"Израиль позволяет террористам праздновать за счет всех нас"

Ян Голд
08.15.2018

Военный суд Офера судит террориста, убившего бойца "Дудевана" Ронена Любарского. Отец и брат Ронена покинули зал суда в знак протеста

В военном суде Офера начался судебный процесс над террористом Исламом Наджи, который убил близ Рамаллы бойца элитного подразделения "Дудеван" Ронена Любарского, сбросив с крыши на голову израильскому военному мраморную плиту.

У террориста пятеро братьев. Все они – боевики ХАМАСа. Четверо отбывают пожизненные заключения в израильских тюрьмах. Еще один был уничтожен при задержании.

Состав судей, который рассматривает дело Ислама Хаджи, не имеет полномочий выносить смертные приговоры. А потому убийца Ронена Любарски останется в живых.

В знак протеста против того, что террорист не получит смертный приговор, отец и сын Ронена Любарского покинули заседание суда.

При этом Владимир Любарский, отец Ронена дал такой комментарий: "Суд не сможет приговорить террориста к смертной казни. Это позор. У меня нет слов. Судебная система ставит себя выше политической системы и решает, что произойдет, еще до начала судебного разбирательства. Мы хотим предотвратить следующее убийство, чтобы больше не было семей погибших. Мы требуем смертной казни".

Также родные Ронена сказали: "Государство Израиль позволяет террористам продолжать праздновать за счет всех нас. Они получают денежное пособие от ПА, поставки из Красного Креста и могут пойти в престижный ресторан в Тель-Авиве, чего не могут себе позволить многие нуждающиеся семьи в Израиле, Четверо братьев террориста находятся в израильских тюрьмах, и смертная казнь могла бы стать препятствием следующей атаке".

https://systemity.livejournal.com/5053831.html

"Израиль позволяет террористам праздновать за счет всех нас"

Ян Голд
08.15.2018

Военный суд Офера судит террориста, убившего бойца "Дудевана" Ронена Любарского. Отец и брат Ронена покинули зал суда в знак протеста

В военном суде Офера начался судебный процесс над террористом Исламом Наджи, который убил близ Рамаллы бойца элитного подразделения "Дудеван" Ронена Любарского, сбросив с крыши на голову израильскому военному мраморную плиту.

У террориста пятеро братьев. Все они – боевики ХАМАСа. Четверо отбывают пожизненные заключения в израильских тюрьмах. Еще один был уничтожен при задержании.

Состав судей, который рассматривает дело Ислама Хаджи, не имеет полномочий выносить смертные приговоры. А потому убийца Ронена Любарски останется в живых.

В знак протеста против того, что террорист не получит смертный приговор, отец и сын Ронена Любарского покинули заседание суда.

При этом Владимир Любарский, отец Ронена дал такой комментарий: "Суд не сможет приговорить террориста к смертной казни. Это позор. У меня нет слов. Судебная система ставит себя выше политической системы и решает, что произойдет, еще до начала судебного разбирательства. Мы хотим предотвратить следующее убийство, чтобы больше не было семей погибших. Мы требуем смертной казни".

Также родные Ронена сказали: "Государство Израиль позволяет террористам продолжать праздновать за счет всех нас. Они получают денежное пособие от ПА, поставки из Красного Креста и могут пойти в престижный ресторан в Тель-Авиве, чего не могут себе позволить многие нуждающиеся семьи в Израиле, Четверо братьев террориста находятся в израильских тюрьмах, и смертная казнь могла бы стать препятствием следующей атаке".

https://systemity.livejournal.com/5053831.html

70 лет постколониализма: три четверти населения стремится сбежать

Правительство Сенегала работает сегодня над “миграционной политикой”. Это – хороший знак, независимо от того, что из этого выйдет. Это показывает, что местные политики наконец-то заинтересовались происходящим в собственной стране, и не считают это только проблемой европейцев. Потрясающе, насколько мало волнует проблема эмиграции африканских лидеров. Чаще всего они ограничиваются порицанием “политики разделяй и властвуй” Запада. Одним из наиболее ярких примеров стал саммит Африканского Союза в Нуакшот. Говорили о чем угодно, но не о миграции. В то же время в Брюсселе лидеры Европейского Союза не говорили ни о чем другом, кроме миграции.

Сенегал – стабильное, жизнеспособное и вполне демократическое государство. Несмотря на это, согласно последним опросам общественного мнения, три четверти населения в возрасте 15-35 лет изъявили желание выехать из страны. Предположительно, эта пропорция еще выше в окружающих Сенегал (кризисных) государствах. Это – пощечина африканским правителям: у парней нет никакой веры в прогресс, который президенты обещают уже несколько десятилетий. Люди чувствуют себя в настолько отчаянном положении, что готовы рискнуть всем ради путешествия в туманный “парадиз”.

Большие боссы, между тем, лишь пожимают плечами. В 2006 году президент Сенегала Абдулаи Ваде принял группу из 500 сенегальцев, привезенных на родину после провалившейся попытки добраться до Испании – на жалких пирогах до Канарских островов. Ваде сказал им: “Я вас держать не буду. Как раз напротив. Эмигранты присылают деньги из-за границ для того, чтобы поддерживать свои семьи здесь”. Вот что вынуждает этих молодых людей к подобного рода суицидным предприятиям. Миграция – самый простой способ экспорта безработицы для политика.

Даже интеллектуалы так думают. Сенегальский писатель Кен Бугуль пишет в романе “Ночь Баобаба”: “Распахните свои двери для мигрантов и легализуйте нелегалов. Это будет настоящей помощью в развитии. Страдания миллионов людей, которые просто хотят жить достойной жизнью закончатся. С деньгами, которые эмигранты будут посылать на родину их семьи смогут послать детей в школы, вылечить свои болезни и построить новые дома”. Другими словами, Бугуль призывает к утечке мозгов: речь не идет о создании рабочих мест в Африке, но об отправке людей, которых вырастил и обучил Сенегал на работу в Европу с тем, чтобы они могли прокормить своих сенегальских родственников. Это конечно, очень хорошая экономическая модель, за исключением одной маленькой, но неприятной подробности: у большинства африканских мигрантов нет достаточной квалификации для конкуренции на европейском рынке труда.

Но Бугуль прав в том, что мигранты переводят гигантские суммы денег на родину. С 2008 по 2017 они перевели в Сенегал, по неполным данным, больше двух миллиардов долларов. Но те, кто переводит деньги, не имеют над ними контроля, что зачастую ведет к разного рода злоупотреблениям. Так, многие переводят деньги на “строительство дома” – только для того, чтобы вернувшись обнаружить, что “дом” проеден родственниками.

Как правило, переводы из-за границы идут на ежедневное потребление. На долгосрочные инвестиции ничего не остается. Также следует учитывать, что чем больше у человека родственников, тем больше денег ему приходится переводить. Вопреки утверждениям Бугуля, деньги не идут на обучение. Это то, что специфически происходит в Сенегале. Большая часть денег мигрантов идет на школы изучения корана. Мигранты шлют деньги главе своего марабут – религиозного братства. Их дети, скорее всего будут ходить в такую школу, по окончании которой им нечего предъявить на рынке труда. Такие мигранты едут на работу в Италию. Там они будут жить по нескольку человек в крошечной квартирке, много работать , ничего на себя не тратить и посылать все деньги домой. Но даже за пределами этого замкнутого круга деньги от переводов редко идут на образование – любой образованный человек, который не в состоянии найти работу в Сенегале, и любой необразованный, сумевший достичь чего-то в Европе – доказательства бесполезности образования в глазах большинства. Это – фатальный подход, и потребуется несколько поколений для того, чтобы восстановить ценность образования.

Миграции за границу, как правило, предшествует миграция внутри страны – из сельской местности в города. В Сенегале, как и по всей Африке, стремительно развивается процесс урбанизации. Больше половины населения сегодня живет в городах. В Сенегале, в первую очередь рыбаки и фермеры ищут счастья в городах. Каждый пятый сенегалец живет за счет рыболовства. Рыба является основным продуктом питания. Но сегодня рыба становится редкой и дорогой. Причиной этому является чрезмерный отлов рыбы – рыбаками из Китая, Японии, России, ЕС,и, прежде всего, самого Сенегала.

Также много мигрантов – фермеры. Через права наследования наделы земли дробятся,и, в конечном итоге, становятся настолько малы, что не способны прокормить семью. Молодые мужчины отправляются в города, где им тоже трудно найти работу. Тут срабатывает местная специфика: в Сенегале, как и в других западноафриканских странах, по-прежнему сильны касты. Рыбаки, фермеры и пастухи относятся к “благородным” кастам. С другой стороны, есть касты кузнецов, сапожников, ткачей, плотников и исполнителей традиционных песен. Касты – наследственны. Рождение предопределяет профессию.

В Сенегале – огромная потребность в обученных профессионалах, но традиция передачи знания от отца к сыну в рамках касты ограничивает возможности обучения и обновления. Кастовая система означает, что “благородные”, даже если захотят, не могут выполнять “грязные” виды работ по социальным причинам – они опозорят свои семьи. К этому следует добавить гендерное разделение труда. Многие традиционно женские виды активности – табу для мужчин, и наоборот. Миграция – один из способов сбежать от этих навязываемых обществом ролей. Родственникам в Сенегале плевать, как их отпрыск зарабатывает деньги в Европе — главное, чтобы трансферы отправлялись регулярно и прибывали своевременно. И здесь существует потрясающая разница. В Сенегале семья редко давит на мужчину тем, чтобы он зарабатывал деньги. С провалами мирятся. Совершенно другое дело – с мигрантами. Те, кто не переводит денег или даже возвращается домой с пустыми руками клеймятся как неудачники – несмотря на то, что найти работу в Европе неквалифицированным африканцам вовсе непросто.

