 14 Мая 2017 г. 02:38 + в цитатник

Все то, что я вообразил

Я счет не вел ее годам,
Когда писал портрет,
В смятеньи чувств набросив ей
Десяток с лишним лет.

Я взял лазурный цвет для глаз
И медный — для волос,
Но вышел медный слишком рыж,
Лазурный — чуть белес.

Она пощечину дала,
А я считал, что ей
Отныне надо бы меня
Касаться понежней.

Когда б меня спросили, как
Ее улучшить стать,
Я б отвечал: «Добавить? Нет!
Лишь кое-что убрать».

Есть у нее медвежий стан,
Гиений кроткий нрав,
Такая шейка, что умрет
От зависти жираф.

Поверьте, я ее люблю!
И это существо —
Все то, что я вообразил,
Плюс что-то сверх того.

15 марта 1862 г.

Перевод М. Матвеева

Серия сообщений "Мои любимые стихи":
Часть 1 - Тамерлан Эдгара По
Часть 2 - "Жизнь" Гумилёва
...
Часть 5 - "Их восемь, нас двое..." - баллада о бессмертии дружбы
Часть 6 - Приговор из 90-х
Часть 7 - Кэрролл, единственный и неповторимый
Нравится

Без заголовка
Пятница, 31 Марта 2017 г. 20:37 + в цитатник
Это цитата сообщения Snark_Hunter [Прочитать целиком + В свой цитатник или сообщество!]

И хрюкотали зелюки, Как мюмзики в мове

Оригинал - http://centrolit.kulichki.net/centrolit/jabberwocky/index.html

Все читали Алису Кэррола? А все видели переводы знаменитого Бармаглота? Смотрим и радуемся!

Бармаглот
перевод Д. Орловской
Варкалось. Хливкие шорьки
Пырялись по наве,
И хрюкотали зелюки,
Как мюмзики в мове.

Ваш текст
Нравится

Мистер Чарльз Бронсон
Пятница, 10 Марта 2017 г. 20:49 + в цитатник
Это цитата сообщения Galyshenka [Прочитать целиком + В свой цитатник или сообщество!]

Мистер Чарльз Бронсон

Charles Bronson (настоящее имя Charles Dennis Buchinsky) - голливудская звезда, по мнению многих- великий киноактер, хотя начинал в кино с ролей индейцев, считавшихся бесперспективными.
Монголоидный разрез глаз и иссиня - черные волосы достались Бронсону от отца, в чьих жилах текла кровь так называемых «липков», или литовских татар — принявших мусульманство потомков воинов Золотой Орды.
На экране от него буквально веяло силой и сдержанной агрессией. В мужчинах он пробуждал непреодолимое уважение, в женщинах — любознательный, почти научный интерес.
Он не был красавчиком или качком, не валил врагов пачками, стреляя самонаводящимися патронами без перезарядки, как его последователи, но стал эталоном крутизны и без этих "необходимых" качеств.
Он так естественно выглядел в ролях сильных и независимых личностей потому, что был таким и в жизни. В детстве прошел суровую школу бедности, работал шахтером, воевал на второй мировой в военно-морской авиации. С 1943 по 1945 он стрелял в джапов, сидя в B-29 Superfortress, получил «Пурпурное сердце».
Однажды в Риме к нему подошел араб и, приставив к боку пистолет, потребовал деньги. Бронсон, ничуть не смутившись, ответил ему в своей неподражаемой манере: «Нет, это ты сейчас мне отдашь свои бабки». После чего незадачливый налетчик в ужасе пустился наутек.

Бронсон был любимым актером Владимира Высоцкого. Высоцкий встречал его. В пересказе Сергея Довлатова это было так: «Недавно был я в Монреале. Жил в отеле „Хилтон". Выхожу на балкон покурить. Вижу, стоит поодаль мой любимый киноактер Чарльз Бронсон. Я к нему. Говорю по-французски: „Вы мой любимый артист..." И так далее... А тот мне в ответ: „Get lost"». Несколько лет спустя Высоцкий выступал на частных вечеринках в Голливуде и искал среди зрителей Бронсона — чтобы публично поквитаться. Ему объяснили, что Бронсон — настолько малоинтересный в светском плане человек, что его уже давно никто и никуда не приглашает.

Так получилось что фильмы с ним (да и вообще все американские и итальянские боевики 70х) весьма не особо известны россиянам. Настоящим oldschool у нас считаются боевички 80х-90х с Шварцнегером, Сталонэ и Ван Даммом, а жаль. Искренне жаль, потому что Чарльз Бронсон, да еще в паре с Аленом Делоном, да еще в европейском кино, с его сложностью и неоднозначностью сюжета и характеров... В общем много потеряли те, кто не видел...

7KcMcbZFgsfls1WUZt59zG2c9g3.jpg
Кто же спасёт америку? Майор Борцов. Где вы ещё увидете, как крутой агент КГБ спасает америку? (Фильм Телефон 1977 г.)
Смотреть
Нравится

Родом из детства, юности и прочих прекрасных периодов жизни...
Четверг, 23 Февраля 2017 г. 21:08 + в цитатник

                                                                                                                                                                                                              

В  День Защитника Отечества
                                                                                                                      Всем талантливым мужчинам посвящается...

 
                                                                                                                                                                                         

Давно хотела объясниться в любви тем прекрасным актерам разных эпох и национальностей, которые в свое время привнесли в мою жизнь много такого, чего в ней всегда не хватало. Например, образы мужчин, которых хотелось бы встретить в реальности - чтобы пережить с ними роман, приключение или какую-нибудь рискованную затею, сулящую немалую выгоду. А может, даже навсегда с ними остаться.

Это и конкретные роли, и актерская специализация в целом. Вспомнила самых-самых...
 

Юл Бриннер (в фильме «Великолепная семерка», 1960, США)

Бриннер (696x296, 68Kb)

В принципе, можно было бы одним Бриннером и ограничиться. Для меня его Крис – абсолютный мужчина. Лучший.
Ни до, ни после никто не производил на меня столь сильного впечатления. Воплощение мужества, благородства, доблести, отваги и чести.
Я бы включила этот фильм – на государственном уровне – в число тех, которые обязательно нужно показывать мальчикам, и чем раньше – тем лучше (чисто гипотетическая идея: наше правительство наконец-то озаботилось воспитанием молодежи, в частности, мужского пола, дабы выращивать из них мужчин, а не только пушечное мясо и тупых агрессивных рабов. В моём детстве нас, к примеру, всем классом водили на кинопоказы – и это были славные деньки!) Никакие «Семь самураев» и близко не валялись с «Семеркой...». Кто помнит сейчас фильм Куросавы, кроме знатоков кино и ценителей весьма специфической и чересчур героизированной (как будто у других народов не было достойных воинов и соответствующих кодексов!) самурайской культуры? Думаю, и среди самих японцев таких немного, потому как японское кино - это, на минуточку, не только Куросава, а само понятие «японская культура» намного шире. Оно далеко выходит за рамки наших дилетантских представлений о ней, как о вояках с катанами, сакэ и гейшах.
А вот «Великолепную семерку» и сейчас из старшего поколения помнят многие. В своё время этот фильм покорил всю нашу огромную страну.

Что касается самого Юла Бриннера, личностью которого я активно интересовалась в юности, то это был весьма рисковый, авантюрного склада человек, проживший яркую, насыщенную, интересную жизнь. По отзывам знавших его - очень живой, веселый и обаятельный мужчина, настоящий артист. Кстати, сам себя он считал цыганом и дружил с музыкальным цыганским кланом Дмитриевичей, даже выступал вместе с ними, благо прекрасно играл на гитаре и хорошо пел.                                        

В американском кино он занимает особое место. Это уникальный актер, ЕДИНСТВЕННАЯ звезда русского (!) происхождения. Эмигрант, добившийся в Голливуде настоящего признания. Подтверждением чему служат «Оскар» за лучшую роль в фильме «Король и я» (и я этим достижением Бриннера очень горжусь, как ни наивно это звучит. Кстати, выиграл он с первого раза. Таким «прямым попаданием» из великих, а не калифов на час может похвастаться разве что Вивьен Ли, у которой было две победы - и ни одного поражения в битве за «Оскар»), его востребованность и популярность в течение нескольких лет, когда его хотели снимать все крупные студии, и официальное прозвище «Король», которого удостаивались за всю историю Голливуда ещё только двое: Кларк Гейбл и Элвис.
Юл и актер был отличный (как-никак ученик Таирова и Чехова), ну а внешность у него была вообще сногсшибательная - там столько кровей намешано (помимо русской: монгольская, цыганская, швейцарская и еврейская), что в плане харизмы, обаяния и экзотической красоты с ним так никто и не сравнился. НЕ БЫЛО подобного ему. И уж, наверное, не будет.

Еще с ним люблю: «Десять заповедей» (1956), «Король и я» (1956), «Анастасия» (1956), «Соломон и царица Савская» (1959), «Маяк на краю света» (1971), «Мир будущего» (1976)

***

Вениамин Смехов (в фильме «д'Артаньян и три мушкетера», 1977, СССР)

Атос (651x419, 64Kb)

Не я одна пленилась Атосом, сыгранным Смеховым в бессмертной картине Георгия Юнгвальд-Хилькевича, которую в моем детстве обожали все (сейчас чуть ли не хорошим тоном считается ругать это кино, хотя ругать стоило бы его довольно слабые продолжения. Но с тем огромным влиянием, которое оно оказало на мое поколение, спорить трудно. Спасибо за это актерам, игравшим мушкетеров, и режиссеру, с таким вдохновением экранизовавшему свой любимый роман. А горе-критики пусть-ка какой-нибудь другой фильм вспомнят, который бы так сильно влиял на умы и души мальчишек и девчонок в то время!)
Атос из всех мушкетеров - самый лучший. Он не то чтобы лидер, скорее, что-то вроде нравственного ориентира для всех остальных, особенно д' Артаньяна. Серьезный, мудрый, правильный. Совесть четверки, одним словом. Храбрый и мужественный человек, ничуть не уступающий друзьям в доблести. И при этом обладающий настолько красивой, а, главное, благородной внешностью, что устоять  совершенно невозможно. Я боготворила и роман Дюма, и этого героя, и его экранное воплощение. Много видела других экранизаций, но с нашей и, в частности, с нашим Атосом так никто и не сравнялся.

Примечательно, что сам актер долгое время считал эту роль «пустяковой», так как был серьезно увлечен театром (для справки: Вениамин Смехов - один из прославленных актеров знаменитого и весьма дерзкого в свое время Театра на Таганке, где также работал Владимир Высоцкий. Руководил театром в дни его продолжительного расцвета Юрий Любимов), но впоследствии признал, что она имела огромное воспитательное значение.

Я была пару лет назад на творческом вечере Вениамина Смехова в Еврейском доме культуры. Интеллигентный ироничный человек с выраженным чувством собственного достоинства. Преданный театру до мозга костей.

Еще с ним люблю: «Служили два товарища» (1968), «Али-баба и сорок разбойников» (1983), «Ловушка для одинокого мужчины» (1990)

***

Василий Васильев (в трилогии «Неуловимые мстители», 1966-70, СССР)

Яшка (700x326, 36Kb)

После пушкинской поэмы «Цыганы», изумительного по красоте фильма «Табор уходит в небо» и особенно после «Неуловимых мстителей» сложно было не проникнуться к цыганам глубочайшей симпатией. Несмотря на их дурную репутацию и, в целом, негативное отношение к ним в нашем обществе (подозреваю, что и в добропорядочной Европе все то же самое).

Я ненавижу тупые рассуждения о том, как, дескать, в «Неуловимых» все неправильно показано и т.п. Что-то я не слышала, чтобы в Америке кто-то тявкал, что, мол, вестерны (чисто американское культурное явление, весьма популярный в течение десятилетий (!) киножанр)  крайне тенденциозны в изображении индейцев - опасных и несговорчивых дикарей, которых благородные белые ковбои и фермеры убивают только так.
Давайте уж тогда сразу перечеркнем все достижения советского кино (и прочей массовой культуры заодно) как идеологически вредные, устаревшие и «неправильные». Уже и «Ну, погоди!» пытались запретить за «пропаганду курения» (просто удивительно, сколько маразма у людей, вроде бы нестарых и, что самое печальное, занимающих высокие государственные посты). В общем, к черту всех этих мудаков.

Для меня «Неуловимые мстители» – отличное приключенческое кино моего детства, главные герои которого, отчаянные и смелые ребята, борются (и весьма успешно!) за свои гражданские идеалы. Из всей четверки самым ловким, крутым и великолепным с моей точки зрения был Яшка-цыган. Он запомнился еще и трепетным отношением к Ксанке – единственной девушке из «неуловимых». А его подвиги, рискованные трюки (вроде прыжка с карусели в седло), песни под гитару и «актерские» выступления (трюк с горилкой в компании пьяных бурнашей или как он изображал вора перед Нарышкиным) – все это более чем впечатляло. Вкупе с – естественно! – запредельно колоритной внешностью.  
Очень жаль, что этот талантливый парень так больше в кино и не снимался, хотя предложения были. Впрочем, он все равно связал жизнь с искусством – как певец и (некоторое время) актер знаменитого цыганского театра «Ромэн». А нам подарил своего прекрасного Яшку.

Зато, когда я видела Васильева в какой-то передаче уже взрослым, меня приятно удивило, что он остался таким же красивым и обаятельным, что у него добрые глаза и по-прежнему приятный голос с ненавязчивым бархатным акцентом.

***

Арчил Гомиашвили (в фильме «12 стульев», 1971, СССР)

Остап (681x459, 110Kb)

О, этот грузин...

В двадцать лет я была влюблена в Остапа Бендера, как в никого раньше. Отчасти благодаря книжным иллюстрациям в книге «12 стульев» из семейной библиотеки, где Великий комбинатор был изображен художником обаятельнейшим и хитрым мужчиной, совершенно неотразимым (КАК можно было вложить столько шарма в полуироничный рисунок?!), отчасти благодаря блистательному тексту Ильфа с Петровым (остроумные мужчины, которые никогда не лезут за словом в карман, в обычной жизни боооооольшая редкость!) Но главным образом – благодаря его киновоплощению в комедии Гайдая.
Не знаю, каким бы получился Остап у Высоцкого (который очень хотел сниматься в этой роли), но после Арчила Гомиашвили для меня другого Остапа не существует (хотя Юрский в этой роли мне тоже нравится, но «Золотой теленок» - все же не «12 стульев», там уже нет той легкости. Что касается Миронова, Меньшикова и Фрэнка Ланжеллы – все не то. Про Крылова даже говорить не буду).
Остап в исполнении Арчила Гомиашвили идеально вписался в тот необычный роман, который создали авторы и который перенес на экран великий Гайдай. Он ухватил самую суть произведения – ироничную, где-то абсурдную и фантасмагоричную, где-то горькую и невеселую (правда, в этом фильме ее, этой горечи: «мы чужие на этом празднике жизни» – лишь самая капелька. Это вам не Данелия).

