маленькая девочка танцует джубу
автор - Дмитрий Песков

1.

не то небо
не те облака

альфа омега
омега я

бессвязно
устами хвалу тебе

в повелительном наклонении
в винительном падеже

где же ты
где


2.

ветхозеленое
упавшее на бок
обещанием скорой зимы

близкой зимы
еще не прикоснувшейся
сзади

бабушка так целовала
так тыкалась носом в ухо
моя собака хаски

я думаю
в этой пустыне я все-таки не один
а если один, то не навсегда


3.

Один говорил: а почему Моцарт велик?
Велик — по сравнению с кем?

Вот послушай Шевалье де Сен-Жоржа.
Чем он хуже Моцарта?

Ничем, кроме
цвета своей кожи.

Другой говорил: Моцарт доказывает,
что Бог действительно есть.

Представляешь, он писал все это
без единой помарки.

Он просто сжимал время
и выливал его на бумагу.

На бумаге росла симфония.
Лучшая симфония в мире.

Я метался между этими двумя.
Пока они не умерли.

Один от СПИДА.
Другой от потери памяти.

Когда ты болеешь СПИДОМ,
цвет кожи не меняется.

Но —
белеет язык.

Когда ты теряешь память,
ты уже не просто старик.

Ты —
обычный ребенок.

Как Моцарт.
Как Шевалье де Сен-Джорж.

Вот такие мысли спросонок.
Под бесконечный дождь.


4.

Маленькая девочка танцует джубу.
Внизу — праздник кукурузы, воспетой Хрущевым.

Мы смотрим в окна, мы слушаем Билли.
Доунт эксплейн, поет она. Доунт эксплейн.

Виски и ром.
Макорони с чизом.

Ты говоришь: сейчас мы возляжем вместе.
Завтра я мягко скажу: пора.

А объяснять действительно не надо.
Танец джуба. Праздник. Весна.

Кто из одного теста.
А кто — из одного ребра.


5.

молоко
и глина

мальчик
вот и все

в перегное
одуванчик

дарит всем
тепло

ты держи меня
за ручку

ты не
отпускай

остается
рассыпаться

будет
урожай


6.

Сегодня у моей собаки болел живот.
Но она мне ничего не сказала.
Только когда мы гуляли, она часто приседала,
и у нее ничего не получалось.

У моей бабушки тоже болел живот.
Он скрутил ее тело, и она стала ходить,
опираясь на ходунки.
Она не жаловалась.

Жалко, что я ничем не помог ей.
Однажды мы были с ней в парке,
она бросала в воздух зефир,
и вдруг присела в кустах.

Наверное, она часто так делала в лагере.
Чтобы освободиться или чтобы подобрать
какую-нибудь кость или огрызок.
К чему я веду? Мы все — собаки.

Домашние, если есть тепло.
Дикие, когда пустота.
Мы проходим сквозь друг друга
и уже не возвращаемся.

Только виляем хвостами,
и молча смотрим на все это
прозрачными глазами
сибирской хаски.


7.

Завтра — степь или песок. Но не дождь.
Все равно — дрожь. Все равно — суета.

На зубах — крошки хлеба.
На языке — вина.

Сквозь меха не вино, что-то еще.
Я не могу по воде, камнем иду на дно.

А ты?
Гром и молнии, женщины, одинокий солдат.

И лепестки магнолии.
Время идет назад.

https://polutona.ru/?show=0902192055

О хрупком
автор - Дариа Солдо

https://polutona.ru/?show=0823235959

Слон на севере
автор - Юрий Угольников

СЛОН НА СЕВЕРЕ

Кулинарная поэма об устранении властной вертикали
в одном заседании

"Природы вековечная давильня"
Н. Заболоцкий

"На севере, на севере
Слон сидит на дереве,
Распростёр слоновьи уши
Над шестою частью суши.
Будто тучи в час ночной,
Уши реют над землёй,
Реют уши над полями,
Над лесам, над зверями,
Через луга, через моря...
Пиздец, короче говоря.

Пример слона — другим наука,
Хотя, по сути, слон — большая сука.

Зверям, конечно же, обидно:
Ни солнца, ни луны не видно.
Они живут в тоске и мгле,
Как россияне в октябре,
Да и на протяжении большей оставшейся части года:
К россиянам вообще несправедлива природа…
Им светит мало, им совсем не светит…
Неужто слон за это не ответит?" —

Во мраке бесконечной ночи
На муравейник жук рабочий
Глядит с тоской и ждет ответа.
Ответа нет и света нету.
В печали жаба и гадюка,
Лицо осла переполняет мука,
Грустит медведь, лишившись мёда,
В тоску погружена природа...
По мордочке печального песца
Читается: страданью нет конца,
Всё мрачно, холодно, тоскливо.
Грядет собранье коллектива.

Завыла в темноте собака:
"Кто, кто нас выведет из мрака,
Кто наш спаситель, наш герой?
(И, кстати, котики — отстой!)"

Грозно крикнул ворон старый:
"Всех слонов пора на нары!
Смерть слонам, слонам позор,
Чтоб больше, блин, ни разу невер мор".

Заголосили враз тукан и попугай:
"Да, им, носатым, только волю дай!"

И следом птица-секретарь:
"О, да, теперь не то, что встарь:
От нашей-то прескверной жизни
Уже и гризли в пессимизме,
А также львы, орлы и куропатки —
Природа вся в нестройном беспорядке...
Во времена правленья крокодила
Такого не происходило.
Да и тираннозавр, хоть он и был суров,
К деревьям не пускал слонов.
И вообще по мненью пожилых пернатых
Его правление относится к числу весьма пиздатых.
(А слонов тогда, кстати, ещё и в помине не было....)"

Идею привнесла горилла
(она с мартышкой говорила):
"Послушай, — сказала, — на озере Чад
Гиппопотама можно повстречать".
Все оживились и осёл медведю
Кивнул: "Пусть бегемот поедет.
Бегемот — нам всем защита,
Он — законности оплот,
Трав прибрежных поедатель,
Житель речек и болот.
Африканский уроженец,
Водной глади пешеход,
Нила, Конго и Замбези
Пучеглазый патриот.

Ходит-бродит по полям
По ночам гиппопотам.
И там, в ночи, его обширной тушке
Хвалу поют и жабы, и лягушки.
Да, да, я заявляю прямо,
Что не зря гиппопотама,
Называют бегемот!"
Услышав это, бегемот
Немедля взял самоотвод.

Говорила белка: "Может, крокодила?
Он хоть не тот, не прежний, — все же сила!"

Сразу после этих слов
Возраженье поступило
От мандрила и коров:
"Крокодил ваш нездоров —
Он с утра зубов не чистил,
Рев его гремит как выстрел.
Вот лежит он в реке, слёзы льёт крокодиловы,
Не тяните его, не тяните из ила вы".

По мордочке печального песца
Читалось, что собранью нет конца.

Так и пошло: у кого работа,
У кого семья, у кого природоохранный статус,
А кто-то и в спячку уже отправился...

За морковкой лазал зайчик —
Сильно оцарапал пальчик.

Пожилой, печальный дрозд
Потерял в бурьяне хвост.
В виду отсутствия хвоста
Решили, что не стоит слать дрозда.

Волк, гостивший у лисы,
Надел случайно синие трусы.
Кто знает, что творится в волчьем организме, —
Теперь в тоске живёт и пессимизме.

По мордочке печального песца
Читалось: это всё закончится?

И крот обратился к ежу:
"Все болеют, как я погляжу,
А, впрочем, со слоном ли, без слона, —
Кто друг крота? — друг крота — темнота.
Наличие червей, тоннелей и приплода —
Лишь это важно для глубинного народа.

Енот, вмешавшись в диалог,
Немедля с возмущением изрёк:
"Во мрак погружена планета,
Ни зги не видно, а кроту начхать на это!
Не станем же терпеть подобных штучек!
Ни хоботов слоновьих, ни кротовых кучек!"

"Не стоит припираться, — высказался клоп, —
Устроим под слона подкоп..."

Тут поднялся галдеж и лай.
Енот кроту сказал: "Копай!"
От возмущения дрожа,
За лапы крот хватал ежа:
"Ты только глянь на это, блядь:
Меня долой и мне копать!
Я заявляю со всего размаху:
Енот, иди ты, сука, на хуй!"

Еще с подкопом мог помочь сурок.
Сурок с подкопом не помог.

…………………………………………………..

Вдруг вышел из пруда реальный герой,
За бедных зверей он поднялся горой.
(Ну, по размеру, скорее, пеньком или кочкой,
Но мужества в нём столь огромный объём —
Хоть канистрой черпай, хоть банкой, хоть бочкой…)

Бобр встал и сказал: "Доберусь я до севера,
До слона, до ушей его и до дерева!
Чтоб было над лесом свободное небо,
Чтоб каждому зверю — хатку и хлеба,
В заводи рыба, трава на лугу,
Звери, я сделаю всё, что смогу!"

Окончил речь и в воду плюх...
Он греб во весь бобровый дух
Через пруды, через моря...
Бобр путешествовал не зря.

На севере диком, средь рек и болот
На голом утесе, он видит, растет
Огромное древо, будя аппетит.
И явно на дереве кто-то сидит:

Свисает с ветвей нечто серое, длинное,
Рукав-не рукав, пуповина, штанина?
Змея-не змея, на слона не похоже.
Попробуем выяснить, что это, всё же.

