Я поверил и теперь лечу
автор - Леонид Яковлев

* * *
за окном ночь и двенадцать градусов
что странно для октября
брошу в камин двенадцать поленьев
чтобы не перетопить
символы навязли в зубах
чего на них обращать внимание
дюжина оборванцев
в одеждах не подходящих для местного климата
отнимает у воронов
остатки ячменной мякины на поле
закрою калитку покрепче
полиция всё равно никуда не поедет в субботу


* * *
бруклин
выброшенные манго и ананасы
на заднем дворе фруктовой лавки
ещё чуть-чуть не гнилые
вечные нелегалы
забрать и варенье сварить
сахар с брайтона по дайму за фунт
не спрашивайте я в гостях
чай грузинский второй сорт
тоже с брайтона
и это варенье с историей
сказал что не голоден


* * *
нет это не ливень закипает чайник
не забыть отключить не забыть отключиться
избежать рассыпания спирали
стержня хорды меридианов
библия гидеона плоский тупой экран
как отвлечься от боли не помнить о жути
каталог местной икеи в помощь
томик верлибров верлена в украинском переводе
забытьё поверх покрывала
рассвет из-под тающих занавесок
а дождь в это время излился
смыл тяжесть


* * *
орхидеи болот
рододендроны топи
белокрыльник трясины тягучей
навсегда погружаться в пучину
лучше всего под запах болиголова
напоследок впитывая мир
расширенными зрачками
ощущая себя сократом


* * *
говорящая голова профессора доуэля
на допросе в полиции показала
что профессор керн есть ирод
и призвала восполнить нехватку ферментов в стране
в ночь рождения своего собирая цветы папоротника
богатые витаминами групп a b c d и e
напоследок сказав
а идущий за мной вам всем ещё наваляет


* * *
шторм молнии целый спектакль
с неба сорвало огромную птицу
шлёпнуло о черепаху
дельта реки
нехрен пытаться о шторме вещать стране
где за несколько дней были придуманы бури
и прочая твердь
ветер вдавил стекло приглашает в полёт
жаль небоскрёб триплекс
прыгаю в телевизор
лечу разгребать ядерный пепел


* * *
кашляю
плечи вздрагивают
объёмный датчик движения
спохватывается
кто здесь
включает свет
тени столов
пугают чащобой ножек
люминесцентные лампы
дрожат частотой сети
пустота этажа
космосом офисных будней
покидая последним контору в полночь
открою кингстоны


* * *
дырки в небе доказательством
что мир непрямолинеен и непознан
ждёт письмо в музее стынут звёзды
фыркнет ребе невнимательный в эфир
бог на спидоле поймает передачу
сквозь глушилки ящеричных гроз
разрешит таращиться всерьёз
в окна идолам
окраины не плачут


* * *
смотрим мир
прозреваем только настроечную таблицу
слышим час музыкальный на маяке
заглушаемый призрачным шумом
капонир
крепостная стена
раздвоенные лица
выше лба
каузальный режет пикет
большеглазому лидеру думы
никогда не узнаем
мы счёт городошного матча
нептун-кострома
кострома для нас не существует


* * *
хищный трактор приготовился к прыжку
притаившись в припаркованной платформе
в магазин ходить пожалуй зарекусь
до рассвета перебьюсь собачьим кормом
бунт машин намечен в понедельник
лишь одна надежда
календарь собьётся
впрочем всё равно ни цента денег
и в кредит не верят мне чухонцы


* * *
перевернул
линованную бумагу времени
черкаю жизнь поперёк
мацерация судьбы тоской рождения
былин вельзевул
демон абсента зелени
полынный злой рагнарёк
анис позабыт
альфа бета гамма благословление
звезда коктейлей
прокапать тяжёлой водой
фея счётчика гейгера


* * *
на левом плече сова на правом филин
стальная корона
а в ней притаился ворон
напевом очей права шалава пыли
святая не тронут коней заводилы крови
последняя сказка эпохи страшная сказка
несчастливы будут все
на последней странице
наследники в масках неплохи
но нет в них ласки
баланс совы на росе
а эпоха всё длится


* * *
трубы апокалипсиса на поверку
оказались сигналом побудки
тата-тата-тататататата
а ангел горнистом из нашей палаты
я врезал по раструбу
он сплюнул кровь из разбитых губ
и бросил расколовшийся мундштук
до конца смены
мы слушали тишину соснового бора


* * *
римейк броненосца потёмкина
в чёрно-белых четырёх обязательных ка
адмирал кузнецов застревает на рейде
матросы съедают комбрига
рыча
плывут в полосатых купальниках к пляжу
саакашвили бежит переодевшись в женское платье
медленно катится вниз по ступенькам сегвей
сносит напрочь младенца из киндер-сюрприза
неизвестный будда смеётся


* * *
колокольчики из продажи изъяли
замкнули колоколам языки
страшен набат замолчавшим
звенящее раздражает
молчат велосипеды пропали в лесу коровы
голодный медведь никак не найдёт людей
ненавижу
по замку монтировкой
обдирая руки о железный канат
бью в царь-колокол
в полночь бужу человечество
в самый последний раз


* * *
мой коротковолновый приёмник
с тёплым ламповым звуком
сработан полвека назад
на секретном немецком заводе
где всю сборку осуществляли
шрёдингеровские коты
не знавшие доживут ли до рассвета
и стряхивавшие свою неопределённость
с когтей на пентоды приёмного контура
так что впоследствии глушилкина песня сольвейг
как случайная дрянь пролетала мимо антенны
позволяя свободно литься
рок-посевам на благодатные поля
но в последнее время ящик включается сам
и вещает новости
то ли близкого будущего
то ли страшного параллельного мира
шквалы взрывы и мрак
я боюсь воспринимать и не решаюсь не слушать
поскольку не знаю кто наблюдатель
и отчего этот ужас может стать нашей явью
от какого действия или бездействия
куда же несёшься ты советская квадрига
конь белый конь вороной конь гнедой и конь мышастый
не слышат вопроса копыта стучат по бетону


* * *
в детстве хотел накопить заработать найти
десять рублей
купить трёхпрограммную радиоточку
слушать маяк
ведь там музыка музыка музыка
но повезло
с помойки принёс разбитый ламповый ужас
с единственным диапазоном кв девятнадцать метров
так я и выжил с рок-посевами на ббс
а мог бы навек остаться песчинкой
в составе трясины нашего пляжа


