Теперь Мериам боялась потерять Филиппа. Как-то однажды он опоздал минут на двадцать на их условленную встречу. Она думала, что он больше не придет, и эта мысль вызвала отчаяние и тревогу. Но, как потом выяснилось, его раньше не могли отпустить. Бессоница, ранее никогда не испытанная ею, стала часто посещать ее. Теряясь в бесконечных пустынях бессоницы, она подбирала запутанную нить своей жизни и разматывала ее с самого начала, надеясь обнаружить то место, в котором дороги начинали беспорядочно скрещиваться. Сегодня она вспоминала лунные ванны, словно начало ее жизни отмечалось ими, а вовсе не родителями. В этих лунных ваннах, должно быть, и скрывался секрет мотивации  ее поступков.

 В шестнадцать лет Мериам принимала лунные ванны, прежде всего потому, что все принимали солнечные. И, во-вторых, потому, что ее уверяли, будто эти ванны опасны для жизни. Воздействие лунных ванн было неизвестно, однако, подразумевалось, что эффект от них может быть противоположен солнечным. Когда она только еще начинала подвергать себя лунному воздействию, ей было страшно.Какими будут последствия? Существовало множество табу, запрещавших смотреть на луну. Многие легенды рассказывали о том зле, которое может с тобой произойти, если уснешь при лунном свете. Она знала, что на сумасшедших луна влияет раздражающе, что некоторые приобретают животную привычку выть на луну. Она знала, что в астрологии луна правит ночной жизнью подсознательно, незримо для сознания. Однако она всегда предпочитала ночь дню. Летом лунный свет падал прямо на ее постель. Она несколько часов лежала под ним, нагая, и все думала о том, что сделают эти лучи с ее оливкового цвета кожей, глазами и глубже - с ее чувствами. Благодаря этому ритуалу ей казалось, что ее кожа привыкает к различному свету, к слиянию ночи. Это подчеркивало ее любовь к таинственному. Она медитировала на луну, сохранявшую одну свою половину в темноте. Она стала воображать, будто знает ту жизнь, которая происходит на луне. Без дома, без потомства свободные любовники были там не связаны друг с другом.

 Как-то однажды, в осенние темные дни, когда уже начали загораться вечерние огни на набережной, а Мериам сама производила впечатление большого города, как будто сразу вспыхнули все фонари и началась безбрежная иллюминация, и свет был в ее волосах, в глазах, на ногтях, в волнении пурпурного платья, ставшего черным, Филипп предложил ей посетить его квартирку, здесь, недалеко. Он проводил ее в комнату, похожую на него и обустроенную для него одного. На стенах висели его фотографии: вот он, красивый, стройный, загорелый, в одних плавках, на берегу Тихого океана. Вот фотографии его родителей - отца, похожего на него, матери с копной таких же красивых золотистых волос, а вот еще фото, сделанное в Штатах, в день принятия военной присяги.

Филипп Джонсон.

 Простая деревянная кровать, стол с двумя стульями, шкаф, телескоп, стоящий посреди комнаты, но еще не готовый к использованию.

- Это мое хобби - сказал Филипп. Я увлекаюсь астрономией, и хочу видеть звезды через телескоп, который соберу собственными руками. В свободное время я полирую линзу. Требуетсяочень много времени и великое терпение. Наши ребята наверху имеют обыкновение резвиться, отчего на лупу осыпается штукатурка и царапает стекло. Даже из-за самой крохотной пылинки  насмарку может пойти работа целого дня.

 Она поняла его желание наблюдать за планетами через прибор, сделанный своими руками. Ей уже нетерпелось увидеть его готовым, и она спросила, сколько еще потребуется времени. Поглощенные телескопом, они вели себя как друзья, позабыв об условностях и необходимости завоевывать друг друга.

 Желая сделать ей сюрприз, Филипп достал записи барабанов и африканских песен. Они слушали барабанный бой, начинающийся издалека, словно в отдаленной деревне, задушенной лианами джунглей. Сперва как будто маленькие детские ножки, бегущие серез сухие камыши, потом более тяжелые шаги по пустому дереву, потом - резкий стук сильных пальцев по коже барабана. И вдруг - лавина тресков, шлепков и ударов по шкурам животных, дрожащая с такой быстротой, что не оставалось времени для эха. Мериам увидела тела цвета черного дерева и корицы, через которые никогда не проглядывал скелет, сверкающие после диких морских ванн, скачущие и танцующие также быстро, как ожерелье барабанных ударов, в изумрудной зелени, в синеве зарождающегося утра, среди диковинных цветов всех расцветок и запахов - пылающий расцвет плоти.

Были места, где только стук крови направлял тела, где было слияние со скоростью ветра, буйством волн и солнечными оргиями. Голоса, напоенные жизненным соком, пели радостно и необычно. Но вот голоса затянули заклинания, превратившись в зов птиц, животных, стремнины вод, падающие на скалы, камыши, погружающие свои многопалые корни в воды лагуны. Барабаны били с такой быстротой, что вся комната преобразилась в лес, отплясывающий чечетку, в музыку ветра, в предвкушение наслаждений.

 Мериам вслушивалась в эти ритмы, казавшиеся ей давно знакомыми и любимыми. Она думала о том, как мираж обретает форму, как родятся птицы с какими-то немыслимыми новыми именами. Птицы садились на деревья, а над ее головой распростерлась крыша, сложенная из пальмовых листьев и перевязанная тростником. Чтобы достигнуть недосягаемого нужно было только преодолеть огромное расстояние. Барабаны разносили запах кожи цвета корицы в немыслимом танце, созвучном сердцебиению. Скоро они принесут приглашение, от которого она не сможет отказаться.

 

Серия сообщений "РАССКАЗЫ.":

РАССКАЗЫ

Часть 1 - Перстень императора (к 200-летию победы России в войне 1812 года)
Часть 2 - Торжество чувств.
...
Часть 4 - Любовь в Бахрейне. Отрывки из романа. Глава первая.
Часть 5 - Любовь в Бахрейне. Отрывки из романа. Глава вторая.
Часть 6 - Любовь в Бахрейне. Глава третья.
Часть 7 - Любовь в Бахрейне. Глава четвертая.
Часть 8 - Любовь в Бахрейне. Глава пятая.
...
Часть 20 - Варька или проза российской жизни. Глава восьмая..
Часть 21 - Варька или проза российской жизни. Глава девятая.
Часть 22 - Смешные стихи.