Бывшая депутесса израильского парламента Колетт Авиталь, в прошлом занимавшая высокопоставленные посты в израильском МИДе, поделилась в интервью газете "Гаарец" воспоминаниями о работе с лауреатом Нобелевской премии мира, одним из самых известных и почитаемых израильтян в мире Шимоном Пересом.

Судя по всему, ее интервью было приурочено к отмечавшейся 28 сентября пятилетней годовщине кончины Переса.

Следует отметить, что воспоминания Авиталь о бывшем лидере партии "Авода", от которой она позднее баллотировалась в израильский парламент, нельзя назвать розовыми.

Складывается впечатление, что целью бывшей депутессы было развеять слухи о том, что успешной карьерой она обязана "особыми отношениями" сначала со своими начальниками в МИДе, а затем и с "самим Шимоном Пересом".

По словам Авиталь, эти слухи не имеют под собой никакой почвы. Она рассказала, что на протяжении своей работы подвергалась сексуальным домогательствам со стороны ряда высокопоставленных чиновников МИДа, а позднее и со стороны Переса, но всегда умела дать отпор, что в то время могло стоить ей карьеры.

В интервью Авиталь вспомнила два случая приставаний к ней со стороны будущего нобелевского лауреата и президента Израиля.

Первый случай произошел в начале 80-х в Париже. Авиталь служила в тот период послом Израиля во Франции.

Во время своего посещения французской столицы глава оппозиции Шимон Перес пригласил ее на ужин в отель, в котором остановился. Когда она пришла, ей сообщили, что ужин состоится в номере Переса, объяснив это "соображениями безопасности".

По словам женщины, когда она вошла в номер, то увидела Переса в пижаме. "Он подтолкнул меня к кровати, но я воспротивилась и ушла", — сказала Авиталь, добавив, что "все произошло за несколько секунд".

Авиталь рассказала о поведении лидера "Аводы" тогдашнему пресс-секретарю партии Йоси Бейлину, который разместился в соседнем номере.

"В следующий раз, когда Перес приедет в Париж, я не останусь с ним наедине. Ты будешь со мной", — сказала она Бейлину.

Тот, по словам Авиталь, не выразил особого удивления после ее рассказа: "Он остался невозмутимым. Но он все понял".

Второй случай, о котором поведала Авиталь, произошел в 1984 году в офисе Переса. Туда ее пригласили, чтобы обсудить будущую должность по возвращении из Парижа.

В то время Перес уже возглавлял правительство национального единства с "Ликудом" и подыскивал себе пресс-секретаря.

"После того как наша беседа закончилась и я встала, чтобы покинуть кабинет, он неожиданно прижал меня к двери и попытался поцеловать. Я оттолкнула его и выбежала из комнаты", — рассказала Авиталь.

После этого случая, по ее словам, она в течение двух лет избегала встреч с Пересом.

Отвечая на вопрос, почему была готова продолжать работать с ним, бывшая политик сказала: "Я не думаю, что он попытается сделать это снова. В то время я восхищалась его образом мыслей, талантом и творческим потенциалом. Для меня он был образцом открытого и вдумчивого израильского государственного деятеля".

Авиталь призналась, что, кроме Бейлина, никому не рассказывала о приставаниях Переса. "Надо мной посмеялись бы. Такие тогда были нормы", — посетовала она.

История — наука хоть и гуманитарная, но точная. И в этом нет никакого парадокса, ибо факт, событие, оно либо было, либо нет, а чего-то посередине не может быть никак. Уж простите. И по сей причине, например, монгольское нашествие есть исторический факт, как бы не было обидно Носовскому с Фоменко и прочим Бушковым. Точности и единообразия не наблюдается в трактовках событий и личностей исторических персоналий и это уже, во многом вопрос порядочности и человечности трактующего, будь-то отдельный человек или целое министерство, а то и государство в лице его "лучших" представителей.

Чем больше последних оказываются среди дающих оценки и трактовки, тем меньше истины остаётся в сухом остатке и точность истории, как науки резко падает. Просто потому, что факты не просто трактуются, но ещё и искажаются. И то, что ещё вчера было сговором двух фашистских диктаторов, сегодня именуется освободительным походом, который, среди прочего ещё и затем был нужен, чтоб не допустить супостата к Минску.