Вот про него как раз и можно сказать:

Вся наша жизнь – игра!
И кто ж тому виной,
Что я увлёкся этою игрой?..

Арчил Гомиашивли в фильме Гайдая – красивый, чертовски обаятельный, неунывающий, напористый и весьма артистичный персонаж.
Я всегда буду любить этого великого плута в его исполнении. За что? За его многочисленные таланты, юмор, находчивость, оптимизм, верность дружбе и доброе сердце. И фантастическое обаяние. Гомиашвили удалось заставить меня забыть о том, что он вообще-то с Кавказа, притом что Остап Бендер – очень русский герой!..

(И пожалуйста, не причисляйте меня к дегенератам, которые видят в Остапе всего лишь афериста. Я не имею отношения к этим ограниченным общечеловекам, которые не способны воспринимать художественные произведения в отрыве от собственных убогих взглядов на жизнь. Для таких и Карлсон – всего лишь галлюцинация свихнувшегося от одиночества маленького мальчика, и гедонист Винни-Пух – плохой пример для детишек... Избавь нас Бог от этаких судей!.. ©)

Увы, с Арчилом Гомиашвили я, кроме «12 стульев» почти ничего не видела. Хотя есть, кажется, телефильм (целиком грузинский) «Проделки Скапена» с ним в главной роли. Вот это бы я посмотрела с удовольствием!

***

Это были главные (и непревзойденные!) кумиры моего детства и юности. А вот когда я увлеклась кино по-настоящему...

~

Жан Марэ (в любом фильме)

Маре-3 (700x360, 16Kb)

Это самый красивый мужчина в мировом кино – на мой вкус. В своих ранних фильмах («Орфей», «Вечное возвращение») – он вообще как греческий бог. В нем есть что-то очень благородное, аристократичное, какое-то непостижимое величие в сочетание с божественной красотой. Словно он из породы лучших людей, каких-нибудь атлантов, к примеру. Не знаю, как еще объяснить: красивых актеров много, но Жан Марэ – один. Он не просто красив – он прекрасен. Он выше всех . В нем как будто свет какой-то был.

Принято считать его иконой жанра «плаща и шпаги», но в его карьере был и период плодотворного сотрудничества с поэтом и режиссером Жаном Кокто, в завораживающий поэтичный мир которого Марэ с его чистой светлой красотой вписывался идеально. Поэтому он не просто звезда, но и выдающийся актер. Вообще, это один из самых романтичных киногероев всех времен.
Лично я люблю и ранние его работы, и многочисленных благородных героев «костюмных» фильмов, и гротескного, но все равно грозного Фантомаса. Кстати, большинство трюков в своих фильмов он выполнял сам.

Особенно люблю: «Вечное возвращение» (1943), «Безнадежное путешествие» (1943), «Рюи Блаз» (1947), «Орфей» (1950), «Граф Монте-Кристо» (1953), «Горбун» (1959), «Парижские тайны» (1962), «Железная маска» (1962), «Фантомас» (1964), «Фантомас разбушевался» (1965), «Фантомас против Скотланд-Ярда» (1966), «Жозеф Бальзамо» (1972)

***

Джеки Чан (в любом фильме 80-х - 90-х гг)

Чан (596x269, 56Kb)

Первой всемирно известной китайской кинозвездой был легендарный Брюс Ли. Однако он успел сняться в кино до обидного мало. 

А еще почти одновременно появился Джеки Чан. Даже успел засветиться с Ли в одном фильме. Правда, «вторым Брюсом Ли», несмотря на отточенные боевые навыки и амбициозные планы режиссера Ло Вэя, он так и не стал. И слава Богу!

Джет Ли, Чоу Юнь-Фат и Тони Джаа были после. А для нас, детей Перестройки, выросших в видеосалонах или (как отдельные счастливцы вроде меня, имевшие дома супер-чудо-видеомагнитофон «Электроника ВМ-12») на пиратских видеокассетах, главной китайской кинозвездой был и остается Джеки Чан.
Этому юркому обаятельному китайцу ДАВНО уже не надо никому ничего доказывать – место в пантеоне кинобогов ему обеспечено.
Его уникальный стиль: «немая комическая  + кун-фу» в свое время завоевал весь мир. Даже в Голливуде оценили. Потому что это было и круто, и смешно, и правильно. Сам Джеки ведь не только махал руками-ногами, бегал-прыгал, исполнял опасные трюки (всегда – вплоть до недавнего времени – сам!), но и упорно, из фильма в фильм, воплощал на экране образ «хорошего парня» с четкой моралью. Его герои – честные, ответственные, храбрые, всегда готовые прийти на выручку, верные дружбе и склонные к самопожертвованию – сейчас, во времена тотального цинизма и засилья антигероев, этаких усталых мизантропов и пофигистов, выглядят несколько старомодными. Но они – настоящие. Его фильмы – не только экшн-пиршество для глаз и всякие разные смехуёчки, но и сплошной позитив, потому что Джеки – всегда за правду и справедливость. Он незаметный, но очень крутой герой и просто хороший, добрый, симпатичный парень.
За это и люблю.

Я давно выпала из современного кинопроцесса и за карьерой Джеки (как и прочих) не слежу. Но с удовольствем посмотрела бы что-нибудь из последнего с его участием. 
И ещё: недавно вышла большая красивая книга «Джеки Чан: я счастливый». Я ее купила, хотя прочесть конечно же еще не успела. Но уверена: он и в жизни такой же как в своих фильмах. Хороший человек с большим сердцем. 
 

Особенно люблю: «Проект «А» (1983), «Полицейская история» (1985), «Доспехи Бога» (1986), «Проект «А»-2» (1987), «Полицейская история -2» (1988), «Доспехи Бога-2: Операция «Кондор» (1992), "«Мистер Крутой» (1996), «Шанхайский полдень» (2000)

***

Чарльз Бронсон (в любом фильме)

ЧБ9 (518x350, 52Kb)

К Бронсону я «прикипела» уже в относительно зрелом возрасте (хотя он мне и раньше нравился). Видимо, тоска по настоящим мужчинам заела – несмотря на имевшие место в моей тогдашней жизни отношения.
В кино, даже в американском, с настоящими жизненными героями всегда было туговато. Редфорд и Ньюман были слишком мягкими, Сталлоне и Шварценеггер – слишком перекачанными, Иствуд культивировал образ одинокого циника-антигероя, а прочие «бойцы» чаще только в драке и были хороши (а мозги? а характеры? а мораль?) Про всяких там комикс-персонажей вообще молчу – это не мужчины, а  какие-то клоуны в трико. Не мое вообще.

Бронсон же в расцвете своей карьеры снимался почти исключительно в жестком мужском кино, не боясь обилия насилия в своих фильмах. Потому что его типичный герой – одиночка, который может наказать плохих парней и защитить слабых, всегда справедлив, немногословен, спокоен и хладнокровен. Действует обдуманно и без лишней жестокости. У него свой кодекс чести, и про него точно знаешь: такой не предаст и не подведет. С ним и в аду не страшно. Квинтэссенция настоящего мужчины. Без всяких там «но» и «если».

Наряду с тем ощущением надежности («как за каменной стеной»), которое вселяли герои почти всех его фильмов, Бронсон – один из тех редких мужчин, на которых женщины (ну, кто понимает, конечно) не могут взирать без некоторого внутреннего трепета. Невероятное смешение кровей (родился Чарльз в Америке, но в эмигрантской семье. Там и татары были, и литовцы, и, самое главное, индейцы) дало такую гремучую смесь, что не поддаться его своеобразному обаянию, лукавому прищуру и кошачьей улыбке, как мне кажется, просто невозможно. Клаудия Кардинале и Мишель Мерсье, одни из первых красавиц-актрис всех времен, открыто восхищались им – об этом можно прочесть в их мемуарах. Мерсье, снимавшаяся с Бронсоном в фильме «Драчуны», так вообще откровенно пишет, как пялилась на него из окна отеля, где жила съемочная группа, когда он утром делал зарядку во дворе - отмечая великолепное тренированное тело.
Но что особенно хочется подчеркнуть: Чарльз Бронсон был преданным любящим мужем и прекрасным семьянином. Актрису Джилл Айрленд помнят только благодаря ему, потому что он все время снимал ее в своих фильмах (всего у них 15 совместных картин). А когда она умирала от рака – был с ней до конца. Им даже на какое-то время удалось одолеть болезнь, хотя, к сожалению, в конце концов рак победил. Преклоняюсь перед этим человеком. Вот это и впрямь настоящий мужчина, образец порядочности. Я по-хорошему завидую Джилл Айрленд, ей очень повезло с мужем.

Один из самых незабываемых моментов во всем мировом кино лично для меня: эпизод из «Однажды на Диком Западе», когда герой Фонды, мерзавец и подонок, умирая от раны, нанесенной ему таинственным стрелком (его играет Бронсон) спрашивает: «Кто ты?» – а тот молча достает губную гармошку, с которой никогда не расстается, и – в зубы поверженному врагу. И после этого у Фонды, как вспышка, возникает воспоминание, когда он вешал одного парня, а «табуреткой» несчастному служил его связанный по рукам и ногам младший брат – мальчишка-подросток. Парень обливался слезами от бессилия и отчаяния, а негодяй, издеваясь, всунул ему в зубы гармошку, а потом толкнул, и мальчишка упал лицом в землю, тем самым убив брата, лишившегося опоры...
«Надо было тогда прикончить щенка», – наверняка подумал Фонда с запоздалым сожалением и с этой неутешительной мыслью отдал концы. 

Особенно люблю: «Великолепная семерка» (1960), «Большой побег» (1963), «Грязная дюжина» (1967), «Прощай, друг!» (1968), «Однажды на Диком Западе» (1968), «Пассажир дождя» (1969), «Красное солнце» (1971), «Белый бизон» (1977), «Телефон» (1977), «Убийство» (1986)

***

Эти трое – одни из главных и самых значимых лично для меня актеров, воплотивших немало героических образов. И все по-разному, в своей неповторимой манере.

Было еще несколько ярких и весьма любопытных открытий совсем другого плана...

~

Владимир Высоцкий (в фильме «Сказ про то, как царь Петр арапа женил», 1976, СССР)

Ганнибал (700x394, 47Kb)

В период моего активного увлечения творчеством Владимира Семеновича – не только песнями и стихами, но и кинофильмами, я особенно полюбила именно этот фильм с его участием. На мой взгляд, в картине Александра Митты он сыграл свою лучшую роль. Сам Высоцкий также относил Ибрагима Ганнибала к числу своих любимых персонажей, так как в фильме, при всей его легкости и «лубочности» (вот любят у нас ярлыки навешивать!) затрагивалась такая важная для него тема, как отношения интеллигента с властью.
Что касается пресловутой «исторической правды», то я считаю этот нежный и трогательный фильм изящной фантазией на историческую тему. Мне здесь и Петр симпатичен (его ярко, даже, может, чрезмерно ярко сыграл Алексей Петренко), и особенно его любимец-арап.
Высоцкий показал его человек добрым, очень порядочным, миролюбивым, даже мягким. При этом – с твердыми принципами и чувством собственного достоинства. Большого умницу, храброго воина, верного своему царю и Отечеству человека. Настоящего интеллигента, словом.

И еще меня совершенно покорила любовная линия в этом фильме. То, как бережно и уважительно Ибрагим относится к чувствам Наташи – боярской дочки, которую ему прочат в жены и которая до поры до времени боится его.

Вот, как это было в сцене их объяснения, когда он тайком проник в ее комнату (привожу отрывок по памяти):

Наташа: Да что вы, Ибрагим Петрович, я вам, напротив, очень благодарна! Одно не пойму: чем я вам не угодила?
Ибрагим: Ничем, ангел мой, я не нашел в вас изъяна. Но ведь это же вы показали, что я вам не люб. Как же я мог после этого взять вас в жены?
Наташа (удивленно): Нас об этом и не спрашивают.
Ибрагим: Да что ж мы – дикари какие! В восемнадцатом-то веке!

У меня много любимых фильмов советского производства. И Высоцкого я люблю особенно. Но именно это кино и эта роль – на особом пьедестале. Слишком притягательный образ, могу пересматривать этот фильм бесконечно.

Еще с ним люблю: «Вертикаль» (1967), «Служили два товарища» (1968), «Хозяин тайги» (1968), «Опасные гастроли» (1969), «Место встречи изменить нельзя» (1980)

***

Борис Андреев (в фильме «Два бойца», 1943, СССР)

БА1 (600x470, 53Kb)

Что касается Бориса Федоровича Андреева, одного из известнейших и любимейших актеров довоенного времени (как говорил сам Андреев: «В СССР, кроме нас с Алейниковым самым популярным был разве что Чарли Чаплин»), моя очарованность им началась не с кино, а с прозы. Я прочитала его афоризмы, случайно попавшиеся мне на глаза, – и была совершенно покорена его остроумием, мудростью, точностью жизненных наблюдений и меткостью формулировок (как-нибудь выложу их здесь). После этого стала целенаправленно смотреть фильмы с ним.
Самым любимым фильмом с его участием для меня был и остается «Два бойца», где он сыграл одного из главных героев, Сашу Синцова – «Сашу с Уральмаша», как про него говорит его друг (второй боец), веселчак и балагур Аркадий Дзюбин. Не знаю, чем объяснить мою собственную любовь к этому фильму (про любовь людей того времени понятно: фильм был снят в 1943-м году, в Ташкенте, в самый разгар войны). Мне кажется, Андреев здесь – это такой собирательный образ русского солдата, вобравший в себя все лучшие национальные черты: готовность умереть за родину, чувство локтя, храбрость, великодушие, доброту. Это не просто защитник, спаситель, воин. Это богатырь.
Фактура Бориса Андреева (а он был крупный и сильный мужчина) позволяла ему играть именно таких, как любил говаривать Александр Васильевич Суворов, «чудо-богатырей». Недаром именно он сыграл Илью Муромца.
Что удивительно, при всей колоритной внешности, богатой фактуре и отменных физических данных (сам Борис Федорович любил говорить, что он «из волгарей»), это был умнейший, интеллигентный, очень тонкий и образованный человек. Писал, кроме прочего, статьи по теории актерского мастерства. Мечтал сыграть короля Лира (увы!), хотя оценил работу Юри Ярвета в одноименном фильме Козинцева. 

Из таких физически крепких и мощных артистов в нашем кино я могу припомнить еще только Алексея Смирнова, Евгения Моргунова, Василия Меркурьева и Павла Луспекаева (первых двух я, кстати, тоже очень люблю). Но Андреев – вне конкуренции.

