«Солдаты фортуны» «Солдаты фортуны» Появление нового провинциального издания в США обычно не привлекает особого внимания. Однако первый номер журнала «Солджер оф форчун» — «Солдат фортуны», вышедший в городишке Арвон штата Колорадо, разошелся быстро, хотя стоил целых два доллара. Не стоило бы и говорить о нем, если бы не издатель — частное общество под названием «Феникс энд Омега лимитед», которое объединяет выходцев из многих стран мира и своей целью ставит создание «всемирной организации наемников» — частного иностранного легиона для боевых операций в Азии, Африке и Латинской Америке. Есть уже немало различных организаций и контор, готовых по первому требованию поставить любое количество ландскнехтов с соответствующим вооружением. Во Франции, например, этим занимался некий Тьерри де Бонне. Он содержал транспортную контору на улице Монсо, 92, в Париже и параллельно... специальный учебный лагерь Ла Рош для подготовки наемников в департаменте Ардеш на юге Франции. Там же, в Париже, «солдаты фортуны» в большом выборе имелись и у полковника Армана, который лично командовал ими в Биафре, а затем в Анголе. В Западной Германии заказы на «поставку» наемников охотно принимал некий Карл-Гейнц Вайсман, когда-то сражавшийся в Конго, а затем открывший в Траунштейне «экспортную фирму, торгующую птицей». Аналогичные функции выполнял и «конструктор» Ганс Крайль из Дюссельдорфа, и Эдгар Д. Телен, бывший обер-фельдфебель бундесвера, который в январе 1975 года поместил в немецких и швейцарских газетах достаточно откровенное объявление: «Службе безопасности и общевойсковой службе Родезии требуются холостые мужчины всех воинских специальностей. В период обучения проводников для сафари (читай: наемников-карателей. — Прим. ред.) оплата полностью сохраняется». К тому же в Западной Европе активно действует еще и так называемая «Служба устройства», которая в случае необходимости публикует свои вербовочные объявления в различных изданиях. Короче говоря, как только возникает спрос на наемников, «специализированные фирмы» или посредники-вербовщики охотно откликаются на него. Кому же тогда понадобилось создавать еще и «Феникс энд Омега лимитед»? ...Зимой этого года в течение нескольких недель подряд на страницах лондонских газет появлялись объявления: «Требуются бывшие военнослужащие для работы инструкторами за границей. Хорошая оплата. Звонить Лидс, 705423 или 605541». Заинтересовавшиеся журналисты провели расследование и выяснили, что эти объявления помещала так называемая «Служба консультантов по вопросам безопасности», которая раньше занималась вербовкой в Англии наемников для Анголы, а теперь для Родезии. Во главе этой службы стояли три человека: Лесли Эспин, торговец оружием, в прошлом агент британской разведки, Фрэнк Перрен, служивший сержантом в морской пехоте, и бывший десантник Джон Бэнкс. Как выяснилось, действовала эта троица не на свой страх и риск, а по заданию помощника военного атташе США в Лондоне майора Джеймса Леонарда и сотрудника посольства Ларри Катца. «Служба консультантов» оказалась небедным предприятием: только на вербовку наемников для Анголы «фирма» получила 282 тысячи фунтов стерлингов. Журналисты сделали вполне обоснованный вывод, что за этой службой, ведущей дела с таким размахом, стоит не кто иной, как Центральное разведывательное управление США. Не менее любопытные вещи стали достоянием гласности и за океаном. Оказалось, что в США действует добрых два десятка различных контор, предлагающих «интересную работу» за границей бывшим военнослужащим. Все они выступают как частные организации, но зато располагают большими деньгами. Например, один из дельцов, некий Рой Иннес, не только открыл вербовочный центр в Нью-Йорке и его филиалы в Балтиморе и Вашингтоне, но