* * *
на адрес который я создал ещё до распада союза
так и приходит спам в том числе нигерийский
зачем проверяю ящик
ведь оба знавших о нём адресата
давно покинули этот мир
но надежда роботов не умирает
ибо нет у них ни веры ни любви


* * *
положи на лоб мне ладонь
сделай так
чтоб уснул
постучи по стеклу
привлекая рыб пустоты
осторожно
корми их моими словами
пока не закончится бред
тогда
испугавшись храпа
отправятся
в окончательный путь
не забудь
меня разбудить
на рассвете времён


* * *
кислота горошков поливитаминов
горечь расфасованных порошков
сладкие дозы детского гематогена
аскорбинки с глюкозой
соль на хлебе которым заел рыбий жир
смола советского детства


* * *
ёжик в тумане
не может включить дальний свет
у ёжика дальнего света нет да и ближнего тоже
зато он встретит там лошадь и не убоится совы


* * *
пусть пасмурно
но в полнолуние силуэты деревьев
освещаются тем что принимают за небо
оно привычно глядит на квадраты карты
усыпанные жителями бетонных конструкций
незначительными и недостойными тепла
ночь продолжается пока не сработает
механический рубильник рассвета


* * *
вот она точка зноя
за которой звон полуденного луга
становится гудением единственного шмеля
клевер отрешённости
сладкие красные трубки


* * *
надо мною смеются дорожные знаки
они знают прекрасно
что эта дорога никуда не выходит
ведь нет её вовсе
расступается лес на минуту
вот и вся недолга
так и жизнь так и небытие
точка зрения твари мгновенной
на пространство стольких измерений
что и точке не снилось


* * *
людей собственно нет
их для удобства придумало время
когда пыталось создать часовой механизм


* * *
научил говорить пылесос
оказалось
он очень скучает
когда бродит по дому ночами
и жужжит свой мотивчик под нос
мы теперь с ним гуляем вдвоём
он зигзагами
я вдоль буфетов
всё болтаем о том и об этом
и хорошие песни поём


* * *
удивление вылупившегося птенца
мир оказывается существует
скорлупа только часть вселенной
смерть не бесконечна


* * *
я вышел поутру из дома
наклеен на машине штраф
хотя какой гибдд в глубинах леса
грешу на барсуков
овсянки им вчера не вынес


* * *
говорите беспорядок гибель гармонии
термодинамика и прочая хрень карно
выдыхаю хаос слов затуманиваю иллюминатор
с видом на застывшую бесконечность
абсолютного нуля
чтобы не так страшно и немного теплее
чтобы на время растаяли буквы
из которых вы пытаетесь выложить
бессмысленное слово вечность


* * *
снова пустой телефонный звонок
номер не высветился как всегда
в трубке опять тишина
видно отдел
потусторонней статистики
проверяет существование


* * *
шторм уронил ветку сосны
на четыре сучка
потянулась поняла где голова
где хвост
замахала кусками коры
взлетела ввысь
решает кто она
гамаюн или же алконост


* * *
теперь я знаю плотность населения
четыреста примерно человек
на километр квадратный
и плотность такс такая же почти
как хорошо в тайге поскольку одиноко
к тому ж ежи

https://polutona.ru/?show=1206202933

Алена Агаджикова
автор - Звательный падеж

Алена Агаджикова — журналистка, медиахудожница, поэтесса . Родилась в Москве в 1993 году. Публиковалась в Новой газете, Bird in flight, журнале "Искусство", самиздате "Батенька, да вы трансформер", Current Time, на портале "Такие дела". Стихи публиковались на портале в коллекции Ф-письмо на портале Syg.ma. Ведет авторский подкаст “ищу смысл”. Занимается экспериментальной фотографией и перфомативными практиками, связанными с тенденцией несвободы, страха и предубеждений. Работает преимущественно с социальной тематикой. Одна из создательниц горизонтального движения в поддержку нейроотличных людей “Психоактивно”. Ведущая и равный консультант группы взаимоподдержки для людей с психоособенностями.






+++

я в домике
ты стекла бьешь, а я тут просто
в домике
я в домике
ты пьешь денатурат
и с каждым днем становишься сильнее.
ты обещал мне райские сады,
а я, по факту, прозябал в хрущёвке,
ко мне на длящиеся сутками ночевки
ходили дети, матери, деды,
надтреснутые словом "надо",
все приходили, ожидая сада,
ложились друг на дружку,
как новоиспеченный хлеб,
и замирали
(страшно говорить)
моргали белыми белками
(страшно говорить)
все от меня чего-то ждали.
я — ждал, когда обшарпанные стены
пронзят лианы небывалой красоты.
когда ты явишься нам, ты,
ты, ты, ты, ты, ты, ты, ты,
ты, ты, ты, ты, ты, ты, ты,
отец и мать, невидимый,
прекрасный, по меркам чьим
построена земля, построены и
ты, и я, она, и он, они,
замерзшая река,
младенца первый крик,
слеза хозяина, что держит на руках
остывшую пушистую собаку,
грохочущие льдины,
мятая постель,
разбитый телефон,
горячих губ следы,
пыль в солнечном просвете,
законченный портрет,
осмысленное "да",
осмысленное "нет",
плохие и хорошие стихи,
азарт, дурашливость, гордыня,
отвага, подлость, глупость, смех,
живое, настоящее, другое,
зловещий и чудовищный секрет,
свет маяка, пощечина и шум прибоя,
богатство и посмертные записки —
они все есть, а тебя
не было
и нет.




+++

чайки мигают
бусьими глазками,
мне прокололо шину.
пинает лениво
синее тело
уборочная
снегомашина.





+++

мир должен знать,
что я готовлю антрекот,
превращая его в башмак.
мир должен знать,
что со мной не так.

мир должен знать,
ведь в отрыве от всего мира
палочки Мирры,
купленные в "Путь к себе",
раскладки на таро,
смешные эзотерические книжки,
электрические вышки,
шипящие из окна автобуса,
ошпаренный палец,
странный секс,
удивительный парень,
боль, много боли,
смех, истерика,
день рождения мамы,
день рождения сына,
скользкий клиент,
остаются в прошлом,
обойдя настоящий момент.

я без мира — что я без мира.
ты без мира — что ты без мира.

стробоскоп освещает дощатую плитку,
ползут на работу
раздавленные улитки.
ползут из бара
склеенные улитки.
я готовлю говядину,
не смотря ей в глаза.