Еще с ним люблю: «Трактористы» (1939), «Большая жизнь» (1939), «Большая семья» (1954), «Илья Муромец» (1956), «Казаки» (1961), «Путь к причалу» (1962), «Дети Ванюшина» (1973), «Сергей Иванович уходит на пенсию» (1980)

***

Алан Рикман (в фильмах о Гарри Поттере)

Снейп_4 (688x354, 48Kb)

Если бы Северуса Снейпа, мрачного колдуна и классического антигероя, не существовало в воображении Джоан Роулинг, его стоило бы выдумать кому-нибудь другому. Именно такого персонажа мы давно ждали.
Надо отдать должное Рикману: в его исполнении Снейп получился гораздо привлекательнее, чем в книге. И внешне, и по характеру. Именно благодаря харизме актера, его неоднозначной внешности и сдержанной, полной достоинства игре, этот персонаж – трагическая фигура, мужественный «герой невидимого фронта» и крайне романтичный в душе мужчина (хранить всю жизнь верность памяти своей первой любви, которая, на минуточку, отнюдь не разделяла его чувств, не каждый способен) – и выстрелил. Это очень актуальный герой, совершенно в духе времени, как бы призывающий женщин: хватит искать принцев, присмотритесь получше к тем, кто у вас под носом!
Кстати, если включить воображение, то можно считать киношного Снейпа прямым наследником Рика Блейна – героя Хэмфри Богарта в «Касабланке».
Я же после этой роли открыла для себя Алана Рикмана – замечательного актера, к сожалению недавно нас покинувшего. Ну  а что касается Снейпа, то я  повязана с этим странным типом на всю жизнь. Кто в  теме – знает.

Еще с ним люблю: «Крепкий орешек» (1988), «Разум и чувства» (1995), «Догма» (1999), «В поисках галактики» (1999), «Английский цирюльник» (2000), «Реальная любовь» (2003), «Снежный пирог» (2006), «Парфюмер: история одного убийцы» (2006)

***

Ну и поскольку я – дитя своего времени, на закуску выложу двух «мерзавцев». Эти – из последних моих увлечений, семи-восьмилетней давности. С тех пор у меня любимчиков не было. Почему – сказать затруднюсь. Наверное, мало интересных мужчин в кино, мало героев. Или я мало и плохо смотрю кино.

~

Бен Барнс (в фильме «Дориан Грей», 2009, Великобритания)

Грей (490x327, 37Kb)

Этот фильм, единственный в моей жизни, я смотрела в кинотеатре трижды (!!!) – настолько меня поразил юноша, игравший центрального персонажа.
Бен Барнс, на самом деле, очень красивый парень. С такой внешностью только и изображать разных прекрасных принцев. Дориана Грея, кстати, он сделал гораздо человечнее, чем описал Уайльд. В его трактовке это – падший ангел, а не монстр с ангельской внешностью. 
Я много писала про это кино в свое время (читать здесь), повторяться не буду. Скажу лишь, что с большим удовольствием посмотрела бы на этого актера в еще какой-нибудь «костюмной» роли. Он, как и Орландо Леголасович Блум, очень органично смотрится в таких фильмах. Вроде бы риск «застрять» в подобном амплуа ему не грозит, но попасть в компанию Дугласа Фэрбенкса, Эррола Флинна, Жана Марэ, Михаила Боярского и того же Орландо Блума – не так уж и плохо.
Принцы нам тоже иногда нужны.

Еще с ним люблю: «Звездная пыль» (2007), «Хроники Нарнии: принц Каспиан» (2008), «Хроники Нарнии: «Покоритель зари» (2010), «Седьмой сын» (2014) - и все эти фильмы я смотрела в кинотеатрах!

***

Гейл Харольд (в сериале «Близкие друзья», 2000-2005, США-Канада)

БК3 (500x275, 30Kb)

По Брайану Кинни, персонажу Харольда в гей-сериале «Близкие друзья» (Queer as Folk) я в свое время сохла только так. Сам сериал – отличный, переворачивает представление о гомосексуализме (который был в СССР уголовно наказуемым преступлением, если кто забыл) и вообще весьма уважительно подходит к этой скользкой теме. А вот герой Харольда – главный альфа-самец и несомненный лидер во всей этой компании – абсолютный герой нашего времени (разве что гей). Циник и волк-одиночка, пофигист и аморал в одном лице. Но все это – не более, чем поза и на самом деле Брайан Кинни – личность куда более глубокая, тонкая и симпатичная. Просто в духе времени мастерски строит из себя «плохого парня», а цинизм носит как защитную маску на душе. Но не любить его невозможно, потому что это – Победитель.
Одно смущает – не хватает пресловутой правды жизни. Все-таки сам актер – нормальной ориентации. Поэтому созданный им крайне притягательный образ, боюсь, не более, чем попытка (хотя и очень достойная и человечная, и я уважаю создателей фильма за это) показать секс-меньшинства в более выгодном свете, чем есть на самом деле: ведь им и так живется несладко, даже в странах, известных своей толерантностью. Настоящие геи все же, думаю, немного другие (например, Питер Пейдж – актер, играющий Эммета в «Близких друзьях», – открытый гомосексуалист, и, надо сказать, он заметно отличается от остальных).

~

Это далеко не полный список, а лишь Первые среди равных. Типа «Грязная дюжина» © ))))

Кино для меня долгое время было чуть ли не главным в жизни. И смотрела я его, в общем-то, из-за мужчин. Многие из которых были весьма достойными людьми не только на экране, но и в жизни.

Спасибо всем им (и тем, кто еще, возможно, покорит меня в будущем) за прекрасные часы, что я провела в их обществе, сидя в кинотеатре, перед телевизором, dvd-плеером или компьютером.

Рубрики:  Любимые мужчины
Мои заметки о Кино
Немного обо мне
Нравится

Главные рокеры в моей жизни
Вторник, 23 Февраля 2016 г. 11:33 + в цитатник
В  День Защитника Отечества
                                                                                                                      Всем достойным мужчинам посвящается...

 
Список субъективный. И плевать, что с формальной точки зрения не всех тут можно отнести к рокерам в классическом понимании этого слова.  Для меня рок - состояние души, а не просто одна из форм музыкальной жизни. Олицетворение честности, искренности, красоты, энергии и свободы.
Этим людям есть что сказать своим слушателям.

 

Высоцкий

Совесть нации

Для рождённых в СССР Высоцкий - всё равно, что Пушкин для людей XIX века. Наше всё.
Я выросла на его песнях. И на протяжении всех тех лет, что поэта нет с нами, могу с уверенностью сказать одно: до сих пор не нашлось никого, кто бы мог заменить его в сердцах людей. Он был, что называется, властителем наших дум. Сейчас личности такого масштаба среди рок-поэтов и бардов просто нет.
Возможно, они появляются раз в столетие.

Выс (700x393, 29Kb)


Я не люблю уверенности сытой
Уж лучше пусть откажут тормоза
Досадно мне, что слово «честь» забыто
И что в чести наветы за глаза

Когда я вижу сломанные крылья
Нет жалости во мне и неспроста
Я не люблю насилье и бессилье
Вот только жаль распятого Христа

 

Кинчев

Император

В нашем роке есть Кинчев - и есть все остальные. Можно по-разному относиться к творчеству группы «Алиса» и конкретно к её лидеру, но отрицать значение этой музыки как культурного феномена бессмысленно. Удивительно, но и спустя тридцать лет «Алиса» остаётся одной из самых влиятельных и мощных групп на нашей сцене. Одной из немногих, кто может собирать большие залы типа «Юбилейного».
И потом, у всех остальных групп - поклонники, фан-клубы, а у «Алисы» - армия!
Я не погрешу против истины, если скажу, что для многих своих почитателей Кинчев - нравственный ориентир. Абсолютно заслуженно.

Кинчев 10 (525x700, 45Kb)

 

Нас точит семя орды,
Нас гнет ярмо басурман,
Но в наших венах кипит
Небо славян.
И от Чудских берегов
До ледяной Колымы.
Все это наша земля!
Все это мы!
 

Цой

Великий кореец Питера

Так трогательно отозвался о Викторе Цое Сергей Соловьёв на одном из памятных концертов. И, по большому счёту, был абсолютно прав. Наряду с Достоевским и Эрмитажем этот рок-музыкант стал одним из символов, или, говоря современным языком, брендом Санкт-Петербурга (и кстати, первым рокером, чью биографию выпустили в респектабельной серии «Жизнь замечательных людей»). Как полушутя заметил Князь в каком-то интервью, если всё-таки власти разрешат назвать одну из улиц Питера именем Цоя, все музыканты сразу захотят там поселиться.
Скептики скажут, что это ранняя смерть превратила поэта в легенду. Возможно. Но у нас в Питере Цоя помнят, любят и слушают всё новые и новые поколения любителей рок-музыки. Времена меняются - кумиры остаются.

цой2 (700x436, 36Kb)

А «жизнь» - только слово,
Есть лишь любовь и есть смерть...
Эй! А кто будет петь,
Если все будут спать?
Смерть стоит того, чтобы жить,
А любовь стоит того, чтобы ждать

 

Горшок и Князь

Главные и лучшие панки

«Король и Шут» - при всём уважении к остальным любимым музыкантам - ГЛАВНАЯ РОК-ГРУППА В МОЕЙ ЖИЗНИ.
Более того, я считаю, это последняя великая российская рок-группа. «Агата Кристи» была всё же ДО (я ещё в старших классах училась), а всевозможные рокеры четвёртой и пятой волны, даже их лучшие представители, и близко не стояли по популярности и той оголтелой народной любви, которой славился «КиШ».
Насчёт того, что они якобы не панки - чушь. Панк - это чистая энергия, а с этим у ребят всегда был порядок. Просто они были помимо этого невероятно самобытными, оригинальными, ни на кого непохожими питерскими самородками, противопоставляя, по словам Горшка, свои страшные сказки всей той социальщине, что всегда царила в нашем роке. Едва ли найдётся много панк-групп, которые не просто следовали Ramones или Sex Pistols, эпатируя публику нарочито «грязной» игрой и агрессивными текстами, а пытались сделать в панк-роке что-то своё. «Король и Шут» - одни из тех, кому это удалось.
Они были невероятными - и при этом они были панками.
«КняZz» и «Северный Флот» - талантливые эпигоны, но подлинно великой группой был и остаётся лишь «Король и Шут».
Если б могла, я бы вытатуировала прямо у себя в сердце: «КИШ» - НАВСЕГДА!»

КиШ (700x466, 62Kb)

Сквозь смешные маски изучаю я народ:
Вокруг одни придворные и знать.
Звезды маскарадов заслоняют небосвод,
Польстить им, словно нищим грош подать.

 

Пух

Секс-символ

Не знаю ни одной девушки из числа поклонниц «F.P.G», кто была бы равнодушна к Пуху. Сексуальность этого парня превышает все мыслимые пределы и не имеет разумного объяснения. А ведь всё, что он для этого делает: выкладывается на сцене по полной и, пожалуй, не переедает. Неплохо косит под плохого парня, на деле таковым не являясь (моя уверенность в этом подкреплена вполне достоверными источниками). Но главное - его стихи. Это высокая панк-поэзия. Точный выстрел прямо в душу. «F.P.G» уже 15 лет уверенно лидируют на российской панк-сцене и достойных преемников что-то не видно. Есть талантливые ребята из числа молодых панков, но вряд ли кто-то из них будет так любим, как «F.P.G». Секрет прост: у нижегородцев есть не только чумовая музыка - у них есть Антон, умница и большой поэт, который никогда не разочаровывает.  

2 (700x466, 48Kb)

(фото Марины Федоровой - эта девушка снимает Пуха лучше всех)

Никого не предавая, не был предан никому,
И, ошибок не прощая, первым начинал войну.
А как мне хотелось, порой упав на колени
Перед всем этим миром молить о прощении…

Как хотелось надеяться на взаимность, своей откровенностью с ног сшибая,
Смотреть в глаза людям, искать там невинность, но понимать, что опять ошибаюсь.

Я прижигал эти раны глубокие пламенем веры во что-то хорошее
И не стонал, когда чувства высокие под дождем оставались псом брошенным.

Боль научила меня смеяться, и не жалеть научили потери,
Любовь научила за нее драться, а близость со смертью дала силы верить

В то, что, встав у последней черты, чтоб одержать еще и эту победу
Вынесшему все удары судьбы ты позволишь сказать мне, подняв глаза к небу

Вот он я! такой как есть
Кровь и плоть, любовь и ненависть.
Изменяя мир внутри или вовне,
Я никогда не изменял себе.


Ягода

Сам по себе

Я давно перестала воспринимать Алексея просто как младшего брата Горшка, по жизни «обречённого» находится в его тени. Нет никакого «Горшенёва-младшего», а есть группа «Кукрыниксы» - славные представители отечественного готик-рока. Их песни действуют на меня гипнотически, а мягкий вокал Ягоды обволакивает и очаровывает с первых звуков. Для меня «Кукры» - самая загадочная и труднопостижимая группа, которую я люблю странной, почти мистической любовью. Часто их песни оставляют на редкость изысканное послевкусие. Примерно как миндаль с коньяком.
А сам Ягода - невообразимо прелестная смесь Ван Хельсинга и плюшевого медвежонка.

Ягода на концерте памяти Цоя 13.10.12. в Ледовом (1) (652x425, 34Kb)

Сорву с себя что смогу, что мешает жить.
И стоя, и на бегу - знаю, кем мне быть!
Где в этот раз, чёртов шанс изменить судьбу!
Надежда есть - ждать час Икс! Just plan X!

 

Армен Сергеич

Тёртый хиппарь

«Крематорий», несмотря на «жизнеутверждающее» название и сейчас живее всех живых, а Безумный Шляпник Григорян по-прежнему наш верный проводник в страну чудесного абсурда, которой мне представляется мир его песен. Только человек с очень нестандартным взглядом на мир мог выдумать таких странных персонажей, как Безобразная Эльза, Кондратий, Хабибулин, Африканка, Микроб Бондарчук etc. Это абсолютный сюр, впрочем, довольно точно отражающий нашу жизнь.
Я немного слушала «Крематорий» ещё в студенческие годы. И прониклась. Красивая музыка, необычная поэзия и очень обаятельный вокалист.

армен1 (700x697, 201Kb)

Вот еще один вариант.
Мои мысли чисты как брильянт,
И в моей душе нет паутины и грязи.
Я рад тому, что живу,
Я рад Солнцу и рад дождю,
Я один из тех, кто затерялся в толпе.

И неведомо куда мою лодку несет река.
Так плыву я безучастно
Через время и пространство,
Но я так бы хотел встретить живым
2001 год!

 

Игорёк

Глоток свежего воздуха

Игорь Растеряев для меня, как и многих других, стал настоящим откровением. Даже больше: моим третьим и последним на сегодняшний день музыкальным потрясением. Никогда бы не подумала, что безыскусные песни про простых людей, войну, любовь к родине (большой и малой), героических предков-казаков могут настолько зацепить. Давно никто не разговаривал с людьми посредством музыки так доверительно и искренно, простым и понятным им языком (что отнюдь не умаляет стихотворных достоинств его песен). Это настоящее народное искусство. Большой талант - говорить просто о важном. У песен Растеряева высокий нравственный посыл. Думаю, со временем этот артист займёт в русской культуре XXI века место, сравнимое с тем, что занимал Владимир Семёнович в культуре века XX. Именно такого поэта мы давно ждали.

