Никола Карваль ждал Ричарда на улице. Он был не один, небольшой отряд южан окружал его живым кольцом. Как ни странно, никакие дурные предчувствия при виде этой картины Дика не посетили. Напротив, ему казалось, что худшее позади. Что могло случиться такого, что сравнилось бы по значимости с посещением бывшего эра? Его друзья были живы и в добром здравии, Альдо Ракан на троне Талигойи, где-то в столице была Айрис, Катарина опять-таки… Впрочем, Никола его радужных настроений не разделял; завидев Ричарда, он недовольно нахмурился.
- Мы ищем Вас уже час, герцог. Если бы прохожие не подсказали, куда Вы направились, мы непременно бы разминулись.
- Что произошло? Вас послал Робер Эпинэ?
- Монсеньор? Да, он… Четверо ваших людей покинули свои посты. Надо их найти, и сделать это быстро, пока не случилось наихудшего.
Дик непонимающе посмотрел на Карваля.
- Что вы имеете в виду под «наихудшим»? Эти люди – дезертиры, куда уж хуже. Можете быть уверенны, за самовольную отлучку в город они понесут наказание.
- Вы действительно не понимаете? – раздраженно стиснув поводья, Никола неприязненно продолжил, - они в полном вооружении, да еще с указом Его Величества в руках, который гласит: за одного убитого солдата вешать троих горожан. И в город они отправились не кутить, а мародерствовать.
- Капитан Карваль, вы не можете кидаться такими обвинениями бездоказательно! – взвился Ричард. - Эти солдаты сражались за Талигойю и заслуживают уважения.
- Вот и уважайте, сколько вам заблагорассудится, только давайте найдем их сначала. Монсеньор Эпинэ ищет в северной части города, мы поедем на запад.
Дезертиров нашли они на удивление быстро, да те и не прятались. Вопли хозяйки дома, который они грабили, были слышны за пару улиц от места. Сами улицы были пусты, словно вымерли.
Когда Ричард въехал в распахнутые ворота нужного дома, развернувшаяся перед ним картина тут же напомнила ему события годичной давности: по двору были разбросаны какие-то вещи, узлы; входная дверь дома, выбитая, лежала на земле; трое солдат избивали ногами неподвижно лежащего человека, пока четвертый, схватив за волосы визжащую девицу, рвал на ней платье; забившись под телегу, скулил ребенок лет пяти. Карваль, чуть отставший от Дика, рявкнул:
- Что здесь происходит?!
Мародеры неохотно отпустили свои жертвы и ,отряхиваясь и переглядываясь, встали прямо. Ни один из них, как машинально отметил Ричард, оружие не убрал.
Ребенок не замолкал. Отпущенная девица первым делом кинулась к лежащему мужчине. Один из мародеров со свежим шрамом на всю щеку сплюнул и повернулся к Ричарду.
- Эта сволочь с ножом на меня кинулась…
Закончить он не успел, женщина, перевернув мужа на спину, вдруг как-то очень громко ахнула. Потом, как была, на четвереньках, отползла назад и пронзительно закричала:
- Убийцы! Убийцы!
Ричард быстро глянул на Карваля, но тот и не пытался вмешаться. К воротам стекались жители близлежащих домов, угрюмо наблюдая за солдатами короля. Какая-то дородная матрона выхватила из-под телеги рыдающего ребенка, но к его матери никто не подошел. Четверка мародеров хмуро переглядывалась между собой, но особо обеспокоенными они не выглядели. «Защитники Талигойи, - со внезапной яростью подумал Дикон. - Создатель, что же делать?» Никола Карваль всем своим видом говорил: «Это Ваши люди, разбирайтесь сами».
Ричард послал Сону вперед.
- Кто старший? Назвать имя и звание!
- Лейтенант Марсель Крюшон. Приписан к полку герцога Окделла.
- Вы и ваши люди самовольно покинули пост, лейтенант. Вы можете это объяснить?
- Нам не платят жалованье, ваша светлость, - подобострастно затянул Крюшон. Впечатление, правда, портила развязная поза и нагловатая ухмылка. - Эти крохоборы не желают делиться со своей доблестной армией, а мы только-то попросили немного еды. А этот… первый напал на нас.
Толпа встретила слова лейтенанта полным молчанием, девица рядом с убитым тупо смотрела на Ричарда, впившись ногтями в лицо – по щекам, словно слезы, ползли красные струйки.
- Сдать оружие.
Мародеры неохотно побросали шпаги, выжидающе уставившись на Ричарда.
- Повесить… - услышал свой голос Дик, отстраненно удивившись, как незнакомо он звучит. - …лейтенанта Крюшона, как зачинщика, остальных арестовать. Их судьбу решит военный трибунал.
Толпа вздохнула, подавшись вперед. Карваль вскинул руку, отдавая распоряжения своим людям. Крюшон рвался из рук южан и выкрикивал проклятья. Его товарищи сбились в кучку, испуганно и недоверчиво переглядываясь. Никола спешился и встал рядом с Ричардом.
- Монсеньор поступил бы так же, – уверенно сказал он. В голосе его слышалось непривычное одобрение.
Дик кивнул. «Монсеньор так и поступил. А я был рядом и возмущался излишней, как мне казалось, жестокости приговора. Насколько все было бы проще, если бы сейчас здесь вместо Карваля стоял Рокэ. Можно было бы преложить ответственность на его плечи, закрыть глаза или уехать… Любая глупость была бы прощена… Но почему? Создатель, Леворукий и все его кошки, почему? То как я вел себя – это невообразимо. Терпеть такое… надо быть сумасшедшим или…» Додумать Ричард не успел, из толпы раздался крик. Это Крюшон вырвался из рук солдат, но вместо того, чтобы бежать прочь, кинулся к Ричарду, на ходу поднимая что-то с земли. Дальнейшее происходило слишком быстро, оставив в памяти Дика лишь несколько фрагментов: вот Крюшон замахивается с булыжником в руке, вот Карваль дергает Ричарда за рукав, но не успевает… И камень врезается застывшему Ричарду точно в правую половину груди, туда, где ребра ноют особенно сильно. Боль – похожая на свет, она ослепляет, выжигает сознание и чувства…
Когда боль дошла до пика, свет погас, и Ричард упал во тьму.
***