меня готовят к постмиру.
не знаю, кто и зачем,
но есть чувство,
что есть причина.






+++

мне снится, ты крестишься дважды
на водонапорную башню.
внизу семенят самолеты,
лежат в колыбелях пилоты
и пальцы большие сосут.

мне снится, ты стонешь во сне,
ногами сучишь, как котенок,
и нет под тобою пеленок,
(но ты ведь уже не ребенок),
ты звездный пилот корабля.

мне снится, что в этой вселенной,
обтянутой кожей и тленной,
меня быть не может и нет.

тому, что есть я, светит свет
лучей колыбелей пилотов.

крест-накрест раскрою ладони
пытаясь нащупать лицо.
ты стонешь и просишь проснуться,
ты видишь во сне мертвецов.

я очень стараюсь нагнуться,
рукой до тебя дотянуться,
а ты исчезаешь во мгле.

сосут свои соски пилоты.
нет в этом пространстве заботы,
заботиться не о ком больше.

мы кажется въехали в Польшу.
"открыть паспорта
на странице с визой"
и я открываю глаза.

https://polutona.ru/?show=1201232147

отобранное у колодца
автор - Настя Верховенцева

Крик запертый,
ты никуда не выйдешь
набранным воздухом, будто
в лесных просветах бельма



1
ржавая вода


*

размазанные могильщики, под ногой
у мёртвого брата, просившего умолявшего остаться не ездить туда

мои мёртвые могильщики заглядывают: за пазухой
смотрят, чем бы ещё поживиться

небо закатывает, как пасти, оборзелой слюной
злые собаки на фоне воют, смотря, как их брата
утрамбовывают тенью асфальтоукладчика

мои мёртвые могильщики, мои братья, мой
разум, и ближайшая стройка
станет тому свидетелем:
шахты, взрывающиеся вовнутрь,
эксплицитно настроенные животные,
исходы материи,
жалкие звуки чавкающие
звуки жалкие звуки жамкающие

мёртвые могильщики и готовые ко всему наисканные на? людей собаки


*

мы ра- рассказывали историю на берегу
ра- разливающихся рукавов у реки,
пере- перерассказанную на жестовом языке

по твоим рукам, вот он, тот жест:
отчаянное руко- рукопожатие,
потрясающее своей брошенной в никуда силой
опустевший воздух
в объятья запястий

о, как мы хотели о, как мы ждали
той встречи о, как мы за то получили
той встречи той встречи то встретили
о, как же он ясен такой язык разговоров
по боли по боли по боли по боли по боли



2
расклад заново


*

реализация замыслов, воля, стабильность, рассудок, могущество, эффективность, рассудок, честолюбие, лидерство и сострадание, рассудок, защита поддержка рассудок

в отгибе посеребрённой грани изломанного горизонта
должны были запасть на память два слова,
но не отпускает: напомни, какие отобраны,
какие слова это пространство сейчас само в себя допускает

как ситом, мешается ощущение твоего разбитого гироскопа,
магнитные бури разобраны на частицы,
прилипшие к нёбу, они мне мешают

образ песчаный слоится зубами нет речевого потока

тут только ветер, ломанные частицы каркасы скелета подобие



3
следы распада


*

ухом прижаться к колодцу там журчит вода вода льётся
вода. Что текло, как сон, то рукой сняло.

спящие сонмы мух вижу лезущими волосами сквозь ороговевший зрак выпадает трещина
выпадает исходами
Еле покалывающими соприкосновениями, до которых долгих световых мне лет. Не отнять той памяти о гово?ренном-загово?ренном на иноязыке, об отпущенном на? воду.


*

День, начатый с лихорадки скалистых Гор:
я отбираю у вас ваш цвет;
возгорится часть пламенем, оттого
клубни обивки деревьев мне прожигают глаза.

запах распространяется снизу вверх —
инверсированный водопад.

я не увижу в одеревеневших глазах свет,
я не увижу глаза, я не увижу,
как падает взгляд, измеряя, сколько шагов

телеграф, пошагнувшись, врастает, щепи?тся ряд,
заполоняя небную гладь себристым веществом

https://polutona.ru/?show=1125232034

koivo
автор - Звательный падеж

koivo — поэт, иллюстратор. Окончил факультет романо-германской филологии ивановского университета (1999-2004). С 2017 года проживает в Вене, изучает историю искусства и философию в Венском университете.




***

обнаружит свою ангельскую сущность
лицо собаки господа фомы
и этот стол и угол отстающий
от графика зимы

по потолку идет какой-то человек
увозят мебель дерево стекло
стакана мутного фактура
малины зарослей колючая натура
из синего в зеленое перетекло

там за окном остановился поезд
остановился снег и не идет
мне в дверь стучится частный случай бога
ключа в замке необходимая свобода
свобода из свобод

проходит день поджав свой щучий хвост
я служащий словарного запаса
шумит машина чайник паровоз
и книги прошлогодней четверть часа
так хронотоп квартиры
преобразится до размера мира



***

руками трогает траву
и слово рыжий мандарин
все лишнее как бритва брата
послушник голубиный отсечет
как уличную уязвимость
девчонке францисканец подарил
невинность шрама, иероглиф, пузырек чернил

летит и падает в траву воздушный змей
центральный парк разбитая пластинка
и птичьим голосом невеста анны
по всей панели масло разольет
она прольет подсолнечное масло
чернее ночи светится окно

с толковой ясностью ночного словаря
алиса гонит по панели колесо
все восемь спиц заточены как лампы
расколотым гранатом на лицо
на волнах чая взрывается фарфор

чаинки чая из девятого стакана
горят как рукописи домдекана
случайный моря желтый переплет
фарфоровой улыбки совершенный лед
расходятся как вены первоцвета
в осенний камень черно-белый виадук

расходятся как дерево из рук
дорийским первосветом свойство вещи
под зарослями пыль по первое число
туман луны и батарей тепло
последней спичкой в коробке пылает
и кружится куриный ураган



***

столетние цветы голландский натюрморт
полковник у стены не чует под собой
чугунного моста река течет на север
на северн горлица уронит в синий мох
тюремной камеры зеленый номер
мох из земли пророс и в землю помер

формальный вывод из вороньего гнезда
вороний выродок бежит по проводам
растут деревья простыни и книги
колени горы снега птичьи крики
мне шарик золотой кидает арлекин

