ITDalee все записи автора

Историки изучающие жизнь и деятельность великих людей, утверждают, что в основной своей массе они были достаточно плохими ученикам. Так же согласно данным статистики по выпускникам Executive MBA, люди закончившие это заведение на отлично, как правило занимают руководящие посты в крупных международных корпорациях, хорошисты и троечники являются топ менеджерами фирм поменьше, а вот двоечники и те кто был отчислен за неуспеваемость владеют этими предприятиями.

Вольтер - Отец Вольтера говорил о своих двух сыновьях: «Я вырастил двух дураков. Один дурак в прозе, а другой — в стихах». Исаак Ньютон - был самый худший ученик в классе. Это продолжалось до тех пор пока один из его одноклассников не поколотил его. После это Ньютон решил отомстить обидчику и стать лучше него в науках. Спустя несколько месяцев Ньютон стал лучшим учеником класса.  Отто фон Бисмарк – Германский канцлер, был мягко говоря не самым лучшим учеником, а в последствии и не самым лучшим работником. На работе Бисмарк по долгу не задерживался - с большинства рабочих мест его увольняли по причине не выполнения им своих обязанностей. Наполеон - имел только хорошие оценки по математике, по всем остальным предметам Наполеон учился из рук вон плохо. Бетховен - до самой своей смерти писал с ошибками, а умножение и деление в математике так и не смог понять и освоить.

Альберт Эйнштейн.- Это наверное самый знаменитый и самый выдающийся двоечник. Сами родители Альберта Эйнштейна считали его умственно недоразвитым. Говорить Эйнштейн начал только в семь лет. В школе Эйнштейн был одним из худших учеников, исключение составляли только математика и латынь. Пушкин - так же не блистал знаниями в лицее. На уроках арифметики он плакал от того, что не мог понят законов математики. При окончании лицея Пушкин был самым худшим его учеником. Сергей Королев – отец Российского ракетостроения. В учебе он еле еле дотягивал до троечки. Антон Павлович Чехов - учась в гимназии умудрился два раза остаться на второй год.

Уинстон Черчилль

Открывает наш топ случай классический и закоренелый. Шалопай Уинстон, старший сын аристократических родителей, испытывал неприязнь к процессу образования с самых младших классов. В своих мемуарах он писал: 
«Впервые образование предстало передо мной в виде зловещей фигуры гувернантки, появление которой было анонсировано заранее. К этому дню надлежало тщательно подготовиться посредством изучения книги «Чтение без слез» (в моем случае название явно не сработало). Каждый день мы с моей няней в муках продирались сквозь книгу, причем я находил этот процесс не только ужасно утомительным, но и абсолютно бесполезным. Мы так и не добрались до конца, когда роковой час пробил и гувернантка появилась на пороге детской. Помнится, я сделал то, что до меня в схожих обстоятельствах делали сотни угнетенных страдальцев: ушел в бега». 

В 10 лет образование окончательно настигло нашего двоечника: он был определен в частную школу св. Георга в Аскоте. Вот там упрямый мальчишка по-настоящему понял (причем не столько умом, сколько иными, менее благородными частями тела) почем фунт лиха в системе британского образования.

Двоечников в Аскоте били регулярно и от души, а Уинстон стабильно находился в хвосте своего класса. Не то чтобы он был безнадежно глупый: учителя регулярно находили его в каком-нибудь укромном уголке с книжкой не по возрасту. Однако учить все уроки, работать на занятиях и вообще хоть как-то стараться Черчилль категорически не хотел.

Андрей Тарковский

Герою не слишком повезло со школьными годами: он пошел в первый класс московской школы No 554 в 1939-м году. Не успел Тарковский втянуться, как началась вой­на, эвакуация к родственникам в захолустный Юрьевец, голод и прочие кошмары.

В общем, начальную школу вычеркиваем из биографии Андрея Арсеньевича и начать сразу с трудностей переходного возраста. Собственно, они были не столько у будущего классика мирового кинематографа, сколько у его родителей: мамы, которая растила сына в одиночку (отец ушел, когда Андрею было пять лет на фронт) и явно не справлялась по дисциплинарной части. В старших классах Андрей вместе с элитой школьных двоечников стал стилягой. 

Со всеми положенными приключениями он доставал модную м крутую на то время одежду и американскую музыку в послевоенной Москве. Занудная школа с кондовой идеологией в каждой фразе и каждом поступке преподавателей рассматривалась как временное недоразумение, настоящая жизнь начиналась за ее стенами. «У меня была удивительная тяга к улице – со всем ее «разлагающим», по выражению матери, влиянием, со всеми вытекающими отсюда обстоятельствами, – вспоминал мэтр. – Улица уравновешивала меня по отношению к рафинированному наследию родительской культуры». В целом, если посмотреть аттестат героя, «родительской культуры» хватало только на четверку по литературе. По истории, а также по большинству точных наук Андрей натянул на трояк, а по химии и черчению в документе красуются двойки. В 1951 году будущий режиссер исключительно по инерции поступил в Московский институт востоковедения (видимо, пользуясь пониженным интересом к востоковедению у сверстников), однако уже через год бросил это безнадежное дело и занялся обогащением своего жизненного опыта, который всегда считал основным университетом.