А сам по себе Игорь очень простой, открытый и душевный человек, в чём я убеждалась неоднократно. Единственный артист, кого я каждый раз обнимаю, когда подхожу после концерта поблагодарить - ни с кем другим из музыкантов я бы такое проделать не осмелилась, включая женщин.

Игорь3 (700x525, 76Kb)

Как вы не поймете, что вы, как дураки? 
Здесь меня то били, то кормили с руки. 
Научился я любить вопреки. 

Все чего-то дрался , искал, находил, 
А в итоге смысл оказался один - 
Мне в родной степи лежать веселей!

 

Сантёр и Толян

Свои в доску

Эти парни, они... просто классные! «Бригадный Подряд» был одной из первых советских (!) панк-групп и, несмотря на многочисленные сложности, таки дожил до наших дней и вполне успешно вписался в современную музыкальную картину. И если «дедушка отечественного панк-рока» (и бабушка тоже, не забываем об этом!) Сантёр - отец-основатель, то нынешний вокалист Толян - бесспорно, лицо группы. «Короли вселенского панк-рока» (не больше, не меньше!) они жгут так, как многим более молодым группам и не снилось. Песни у них зачастую простые, но очень задорные, отрывные, приправленные весёлым цинизмом и метким стёбом. А порой и лиричные нотки проскальзывают, и грустные. И даже ностальгические.

Сами ребята, не смотря на всю свою отвязность, очень милые и приятные люди. Какими и должны быть настоящие панки.

Сантер и Толян (700x466, 85Kb)

Уроки панк-рока, вашу мать! (фото Е.Рудницкого - ещё один талантливый мужчина, чьи снимки я очень люблю рассматривать)

Косые взгляды, пустые лица
Вчера не пил, но все же тянет похмелиться
В Неву прицелилась Адмиралтейским шприцем
Моя культурная дождливая столица
Ты видишь эти тени, детка?
Это Питер Рок-н-Ролл!

Большое сердце под тонкой кожей
В ночных прогулках вам не помешает ножик
Ведь на Фонтанке ловит «белку» Чижик-Пыжик
Федор Михайловича начитавшись книжек
Ты слышишь эти звуки, детка?
Это Питер Рок-н-Ролл!

Зима как смерть
Как осень лето
Кривые строчки бледных купчинских поэтов
Тебя касаются своею дряблой плотью
С кошачьим запахом облезлых подворотен
Вдохни же полной грудью, детка!
Это Питер Рок-н-Ролл!

 

Сид

Главный московский таракан

Это Ренегат, помнится, его так представил на концерте прощального тура «Король и Шут»  в Москве. Я и запомнила.
Сидушка отличается своеобразным чувством юмора, да и вообще отличный шоумен ко всем прочим своим талантам. Мне нравится его слушать в перерывах между песнями.

«Тараканы!» - вторая (после «Крематория») из моих любимых московских групп. Распробовала я их не сразу, но с тех пор предана им всей душой. Они довольно весёлые парни, не относящиеся к панк-року и самим себе слишком серьёзно, но у них хватает умных песен и на каждых стёбных «Плохих танцоров с большими яйцами» приходится и сатирическая «Бог и полиция», и лирическая «5 слов», и вопрошающая «Кто и когда?»
Это отличная, драйвовая и умная группа, кто бы что ни думал. И пусть Сид «на лицо ужасен» - я всё равно его люблю. Ибо талантлив, харизматичен и... мудр.

сид (700x508, 207Kb)

Посмотри на себя и других со стороны,
Сколько раз слово «Я» в сутки произносим мы?
Задыхаясь от крохотных неудач и смешных проблем,
Помни, что никого счастливей тебя нет на всей Земле.

Пока есть руки, ноги и на плечах голова,
Пока ты на что-то годен, кончай жалеть себя!
Ты молод и свободен, а значит у тебя есть всё!
Пока ты на что-то годен, жалей кого-нибудь ещё!
 

Никан

Новая Надежда

Слава Никаноров и его группа «Ангел НеБес» - моё последнее на сегодняшний день сильное впечатление в нашей музыке. У меня вызывает большое уважение то упорство, с которым Никан стремился влиться в питерское рок-сообщество. Его человеческие и лидерские качества впечатляют (и не только меня, а даже такого матёрого зубра, как Тропилло) И ведь добились своего! Именно «АНБ» сегодня считают главной надеждой русского рока. Вполне заслуженно.
Прогнозы - дело неблагодарное, но, думается мне, со временем они займут прочное и далеко не последнее место на музыкальном рок-небосклоне. Слишком яркие, чтобы их можно было игнорировать.
Я слежу за историей этой группы с некоторых пор. По-моему, это непрерывное восхождение. Очень много запоминающихся песен, хороших и разных. Молодцы ребята!
Кстати, на последнем концерте памяти Горшка в Юбилейном именно «Ангела» выступили лучше всех! Респект Никану и К°!

слава (700x465, 167Kb)

Развели меня стихи по барьерам
Каждый планку выбрал свою
То ль цветным станет стих, то ли серым
Я не знаю, я просто пою
Я не знаю, что там будет завтра
Где-то в поле убитой слезы
Бесконечный вопрос, или мантра
Иль победа всё той же войны

Это наш путь, это наш день, это наш век!
Только туда, только вперёд, только наверх!
Это наш путь, это наш день, это наш век!
Только туда, только вперёд, только наверх!

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Рубрики:  Любимые мужчины
Немного обо мне
Русский рок
Нравится

7. "Алиса" - великая группа
Воскресенье, 02 Августа 2015 г. 23:36 + в цитатник

Алиса 1 (Марина Монастырская) (700x465, 345Kb)

фото Марианны Монастырской

На «Алисе» нам пришлось туговато. Я, конечно, не желала никуда уходить из первого рядаnea. Повернулась к Ане и просительным голосом сказала: «Побудем здесь хотя бы несколько песен!»friends

С её молчаливого согласия мы остались там и продержались почти до конца!yes2 (на самом деле мы ушли из чисто практических соображений, дабы не стоять после феста в длинной очереди сами-понимаете-куда). Смутно помню, что перед выходом группы ведущий представил человека (не запомнила его имя-фамилию), который, в общем-то, «ответственен» за всё это действо. Организовывает фестиваль Андрей Рогальский, но этот товарищ, как я поняла - местный бизнесмен-меценат, оказывает фесту ощутимую финансовую помощь (я вот думаю… может, ему задолжала администрация всего Карельского региона?grin Потому как состав весьма представительный. В любом случае, спасибо емуkiss).

Когда «Алиса» вышла на сцену и зазвучала песня «Вот так!» (мне кажется, без неё не один их концерт не обходится), начались всякие безобразияdiablo. Толкотня, давка, фаеры в большом количестве (к счастью, довольно далеко от того места, где мы стояли), попытки оттеснить нас друг от друга. Какой-то быдланaggressive (кстати, довольно молодой парень, хотя и крупный боров) всё рвался напролом, и поэтому часть времени пришлось потратить на то, чтобы как-то защититься от этой туши. Я видела, как Аня оборачивалась с очень серьёзным лицом и, вытянув руку для защиты, старалась предотвратить свалку. Понятно, что я тоже пыталась оградить её от опасности (это я хорошо помню). Ну и себя заодно, хотя пару раз меня хорошо прижимали к сетке. К счастью, всё обошлось, хотя Аня перед одной из песен высказалась: «Этот парень – полный мудак»beee.

Но это мы ещё легко отделались!
Когда я просматривала встречу в Контакте, там  какая-то девушка, фотографировавшая на фесте, написала, что рядом с ней менты постоянно вытаскивали из толпы людей с окровавленными мордамиdntknw. Я даже не хочу это комментироватьnea. Предпочитаю радоваться, что рядом с нами никаких драк не было.

Алиса 2 (Марина Монастырская) (700x465, 211Kb)

фото Марианны Монастырской

Сет-лист был такой (последовательность песен помню приблизительно):

«Вот так!»
«Ток шок рок»
«Небо славян»
«В путь»
«Засада»
«Ангел»
«Работа»
Барабанное соло
«Красное на чёрном»
«Музыка»
«Фавор»

Поскольку я свежеиспечённый фан, ограничусь теми песнями, которые хорошо знаю и которые мне особенно нравятся (по правде говоря, мне практически все представленные в этом списке песни нравятсяgood).

 «Вот так!» в своей недолгой «Алисовской» жизни я слышала уже неоднократно. Одна из любимейших песен поздней «Алисы» (написана в 2007 году), очень патриотичная и идейно близкая к более раннему «Небу славян». Мне нравится образ гордого, свободолюбивого и непокорного народа:

Нам ли греть потехой муть кабаков,
Нам ли холить сытую спесь.
Наше дело - воля острых углов,
Мы, вообще, такие, какие есть.

Последнюю строку Кинчев обычно предоставляет петь зрителям. И надо сказать, все очень дружно, радостно и, главное, громко её орутgrin. В музыкальном плане эта песня кажется мне  особенно мелодичной и красивой, и, хотя с «мелодической» памятью у меня плохоcray, а все свои любимые песни «Алисы» я покамест не заслушала «до дыр»... вот сейчас я пишу про неё – и слышу эту музыку в голове, так-то!derisive
Вообще шикарная песняgood, и очень нужная - должен же кто-то поднимать национальное самосознание!derisive

«Ток шок рок» я, признаться, слушала через пень-колоду, поскольку была занята защитой Ани и себя от этого жирного ублюдкаirkaxx. Не самая лучшая песня с последнего альбома. Честно говоря, я вообще её не понимаюpardon. Она очень ассоциативная, по сути, это набор жёстких фраз и дальше там полный апокалипсис. Но вот когда я её услышала впервые (это было в Юбилейном), то обратила внимание, как Кинчев играет припев, с улыбкой отвешивая издевательский поклон на словах «Публика просит!»fuck Хорошо помню своё ощущение: артист!derisive Он всегда выразителен, но в некоторые моменты – особенноgood.

«Небо славян» - это вообще наше всёyes2. Для меня это особенная песня, потому что именно с неё началась моя настоящая любовь к «Алисе»give_rose. Предполагаю, что это апофеоз патриотической темы в творчестве Кинчева, практически национальный гимн:

Нас точит семя орды,
Нас гнет ярмо басурман,
Но в наших венах кипит
Небо славян.
И от Чудских берегов
До ледяной Колымы.
Все это наша земля!
Все это мы!

Сказать, что я пела эту песню с большим воодушевлением – значит, ничего не сказатьderisive. Я в ней буквально растворилась – и так происходит всякий раз, когда я её слышуyes2.
Всё-таки «Алиса» - самая русская рок-группаgood. В хорошем смысле, чтобы там не писали отдельные злопыхатели.

«Засада»  - занятная песенка. Считаю, что это сатира на наше государство и одновременно блестящая стилизация, поскольку там много жаргонных словечек и при этом всё понятно (хотя я бы не хотела общаться с людьми, которые разговаривают такnea. С Эллочкой-людоедкой у меня ничего общего нетbeee). «Засада» идейно близка к давнишнему «Тоталитарному рэпу».

Припев шикарныйgood (по звучанию. Да и по смыслу тоже):

Этот фильм,
Обречен на успех,
В нем сигнал,
Что касается всех.
Атас, засада!

Всё под кач
Первобытных битов,
Чисто бомба,
Мир к бою готов!
Стоп! Снято!

Собственно, на тот момент я только припев и знала наизустьpardon (на слух запомнила), но мне он настолько нравился, что на момент написания этих строк я уже выучила песню целиком.

Но, честно говоря, мне больше нравится в «Цирке» не «Засада», а «Прыг-скок». Тоже стилизация, только «под феню», и в ней получился более яркий образ страны, живущей не по законам, а «по понятиям». И концовка такая ядовитая:

Вот и вся перспектива
Всё красиво!
 

Песня очень бодрая, быстрая и остроумная, но смысл её ни разу не радужный: он в том, что государство держит нас всех за полных лохов. Не могу не согласиться, к сожалению.

Жаль, не поют они её вживуюcray. Я, по крайней мере, не припомню.

«Работа» тоже мощная песняyes2. Я её только на этом фесте расслушала. И запомнила (вернее, я запомнила мотив! И через несколько дней, поднапрягшись, сообразила, что это такое крутится у меня в голове):

Не утолить пламя в груди
Тем, кто пытался любить.
Учит терпеть боль на пути
К небу – работа жить.

Вот эта последняя строка – в точку. Гениальноgood. Кинчев один, что ли, додумался назвать жизнь – работой? Не даром, не проклятием, не шансом, не мигом, не переходом, а именно работой.
Надо мне слушать её почаще – чтобы не расслабляться.

Ближе к концу забабахали барабанное соло (остальная группа ушла передохнуть, пока барабанщик отдувался за всех) – распространённая практика, многие группы так делают.
Я к барабанам равнодушна, Аня, полагаю, тоже, поэтому мы воспользовались паузой, чтобы отойти подальше от сцены и встать поближе к выходу. Вернее, это Великий Руководительbrunette взял меня за руку и повёл сквозь толпу.
Мы хорошо встали: не особенно далеко от сцены (метрах в шести, всё было прекрасно видно) и с краешку. Но всё равно какой-то дебил с пивом попытался протиснуться между намиdiablo (а место-то вокруг было! Он спокойно мог бы нас обойти!) Я его отпихнула, поскольку остальная группа уже присоединилась к барабанщику, и в этот момент они как раз начали играть мою любимую (наряду с «Небом…») песню «Красное на чёрном». Этот придурок, к моей досаде, меня немного отвлёкirkaxx. Зато в результате моих действий он пролил часть своего напиткаtaunt, сказав мне с укором: «Вот вы зря это сделали!»acute. Но я только отмахнулась.
Сам дурак - не хрен лезть между девчонкамиdiablo. Специально что ли решил – шары подкатить?fool Ну так сначала над речью поработай, ума наберись и пузцо куда-нибудь спрячьbeee. Вечно как с Анькой куда пойдёшь – разное чмо начинает под ноги лезть!irkaxx

«Красное на чёрном» я отпела и отпрыгала только такdance3. Вечная песняgood, на все времена:

Красное на чёрном!
День встаёт, смотри, как катится ночь.
Красное на чёрном!
Звёзды прочь!
Красное на чёрном!
А на кресте не спекается кровь
Красное на чёрном!
И эпилогом – любовь.

Я давно заметила, что в некоторых песнях мне очень нравится, как музыканты поют отдельные строчкиkiss. Как-то по-особенному, так, что это бросается… эээ… в ушиderisive.
Ну, например:

«А на клыках свежей кровью пахнет вода!» (Хелависа, «На север!»)
«Руби канат!» (Змей, Димастый и Руль, «Двигатель»)
«Говорят, ты фаталист, алкоголик, наркоман!» (Григорян, «Весёлый ансамбль»)

А Кинчев как-то особенно выразительно поёт в процитированном выше заключительном припеве: «И эпилогом – любовь». В этой строчке его хрипловатый голос звучит для меня почему-то совершенно волшебноgive_rose.    