Желание сбежать от описанных жестких ограничений культуры происхождения и семьи является важным двигателем эмиграции. Также критически важны желание и необходимость заботиться о родителях. Но слишком часто попытка выйти из под социальных ограничений приводит к тому, что они только усиливаются – в особенности, если путешествие в Европу финансировалось родственниками. Для женщин, да и для мужчин, эмиграция часто становится способом избежать навязываемого семье брака. Если эмигрант женится на европейке, финансовые ожидания его семьи на родине резко вырастают – ведь он нашел “хорошую пару”. Но многие мигранты, с течением времени, могут пережить изменение ментальности – в сторону индивидуализации и развития личной ответственности, а это, в свою очередь, ведет к массивным конфликтам. Родственниками будут пытаться любыми средствами призвать “эгоиста” к порядку. Именно поэтому зачастую можно видеть, как члены диаспоры, вместо того, чтобы стать более вестернизированными, становятся более традиционными, чем семья на родине.

https://systemity.livejournal.com/5053469.html

Секретный завтрак Сиси и Нетаниягу в Рамадан

По сведениям из израильских источников, переговоры прошли в Каире 22 мая. Стороны обсудили “политическое урегулирование” в Газе во время банкета Ифтар.

Нетаниягу якобы “прилетел в Каир с небольшой группой доверенных лиц, советников и охранников”. Нетаниягу провел в Каире несколько часов. Он не уведомил о своем визите членов собственного правительства. Визит был настолько секретным, что о нем не знали большинство членов израильского военно-политического истеблишмента.

Египетский план предусматривает “постепенное возвращение Газы под контроль палестинской автономии”, прекращение огня с ХАМАСом, ослабление блокады Газы и возможность сделки по обмену пленными. Сиси во время встречи заявил, что Израиль, арабские страны и международное сообщество должны “принудить” глава автономии Махмуда Аббаса к тому, чтобы тот вернул Газу под свой контроль.

https://systemity.livejournal.com/5053424.html

Секретный завтрак Сиси и Нетаниягу в Рамадан

По сведениям из израильских источников, переговоры прошли в Каире 22 мая. Стороны обсудили “политическое урегулирование” в Газе во время банкета Ифтар.

Нетаниягу якобы “прилетел в Каир с небольшой группой доверенных лиц, советников и охранников”. Нетаниягу провел в Каире несколько часов. Он не уведомил о своем визите членов собственного правительства. Визит был настолько секретным, что о нем не знали большинство членов израильского военно-политического истеблишмента.

Египетский план предусматривает “постепенное возвращение Газы под контроль палестинской автономии”, прекращение огня с ХАМАСом, ослабление блокады Газы и возможность сделки по обмену пленными. Сиси во время встречи заявил, что Израиль, арабские страны и международное сообщество должны “принудить” глава автономии Махмуда Аббаса к тому, чтобы тот вернул Газу под свой контроль.

https://systemity.livejournal.com/5053424.html

Секретный завтрак Сиси и Нетаниягу в Рамадан

По сведениям из израильских источников, переговоры прошли в Каире 22 мая. Стороны обсудили “политическое урегулирование” в Газе во время банкета Ифтар.

Нетаниягу якобы “прилетел в Каир с небольшой группой доверенных лиц, советников и охранников”. Нетаниягу провел в Каире несколько часов. Он не уведомил о своем визите членов собственного правительства. Визит был настолько секретным, что о нем не знали большинство членов израильского военно-политического истеблишмента.

Египетский план предусматривает “постепенное возвращение Газы под контроль палестинской автономии”, прекращение огня с ХАМАСом, ослабление блокады Газы и возможность сделки по обмену пленными. Сиси во время встречи заявил, что Израиль, арабские страны и международное сообщество должны “принудить” глава автономии Махмуда Аббаса к тому, чтобы тот вернул Газу под свой контроль.

https://systemity.livejournal.com/5053424.html

https://systemity.livejournal.com/5053013.html

https://systemity.livejournal.com/5053013.html

https://systemity.livejournal.com/5053013.html

Антикапиталистическая ментальность

Столетия спорят сторонники частной собственности и социалисты, мечтающие о построении общества всеобщего равенства на базе государственной монополии. По-прежнему популярны утопии о том, что каждый, независимо от его трудолюбия и способности, может жить в роскоши. Надо только разделить поровну. Печальные уроки германского национал-социализма, советского и кубинского социализма, последних событий в Венесуэле не мешают этим фантазиям. Почему? Ответ — в книге Людвига фон Мизеса "Антикапиталистическая ментальность".

Антикапиталистическая ментальность по Мизесу

Замена докапиталистических методов экономического хозяйствования свободным капитализмом увеличила численность населения и небывало повысила средний уровень жизни. Тем не менее, многие, особенно люди умственного труда, страстно ненавидят капитализм. Настрой общественного мнения предельно ясно виден из того, что определение "капиталистический" связывается только с чем-то отвратительным и никогда — ни с чем положительным.

Социальные характеристики капитализма и психологические причины ненависти к нему

Всесильный потребитель. Капитализм превращает "простого человека" в "буржуа". В капиталистическом обществе на рынке простой человек является полноправным хозяином-потребителем, который, покупая или воздерживаясь от покупки, в конечном счете определяет, что, в каком количестве и какого качества должно производиться. Он и есть тот клиент, который "всегда прав", полновластный хозяин, способный сделать бедного поставщика продукции богатым, а богатого — бедным.

Разбогатеть можно, только обслуживая потребителя. Капиталист неизбежно теряет состояние, если не сумеет или не успеет вложить его в дело для наилучшего удовлетворения общественных потребностей. В этом ежедневном плебисците, где каждый грош дает право голоса, именно потребитель определяет, кому владеть и управлять заводом, магазином, фермой. Контроль за материальными средствами производства является общественной функцией, одобряемой или отвергаемой Его Величеством Потребителем.

Мы не разделяем утверждения, что массы, якобы, слишком неразвиты и неспособны понять, в чем состоят их "истинные" потребности и интересы, и нуждаются в опекуне, правительстве, иначе дело плохо.

Побуждение к экономическому совершенствованию. Отличительная черта человека состоит в том, что он никогда не прекращает попыток повысить свое благосостояние целенаправленной деятельностью. Есть только один способ улучшить материальное положение — ускорить рост накапливаемого капитала по отношению к росту населения. Чем больше капитала вкладывается в расчете на одного работающего, тем больше товаров может быть произведено и потреблено, тем лучшего качества они будут. Именно такое положение породил и порождает каждый день заново капитализм, столь ненавистная многим "система прибыли". И все же многие правительства и политические партии стремятся уничтожить капитализм. Почему они ненавидят его?

Сословное общество и капитализм

Довольно часто предпринимателей и капиталистов в обществе рыночной экономики уподобляют аристократам в иерархическом обществе. Критерий сравнения — относительная состоятельность обеих групп по сравнению с относительной бедностью остального общества. Прибегая к этой метафоре, мы рискуем упустить важнейшее отличие между богатством аристократа и богатством "буржуа" или капиталиста.

Богатство аристократа не является фактором рынка, оно возникло не в результате снабжения потребителя товаром и не может исчезнуть или измениться в зависимости от поведения потребителей. Феодал не служит потребителю, поэтому защищен от недовольства народа.

Предприниматели и капиталисты обязаны своим состоянием населению, которое покровительствует их бизнесу. Они неизбежно теряют его, как только приходят люди, обслуживающие потребителей лучше и дешевле.

Основная критика, высказываемая сторонниками "доброго старого времени" по поводу принципа равенства всех перед законом, состоит в том, что он уничтожил все привилегии ранга и благородного происхождения. Этот принцип, считают они, "атомизировал" общество, растворил "органическое" разделение в "аморфных" массах. Теперь решающей силой стало абсолютное большинство, его мелочный материализм вытеснил благородные традиции предшествующих веков. Отныне властелин — деньги. Совершенные ничтожества пользуются богатством и изобилием, тогда как люди достойные и благородные не имеют за душой ничего.

Никто никогда не утверждал, что в свободном капитализме процветают те, кому должно отдаваться предпочтение с точки зрения вечных ценностных норм. Капиталистическая свобода рынка не предполагает вознаграждения человека в соответствии с его "подлинными" заслугами, неотъемлемыми достоинствами и моральным совершенством. Именно в этом состоит особенность демократической системы рынка.

В условиях рыночной экономики важно не научное определение ценности, а та реальная оценка, которую дают данной вещи люди, покупая или не покупая ее. Тому, кто склонен сетовать на нечестность рыночной системы, можно порекомендовать лишь одно. Если хочешь добиться успеха, попытайся предложить потребителю что-либо дешевле или лучше, чем то, что уже имеется. Равенство перед законом позволяет тебе вызвать на соревнование любого миллионера.