земля окаменела по линии чернил
пустынным валуном сияет глаз поэта
кирпичный вертоград в руины заключен
и рыцарь машет мне серебряным ключом

полузабытый стражник сада
послевоенным сном объят
одной ногой стоит в двадцатый век
слова растут и смотрят из-под век

и прорастают семена из слов
готовит сеть садовник словолов
там яблони и горлицы в долине
там ночи вечера и утра нет в помине
и золотых цветов раскачивает крылья
долина алфиос



***

текст плывущий по реке
ступени очевидного как листья облетают
увядший парашют в зеленом узелке
считает астроном звезду на потолке

хозяин снял печать соленый узник лот
на изгородь сосна малиновая башня
вчерашний часослов слова и слезы льет
как маятник качает колонны снов вчерашних

темнеющее море и город вдалеке
плетет живую сеть зеленая завеса
и золотой венок царапает в руке
по линии судьбы посланника эфеса

на острове трава и выстрелы растений
живые письмена гранитный парус тени
и надписи на мрамор облаков
руины книжных полок

писатель в стол плывущий археолог
поднялся на вершину желтый город
голубки на руках улитка красный мак
высокая ступенька в черный мрак
другой планеты




***

простое как армейский сапог
один в своем роде ледяной осколок
падает в железобетонный блок
нежных электростанций, еловых иголок

серое как ночной фонарь
мокрое как лист под ногами майора
катится по дороге зеленый шар
трубы дымят в пустоте забора

рабица заискрится как мир иной
медленно по туннелю вагон метро
прячется по течению электроволной
сбивает пассажира со счета ворон

на станции картонные волнорезы
имбирного часа чернильный песок
высотка перемещения за границу леса
от берега до берега на волосок

очертания лодки сухой иглой перекрытий
время отсчитывает за чаем чай
через железные трубы найти и выйти
в тихий снег в снеговую печаль

сложенный пополам спасательный круг
в час по чайной ложке загорается крыша
корень герани вырастает из рук
и поднимается выше



***

мерцает подъемный кран
в раковине снежных облаков
с неба придет вода
прольется по стенам стеклянного шара

грушевое дерево развязками эстакад
вырастет зелеными корнями в закат
дрожащий глаз кинокамеры
замер от смущения бетонной тишины
в пустой пролет в мерцающий камень

снег падает на страницы раскрытой книги
по линии лиц знакомых и незнакомых
пространство измерения птиц
теория молчаливых людей во дворах колодцах
и с неба прольется еще один пасмурный день
исчезнет в туннель уходящим вагоном

уснет беспокойный мир на краю рукава
в керамический пол объектив кивает
всезнающей черной дырой

https://polutona.ru/?show=1125231704

Память
автор - Юрий Соломко

Сердце

Расскажи для чего мы! Помолчи со мной об опустевших дворах. Побудь в этом старом времени. Приложи свое ухо к замочной скважине. Послушай, как накатываются волны минут. Спой о том, что домой не вернуться. И плачь, если плачется. И танцуй! И смейся! Говори… О том, что небо над городом тяжелое. О том, что каждый день новый. О том, что любовь пахнет дождем летним. О том, что все дороги сходятся в одну. Только пой песню! Только будь рядом плечом своим! Пой о том, что мы никуда не придем. О том, что мы в своем храме. О том, что дыхание твое горячее. И горькое, как чай. Из листьев смородины. О том, что сердце твое большое. Верное. И непостоянное. Как маленький мальчик. Как маленькая девочка. Как… трехлетка.


Вечный огонь

Возвращались из школы. Держались за руки. Шли через парк. Одна девочка. И два мальчика. Была осень, была зима, была весна… Несли её ранец, как птенца с перебитым крылом. Сначала я. Потом он. А может, сначала он. Потом я. Стояли возле Вечного огня. Рядом с плитами. А на плитах – имена и фамилии... Нам не было больно! Для нас это были просто имена. И просто фамилии. Вечный огонь не горел. Но мы были вместе. И нам было тепло.

Теперь здесь табличка с названием парка. Обновленный барельеф. И Вечный огонь горит. Только вот смотрю на фамилии погибших, а вижу… Тех мальчиков и ту девочку. И думаю о них. С нежностью, грустью и трепетом… С горячей безысходной яростью! Как, уверен, и следует вспоминать своих возлюбленных, неприкаянных бунтарей… И покойников.


Остров

Остров уплыл! Полон песка, ив. Разомлевших пенсионеров. Одуревших от жары детей. Уплыл! Не снится. Не зовет к себе. Нежно по имени не призывает. Остров длинных дней. Щедрого солнца. Ночей июльских. Не снятся больше. Ни мост через реку. Ни звуки рынка. (Он за мостом. В паре километров.) Не снятся теперь. Бабушка и ее внук. Она не спрашивает его: хочешь кушать? Не чистит ему яичко. Не гладит его по спине. Остров уплыл! Выцветшие плакаты. О безопасном поведении на воде. Об оказании скорой помощи потерпевшему; Аллеи к мосту. В уродливых трещинах, как женщина в послеоперационных шрамах; Оставленные. Покинутые. Забытые. В высоком камыше катамараны.


Река

И автомобили один за другим исчезают за поворотом. И вольная набережная под женскими ступнями. Вдаль бежит. И река течёт. Как минута. И деревья с вкраплением багрового и золотого. Торжественны. И ветви их колышутся на ветру. Как тюлевые занавески. И медленные рабочие по ту сторону реки. Собирают к обеду. Раскладывают нехитрую пищу. На грубых досках. Бетоне. Сколоченных наспех козлах. И мост через реку. И силуэт многоэтажки в глубокой воде. И прыткие курьеры. На велосипедах. С красными и желтыми рюкзаками. Мчатся. Как через целую жизнь. И мальчик. И женщина. На самокате. Как в пироге. Плывут. И пожилая пара. На том берегу. Как на засвеченном фотонегативе. И колонна автомобилей. Как колонна солдат. И слышны голоса. И гулкий. (Тревожный!) Звук сирены скорой помощи. Над рекой. Каждую четверть часа. (Каждую четверть застывшего времени.) Как сигнал об отправлении парома. Будто из мира живых. Словно в мир мертвых.


