часть I здесь Всю дорогу до Марселя сердце Гортензия замирало от волнения. Кто знает, может быть, мсье Сезанн хочет представить ее родителям? Такие случаи с натурщицами тоже бывали. Что, если и Гортензия вытянула счастливый билет? Женился же несколько недель назад друг Поля, писатель Золя, на своей давней любовнице Габриэль, а ведь когда-то она торговала цветами и, подобно Гортензии, подрабатывала позированием. Поль говорил, что он сам же их и познакомил. Может быть, теперь и он, глядя на приятеля, решит обзавестись домом и семьей? Однако, сняв для Гортензии квартиру в пригороде Марселя, Поль без обиняков заявил, что к родителям в Экс он поедет один.
Так с тех пор и повелось: в Париже они были вместе, в Провансе — врозь. Рождение Поля-младшего, появившегося на свет в 1872 году, ничего не изменило. «Если отец узнает, что я путаюсь с натурщицами и пложу ублюдков, он не даст мне больше ни гроша», — коротко отрезал Поль, когда Гортензия униженно попросила его «привенчать» мальчика...
Paul Cezanne (France, 1838-1906) «Hortense Breast Feeding Paul» 1872 Вот, значит, как?! Ублюдков! А еще говорит, что обожает сына! Да ей же отлично известно, что самому Полю было четыре года, а его сестре Мари — два, когда Луи-Огюст наконец обвенчался с их матерью. А до этого он просто «путался» с сестрой одного из приказчиков своего магазина. Да из троих детей старого банкира только младшая дочь Роза родилась в законном браке. И теперь Поль утверждает, что отец вправе судить их? Хитрый, двуличный трус! Да он просто выдумал этот свой страх перед отцом! Выдумал, чтобы не отвечать ни за что на свете, кроме своей треклятой живописи. Да брось Поль завтра свои картины и вернись под отцовский кров — и Луи-Огюст на радостях простит ему все на свете!
Но Поль в ответ на такие речи Гортензии только скрипел зубами... Не он, а отец признает свое поражение! Признает! В тот день, когда Сезанн-художник прославится на весь Париж. Вот тогда они и потолкуют о свадьбе. И Поль примирительно похлопывал Гортензию по руке.
Осенью 1884 года Поль, убитый очередным, семнадцатым по счету, отказом жюри, засобирался в Экс. Ехать пришлось одному: Гортензия, измученная его бесконечной игрой в прятки с родителями, заявила, что на сей раз они с Малышом останутся в Париже
Поль Сезанн и Амбруаз Воллар (на качелях Воллар)
— Он согласен, — коротко произнес Воллар, едва распечатав основательно измявшийся в кармане Малыша конверт. Поль-младший, донельзя смутив Амбруаза, вдруг неожиданно кинулся к нему на шею.
Четверть часа спустя, проводив рассыпавшегося в благодарностях Малыша, мсье Воллар запер дверь и медленно обошел свой магазинчик. Пять лет назад, приехав во Францию из ее далекой колонии — с острова Реюньон, затерявшегося неподалеку от Мадагаскара, он, двадцатитрехлетний сын нотариуса, должен был изучать право. Но вместо этого принялся торговать живописью.
Почему среди множества способов делать деньги в Париже он выбрал именно этот? Воллар и сам не мог бы ответить внятно. Может быть, потому что в этом сухопутном городе он, выросший у моря мальчишка, уютнее всего чувствовал себя на набережной? Как раз там, где на художественных развалах были выставлены в бесконечных витринах сотни картин и гравюр...
Присев на корабельный рундук, стоявший в дальнем углу комнаты, мсье Воллар задумчиво провел ладонью по его шершавой крышке. Этот рундук, доверху набитый отличными флотскими сухарями, он купил по дешевке про запас. Купил в тот день, когда, прослужив два года в захудалой художественной галерее, решился наконец пуститься в самостоятельное «плавание». И хотя новое дело, подобно морской пучине, поглотило его скудные сбережения, так и не принеся прибыли, но по крайней мере у него есть еда на первое время... Однако нюх, острый нюх на добычу, унаследованный от беспокойных предков-креолов, подсказывал Воллару — прибыль должна быть. Только нужно верно вычислить в бурном море искусства координаты своего собственного «острова сокровищ». И вот уже третий год подряд он упрямо искал этот остров...