Если вы предпочтете богатству, которого могли бы добиться, торгуя одеждой или занимаясь профессиональным боксом, удовлетворение от занятий поэзией или философией, то это ваше право. Но тогда вы не заработаете столько, сколько зарабатывает тот, кто служит большинству. Таков закон экономической демократии рынка. По заработкам кинозвезда всегда обгонит философа.

Негодование, порождаемое неудовлетворенным честолюбием

В обществе, основанном на кастах и сословиях, индивидуум может приписать свою неудачливость обстоятельствам, находящимся вне его контроля. Он раб, потому что высшие силы, определяющие ход событий, навязали ему это состояние. При капитализме все выглядит иначе. Здесь положение человека зависит от его собственных усилий. Каждый, чье честолюбие не удовлетворено в полной мере, осознает, что он просто упустил свой шанс, пытался, но не смог и его ближний оказался удачливее. Жестокость капитализма состоит в том, что каждый получает от него столько, сколько он делает для пользы и благосостояния ближних.

При капитализме человека несчастным делает то, что эта система дает каждому возможность добиться самого высокого положения, но этого, разумеется, достигают немногие. Чего бы человек ни добился — это лишь ничтожная часть того, чего жаждет его честолюбие. Самоуверенности и моральной успокоенности человека мешает то, что перед его взором постоянно находятся те, кто проявил больше изобретательности и способностей. От этого он остро ощущает свое поражение и неполноценность.

Так уж устроен человек — ему свойственно переоценивать свои достоинства и заслуги. Такой человек, чтобы как-то утешиться и восстановить уверенность в себе, пытается найти "козла отпущения". Стремление отыскать "козла отпущения" является характерным настроением людей при общественном устройстве, в котором каждый оценивается с точки зрения вклада в благосостояние ближнего и является, таким образом, кузнецом своего счастья

Более тонкие натуры не опускаются так низко. Они сублимируют свою ненависть в философию антикапитализма, чтобы заглушить голос, говорящий: твое поражение — твоя собственная вина. Муки неудовлетворенного честолюбия типичны для людей, живущих в обществе равенства всех перед законом. Мечты о "справедливом" мироустройстве, которое оценит индивидуума по его "действительным достоинствам", являются удобным прибежищем всех, кто не до конца честен перед самим собой.

Негодование интеллектуалов

Интеллектуалы испытывают отвращение к капитализму за то, что он позволил другому человеку занять то положение, которое они хотели бы иметь сами. Обида усугубляется кодексом профессионального поведения и этики, который маскирует конкуренцию видимостью товарищеских и коллегиальных отношений. Ненависть к капитализму — просто маскировка ненависти к более удачливым "коллегам".

Социальная философия простого человека: капитализм как он есть и как его видит простой человек Возникновение экономики как новой отрасли знания стало одним из самых значительных событий в истории человечества. Открыв дорогу частному капиталистическому предпринимательству, оно в течение нескольких поколений преобразовало человеческую жизнь более радикально, чем предшествующие 10 тысячелетий.

Самое удивительное, что все это дотоле невиданное преобразование материальных условий, порожденное капитализмом, было осуществлено небольшим числом писателей и государственных деятелей, усвоивших их учения. Не только аморфные массы, но и большинство бизнесменов, которые благодаря своей деятельности претворили в жизнь принципы свободы, не сумели понять основные черты этой акции.

Даже в период расцвета либерализма очень немногие полностью разобрались, как действует рыночная экономика. Западная цивилизация приняла капитализм по рекомендации малочисленной элиты. Но скоро эти люди сошли со сцены, а тема оказалась недоступна обычному человеку.

Экономика настолько отличается от естественных и прикладных наук, с одной стороны, и от истории и юриспруденции — с другой, что она способна отпугнуть при первом знакомстве. Не сумев понять проблемы, люди приписывают все улучшения экономических условий прогрессу естественных наук и технологий.

По своим идеям так называемые левые партии многим отличаются друг от друга, но они едины в том, что считают материальный прогресс саморазвивающимся процессом. На самом деле увеличение производительности труда явилось следствием использования более совершенного оборудования. Прогрессом мы обязаны использованию более совершенных инструментов и станков, что, в свою очередь, стало результатом накопления и вложения больших сумм капитала в производство. Невозможно воплотить в жизнь никакие технологические усовершенствования, если требуемый капитал предварительно не накоплен путем сбережений.

Начало этому развитию положили идеи, составившие те организационные рамки, в которых накопление капитала было раз и навсегда защищено принципом частной собственности на средства производства. Любой шаг вперед к преуспеванию является результатом сбережения средств.

Характерная черта рыночной экономики состоит в том, что результатами усилий трех прогрессивных классов — тех, кто сберегает и накапливает; тех, кто вкладывает накопленное в средства производства; тех, кто вырабатывает новые методы использования этих средств — рыночная экономика делится с непрогрессивным большинством народа. Популярная философия простого человека плачевным образом искажает эти факты.

При рыночной экономике никто не бедствует только потому, что есть очень состоятельные люди. Богатство имущих не является причиной чьей-либо бедности. Прогресс, делающий людей богатыми, напротив, является следствием процесса, совершенствующего способы удовлетворения людских потребностей. Современные новшества прибыльны только при условии их массового производства и поэтому становятся доступными всем сразу после их практического внедрения.

Антикапиталистический фронт

С самого начала социалистического движения и попыток возродить интервенционистскую политику докапиталистического времени социализм и интервенционизм были безнадежно дискредитированы в глазах всех, кто был знаком с экономической теорией. Но идеи революционеров и реформаторов встретили одобрение огромных масс невежественных людей, движимых самыми сильными из человеческих страстей – завистью и ненавистью.

Однако люди не потому хотят социализма, что знают: социализм улучшит их жизнь, и не потому отвергают капитализм, что знают: эта система враждебна их интересам. Они за социализм, потому что верят, что при социализме жизнь будет лучше, и ненавидят капитализм, считая, что он враждебен им. Они потому и социалисты, что ослеплены завистью и невежеством. Они упорно отказываются изучать экономику и не желают ничего знать о сокрушительной критике, которой экономисты подвергли социалистические планы. Можно спорить о том, следует ли каждому серьезно изучать экономику. Но одно не вызывает сомнения: человек, который публично рассуждает или пишет о различии между капитализмом и социализмом, не познакомившись предварительно со всеми экономическими данными по этому вопросу, всего лишь безответственный демагог.

Несправедливость

Самые ярые критики капитализма — те, кто порицает его за якобы порождаемую им несправедливость. Праздное занятие — рассуждать, как должен быть устроен мир и почему он не таков, каким должен быть, а повинуется неумолимым законам реального мироздания. Такие фантазии безобидны до времени. Но когда люди перестают понимать разницу между фантазией и действительностью, они становятся серьезной помехой улучшению внешних условий существования.

Богатство, которое фантазеры-романтики считают бесплатным даром природы, в действительности завоевано людьми, сотрудничающими в общей системе разделения труда. Что касается распределения этого богатства, нелепо ссылаться на божественный или природный принцип справедливости. Дело не сводится к распределению доли из общего фонда, предоставляемого человеку природой. Скорее речь идет о том, чтобы развивать те социальные институты, которые позволяют продолжать и расширять производство всего необходимого человеку.

Все, кто отрицает капитализм по нравственным соображениям как несправедливую систему, просто не понимают, какова природа капитала, как он появляется и сохраняется, какие выгоды можно иметь при использовании его в производственных процессах. Единственным источником появления дополнительных средств производства является сбережение. Капитал — это не бесплатный дар Бога или природы, а результат сознательного ограничения своего потребления. Он создается и умножается посредством экономии и сохраняется при воздержании от растрачивания.

Ни капитал, ни средства производства не способны сами по себе повысить эффективность природных ресурсов и человеческого труда. Только при условии разумного использования и инвестирования сэкономленные средства способны повысить выпуск продукции на единицу затрат природных ресурсов и труда. В противном случае эти средства рассеиваются или растрачиваются.

Накопление нового и сохранение ранее накопленного капитала, использование его для повышения производительности труда — плоды целенаправленных человеческих усилий. Это заслуга людей, которые экономят средства и не позволяют расходу превышать приход, то есть капиталистов, получающих проценты, и предпринимателей, сумевших использовать имеющийся капитал для наилучшего удовлетворения нужд потребителя и получающих за это прибыль.

Именно тем, кто накапливает и инвестирует капитал, мы обязаны повышением производительности труда всех, кто занят в производстве. Любые псевдоэкономические доктрины, преуменьшающие роль сбережения и накопления капитала, нелепы.

"Буржуазные предрассудки" в отношении свободы

Общественное сотрудничество в условиях разделения труда является главным и единственным условием успеха человека в борьбе за выживание и в стремлении улучшить свое материальное благосостояние. Но, поскольку человеческая природа такова, какова она есть, общество не может существовать, если в нем не действуют законы, препятствующие "непослушным" совершать деяния, несовместимые с жизнедеятельностью общества.

Обществу не обойтись без аппарата принуждения, то есть без государства и правительства. Здесь возникает другая проблема: как ограничить полномочия людей, выполняющих правительственные функции, чтобы они не злоупотребляли властью и не низводили остальных до положения рабов?