Короткий метр

Советский фильм середины 80-х "Курьер" заканчивается таким эпизодом: главный герой Иван спрашивает своего приятеля, о чем он мечтает. Базин (так зовут приятеля) мечтает о теплой куртке. "Мне все равно скоро в армию, а ты на вот – снимая с себя пальто и протягивая его товарищу, – говорит Иван, – мечтай о чем-нибудь великом!" Он прощается с Базиным и уходит. Ему на встречу идет солдат. С медалями, орденами, шрамом на лице. В руке военного чемодан. Взгляды солдата и Ивана встречаются.

Вверх экрана ползут титры. Зритель смотрит перед собой расфокусированным взглядом. Титры продолжают ползти вверх.

Сейчас самое время для ремейка того перестроечного фильма! Если бы я был режиссером и снимал бы новый вариант "Курьера", в своем кино я обязательно оставил бы эту сцену: главный герой Иван спрашивал бы своего приятеля, о чем тот мечтает. Базин бы говорил, что мечтает о теплой куртке. "Мне все равно скоро в армию, а ты на вот, – говорил бы Иван, – снимая с себя пальто и протягивая его товарищу, – мечтай о том, что для тебя по-настоящему важно!" Он прощался бы с Базиным и уходил. Ему на встречу шел бы солдат. С медалями, орденами, шрамом на лице. В руке военного был бы чемодан. Взгляды солдата и Ивана встречались бы.

Мой фильм был бы короткометражным. Мой фильм состоял бы только из этого эпизода.

Ванька

Соседка сказала: "С Ванькой беда". Потом я услышал еще от кого-то. Через неделю на улице, на которой мы выросли, об этом судачили уже во всю. В соцсетях появилась запись: "Взял в руки оружие. Погиб, как мужик. Ему было 27". Первое время я успокаивал себя тем, что его жена Катя, вывесившая в интернете эту байду, просто паникует. Обычная бабья истерика! Катя и его родители оббегали все городские морги. Тела Ивана там не было.
На "девять дней" мы собрались через три недели после его смерти. Друзья детства. Почти все с одной улицы. Почти вся наша компания.
Пока ехали на кладбище, Юля пересчитала цветы. (Когда продавщица их паковала, один упал на асфальт. Антон спросил: "Этот тоже наш?" — И нагнулся за цветком. — "Нет, не ваш, молодой человек". — И забрала его обратно.) "Все-таки Ванькин был, — сказала Юля. В букете — нечетное как для живого".
Поминали в пиццерии. Чуть ли не напротив родительского дома Ивана. Ванька? и нас здесь знали, поэтому вопрос о том, чтобы пронести и распивать своё бухло, не подымался в принципе. И так понимали, что можно. А если бы спросили, хозяин дядя Женя непременно бы пристыдил: вы чё, как не родные?
По одну сторону стола сядут девчонки, по другую — пацаны. "Странно мы как-то сели", — начнёт Димон. Разглядев напротив себя полную стопку и пустой стул, растеряно улыбнется. Но найдется и скажет.
(Слушая Диму, буду машинально напевать: что мол ничего не изменилось, всё как всегда — тоже небо, опять голубое... А Ванька? А что Ванька? Просто вышел покурить, не позвав с собой... Может, хотел тёлке очередной позвонить? И вот пройдет минута: он договорит и вернётся...)
"Смотри-ка, — скажет Дима, — мы парня в землю, а он... в своем репертуаре, — продолжит мысль, указывая взглядом на пустой стул, — левый бок Настя с Юлькой подпирают, значится, а правый — Элька с Олькой... За Ваньку, ребята! Ух, и бабник был! Светлая ему память... Да не чокаясь же, ребята. Не чокаясь!"


Бутерброд с вареной сгущенкой

1

Я топчусь на бабушкиных ступнях. Мне нету и трёх лет. Бабушка месит тесто. До столешницы кухонного стола я достаю только ладошками. Но уверен, что помогаю. Я совсем маленький: всё что знаю – я знаю наверняка.
Вот, к примеру, часы на взрослых мужских запястьях папы и дедушки. И на тонком изящном мамином. И еще часы в каждой из комнат – настенные над кроватью и будильники у диванов: БЕСПОЛЕЗНЫЕ КРАСИВЫЕ ИГРУШКИ.
Взрослые уверены, что часы нужны для удобства. (Да и просто радуют глаз.) Чтобы везде вовремя успевать. Не опаздывать. Планировать свое время. А мне-то известно…
Настенные и будильники, наручные и, скажем, на цепочке, электронные и механические – в общем, любые – они для другого. Чтобы пропустить важное. Чтобы знать только фрагменты себя и своего опыта. Чтобы бесполезно и мучительно копаться в прошлом, когда подрасту. Чтобы собирать себя заново, обнаружив, что я в игре. (Играю в чужую.) Для того чтобы однажды, если очень повезёт, заметить, как плотно обтекает; и как вертит; и как не спрашивает; и как не считается со мной. (Время.)

2

Я держу руку (или руки) в трусах. Всё-таки, руки. Мне, наверное, года четыре. И я держу их там. И в этом нет никакого сексуального подтекста. И даже исследования своего тела в этом никакого нет. Просто руки в трусах. "Убери руки! Убери руки, я сказала". Это бабушка. Взрослые всегда где-то неподалеку.
Мне, наверное, лет шесть. Соседским девочкам пять и четыре. Мы по очереди приспускаем трусы. Они показывают свои писи друг другу с таким же азартом и стыдом, с каким демонстрируют их мне. Но как-то мельком. Скомкано. Я же показываю им свой писюнчик долго и с гордостью. И чувствую, что я на коне. И думаю, что взрослый. И абсолютно уверен, что генерал. И что не хуй ровесницам предъявляю! А даже, как будто руковожу парадом военных.
Я в летнем лагере отдыха. Мне восемь лет. Моему другу Ване тоже, а его двоюродной сестре Яне шесть. Мы в женском туалете. Наша подружка почти школьница, а значит правила у игры уже сложнее. Яна просит меня задрать ей низ сарафана и придержать его над бедрами. А Ваню – спустить с нее трусики. Мгновение она испытывающе смотрит на нас: "А сейчас, говорит, я буду кричать". И верещит… прекрасная маленькая сука.