И все-таки иногда его охватывала робость. Такая, как неожиданно нахлынула сейчас. Аренда этого магазинчика и так поглощает большую часть его скромных доходов. Выставка Ван Гога, устроенная им в июне, почти ничего не принесла. А ведь для новой экспозиции надо будет потратиться на багет, на подрамники... Сын художника сказал, что большую часть своих работ отец смолоду привык хранить в свернутом виде — так их удобнее было таскать по вечно сменяемым Сезанном дешевым квартирам...
Почему он вообще уверовал, что именно этот художник, которого он даже ни разу не видел, станет тем самым сказочным «островом»? Что Воллар знает о Сезанне? Что истории о его скандальных выходках прошлых лет, вроде «горшка с дерьмом», который раздосадованный очередным отказом Поль посулил чопорному Салону, стали притчей во языцех? Что несколько эксцентричных коллекционеров, подобных Виктору Шоке и Гюставу Кайботту, считают картины Сезанна жемчужинами своих коллекций? Что уехавший на остов Таити Гоген и застрелившийся пять лет назад Ван Гог прославляли Сезанна как своего учителя и предтечу нового искусства? Что полотна его нынче идут практически за бесценок? Что среди художников его поколения Сезанн — единственный, кто до сих пор не имеет собственного торговца?
Да, все это так. И Амбруаз тысячу раз повторял себе все эти резоны. Но в глубине души он знал, что построил свой расчет вовсе не на них. Все дело было в том, что ему самому до смерти нравились эти полотна с их наклонившимися от ветра домами, длиннорукими купальщицами и сине-красными яблоками. А еще Воллар никак не мог забыть одного стекольщика...
В тот день двадцатитрехлетний Амбруаз впервые увидел «Берега Марны». Картина стояла в витрине крошечной полутемной лавки, где торговали красками и с хозяином которой, добряком и чудаком папашей Танги, неудачливые художники, в числе которых был и Сезанн, частенько расплачивались своими полотнами
Paul Cezanne (France, 1838-1906) «Banks of the Marne» 1888
Paul Cezanne (France, 1838-1906) «Bridge over the Marne» 1888
Paul Cezanne (France, 1838-1906) «The Banks Of The Marne» 1888 Пораженный открывшимся ему зрелищем, Воллар стоял у витрины, не решаясь дать отповедь некоему господину в котелке, самодовольно злословившему поблизости о «негодяе, намалевавшем эту мазню». «А я, сказать по правде, порыбачил бы на таком бережке», — вдруг мечтательно и смущенно вымолвил проходивший мимо стекольщик. И, перебросив с плеча на плечо мешок со своими инструментами, тотчас пошел дальше...
Спустя два года, когда на знаменитом аукционе распродавали коллекцию скончавшегося чудака, Воллар купил сразу пять «сезаннов», отдав за них все свои сбережения — девятьсот два франка. А вскоре после этого принялся разыскивать адрес художника.
...Зеленые и голубые, фиолетовые и терракотовые, персиковые и апельсиновые раскатанные холсты, струясь между пальцев Сезанна, как волны, заполняли собой мастерскую. И захлестывали, захлестывали с головой бурей воспоминаний.
Портреты Гортензии... «Гортензия в зеленой шляпе», «Гортензия в полосатой юбке из тафты», что подарил ей муж... «Гортензия в пелерине»… Она же в платье и с волосами, распущенными до плеч... «Гортензия в оранжерее». Чтобы содержать на свое холостяцкое «пособие» жену и сына, приходилось экономить на всем, и натурщицы стали Сезанну не по карману... Вот так и появилось у Поля множество портретов жены.