Владимир Маяковский 

Советское литературоведение, чтобы не смущать пионерию, замалчивало неуспеваемость Владимира Владимировича или списывало ее на революционный пыл... Пыл действительно был. Однако и двойки тоже остаются фактом. Впрочем, они начались не сразу. Как известно из автобиографии «Я сам», первые три класса Володя провел «весь в пятерках». Он был любознательным и бойким мальчиком, его любили родители и учителя – в общем, причин для асоциального поведения абсолютно никаких не было. А потом наступил 1905 год, и город Кутаис, где учился Маяковский, оказался в эпицентре революционных событий. Особенно это касалось студентов местной гимназии, которые поголовно рвались ломать несправедливый строй. Дело в общем-то обычное для молодых, бурлящих энергией подростков, которым дай только что-нибудь поломать.

Одиннадцатилетний Володя благодаря своей бойкости и старшим сестрам попал в революционный кружок старшеклассников, и учеба немедленно пошла прахом (надо ж было готовить революцию хД). Горлопанить на сходках было гораздо интереснее, чем зубрить уроки. Напуганные учителя делали «большакам» всякие поблажки и даже перевели двоечника Маяковского в следующий класс. «Перешел в четвертый только потому, что мне расшибли голову камнем (на Рионе подрался), – на переэкзаменовках пожалели», – вспоминает он. В общем-то драка камнями в достаточной степени характеризует революционную деятельность будущего поэта.

В начале 20 столетия на семью Маяковских свалилось огромное горе: от заражения крови неожиданно умер папа Владимира. Дальше последовал переезд в Москву, где Володя пошел в 5-ю классическую гимназию (сейчас школа 91). По большому счету для Маяковского с переездом ничего не изменилось: мать сдавала комнаты студентам, которые тогда почти все вели подпольную работу. Об уроках не было речи. В пятом классе Володя окончательно забросил всю эту канитель и ушел из школы. На всю жизнь он сохранит неподдельное презрение к «сокровищам человеческой культуры», что, впрочем, придавало своеобразную подростковую категоричность и свежесть российскому футуризму.

Оноре де Бальзак

Согласно историкам и собственным воспоминаниям Бальзака, главной проблемой в детстве маленького Оноре была нелюбовь эго родной матери. Мадам Бальзак (юная парижанка, которая вышла замуж за богатого старика за деньги) бодро взялась выхаживать первого ребенка сама – и он прожил чуть больше месяца. Так что второго, которого назвали Оноре, без разговоров тут же отдали кормилице. С тех пор ребенок фактически не видел родной матери, особенно после того, как у нее родилось еще двое любимых детей, принадлежавших, по слухам, вовсе не старику-богачу. Из уютного деревенского домика кормилицы мальчик сразу же перекочевал в Вандомский колледж-интернат, где заправляли святые отцы. Это была помесь тюрьмы и монастыря, откуда воспитанников не забирали даже на каникулы, что считалось чрезвычайно душеспасительным и полезным для юношества.

Обиженный на всех Оноре решил, что хуже уже не будет, и с головой погрузился в свой внутренний мир, начисто игнорируя внешние раздражители. 

На уроках он с отсутствующим видом сидел и смотрел в окно, мыча что-то невразумительное, если его спрашивали. Раздражители, естественно, раздражались все больше и регулярно отправляли «лентяя и тупицу» в «альков», попросту – в холодный чулан под лестницей, где воспитанникам надлежало отбывать наказание. В карцере маленький Бальзак преспокойно доставал из-за пазухи книжку и усаживался читать. Вскоре он даже полюбил «альков» за возможность посидеть в тишине и спокойствии. Незаметно пролетело семь лет, в течение которых Бальзак перебивался с двоек на тройки, получал грозные письма отца и читал запоем в чулане.

В конце концов продолжительное сидение на холодном полу довольно серьезно подорвало здоровье Оноре: он сильно похудел, стал совсем вялым и однажды после долгой болезни чуть не «впал в кому», как написали его родителям монахи. Пришлось Бальзакам все-таки забрать юного наследника обратно. Впоследствии он посетил еще два учебных заведения, нигде не выделяясь особенными успехами. В какой-то момент отец махнул на сына рукой и предоставил ему самостоятельно устраивать свою судьбу, что, как мы знаем, было на редкость прозорливым шагом. Но кем он стал... знала бы его мать...