3

Мы стоим на холодном еще не прогревшемся кафеле в душевых кабинах. По нам стекает мыльная вода. По проходу между душевыми и шкафчиками для вещей шастает тетка в белом больничном халате. И покрикивает: "Мойтесь получше. Мочалочкой! Мочалочкой! В бассейн пускаем только чистюль". Мы пошло шутим и натужно смеемся. Всем своим видом стараясь показать, что не смущены. Я силюсь не обращать на эту паскуду внимание. Но не очень-то получается.
Наши одноклассницы совсем близко. Через стену от нас. Из-за этого еще нестерпимее. Там же физрук Борода. Шлепает по проходу, гоняя грязную воду и приговаривая: "Стыдно, вам должно быть! Взрослые уже совсем женщины, а так набрызгиваете".
Перед началом урока нас проверяют "на соответствие санитарным нормам". Скребут чем-то металлическим наши пятки и шеи. Под улюлюканье одноклассников полдесятка мальчиков и несколько девочек отправляют домываться. Пару ребят под дружный гогот возвращают в душ третий раз.
Девчонки в закрытых купальниках и резиновых шапочках. Мы с короткими стрижками и довольными лицами. У многих заметно топорщатся плавки. В помещении бассейна сильный запах хлорки.
Я рассматриваю одноклассниц. Мы все их рассматриваем. Девочки хихикают и переговариваются.

4

Феноменально высокая, ростом с нашу первую учительницу уже во втором классе Вита Гук; Сережа Максименко с полными щеками и огромным ранцем за спиной; всегда растрёпанная, бегущая по коридорам школы в никому не ведомом, кроме неё направлении Катя Гулакова; сидящая за партой чуть сгорбившись, знающая всё назубок и нерешительно поднявшая тоненькую руку, да так и оставшаяся в моей памяти Марина Шип; Пашка Бесценный, при разговоре прикрывающий рот ладонью; потомственная артистка Катя, еще в третьем классе уехавшая с родителями в более сытый город и цирк; юркий, говорящий скороговоркой Руслан Слатюк, при каждом шаге пинающий сумку со сменкой; Артем Барчан, Барчанятко, как называла его Любовь Иосифовна, а вслед за ней и мы; два брата с разницей в 50 минут Леша и Серёжа Кадыгробы, абсолютно непохожие друг на друга внешне и по характеру, как обычно и бывает с двойняшками; неугомонный спорщик и мой сумасшедший друг Саша Никитин, маленькие женщины-кокетки Аня Панасенко и Лена Бондаренко… вы все мне снитесь. Вместе с ребятами из университета, с дворовыми друзьями, с коллегами по работе. Вперемешку. Скопом. Мы играем в квача, задорно и без тени усталости носимся по огромному для нас, малышей, периметру школы. И нас не могут угомонить никакие старшеклассники с красной повязкой на рукаве и никакие учителя! И почти всегда, когда веселье достигает апогея, когда счастье становится настолько интенсивным, что, кажется, его невозможно вынести, я замечаю, что с этой девочкой я учился совсем в другой школе, этот мальчик из летнего лагеря, а завуч начальных классов и вовсе мой вузовский преподаватель доцент Копытин.

https://polutona.ru/?show=1125120931

Природа кончается здесь
автор - Елена Глазова

***
"мы в кармане капитализма"
верещал кореш в секретном дворе
"то от чего действительность нас не уберегла"
распрямляя руку и теряя скрутку
пока на остановке клейсту иела
двое полубездомных под парами алкоголя
дрались мирились и миловались
при разбросанных цветах и чемоданах
"этими руками я говно месил
этими руками я в афгане воевал
а что у тебя за цветы
в афгане цветет только черный тюльпан"
груз 200 выплывает из-за чужих новостроек
труп перевозимый в цинковом гробу перекрывает картину
"хорошо что мы вернулись из афгана"
говорит затуманенный взор
но никто не вернулся
из кармана еще никто не возвращался


***
сброшенный идол аплодирует посредственности
сладкая сосулька с микрофоном
танцует завлекающий танец
идол в восторге, снимает битловку
под одеждой его обрюзгшее тело
идол беременнен новым идолом
пока новый идол не родился
мы смотрим на позор прошлых дней


1.
стойте и не двигайтесь
графоман против литератора
это борьба в прямом эфире
титаны борются в облаках
что лучше графомания
или литературный выпендреж?
по крайней мере графомания
никому не сделала зла, она милая и пушистая
литература зла, она вскрывает сердца
потому не побеждает никто
оба титана валяются в грязи
кто-то выключает обоих претендентов
интереса нет, в аппликации анматч


2.
графоман завлекал сладкими эпитетами
как безе таял на языке, втекал в уши
"золотые локоны, ангельский лик"
"лунный свет на ее бедрах"
в то время как интеллектуал с острым носом
сыпал классификациями
пытаясь поразить глубиной мысли
спрятавшись за многоногой теннисисткой
ракетка била по мозгам но не попадала
слишком грубое касание
не выиграл никто
сладкое порождало пресыщение и тошноту
удары тонули во тьме


3.
абстрактный человек выпадает из машины вариантов
это человек-генератор графоманских текстов
его тексты слишком банальны, вязнут во рту
машина отбивает его внутрь
вторым появляется человек-литератор,
генератор профессиональных текстов
его тексты слишком тягомотны
машина дробит его на части
мясорубка перемалывает абстрактных людей,
из них получается хороший фарш
машина пожирает его с наслаждением


***
человек и животное
трещина в человеке, называемая сознанием
попытка человека сблизиться с животным свободным от рефлексии
свобода кусает за палец
алая алая кровь
человек негодует
неужели весь мир так нечестен
основа мироздания на крови
завтра палец заживет и жизнь продолжится дальше
невозможное сближение будет продолжаться
есть 0% шансов на взаимопонимание
даже при таком раскладе модно долго удерживаться от того,
чтобы перерезать себе глотку


***
красноглазый альбинос берет его за руку и ведет в сад сияющих красных роз
все вокруг улыбается и благоухает
у девушек пышные розовые платься и золотые волосы
все вокруг поет гимн красоте и незнанию
герой задумывается почему он оказался здесь
девушки водят вокруг него хороводы
тут в сад входит альбинос со скальпелем и говорит
"сейчас я вырежу тебе мозг. ведь незнание это благодать.
ты будешь счастлив, тупость прекрасна"
герой вырывается из круга девушек выбегает из сада,
оказывается, это был лишь красный глаз альбиноса, куда герой провалился
альбинос бежит за ним но больше не может говорить —
в мире людей он безмолвный зверь