Политическое понятие свободы индивидуума означает свободу от полицейского произвола. Идея свободы всегда была характерна для Запада. Именно она породила философию свободной инициативы, которой человек обязан всеми дотоле невиданными достижениями эпохи капитализма. Цель всех современных политических и юридических институтов — оградить свободу индивидуума от посягательств со стороны правительства.

Представительное правительство и правовое государство, независимость судов и трибуналов от вмешательства администрации, закон о свободе личности, судебное разбирательство и возмещение ущерба в случае незаконных действий администрации, свобода слова и прессы, отделение государства от церкви и многие другие институты преследовали всегда одну и ту же цель — ограничить всесилие должностных лиц и оградить индивидуума от произвола.

Материальные улучшения жизни явились результатом проведения этих реформ и новшеств в правительственной политике. Когда все привилегии были ликвидированы и каждому было предоставлено право вступить в соревнование с законными интересами других, это развязало руки тем, кто достаточно изобретателен, чтобы развивать новые отрасли промышленности, которые необходимы для нормальной жизнедеятельности.

Свобода и западная цивилизации

Единственное, что дает гражданину всю полноту свободы, которая только совместима с жизнью в обществе, — это рыночная экономика. Никакие конституции и били о правах сами по себе не создают свободы. Они лишь защищают от посягательств полицейской власти ту свободу, которую дает индивидууму экономическая система, основанная на конкуренции.

В условиях, когда ни у кого нет привилегий и правительство не защищает ничьи личные интересы от угрозы со стороны более работоспособных и деловых новичков, тем, кто приобрел капитал, приходится каждый день отвоевывать его вновь и вновь в конкуренции с другими. Каждый участвует в определении размеров дохода каждого: у кого-то более высокого, у кого-то более низкого. Любой вправе внести такой вклад в общее дело, за который общество вознаградит его более высоким заработком.

Нет необходимости напоминать, что основной аргумент в пользу капитализма и против социализма даже не то, что социализм предлагает непременную ликвидацию всех "пережитков" свободы и превращение людей в полных рабов, а то, что социализм неосуществим как экономическая система, так как в социалистическом обществе исключается возможность экономического расчета. Поэтому социализм нельзя рассматривать как систему экономической организации общества. Это средство разрушения общественного сотрудничества, путь к бедности и хаосу.

Западное общество было сообществом индивидуумов, соревнующихся в борьбе за высшие награды, восточное — сборищем подданных, целиком зависящих от милости царя. Мыслимо ли, чтобы потомки людей, создавших европейскую цивилизацию, отказались от свободы и добровольно отдали себя во власть всесильного государства? Чтобы они согласились быть винтиками в гигантской машине, изобретенной и приводимой в движение всемогущим вождем? Неужели по примеру остановившихся в своем развитии цивилизаций они откажутся от идеалов, ради достижения которых была принесены тысячи жертв?

Нигде и никогда во Вселенной не было стабильности и неподвижности. Изменение и переход из одного состояния в другое — основные черты жизни. Любое положение дел не вечно, любая эпоха — эпоха перехода. Нет покоя и неподвижности и в жизни человека — это процесс, а не пребывание в одном и том же состоянии. Однако человеческий ум всегда вводила в заблуждение иллюзия возможности неизменного существования. Цель утопистов, как признаются они сами, состоит в том, чтобы покончить с историей и установить окончательный и вечный покой.

Психологические мотивы этого стремления очевидны. Любая перемена преобразует внешние условия жизни и заставляет человека вновь приспосабливаться к изменениям, происходящим в окружающей среде. Это угрожает его личным интересам, а также традиционным способам производства и потребления. Консерватизм противоречит самой природе человеческой деятельности. Однако он всегда был и остается излюбленной тактикой инертного большинства, тупо сопротивляющегося попыткам улучшить его же собственные условия жизни, которые предпринимает энергичное меньшинство.

Ошибка многих людей, претендующих на интеллектуальность, состоит в том, что они не в силах понять, сколько способностей и трезвого ума требуется для того, чтобы начать и успешно вести предприятие в мире бизнеса. Сильные мира сего — не любители свежих идей, веяний, стилей в искусстве. Они вообще против всяких новшеств. Их власть всегда означает строгую регламентацию всего, а это порождает застой и упадок.

Однако свобода — это свобода для всех. Свобода должна быть гарантирована всем, даже самым недостойным людям, чтобы ненароком не помешать тем немногим, кто сумеет воспользоваться ею во благо человечеству. Люди должны бороться за то, чего хотят, а не просто отрицать зло, каким бы ужасным оно ни было. Поэтому они должны без всяких оговорок осуществить программу рыночной экономики.

https://systemity.livejournal.com/5052786.html

Антикапиталистическая ментальность

Столетия спорят сторонники частной собственности и социалисты, мечтающие о построении общества всеобщего равенства на базе государственной монополии. По-прежнему популярны утопии о том, что каждый, независимо от его трудолюбия и способности, может жить в роскоши. Надо только разделить поровну. Печальные уроки германского национал-социализма, советского и кубинского социализма, последних событий в Венесуэле не мешают этим фантазиям. Почему? Ответ — в книге Людвига фон Мизеса "Антикапиталистическая ментальность".

Антикапиталистическая ментальность по Мизесу

Замена докапиталистических методов экономического хозяйствования свободным капитализмом увеличила численность населения и небывало повысила средний уровень жизни. Тем не менее, многие, особенно люди умственного труда, страстно ненавидят капитализм. Настрой общественного мнения предельно ясно виден из того, что определение "капиталистический" связывается только с чем-то отвратительным и никогда — ни с чем положительным.

Социальные характеристики капитализма и психологические причины ненависти к нему

Всесильный потребитель. Капитализм превращает "простого человека" в "буржуа". В капиталистическом обществе на рынке простой человек является полноправным хозяином-потребителем, который, покупая или воздерживаясь от покупки, в конечном счете определяет, что, в каком количестве и какого качества должно производиться. Он и есть тот клиент, который "всегда прав", полновластный хозяин, способный сделать бедного поставщика продукции богатым, а богатого — бедным.

Разбогатеть можно, только обслуживая потребителя. Капиталист неизбежно теряет состояние, если не сумеет или не успеет вложить его в дело для наилучшего удовлетворения общественных потребностей. В этом ежедневном плебисците, где каждый грош дает право голоса, именно потребитель определяет, кому владеть и управлять заводом, магазином, фермой. Контроль за материальными средствами производства является общественной функцией, одобряемой или отвергаемой Его Величеством Потребителем.

Мы не разделяем утверждения, что массы, якобы, слишком неразвиты и неспособны понять, в чем состоят их "истинные" потребности и интересы, и нуждаются в опекуне, правительстве, иначе дело плохо.

Побуждение к экономическому совершенствованию. Отличительная черта человека состоит в том, что он никогда не прекращает попыток повысить свое благосостояние целенаправленной деятельностью. Есть только один способ улучшить материальное положение — ускорить рост накапливаемого капитала по отношению к росту населения. Чем больше капитала вкладывается в расчете на одного работающего, тем больше товаров может быть произведено и потреблено, тем лучшего качества они будут. Именно такое положение породил и порождает каждый день заново капитализм, столь ненавистная многим "система прибыли". И все же многие правительства и политические партии стремятся уничтожить капитализм. Почему они ненавидят его?

Сословное общество и капитализм

Довольно часто предпринимателей и капиталистов в обществе рыночной экономики уподобляют аристократам в иерархическом обществе. Критерий сравнения — относительная состоятельность обеих групп по сравнению с относительной бедностью остального общества. Прибегая к этой метафоре, мы рискуем упустить важнейшее отличие между богатством аристократа и богатством "буржуа" или капиталиста.

Богатство аристократа не является фактором рынка, оно возникло не в результате снабжения потребителя товаром и не может исчезнуть или измениться в зависимости от поведения потребителей. Феодал не служит потребителю, поэтому защищен от недовольства народа.

Предприниматели и капиталисты обязаны своим состоянием населению, которое покровительствует их бизнесу. Они неизбежно теряют его, как только приходят люди, обслуживающие потребителей лучше и дешевле.

Основная критика, высказываемая сторонниками "доброго старого времени" по поводу принципа равенства всех перед законом, состоит в том, что он уничтожил все привилегии ранга и благородного происхождения. Этот принцип, считают они, "атомизировал" общество, растворил "органическое" разделение в "аморфных" массах. Теперь решающей силой стало абсолютное большинство, его мелочный материализм вытеснил благородные традиции предшествующих веков. Отныне властелин — деньги. Совершенные ничтожества пользуются богатством и изобилием, тогда как люди достойные и благородные не имеют за душой ничего.

Никто никогда не утверждал, что в свободном капитализме процветают те, кому должно отдаваться предпочтение с точки зрения вечных ценностных норм. Капиталистическая свобода рынка не предполагает вознаграждения человека в соответствии с его "подлинными" заслугами, неотъемлемыми достоинствами и моральным совершенством. Именно в этом состоит особенность демократической системы рынка.

В условиях рыночной экономики важно не научное определение ценности, а та реальная оценка, которую дают данной вещи люди, покупая или не покупая ее. Тому, кто склонен сетовать на нечестность рыночной системы, можно порекомендовать лишь одно. Если хочешь добиться успеха, попытайся предложить потребителю что-либо дешевле или лучше, чем то, что уже имеется. Равенство перед законом позволяет тебе вызвать на соревнование любого миллионера.

