...И на ступеньки встретить
Не вышли с фонарем.
В неверном лунном свете
Вошла я в тихий дом.
Под лампою зеленой,
С улыбкой неживой,
Друг шепчет: «Сандрильона,
Как странен голос твой!»
В камине гаснет пламя,
Томя, трещит сверчок.
Ах! кто-то взял на память
Мой белый башмачок
И дал мне три гвоздики,
Не подымая глаз.
О, милые улики,
Куда мне спрятать вас?
И сердцу горько верить,
Что близок, близок срок,
Что всем он станет мерить
Мой белый башмачок.

Анна АХМАТОВА, "Четки"

С трудом верится, что это - последний год отравленной любви с Гумилёвым. Он ещё расправляет плечи в многочисленных теперь посиделках поэтической братии с звенящей музою своей, но Ахматова тонким слухом поэтической сирены уже видит натянутость и фальшь, пока лёгкую, их отношений. Она не торопит события и не спасает холодеющую любовь, а просто пишет об этом честно, всё ещё согревая всем, что осталось, своего "серебряного" гусара. Как знобко читать эти строки тем, кто уже зрит их скорую разлуку в любви, хоть в жизни им ещё предстоит и помучиться, и помогать друг другу до самой его, Гумилёва, смерти, которую она примет с огромной болью своего чуткого сердца. Незадолго до своей первой "гражданской" смерти...