и учебный лагерь в штате Вирджиния. И опять журналисты — теперь уже американские — пришли к заключению, что все вербовщики самым тесным образом связаны с ЦРУ. Назревал скандал, ибо по американским законам вербовка наемников на территории страны для вооруженных акций за рубежом является уголовным преступлением. Конечно, ЦРУ не слишком-то считается с законами, в том числе и американскими. Но дело осложнялось еще и тем, что излишняя конкуренция между «независимыми» вербовщиками мешала делу: «Милитари эдвайс комманд» перебегала дорогу «Эл Кэмэс» из Анахайма, что в штате Калифорния, а та, в свою очередь, осложняла работу того же Иннеса. Так в штаб-квартире ЦРУ в Лэнгли родился замысел создать единую международную организацию наемников. Прежде всего по инициативе Роберта К. Брауна, бывшего майора печально известных «зеленых беретов», «солдаты фортуны» основали так называемую «парашютную медицинскую службу» и ее юридический фасад — частное общество «Феникс энд Омега лимитед». Декорум был соблюден полностью, ибо речь шла не о вербовке солдат для участия в боевых действиях, а лишь о такой «чисто гуманной миссии, как оказание помощи страждущим и больным». В то же время отставной майор не постеснялся разъяснить: «Если кто-то пойдет на обман — нацепит повязку с красным крестом, а сам возьмется за автомат, — то ведь этого предугадать нельзя». Клиффорд Янг выбирает профессию Первый номер «Солдата фортуны» не попался на глаза Клиффорду Янгу, поскольку до ЮАР он просто не успел еще дойти. Зато в одной из йоханнесбургских газет он прочитал лаконичное объявление о том, что члены клуба «Диких гусей» срочно приглашаются на общую встречу. Далее следовала дата и название ресторана, в котором она должна была состояться. Янгу не нужно было объяснять, что клуб «Диких гусей» объединяет бывших профессионалов-наемников из ударного отряда «командо-5», в свое время сражавшихся в Конго под командованием полковника Майкла Хора, «Бешеного Майка», как называл его отделенный Янга, сержант Вуд. Правда, у Хора было и другое «прозвище: «Ирландский Наполеон». Он получил его потому, что ввел для своих парней специальную эмблему — дикого голубого гуся на зеленом фоне — такую же, какая была у ирландских наемников в наполеоновской армии. В казарме сержант Вуд частенько рассказывал о славных денечках, которые были в Конго. Пример показывал сам Хор. «Профессия наемника трудна. Вы пошли в солдаты, а не в официанты, — любил поучать он перед строем. — Немногие из вас доживут до седых волос. А если это даже и случится, пенсию вам все равно никто платить не станет. Так что умейте сами позаботиться о себе и спите со спокойной совестью. Да, вы убиваете людей, но ведь и вас могут убить, так что старайтесь сделать это первыми». Однажды, когда к Хору привели кафра (1 Кафр — оскорбительная кличка африканцев в ЮАР.), задержанного неподалеку от лагеря с двумя гранатами, «Ирландский Наполеон» преподал им, новичкам, наглядный урок хладнокровия. Хор приказал связать пленному руки, отвел его метров на тридцать от строя, выдернул кольца у обеих гранат и сунул их пленному за пазуху. А затем успел вернуться обратно, прежде чем того разнесло на куски. И сержант залился смехом: ему нравился этот пример. Но на первых порах Клиффорда Янга куда больше привлекали воспоминания сержанта Вуда о том, как после захвата Стенливиля наемники из «командо-5» жили на всем готовом в лучшей гостинице «Стэнли», а номера у них были битком набиты транзисторами, электробритвами, магнитофонами, драгоценностями, винами, сигарами; и о том, как те, что «поумнее», не занимались мелочами, а со знанием дела и большой выгодой для себя вскрывали с помощью взрывчатки все сейфы, которые удавалось обнаружить; и о том, как повезло напарнику сержанта