***
что начиналось как обещание
превратилось в страх провала
худший вид гордости
"перфекционизм это дорога в ад"
доводит до садомазохизма
чудовище с черными зубами
боль голод и страх
так она начала сдерживать нутро
так появилось насилие над собой
генезис насилия с 6 лет
она проволакивает через годы в уме и на языке
перфекционизм так силен
что блокирует деятельность
закупоренная в банке идеального действия
она призывает корешей
"придите, придайте этому смысл"
кореша творят ритуал освобождения человека
поджигают трон на котором она сидит
"тебе нужно движение" говорят они
огонь заполняет пространство
трон загорается она отказывается подниматься
трон сгорает, она остается без движения


***
"я ненавижу природу и обожаю замес"
однако я часть природы
косые замесы на месте науды
с неожиданными приходами
но зачем здесь природа?
зачем из кустов торчат отрубленные головы
почему на дереве растет сцена
все это неуместно
почему диваны колышатся на волнах
я как часть природы пройду гордо
"пусть трава царапает мне ноги"
засос это тоже часть природы
потому я призову засос
за которым меня застукивают в кустах
часть природы во мне вызывает приход
пока я ставлю таймер
чтобы ничего не пропустить
когда меня уламывают раздеться до купальника я сопротивляюсь
это такое гудение в ушах что лучше пойти танцевать
эти камыши и бурелом и дерево призываются в свидетели
природа покинь эту обитель зла
никто не торжествует никто не побеждает
все остаются при своем
мутный чувак кормит подружку грибами
она уходит гулять по асфальту
природа кончается здесь

https://polutona.ru/?show=1117185210

Никотиновая серия
автор - Егор Зернов

JUUL

Электрический пар из рук ее
пропадал среди скользких легочных
стенок —
пар, застывший кипятком семени,
растянутой кожей на бедрах. Это
был пар, украденный у
задыхающегося воздуха.

Пока целиком его пальцы втекали

в ледяной дым и тюльпаны из снега,

глаза обретали индевелую плоть.



MARLBORO

Глаз прокусил глазурь
на резинке почвенно-черного неба:
она сочилась
и не была мятной — говорят, мя-
та — та-
бачный намек во рту.

Говорят, дым царапает воздух,
и, если провести иглой,
будет слышно выдох
с виниловым кашлем
и как говорят.

во влаге головокружения
первый вдох прорастает
в ягодный привкус на деснах
в осознание звезд — земляничные зерна
на языке

мимо мамы домой
завернув шум дыма под губы
с orbit сверкающим из орбит
снежным сорбетом
на красных руках



САМОКРУТКА

если бы русский вдохнул
грамматику древнего языка
невзатяг
пе-пельница была
participium perfecti от петь

руки лепят
недопетый табак
отпевший табак
глотая горстки его
с кристалла стекла
табак урока и песни
пепел молитвы гимна
общего места
эхо -люблю- но это не я но
поэты сказали тебе

сестра
у мамы на полке
махорка сказки
набив горящее горло
расскажешь запах
выдавишь легкими пересказ

сейчас
даже сказка ложится спать
и сказке снится
онемевший язык мальчика

о-nem-евший язык мальчика

пела puella-девочка



БЕЛОМОР
[КАЖЕТСЯ Я НЕ СЛЫШУ ЗАПАХОВ]

если курить яву
запах как на костях
в гостях на минимум час
если беломор то на неделю
а то и больше

после уроков
общак обещает ларек
и коля в новом пальто
на мужика тридцать лет
путь самурая его походка

продавщица сквозь проблеск
окошка такая мутная
она такая
теперь нужен паспорт
то есть теперь
два тетробола нужно

а коля кричит
мы кричим в его полости рта
я нахуя пальто покупал
зачем копейку искал под язык
с пацанами копили
инфляция ельцин сука чубайс
а паспорта может и нет
может имени тоже
или я забыл
или я ил

и лета теперь беломор-
канал
бери пару тяг

школьный звонок это дым
это вода это снег
дым наши лица
и пахнет неделю

а то и больше

https://polutona.ru/?show=1116232340

Алексей Генеральский
автор - Звательный падеж

Алексей Генеральский родился в Санкт-Петербурге в 1998 году.

ДИКОВИННЫЕ МАЛЬЧИКИ

1.

Этим утром в городе Н начиналась новая жизнь
Шли бакалейщики перерождаясь в зелёном стекле
Аптекарских магазинчиков
Тихо крутилась шарманка под ладонью шарманщика
Слесарь завёл жигули
Подросток понюхал дым
Дети пугали друг дружку страшилками о Жиль де Рэ
Я из окна услышал
— Миша помой посуду
Так мы и познакомились
Ты одолжил почитать тибетскую книгу мёртвых
Я шагал по брусчатке
Вдох оставался в прошлом
Ждали новую жизнь
Моль вылетала из старой и места не находила
Я перенёс забытое
Перевязал
Двери закрыл на замок
А за окном
Дикие девочки бегали и доставали ножи из кровавых влагалищ
Я плакал
Дикие мальчики плыли по воздуху губы высушивая
Солнце пульсировало
Падали косточки нард
Я настоящий глядел как загорались тела
Кто-то писал на стене
Летопись
Тут же зачёркивал
В городе Н начиналась новая жизнь

2.

Тепловой удар у станции метро
Надо спрятаться в тень
Мука
Даже не из-за солнца
Из-за невозможности писать стихи выверено
Как делают это высоколобые
Миша
Зачем ты плещешь мне спрайт на голову
Спрайт в глаза
Щипит
—
Абхазцы выносят арбузы
—
Наверное даже низы прилагают усилия к творчеству и созиданию

Я из низов
Анимаг
Не перепутайте с оборотнем
Миша где твой ошейник
Будем тлетворными духами
Будем готовить окрошку
Из наших собачьих тел

... Поэтам когда нибудь скажут
"Не сочиняйте про нас
Мы Существуем"
Я отвечаю
"Базару
Ноль"

3.

