Картография
автор -
Роман Шишков
***
За окном качаются лодки.
Ангел раной полощет горло,
Сплёвывая в треснутую раковину
моря.
Львы вырываются из гобеленов
и давят лапами золотые лилии.
Если бы мне было дозволено
создать новую формулу воды
или хотя бы кислорода.
Но пылится в ящике
клинопись сухого остатка.
Бог, отвернувшийся трижды, уже невечен.
Окружённый молчаниями, сбрасываю кожу страха:
Ночью недоступное раскрывается
цветком обезвоженным / напрочь забытою книгой.
***
его похоронили, как котёнка, за гаражами,
изрисованными граффити:
мультяшные персонажи,
тэги ядовитых цветов и выпуклых форм.
сетка-рабица отделяла кладбище от гаражей –
паутинка тарантула.
- кого хоронят? – спросил догхантер,
разбрасывающий отравленную плоть из сумы.
- барочного композитора – отвечали ему.
да, барочного композитора.
он отодрал церковный орган от стены,
вынес все внутренности,
в нём он хотел быть похороненным.
так и сделали –
физиология музыки беспричинна.
православный крест спаяли из католических труб.
его густой парик занимал всё пространство
вкруг головы.
где-то тоскливо звучал гобой,
падал закат,
Иоаннова капала кровь – прорастал зверобой.
спи теперь, воронья душа, посреди своего артефакта,
а мы тебе на радоницу принесём
кулича и яиц.
***
Ритуал земли:
раз в четыре года
самый старший в семье китайцев
должен поджечь своё хлопковое поле,
Бросив в него зажжённый факел.
Это делается для уплотнения будущего времени:
Без жертвы последующие года будут голодными.
Затем самый младший в семье китайцев
должен пасть на раненый участок,
Орошать его слезами, показывая своей земле,
Как сильно он о ней горюет.
Если этого не сделать,
То на этой почве ничего больше не родится.
Выйдешь ночью на охоту за красным солнцем,
Нога провалится в текстуры,
Застрянешь,
А вокруг тебя будет летать, оседая на землю,
Горящий хлопок.
Стихотворение, в котором пробегает белая собака
Последний букет полевых цветов, собранный тебе мною –
С этого начинается распад памяти на заученные фрагменты.
Из квадрата иконы выпал на бездорожье святой Пантелеимон,
Гладит руками, мягкими, как воск, головы,
В которых артериальным кустом проросла усталость.
Небытие откликнулось своей светлой стороной
На жизнь, разрушаемую в самых своих частицах.
Пока трещат на изломанном ветре знамёна цвета бежевой смелости,
Пока я понимаю тебя на твоём языке,
Пока белая собака спасает своим лаем спящую деревню –
Мне ничего не страшно.
Навсегда в этих полях отпечаталось жаркое твоё мальчишеское дыхание.
Навсегда взгляд мой отдан сияющему горизонту.
Святый великомучениче и целебниче Пантелеймоне!
У других кровь сухая, они ей посыпают дорожки.
Напои меня из выи своей потекшим молоком,
Чтобы я никогда не испытывал жажду.
***
Славе
Я выжидаю тебя
в ржавом зрачке браконьера.
Черпаю каской сырую воду,
Скопившуюся в цистернах с острыми проплешинами.
Без устали выслеживаю тебя,
Хороню утро и воспеваю прохладное солнце ночи.
Взорван завод. Ветшающие кирпичные домики
осунулись, тянутся ближе к земле.
На полу застыла густая кровь сталевара
в виде стрелки, указывающей время,
Через которое я продираюсь к тебе,
В котором стреляю в своих, братаюсь с врагами,
Иду по головам, отдаю контрабандистам
чёрное золото нашей нищей юности.
Всё это ради неподтверждённой информации о том,
Где тебя видели в последний раз.
В момент, когда наши взгляды встретятся, я пойму,
Что за пуля спрятана в сердце каждого полиамора.