Бобр подошел, решил потрогать,
Глас раздалсЯ с небес:
"Оставь, пришелец, хобот!
Что в хоботе тебе моём?
Ступай обратно лучше, в водоем".

Взгляд свой бобёр устремил в небосклон
(из-за слонометеорологических условий сугубо гипотетический),
И произнёс: "Уважаемый слон,
Ваши уши скрыли небо —
На земле упала урожайность хлеба.
Не уродились также редька и капуста,
И заросли осин теперь растут негусто.

Звери и птицы тоскуют о солнце!
Нельзя ли для солнца сделать оконце
В ушах, или, может, форточку?
Чтобы оно хоть как-то, хоть встав на корточки,
К нам бы, всё же, пролазило?

Не можете — сами спускайтесь к нам вниз,
Звери внизу вас давно заждались!
Кто камень держит наготове, кто полено,
Вас очень ожидают, несомненно".

Слон отвечал, вздохнув: "Да разве же я птица?
Мне с дерева трудновато спуститься.
Да и к чему? На этом месте
Я просижу ещё лет двести".

Бобр почесал чуток в затылке,
Достал салфетку, нож и вилку,
Хвост подвернул, удобней сел
И дерево в минуту съел.

Всё хорошо б, но в процессе падения слон
Не смог рассчитать ни маршрут, ни наклон.
В общем и целом итогом полёта
Явилось его попаданье в болото.

Неудивительно: всё-таки слон —
Не самолёт, и летает он
Плохо:
Навёл слон в болоте переполоха:

Квакали жабы, шипели удавы:
"Что происходит, кто вы, куда вы?

Лучше не лезьте вы в наше болото:
Болото — это вам не место для полёта!"

Что полная правда: в болоте и липко, и вязко,
Вокруг только тина, осока да ряска.
И хоть кулик своё болото хвалит,
Он, гад, к зиме отсюда первым валит.

Что дальше случилось, рассказывать мне неохота,
Но, в целом, слоны не любят болота.
И летать они тоже как-то побаиваются.

Но как же наш бобр? Он доволен и сыт:
На небе не хобот, а солнце висит.
Растёт урожайность прибрежных растений,
И если чем-то опечалено зверьё, то недостатком тени.


P.S.

Года прошли. Ни крыса, ни ондатр
Уже не вспомнят, чем был страшен хоботатор.
И далеко на севере медведь
На дерево влезает посидеть.

P.P.S.

Присесть там, в общем, мог и я,
Но вреден север для меня.


___________________________

на самом деле, конечно, кукушки мигрируют гораздо раньше, — как и стрижи, и много кто еще. Да и сами по себе кулики весьма разнообразны, так что, скорее всего, улетают в разное время

https://polutona.ru/?show=0817123133

LESS IS MORE
автор - Заур Ганаев

LESS IS MORE*

Мы имели низкие заборы

через которые

могли незамеченными для родителей сбегать из дома

Чтобы проникать во дворы

Хозяева которых давно и безвозвратно перебрались

Кто на небеса

Кто в далекие благоухающие страны

С сумками набитыми кровоточащей плотью их родины

Мы имели незатейливые прямоугольные ворота

Которым выкололи глаза пули разного калибра

И если во дворе цвело фруктовое дерево

Мы населяли его

И набивали наши животы немытой черешней,

абрикосами, сливами, персиками, грушами, тутовником

яблонь почти никогда не было

а если попадались ягоды,

то затевалась перепалка

но все равно доставалось всем и всего

И ничего не портило праздничное настроение юных охотников

Наевшись сами мы приносили добычу

нашим любимым родителям

Которые ругали нас за вороватость и риск

Иногда такие вылазки стоили жизни

Или оторванных конечностей

Таких детей увозили заграницу

и угощали всем

что только мог вообразить детский ум

В часы безделия мы глядели на край неба

и с завистью вспоминали о них...

Несмотря ни на что

Мы имели спартанскую сплоченность

И простодушие

Но потом добродетели покинули наши сады и города

И я вывожу эти слова белыми чернилами

по чёрной бумаге моего сердца

*"Less is more", an ancient Greek proverb attributed to Chilon of Sparta

***

Стены этого города давят
как наручники – на запястья

земля стонет под подошвами
в память о моих братьях

ты свалилась на мое небо
но мне трудно дотянуться до тебя
из окна камеры

***

Вместо лица
Я видел её сердце
Прекрасное человеческое сердце

И когда я целовал её лицо –
Я целовал ее сердце

***

Столько людей вокруг
Такие беспечные
Большинству из них нет и восемнадцати

Интересно
В каком возрасте
человека настигает мошкара грусти
и тревожности

Правильно поступали наши предки
в первобытные времена
Когда догоняли тридцати двухлетнего старика
вроде меня
и прибивали дубиной по голове
Чтобы он не портил всем настроение
своим гнусным видом

***

В феврале
будут сочинять

белые как снег стихи
белые как смерть
белые как кровь

первые как снег стихи
мёртвые как смерть
страшные как кровь

***

Ребенок
с душой старого дуба
точно повидавший
игру солнца на броне ящера
ушедшего в тень первых папоротников

ребенок
не моргнувший ни разу
за нашу встречу
имел в глазах усталость планеты
и спокойствие Черной реки моей малой родины

ребенок
сказавший "спасибо" за горсть монет
отсыпанную в его ладонь
и ушедший в приют сумеречных растений

***

У меня нет слёз
Есть гильзы
и порох в ладони
Я аккуратно засыпаю его в тонкое горлышко
Запечатываю
патроны готовы
Но ни одна из тысячи и
Миллионов пуль
Не поражает тебя
Откуда взялась эта неуязвимость снега в твоём смехе?

***

Если вскрыть мне грудь и брюхо,
вынуть из них все внутренности,
а затем залатать,
то получится столько пустого пространства,
что в него поместится любимый человек целиком.
Это место отрицательный атрибут,
адрес,
сознание,
акцент,
идея,
лейтмотив,
абракадабра…
человек-дом,
из которого утёк человек-дым.

***

Ночь заканчивается
но боль несётся в солнечное небо
в лодке мыслей о тебе

***

Когда слова этих строк отделятся от памяти автора
как рука отделяется от бумаги
дыхание от воздуха
осень от взгляда
истина от радости
родина от боли
колыбель от матери
звёзды от подвига
стихи от пения птиц на рассвете
моя любовь от мыслей о тебе

останется неизбывная память Бога

***

Девушка индейской внешности
В джинсовой куртке
с заклепками
С глазами дикорастущей нежности
Ступнями
Ступающими робко
Откуда у тебя эти волосы
И цвет кожи
Отличный от местного
Ответь мне
таинственным своим голосом
Вынь изо рта цветок
Великих равнин Мексики
Как тебя занесло в эти земли
Старого света
В края овечьей шерсти
и кинжала
Разрушенных башен
изгнанного поэта -
Пожранными большой державой.
Что держит твой шаг
Непрерывный
в этом вареве?
Земля
воистину
шар
И соперничают на ней варвары
Я знаю твою историю
Девушка индейской внешности
Но своею тебя не расстрою я
Ступай по земле моей
с миром
как по своей
с нежностью

***

За тридцать лет нажил кое-какие знания и опыт
но что мне делать с тем –
когда я ухожу к Богу от злодеятелей этого мира
когда я у Него в гостях
выпрашиваю немного свободы
для этого клочка земли

Я не понимаю...

Почему находясь в доме Бога
я стою бок о бок
с негодяем и убийцей

***

Просто пошел дождь -
и просто пошел стих

Мне не понравилось его появление
и то как он выглядел

Но этот уродливый ребенок
сказал
правильные слова

***

Ожидая посадки на рейс до Грозного,
Я зашёл в "шоколадницу"
Чтобы отпить последнюю чашку кофе свободного человека
И корабли вчерашних дней подплывали ко мне со всех стен и потолков
Гружённые тюками разных воспоминаний и я пока не знал какие из них в будущем назову ценным грузом
Я взял пирожное "москва"
Похожее на фарш из костей
завёрнутый в красный советский флаг
И слопал
"Она" оказалась мне по зубам
выпил чёрную дымящуюся жижу под названием "американо"
И улетел туда
Куда не суются
ни те
ни другие
А у меня без выбора

***

Хорошо, что есть вода
И бог (воды)
Берёшь стакан
Наполняешь его водой
Сам
И ничья помощь тебе в этом не требуется
И выпиваешь залпом
И произносишь смачное а-а-х
С причмокиванием
И вытираешь с губ остатки влаги

Разве это не счастье?!

***

Я слышал молитвы стариков о Палестине
в жаркий день пятницы
и сердце мое дрожало
в обескровленных руках полдня
Я видел бесчинство сынов Израиля
и детский череп
пожираемый камнями
Я видел это, слышал
и приносил богу моё свидетельство

***

Я написал на бумаге слово "смерть" – и она тут же скукожилась и истлела.
Я написал на бумаге слово "жизнь" – и она зацвела сливовой веткой.
Я написал на бумаге твоё имя и спрятал в сердце.

***

Ты родился в небе
в том что выше этого и скрыто от глаз
Ты родился и был низвергнут
Вот почему
ночью
тоскуя
ты смотришь мимо звёзд

***

Я вылез из машины, не в меру сильно хлопнул дверью
– Прости, малышка!

И огляделся
все вокруг тонуло в тумане
в кафе неподалеку горел свет

Вдруг с неба упал ломтик хлеба

– Вот уж воистину манна небесная!