Это забудешь строчку
Не оставляй бельё разбросанным по квартире
Вот она Вот он
Гул Кат
Зелёная хмарь
После бессонницы
Стрёмных раздумий
Мудро Бесо стенаний

В детстве смотрел люди икс
Профессор
О — ксимирон
Голословно
Проникал в голову
В детстве не слышал
Мысли
Не синтезировались
Действиями организма
А нисходили сами
Самые чистые мысли

Ногу свело напиздело
Слышу
Юные смешные голоса
Когда иду курить
Когда ем дошик и пью цикорий
Когда приношу в жертву
Вольное не хочу
Они шепчут
Как все голоса в голове
Страдают
Тишеречивостью
Желание адамизма
Из-за пазухи в логосе

Лучше не думать
У друга
Анорексия
Да - - - анорексия у мальчика
В контексте смешного
Напоминает гомункула

Мы не умрём Миш
Смерть — социальный конструкт
Безолаберно Улыбнись
Мальчик свинец
Прыгнул в колодец
Плюмбум

4.

Вещь зацепилась за стену
Высыпалась из собственной оболочки
Бывает...
Чай
Грузинский чай
Я съезжаю с этой дряни каплей крови по кафелю
Пять косарей
Самый умный комик депортирован
Это обсуждают на складе
Эй Васа
Съыбалса
Я убегаю с дороги
Откидываю сердце мячик
Летит в материнскую плату
Воруют средь белого бледного
Зачем-то храню в контейнере для зубной щётки вилку
Эти заметки
Кто срал и не смыл
Эти заметки
Воняет
Музыка из тиктока
Я режу картон
Пальцами
Мне не доверяют ножницы
Чик
Чирик
Попадёшь на бабки
Следи
Я слежу
Я стараюсь
Привыкай потеть и дышать метаном
Привыкай падать с кривых стремянок
Я достал вашу стиральную машину
Можете Стереть всё что угодно
Расписывайся
Зона ответственности принята
Опоздание на ноль минут ноль секунд обнуляет час
Ребята вы свиньи
Вернулся
Ты знаешь сколько стоит один процессор
Ты знаешь какая винда лучшая
Десятая или одиннадцатая
Назови 10 марок пока
Тру монеткой тебе по коже
Земля крутится
Время мутится
Да ни чё
Забей
Перемелится

5.

Мы не из смыслов
А журавлиным клином
Выходит боярин на улицу
Крестится
Кланится
Ризится
Волосы
Перемежаются плесенью
По-над иконой Христа Спасителя и Божей Матери
Дальше
Легче
Если четверостишие
Станет зигзагом
Выпрямим
Ходим аршином
Дышим столичной саженью

Солнце и сон
Гуляют
по деревянным проулочкам
Фрау
вам молоко
Душу чужую в придаток
Слышу
Братик служит в росгвардии
Ходит из стороны в сторону
От искалеченной жизни к искалеченной жизни
Но не доходит до смерти
Боится
Полную крынку мне
Жадные губы
И лошадиную голову
Мне ничего
Не будет

По вечерам шумят тракторы
Мотороллеры-спутники
Атмосфера пронизана перспективой осадков
Нам ли сейчас упускать часы моя lieber
Хочу чтобы всё было влажное
Даже веснушки
Даже засохшие трещины на загорелых коленях
Даже Анал
Даже Ты

Сохнет трава во дворе
Кто-то там на верху
Играет в средневековую ненависть
Пирует на наших косточках
Качусь яичком пасхальным
Около олимпосов на мальчиках-атавизмах
Те с молотками
Ходят рядами
По каменистой тропе
Жаль их
Они подождут
Брат подождёт
Но чёрный ворон
Выкупит соль
Прокартавит
Рвать
Рать
Врат
Значит пора

6.

Прошлое
Поле-полынь
Сны дурные
Тело летучей мыши
— Выпущу кровь
— Выпью
В книге Пётр Алексеевич злится на Софью за инцидент с Казанской
Ходят стрельцы с бердышами
Зубами лязгают
Тянут крестьяне тягла
Кормятся лебедой
Прахом чужим
Черемухой

В ночь на Ивана Купала
Распускается папоротник
Сыплется звоном богульник
Гибнет осока растущая у кочегарки
Башни барщевика
Ломко хрустят на ветру
Кто мы сейчас?
Я тебя знаю?
Нет
Не понимал
Только увидел мельком пару раз
Как ты прыгал на дно
Не подошёл
Прости

Мальчик страдает от эпилепсии
Рубит стрелецкие головы
Зарывает кровавые саженцы
Почва напоена
Небо наплакано
Так вырос лес
Тёплый оранжевый свет
Сосновые ветви
Липкость
Мы бегали там на свободе
Я закидывал мхом деревья
И прошлое вышло из леса
С полными вёдрами клюквы
С радостным нам навстречу
"Было однажды"

https://polutona.ru/?show=1116231056

Плоский Белый
автор - Сергей Хан


Разбитый десерт

флэт?
уайт
Господь, блэт
как
скользко и
почему, ну, Господи,
плоская эта
глубоко прозрачная
трезвящая
ледяная горячая
крепкая
священная освещенная светлая
флэт уайт? да
да стиха
стена
на которой

ад
да?
два три, да,
Ада?
ты? Соус?
Господь, потом



***

ум это лицо
которое хочу видеть
оставленные места
которые бы окинуть
присмотренные дороги
по которым бы
выгулять
на уме

ничего
не бери в голову
просто прогулка
пустая голова
ноль от ума
ноль от ума



***

ничто на это не указывает
не отсылает к этому
не представляет
не подразумевает
не значит
в конечном счете
об этом ничто
не говорит

дрожащие уличные вертикали
готовые упасть
удлиняющимися тенями
в просыхающее утро
теряются в перекрестках
на окраинах взгляда
вторгающегося
этого

ничто ему
теплая
безответность



***

хватать каждое такое слово
и бежать
в проем паузы
пить ее воду
лить на саднящее

чаша паузы медная
и гудит
сорван резко

слова-пластыря
каждого после
задыхаться
словно долго-долго
бежал



***

обруч округи молит
постящийся
пост держит
молящийся
постит в небо
как фонтан бьет
в постдождественское
то
кому надо
открытка



***

с отражающего потолка дождя
небесный австралиец
ко мне тянется

в особо дождливые дни
небо ниже
и это кажется он
шутник
шапку сорвал



***

за хвост надеялись ее поймали
а он отгорал
так вот
остывали
так вот мы
пропадали
где



***

завод имени
улица имени
поляна имени
это дерево
и следующее
имени
на сухой теплой
все ему
без дна

заведенный
ладонь площади имени
пересекаю
не сжимаешь пока
смотришь меня
в оба
это пальто моего полы
в холод мой
мне



***

слова зола события
раздует в строчки
ветер
еще немного
будь

https://polutona.ru/?show=1116230247