Ричард Брэнсон

Миллионер Ричард Брэнсон, основатель корпорации Virgin Group и частного космического туризма, проходит как раз по этой части. На уроках будущий финансовый магнат не мог связать двух слов – мычал, заикался и отчаянно краснел всякий раз, как его вызывали к доске. 

Впоследствии Брэнсон установил, что все детство страдал дислексией, то есть неврологически обусловленной неспособностью распознавать письменную речь, которую во взрослом возрасте преодолел. В детстве Ричарда про такую экзотическую болезнь никто и слыхом не слыхивал, поэтому будущего почетного рыцаря Великобритании попросту считали дебилом.

Томас Эдисон

Детство знаменитого Томаса Эдисона можно назвать вполне счастливым: он был младшим и любимым сыном разнорабочего и бывшей преподавательницы, обладавшей безмерным профессиональным терпением. Поэтому ребенку разрешали ворошить шмелиные гнезда и воровать птичьи яйца в свое удовольствие вплоть до 1854 года, когда ему исполнилось семь лет и его решено было отдать в школу. 

Учителя школы практиковали весьма простой способ обучения юношества: они заставляли своих воспитанников заучивать наизусть длинные куски текста и нещадно били их по пальцам линейкой за ошибки и просто так, для профилактики. Томас почуял подвох с самого начала: уже на второй день он сказал, что в школе ему не нравится. Отец в ответ на это произвел убедительное внушение (эффект которого, впрочем, был несколько нарушен вмешательством сердобольной матери), однако оно не помогло.

К концу первого месяца Томас стал круглым двоечником. А через три месяца, как раз под Рождество, мальчик пришел из школы в слезах: «Мистер Ингл назвал меня дебилом, – сказал он матери, – и вызывает родителей в школу». 

Тут следует воздать хвалу профессиональному чутью миссис Эдисон, которая ничего не сказала отцу, а отправилась разбираться сама. Учитель с порога школы объявил, что ее сын «совершенно неспособен к обучению по причине умственной отсталости». «Лучшее, что вы можете сделать, – это забрать его домой», – резюмировал он. Миссис Эдисон так и поступила. 

Больше ее сын никогда не переступал порога общеобразовательных заведений. Все свои знания основатель General Electric получил дома. Мать научила его читать (правда, не писать – с этим у Томаса были проблемы всю жизнь), и вскоре образование пошло вперед семимильными шагами. 

В конечном итоге «дебил» стал миллионером и одним из самых плодовитых изобретателей в американской истории.

Лев Толстой

Начало биографии гиганта руской мысли было довольно сумбурным. Мать умерла, когда ему не было и двух лет, в девять лет за ней последовал отец. Все это время дети кочевали по разным родственникам, которые не смели обижать несчастных сироток и спускали им с рук больше, чем следовало бы. Обучение вплоть до 16 лет было исключительно домашним. Автобиографическое «Отрочество» (в котором, между прочим, есть глава под названием «Единица») дает довольно полное представление об успехах юного графа на этом поприще. Он был слишком горд, чтобы воспринимать недалеких приживалов-учителей всерьез, а потому учился без малейшего старания. В конце концов дети переехали к очередной опекунше в Казань, и мальчиков одного за другим устроили в Императорский Казанский университет. В случае со Львом это было благородное, однако вполне бесполезное начинание.

Новая опекунша детей Толстых, графиня П. И. Юшкова, женщина вздорная и глупая, в качестве воспитательной меры для своего племянника-подростка не желала «ничего лучше, как аристократической связи со взрослой, достойной женщиной». В ее доме был заведен веселый салон, где у юного Толстого (не будь он таким неуклюжим) были все шансы последовать совету тетушки. В общем, тут было не до учебы. На первом курсе Льва Николаевича оставили на второй год из-за неудовлетворительных оценок по российской истории и немецкому. На втором курсе он стал известен всему городу как блестящий исполнитель водевильных постановок и живых картин в институте благородных девиц Е. Д. Загоскиной, что, впрочем, только усугубило проблемы в университете. До третьего курса дело не дошло: во время летнего перерыва студент уехал в родовое поместье, где, по его собственным воспоминаниям, «стал читать Монтескье»: «...это чтение открыло мне бесконечные горизонты; я стал читать Руссо и бросил университет – именно потому, что захотел заниматься». Граф решил углубиться в книги и сдать экзамены на кандидата прав экстерном. Впрочем, чтение Монтескье щедро перемежалось охотой и веселыми кутежами с товарищами. В итоге Толстому так и не удалось получить хоть какой-то формальный дип­лом, зато в тот период жизни он наделал долгов, с которыми смог расплатиться лишь в зрелом возрасте. Вот так вот :)