Вуда, реквизировавшему вместе с друзьями шестнадцать тонн слоновой кости у индийского торговца, который не успел вовремя припрятать ее. После шести месяцев службы в Конго этот парень вернулся в Йоханнесбург и открыл счет в банке на 65 тысяч рэндов. Поразмыслив, Клиффорд Янг решил побывать на встрече членов клуба «Диких гусей». Неважно, что он не воевал в «командо-5»: если дойдет до дела, он ничем не уступит ветеранам. Не зря же в восемнадцать лет Янг предпочел завербоваться по контракту в армию вместо того, чтобы надрываться на отцовской ферме. Ему здорово повезло: после учебного лагеря он попал в парашютисты. И скоро в роте никто не знал тактику контрпартизанской борьбы лучше его. Может быть, Янг дослужился бы до офицерского чина, если бы не избил до полусмерти своего лейтенанта и не угодил на полгода за решетку. В итоге он проворонил возможность попасть в Анголу. Но на ней свет клином не сошелся, не зря же «Бешеный Майк» собирает «диких гусей»... Бывший капрал Клиффорд Янг не ошибся: спустя две недели он находился уже в лагере Русамбо, километрах в двухстах к северу от Солсбери. Там он пробыл недолго. Как бывшего парашютиста и специалиста по контрпартизанской борьбе, Янга перевели на базу Маунт-Дарвин, где формировались отряды наемников для подавления «повстанческого движения» на севере Родезии. ...Янг повидал достаточно решительных людей и сам при случае, не задумываясь, пускал в ход свои увесистые кулаки. Но новый командир, лейтенант Джон Маррей, янки из Техаса, поразил Клиффорда. Как-то вечером в одном из бараков, громко именовавшемся баром, собралась теплая компания за партией в покер. Француз Руа, из «старичков», обвинил Маррея в жульничестве. Янки смерил его уничтожающим взглядом: — Болван. Ты играешь в покер еще хуже, чем воюешь. Вспомни Биафру. За два месяца я отошел всего на десять миль, хотя у меня под командованием было только триста негров. А когда ты со своими тридцатью пятью лягушатниками сменил нас в Калабаре, то за месяц потерял всю провинцию. А ведь в вашем распоряжении было полторы тысячи негритосов. И знаешь почему? Вы слишком боялись этих проклятых негров. И своих и тех. Нужно было делать как я: расставлять перед окопами колья и насаживать на них черные головы — и тех, кто пытался наступать, и тех, кто осмеливался отступать без приказа. Конечно, для этого нужны нервы. А у тебя их нет. Маррей встал, сгреб со стола выигрыш и направился к двери. Тут Руа выхватил из кобуры кольт. Да, янки доказал, что у него нет нервов: даже Янг не заметил, когда Маррей успел достать свою «беретту». Полуобернувшись, Маррей выстрелил, почти не целясь. Пуля попала французу в правое предплечье. Руа на другой же день исчез с базы Маунт-Дарвин, а Клиффорд Янг окончательно решил, что с таким командиром можно воевать. Возлюбивший войну Пожалуй, не меньше Янгу нравился и помощник Маррея, немец Вильфрид Шретер, без участия которого за последние тридцать лет не обходилась, кажется, ни одна война на земном шаре. Вильфриду не исполнилось и пятнадцати, когда он впервые взял в руки фаустпатрон, чтобы поджигать русские танки. С тех пор из всех видов стрелкового вооружения он больше всего любил реактивные гранатометы. В семнадцать Шретер удрал через границу во Францию и завербовался в Иностранный легион. — После Дьенбьенфу наш первый парашютный полк перебросили в Алжир, — рассказывал он новичкам. — Потом, когда мятеж против де Голля провалился и нас, оасовцев, стали ловить, как куропаток, пришлось вернуться на родину, в Мюнхен. Только такая жизнь не по мне. Никакой дисциплины, никакого порядка. Что ни неделя, длинноволосые сопляки устраивают всякие демонстрации, а власти и ухом не ведут. Смотреть тошно на этих толстых слюнтяев из магистрата. Да и полиция не лучше, слишком уж церемонится