Paul Cezanne (France, 1838-1906) «Madame Cezanne (Hortense Fiquet, 1850–1922) in the Conservatory» 1891
Paul Cezanne (France, 1838-1906) «Madame Cezanne Leaning on Her Elbow»
Paul Cezanne (France, 1838-1906) «Madame Cezanne in a Yellow Chair»
Paul Cezanne (France, 1838-1906) «Hortense Fiquet In A Striped Skirt» 1877-1878
Paul Cezanne (France, 1838-1906) «Portrait of Madame Cezanne» 1883
Paul Cezanne (France, 1838-1906) «Portrait of Madame Cezanne» 1881
Paul Cezanne (France, 1838-1906) «Madame Cezanne (Hortense)» 1888-1890 Но глядя на них сейчас, он вдруг понял, что не может вызвать в памяти живых черт Гортензии, не может вспомнить ее лица, тепла ее тела... Только портреты, портреты, портреты, в лабиринте которых он навсегда потерял ту доверчивую девушку, что когда-то вернулась в его мастерскую за своей забытой шляпкой.
Да, Гортензия была прекрасной натурщицей, настоящей профессионалкой. За двадцать пять лет, прожитых с Сезанном, она и в самом деле научилась «быть яблоком». Вот только он не успел заметить, когда из этого яблока ушли солнце и аромат. Пока он писал эти портреты, Гортензия старилась на съемных квартирах, перелицовывала свои ношеные платья и привыкала не обращать внимания на словечко «потаскуха», летящее ей вслед из уст домовладельца, вовремя не получившего свою плату.
Как яблоко окружает себя кожурой, так и Гортензия годами окружала себя броней безразличия к Полю и его творчеству, тем единственно спасительным безразличием, которое одно и могло помочь ей пережить его депрессии, припадки страшного гнева, трусость...
Даже когда Луи-Огюст, вскрыв адресованное сыну письмо, прочитал там слова привета, которые какой-то простодушный приятель передавал «мадам Сезанн», Поль продолжал все отрицать. И лишь тайком слал отчаянные письма Золя, прося разбогатевшего друга ссудить 60 франков своей гражданской жене, как в мышеловке запертой в дешевой марсельской квартире вместе с их заболевшим сынишкой.
Их многолетняя дружба, так ненавистная когда-то Луи-Огюсту, оборвалась в один день. Тот самый, когда Эмиль прислал Полю экземпляр своего нового романа «Творчество», романа о художнике-неудачнике Клоде Лантье, кончающем жизнь самоубийством среди своих непризнанных полотен... Лгать в своих книгах в отличие от своей гостиной Эмиль не умел. Даже он больше не верил ни в Поля, ни в его талант.
Paul Cezanne (France, 1838-1906) «Dish of Apples» 1875-77
Paul Cezanne (France, 1838-1906) «Still Life with Soup Tureen» 1877
Paul Cezanne (France, 1838-1906) «The Kitchen Table» 1888 Поль бережно расправил руками очередной холст. Этот натюрморт с яблоками, лежащими в плетеной корзине, он закончил весной 1886-го, в то утро, когда написал свое последнее письмо Золя. Что ж, по крайней мере натюрморт удался, и выставку мсье Воллара он, несомненно, украсит.
И пусть мсье Воллар не воображает, что прельстил его посулами будущих барышей. Полю Сезанну на них плевать! Тогда зачем ему вообще нужна эта выставка? А вот пусть мсье Воллар, заваривший всю кашу, и ответит теперь на этот вопрос. И Поль принялся методично скручивать в рулоны отобранные холсты...
В ноябре 1895 года Амбруаз Воллар получил с почтовой посылкой из Марселя сто пятьдесят полотен. Белый багет, которым он решил обрамить их, шел по два су за метр, но плотник учел объем заказа и согласился дать Воллару на два дня еще и своего подмастерья, чтобы тот сколотил подрамники. Мальчишка ловко орудовал молотком и очень гордился своей ролью «служителя муз». В декабре 1895 года выставка была открыта.
Амбруазу Воллару удалось то, во что, в сущности, уже никто не верил — превратить Поля Сезанна из мастера, почитаемого лишь горсткой эстетов, в художника, ставшего кумиром целого поколения. После выставок, которые Воллар устраивал еще дважды, в 1898-м и 1899 году, цены на полотна Сезанна стали упорно расти, а в Экс зачастили молодые почитатели мэтра. Воллар и сам побывал там, совершив еще одно чудо и подружившись с нелюдимым и не слишком приветливым художником.