Кажется, наряду с «Мы вместе» эта песня – визитная карточка «Алисы». Песня-размышление и одновременно песня-плакат. Оптимистичная такая. Яркая, немного бесшабашная и, скажем так, выражающая дух группы:

Будь, что будет! Что было – есть!
Смех да слёзы, а чем ещё жить?

Короче, программная песня, которую, надеюсь, они всегда будут петь. Я её очень люблюgive_heart.

Потом, это я хорошо помню, была прекрасная «Музыка» - тоже из последнего альбома. Вообще, «Цирк» - очень сильный альбомyes2, я его уже несколько раз слушала, и мне всё малоderisive.

Недавно тут , пока мыла посуду, краем уха слышала по телеку  что-то про Вангу. Про её предсмертные предсказания всяких стихийных бедствий, которые будут возникать то там, то тут.
Гм. В «Музыке» об этом сказано совершенно определённо:

Музыка, музыка, музыка
Ветра, гроз и огня,
Переживёт этот шар
И станет больше, чем звук!
Музыка, музыка, музыка
Ветра, гроз и огня,
Скоро разбудит пожар
И всё изменит вокруг!

А говорят, нет пророка в своём отечестве.

И последние строки – опять же прямое попаданиеgood. Вот точно всё про нас (а я бы добавила, и про украинцев, поскольку народ там явно одурел от всего, что у них творится):

А пока народ резвится в пыли стенка на стенку,
В умных кабинетах хмурятся лбы,
Как бы сделать так, чтоб этот народ встал на коленки,
Да забыл про то, как можно встать на дыбы.

Гениальная строфаgoodgoodgood. Предельно ясно и доходчиво тут выражено то, что он думает по поводу «линии партии». И, увы, с Кинчевскими выводами не поспоришьdntknw.

«Музыку» я пела несколько последних дней – настолько она запала мне в душуderisive. Буду с нетерпением ждать её на каждом их концерте.

А завершила «Алиса» своё выступление «Фавором». Не впервые, кстати. Я уже это видела: Кинчев уходит за кулисы, допевая на ходу:

Спел и растаял,
Слово, как живая вода!
Вольная стая,
Скажи мне: Да!

Тут я, пожалуй, воздержусь от комментариев, поскольку это мне ещё надо осмыслить. Честно говоря, со словом «Фавор» у меня плохие ассоциации, поскольку контора с таким названием - один из моих докучливых геморроев на работеbad (и вообще меня беситdiablo, что я должна ещё и этим дерьмом заниматься, потому что начальство, видите ли, из благодарности (читай: подхалимажа) не может отказать «нужному человеку»irkaxx), но группа, само собой, в этом не виновата.
Но песня тематичная, потому что она как бы ставит точку в концерте. И ещё, это несомненное свидетельство магии «Алисы», поскольку зал так преданно выдыхает в сотню глоток это финальное «Да!», что…
…что я ещё раз убеждаюсь в правильности своих выводов:
самая любимая, самая русская, самая влиятельная группа на нашей сценеyes2. Таких преданных фанатов, как у «Алисы» нет больше ни у кого (это комплимент, если кто не понялgrin).

Должна заметить, что сет был хорошо продуман (впрочем, насколько я знаю, Кинчев имеет обыкновение тщательно выстраивать свои концерты. Они у него всегда мощные и рассчитаны именно на большие площадки) - патриотическая тематика проходила красной нитью через всё выступление:

Наше дело - воля острых углов…
Но в наших венах кипит небо славян…
Что такое «мы», пришлому понять нельзя...

А песни из последнего на сегодня альбома (таких было три) – все на злобу дня, политически актуальные. Жёстко там Кинчев высказался, да. Многое звучит отрезвляюще.

Я вот что думаю… Хоронят русский рок, ругают, критикуют, а он живёт себе и делает своё дело. И сейчас, как и в 80-х, со сцены по-прежнему звучит настоящая гражданская поэзия. И не только у «Алисы». У Мары, например (у неё весь последний альбом – такой крик души, она очень остро реагирует на украинский беспредел) и у «Ангела Небес».

Это хорошо характеризует наших музыкантовderisive. Молодцы они!good

Эх, написала бы я, что уходила с фестиваля вся такая просветлённая, но это будет неправдой.

На тот момент нас с Анной одолевали более насущные проблемыpardon. Не забыли мы потом и спуститься вниз - помыть ручки в воде (и никто из береговой охраны нам ничего в мегафон не рявкнулderisive), а после отправились на поиски нашего чудо-автобуса. Искать долго не пришлось: Света ждала на том месте, где нас высадили по прибытии, и отправляла всех чуть подальше (автобус был где-то на трассе).

Когда мы вернулись на свои места, я опять достала свой незаменимый поднос и оперативно принялась делать нам бутерброды (все ингредиенты у меня были заранее приготовлены и почти все предусмотрительно нарезаны): городить башни из кусков хлеба, листьев салата, кружочков помидор, ломтиков карбоната, плавленого сыра, яйца и зелени. Получились такие две многослойные аппетитные башни, которые мы тут же принялись уничтожать, запивая это дело сокомfriends. Кто-то даже завистливо сказал, проходя к местам позади нас: «Ой, а там так всё вкусно!..»
Ха! Ещё бы!derisive Учись, сынок, пока я жива, как надо на рок-фестивали ездитьfuck. У нас всегда всё продумано до мелочей и поэтому все наши поездки проходит на «ура!»clapping.
Дальнейший наш путь – сонное путешествиеlazy3, без каких-либо заморочек. Я надула свою дорожную подушку, укрылась выданным мне пледом и, кстати, вполне сносно поспала.

Ранним утром мы были в Петербурге, у метро Дыбенко.

***

В целом, я осталась довольна фестивалем: организация была хорошей, состав - отменным, народ – более-менее адекватным. Обошлось без жертв и, что особенно приятно, без дождя.

Но всё же, надеюсь, в следующем году, он будет в ИЮЛЕacute

И мы с удовольствем ещё раз вернёмся сюдаderisive.

 

4 июля - 2 августа 2015г., Санкт-Петербург









 

Рубрики:  Немного обо мне
Русский рок
КОНЦЕРТЫ
Нравится

Кинчев (лирическое отступление)
Воскресенье, 02 Августа 2015 г. 23:30 + в цитатник

Кинчев (Нат.Данилова) (700x450, 59Kb)

На рок-фестивале «Берег» (2015) (фото Натальи Даниловой)

 

Ну и наконец мы дождались того, ради кого сюда понаехало столько людей.

Я тоже всё ждала (не без внутреннего трепета), когда наконец начну писать про эту группу.

И вот… а слов-то и нет! pardonТочнее, их очень много, но хотелось бы не растекаться мыслию по древу, а выдать нечто особенное. Это сложно, да и материала, честно говоря, маловато. Но я постараюсь.

Прежде всего считаю нужным сказать следующее (если буду в чём-то повторяться, прошу не серчать - я что-то очень долго пишу этот проклятый отчёт, который уже вынес мне весь мозг!suicide По десятому разу всё перепроверять/редактировать нет ни сил, ни желанияnea ). Я только в этом году впервые пошла на сольный концерт «Алисы»blush (к моменту написания этих строк у меня их за плечами уже два, и останавливаться на достигнутом я не намеренаderisive). Осмелилась наконец-то.

Сейчас я жалею, что не начала делать это с начала своей концертной жизниcray. А толку? Машины времени у меня нет, так что придётся смириться с тем, что многое безвозвратно упущено. Это, кстати, касается не только «Алисы», если говорить о рок-музыке.

Почему я не ходила на них раньше? Ну, во-первых, мне всё было не собраться взяться за изучение творчества группы (а у «Алисы» багаж ого-го-го!good Они ведь ещё в СССР начинали), а идти, что на концерт, что на экзамен, будучи не в зуб ногойgrin – не мой метод. Были также опасения, что я не восприму эту музыку, эту поэзию, что это будет для меня сложно, непонятно и скучно. Во-вторых, я банально опасалась неадекватных поклонников «Алисы», поскольку слышала о них много плохого, а у страха, как известно, глаза велики.

Сейчас эти резоны кажутся мне несусветной глупостьюfool. Музыка у них прекрасна, для меня «Алиса» теперь входит в тройку самых «красивых» группgive_rose (из тех, кого я слушаю, разумеется. Вообще любые эпитеты со словом «самый» всегда субъективны), наряду с «Мельницей» и «Крематорием». Если говорить о стихах – тоже, удивила слона ушамиgrin. Многие наши музыканты имеют склонность выражаться иносказательно – я сама неоднократно это подчёркивала. И ничего, слушаю ведь. Даже что-то понимаюgrin (я вообще, с присущей мне скромностью, считаю себя довольно умным человекомgrin). А упыри... да ну их к чёрту!diablo Неизбежное зло, и не стоит тратить на них слова. Вообще-то оба раза обошлось без эксцессов, так что жаловаться не на что.

Но вообще - грустно, товарищиcray. Я могла бы ходить на «Алису» уже года четыре, но я бездарно пролюбила эту возможность, как самая распоследняя тупая овцаdiablo. И винить в этом некого, кроме себя самой.

Ладно, оставим сослагательная наклонение. Что было – есть.

По правде говоря, вся «Алиса» для меня (как и многие другие группы… да все практически!) – это её лидер.

А что я могу сказать о Кинчеве? По большому счету, только одно: я люблю этого человека.

Тут опять стоит сделать несколько пояснений.

Во-первых, я уже не в тех летах, чтобы безоглядно и со всем пылом, на который способна моя душа, в кого-то влюблятьсяnea. Тем более в артиста. Строго говоря, я никогда такого рода фанатизмом не страдала. Во времена моего затяжного романа с кино у меня было много любимых актёров-мужчин (актрис тоже хватало, если чтоgrin), и большинство из них (к слову: представителей всех континентов, кроме Африки и Антарктидыgrin) я находила мужественными, харизматичными, обаятельными, красивыми и, разумеется, талантливыми. Ну и что? Это нормально. К тому же, я всегда отдавала себе отчёт, что эти люди нравятся мне в тех образах, которые они являют на экранах. Если я узнавала из книг и СМИ, что и сам по себе мой любимый актёр – человек достойный, то это лишь укрепляло мои симпатии к нему, не более.
Во-вторых, любовь многообразна в своих проявлениях. Это Дар, который мы, по глупости и гордыне, часто не ценим. Можно любить маму, любовника, подругу, кошку или музыканта, чью музыку ты слушаешь, – и всё это будут разные ипостаси любви. А есть ещё такие уникумы (это не про меня), которые любят людей в целом.
В-третьих… о, вот что вспомнила сейчас! Тэффи сказала в своё время: «Я просто не понимаю, как можно не любить кошек!» Подпишусь под каждым словомgood, но сейчас речь не о когтистых друзьях. Вслед за этой очень смелой и прогрессивной по тем временам женщиной скажу так: я не понимаю, как можно не влюбляться в людей, которые не просто талантливы, но своим искусством обогащают твою жизнь, облагораживают душу и наполняют радостью сердце.
 
И спросит Бог: «Никем не ставший,
Зачем ты жил? Что смех твой значит?»
«Я утешал рабов уставших», - отвечу я.
И Бог заплачет.
 

Но почему именно Кинчев? Мало мне других музыкантов что ли?grin

Вот с этого момента можно и поподробнее.

Если начистоту: как-то всё это внезапно произошлоpardon. Я всегда относилась к Константину Евгеньевичу с уважением, мне нравились его выступления (пусть я не ходила на сольники, но я неоднократно видела «Алису» на фестах и всяких трибьютах. Кинчев вообще был первым рокером, кого я увидела в своей нелепой жизниpatsak... кажется, я это уже говорилаpardon... где до судьбоносного дня 8 октября 2010 года не было практически никакой музыкиsuicide2) и хотя я не сказать чтобы пристально следила за тем, что он делает (я довольно сильно увязла в панк-роке, начав концертную жизнь, а это совсем другая тема), но я никогда не упускала его из виду. Короче, интерес к его персоне у меня был всегда, поскольку это один из отцов-основателей нашего рока, но до поры до времени интерес этот был весьма слабым.

Говорят, судьба посылает нам знаки – нужно только не прощёлкать клювом такие моментыfuck. Вот что-то похожее было и со мнойderisive. Нет, я не столкнулась с ним нос к носу в универсаме (хотя какая-то овца описывала подобный случай – недавно я случайно наткнулась на этот постик где-то в сети. Надо же, это было в «Пулковском», прямо у меня под носом! Персонал магазина там чуть не погиб от счастьяgrin), но… можно сказать, что я его виделаderisive. И я решила: это знак! Так что хватит отлыниватьacute. Потребность увидеть этого музыканта вживую, погрузиться в его творчество зрела во мне давно, и момент наконец настал. Я так и так уже собиралась пойти на презентацию альбома «Цирк» в 2014-м году, но, как всегда, прозаседаласьcray. Надо было срочно исправлять этот косяк.

Сказано – сделано. Я купила полную коллекцию дисков «Алисы» (кроме последнего альбома, который на тот момент не был издан, ну да его я приобрету позже), прослушала практически всю «доправославную» дискографию группы (я всегда начинаю изучать творчество интересных мне музыкантов с самого начала), обзавелась билетом на ближайший питерский концерт, разузнала, какой сет-лист был на предшествовашем московском и выучила из него несколько песен (помню, как сурово сказала сама себе: «Чего в потолок плюем? Сиди, учи Кинчева – концерт не за горами!»grin …эх какой бы добрый дух мне такую альтернативу предложил, когда я к выпускным и вступительным экзаменам готовилась – я бы весь репертуар в кратчайшие сроки вызубрила вместо этих проклятых билетов!..) - дабы не чувствовать себя совсем идиоткой, не знающей наизусть ничего, кроме «Неба славян». Короче, худо-бедно подготовилась. Такую группу, как «Алиса» не осилить в сжатые сроки, да я и не стремилась к этому. Слава богу, не в экзаменационном цейтнотеfuck, поэтому я предпочитаю растянуть удовольствиеderisive. И потом, я не собиралась (и не собираюсь в дальнейшем) посвящать ей всё своё свободное время. У меня других увлечений и забот хватает. Как бы я не прониклась этой группой, я отдаю себе отчёт в том, что наш рок – это не только «Алиса», а моя жизнь отнюдь не принадлежит Константину Кинчеву (я пока из ума не выжилаfool).

А ещё я полезла на официальный сайт группы. И начала читать. Не столько прессу (хотя статей и прочего материалы из СМИ там ДО ФИГА) и форум, но и то, что говорят сами музыканты. Есть там такая рубрика «Вопросы» - уже несколько лет, как это дело заглохло, но всё же не год и не два Константин Евгеньевич сотоварищи отвечали на вопросы фанов. Понятно, что процентов 95 всех вопросов было адресовано лидеру группы.