со всякими там социалистами или анархистами, черт их разберет. В общем, когда один мой старый дружок предложил податься к испанцам, тоже в Иностранный легион, я долго не раздумывал. Им не нужно было никаких справок и рекомендательных писем. И фамилию мог назвать какую угодно, лишь бы был здоров. Только скука в этом чертовом легионе была страшная. Загнали нас в Сахару, а там и войны-то настоящей нет. Зато песку сколько угодно. А когда задует сирокко, прямо-таки ни смотреть, ни дышать невозможно. После этого ада я в Анголе просто душу отвел... Когда шли на Луанду, я специально напросился в передовой дозор. Взял «джип», пару пулеметов, четырех парней из ЮАР вроде него, — Шретер кивком указал на Клиффорда Лига, которого явно выделял среди новичков, — да семерых черных из отряда ФНЛА (1 Отряды ФНЛА (Национального фронта освобождения Анголы) были сформированы заирским предпринимателем и платным агентом ЦРУ Холденоти Роберто для борьбы против Народного движения за освобождение Анголы (МПЛА) во главе с Агостиньо Нето. После предоставления независимости отряды ФНЛА вместе с южноафриканскими наемниками вторглись на территорию Анголы.). Солдаты они, я вам скажу, никудышные, даром что у каждого автомат, а на поясе пистолет. Чуть начнется стрельба, у них душа в пятки уходит. Того и гляди, удрать норовят. Но у меня это не проходило. Я себе подобрал бамбуковую трость потяжелее, на первый раз всыпал троим по сотне «горячих» и объяснил, что, если повторится, привяжу за ноги к «джипу» и потащу за собой... Так вот, едем мы по дороге, вдруг какой-то подозрительный звук, вроде как птица большая пощелкивает, а толком, что такое, не поймешь. Я еще во Вьетнаме запомнил, что в таких случаях осторожность никогда не мешает. Останавливаемся, слушаем: все спокойно, лягушки квакают, птички посвистывают да обезьяны где-то вдалеке верещат. Впереди на карте деревня. Потихоньку двигаемся к ней, пулеметы наготове. Въехали — ни души. Видимо, у них на дороге «секрет» был, заметил нас и предупредил. Только как? Вдруг один из черных дергает меня за рукав и показывает вперед. Тут мне все стало ясно: перед хижиной стоит здоровенный тамтам — здесь, в Африке, они вместо телеграфа служат, — наверное, такой же был спрятан где-нибудь и в лесу. Тронемся дальше, а впереди о нас уже будут знать. Того и гляди на засаду нарвешься. Я, конечно, приказал обыскать всю деревню, а сам с парнями на всякий случай остался с пулеметами в «джипе». Прошло минут двадцать, я уже успокоился, закурил, и вдруг — выстрел, а за ним вопль. Да такой, что прямо мороз по коже. «Все, — думаю, — влопались». Только тревога оказалась ложной. Просто один из моих горе-вояк нашел в какой-то хижине спрятавшегося старика и решил отвести ко мне. Он стал упираться. Тогда мой негр, недолго думая, вскинул автомат и выстрелил в него. — Но ведь нельзя же просто так, ни за что ни про что, убивать людей, — не выдержал сидевший рядом с Клиффордом Янгом молоденький англичанин Том Кевин. — Нужно было хотя бы допросить его... Вильфрид Шретер презрительно махнул рукой. — О каком «человеке» ты болтаешь, парень? Я же ясно сказал, что это был черномазый. Вы там, в Англии, привыкли твердить о гуманности, о законе, о помощи слаборазвитым странам. Запомни одно: в Африке не страны развиты слабо, а мозги у этих... Думаешь, зачем после Анголы я махнул сюда? Вовсе не из-за барахла и денег, как ты, а чтобы уничтожать этих проклятых негров. Я готов прикончить их сколько угодно, чтобы в Родезии был порядок, если мне захочется поселиться здесь... — И запомни второе, — поддержал немца Джон Маррей, — ты должен гордиться, что стал наемником, а не таскаешься без работы. После Конго у вас в палате общин один депутат, Генри Керби, правильно предложил наградить Майкла