Если вы предпочтете богатству, которого могли бы добиться, торгуя одеждой или занимаясь профессиональным боксом, удовлетворение от занятий поэзией или философией, то это ваше право. Но тогда вы не заработаете столько, сколько зарабатывает тот, кто служит большинству. Таков закон экономической демократии рынка. По заработкам кинозвезда всегда обгонит философа.

Негодование, порождаемое неудовлетворенным честолюбием

В обществе, основанном на кастах и сословиях, индивидуум может приписать свою неудачливость обстоятельствам, находящимся вне его контроля. Он раб, потому что высшие силы, определяющие ход событий, навязали ему это состояние. При капитализме все выглядит иначе. Здесь положение человека зависит от его собственных усилий. Каждый, чье честолюбие не удовлетворено в полной мере, осознает, что он просто упустил свой шанс, пытался, но не смог и его ближний оказался удачливее. Жестокость капитализма состоит в том, что каждый получает от него столько, сколько он делает для пользы и благосостояния ближних.

При капитализме человека несчастным делает то, что эта система дает каждому возможность добиться самого высокого положения, но этого, разумеется, достигают немногие. Чего бы человек ни добился — это лишь ничтожная часть того, чего жаждет его честолюбие. Самоуверенности и моральной успокоенности человека мешает то, что перед его взором постоянно находятся те, кто проявил больше изобретательности и способностей. От этого он остро ощущает свое поражение и неполноценность.

Так уж устроен человек — ему свойственно переоценивать свои достоинства и заслуги. Такой человек, чтобы как-то утешиться и восстановить уверенность в себе, пытается найти "козла отпущения". Стремление отыскать "козла отпущения" является характерным настроением людей при общественном устройстве, в котором каждый оценивается с точки зрения вклада в благосостояние ближнего и является, таким образом, кузнецом своего счастья

Более тонкие натуры не опускаются так низко. Они сублимируют свою ненависть в философию антикапитализма, чтобы заглушить голос, говорящий: твое поражение — твоя собственная вина. Муки неудовлетворенного честолюбия типичны для людей, живущих в обществе равенства всех перед законом. Мечты о "справедливом" мироустройстве, которое оценит индивидуума по его "действительным достоинствам", являются удобным прибежищем всех, кто не до конца честен перед самим собой.

Негодование интеллектуалов

Интеллектуалы испытывают отвращение к капитализму за то, что он позволил другому человеку занять то положение, которое они хотели бы иметь сами. Обида усугубляется кодексом профессионального поведения и этики, который маскирует конкуренцию видимостью товарищеских и коллегиальных отношений. Ненависть к капитализму — просто маскировка ненависти к более удачливым "коллегам".

Социальная философия простого человека: капитализм как он есть и как его видит простой человек Возникновение экономики как новой отрасли знания стало одним из самых значительных событий в истории человечества. Открыв дорогу частному капиталистическому предпринимательству, оно в течение нескольких поколений преобразовало человеческую жизнь более радикально, чем предшествующие 10 тысячелетий.

Самое удивительное, что все это дотоле невиданное преобразование материальных условий, порожденное капитализмом, было осуществлено небольшим числом писателей и государственных деятелей, усвоивших их учения. Не только аморфные массы, но и большинство бизнесменов, которые благодаря своей деятельности претворили в жизнь принципы свободы, не сумели понять основные черты этой акции.

Даже в период расцвета либерализма очень немногие полностью разобрались, как действует рыночная экономика. Западная цивилизация приняла капитализм по рекомендации малочисленной элиты. Но скоро эти люди сошли со сцены, а тема оказалась недоступна обычному человеку.

Экономика настолько отличается от естественных и прикладных наук, с одной стороны, и от истории и юриспруденции — с другой, что она способна отпугнуть при первом знакомстве. Не сумев понять проблемы, люди приписывают все улучшения экономических условий прогрессу естественных наук и технологий.

По своим идеям так называемые левые партии многим отличаются друг от друга, но они едины в том, что считают материальный прогресс саморазвивающимся процессом. На самом деле увеличение производительности труда явилось следствием использования более совершенного оборудования. Прогрессом мы обязаны использованию более совершенных инструментов и станков, что, в свою очередь, стало результатом накопления и вложения больших сумм капитала в производство. Невозможно воплотить в жизнь никакие технологические усовершенствования, если требуемый капитал предварительно не накоплен путем сбережений.

Начало этому развитию положили идеи, составившие те организационные рамки, в которых накопление капитала было раз и навсегда защищено принципом частной собственности на средства производства. Любой шаг вперед к преуспеванию является результатом сбережения средств.

Характерная черта рыночной экономики состоит в том, что результатами усилий трех прогрессивных классов — тех, кто сберегает и накапливает; тех, кто вкладывает накопленное в средства производства; тех, кто вырабатывает новые методы использования этих средств — рыночная экономика делится с непрогрессивным большинством народа. Популярная философия простого человека плачевным образом искажает эти факты.

При рыночной экономике никто не бедствует только потому, что есть очень состоятельные люди. Богатство имущих не является причиной чьей-либо бедности. Прогресс, делающий людей богатыми, напротив, является следствием процесса, совершенствующего способы удовлетворения людских потребностей. Современные новшества прибыльны только при условии их массового производства и поэтому становятся доступными всем сразу после их практического внедрения.

Антикапиталистический фронт

С самого начала социалистического движения и попыток возродить интервенционистскую политику докапиталистического времени социализм и интервенционизм были безнадежно дискредитированы в глазах всех, кто был знаком с экономической теорией. Но идеи революционеров и реформаторов встретили одобрение огромных масс невежественных людей, движимых самыми сильными из человеческих страстей – завистью и ненавистью.

Однако люди не потому хотят социализма, что знают: социализм улучшит их жизнь, и не потому отвергают капитализм, что знают: эта система враждебна их интересам. Они за социализм, потому что верят, что при социализме жизнь будет лучше, и ненавидят капитализм, считая, что он враждебен им. Они потому и социалисты, что ослеплены завистью и невежеством. Они упорно отказываются изучать экономику и не желают ничего знать о сокрушительной критике, которой экономисты подвергли социалистические планы. Можно спорить о том, следует ли каждому серьезно изучать экономику. Но одно не вызывает сомнения: человек, который публично рассуждает или пишет о различии между капитализмом и социализмом, не познакомившись предварительно со всеми экономическими данными по этому вопросу, всего лишь безответственный демагог.

Несправедливость

Самые ярые критики капитализма — те, кто порицает его за якобы порождаемую им несправедливость. Праздное занятие — рассуждать, как должен быть устроен мир и почему он не таков, каким должен быть, а повинуется неумолимым законам реального мироздания. Такие фантазии безобидны до времени. Но когда люди перестают понимать разницу между фантазией и действительностью, они становятся серьезной помехой улучшению внешних условий существования.

Богатство, которое фантазеры-романтики считают бесплатным даром природы, в действительности завоевано людьми, сотрудничающими в общей системе разделения труда. Что касается распределения этого богатства, нелепо ссылаться на божественный или природный принцип справедливости. Дело не сводится к распределению доли из общего фонда, предоставляемого человеку природой. Скорее речь идет о том, чтобы развивать те социальные институты, которые позволяют продолжать и расширять производство всего необходимого человеку.

Все, кто отрицает капитализм по нравственным соображениям как несправедливую систему, просто не понимают, какова природа капитала, как он появляется и сохраняется, какие выгоды можно иметь при использовании его в производственных процессах. Единственным источником появления дополнительных средств производства является сбережение. Капитал — это не бесплатный дар Бога или природы, а результат сознательного ограничения своего потребления. Он создается и умножается посредством экономии и сохраняется при воздержании от растрачивания.

Ни капитал, ни средства производства не способны сами по себе повысить эффективность природных ресурсов и человеческого труда. Только при условии разумного использования и инвестирования сэкономленные средства способны повысить выпуск продукции на единицу затрат природных ресурсов и труда. В противном случае эти средства рассеиваются или растрачиваются.

Накопление нового и сохранение ранее накопленного капитала, использование его для повышения производительности труда — плоды целенаправленных человеческих усилий. Это заслуга людей, которые экономят средства и не позволяют расходу превышать приход, то есть капиталистов, получающих проценты, и предпринимателей, сумевших использовать имеющийся капитал для наилучшего удовлетворения нужд потребителя и получающих за это прибыль.

Именно тем, кто накапливает и инвестирует капитал, мы обязаны повышением производительности труда всех, кто занят в производстве. Любые псевдоэкономические доктрины, преуменьшающие роль сбережения и накопления капитала, нелепы.

"Буржуазные предрассудки" в отношении свободы

Общественное сотрудничество в условиях разделения труда является главным и единственным условием успеха человека в борьбе за выживание и в стремлении улучшить свое материальное благосостояние. Но, поскольку человеческая природа такова, какова она есть, общество не может существовать, если в нем не действуют законы, препятствующие "непослушным" совершать деяния, несовместимые с жизнедеятельностью общества.

Обществу не обойтись без аппарата принуждения, то есть без государства и правительства. Здесь возникает другая проблема: как ограничить полномочия людей, выполняющих правительственные функции, чтобы они не злоупотребляли властью и не низводили остальных до положения рабов?