Следом за ним с неба спустился ворон,
черный, как уголь в шахтах,

сверкнул на меня своим янтарным глазом
– точно вор золотой коронкой

и утащил мою добычу

***

Море раскачивало мое сердце

между

ночью и птичьим криком

молчанием и посудой

Меккой и отчаянием

плоть распадалась на лоскуты ткани

и ветер разносил их по воздуху

пока не осталось одно сердце

– легкая добыча

оно покоилось
на северном склоне "тающей горы"
завернутое в головной платок

Я думаю
этим платком была твоя любовь

МРАМОР И СНЕГ

Чтобы стать поэтом
надо замереть
навечно в позе смерти,
как какая-нибудь античная
(фанатичная?)
статуя?
и чтобы лицо непременно изображало муку,
муку камня, которому пририсовали человеческое лицо -
душа и мрамор
(варвар?)

Он сам не удостаивает смертью
себя,
но снег ложится так легко...

ПО ЭТУ СТОРОНУ ОКНА

Вечер субботы. Кабинет.
Монитор компьютера обдает меня светом,
точно грузовик свою жертву.
Глаза бегают от монитора к бумаге,
от бумаги к клавиатуре,
от клавиатуры к монитору,
и так множество комбинаций.

И это нормально.

Нет ничего такого в том,
чтобы находиться одному на работе
в субботу вечером.
И шум проезжающих автомобилей снаружи –

это тоже нормально.

Но когда ты на миг отвлекаешься на то,
как в окне облетает запоздалая листва,
что-то мягкое щелкает внутри тебя,
но ты знаешь, что с этим делать,
и потому уходишь в другой кабинет сделать себе кофе.
Возвращаешься, отпиваешь глоток,
еще раз смотришь на облетающую листву,
с тем чувством, с каким старость смотрит в семейный альбом,
пишешь пару строк по этому поводу.

Это забавно, но тоже нормально.

Затем приступаешь к работе,
к этому неспортивному пинг-понгу:
монитор – бумага – клавиатура.

***

Каждый раз, проезжая эти горы,
я вижу всадников
в старых, но чистых одеждах,
с кинжалами в сверкающих ножнах.
Лица их задумчивы, решительны
и полны любви к родному ландшафту.

Этого не увидеть на полотнах: ни Верещагина, ни Рубо, ни Лермонтова.

Я гоню далее
Вверх по дороге,
И там
нахожу их дымящиеся мертвые тела
И чёрное солнце.

И много ещё сменяется картин на пути,
Пока я не миную последний куст,
Под которым бледнеет детская рука с деревянным ножиком на ладони,

И тогда с моих уст срывается птица
И с криками летит вспять.

И только мне внятны эти звуки.

***

В комнате стояло молчание,
какое поселяется
в храмах
в скелете погибшего на солнце рогатого жука
в начале стихотворения

Один заговорил
и в темноте стало вырисовываться его лицо

– Каждый день он карабкался на гигантское дерево и оглашал с него призыв на молитву.
Власти ему угрожали расправой, но он упрямился

И вскоре стал народным любимцем.

Его посадили
но и в тюрьме он продолжал то
во что верил

Когда, вернувшись пожилым человеком, он приставил к тому дереву лестницу и стал по ней карабкаться вверх, из сильного человека он превратился в безумца.

И все о нем стали забывать. Я и сам не помню, что с ним стало.

– Он умер двести лет назад,
и этим безумцем был ты,
– сказал человек у окна, и лунный свет очертил его темную фигуру,
которая, тут же превратившись в птицу, выпорхнула из комнаты
и полетела над морем,

медленно застывая
мазком чёрной краски
на синем холсте картины.

ПЕПЕЛ ПЕРВОЙ ЛЮБВИ

И вновь летишь ты с ветром мне в лицо
Когда меня отвергли

https://polutona.ru/?show=0814014442

Чужие слова
автор - Мария Лобанова

ЧУЖИЕ СЛОВА
или
когда ты открываешь девушку, будущее выплёскивается на аккуратный клочок смартфона

По мотивам стихотворений Джоэл Тейлор (Joelle Taylor) из сборника "C+nto & Othered Poems" (микс вольного перевода, перегруппировка смыслов и значений, изгнание слов в пустоту, эксперимент над текстом)

Ты слишком хороша, чтобы быть правдой
Боб Крю, Боб Гаудио


*
cвет
по стеклу
сплетничает

как молитва
еретическая
пыль
поднимается

втыкаются
в обсидиановые
небеса
сигареты

улыбка твоя —
пустая
скамья
церковная

женщины
распятые на хэштегах
по тёмным холмам

медленно умираем


*
ангелы с небес не падают
в час закрытия уходят
хуи свои откручивают
в кузовах черных кэбов
тела свои покидают

в гостиной — революция
в общественных туалетах — бунт
в пригороде — мятеж

тела наши — плакаты политические
мы танцуем

из щелей в окнах
слова эякулируют

машины запинаются


*
застенчивый мальчик — я
застенчивый мальчик — ты

друг на друга
голоса карабкаются
из воды лестницу
плетём

говорим
нечего как враги ходить
в кровать односпальную
грубой стены кирпичной


*
изгнание — пол мой
колокол церковный — сердце
вата запутанная
узлами говорящая — я

собака — каждая из рук моих
рот открываю — гудок охотничий
насилие — мать его
кулаки грудью кормит

научи меня выдергивать
сорняки из языка моего
булавку из стихотворения
вытаскивать


*
некоторые девушки
бурю несут во рту
некоторые — в ладонях

из обрезков врагов
сделает она друзей
сегодня вечером


*
как двоичный код
волосы падают
там, где они приземляются
лес полный природы дикой

две истины могут существовать
в одном и том же пространстве
на противоположные концы бара опираясь
друг от друга отвернувшись

кулаки свободны


*
мы так много раз спасали жизни друг друга
говорит она лесу, — маяками мы стали
тёмными сплетнями-морями омываемы
толпящиеся головы качаются
девушки наши на танцполе дрейфуют

друг друга притянули мы
из обломков собственных тел
образовывали островки из синяков
обещая, что однажды
мы будем жить там


*
рот гроба открыт от удивления
гимн шаркающих ног
псалом неловкости
лицо её избито косметикой


*
моя дорогая
мой первосвященник благочестивой порнографии
поэтический сутенёр
ты можешь трахнуть мое священное сердце

хочу написать книгу, в которой живу
историю, где девушка получает девушку
как мне попросить
организовать пыль
приколоть ночь

знаю, если ты прижмешь ухо к моей раковине
услышишь зуд моховых тротуаров
зов с пчелами во рту
услышишь северных оленей
похоронный смех моей матери
медленный танец костей возле борделей

моя упавшая ваза
пизда кинцуги
закрашиваю шрамы глиттерами

внутри женщин — другие женщины
как мне написать, что и ты там
красотка-пыльница
свернулась клубочком глубоко
в своей пещере необыкновенного ужаса

каждый раз, когда ты
открываешь рот
белый человек выскакивает
выщипывать страницы

https://polutona.ru/?show=0812130600

Кар-кар...
автор - Лана Ленкова

I.
1.
Кривотолки приволокли,
кривой проволокой повязали —
взяли бы да около языка клей намазали,
а лучше бы глаза зализали,
чтоб не вылупились, а то что в них толку —
правды не видят
(но только слезами обволокли
да заголовки заляпали).

Я не чувствую нас у Бога под боком —
оставлены.
Почему малы стали нам, дедушка Сталин, окраины?
Люди украинные — люди украденные у жизни-матери.
Наши братья — лже,
так заплачем же
восклицательно!
2.
3.
Кровью выскребут все окрестности,
Крестами украсят кривыми местность; и
Каркают вороны, криком кромешным
Корчится мир, что не станет безгрешным.

Кар-кар...

Каркаде с молоком перемешиваешь,
переливаешь, перемываешь кости,
ропщешь на Кремль,
заедаешь кремовым тортом,
кровью и потом.

*гремит гром, подводя к эпилогу*

На горе, скрежеща, высекают скрижаль —
предсмертную записку Бога.

4.
Когда-то давно у меня был язык
Из крестиков, ноликов, палочек,
И прочитать его могли только мы с Палычем
(Как же я хотела, чтоб он стал моим папой),
Сторожем бабушкиной церкви,
Где кудрявились виноградные ветви
И лаяла Дина
(Ее, кстати, дед звал скотиной;
Дед вообще все живое считал скотиной —
Особенно немцев).

— Дед, а чем отличаемся мы и немцы?
У нас просто разный язык?

Когда-то давно у меня был язык
Из крестиков, ноликов, палочек,
И в этом языке
Не было
Слова
Война.

5.
Время дышит будущим мне в лицо,
а я щурюсь от страха.
Быть наглецом —
не бояться стать прахом,
нести свет и не ждать, что в ответ
через сколько-то лет
тебе скажут спасибо.
Ибо нет никакого искусства,
кроме любви.

Абсолютной любви,
какой стану я,
станет мир;
мир весь — я,
я — весь мир,
и мы все здесь едины

и любимы.
Как минимум, мной.

II.
1.
Лопнул солнца пузырь
И забрызгал закатом
Тугой горизонт.

Я скольжу мимо нашего дома в стёклах травмая.

Разгорится звезда-чигирь —
Это всё же потом,
А пока гори то,

Что горело, горит и уже, может быть, догорает.

Мы истёрли друг друга до дыр,
И не нужно заплаток:
На что?