Хора Крестом Виктории. Об этом во Вьетнаме нам майор Браун читал. Керби так прямо и заявил: полковник Хор, мол, спас больше жизней европейцев и вообще сделал для человечества в Конго куда больше, чем все Объединенные Нации, вместе взятые. И к тому же несравненно менее дорогой ценой. Молодец Керби, правильно рассуждает. «Ваша карьера — в родезийской армии» Двадцатидвухлетний Том Кевин не осмелился возражать заслуженным ветеранам. В конце концов, может быть, они и правы? Правда, сам он попал в Родезию вовсе не из столь «высоких» побуждений. Когда он служил в десантных войсках в Ольстере, к ним в казарму не раз приходили вербовщики, расписывавшие прелести службы по контракту в родезийской армии: солнце, а не надоедливые туманы; высокое жалованье — двести пятьдесят фунтов стерлингов в неделю; неповторимая африканская экзотика, а главное — практически никакой опасности. У одного из них Кевин взял рекламную брошюру с многообещающим заглавием: «Ваша карьера — в родезийской армии», которую потом основательно проштудировал. Ее-то он и вспомнил, когда ушел из армии и тщетно искал работу. Все оказалось просто. Кевин позвонил по телефону 605541, сказал, что он радист первого класса и хотел бы поработать инструктором где-нибудь за границей. Ему любезно предложили явиться на следующий день для личных переговоров в городок Кемберли, в пятидесяти километрах от Лондона, и указали адрес посреднической конторы. Оказалось, что «посредническая контора» служит ширмой для «Службы консультантов по вопросам безопасности», занимающейся вербовкой вовсе не инструкторов, а обыкновенных наемников для отправки в Африку. Но об этом Том Кевин и двадцать других парней узнали гораздо позднее, когда в одной из гостиниц аэропорта Гатвик несколько дней дожидались отправки в «экзотическую Африку» под бдительным присмотром майора Джона Бэнкса. — Вам, парни, здорово повезло, — поучал наемников Бэнкс, — что вы отправляетесь в Родезию, а не в Анголу. Там, скажу вам откровенно, было препаршиво. Хуже, чем во Вьетнаме, Биафре, Судане или Ливии. Раз мы проходили через деревню, и негры махали нам руками и кричали: «Камридз! Камридз!» Мы еще смеялись, что, видно, это единственное английское слово, которое они знают. А сразу же за деревней попали в огневой мешок. Из девяноста шести человек, вылетевших тогда со мной отсюда, из Гатвика, тридцать шесть было убито, тринадцать ранено, пять пропало без вести. Зато потом всех, кто кричал нам это слово, мы расстреливали на месте. Тому Кевину отступать было поздно: задаток в триста фунтов он отослал отцу, а паспорта майор Бэнкс у них отобрал, пригрозив полицией, если кто-нибудь пойдет на попятный. Потом и сам Том думал, что ему повезло. Обратись он в контору в Кемберли пораньше — кто знает, не валялся бы теперь в канаве вместе с другими парнями, которые не захотели воевать и были расстреляны «полковником» Кэлланом под Макела-ду-Зомбу... ...Каблуки вместе. Руки по швам пятнистого маскировочного костюма. Подбородок лихо вздернут — так и подобает выглядеть настоящему мужчине, избравшему профессией войну. «Вив ла мор! Вив ла гер! Вив лё сакре мерсенер!» — «Да здравствует смерть! Да здравствует война! Да здравствует славный наемник!» — этот рефрен из гимна наемников назойливо звучал в ушах Тома Кевина, когда, вытянувшись в струнку рядом с Клиффордом Янгом, он слушал лейтенанта Джона Маррея. — ...Живым из мятежников не должен уйти ни один!.. — ...