Политическое понятие свободы индивидуума означает свободу от полицейского произвола. Идея свободы всегда была характерна для Запада. Именно она породила философию свободной инициативы, которой человек обязан всеми дотоле невиданными достижениями эпохи капитализма. Цель всех современных политических и юридических институтов — оградить свободу индивидуума от посягательств со стороны правительства.

Представительное правительство и правовое государство, независимость судов и трибуналов от вмешательства администрации, закон о свободе личности, судебное разбирательство и возмещение ущерба в случае незаконных действий администрации, свобода слова и прессы, отделение государства от церкви и многие другие институты преследовали всегда одну и ту же цель — ограничить всесилие должностных лиц и оградить индивидуума от произвола.

Материальные улучшения жизни явились результатом проведения этих реформ и новшеств в правительственной политике. Когда все привилегии были ликвидированы и каждому было предоставлено право вступить в соревнование с законными интересами других, это развязало руки тем, кто достаточно изобретателен, чтобы развивать новые отрасли промышленности, которые необходимы для нормальной жизнедеятельности.

Свобода и западная цивилизации

Единственное, что дает гражданину всю полноту свободы, которая только совместима с жизнью в обществе, — это рыночная экономика. Никакие конституции и били о правах сами по себе не создают свободы. Они лишь защищают от посягательств полицейской власти ту свободу, которую дает индивидууму экономическая система, основанная на конкуренции.

В условиях, когда ни у кого нет привилегий и правительство не защищает ничьи личные интересы от угрозы со стороны более работоспособных и деловых новичков, тем, кто приобрел капитал, приходится каждый день отвоевывать его вновь и вновь в конкуренции с другими. Каждый участвует в определении размеров дохода каждого: у кого-то более высокого, у кого-то более низкого. Любой вправе внести такой вклад в общее дело, за который общество вознаградит его более высоким заработком.

Нет необходимости напоминать, что основной аргумент в пользу капитализма и против социализма даже не то, что социализм предлагает непременную ликвидацию всех "пережитков" свободы и превращение людей в полных рабов, а то, что социализм неосуществим как экономическая система, так как в социалистическом обществе исключается возможность экономического расчета. Поэтому социализм нельзя рассматривать как систему экономической организации общества. Это средство разрушения общественного сотрудничества, путь к бедности и хаосу.

Западное общество было сообществом индивидуумов, соревнующихся в борьбе за высшие награды, восточное — сборищем подданных, целиком зависящих от милости царя. Мыслимо ли, чтобы потомки людей, создавших европейскую цивилизацию, отказались от свободы и добровольно отдали себя во власть всесильного государства? Чтобы они согласились быть винтиками в гигантской машине, изобретенной и приводимой в движение всемогущим вождем? Неужели по примеру остановившихся в своем развитии цивилизаций они откажутся от идеалов, ради достижения которых была принесены тысячи жертв?

Нигде и никогда во Вселенной не было стабильности и неподвижности. Изменение и переход из одного состояния в другое — основные черты жизни. Любое положение дел не вечно, любая эпоха — эпоха перехода. Нет покоя и неподвижности и в жизни человека — это процесс, а не пребывание в одном и том же состоянии. Однако человеческий ум всегда вводила в заблуждение иллюзия возможности неизменного существования. Цель утопистов, как признаются они сами, состоит в том, чтобы покончить с историей и установить окончательный и вечный покой.

Психологические мотивы этого стремления очевидны. Любая перемена преобразует внешние условия жизни и заставляет человека вновь приспосабливаться к изменениям, происходящим в окружающей среде. Это угрожает его личным интересам, а также традиционным способам производства и потребления. Консерватизм противоречит самой природе человеческой деятельности. Однако он всегда был и остается излюбленной тактикой инертного большинства, тупо сопротивляющегося попыткам улучшить его же собственные условия жизни, которые предпринимает энергичное меньшинство.

Ошибка многих людей, претендующих на интеллектуальность, состоит в том, что они не в силах понять, сколько способностей и трезвого ума требуется для того, чтобы начать и успешно вести предприятие в мире бизнеса. Сильные мира сего — не любители свежих идей, веяний, стилей в искусстве. Они вообще против всяких новшеств. Их власть всегда означает строгую регламентацию всего, а это порождает застой и упадок.

Однако свобода — это свобода для всех. Свобода должна быть гарантирована всем, даже самым недостойным людям, чтобы ненароком не помешать тем немногим, кто сумеет воспользоваться ею во благо человечеству. Люди должны бороться за то, чего хотят, а не просто отрицать зло, каким бы ужасным оно ни было. Поэтому они должны без всяких оговорок осуществить программу рыночной экономики.

https://systemity.livejournal.com/5052786.html

Антикапиталистическая ментальность

Столетия спорят сторонники частной собственности и социалисты, мечтающие о построении общества всеобщего равенства на базе государственной монополии. По-прежнему популярны утопии о том, что каждый, независимо от его трудолюбия и способности, может жить в роскоши. Надо только разделить поровну. Печальные уроки германского национал-социализма, советского и кубинского социализма, последних событий в Венесуэле не мешают этим фантазиям. Почему? Ответ — в книге Людвига фон Мизеса "Антикапиталистическая ментальность".

Антикапиталистическая ментальность по Мизесу

Замена докапиталистических методов экономического хозяйствования свободным капитализмом увеличила численность населения и небывало повысила средний уровень жизни. Тем не менее, многие, особенно люди умственного труда, страстно ненавидят капитализм. Настрой общественного мнения предельно ясно виден из того, что определение "капиталистический" связывается только с чем-то отвратительным и никогда — ни с чем положительным.

Социальные характеристики капитализма и психологические причины ненависти к нему

Всесильный потребитель. Капитализм превращает "простого человека" в "буржуа". В капиталистическом обществе на рынке простой человек является полноправным хозяином-потребителем, который, покупая или воздерживаясь от покупки, в конечном счете определяет, что, в каком количестве и какого качества должно производиться. Он и есть тот клиент, который "всегда прав", полновластный хозяин, способный сделать бедного поставщика продукции богатым, а богатого — бедным.

Разбогатеть можно, только обслуживая потребителя. Капиталист неизбежно теряет состояние, если не сумеет или не успеет вложить его в дело для наилучшего удовлетворения общественных потребностей. В этом ежедневном плебисците, где каждый грош дает право голоса, именно потребитель определяет, кому владеть и управлять заводом, магазином, фермой. Контроль за материальными средствами производства является общественной функцией, одобряемой или отвергаемой Его Величеством Потребителем.

Мы не разделяем утверждения, что массы, якобы, слишком неразвиты и неспособны понять, в чем состоят их "истинные" потребности и интересы, и нуждаются в опекуне, правительстве, иначе дело плохо.

Побуждение к экономическому совершенствованию. Отличительная черта человека состоит в том, что он никогда не прекращает попыток повысить свое благосостояние целенаправленной деятельностью. Есть только один способ улучшить материальное положение — ускорить рост накапливаемого капитала по отношению к росту населения. Чем больше капитала вкладывается в расчете на одного работающего, тем больше товаров может быть произведено и потреблено, тем лучшего качества они будут. Именно такое положение породил и порождает каждый день заново капитализм, столь ненавистная многим "система прибыли". И все же многие правительства и политические партии стремятся уничтожить капитализм. Почему они ненавидят его?

Сословное общество и капитализм

Довольно часто предпринимателей и капиталистов в обществе рыночной экономики уподобляют аристократам в иерархическом обществе. Критерий сравнения — относительная состоятельность обеих групп по сравнению с относительной бедностью остального общества. Прибегая к этой метафоре, мы рискуем упустить важнейшее отличие между богатством аристократа и богатством "буржуа" или капиталиста.

Богатство аристократа не является фактором рынка, оно возникло не в результате снабжения потребителя товаром и не может исчезнуть или измениться в зависимости от поведения потребителей. Феодал не служит потребителю, поэтому защищен от недовольства народа.

Предприниматели и капиталисты обязаны своим состоянием населению, которое покровительствует их бизнесу. Они неизбежно теряют его, как только приходят люди, обслуживающие потребителей лучше и дешевле.

Основная критика, высказываемая сторонниками "доброго старого времени" по поводу принципа равенства всех перед законом, состоит в том, что он уничтожил все привилегии ранга и благородного происхождения. Этот принцип, считают они, "атомизировал" общество, растворил "органическое" разделение в "аморфных" массах. Теперь решающей силой стало абсолютное большинство, его мелочный материализм вытеснил благородные традиции предшествующих веков. Отныне властелин — деньги. Совершенные ничтожества пользуются богатством и изобилием, тогда как люди достойные и благородные не имеют за душой ничего.

Никто никогда не утверждал, что в свободном капитализме процветают те, кому должно отдаваться предпочтение с точки зрения вечных ценностных норм. Капиталистическая свобода рынка не предполагает вознаграждения человека в соответствии с его "подлинными" заслугами, неотъемлемыми достоинствами и моральным совершенством. Именно в этом состоит особенность демократической системы рынка.

В условиях рыночной экономики важно не научное определение ценности, а та реальная оценка, которую дают данной вещи люди, покупая или не покупая ее. Тому, кто склонен сетовать на нечестность рыночной системы, можно порекомендовать лишь одно. Если хочешь добиться успеха, попытайся предложить потребителю что-либо дешевле или лучше, чем то, что уже имеется. Равенство перед законом позволяет тебе вызвать на соревнование любого миллионера.