А вагон сотню тонн человек по пути растеряет,

И погаснут окна квартир.
Не хочу ни за что
Возвращаться туда, где меня наливают до края.

2.
Другой вкус у "Алисы"
и иначе хрустят фантики от "Рачков".

Иногда мерещится, что мне снова семь,
и я просыпаюсь в школу;
или пью виски-колу,
гуляя по центру Москвы,
и мне снова двадцать.

Почему же нельзя остаться
на маяке, ускользающем в темноту,
если очень-очень хочется?

Ну пожалуйста.

Я буду ценить каждую секунду.
Я буду творить и любить каждую секунду.
Честно.

Эй, подожди!
Дай я космос впитаю в темя
Или кожей вдохну дожди.
Только не ускользай, время!


3.
Заползи под сердце гусеницей,
в тело своё закутайся,
залежи старых ран залижи.

Страх смерти — это жадность. Жизнь
тебе не принадлежит.

Возложи себя на игольчатый остров истины,
тихая россыпь часов у стены
и комод. На комоде — фото,
а на них чёрно-белые кто-то
(они пахнут несвежей тишью).
Скоро и ты сонмом мух зажужжишь
ж
ж
ж
ш
ш ш
слышишь?

4.
Я разольюсь родинками на постель,
Вычешу солнышко ресницами
И отпущу все твои грехи поцелуем в лоб.

Мне бы только дотронуться до руки Бога
и сказать:
"Я люблю тебя!"

(А иногда такое случается)

И тогда я из хрустальных звеньев складываю строки,
Чтобы они рассыпа?лись, звеня.

5.
Каждый день
у меня
болит
голова:

Мне ещё двадцать два?
Мне уже двадцать два?

Я уже чья-то мать,
не сдала на права...

— А меня моя мать родила в тридцать пять.
— А меня моя — в девятнадцать.

И с каких это пор
эти все дважды-два
для меня не просто слова?

Кто-то снялся в кино, кто-то премию взял,
ну а я..?

Может, слишком стара?
Чересчур молода?
Так не всё ли равно?

Всё одно,
всё — Любовь.

Ну а вдруг эдак лет через дцать
буду я целовать
стопы Христа
и елеем их умащать.

6.
Прикоснись к моей коже —
по пальцам пыльца.

Но не ищи лица,
оно отвёрнуто вглубь,
оно отвергнуто и дрожит.

Если бы было можно
его поменять на другое — без обид...

Твой голос во мне укутался и сопит,
и если я его разбужу, ты его не узнаешь
Скажешь: "Не мой".

Лучше б ты был немой —
тогда б не пришлось отдирать твои слова от памяти
(клей в любом случае остаётся,
не смыть даже спиртом).

Но я всё равно цвету миртом,
белым и пушистым,
и ныне и присно...
И на веках твоих
мои поцелуи.

https://polutona.ru/?show=0809203627

Эти плазменные библиотеки
автор - Виктор Качалин

Эти плазменные библиотеки
перевёрнутые не руками
образы, плавающие перед глазами
даже если закрыть
Мало в детстве мы побирались
пробираясь к источникам бытия
теперь приходят ангелы боли
Наступает время,
когда всё будет новым,
когда ничего не увидишь глазами.
Можно вслушиваться и ловить отзвуки,
но и они ничего не скажут.
Наступает время, когда оглянёмся
и увидим - дом мы разрушили сами
и его снова вЫносили,
родили его с нами,
дом в окна вылетел,
не за горами всё будет новым,
а нас не слышно.
и уже не я живу, но живут во мне
сколы горного хрусталя,
память совы, свет на пути в Дамаск

переполненная лодка дня
зачерпнёт крылами и полетит,
волоча меня на якоре
ослепшего от любви ---

С утра очень сильный зной,
а затем - смерть, смерть,
подсекающая жилы у каждого дня,
обмётывающая квадрат земли, неба клок
иглой без конца,
в центре вышит крест с острой листвой,
взрываются ягоды,
что непрестанно взрывается,
называется миром.

От звуков живых
остаются лишь посвист
птицы - шум молодого дождя
и далекий звон упавшей кувалды
(может быть - колокол)
ещё собирает огонь эти песни
и вот утихает

Так далеко -
или наоборот, зарывшись
друг в друга,
выворачиваем полдень
в столб ночи без дна.
Хочется видеть твое лицо
во время любви,
хочется видеть вдали как вблизи
твой нескончаемый облик.

июль 2022, Москва

https://polutona.ru/?show=0808153110

Вы просмотрели все новости
автор - Виктор Качалин

Вы просмотрели все новости.
Осталось время.
Вы сыграли во все шалости.
Осталось время.
Вы совершили все мерзости.
Осталось время,
свёрнутое в трубочку - развернётся.
Времени больше нет.
Небеса свернутся,
попАдают звёзды с неба
прямо в рот.
Загорится земля:
"Времени больше нет".
Обойди кругом,
вместо России-Германии,
Америки, Поднебесной -
распятая даль.

Времени больше нет
торжественное ожидание смерти
начнется, когда синий квадрат неба
(ночь - в июле)
темная как лоно роща между Коньковым
и Теплым Станом,
огоньки многоэтажек
(лёт звезд, соты - зубам)
станут разрастаться до широты
необъятного внутри сердца

воспоминания, схемы, пророчества
переплетенные со взмахом
ресниц и лестниц
(сети - смеются)
растают
в этом вертящемся потоке
угадать место и ритм
значит потерять свою точку
которую не выбрать и не вообразить
из которой всё
Торжественное ожидание смерти
закончится, когда ни одной мысли, ни слова,
а мир поистине есть,
без я и не-я,
без обид бытия,
Бог приходит к себе домой
после распятия голыми
детьми и смыслами
до рождения

21-26 июля 2022 Москва

https://polutona.ru/?show=0808152849

Стихи Инструкции
автор - Татьяна Инструкция

https://polutona.ru/?show=0808095445

Шоко-ладный домик из слоновой кости
автор - Дмитрий Дедюлин

МУДРЫЙ СКЕЛЕТ


мимикрия под ясность
робость больших облаков
странное чувство
что ты уже кем-то опознан

снова мгновения наши
сплетают какие-то люди
в эту огромную сеть
от которой никто не избавлен

звенья её – словно
память раскрыла объятья
в них ты растаял
и стал этой белой водой

что растекаясь по улицам
землю смывает
там остаётся лишь камень
и как её пить?

как её знать?
как её думать?
глодать эти белые камни
и плакать безвольно

как будто
последний ребёнок
ушёл в эту нежную ночь
чтобы остаться с собою навеки

и вены застыли
у древних титанов
что держат своды
сумеречных казематов

где дева давно утонула
в безвинном вине
этих торных
бравурных столетий

и падает ветер
на ветку
и тихо колышет её




ДВА СЛАДКИХ СТИХОТВОРЕНИЯ

1.
мы останемся как сон в памяти потомков
пусть потомки видят нас такими
какими мы являемся к ним в тихих сумерках
когда они пьют свой чай
и вдыхают аромат сирени за окном

а мы будем наплывать как облако
окутывать их – укутывать им плечи
прощупывать их на предмет
их слабых мест
мы будем играть на них

как на музыкальных инструментах
делать им массаж – тот массаж
который великий скрипач делает
своей сестре которую он прижимает к плечу
и водит своим смычком

божественный массаж –
божественные трели дьявольского инцеста
и душа их будет освобождена
от неё отвалятся все шлакоблоки
и она устремится

в то пространство
которое предназначено ей
для того чтобы погибнуть
и возродится вновь
уже в новом качестве

в ином бытии
чтобы слушать дьявольские трели
очередного соловья
который замирает
в мрачных садах

своей участи

2.
шоколадной плиткой покрыли мы пол
и уселись на сахарный стул
и стали вылизывать эти плитки
для того чтобы не осталось
малейших следов присутствия

нашего в этом сладчайшем
из миров
который предназначен нам
для того чтобы
мы нашли в нём свой знак

и запечатлели его в сознании
как ключ который
должен открыть нам
врата преисподней
где мы будем выращивать

райские сады




* * *


джентльмены надевают на голое тело бабочку
и перчатки и ложатся спать в свои викторианские кровати
они тушат свечу и проваливаются в сновидения
им снится как они разгуливают
по одной из долин Индостана
к ним подходит индиец
и показывает им свиток
который они не могут прочесть
и они взмахивают руками
и индиец превращается в серебристую птицу
и летит на восток – туда где колеблются
своими вершинами тамариски
и он садится на одну из верхушек
и ловит клювом луч
который вздёргивает его
и поднимает на небо
а джентльмены идут в нужник
и там долго молятся своему богу
чтоб он спас их
чтоб он облагородил их
чтоб он вознёс их
превыше небес
и там поставил на каминную полку
в комнату нездешнего бога
где они будут стоять
как маленькие фаянсовые игрушки
и увеселять его взор
плавая в его разветвлённых
как реки его родной страны мыслях
над холодными прозрачными и непостоянными глубинами
и наполняясь его печалью и тоской




* * *


Шекспир был прав – весь мир – театр –
театр кукол где нас дёргают за верёвочки
где мы движемся в избранном нами направлении
по манию кукловода
периодически наши ручки и ножки провисают
но потом
мы вскакиваем
и начинаем выделывать немыслимые па
направляемые доброй рукой нашего Вседержителя
захлёбываясь от восторга
и трепеща