Каждый человек должен жить там, где витает дух его предков. Так почему же нас, тангвенов, лишают этого права? — Голос Мавонды замер на пронзительной ноте. Сегодня, когда деревня общалась с духом Великого Карувы, волю которого вот уже тридцать лет толковал этот высокий старик, ему внимали все. Казалось, что в него переселились духи многих поколений тангвенов, испокон веков обитавших в тени гор Матусадона, что высятся вдоль глубокого русла реки Замбези, у границы с Мозамбиком. «По соображениям безопасности» (а точнее, потому, что рядом находится район Сентинери, объявленный «белой зоной») эту деревню уже трижды сносили, а жителей загоняли за колючую проволоку в «охраняемую деревню». И трижды тангвены возвращались обратно. Сегодня Мавонда выглядел особенно торжественно: несколько рядов черно-белых бус почти закрывали его тонкую морщинистую шею, черная свободная накидка придавала величавость иссохшей фигуре. — Почему нельзя надевать красные одежды в этот день? — Приподнявшись с колен, Мавонда вопросительно обвел взглядом напряженные лица. — Потому, что это цвет нашей крови, пролитой «бесколенными» (Прозвище европейцев, носящих брюки.) на земле наших предков... В этот момент Шретер продемонстрировал свое мастерство в обращении с базукой. После его выстрела Мавонда перестал существовать. Это было так страшно, что уже позднее, в Англии, рассказывая корреспонденту о происшедшем в тот день, Том так и не смог заставить себя восстановить эту картину в деталях. В остальном он старался быть точным: — ...Хижины пылали. Одна из гранат Шретера попала в группу женщин, которые в ужасе сбились возле большого тамтама на деревенской площади. Их разметало в разные стороны... Когда наш отряд пошел по деревне, треск автоматных очередей сменялся одиночными выстрелами. Убивали каждого, кто попадался на пути. Даже матерей с привязанными за спиной младенцами. Даже детей, едва научившихся ходить... Среди раненых был паренек лет семнадцати на вид. Я в этой операции отвечал за связь с базой в Маунт-Дарвине. Когда я настраивал передатчик, ко мне подошел наш командир, лейтенант Маррей, и приказал пристрелить раненого. Я переспросил — подумал, не ослышался ли? Меня всего колотило, я никак не мог совладать с собой. Тогда Маррей зловеще ухмыльнулся и расстегнул кобуру. Я почувствовал, что этот янки пристрелит меня. Что оставалось? Поднял автомат и направил его на парня. Не знаю, почему, но он не произнес ни слова. Он только смотрел на меня. И я всю жизнь буду помнить этот взгляд, словно все случилось сегодня утром. Я отвернулся, но лейтенант Маррей схватил мою голову двумя руками, повернул ее в сторону лежавшего паренька и закричал: «Стреляй немедленно, ублюдок!» И я выстрелил... Корреспондент не стал описывать в своем очерке, как Тому Кевину удалось бежать из Родезии после этой первой в его несостоявшейся карьере профессионального наемника операции. Зато кончил он его словами Марка Твена: «Родезия — удачное название этой страны насилия и грабежей, выразительное, как настоящее клеймо». Репортаж о судьбе Тома Кевина появился уже после выхода в свет первого номера «Солдата фортуны». Впрочем, можно ручаться, что в любом случае журнал никогда бы не привел на своих страницах высказывание великого американского писателя. Ибо, с точки зрения издателя «Феникс энд Омега лимитед», перед наемниками в ближайшем будущем открываются «блестящие перспективы». Поэтому в Аризоне это «частное общество» уже создало учебный лагерь, где его члены под командованием Роберта Брауна «анализируют международную обстановку и... совершенствуют свою боевую выучку». Жаль только, что до них скорее всего не дойдет книга известного кубинского публициста Рауля Вальдеса Виво: «Ангола: крах мифа о наемниках», написанная после суда в Луанде над попавшими в плен «солдатами фортуны». «В будущем, — предупреждает автор, — каждый раз, когда некий мистер Бедфорд, или Бэнкс, или Буфкин будут подыскивать убийц для расправы над свободолюбивыми народами, пусть кто-либо, а лучше всего собственный инстинкт самосохранения, подскажет им: помните Анголу...» С. Милин

1.


2.