Если вы предпочтете богатству, которого могли бы добиться, торгуя одеждой или занимаясь профессиональным боксом, удовлетворение от занятий поэзией или философией, то это ваше право. Но тогда вы не заработаете столько, сколько зарабатывает тот, кто служит большинству. Таков закон экономической демократии рынка. По заработкам кинозвезда всегда обгонит философа.

Негодование, порождаемое неудовлетворенным честолюбием

В обществе, основанном на кастах и сословиях, индивидуум может приписать свою неудачливость обстоятельствам, находящимся вне его контроля. Он раб, потому что высшие силы, определяющие ход событий, навязали ему это состояние. При капитализме все выглядит иначе. Здесь положение человека зависит от его собственных усилий. Каждый, чье честолюбие не удовлетворено в полной мере, осознает, что он просто упустил свой шанс, пытался, но не смог и его ближний оказался удачливее. Жестокость капитализма состоит в том, что каждый получает от него столько, сколько он делает для пользы и благосостояния ближних.

При капитализме человека несчастным делает то, что эта система дает каждому возможность добиться самого высокого положения, но этого, разумеется, достигают немногие. Чего бы человек ни добился — это лишь ничтожная часть того, чего жаждет его честолюбие. Самоуверенности и моральной успокоенности человека мешает то, что перед его взором постоянно находятся те, кто проявил больше изобретательности и способностей. От этого он остро ощущает свое поражение и неполноценность.

Так уж устроен человек — ему свойственно переоценивать свои достоинства и заслуги. Такой человек, чтобы как-то утешиться и восстановить уверенность в себе, пытается найти "козла отпущения". Стремление отыскать "козла отпущения" является характерным настроением людей при общественном устройстве, в котором каждый оценивается с точки зрения вклада в благосостояние ближнего и является, таким образом, кузнецом своего счастья

Более тонкие натуры не опускаются так низко. Они сублимируют свою ненависть в философию антикапитализма, чтобы заглушить голос, говорящий: твое поражение — твоя собственная вина. Муки неудовлетворенного честолюбия типичны для людей, живущих в обществе равенства всех перед законом. Мечты о "справедливом" мироустройстве, которое оценит индивидуума по его "действительным достоинствам", являются удобным прибежищем всех, кто не до конца честен перед самим собой.

Негодование интеллектуалов

Интеллектуалы испытывают отвращение к капитализму за то, что он позволил другому человеку занять то положение, которое они хотели бы иметь сами. Обида усугубляется кодексом профессионального поведения и этики, который маскирует конкуренцию видимостью товарищеских и коллегиальных отношений. Ненависть к капитализму — просто маскировка ненависти к более удачливым "коллегам".

Социальная философия простого человека: капитализм как он есть и как его видит простой человек Возникновение экономики как новой отрасли знания стало одним из самых значительных событий в истории человечества. Открыв дорогу частному капиталистическому предпринимательству, оно в течение нескольких поколений преобразовало человеческую жизнь более радикально, чем предшествующие 10 тысячелетий.

Самое удивительное, что все это дотоле невиданное преобразование материальных условий, порожденное капитализмом, было осуществлено небольшим числом писателей и государственных деятелей, усвоивших их учения. Не только аморфные массы, но и большинство бизнесменов, которые благодаря своей деятельности претворили в жизнь принципы свободы, не сумели понять основные черты этой акции.

Даже в период расцвета либерализма очень немногие полностью разобрались, как действует рыночная экономика. Западная цивилизация приняла капитализм по рекомендации малочисленной элиты. Но скоро эти люди сошли со сцены, а тема оказалась недоступна обычному человеку.

Экономика настолько отличается от естественных и прикладных наук, с одной стороны, и от истории и юриспруденции — с другой, что она способна отпугнуть при первом знакомстве. Не сумев понять проблемы, люди приписывают все улучшения экономических условий прогрессу естественных наук и технологий.

По своим идеям так называемые левые партии многим отличаются друг от друга, но они едины в том, что считают материальный прогресс саморазвивающимся процессом. На самом деле увеличение производительности труда явилось следствием использования более совершенного оборудования. Прогрессом мы обязаны использованию более совершенных инструментов и станков, что, в свою очередь, стало результатом накопления и вложения больших сумм капитала в производство. Невозможно воплотить в жизнь никакие технологические усовершенствования, если требуемый капитал предварительно не накоплен путем сбережений.

Начало этому развитию положили идеи, составившие те организационные рамки, в которых накопление капитала было раз и навсегда защищено принципом частной собственности на средства производства. Любой шаг вперед к преуспеванию является результатом сбережения средств.

Характерная черта рыночной экономики состоит в том, что результатами усилий трех прогрессивных классов — тех, кто сберегает и накапливает; тех, кто вкладывает накопленное в средства производства; тех, кто вырабатывает новые методы использования этих средств — рыночная экономика делится с непрогрессивным большинством народа. Популярная философия простого человека плачевным образом искажает эти факты.

При рыночной экономике никто не бедствует только потому, что есть очень состоятельные люди. Богатство имущих не является причиной чьей-либо бедности. Прогресс, делающий людей богатыми, напротив, является следствием процесса, совершенствующего способы удовлетворения людских потребностей. Современные новшества прибыльны только при условии их массового производства и поэтому становятся доступными всем сразу после их практического внедрения.

Антикапиталистический фронт

С самого начала социалистического движения и попыток возродить интервенционистскую политику докапиталистического времени социализм и интервенционизм были безнадежно дискредитированы в глазах всех, кто был знаком с экономической теорией. Но идеи революционеров и реформаторов встретили одобрение огромных масс невежественных людей, движимых самыми сильными из человеческих страстей – завистью и ненавистью.

Однако люди не потому хотят социализма, что знают: социализм улучшит их жизнь, и не потому отвергают капитализм, что знают: эта система враждебна их интересам. Они за социализм, потому что верят, что при социализме жизнь будет лучше, и ненавидят капитализм, считая, что он враждебен им. Они потому и социалисты, что ослеплены завистью и невежеством. Они упорно отказываются изучать экономику и не желают ничего знать о сокрушительной критике, которой экономисты подвергли социалистические планы. Можно спорить о том, следует ли каждому серьезно изучать экономику. Но одно не вызывает сомнения: человек, который публично рассуждает или пишет о различии между капитализмом и социализмом, не познакомившись предварительно со всеми экономическими данными по этому вопросу, всего лишь безответственный демагог.

Несправедливость

Самые ярые критики капитализма — те, кто порицает его за якобы порождаемую им несправедливость. Праздное занятие — рассуждать, как должен быть устроен мир и почему он не таков, каким должен быть, а повинуется неумолимым законам реального мироздания. Такие фантазии безобидны до времени. Но когда люди перестают понимать разницу между фантазией и действительностью, они становятся серьезной помехой улучшению внешних условий существования.

Богатство, которое фантазеры-романтики считают бесплатным даром природы, в действительности завоевано людьми, сотрудничающими в общей системе разделения труда. Что касается распределения этого богатства, нелепо ссылаться на божественный или природный принцип справедливости. Дело не сводится к распределению доли из общего фонда, предоставляемого человеку природой. Скорее речь идет о том, чтобы развивать те социальные институты, которые позволяют продолжать и расширять производство всего необходимого человеку.

Все, кто отрицает капитализм по нравственным соображениям как несправедливую систему, просто не понимают, какова природа капитала, как он появляется и сохраняется, какие выгоды можно иметь при использовании его в производственных процессах. Единственным источником появления дополнительных средств производства является сбережение. Капитал — это не бесплатный дар Бога или природы, а результат сознательного ограничения своего потребления. Он создается и умножается посредством экономии и сохраняется при воздержании от растрачивания.

Ни капитал, ни средства производства не способны сами по себе повысить эффективность природных ресурсов и человеческого труда. Только при условии разумного использования и инвестирования сэкономленные средства способны повысить выпуск продукции на единицу затрат природных ресурсов и труда. В противном случае эти средства рассеиваются или растрачиваются.

Накопление нового и сохранение ранее накопленного капитала, использование его для повышения производительности труда — плоды целенаправленных человеческих усилий. Это заслуга людей, которые экономят средства и не позволяют расходу превышать приход, то есть капиталистов, получающих проценты, и предпринимателей, сумевших использовать имеющийся капитал для наилучшего удовлетворения нужд потребителя и получающих за это прибыль.

Именно тем, кто накапливает и инвестирует капитал, мы обязаны повышением производительности труда всех, кто занят в производстве. Любые псевдоэкономические доктрины, преуменьшающие роль сбережения и накопления капитала, нелепы.

"Буржуазные предрассудки" в отношении свободы

Общественное сотрудничество в условиях разделения труда является главным и единственным условием успеха человека в борьбе за выживание и в стремлении улучшить свое материальное благосостояние. Но, поскольку человеческая природа такова, какова она есть, общество не может существовать, если в нем не действуют законы, препятствующие "непослушным" совершать деяния, несовместимые с жизнедеятельностью общества.

Обществу не обойтись без аппарата принуждения, то есть без государства и правительства. Здесь возникает другая проблема: как ограничить полномочия людей, выполняющих правительственные функции, чтобы они не злоупотребляли властью и не низводили остальных до положения рабов?