но вот ниточка оборвалась
и кукла падает наземь
её подбирают
и несут на свалку
и там только
хищные крысы
будут грызть
её, пытаясь найти
хоть какие-то хлебные крошки
упавшие сверху, хоть какие-то
сальные пятна которые можно вылизать –
сальные пятна
от руки того кто брал куклу
поднимал её и встряхивал
подбрасывал её
пытаясь выдавить
хотя бы слабый стон
из её груди
кто наделял её душой
и тот кто её сделал
чтобы выбросить
потом на помойку
и забыть о её существовании

забыть о её существовании
и скрыться
за кулисами театра
потому что поставленная
пьеса сыграна
сбор собран
мёд уже появился в тайных сотах
и пчёлы улетели
чтобы забыть
о своём таинственном пчеловоде
улетели чтобы найти себе новый улей
забыть о своей тоске и отчаянии
поскольку пчеловод
уже забыл их навсегда




НЕБЕСНОЕ РОДСТВО
ИЛИ РАЗГОВОРЫ С НЕБОЖИТЕЛЯМИ


1.
о трёх популярных мифах –
миф об изгнаннике
бороздящем просторы морей
миф об осаждённой крепости
и миф о распятом Боге
говорили со мной
вездесущие сёстры Эола

одна сказала: "миф об изгнаннике –
это жизнь твоя в продолжении
то как ты мечешься
сопровождаемый яростью Посейдона
и постоянством нашего брата"

другая сказала: "крепость
это твоё рождение
ты брал это мироздание штурмом
ты выбрал этот путь
и идёшь по нему
сопровождаемый стрелами
чёрного воинства"

третья сказала: "всемогущество Бога –
это путь к кресту
Бог должен был умалиться
прежде чем войти
в наш узкий и короткий
для него мир

а кровь – это кровь
девственности этого мира
зачавшего от Бога
и понёсшего этот плод
чтобы родить в свою очередь
некоего Сына который объявит
о новом коридоре
куда устремятся
вынесшие этот мир
на своих плечах

и уронившие его
в эту земную падь
где корчатся
в жестоких судорогах
скитальцы вселенной
затянутые туда
магнитным полем
чёрного карлика"

2.
мама-радиограмма
потревожила меня в ночи
я лёг в тишине заставленной вещами комнаты
и как будто небесный ангел
ясная луна плавала в стекле
окна струящемся
уходящем в неизмеримые глубины ночи

я погружался в эти воды
я видел
как я иду по вымощенной камнями земле
я вижу небольшой постамент
я подхожу к нему
и пытаюсь прочесть надпись –
какие-то буквы врезаны в камень
они тускло сияют под этой полной луной

этот язык похож на арабскую вязь –
язык моих снов
но он падает – этот постамент
он уходит в зыбкое основание почвы
и я стою на краю обрыва
и смотрю в развернувшееся
передо мной море
в котором ясно светит полная луна
и я погружаюсь в эту луну
так что моя макушка скрывается под волнами
и только белый след
обозначает мой путь
путь туда – к краю горизонта
где исчезнет солнце
и где поглощённая сумеречным сиянием
луна останется навсегда

3.
как курс гривны падают листья осенью –
эти пожелтевшие купюры
в которых мы находим странное очарование
когда роемся в их прелой груде –
как будто деньги – это то что поднимет нас
на небеса
и оставит там пить амброзию и вдыхать
дивные ароматы этой прошлогодней осени
которая всегда имеет отношение
к прошлому году поскольку
она уже прошла и она – то что длится –
какое-то мягкое увядание ароматных трав
и очарованной тоски – тоски
очарованной этим синим небом
и паутиной последнего паука который
ещё не спрятался в своей западне
чтобы питаться там засохшими мухами
и ждать лета

4.
мы дышим воздухом идиотов
забываем идти на работу
наши ровные стены давно погасли
поскольку погас вулкан
который они закрывали
надписи на них давно померкли –
вернее они слились с той темнотой
что нас окружает
изгибами тропинок
по которым она бродит
с негорящим фонарём
и ищёт Диогена
как будто Диоген –
это тот что мог
сейчас родиться

и жить
наравне с нами
ходя в нашу школу
получая наши оплеухи –
те оплеухи которые
мы давали сами
и те которые получили
в процессе жизненного устройства

а так Диоген – это тот
кто присутствует всегда
рядом с нами
о великий Панк! –
Пан и К не могли
смутить тебя
и ты играл
в свою дуду
покуда смерть –
этот вечный антрепренёр
не забрала тебя
на гастроли
в те области откуда
нет возврата –
разве что для тех
кто решил вернуться
по собственной воле
и закончить свой
собственный
жизненный круг

чтобы окончательно
расставить все точки
над "и"
расставить их так
чтобы эти бесконечные "и"
засветились всеми цветами
радуги
и Великое Ничего
приняло их – эти "и"
в свои объятия
где бы они составили
столь
хитрую конфигурацию
которую не повторит
самый искусный каллиграф
мира
конфигурацию
в которой были бы начертаны
те несколько простых слов
которые хранились
в глубине твоего сознания
и были произнесены
когда ты увидел
что безмолвное небо
принимает сиреневый
оттенок
и на нём появляется
твоя судьба




* * *


я смотрю в это пустое зеркало и ничего не вижу
не вижу себя – вижу кого-то другого кто
складывает руки на груди – крестом как и положено
и принимает величественную позу
держа свою треуголку под мышкой –
наверно он – Байрон или Наполеон
две великие тени колеблются
у него за плечами
он собирает ладони лодочками
и принимает золотой дождь –
все эти мольбы спиритов вызывающих
на разговор чтобы узнать что-то
о своём двоюродном дяде
или о каком-то другом своём отдалённом родственнике
так и не оставившем ничего по своему завещанию

но вот как будто зелёная тень пробегает
по поверхности этих зеркальных "вод"
как будто дерево наклонило свою крону над ним –
над этим вдумчивым отражением
изображающим человека
и тот кого оно изображает в один момент превращается
в сломанную куклу – вот его руки слабо
повисли как плети
он поник головой
как будто ниточка на которой он держался
была перерезана и он уже не Наполеон и не Байрон
а просто торт или глоток "хорошего" коньяка
в рюмке на столе в кабинете
которым запивают свою очередную удачу
или поражение
нанесённое на полях той войны где нет правых
и виноватых а есть только двойные ставки
которые мы делаем
когда идём ко дну не подозревая об этом
и отражаясь в этих сухих и зелёных водах глубокого трюмо




* * *


будущее предлагает тебе
варианты которые ты не учитываешь
ты идёшь сквозь анфиладу этих комнат
а из задних дверей выскакивают карлики
они окружают тебя
и начинают водить вокруг тебя свой хоровод
и вместе поют застольные песни
предлагая тебе будущее на которое ты не способен
но ты очень хочешь в нём оказаться
замечая что воды твои утекают
и вот вокруг тебя остаётся грязная лужа
и ты стоишь в ней и гадаешь
а не пойти бы тебе туда где тебе рады всегда
но нет этого места на земле
и ты остаёшься в сомнении
почёсывая свой рыжий ворот
и запуская свою пятерню во взлохмаченные волосы
остаёшься стоять и раздумывать
о том невозвратном миге – том золотом дне
когда ты был свободен
и надежда твоя не таяла
принимая причудливые формы как облако
склубившееся в недосягаемой вышине
и манящее тебя своей пустотой и прозрачностью




ARS POETICA


1.
поэт должен быть избирательным
он должен знать – какие подводные камни
стерегут его на его пути
он должен умело обходить их
дрейфуя от рифа к рифу
и собирая кораллы

а когда на море начнётся буря
он должен сорвать паруса
и превратить свой корабль в щепку
которые поднимают волны
а потом плавно опускают
в очередной провал
чтобы потом в очередной раз
поднять туда – к солнцу и звёздам
которые хоть и скрыты тучами
но присутствуют незримо
на одетом в непогоду
свинцовом небосводе

одетом для того
чтобы скрыть те ясные пророчества которые
должны снисходить к людям постепенно
чтобы не убить их
своей ослепительной правдой
и своей наготой
синей как небо в безоблачный день

2.
время во плоти собирает свою жатву слизывая
с этих мельхиоровых ложек –
ложек которые хранила
Матрёна Ивановна,
капли отвара молочая и волчьих ягод –
тех волчьих ягод которые мы собирали
с тобой во время наших летних
вакаций – время
когда наши дни
были длинными а вечера долгими
время когда мы смотрели
на огонь костра
и шёпотом называли друг другу имена
наших любимых зверушек

и только одно имя витало над нами
и мы силились его произнести
и не могли
потому что это было имя
вечерней зари
встающей над нами в рассветном холоде

3.
нежный ирис, развернись – пусть будет
пустота твоя твоей наготой
твоим последним дыханием
которое мы оставляем на оконном стекле
глядя на мороз и ёлки

и бедный Дед Мороз запрягает
в сани черно-бурых лисиц
и они мчат его по льду
Чудского озера – туда
чтобы увидеть
как на белом небосклоне
появляется санный путь
уводящий туда –
к избушке на курьих ножках
где сестрица Алёнушка и братец Иванушка
едят свой белый налив
пока пустое блюдо
темнеет в углу




РУЖЬЁ В ПЬЕСЕ ОБЯЗАТЕЛЬНО ВЫСТРЕЛИТ


1.
у нас режим строжайшей экономии
вода бежит с плохим напором
белое солнце пустыни
загорается над нашими пажитями
и мы сползаем на пол
опираясь спиной на стену –
белые ночи чёрные города
дни и ночи напролёт
ожидаем пришествия Антихриста