***
Свобода слова запрещена –
И Слово было Бог.
***
– Сегодня
снова подул ветер отречения.
Так сказал мне ты.
А я подумал о том, что унесёт этот ветер
(ведь именно об этом ты умолчал):
горные лепестки
пыль с подоконника
лишние слова
Не будет в тёмной иконе смерти
нам места.
Слишком живая кровь,
Майским жуком забравшаяся под шифер,
Отменяя законы физики.
Мне без тебя не будет меня.
По ночам
(если точнее,
это происходит, когда время
встаёт костью (стрелкой?) поперёк пространству)
я слышу, как под тиканье часов,
По комнате медленно перемещается твоя тень –
Пишет мне письма.
Но каждое утро
я снова достаю из конверта
чистый лист.
Картография
(цикл)
“Там сосны враскачку воздух саднят
Смолой...”
Б. Пастернак
Карта #1 (кусками)
*
Разрывая прежние карты,
Сшивая их в рандомном порядке,
Непременно выйдешь
в ранее неисследованные времена.
*
Здесь находится древнее поселение.
Ctrl+X
Теперь его там нет.
Ctrl+V
Теперь оно в совершенно другом месте.
Иногда так весело путать будущих копиистов.
*
На разбитой тойоте путешествовать,
Вскрывая материки.
Заглядывать под них,
Как под большой камень после дождя,
Обнаруживая склизких существ,
Исчезнувшие памятники архитектуры,
Уснувшего змея,
Больную черепаху.
Карта #2 (Сон)
После завтрака в KFC-авто
мы ехали вдоль леса,
От возгораний показавшегося нам
вылинявшим зайцем.
Голые ветки тянулись из дыма к нашей машине,
Били её по стёклам –
Просили милостыню.
В свою очередь мы прятали руки
в горячих торфяниках –
Уезжали с памятными ожогами.
Сосны-гангстеры вытащили из земли свои корни,
Угрожали ими как гладкоствольным оружием.
Вся природа обернулась огромным животным,
Молча смотрящим на нас издалека,
Словно Умибодзу,
Только это уже другое.
Когда мы приехали в нужное место,
Холодные воды выбросили на берег
три чёрных целлофановых мешка.
Вскрыв канцелярским ножиком один из них,
Мы увидели тело русского поэта.
На его лице, тронутом первыми волнами мацерации,
Ещё были заметны следы избиений.
На мокрой военной гимнастёрке
тихо поблескивал георгиевский крест.
Вскрыв второй мешок, мы нашли в нём
тело другого, нерусского поэта.
Перед смертью его всю ночь насиловали франкисты,
За то, что он был геем.
Рядом с ним мы нашли куски
разбитой гитары.
В третьем мешке было тело
одного из самых великих русских поэтов.
Его голубые губы были слегка приоткрыты.
Мы нашли в его внутреннем кармане
вдвое сложенный листок со стихотворением,
Написанным размытыми чернилами –
Чтобы никто посторонний не мог прочитать.
Мы закопали всех троих в речном песке,
О чём один из них когда-то и просил.
На этом мой обескровленный сон закончился.
Волны отсутствующей реки перекатывали
сырые головы Ленина,
Как карамельки во рту.
А Бог стоял одиноким ФСБшником,
Старательно делая вид,
Что ничего не видел.
Карта #3
Открыта наизнанку книга,
Упавший вечер спрятал дачу.
К поверхности воды незрячей
тень папы моего приникла.
И камушком в тугом кроссовке
грядущие свернулись земли.
Вот утро замерло, и время
пространство сушит на верёвке.
Карта #4
Я нашёл тебя, тень моего отца.
Ты сидела на белом подоконнике,
Болтала ногами.
Я попытался ненадолго совпасть с тобой,
Но ты не захотела быть мне послушной
и убежала по гулким лестницам вниз.
А я потом ещё долго плутал между красных заборов,
Выискивая себя.
https://polutona.ru/?show=0512232113