Т.е. с точки зрения науки данное событие аналогично тому, как если бы некий гипотетический "физик" с серьёзным выражением лица или же со старниц серьёзного издания, сообщил, что газы при нагревании сжимаются. Впрочем, при определённых методах убеждения, люди делали ещё и не такие открытия.

Об этом в своё время писал ещё Марк Солонин. В исторической науке получить ксиву учёного, особенно в советское время, было нетрудно. Напиши диссертацию на тему, например, о деятельности городcкой партийной организации Мухосранска и всё, вот тебе и учёный-историк. Так что это не история не точная наука, а просто "учёные", к ней приставленые, на деле никакие не специалисты, а как их называть — решайте сами.

Назовите их хоть писателями-фантастами патриотической направленности. Длинно, но хоть как-то отражает суть. Суть же проста до невозможности — отработать пайку. И таковой она оставалась со времён великих князей вплоть до наших не шибко радостных дней.

Гайдар в обращении к советской детворе поведал, что детские писатели на самом деле и не писатели вовсе, а бойцы, солдаты партии, коим надлежит указанную детвору готовить к грядущим битвам. Вот и "историки", а в прошлом летописцы, тоже, как я и сказал выше, тоже подрядились выполнять особо важное задание — князя, царя, императора, партии и далее по списку, сообразно эпохе.

Взять хоть причисленного к лику святых Александра по прозвищу Невский — одного из любимых персонажей вот уж скоро как семь столетий. Ну да, того самого, кому на Чудском озере не так давно соорудили капище, да не простое, а такое, чтоб видать из соседней Эстонии. Глядите, мол, чухонцы, и трепещите. Можем повторить.

А что повторить? А нечего, ибо все жития князя существовали лишь в пылком вообращении лето- и борзописцев, подвизающихся на ниве патриотического воспитания. Вот там он был грозен и гонял супостатов поганой метлой. А в реале?

А там — всё, как сейчас сказали бы, фейк, начиная с кликухи, ибо никакой он не Невский. Не было той битвы со шведами, а якобы убитый русскими витязями там ярл Биргер оказался довольно живуч и даже стал впоследствии королём Швеции. В действительности же, скорее всего, имела место встреча на которой решались вопросы торговли и прочих отношений между Новгородом и шведами, делились, говоря по-нынешнему сферы влияния.

Ангелами не были ни те, ни другие — и новгородцы и скандинавы весьма регулярно совершали набеги друг на друга. Чего-то они там, на этом толковище и порешили. Вероятно, к вящему удовольствию торговой республики, потому и записали это князю в актив. Но ведь так не интересно, правда. Интереснее и патриотичнее быть жертвой агрессии. И так все 700 лет.

То же и с ледовым, якобы, побоищем, прославленным пылкой фантазией Эзенштейна и Константина Симонова, превративших мелкую приграничную стычку в эпохальный отпор агрессору. Эдакая мегаломания на почве патриотизма. Сделайте нам славно да ещё и свято.

Так стал один из самых мрачных вурдалаков в истории государства российского белым и пушистым. Это ведь вовсе неважно, что вместе с татарами давил и мучил своих же соплеменников и единоверцев, главное, что являл собой оплот православия против римской схизмы. Он, как бы, на 200 лет предвосхитил предательство другого такого оплота веры, Луки Нотараса, отдавшего туркам Константинополь: "Лучше увидеть среди города царствующую турецкую чалму, чем латинскую тиару".

Увидел, как Невский ранее узрел баскаков Золотой орды. Да и лют был князь. Своим же новгородцам, с большим удовольствием "овому носа урезаша, а иному очи выимаша", когда те посмели выразить некоторое недовольство его правлением.

Собственно говоря, всё житие, именно житие, а не реальная жизнь упомянутого персонажа прекрасно вписывается в известную концепцию тоталитарной, она же ордынская, модели государства и его охранителей — в любом конфликте, любой исторической коллизии изображать себя жертвой немотивированной агрессии, более того — их собсвенные реальные жертвы есть, на самом деле, спасённые и облагодетельствованные, а по сей причине, любая попытка "спасённого" избавиться от подобной опеки — суть предательство.