гвоздик прибитый к потолку
и загнутый к верху –
на него вешаем пучок чеснока
вот-вот налетят упыри
одинокая песня комара
звенит в раскалённом воздухе

но это только начало
чего-то большего
что приближается к нам
(медленно ползёт по асфальту
поливочная машина)

возьмём своих друзей за руки
и будем водить хороводы
распевая старинные песни
рассказывающие нам
об углублённой жизни
наших предков

углублённой в то
о чём мы напрочь забыли –
о наших древних обрядах
и о наших накопленных
воспоминаниях о тех временах
где мы когда- то жили

чтобы забыть всё
нарисовать круг на стене
а внутри его нарисовать треугольник
обращённый остриём к тому
что мы считали радостью
и что разменяло наши дни и ночи
на медные деньги
наших телесных ожиданий
и нашей немой любви

2.
серна стрелой бежит
к привалу пьяных охотников
Ванька лежит на земле
и рассуждает о вечном
тем временем Панкратыч
достаёт ружьё и целится в Ваньку
Ванька достаёт из кармана нож
и кладёт его в левую руку
серна тем временем останавливается
и нюхает воздух
Ванька ударяет левой рукой
Панкратыча в бок
серна возвращается в среду своего обитания
а по телу Панкратыча ползёт чистый четверг
Ванька берёт ружьё Панкратыча
и стреляет ему в голову
Панкратыч лежит на земле
серна за кормом бредёт

3.
рогатки из которых
мы стреляли по воробьям
отошли в прошлое
мы раздели его

и отправили спать –
усни былое
теперь мы умные
мы садимся в кафе

за столик и
открываем
свой ноутбук
чертим диаграммы

наших расходов
и графики наших приключений
растут с каждым днём
схемы наших планов

доставляют нам
радость
мы замираем
в точке

некоего
экстаза
глядя
на то

как осуществляется
чёткое руководство
нашей вселенной –
той что

у нас в голове
мы не позволим себе отступить от главного
главное чтобы каждый наш день
был начертан на доске объявлений

которая висит в метро
но ночью мы тщетно ищем окончания
наших предложений
своему будущему

и не находим их
так как не знаем
чем закончится
эта карусель

в детском саду наших забав
лошадки мелькают
мы прячемся за их спины
покрытые пластиковыми попонами

и мы думаем что всё закончилось удачно
насколько всё должно было сложиться
оно сложилось
и мы мчимся по кругу

в поисках нашей удачи
и не знаем
когда мы свернём
чтобы

тут же
выскочить
на финишную
кривую

увидеть новых лошадок
обрадоваться им
поставить
на них

и уйти забирая
свою сдачу
у
маленького окошка

там где
делают
ставки
на ипподроме

уйти отсюда навсегда




* * *


к женщинам нельзя относиться философски
об этом ещё Иммануил Кант говорил
наоборот их надо холить любить и лелеять
чтоб в один прекрасный день бросить их
и уйти в монастырь на синей горе
где кормить ласточек снегирей и синичек
а о женщинах больше не вспоминать
разве что иногда
когда закатное солнце клонится и вот- вот
упадёт за горизонт
нет-нет да и вспомнишь о них
и вздохнёшь
расчёсывая свои седые кудри
глядя в свои строгие глаза
и выискивая хлебные крошки в своей бороде
заплутавшие в ней как воробушки
в стогу сена




* * *


не верифицируемое в данной оптике моё сомнение
растекается белым пятном по оконному стеклу
липкими пальцами прикасаюсь к нему
хочу нащупать волшебную кнопочку
но оно прячется от меня
оно сворачивается превращаясь в маленький кружок
и уходит сквозь щель в потолке
вьётся как тоненький дымок
напоминающий Карлсона который живёт на крыше
Карлсона который стал Малышом –
Малышом измазанным в варенье
и избавляющим свой моторчик от пут вездесущего разума




МОЛЧАНИЕ


"бытовая мистика, мещанская философия, бабьи фантазии" –
говорил я ей
а она отвечала мне: "бублики, бублики, а кому дырку от бублика"
и я замирал надеясь что она скажет что-то ещё
но она молчала и перебирала морские камушки
чтобы выбрать один из них –
самый тёмный и протянуть мне в награду –
как компенсацию за моё молчание
и маленький дар который
должен стать основой
мои витиеватых замыслов
дар который должен падать там –
в колодце, и не коснуться дна
зато он должен коснуться
моей чёрной тоски
и моей торопливой печали

печали что, вроде слёз дождя
покрывших витрину за которой
стоит такой приземлённый
такой опустошённый
и такой внятный манекен,
спускается вниз
или висит над затаившимся городом


и я прикоснусь к нему –
к этому манекену скорчившемуся за стеклом витрины
и потяну его за рукав
и скажу: "пошли со мной"
а он отвернётся
и я пойду один
шататься по дождливым улицам
вдыхать запах озона
и молчать
молчать до той степени за которой
начинается пустота сгущённая
в единственную точку –
точку в которую мы все погружены
и которая распускается
там – на дне ночи одиноким цветком –
растением принявшим цвет человечьей росы
и растаявшим там
а до того – до этого исчезновения
опылённым нашим молчанием
и нашей безрадостной
нашей влюблённой тоской




* * *


где-то там – в глубине нас
за семью замками ребёнок
прячется, играет в лапту
выращивает свой цветок

и строит песочные замки
но как только подует
восточный ветер
мы облекаемся в броню

и стоим смирно
и ждём
когда тяжёлый молот
обрушится нас

и мы уходим в землю
прямые как мачты
корабельного леса
и верховное существо

покидает нас
и только там
где-то в глубине
окровавленное дитя

вырывает
из себя
пучки
отравленных стрел




НЕГУМАННЫЙ СОН ГУРМАНА


1.
Ганнибал ел Цезаря причмокивая от удовольствия
и удовольствуясь в хронотопном сне
(не спрошу чем и не спрашивайте вы)
и не надо мне говорить, что "действующие лица" жили в разные эпохи –
они сосуществовали вместе
в процессе поглощения пищи – поглощения
одного другим
и пока этот один поглощал второго
менялись эпохи и страны исчезали
появлялись другие – те кто могут есть друг друга
даже без помощи ножа и вилки
они просто отправляют друг другу пучки тёмной энергии
и в этом равноценном обмене они исчезают
участвуя во взаимном поглощении
и проваливаясь в пустоту –
пустоту которая зияет
в их эфирных телах и в ней – в этой пустоте сидит
в колыбели ребёнок и орёт
глядя стеклянными глазами
в этот белый вакуум
который называется любовью

2.
июньский вечер вручит тебе меч и ты пойдёшь
по его тёмным аллеям
наблюдая за двуликой луною и прося прощения
за то что ты не смог уловить её бледный диск
когда она колебалась там на волнах
покрываясь рябью скользя и ломаясь
на неравные доли как ломтик лимона
в стакане вселенского чая
а ты не смог его выпить
и вот ползёшь как улитка
вдоль основания этого древа
исчезая среди его ветвистых корней
которые оно выпустило наружу и касаясь
своими рожками стеблей травинок
что растут вокруг
потому что то что растёт внутри тебя
больше и дольше любого дня
и ты засыпаешь в глубине ночи
даже не задумываясь о том
что тебя ждёт в её чёрных пещерах
где единственный выход –
та луна что растёт в голубом оке пруда
заставляя всматриваться в неё
и принимать её за всамделишную монету
которой заплатили тебе
за спуск в этот зелёный рай
июньского вечера




ДЕТСКАЯ ИГРА


я нагромождаю кубики на эту пластиковую плоскость
я играю в Эйфелеву башню – вам не поспеть за мной
и я замираю перед этим городом построенным мной
и приподнимаю пятки чтобы лучше обозреть его
и я знаю что настанет день когда этот город
явится ко мне – все эти купцы и бургомистры,
городские выборные – предложат мне ключи
от ратуши но я – гордый завоеватель незначительных равнин
поманю их пальцем отведу их в потайной покой
и покажу им крест под которым лежит покрывало
которым я укрывался в ночи а также меч, ночная рубашка
и шлёпанцы и скажу им: "разве это стоит славы вашего города?
может ли ваш город возместить мне потери
когда я откажусь от своих присных во славу
великой площади рынка а также крепостных стен
и вашего многочисленного скопления?"
и они мне скажут: "нет" и тогда я вернусь к своему трону
возьму свой посох – ударю им в пол и скажу:
"ныне же повергается город во прах
во славу морей и гор и пусть же он канет на дно вселенной
чтобы найти там своё пристанище и слиться
с тем идеальным образом который нарисовал
глядя на него заморский художник
и пусть семь тополей его герба
станут тем ориентиром на который будут взирать
все странники все калеки пока не найдут его в раю
где он будет выситься как самодержавная крепость
на полуострове впадающем в море
белые волны будут биться у его стен
и белоснежные чайки будут летать
над его куполами"