Я прочла далеко не всё (почему, см. выше). Но и того, что осилила, оказалось достаточно, чтобы я влюбилась в него раз и навсегдаgive_rose. Собственно, это всё объясняет. Я нахожусь под таким впечатлением от его личности, что готова принять на «ура» всё, что он сделает. И я не считаю это слепым фанатизмом, поскольку кому-кому, а Кинчеву точно больше не надо ничего доказывать. Он уже достиг всех мыслимых высот, став, по сути, живым богом на нашей рок-сцене, и то, что он до сих пор удерживается на вершине, а «Алиса» остаётся практически единственной старой группой, сохранившей не только популярность, но и влияние – феномен, достойный серьёзного исследования.

Для себя я чётко поняла одно: есть Кинчев – и есть все остальные. Это не панегирик и уж тем более не ода свихнувшейся фанатки своему кумиру. Это правда. Просто потому, что подобного ему нет. И, наверное, не будет.

Кинчев 2 (Майя Сангариева) (700x455, 41Kb)

фото Mайи Cангариевой

 

Чтобы не быть голословной, поделюсь некоторыми своими размышлениями и выводами по поводу этой неординарной личности. В разных ипостасях.

 

Кинчев-музыкант

 

Ну, тут и копья ломать незачем. То, что человек он талантливый – как поэт и композитор, как артист и исполнитель – очевидно. Можно не любить «Алису», но глупо отрицать их значимость в отечественной рок-музыке. Если бы как музыканты они давно сдулись, вряд ли бы собирали сегодня полные залы (и немаленькие). На одной былой славе далеко не уедешь. А они мало того, что востребованы, так ещё и продолжают записывать новые альбомы. Мне вот последний на сегодня, «Цирк», очень нравитсяgood. Он такой актуальный! Про нашу нынешнюю российскую действительность, но не в обличительном, а, скорее, сатирическом ключе. Кинчев, как автор, может быть довольно саркастичным. А ещё: лиричным, мрачным, патриотичным, меланхоличным. Как всякий настоящий художник, он разнообразен. И никогда не скучен, чего я ничтоже сумняшеся, опасалась поначалу. Надо просто один раз внимательно послушать, чтобы оценить эти стихи и эту музыку. Последняя, на мой вкус, очень мелодична, и, как мне кажется, это особенно заметно в «боевиковых» вещах. В «Небе славян», например. Или в «Смутных днях» 

Как певец Кинчев мне не просто нравится – он меня завораживаетgive_rose. Это довольно странно, потому как меня уже мало что трогает по-настоящемуdntknw. И дело не в том, что у него какой-то уникальный или скажем, невероятный по силе голос (впрочем, силы там хватает). Но – совершенно магнетическийgood. И ещё - в нём чувствуется убеждённость. Кстати, не могу сказать, что из тех музыкантов, кого я слушаю, я кого-то выделяю в плане вокальных данных. Мне все мои артисты по душеgive_rose. Все они по-своему хороши (иначе я бы их не слушалаgrin), и если кто-то и не дотягивает по силе или там красоте голоса, то добирает другим: искренностью и темпераментом. Я вообще не знаток всех этих вокальных тем, кому нужно так называемое высокое искусство – добро пожаловать в оперу. Замечу только, что Высоцкий не был выдающимся певцом с академической точки зрения – он просто был нашей совестью, а это, по-моему, куда важнее. Кстати, сам Высоцкий высоко ценил Марка Бернеса, который вообще не пел - разговаривал под музыку.

В Кинчеве же мне нравится, что он может петь очень по-разному: грустно, призывно, иронично, торжественно… Я уходила со второго концерта в каком-то невероятно хорошем настроенииderisive (на первом было тяжелее, потому что в «Юбилейном» я стояла ближе к центру, и всякие упыри периодически мешали, пытаясь растолкать нас – девушек из первого ряда. Но мы с соседками стойко держали оборонуyes2. Жаль, что приходится тратить время на таких ублюдковdiablo – поневоле отвлекаешься от того, что происходит на сцене). Я словно зарядилась его энергетикой, впитала часть его силы. Наверное, выспренное сравнение, но это было как прикоснуться к Древу жизни. У меня давно такого не было.

О его исполнительской манере я ещё скажу ниже, но, по-моему, глупо отрицать очевидное: Кинчев, как никто, умеет «держать» зал, и мало кто может сравниться с ним в плане харизмы, темперамента, энергетики и обаяния. И ещё он очень пластичный, несмотря на годы. Прекрасно двигается на сцене, многим не мешало бы поучиться.

 

Кинчев-христианин

Это очень щекотливая тема, поскольку, мало того, что рискуешь задеть чьи-то чувства, так ещё теперь стало модно привлекать людей к ответственности за «оскорбление чувств верующих»pleasantry, причём, что именно под этим понимается, в законе не прописано, поэтому, в принципе, каждый волен трактовать это, как ему вздумается.

Мне сразу вспоминается «Мельмот-скиталец» - один из шедевров поздней готики, роман, который сам Пушкин назвал гениальным – в той самой сильной его части, где описываются злоключения испанца и, в частности, жизнь испанского католического монастыря. Эта последняя изображена с большей силой и убедительностьюgood и в очень негативном ключе. Не любил Мэтьюрин католическую церковь, ох, не любил! (Справедливости ради, он к ней и не принадлежал, а про крестовые походы, инквизицию, иезуитов и аутодафе мы все знаем из уроков истории, так что едва ли писатель что-то там «очернил»). Как пример вопиющей несправедливости в романе описаны два случая наказания провинившихся монахов. Одного наказали за то, что он в нарушение устава зашёл после отбоя в келью к другому брату отдать книгу, которую брал почитать. Насколько я помню, его заставили несколько дней стоять на коленях в углу трапезной, без еды и воды, а когда юный послушник из сострадания тайком подкормил его, впаяли ещё и содомию. В результате бедолага умер (кажется, простудился и заболел, а всеобщая травля довершило дело). Послушник тоже по какой-то причине (уже не помню) на этом свете не задержался. А другой служитель церкви повёл себя куда хуже: вломился на службу пьяным, буйствовал, оскорблял братию, грубил настоятелю и чуть ли не глумился над святыми ликами и самой Девой Марией. При тех строжайших нравах, что там царили, логично предположить, что за подобное поведение его должны были, как минимум, колесовать. Но нет – всего лишь перевели в  другой монастырь. Почему? Да потому что он был племянником епископа.

Этот литературный эпизод приведён мною не случайно. Я весьма прохладно отношусь к религии. Считаю, что вера и религия – это две большие разницы. Я с уважением отношусь к религиозным чувствам других (и не только христиан), всегда скромно и прилично веду себя в храме, если случается туда зайти, но, в целом, считаю, что церковь всегда была одним из аппаратов управления и принуждения. Кто не с нами, тот против нас. К счастью, современная церковь уже не обладает таким непререкаемым авторитетом, как раньше, а наша православная ещё и весьма лояльна по сравнению с более жёсткой американской и европейской (уж не буду вдаваться в подробности – христианских конфессий много, хотя Библия вроде одна).
Но мои личные взгляды на религию никак не влияют на моё отношение к Кинчеву, который, как известно, принял крещение в 1992 году, что коренным образом повлияло на его жизнь и творчество.
Многих его религиозность раздражает, и я понимаю, почему. Когда я заканчивала школу, советская эпоха издыхала, времена владычества коммунистической партии были на излёте. И очень многие «вдруг» стали верующимиmda, причём всячески это подчёркивали.Особенно модным стало венчаться в церкви. Обряд красивый, не спорю. Но мало кто задумывался об истинном смысле этого таинства - просто это считалось «правильным»... угу.... правильно мне сказывал дед: народ, как стадо!...  У меня это вызывало недоумение, хотя определённый интерес к религии я проявляла и сама, кстати, значительно раньше упомянутого модного поветрия. Но я никогда ни с кем это не обсуждала и не заявляла во всеуслышание: «А я верующая!» Всегда считала, что верой не надо хвалиться и размахивать ею, как флагом на демонстрации. Ну верите, ходите в церковь – прекрасно, очень рада за вас. Зачем выставляться-то? dntknw
Для себя я сразу решила: я в этой всеобщей  показухе не участвуюnea. По-настоящему верующий человек – это либо тот, кто рос в уважении к церкви с самого детства и у кого был родительский пример перед глазами, либо тот, кто сам пришёл к Богу в результате жизненных испытаний, тот, кто искал. Первый вариант, учитывая, что все кому за …дцать, росли в атеистическом государстве, и в семьях было не принято говорить о боге, был маловероятен для большинства новообращённых. А вот второй... второй как раз имел место быть у части людей (но далеко не у всех).
Кинчевский путь - второй. Искания у него были всегда и, то, что он свою веру выстрадал, не вызывает ни малейших сомнений. Я могу только порадоваться за него, ибо, судя по всему, он обрёл нечто большее, нежели принадлежность к некой конфессии. Значит, так было нужно и для него этот путь – единственно правильный. Подступившись наконец к «Алисе», я прониклась к нему ещё большим уважением, во многом благодаря его религиозным убеждениям.
Поясню почему.
Во-первых, он действительно относится к религии очень серьёзно. Это чувствуется буквально во всём, начиная с ближайшего окружения (как я уяснила, жена тоже разделяет его взгляды, и в группе все крещены и относятся к православной церкви, как минимум, лояльно) и кончая образом жизни, о котором ещё скажу. Так что это не блажь, это настоящее.
Во-вторых, мне нравится его последовательность и твёрдость. Думаю, он прекрасно понимал, что многие поклонники не примут новую «Алису», да и СМИ постараются сделать из него этакое пугало, изощряясь во всяких там «Кинчев впал в маразм» и «Кинчев помешался на религии». Понимал, что будет много плевков, насмешек, оскорблений и даже полного неприятия. Любому артисту, даже тем, кто заявляет, что их якобы не волнует людское мнение (ну-нуmda...), пережить подобное отторжение нелегко. И всё же, уверена, он ни разу не усомнился в правильности избранного пути. Да чего ходить за семь вёрст киселя хлебать – в тех же «Вопросах» на официальном сайте многие затрагивали тему религии. Некоторые пытались с ним спорить, кто-то даже наезжал. И я была приятно удивлена, с какой твёрдостью (не путать с фанатизмом!) он отстаивал свои убеждения, причём, зачастую аргументировано, с пространными цитатами (всегда к месту, что характерно) святых отцов и каноников и, что самое поразительное, убедительно. Думаю, если бы Кинчев стал священником, то многие бы уверовали, послушав его.
В общем, как говорил Армен Джигарханян в одной из лучших своих киноролей: «Не стоит извиняться за то, что у вас есть убеждения. Сейчас их так мало у кого осталось»good.

Кинчев и не извиняется. Он этим живёт и прекрасно себя чувствует, будучи белой вороной на нашей рок-сцене. Впрочем, какая он, к шуту, ворона? Он – орёл, и он у нас такой одинyes2.

А самое главное (это в-третьих), что при всём при этом сам по себе он почти не изменился (разве что в лучшую сторону). Он не стал каким-то там святошей, как полагают некоторые недалёкие люди. Он остался прежним: честным, сильным, настоящим. Он был и будет рокером. Всегда.

Изменяя мир внутри или вовне, я никогда не изменял себе.

За что я его и люблю, и безмерно уважаюgive_rose.

 

Кинчев и фанаты

Не имела чести приблизиться к этому человеку, не то что заговорить. Вообще, не представляю, как бы я смогла к нему подойти, скажем, на автограф-сессии.
Прекрасно помню, как ещё в 2010-м году, на заре своей концертной карьеры, подходила к «кишам»man_in_love. Как это было страшно, как волнительно! Ну точно, как к королям приближалась, замирая от счастья и немея от собственной дерзости. И своё шоковое состояние и негнущиеся конечности после разговора с Горшком помню до сих пор.
Я наивно полагала, что после пяти лет активного посещения рок-концертов у меня это прошлоpardon. Но как выяснилось, когда я несколько дней назад подошла на автограф-сессии к одной из своих любимых певиц и выдала ей заранее обдуманную речь (к счастью, ни разу не сбилась, не запнулась, и вообще источала улыбки и максимум обаяния, отпущенного мне природой) – ничего подобного!acute Да, я сказала Майе всё, что хотела, а она была мила и внимательна, но вышла я на улицу в полной трясучкеgrin. Так что боюсь даже подумать, что будет, если мне доведётся подойти к такой мега-личности, как Кинчев. Вот где я сполна почувствую всю свою ничтожность!suicide Но не будем загадывать. Надеюсь лишь, что такая возможность у меня будет, и я смогу, собрав всю свою волю в  кулак (сто грамм коньяка тоже не помешаетfuck), сказать ему что-то очень хорошее.
Однако я почитала, опять же, на офсайте и ещё где-то в контакте, о впечатлении других фанов от общения со своим кумиром. Все отзываются о нём очень хорошоgood. Ну это меня не то что не удивляет – другого я и не ожидалаderisive. Да и по его собственным словам, он своих фанатов ценит и уважает. А когда кто-то его спросил, как насчёт той группы товарищей, что постоянно ездит на концерты «Алисы» в другие города, меня приятно удивил ответ Кинчева, что он всех их знает в лицо, а многих и по именам, и что они очень его поддерживают. Думаю, он нисколько не преувеличивал (поскольку речь, по-видимому, шла о более-менее организованном фан-клубе).
Вообще, я не нашла у него негативных отзывов о фанатах. Полагаю, неспроста. Человек он уже немолодой, мудрый, поэтому даже к придуркам (в разных смыслах) из числа своих поклонников относится с пониманием, делая скидку на возраст и юношеский долбоебизм, который у некоторых проявляется в молодые годы особенно остро (я тоже могу на многое закрыть глаза, если мне не причиняют умышленного вреда; жаль только, что у многих указанный недостаток со временем переходит в  клиническую стадиюcray) – такое у меня, во всяком случае, сложилось впечатление.
Однако особенных дифирамбов я здесь петь не буду, потому как такое поведение рок-звезды - норма. Хорошее отношение к фанам, приветливость в общении с ними, стоическое (притом, что человек об этом и не подозревает) принятие всевозможных знаков их любви – это всё нормально для наших музыкантовgood. Неоднократно убеждалась: наши рокеры в большинстве своём – демократичные ребята, они любят своих фанатов и не отгораживаются от них неприступной стеной высокомерия и толпой охранников. К сожалению, иногда подобная толерантность выходит музыкантом боком - все помнят, что случилось с Нуки в прошлом году? И всё-таки наши артисты держат марку дружелюбия и лояльности по отношению к поклонникам.
Хотя и здесь бывают исключения.
Помню, был как-то в «Космосе» творческий вечер Глеба Самойлова. После организовали автограф-сессию, хотя нас, страждущих, предупредили, что можно получить только автограф. Никаких фотографий и длинных разговоров. Подписали – и уходите.
У меня с собой была книга из собрания «Поэты русского рока». Я также предусмотрительно взяла ручку. Подошла к музыканту в первых рядах. Поздоровалась, попросила расписаться в книге, которую раскрыла на странице с его именем и фотографией. Ручкой! (у него маркер был). Не помню, удостоилась ли я хотя бы кивка со стороны мега-звезды. Судя по результату, нет.      
С ним рядом был второй музыкант, который присутсвовал на концерте в качестве группы поддержки (забыла его имя, к  сожалению). Прикольный такой парень, в очках. У меня в руках ещё билет был, и он тут же сказал: «Давайте билет!», как-то мило пошутил, я нервно улыбнулась в ответ, что-то ответила…  короче, отвлёк он меня от Самойлова-младшего. Я только и успела взять протянутую мне книгу ( уже закрытую), поблагодарила и уступила место следующему.
Отхожу в сторону, открываю, а там – маркером накарябаноdntknw. Вот… что за выебоны, а? Попросила же, ручку дала! Неужели сложно было отложить свой чёртов маркер и оставить росчерк ручкой (надо было, что ли, в руку всунуть, насильно?) Короче, это было сделано настолько на «отъебись», что меня это покоробилоmda. Из всех моих автографов и прочих сувениров с концертов этот - самый нелюбимый. Нет, концерт мне понравился, я отдаю должное Глебу Самойлову, как поэту и музыканту, но такое откровенное пренебрежение к простой просьбе… короче, осадок осталсяmda. И хотя у меня были когда-то (в 12-м году) мысли посетить из любопытства концерт группы «MatriXX», но после того вечера желание это как-то пропало. Тем более мой друг, давний поклонник «Агаты Кристи», откровенно плюётся от нового детища Глеба. Так что, дорогой товарищ, не видать вам ни моих денег, ни моего внимания. И хотя вы очень большая рок-звезда (в прошломfuck) – до Константина Евгеньевича вам далеко, как до луныacute.
 

