Пруссия/Россия
Хеталия
Драббл
Драма/психология/философия

-А ты что чувствуешь? А, Вань?
-Страх.
Пруссия и Россия лежали на кровати абсолютно голые.
Их тела освещал лишь свет молодого месяца, заглядывающего в открытое окно.
Гилберт удобно уместился на Иване и сейчас смотрел на него, слегка приподнявшись на локтях.
На Брагинском даже не было его любимого шарфика.
Никогда прежде он не позволял себе снимать его. Никогда. Но сегодня была особенная ночь.
-Страх? - Удивился Прусс. - И это все?
-Ага. - Ваня пожал плечами. - Я чувствую его постоянно. Наверно, это самое сильное чувство, какое только есть у меня внутри.
Россия сказал правду: страх преследовал его повсюду.
Он был с ним, когда Брагинский отчитывался перед боссом. Когда шел мимо своих же людей, осуждающих его или просто говорящих о нем. Страх охватывал молодую страну, когда он видел маленьких детей - дети вызывали в нем плохие ассоциации с собственным прошлым...
Страх мучил его, когда он приходил на все эти бесконечные собрания, когда он пытался казаться милым и улыбался, когда смотрел на Яо, который всегда был в окружении многочисленных родственников...
Страх был с ним всю его жизнь, всегда.
-Ты поэтому такой нервный? - Гилберт нежно погладил Россию по волосам.
-Да, наверно. - Вздохнул Иван. - Что бы ни произошло, это первое, что я испытываю. Страх становится все больше и больше, а я при этом все сильнее злюсь и нервничаю. И когда он достигает своего апогея, я теряю над собой контроль... А, очнувшись, ничего не помню. И мне приходится отстирывать от крови свою рубашку...
Пруссия печально опустил глаза, укладываясь на Россию удобнее.
-Сердце твое так быстро бьётся... Это тоже от страха?
Ваня кивнул.
-Все хорошо. Успокойся, не надо бояться. Ты в безопасности...
Брагинский не успел ответить, как прусс прильнул к его шее и оставил на выпуклых шрамах короткий поцелуй.
Иван невольно отвернулся.
-Не надо.
-Надо. - Упрямо повторил Байльшмидт, прикладывая к Ваниной шее ладонь. - Мы одни, никто тебя не видит. У меня такие же на спине... И на боках тоже. Я много дрался, так что весь в этих чертовых шрамах.
Россия отрицательно помотал головой.
-Это другое.
-Неа.
Брагинский ничего не ответил.
Гилберт аккуратно обнял его, подминая под себя. Сердце России немного замедлило свой ритм и парень спокойно выдохнул.
На самом деле Ваня был куда крупнее Пруссии. И выше. Но это не мешало России чувствовать себя маленьким перед ним: блондин потянулся к пруссу руками так, как это делают дети, и весь сжался, отдаваясь чужой защите и заботе о нем.
-Вот видишь.. - Шепотом произнес альбинос России на ушко. - Все хорошо, не бойся. Ты не один. Я здесь, рядом, и я буду защищать тебя от всего, чего ты боишься.
На лице Байльшмидта расплылась довольная улыбка.
Иван открыл глаза и печально оглядел собеседника.
-Нет, Гил. Это не так.
-Что ещё значит "не так"?!
-Ты не со мной. Ты не Гилберт.
Ваня посмотрел прямо в красные глаза Байльшмидта и улыбка медленно сползла с бледного лица альбиноса.
-Ты не Гилберт, ты Калининград... Тебя нет, Гил.
Собственные слова эхом прозвенели у Вани в ушах. Он прикрыл глаза на мгновенье, а когда открыл их, никаких следов Пруссии уже не было видно.
Видение растворилось в полумраке, словно сигаретный дым.
Но Гилберт был прав: Россия никогда не был один.
С ним, в этой комнате, а также и на улице, и в чужих домах, всегда, абсолютно всегда был огромный всепоглощающий страх..