СТЕКЛЯННОЕ СЕРДЦЕ НАГВАЛЯ


1.
у моей кровати – на книжной полке
стоят: икона Дмитрия Солунского
и большой скотч – я думаю, это – метафора
потом что моток липкой ленты
опоясывает всё сущее стараясь
захватить как можно больше пространства
пространство прикручивается к столбу времени
который сам является сегментом
более сложной постройки –
может быть это сегмент неких линий
уходящих в неизвестность – тогда моток скотча
это наше время – время которое длится
с нами и уходит вместе
с нами как этот столб который погружается
в зыбучие пески вечности для того чтобы
вынырнуть на другой стороне Луны
и чтобы его нашли неземные ангелы
неизвестной цивилизации и по зарубкам
на столбе определили длительность нашего пути
и нашего извержения в Мальстрем –
в эту воронку которая существует там – на краю
окоёма и в которую низвергается всё
что заставили существовать и оно низвергается
чтобы пройти отмывку белыми водами
и получить новое подтверждение на существование
там – в новом отражении готического собора
стоящего на краю пруда где старая прачка
полощет своё бельё а малиновый закат
кровенит его своими разводами
медленно садясь за край горизонта

2.
и это всё однозначно – но с разными знаками
которые указуют нам путь на погружение
в хладные воды неизвестного пространства
где стоят стеклянные деревья а вокруг них
играют какие-то живые существа стараясь
не порезаться аккуратно двигаясь и проходя
сквозь живые туннели сплетённые из живых существ
расположившихся меж стеклянных стволов
и уходящих к истоку единого корня стеклянного леса –
там где в глубине земли висит стеклянный шар
не касаясь стеклянных оконечностей протянутых
этим лесом в глубину породы где задумчивые
подземные зайцы глубинного солнца бродят
постукивая своими молоточками по вкраплениям
руды и собирая редкие алмазы валяющиеся там и сям
между жил неизвестного металла уходящими
к средоточию этой никем не названной но возвращённой
нами этому сердцу земли породы




* * *
1.

2000

метро пожирает своих детей – они толпятся на эскалаторах
предварительно бросив жетончик в щель пропускного автомата
все они стремятся спуститься вниз чтобы выйти на станцию
а там они сядут на тот поезд который умчит их
в неизведанные дали – ничего что даль черна
главное что там внутри белеет надежда
и они движутся к ней уткнувшись в свои айфоны
разгадывая кроссворды или просто смотря отрешённо
впереди себя или засыпая под грохот поезда
который мчится туда – в белую даль
которая пока скрыта в черноте мрака
и дай бог чтобы там была такая же станция
а не плавный спуск во ад – в жерло потухшего вулкана
там они и исчезают прощаясь с нами
махая нам рукой и забирая свои пакеты и сумки
исчезают вливаясь чёрной рекой
в это былое десятилетие нашей славы
и наших растраченных надежд
чтобы найти там успокоение прижавшись к груди
дежурной по станции и шепча ей
о своих болях и обидах
аннигилируясь превращаясь в свою тень
которая растекается по стене
как прозрачное полотнище флага –
флага который опустили когда-то
когда наш форт окружили индейцы
предлагая поиграть в дешёвом казино
на территории резервации – опустили
чтобы свести счёты с нашей удачей
с нашей общей памятью
и нашей судьбой

2.

всё наше время – предсмертное
оно опускается на нас как покрывало
и затягивает в свои объятия –
в свои складки притворяясь чем-то
что неотъемлемо от нас самих
на самом деле являясь нашей проекцией –
скрытым мальчиком в кустах
у художника – на знаменитой картине –
он там молится своему отражению в луже
перебирая свои чётки
и расплываясь в улыбке
если видит в этой луже ангела
а на самом деле это облако
проплывшее над ним
в своей недосягаемой вышине

https://polutona.ru/?show=0807125030

Приезжай! и тишина…
автор - Максим Ахметов

От начала и до конца

От начала и до конца
Электрички уходят в небо
И людей белит седина
Замолкают людей голоса
Пролетевшее мимо время
И лесов; полей полоса
Только чаек суетных крики
Только ветер свистит в волосах
Ты держись повторяя вновь
"Я свидетель великих судеб
Моя жизнь большая любовь
Даже если другой не будет"
Ограниченная пространством
На крови как симфония снова
Не забудь прослушать повторно
Мир жесток но тебя не забудет

Маме

Мама спросила:
Откуда у тебя такое пренебрежение
к собственному положению
- Это чтобы не чувствовать напряжение
в разговоре с тобой
Когда звучит сирен вой
Я улыбаюсь
Думая
хорошо что не война
Лишь бы не война.
А как то
всё таки
это все сложно
Постоянное желание сдать карты
Потому что играют
С тобой
не по правилам
Понимаешь
Мама
в понедельник так трудно
Быть человеком.


Окно с видом


Я или не я
Вот дня
Не проходит
Без вопроса
Жутко глупею
Умею
Делиться
С бумагой
И
Может быть
С Богом
Поэтому
Вопросы
Обращённые
Во мрак
Надеть
Фрак
И
Забыть
Кто
Я
А я
Собственно
Никогда
И не знал
Ответь ты мне
А я ещё
Опишу
Это ночное чувство
Или
Когда
Показываешь
Свои стихи
И люди
Не слушают
Или
Ещё хуже
Когда
Слушают
И хвалят
Потому что
Не знаешь
А что
вправду нравятся?
Где-то
Я этого и жду
Но как же
Ненормальна
Мысль
Мои стихи
Кому-то
Нравятся.
Говорят
В каждом из
Нас
Живёт поэт
Так вот
Своего
Я
Убил
Когда очень сильно
Любил
И ушел
От
Того что
Боялся
Что не буду
Любим
Полностью
Так вот
Тоже со стихами
Я их пишу
В надежде
На сострадание
Если не ко мне
То
Хотя бы
К той даме
Которая
Не решилась
Пойти
За мной
Хотя
В жизни
Я сам её отпугнул
Говорят что
В каждом из
Нас
Живёт поэт
Но во многих
Он спит
А во мне
Он убит
Моей рукой
И никакой
Другой.
Господи
А там
там ведь
Тоже была другая
За которую
Я себя ругаю
За то что
Прежнюю мучил
И
Вина
Грузом 200
Маячит
Перед глазами
И
Я лишь
Спустя время
Осознал
Что потерян
И что
Каюсь
В убийстве поэта
Который
Не писал
И в жизни человека
Который
Не любит
Бог умный
Он
Всех
Рассудит
Он скажет
Кто я такой
И
Блеск свой
Прольёт
Ночью
На почку
Апрельским
Дыханием
Свежим
Прильнет
И
Как бы
легче
И я
как бы
Ответчик
На суде
Но суть
Уже не во мне
Она
На бумаге.

***

Разрушать
разрушать
разрушать
Твоя музыка
давит
Твоя кожа мне трёт
Разрушать
повторяет
И это поет
Бесконечно
и в танце
не знать
Разрушать
Этот город
В котором живёт
Та которую
ты очень ждал
и берег
Разрушать-разрушать
Тихий трепет луны
Пусть уходит под воду
Своей красоты
не разделит
С отсветом зелёным у глаз
Не зацепит её
в своем танце не сдаст
Разрушать
обивать там пороги
Ногой
И не двигаться в вальсе
Под такты
рукой
Не махать полукруг
По дороге домой
Разрушать и бежать
Громко падать под вой
В некуда ускользать
Где есть ты с тишиной
И ничто близ тебя
Разрушает порой
Свою слабость
а с нею себя самого
И когда не останется
Никого
Оглядись
Было что-то теперь
уже нет
Разрушался спокойно в тебе человек

***

хорошие ребята
сопят над головой
за окнами сирены вой
И Путин под луной

мы строили и строили
теперь будем ломать
так дайте нам возможностей
хотя бы ночь поспать

мы сломанные спутники
которым вниз лететь
и где-то в атмосфере
бессмысленно сгореть

пожизненные рвения
оставим насовсем
нам снег расчистить поутру
две рюмочки и спеть

в загруженном бараке спят
жильцы времен былых
и сон их тягой кажется
в желании застыть

***

Простынь
Лёгким касанием
Пробудила
Имя твое
На языке крутил
Ночью
Чего же ты хочешь?
Прочерк мой
На бумаге?
Ведь я сказал тебе
Подумай о маме
Хватит общаться
С мудаками
Одевшись
Ушел.
Вот так
Шоу
Вспоминать это тело
Чего ты хотела?
Сидя у окна
Нервно куря
Смотря на меня
Выходящего
Из дома
Твоего
Дела
Одного
Незаконченного
Не хватает
Чтобы это было
Как на экране
Ранняя весна
Недостроенный дом
И на потом
Отложенная
Ты
Наши мечты
Разные
Нажимаю на кнопки лифта
Хорошего дня
Первый этаж
Ковер красный
Ночь
Снег
А потом
Во сне
Я увидел твой силуэт
И пробудился
Пытаясь порвать его
И простыни
Лёгким касанием
Мимолётным всплеском
Электрическим блеском
Синей искры

***

Мы любим тех героев
Которые уходят
Которые сгорают
Не спеша
И их на сердце лики
Нас радуют как блики
как солнечные зайчики
смешат

***

Я точно знаю руководитель
Процент откладывал себе
Иначе дом бы не тонул в дерьме?
Я точно знаю что строитель
Кладет цемент не по себе
Иначе жил бы в этом доме в дерьме?
И этот житель
Чуть шатаясь врёт себе
Иначе как он, напевая шел к семье?