Кинчев-человек

Я могу судить о нём, как о человеке, только по тому, что узнала-прочитала и по отзывам других людей.

По большому счёту можно привести слова Антона Пуха – и на этом остановиться:

«Он действительно же король, но он абсолютно простой человек, никаких понтов у него вообще нет. И вот эта человечность, которая в нём есть — это очень круто, это большой дар на самом деле».

Я очень надеюсь, что Кинчев оказал на Пуха самое благотворное влияние, учитывая, что их связывают дружеские отношения. А то Антошку иногда заносит и вообще… не стал бы сволочью со временемmda (хотя я так думаю, что при всех закидонах ему это, слава богу, не грозит).

Обычно моё мнение о человеке складывается из его поступков и отношения ко мне лично (в данном случае: из отношения к другим людям). Не припомню, чтобы я слышала о Кинчеве что-то дурное. Конечно, он не святой, но все те ошибки, что он совершил в молодости, дорого обошлись прежде всего ему самому. И если религия помогла ему вернуться к нормальной жизни, то я это только приветствую.
Что мне известно о его повседневной, внемузыкальной и внерелигиозной, жизни? Да то же, что и всем. Живёт большую часть года где-то в Псковской области, в деревне, где, по его словам, охотно жил бы круглый год, но жене это не очень удобно. Жена у него одна практически всю жизнь (да, я в курсе, что была ещё одна на заре туманной юности, но с ней он развёлся вскоре после того, как встретил Александру. Самое главное, что повёл себя порядочно – полюбил другую и практически сразу ушёл, хотя многие мужики на его месте предпочли бы жить «на два дома», совмещая приятное с полезным и мороча голову обеим своим женщинам. Высокие нравственные принципы, не иначе. Это большая редкость). Мне она нравится – красивая женщина и сильная личность, хороший у Кинчева вкусderisive (вообще, я считаю, что жёны рокеров – это героические женщины по определениюyes2). Супер-пара, красивая и гармоничнаяgood. И потом, столько лет вместе – думаю, их уже ничто не сломит.
Ну и вся прочая его домашняя жизнь – дети, хозяйство, рыбалка, кролики…
По поводу этих пресловутых кроликов (это давняя история, возможно, длинноухих уже давно нет  в живых) стоит сказать особо. Когда я всё в той же рубрике на офсайте прочитала ответ администрации на вопрос, у  кого из группы есть домашние животные и какие: у кого-то там собака, ещё у одного – две собаки, а у Кинчева – два кролика, - я слегка удивилась. Почему вдруг кролики?search  Ну, думаю, мало ли, какие у людей бзики бываютtease. А какой-то фан, офонарев явно больше меня, спросил прямо, не скрывая потрясения: «Костя, зачем ты завел кроликов?!» И Кинчев прояснил ситуацию: «Это не я «завёл», а женская часть моей семьи. Я сопротивлялся сколько мог, но в конце концов моё сопротивление было сломлено и теперь я вынужден мириться с обществом двух зайцев»grin.
Меня эта история позабавила. А потом я подумала: у него же две дочери. Прикинула, сколько им лет – уже не совсем мелкие, особенно старшая. А длинноухие грызуны действительно довольно симпатичные зверушки, так что логично предположить, что каждой захотелось иметь по кролику. И я живо представила себе эту картину (домыслы, конечно, но вполне правдоподобные)…
Ха! «Сопротивлялся» он, как же! grinНебось, девчонки разнылись: «Пап, ну, пожалуйста! Ну разреши взять кроликов! Мы сами будем их кормить и ухаживать…» Если они ещё и вдвоём на него насели… Дочери ведь могут из отцов верёвки вить – из нормальных отцов, конечно, не тупых быдланов и ретроградов – я знаю, о чём говорю!derisive
А Кинчев не производит впечатления деспота или какого-нибудь упёртого «строгача»acute. И хотя, вне всяких сомнений, взгляды на семью у него патриархальные (так исторически сложилось и плюс этого придерживается наша церковь, да и, по-большому счёту, это правильно), но к женскому мнению он явно прислушивается. Жена его точно не выглядит забитой и несчастной. Думаю, у него также хватает ума понимать, что любая девочка – с рождения уже маленькая женщинаflirt. А с женщинами бесполезно спорить – они всё равно добьются своегоgirl_werewolf. Что-то подобное он, кстати, где-то говорил. В общем, всё вышесказанное только добавляет ему симпатий в моих глазахgive_rose.
Поэтому в сухом остатке мы имеем (ну не мы, конечно, а наш кумир) обыкновенную счастливую человеческую жизньgood. Которую может вести только хороший человек. Порядочный и скромный. Настоящий. И абсолютно не «звезданутый», тут Антошка прав. Никаких там «хочу иметь я этот мир весь от земли до звёзд» - у него достало мудрости предпочесть напускному настоящее.
Думаю, многие хотели бы так жить (пусть не в деревне, не суть): заниматься любимым делом, иметь крепкий тыл, любящих и любимых людей рядом, возможность отдохнуть, как тебе хочется, а не как получится (и если получится).
Никакой тебе ненавистной работыcray, грёбаного начальстваbig_boss и вообще всяких ненужных мудаковdiablo в окружении.
Счастливый человек. Но он заслужил такую жизнь – на все сто!
 Знаю теперь, что бы я ему  точно сказала!derisive «Мир вашему дому!»
 

Кинчев-мужчина

Да, это тоже немаловажно. Я не собираюсь замалчивать эту тему и лицемерно делать вид, что мне, якобы, плевать, как мой любимый артист выглядитnea. Талант, исполнительское мастерство – это, конечно, прекрасно, но глаз нуждается в пищеderisive. И я ни разу не поверю, что другие смотрят на сцену и не воспринимают тех, кого там видят, как мужчин и женщин (как иначе, интересно? Как поющих манекенов? Или человекоподобных роботов… привет Степанцову, ага!grin) И дело не в том, что все мы – самцы и самки, сиречь высокоразвитые животные (я скептически отношусь к теории божественного происхождения человека, дарвинизм мне ближе). И даже не в пресловутой сексуальной озабоченности (чего ж тогда у Кинчева столько фанатов мужского пола?fuck) Всё гораздо проще. Люди ходят на концерты тех, чья музыка им нравится, чьи слова затрагивают их душу да просто позволяют им отдохнуть, отвлечься от проблем и хотя бы ненадолго почувствовать себя свободными и раскрепощёнными (жаль, что некоторые понимают под этим «нарезаться как свиньяalcoholic и идти по головам»aggressive). Если ещё проще: слышишь песню и думаешь/чувствуешь: во, блин! Это точно про меня!good  Я и сам так думаю, только вот так красиво сказать не могу!..yes2 И до чего же мне сейчас хорошо-о-о-о!!!dance3

Разумеется, сразу идёт не просто волна симпатии к человеку, так точно выразившему твои мысли и чувства, или поднявшему тебе настроение, а некое отождествление – ты словно видишь на сцене улучшенную версию себя самого. Это всё на уровне подсознания, многие об этом даже не подозревают (зато в повседневной жизни всячески стараются подчеркнуть свою, пусть иллюзорную, но близость к кумиру: носят одежду с символикой «Алисы» или сапоги «как у Кинчева». Да чего там, я сама как-то наткнулась в сети на фотку, где Кинчев в косухе со шнуровкой на рукавахgood. Я прям удивилась: надо же, думаю, и у меня такая же!derisive Я - как Кинчев!yes2Пустячок, а приятно).  

И каждый твёрдо знает для себя, что ему вовсе не хочется отождествляться с каким-нибудь неопрятным хамоватым хуйлом или хабалкой с дурным вкусомnea. Когда артисты ведут себя не совсем адекватно, большинство людей в зале реагирует на это скептически и настороженно (что ещё он выкинет?), а некоторые не стесняются отпускать колкости. Поэтому артист просто обязан быть на высоте. Публика не прощает обманутых ожиданийnea.

И да, чтобы люди тебя любили, вовсе не обязательно обладать красивой внешностью и безупречной фигуройacute (хотя, чего уж, красота – страшная силаrussian_roulette. Она действует на людей одуряющееman_in_love. На всех). Есть вполне успешные «заменители»: темперамент, чувство юмора, обаяние, умение говорить с людьми (и очаровывать их словами или даже просто голосом). Главное – найти это в себе.

Кинчеву в определённом смысле было проще, чем многим другим. Он всегда был красив, а с возрастом стал только лучше: возмужал, заматерел. Многие вот глаза его отмечают. Это да. Глаза у него глубокие и печальные. Такие, в хорошем смысле, «собачьи глаза». Взгляд, который проникает тебе прямо в душу.
Сколько себя помню, когда видела его на концертах – я всегда им любоваласьgive_rose. От него потрясающая мужская энергетика исходит. Он как бог среди обезьян. А пару-тройку лет назад вообще был вне конкуренции: в моих глазах Кинчев с легкостью заткнул бы за пояс всех остальных рокеров, включая особенно любимых мною Горшка и Пуха, которых я тоже нахожу весьма привлекательными. Так много в нём истинной мужественности, харизмы, сексуальности, обаяния и внутреннего огня.
(Я отдаю себе отчёт, что всё это, конечно, дело вкуса. Но, во-первых, я считаю, что у меня хороший вкус, во-вторых, не сомневаюсь, что многие женщины разделяют моё мнение. А что до лиц мужского пола – завидуйте молча, неудачники!fuck)
К сожалению, время не щадит никого. Как-то он сильно постарел за последний год и слегка подрастерял физическую форму, которая у него всегда была великолепной. Увы, ошибки молодости даром не проходят. Но я бы всё равно не стала сбрасывать его со счетов – для своих лет он очень даже хорошо выглядитgood, а живости и энергии у него ничуть не убавилосьyes2. Да и образ у него всегда продуманный - и потому выигрышный. Все эти его перчатки с обрезанными пальцами, чёрные очки, черепушка на ремне, сапоги с ремешками - всё это смотрится очень крутоyes2. Вообще, чёрный - цвет крутых парней, в курсе?derisive
И самое поразительное (это моё наблюдение, которое я вынесла из своего  последнего на сегодняшний день «алисовского» концерта), сила его личности и его искусства (под этим я подразумеваю всё вместе: музыку, песни, вокал и манеру поведения на сцене) такова, что он до сих пор воздействует на людей совершенно магическим образом. Я и на себе это почувствовала и ощутила, как это исходит от окружающих: такая волна любви, что объяснить это рационально не получается. Ему даже не надо ничего делать – просто ходить туда-сюда по сцене – и зал, независимо от пола и возраста, будет лежать у его ног, умирая от любви к нему.
Такого обожания я не видела давно (а может, и вообще никогда).
В этом, пожалуй, главная особенность Кинчева.
 
Для меня лично тут никакой загадки нет – про себя и свои чувства к Кинчеву я всё прекрасно понимаю. В нём просто удачно сошлось многое из того, что мне хотелось бы видеть в мужчинахderisive. В большинстве из тех, с кем приходится общаться, нет и десятой доли тех качеств, про которые я говорила выше. Слабые эгоистичные существа, способные принести только боль, разочарование и лишние проблемы.
А Кинчев - такая масштабная и всеобъемлющая личность, что придраться, по большому счёту, не к чему.
И, разумеется, мне нравится то, что он делает.

В качестве последнего штриха добавлю, что считаю Константина Евгеньевича Кинчева одним из немногих интеллигентных людей. Причём, сильных интеллигентов, которые могут за себя постоять (а то этот класс всегда отличался слабостью: многие либо покинули страну, либо сломались или дали себя сломить и морально уничтожить). Поэтому мы и имеем сейчас то, что имеем.
Я подразумеваю под интеллигентностью следующее: чувство собственного достоинства, уважительное отношение к людям вообще, твёрдые убеждения и верность им, критическое мышление, гуманизм, терпимость, неприятие насилия, высокие нравственные принципы, духовность и внутреннюю культуру (в том числе культуру поведения и речи).

Искренне надеюсь, что он ещё долго будет выступать и радовать поклонников новыми песнями.
Ему есть, что сказать людямyes2.

***

Н-даmda. Это у нас называется «не растекаться мыслию по древу»grin.

Но я хотела выразить своё восхищение этим человеком – и я это сделала.

Считаю, это было необходимое отступление, чтобы всем всё стало ясно насчёт меняderisive.    

читать дальше

 

Рубрики:  Любимые мужчины
Немного обо мне
Русский рок

Понравилось: 1 пользователю
Нравится

6. "Кукрыниксы" - прекрасная группа
Воскресенье, 02 Августа 2015 г. 23:28 + в цитатник

Кукры (Н.Данилова) (700x466, 36Kb)

 фото Натальи Даниловой

А следующими были «Кукрыниксы» или, как их панибратски называют многие (и я в том числе) – «Кукры» (где ударение ставить – решайте сами. И так, и так говорят).
Вот кто не облажался ни разу!goodПусть сет у них был не самый длинный, зато совершенно чумовойyes2. Лёха – красава!kiss

Я не фамильярничаю, это от избытка чувствderisive. Горшенёв-младший всегда был мне симпатичен, равно как и группа «Кукрыниксы», давно и заслуженно любимая многими ценителями хорошей музыки. Сейчас, мне кажется, Алексея ещё больше полюбили в связи со всем известным трагическим событием.

