Странноприимный дом графа Шереметева, гравюра XIX века 

Любая благотворительность, как правило, всегда имеет в своей основе любовь к ближнему, сострадательность и милосердие. Так и основание шереметевского Странноприимного дома было связано с историей удивительной и трогательной любви графа Шереметева и его возлюбленной — Прасковьи Ковалевой-Жемчуговой.

Николай Петрович Шереметев (1751-1809) был одним из самых богатых и знатных российских аристократов. Его дед возвысился при Петре I как один из ближайших сподвижников великого реформатора. А сам Николай Шереметев с детства был в большой дружбе с императором Павлом I. 

Отец Шереметева, Петр Борисович, увлекался изящными искусствами, устроил свой домашний театр. Шереметев-старший привил своему сыну любовь к театральным постановкам. Уже во взрослом возрасте, в 1787 году, живя в Москве, Николай Петрович организовал театр в своем имении Кусково. По отзывам современников, то был лучший театр в Москве. Его хозяин заказывал замечательные декорации и костюмы, завел свой собственный оркестр. В шереметевском театре, как и в большинстве других в то время, играли крепостные актеры. Граф взращивал из них настоящие таланты, за свой счет отправляя в столицы обучаться пению, музыке, иностранным языкам и литературе. 

В труппе Шереметева состояла талантливая крепостная певица, дочь кузнеца, Прасковья Ковалева. Сценическую фамилию Жемчугова придумал для нее сам Николай Петрович, у которого была привычка таким образом выделять ярких актеров своего театра. Прасковья получила очень хорошее образование: будущая актриса говорила по-французски и по-итальянски, играла на нескольких музыкальных инструментах. П. Ковалева-Жемчугова обладала несомненным сценическим талантом. Граф Шереметев полюбил ее, причем так сильно, что дал обет никогда не жениться вовсе, если не сможет взять в жены свою возлюбленную. Но свадьба графа и крепостной крестьянки, пусть и образованной, талантливой, знающей иностранные языки, была в то время совершенно немыслима. Николай Петрович неоднократно обращался к императору Павлу (другом детства которого он был) с просьбой разрешить официальный брак с Прасковьей. Но только в 1801 году, когда ему исполнилось пятьдесят лет, Шереметев, с разрешения Александра I, смог взять в жены свою тридцатитрехлетнюю избранницу. 

Казалось бы, вот оно, счастье: Прасковья стала графиней Шереметевой, создана семья, к которой много лет так стремились влюбленные. Но радость была недолгой. В 1803 году, 3 февраля, у супругов родился сын Дмитрий, а вскоре, 23 февраля, Прасковья умерла от обострившегося туберкулеза. 

В память о своей горячо любимой супруге Шереметев основал Странноприимный дом в Москве, построенный полностью на его средства. Устав этого благотворительного учреждения был утвержден лично императором Александром I третьего мая (21 апреля по старому стилю) 1803 года. Строительство дома, начатое еще в 1792 году, завершили в 1810, уже после кончины Николая Петровича (он умер в 1809 году). 

На создание Странноприимного дома Николай Петрович потратил огромную по тем временам сумму в несколько миллионов рублей, назначил на его содержание пятьсот тысяч рублей и завещал одно из своих больших сел в Тверской губернии. В доме была больница на 50 мест, приют для 100 человек, храм и библиотека. Потомки графа Шереметьева содержали Странноприимный дом до революции 1917 года, затем он был национализирован. Но несмотря на все политические перипетии, это заведение не утратило своего основного предназначения — помогать больным и страждущим. В 1923 году в нем открылся знаменитый Научно-исследовательский институт скорой помощи им. Н.В. Склифософского, с 1986 года — Центральный музей медицины, с 1991 года преобразованный в Научно-исследовательский центр «Медицинский музей» РАМН. 

История Странноприимного дома графа Шереметьева служит как бы иллюстрацией к поучительным словам, которые он в своем завещании адресовал своему сыну Дмитрию. Николай Петрович писал, что в жизни у него было все: слава, богатство и роскошь. Но он просил сына помнить, «что жизнь быстротечна, и лишь благие дела сможем мы взять с собой за двери гроба».