***

Дом музей имени меня


Мусор -
(Посетители не трогать!)
Главная экспозиция
Отходы производства маэстро
Ужасный холод
Помогает страдать
И по долгу спать
трудно здесь проснуться
Это тоже часть экспозиции
(Но это лучше не трогать)
Сам маэстро
Он надеется еще
Когда-нибудь
Встать
И комнату убрать
А пока глядит из под одеяла
И думает:
Настанет день
и он просто
Представит
Как тает
Стоит
На солнце
Прислонившись
Вдоль города
Так долго
С ветром
Как только может
вдоль улицы
Мимо огней
За город
Не сворачивая
Переходя на бег
Вперёд за горизонт
За закрытыми глазами
Впитав все запахи
Вы видите
Последняя слеза.

***

Ужасно
Тускло
Света нет
Вот и оно
Рассвет

***

Из любой ситуации
В своей жизни
Я спешил убегать
Я спешил и только
У моря стоя над пропастью
На мысе
Подобно романтикам
Я нашел книгу
Как
Много тысяч стояло
И Крысиный король убивает глупцов
Верящих в силу его
Как закат
Той эпохи разит принося полутьму
И разлит он по морю
Гул
Который был черным
В названии
Я не верю в крысиное царство
Идя на закат
Обходя ветхие здания
Не верю в единое государство
Все звания лгут
Все строем за ними
Я верю в людей
В погибель
В уют
Вот уже разыгралась мелодия флейты
Аккорд
Поют
И народ всё идёт
Только может быть скоро восход
Только может быть что-то грядет
Может кто-нибудь обернется и позовет
Может кто-то не на совсем упадёт...

***

Эллипсоид крутится
Сам по себе
Я к этому отношения
Не имею

Эллипсоид
Гигантский
Он
Имеет
Свою
Траекторию
- Эгоист

***

Четверг

При всей невозможности
Посмотреть на себя со стороны
При всей отсутствующей строгости
Робости может быть даже где-то
Этой ночью
В кармане
может
Найду себя
И горсти таблеток
глотались
тогда не зря
И на закате девушку
я целовал
любя
Неужели
я так плох в том существовании
которое выбираю
день каждый
Неужели я только тень
от того что я вижу
в зеркале
дважды в день
прочищая зубы
А может стоит
просто его протереть
отчистить
Забавно
правда
вытираем пыль
с мебели
и наносим ее на тряпку
а куда с этой тряпки пыль снять?
Вымыть
собрать в почву
Летней ночью
в толще воды
ищу отражение свое
вымывая тряпку
с пыльным осадком дня


***

Приезжай! и тишина…

Милые мои

Вами всеми я до дна

А затем разбит
Пусть стучат себе в окно
Ваши голоса
Так далек от моих глаз
Город-сад
Комната моя полна
Тьмой моей
Путешествую теперь
Только в ней

https://polutona.ru/?show=0805120112

Давид Чанидзе
автор - Звательный падеж

ЦИКЛ <БЕЛËСЫЕ СТИХИ>
240622 - 010722

***

лес переходящий в море
не так красив
как море переходящее в лес

мне нравится относительность
двух баррикад
я улыбаюсь на амбивалентном горизонте
вожди племëн мне подмигивают

***

они пересекаемы одновременно:

тень прохладная, мне двенадцать
вода прохладная, мне двенадцать
внутри пузыри, рыбы смотрят изнутри
руки сплетают агрегатные состояния

уплыл далеко, зачем оставаться?
зелёное стекло, зачем оставаться?
мне двенадцать, силуэт осьминога
в чернилах четкостью формы оплыл:

солнце горячее, мне семнадцать

***

смарагд окристалился
связался, облизался ветром
стëк в остекление воздушно-капельных глаз

волна белëсого эфира
оклякси'ла выстрелом из лобовухи
светокодом фракталом
черëмухой сомнамбулой

я растворяюсь в оптике, где нам было
небытийно и мелодийно

***

через винную бутыль ею
превращаю в морось пятен
как акварельные, но цепкие
ведь небо не отлепится

надеюсь, вечер - танец
глянец двух материй
В белëсости развод
промокший в утреннем последстве

мясяц детства, совпаденства
винную бутыль ею
чернила осветляю

как самолет
в фиолетовой
тайге

<лето обвечерелось>

***

на спущенной шине тропики
тропинки крапивные футбольного поля
приглушенные крики гара-
жного зноя немое родное
не моё чужое

ворота крутятся в железной основе
выцветшие упаковки
чокопая
небо облипло снемело стихло
мне бело, вода
мне пела пеле-
на сломалась и в рябь
от удара
в башку мячом

***

альбинос на роликах скользит
по плавающей руке
в момент мышечного зажима
прыгает провоцируя воспоминания
змеëй в воздухе закрытая скобка
альбинос на роликах надевает наушники
just a flash, all we got is a flash
я пою ему, плачу
в мире где нет понятия слëз
крути пируэты, альбинос
flashback как манëвр зачем-то падает
повернувшись спиной к свету
всё тотально и нет теней
но за белëсостью в гармонии зеркал
только чернота в отражении
тоже слепящая
замкнутый кулачок альбиноса
закрываю глаза, не уводя от солнца
all we got is
крутись человек альбино-о-о-о-с...
крутись челове-е-э-э-э...!

<вспышка!>

***

засвет в объективе
чихательная белëсость
листья в солнце играют титры
(вступительные, твои друзья,
бросая оружие:)

- "война кончилась, я вернулся."
листья тихо опрозрачивают белëсость
объектив спотыкается в них и
рябит дата вашего знакомства

все просыпаются во сне


______________________

Родился в 2004 году в г. Люберцы. Ранее не публиковался.

https://polutona.ru/?show=0804142410

Сказки
автор - Семён Безгинов

Карусель из Трудной Заповеди (постберезовики, постосиновики)

++++

"Лапы метода забегали за его голову, надо было торопиться, на рынке сыр со скидкой, в голове дыра, а в руках скидка смысла, сыр с трупа вороны доели"

1

в наказание провинившиеся детишки ездят в Мрачную Полосу за кладбищенскими фото

Барсик е...л беду. Барсик — кот, откуда ему знать, что так нельзя.

2

Люблю убивать одуванчики

Слышал ли ты предсмертный крик помидоров

за что ты меня ешь, вопрошал карася помидор? пельмени тоже были против, но промолчали.

вряд ли у творога были шансы, это было не время для мягкой силы

Фаллос дипломированного огурца встал выше грядки. Опята смеялись в сторонке — холодным утром ждать Дачника за урожаем.

У томата день простаты!

Жизнь, залитая в бетон пиджака, мычала, жевала кого-то и происходила

Ходили анекдоты, как галстук пиджака набздел и убежал

3

Дачница поглядев на освободившуюся дачу, первым делом сказала — ага, а вот сок забродивший Тыквы будет здесь лучшим гостем

Сок оказывал на Дачницу странное действие — казалось ей, что весь мир полевая грядка, которую нужно заботить

Но я не огурец, кричал Мафусаил, не трожь мои корни, вопил Ирод

Истинно, всем, кто не пил сок Тыквы, было как-то трудно и несвободно

Один лишь Иеороним вызывающе мудро возвышался над огородом. Он жидкостей не любил, знал, утечки, и знал — всякий, кто не грядка, станет таковой, даже если и не пожеланию. Да и какие желания у эти овощей да фруктов?

Да не двигай ты землю, а приголубь, кричали Иеорониму Босы Посухи

4

Часто повторялась ситуация, когда оказавшиеся в пакете на продажу помидоры там внутри устраивали социальное расслоение, и как могли — революции.

На даче все было удобно устроено Дачнице, овощи и фрукты были глуховаты, вопли из пакета до тех, кто ещё на грядке, не долетали.

А тем, кто в пакете, Дачница говорила, что каждого, даже незнакомого, нужно любить и поддерживать — ценой любой жертвы.

Что поделать, что как на любой приличной даче, и на этой остался только поеденный молью томик Риммы Лассо.

Остальное — только слышалось с других дач.


Артемий писал стихотворения

у Артемия между делом был вопрос — слишком хорошо знал, как говорить. А теперь научись не уметь говорить.

5 секунд мне очень нравилось стихотворение Артемия

Да нухуй этих вот читателей. Только и могут, что читать. Как обсмотрятся своих буковок, так только и делают, что читают. Какой разумный человек будет только читать. Чтения чтения, утомительно и заразно.

Василий, у тебя стихотворение нарывает, не будь такой весенний школьник!

Артемий писал по образцовой линеечке, и знал, за её концом — и начинается речь, лишь бы не измерять уж очень дотошливо

Артемий вообще любил давить на словесные воздушные шарики школьников. Лопалось, а потом смердело фрагментарными базовыми сантиментами. Хотя, казалось, порой не хватало сантиметра до ясности. Или школьников проявленности, или уже Артемия. Это из какой вселенной линеечки теребонькать.

Седые панчи сухого Егорки схематично расползались в математические схемы. И тут нужна линейка, чтобы смеяться

Мечтал школьник вырасти, или хотя бы школьником, или на край студентом, но даже будучи взрослым, гулял от начала и до конца букваря, а потом хоть и перпендикулярно, но и обратно тоже

Артемий тем временем пытался упустить речь, чтобы та не упускалась. Разомкнутый воздушный шарик, который между тем целует облака без остановок, прочнее железнодорожных вокзалов. Речевое самолюбование, случающее много очень интересных повторений.

Артемия как не мыли, а он всё зарабатывал только на хорошие стихотворения

Лучшими стихотворениями Артемий считал те, про которые можно сказать — высочайшая форма дебилизма

https://polutona.ru/?show=0802130544