Меня это не удивляет. Людям свойственно любить мёртвых сильнее, чем живых – это проще, ведь смерть всё спишет. Часть этой любви, как правило, достаётся ещё и тем, кто был близок к ушедшему. И нет в этом ничего особенно странного или дурного, просто такова человеческая природа. В данном же конкретном случае речь идёт о человеке, который ведёт себя исключительно достойно. Никого не обвиняет, ничего ни с кем не делит. Вообще молчит по большей части.

Эх… больная тема, но надо наконец высказаться. Не ко времени, но, чувствую: момент настал.

Мне не нравится то, что происходит после смерти Горшка. Осколки «КиШ» сводят счёты. Положим, придурка Захара я в расчёт не беру (шёл бы он лесом!.. diabloНадоело с ним цацкаться (читай: проявлять понимание). Ведёт себя как последний гондон: чуть что, начинается тупой пиздёж (реально тупойfool – он так пишет, что не всегда понятно, что он вообще имел в виду) на тему, какие все говнюки, а он один весь из себя молодец. Заткнулся бы уже что ли… самому-то не надоело?irkaxx) Балу, который, как довольно точно выразился какой-то фан, «хорошо рассуждает о себе с большой буквы, сидя хер знает где» (полностью согласна!) меня тоже как-то волнует слабо (хотя мог бы, между прочим, в столичных прощальных концертах поучаствовать для приличия. Чай, басуху в руках держать не разучился). Ну да бог с ним, он уже давно выпал из жизни группы. Если честно, мне вообще на него наплевать.

Но вот позиция, которую занял Князь, меня ни разу не радует. Он и прочие парни («Северный флот» нынче) теперь по разные стороны баррикадdntknw. Мне-то кажется, что Князь во многом прав, к тому же, долгое время он действительно пытался быть деликатным и как-то всё сглаживал, хотя сейчас уже, по-моему, ни для кого не тайна, что с Горшком они в 12-м году расстались жестковато. Слава богу, хоть незадолго до смерти Михи помирились. Но вот его решение дать концерт, состоящий только из песен «Короля и Шута» 19 июля… в один день с концертом памяти Горшка, организованным Ольгой…mda
Меня это просто убилоsuicide. Как сказала одна наша с Аней общая знакомая про это мероприятие: «Будут все, кроме Князя»cray.

Нет слов…dntknw Точнее есть, и пришли они мне на ум давно:

Волки перегрызлись.

Знаю, грубо. Но ведь они и правда все уже матёрые, много повидавшие мужики с большим жизненным и рокерским опытом. Не щенки точно. И в любом случае, это именно то, что я думаю по поводу всей этой ситуации. С уходом Михаила вспыхнули старые обиды, накалились страсти и пошла потеха, которую я бы назвала «дракой за наследие Горшка»dntknw.
Ничего хорошего в этом, разумеется, нет. Все эти дрязги – это их внутренне дело. Так какого чёрта нам (поклонникам) «прилетает»?..

И раз уж начала... я в негодовании (да! время недоумения прошлоdiablo), почему на все эти памятные концерты не зовут «Бригадный Подряд»?!irkaxx Что это за хрень, что БП, якобы, «не того уровня группа»?dntknw А «СЛОТ» чем лучше, я стесняюсь спросить? Или «Сонце Хмари»?mda
И это при том, что Горшок с ними дружил, уважал их творчество, даже записал трибьют-альбом на их песни! И вообще это близкая по духу команда, братья-панки, уже поэтому у них ЕСТЬ право петь кишовские песни! Но – не зовут…craycraycray

Моя позиция такова (я никогда её особо не скрывала): мне дорого всё, что так или иначе связано с группой «Король и Шут», поскольку «Король и Шут» – главная рок-группа моей жизни, и её значение в этой самой жизни трудно переоценить. Я очень многим им обязана, говорю совершенно серьёзно! Не собираюсь вдаваться в подробности своего непростого житья-бытья, но я всегда уважала этот коллектив и никогда не считала себя вправе осуждать Горшка, Князя или Ренегата (выделяю их, потому что все трое – лидеры). Кто больше прав, чей круче нрав, а кто просто лучше сжигает мосты – это не моё дело. Я не принимаю чью-то одну сторону. Я всегда с уважением (и пониманием!) относилась к решению Князя оставить «Король и Шут» и с первых шагов группы «КняZz» всячески поддерживала её – и рублём, и пером. Мне также нравится то, что делает нынче «Северный флот», а решение осиротевших «кишей» создать новую группу и делать что-то своё я считаю единственно правильным. Соответственно, к Ренегату, как к новому лидеру бывшего «Короля и Шута» я тоже отношусь с симпатией. Мне интересны обе эти команды сами по себе. И на их концерты я хожу отнюдь не только для того, чтобы послушать песни любимой, но, увы, уже несуществующей группы. 

Я, что ли, одна такая? Уверена, что нет.

И я не понимаю, почему поклонники должны страдать из-за чьих-то больных самолюбий, разногласий или вражды (выбирайте сами, как назвать то, что происходит сейчас между бывшими членами некогда единой команды; я отказываюсь это делатьnea). Неужели они, взрослые люди, не могут договориться и хотя бы на несколько часов забыть о личной неприязни ради памяти того человека, которого все они любили и который их объединял? Всё равно все они до самой своей смерти будут ассоциироваться в массовом сознании прежде всего с «Королём и Шутом» Вы же профессиональные артисты, чёрт возьми!diablo Талантливые, знаменитые, любимые. У вас армия фанатов, как старых, так и новых. Что вам ещё делить? Ну не хотите выступать вместе – ладно, переживём. Но хотя бы распределите дни между собой. Дайте возможность людям услышать вас ВСЕХ!..

Глас вопиющего в пустынеcray... Компромисс - не для нас... Два памятных концерта устроили в один день!suicidesuicidesuicide

Мы с Аней, конечно, выкрутились: поедем в Москву на концерт Князя, который будет таким же, как в Питере. Но что в следующем году?dntknw Опять соревнование под названием «кто больше любит Горшка»?russian_roulette

Боюсь, это станет «традицией»cray

К чему я всё это пишу? На фоне происходящего Алексей Горшенёв смотрится совсем иначе, чем бывшие коллеги (именно так: когда-то он тоже играл в «КиШ» – замещал ушедшего в армию Поручика). Он ни с кем не выясняет отношения, наоборот, выступает и с «Северным флотом», и с Князем. Да он вообще почти ничего не говорит. Он – в стороне. И это самая мудрая позиция.
Вот потому, что он выше всех этих разборок, его все и любятgive_rose. А я давно про него говорила (ещё в одном из своих первых рок-отчётов, посвящённым как раз «Кукрыниксам»): милейший человекderisive. И продолжаю так считать по сей день.

Уф… ладно. Сказала, что хотела.

Вернёмся к фесту.

Сет-лист у «Кукров», повторюсь, был превосходнымgood. Начали они с «Кайфа» - потрясающей песни, которую, подозреваю, любят абсолютно всеderisive. Помню, как после какого-то их концерта прочла в чьём-то отчёте: «Такое чувство, что многие пришли на концерт только, чтобы услышать эту песню!»grin
О, да! Это такая тема!...

Кайф, если хочет себя спасти –
Приближает к опасности;
Кайф, если хочет себя забрать
Снова даст тебе доиграть!

Секрет популярности этой песни в том, что слишком многие мечтают хотя бы ненадолго вырваться за край холодных скучных дней. Это такой коллективный крик душиgirl_werewolf. В нашей жизни определённо не хватает кайфаderisive.

Ну и завораживающая музыка, конечноgood.

Потом, если мне память не изменяет, прозвучал «Хрустальный мир» – тоже прекрасная песня, находящая отклик во многих сердцах:


Да, такие времена:
Твой мир хрустальный и живой
Здесь не нужен никому Такой.

Очень громко люди сзади подвывали припевgrin.  И это показательноderisive.

Ещё один бесспорный хит – песня «Никто» (у неё очень узнаваемая мелодия, что немаловажно для такого тугоуха, как я, который всегда плохо воспринимает знакомые аккорды на слухpardon. Увы, но большинство песен я почему-то не узнаю с первых нотcray – только с первых слов. Но «Никто» - счастливое исключение). В отличие от группы с одноимённым названиемfuck, это знаковая и весьма эффектная песня:

Так и будешь идти по краю
Между адом земным и раем
Между теми, кто был, кто снится
Путать лица

Я очень её люблюgive_rose. Особенно многозначительное:

Я – жизнь! Я – смерть!
Там-то всё уже знают…

(на слове «там-то» Ягода обычно указывает на небо. Я тожеderisive).

Из совсем старенького они сыграли «Солдатскую печаль», «Не беда» и «По раскрашенной душе».

Все эти песни очень любимы поклонниками (мной, естественно, тоже). Все они оптимистичные, хорошо ложащиеся на слух, да просто прекрасныеgive_rose. «По раскрашенной душе» сорвало крышу, думаю, очень многим (я просто не оглядывалась назад):

По временам выпало нам
По рукам
Быть красотой, стать высотой
Дуракам
Так я терпел, жизнью кипел
Истину имел
Долго не ждал, сил не терял
Что же нужно вам?

По раскрашенной душе
Моей
На обратной стороне
Написал:«Поверь!»

Мы верим в тебя, Лёха!..yes2

Я на ней напрыгаласьdance3и наораласьclapping всласть – насколько позволяли полевые условия, агаfuck.

 

Но вообще я нисколько не преувеличиваю: у них была отличная программаgood. Хит на хите, бальзам на душу поклонников. И главное, всё мои любимые песни!yes2 Просто праздник какой-тоderisive.

Замечу в скобках, что описывать песни «Кукрыниксов» – занятие неблагодарное, поскольку они довольно заумные (впрочем, лучше сказать: глубокомысленныеderisive), с первого раза можно и не разобраться. Это даже не стихи – такие шаманские тексты, которые вкупе с гипнотической музыкой околдовывают, если не сразу, то уж потом – навсегда. Я бы даже рекомендовала послушать их всем. Обычно я этого не делаю, но в данном случае слова, пусть и не самые доходчивые (ничего, мозги напрягать полезно!grin) сочетаются с оригинальной, когда мрачноватой, когда мелодичной музыкой. Это красивые песни – во всех смыслах.

Ну и конечно Алексей отдал дань памяти старшего брата. В его репертуаре теперь всегда есть одна две-песни «Короля и Шута». Чаще всего он исполняет «Проклятый старый дом». А ещё: «Дагон», «Фокусник» и «Отражение».
В этот раз его выбор пал на «Фокусника» – одну из лучших песен позднего «КиШ», которую мы с Аней очень любим. Это, пожалуй, наиболее удачный выбор, потому как песня и сама по себе готичная, и своей барочной роскошью подходит именно «Кукрыниксам». А «Дом» – более «кишовская», просто она популярнее у фанатов (неудивительно: эталонный образчик старого доброго "КиШ"yes2). Две другие из вышеупомянутых песен, на мой взгляд, уступают «Фокуснику». Как минимум, в хитовости.
Вообще, «Фокусник» – одна из моих любимых песенgive_rose, так что я всегда рада её слышать и изображать в процессе… ммм… жажду чуда и выход из тьмы:

Просят они: нас обмани!
Чудо хотим видеть мы!
Выхожу из тьмы!  

Да-да, актрисаscenic во мне тоже загнулась.

А завершили они свой убойный сет совсем свеженькой новинкой «Обнимай». Ну это я ещё не распробовала особо (я ж говорю – в десятый раз, наверное, – мне много чего надо слушать. На всё банально не хватает времени), но песенка, по-моему, душевная:

Обнимай меня, как не обнимала,
Сердце рвётся из пустоты
Обнимай меня, нам ещё немало
В жизни выпить горькой воды.

По крайне мере, припев я ещё на предыдущем их концерте выучила, и с удовольствием его распевала.

На этой оптимистичной ноте они с нами и попрощались. Жаль. Вот если бы они ещё «Дороги» сыграли...

Ну-ну, скромнее надо быть! acuteИ так - ни одного выстрела мимо, все в десяткуyes2.

Да, вот ещё что. Я упомянула в самом начале, что в нашем автобусе ехала дама, которую я часто вижу на концертах «Кукров» в просцениуме (она одна из главных в официальном фан-клубе). Логично предположить, что был какой-то флэш-моб. Но я, если честно, уже не помню, было что-то или нетpardon. Флагом с символикой группы точно размахивали, а вот насчёт всего остального…mda
Ну да мне это как-то параллельно. Никогда не входила ни в какие фан-объединения и не стремлюсь туда попасть – в силу разных причин. Замутили что-то – молодцы, нет – группа, полагаю, и так знала, что вы здесь. У таких организованных банд свои отношения с артистами, поближе, чем у простых поклонников. Ну и на здоровье, нам не завидноgrin.
Ещё я заметила, что Алексей в последнее время всегда выступает в черной рубашке и кожаных штанах. Раньше-то он как-то больше в плаще по сцене ходил, размахивая полами. По мне он так и так хорошblush. Пусть он милейший человек, но прежде всего – рокерderisive.
 

К слову о мужской одежде (и я бы рекомендовала некоторым прислушаться к тому, что я скажу – я-то точно мужикам льстить не будуfuck). Сценический вариант – это отдельная тема, но вообще джинсы – вне конкуренции (лучше только кожа, но она не всегда уместна). Джинсы – это во все времена было круто, удобно и сексуально. Посмотришь на человека в джинсах (если он не похож на гамбургер конечноtaunt) – орёл-мужчина! yes2А когда я вижу вашего брата в идиотских клетчатых шортах до колен (а не дай бог ещё в цветочек!bad) у меня одно впечатление: хуйло!beee Потому что нормальный чел, хотя бы с задатками хорошего вкуса такую дрянь на себя не напялитnea. И никаких треников с лампасами!suicide Это смотрится уёбищноmda.

(Я прикинулась Эвелиной Хромченко только для того, чтобы ненавязчиво подчеркнуть: Алексей и тут не сплоховалderisive).

В завершение своего хвалебного отзыва скажу просто и тупо (зато всем понятноderisive): «Кукрыниксам» за выступление на фестивале

«Берег» – пятёрка с плюсомclapping. Лучше всех подготовились, больше всех порадовали, и вообще – красавцы!give_heart

Люблю, жду новых концертов, Иннаkiss.

читать дальше

 

 

 

 

 

 

 

Рубрики:  Немного обо мне
Русский рок
КОНЦЕРТЫ

Поиск сообщений в Мяу_Бриллиант
Страницы: [7] 6 5 4 3 2 1 Календарь

О проекте