Царь Пётр, силком натянувший немецкий камзол на своих холопов-подданных, как известно, "в Европу прорубил окно". И не в том дело, что прорубил, что забрал чужое. Это было нормально для времени в котором он жил — завоёвывать, забирать. Война со Швецией — это факт. Проблема, опять же, в интерпретации.

Для местного населения Лифляндии и Ингерманландии шведы-лютеране были, как-никак, ближе, нежели православные русские, а по сей причине, никто, чтобы не писали историки метрополии, особого восторга не выражал. Более того — жившие в Ингерманландии русские массово ушли вместе со шведами, ибо давно стали европейцами и вовсе не хотели идти под руку ордынского царя. За что и клеймятся по сей день предателями.

Повторяю — всё дело в трактовке. Был захват Петром шведких земель? Факт. Был исход русских из "освобождённых" земель? Был. С точки зрения нормальных людей он был более чем оправдан. Оправдан желанием остаться людьми, а не холопами. "Историки" же полагают, что имела место измена.

То же самое и с Полтавской битвой. Ничего особенно эпохального, как бы не пыжились специалисты "патриотической" направленности не было. Карл был изначально обречён на поражение, ибо его армия была много малочисленней и хуже вооружена, чем русские. Такова судьба многих миниимперий — пытаться заглотить кусок больше, чем эта империя может переварить.

Что же до "измены" Мазепы — здесь тоже выходит весьма интересно. А кому он изменил? По этой логике изменником был, например, Бенджамин Франклин, один из отцов-основателей США, ведь до революции он был более чем лояльным подданным британской короны.

Украина при Мазепе пользовалась ещё довольно широкой автономией и по сей причине являлась несколько чужеродным телом в московском тягловом государстве. Мазепа же, над которым, в результате придворных интриг сгущались тучи, не был готов, сидя на колу, продолжать славить государя, как тот боярин — "мы нашим государям служим не по-вашему". Вот по-московски европеец Мазепа служить не был готов. И поступил по-европейски, считая вполне законным правом вассала сменить сюзерена, особенно, ежели последний не выполняет обязательств.

Вот эти моменты и не укладываются в голове у "историков" — неготовность пойти на хозяйскую плаху есть предательство, право народа выбирать быть ли ему с кем-то или же вообще ни с кем есть тоже измена.

Зато батуринская резня вот уже 300 лет как скромно замалчивается. А Мазепа — предатель. Вот и выходит, что говорим мы об одних и тех же событиях и фактах, наблюдается лишь некоторое расхождение в оценках и выводах. Интересно получается, правда? Вроде бы и речь идёт о чём-то реально имевшем место, но ты чуток подправь здесь, смести акценты там и вот картина заиграла по-новому. А уж если начать скрывать то, что было и писать то, чего и вовсе не было, исходя, разумеется, исключительно из заботы о нравственном здоровье популяции, то история из таковой точной науки трансформируется в миф.

Во что она и превратилась окончательно в "первом в мире государстве рабочих и крестьян". Но это уже отдельная история, ибо к науке истории жития и мифы, сотворённые в советское и более позднее время они не имеют никакого отношения.

Я вполне намеренно упомянул лишь два эпизода прошлого, как одних из наиболее характеных в серии "сделайте нам свято", не желая упоминать о более свежих событиях. Мог бы вспомнить и многое другое — хотя бы Смутное время, а можно и вообще, события совсем близкие по времени — ХХ-й век. Важно, что попытки превратить точную науку историю в байку начались не вчера. Служат они лишь одной цели — власти, как и всегда не нужны умные, нужны верные. Над чем веками и работают "историки".

И да, одни и те же факты можно показать по-разному. Это вопрос профессиональной честности и человеческой порядочности, небоязни нелицеприятных трактовок, ежели они верные, правильных оценок, даже если они претят национальной гордости. А так, повторю, история — наука точная. Если, конечно, отбросить всю ненужную шелуху.