С каждым годом картины Сезанна становились все более желанными гостями на престижных художественных выставках, а в Парижском Салоне, где его некогда так упорно отвергали, художнику готовы были теперь отдать хоть целый зал.
Единственное, чего не удалось добиться Воллару, это пробудить в самом Сезанне хоть какой-либо интерес к снизошедшей на него славе. Успех, пришедший, увы, слишком поздно, уже не мог вернуть художнику ни любви, упущенной в погоне за признанием, ни здоровья, загубленного годами лишений и фанатичного труда. После смерти старухи матери сестра и жена заставили Поля продать Жа де Буффан, и последние годы своей жизни он провел в большом сером доме на улице Бульгон. Его больше не интересовало ничто, кроме его диабета и его живописи...
Paul Cezanne (France, 1838-1906) «Three Skulls» 1906
...— Эге, да он, кажись, мертвый...
Прищурив глаза, старик, сидевший на козлах такой же старой, как и он сам, повозки, повнимательнее вгляделся в бесформенный холмик, едва возвышавшийся над поблекшей придорожной травой.
— Ну ей-богу мертвый, — повторил он уже с испугом и оглянулся, тщетно высматривая на глухой проселочной дороге хоть какого-то прохожего.
Суеверный старик всю жизнь побаивался мертвецов, тем более таких, валяющихся в безлюдном поле. Небо, еще не окончательно очистившееся после только что умолкнувшей грозы, показалось вдруг старому вознице особенно зловещим. Но тихий тяжелый стон, раздавшийся вдруг с обочины, подсказал старику, что его воображение разыгралось преждевременно. Покряхтывая, он спустился с козел и заковылял в сторону стонавшего человека.
Полинялая блуза, седые космы волос, разметавшиеся по траве, грубые башмаки, точь-в-точь такие, как были на ногах у самого возницы, откатившаяся в сторону видавшая виды шляпа... Старый кучер уже решил было, что перед ним бродячий столяр, как вдруг заметил видневшийся из-под распростертого тела плоский деревянный ящик, заляпанный пятнами разноцветной краски. Удивленно присвистнув, кучер всплеснул руками «Господи помилуй, да это же мсье Сезанн!»
Сезанн на выгодной позиции недалеко от своей студии «Les Lauves», с которой открывается
превосходный вид на любимую Мон Сент Виктуар. Во время пленэра он попал под сильный дождь,
и был доставлен домой уже без сознания. На следующий день его состояние ухудшилось,
и он умер от плеврита шесть дней спустя, в ночь с 22 на 23 октября. Это и в самом деле был знаменитый художник, возвращавшийся с этюдов. Из-за сезанновского упрямства он наотрез отказался поднять плату кучеру, несколько лет исправно возившему его на пленэр в своей карете, обитой изнутри выцветшим красным бархатом. «За пять франков, которые требует этот каналья, я сам буду таскать свой этюдник и еще останусь при барыше!» — кричал Поль на весь дом.
15 октября 1906 года стояла та самая погода, которую он любил больше всего и называл «серой». Увы, через час после того как Сезанн вышел из дому, коварная серость обернулась проливным дождем. На полпути к дому, промокший и промерзший, он потерял сознание. 22 октября Поль Сезанн умер от воспаления легких. Последнее письмо в своей жизни он написал торговцу красками, требуя прислать десять тюбиков жженого лака №7.
Могила Поля Сезанна.
оставить комментарий
Серия сообщений "Французские живописцы":
Часть 1 - Victor Gabriel Gilbert (1847 - 1935). The Flower Seller
Часть 2 - Jean Rustin (France, 1928)
...
Часть 7 - Georges Picard (1857-1942)
Часть 8 - «Я веха, придут другие...» часть I
Часть 9 - «Я веха, придут другие...» часть II
Серия сообщений "Истории старого ябедника":
Часть 1 - «Я веха, придут другие...» часть I
Часть 2 - «Я веха, придут другие...» часть II
http://www.liveinternet.ru/users/kykolnik/post335211670/