Политическое понятие свободы индивидуума означает свободу от полицейского произвола. Идея свободы всегда была характерна для Запада. Именно она породила философию свободной инициативы, которой человек обязан всеми дотоле невиданными достижениями эпохи капитализма. Цель всех современных политических и юридических институтов — оградить свободу индивидуума от посягательств со стороны правительства.

Представительное правительство и правовое государство, независимость судов и трибуналов от вмешательства администрации, закон о свободе личности, судебное разбирательство и возмещение ущерба в случае незаконных действий администрации, свобода слова и прессы, отделение государства от церкви и многие другие институты преследовали всегда одну и ту же цель — ограничить всесилие должностных лиц и оградить индивидуума от произвола.

Материальные улучшения жизни явились результатом проведения этих реформ и новшеств в правительственной политике. Когда все привилегии были ликвидированы и каждому было предоставлено право вступить в соревнование с законными интересами других, это развязало руки тем, кто достаточно изобретателен, чтобы развивать новые отрасли промышленности, которые необходимы для нормальной жизнедеятельности.

Свобода и западная цивилизации

Единственное, что дает гражданину всю полноту свободы, которая только совместима с жизнью в обществе, — это рыночная экономика. Никакие конституции и били о правах сами по себе не создают свободы. Они лишь защищают от посягательств полицейской власти ту свободу, которую дает индивидууму экономическая система, основанная на конкуренции.

В условиях, когда ни у кого нет привилегий и правительство не защищает ничьи личные интересы от угрозы со стороны более работоспособных и деловых новичков, тем, кто приобрел капитал, приходится каждый день отвоевывать его вновь и вновь в конкуренции с другими. Каждый участвует в определении размеров дохода каждого: у кого-то более высокого, у кого-то более низкого. Любой вправе внести такой вклад в общее дело, за который общество вознаградит его более высоким заработком.

Нет необходимости напоминать, что основной аргумент в пользу капитализма и против социализма даже не то, что социализм предлагает непременную ликвидацию всех "пережитков" свободы и превращение людей в полных рабов, а то, что социализм неосуществим как экономическая система, так как в социалистическом обществе исключается возможность экономического расчета. Поэтому социализм нельзя рассматривать как систему экономической организации общества. Это средство разрушения общественного сотрудничества, путь к бедности и хаосу.

Западное общество было сообществом индивидуумов, соревнующихся в борьбе за высшие награды, восточное — сборищем подданных, целиком зависящих от милости царя. Мыслимо ли, чтобы потомки людей, создавших европейскую цивилизацию, отказались от свободы и добровольно отдали себя во власть всесильного государства? Чтобы они согласились быть винтиками в гигантской машине, изобретенной и приводимой в движение всемогущим вождем? Неужели по примеру остановившихся в своем развитии цивилизаций они откажутся от идеалов, ради достижения которых была принесены тысячи жертв?

Нигде и никогда во Вселенной не было стабильности и неподвижности. Изменение и переход из одного состояния в другое — основные черты жизни. Любое положение дел не вечно, любая эпоха — эпоха перехода. Нет покоя и неподвижности и в жизни человека — это процесс, а не пребывание в одном и том же состоянии. Однако человеческий ум всегда вводила в заблуждение иллюзия возможности неизменного существования. Цель утопистов, как признаются они сами, состоит в том, чтобы покончить с историей и установить окончательный и вечный покой.

Психологические мотивы этого стремления очевидны. Любая перемена преобразует внешние условия жизни и заставляет человека вновь приспосабливаться к изменениям, происходящим в окружающей среде. Это угрожает его личным интересам, а также традиционным способам производства и потребления. Консерватизм противоречит самой природе человеческой деятельности. Однако он всегда был и остается излюбленной тактикой инертного большинства, тупо сопротивляющегося попыткам улучшить его же собственные условия жизни, которые предпринимает энергичное меньшинство.

Ошибка многих людей, претендующих на интеллектуальность, состоит в том, что они не в силах понять, сколько способностей и трезвого ума требуется для того, чтобы начать и успешно вести предприятие в мире бизнеса. Сильные мира сего — не любители свежих идей, веяний, стилей в искусстве. Они вообще против всяких новшеств. Их власть всегда означает строгую регламентацию всего, а это порождает застой и упадок.

Однако свобода — это свобода для всех. Свобода должна быть гарантирована всем, даже самым недостойным людям, чтобы ненароком не помешать тем немногим, кто сумеет воспользоваться ею во благо человечеству. Люди должны бороться за то, чего хотят, а не просто отрицать зло, каким бы ужасным оно ни было. Поэтому они должны без всяких оговорок осуществить программу рыночной экономики.

https://systemity.livejournal.com/5052786.html

А ведь в Америке народ на*бывают такими же примитивно постыми приёмами, как в СССР,



и это примитивное на*бывание прекрасно работает. Трамп секретные документы на завтрак лопает, опросы CNN воспринимаются так, как-будто это опросы с погрешностью 3.7%, а не голое враньё, большая доля американцев будет принимать решение за кого голосовать по результатам исследования демократического афериста Мюллер...

И вновь продолжается бой,
И сердцу тревожно в груди,
И Ленин такой молодой,
И юный Октябрь впереди.
И Ленин такой молодой,
И юный Октябрь впереди.

https://systemity.livejournal.com/5052442.html

Дайджест по статье Павла Усанова "Непреднамеренные последствия социального патернализма"

Благими намерениями дорога в ад вымощена. Когда последствия ошибочных решений сказываются на жизни одной семьи, то для всего общества это незаметно. Но когда само общество, т.е. многие миллионы людей впадают в трагическое заблуждение, это приводит к тяжким результатам. Россияне, поверившие в коммунистическую утопию уравниловки с ее лозунгом "от каждого по способностям, каждому по потребностям", столкнулись с нищетой, тотальным дефицитом, Голодомором, террором ВЧК-НКВД и миллионами сгинувших в ГУЛАГе. Наивно думать, что это последняя большая ошибка в истории человечества. Нас ожидают непреднамеренные последствия от вмешательства государства в рыночные отношения (т.е. интервенционизма — деформирования властями рыночной экономики), от быстрого роста численности чиновников и влияния на нашу жизнь корыстной бюрократии. Не пройдет даром самообман миллионов, поверивших в "социальное государство", которое якобы обеспечит нуждающихся за счет перераспределения доходов в пользу бедных от трудолюбивых, умных и предприимчивых.

Казалось бы, понятно: если платить большие пособия по безработице, то число нежелающих работать будет только расти. В Европе существует множество фирм, которые помогают лентяям стать "нуждающимися" и жить за счет налогоплательщиков. Но чем выше страховка для "нуждающихся", тем выше налоги и труднее добиваться результатов "творцам", которые и создают богатство и рабочие места для всего общества. То есть социальный патернализм имеет негативные последствия для всех.

Обсуждая угрозу повторения Великой депрессии первой половины ХХ века, полезно уточнить применяемые термины. Изначально либерализм означал идеологию, ставящую во главу угла свободу людей, частную собственность, верховенство права и равенство перед законом, плюс минимум вмешательства государства в рыночные отношения (минимум интервенционизма). Т.е. либерализм как идеология основывается на гарантиях права собственности, которая обеспечивается "минимальным государством", свободой от излишней регламентации рынка и предпринимательства, свободой деятельности некоммерческих организаций. Главный же принцип либерализма — запрет на агрессивное насилие, свойственное средневековым феодальным обществам, когда на смену господству силы приходит верховенство права.

Кроме того, не надо забывать о том, что говорил Д. Боуз о социальности либерализма: "Социалист — вот, без сомнения, наиболее подходящий термин для обозначения защитников гражданского общества и свободных рынков". Томас Пейн приводит различие между обществом и правительством, а либертарианский автор Альберт Джей Новак называет все, что люди делают добровольно — из любви, в благотворительных целях или ради прибыли, — "социальной властью", которой всегда угрожает агрессия со стороны государственной власти. Поэтому можно сказать, что те, кто защищают социальную власть, являются настоящими социалистами, а те, кто поддерживают и умножают государственную власть, являются просто государственниками, т.е. этатистами. Но, увы, в США и слово "социалист", и слово "либерал" закрепили за собой те, кто не отстаивают ни гражданское общество, ни свободу"

Если в Европе термин "либерализм" еще сохранил свое значение, то в США со времен Рузвельта он был захвачен сторонниками государственного патернализма. Они отстаивали расширение полномочий государства. Даже гарантия частной собственности, главного источника экономического прогресса государства, была поставлена ими под вопрос. Что не мешало им именовать себя либералами. С тех пор сторонники классического либерализма в США называют себя либертарианцами. Но и в Европе перемена терминов, произошедшая в США, заставила настоящих европейских либералов называть себя либертерианцами.

Что касается партий социалистов и коммунистов, то они всегда были сторонниками максимального государственного вмешательства в экономику, вплоть до отказа от частной собственности, централизованного установления цен и государственного планирования. Впрочем, Хайек справедливо отмечал, что термин "социальный" — это слово-ласка, которое уничтожает смысл тех слов, которые стоят рядом с этим прилагательным. Слова "государство", "рынок", "порядок", "отношения", "польза" теряют свое собственное содержание и превращаются в символы чего-то хорошего. Этими терминами легко оперировать для одобрения нужной программы, достаточно назвать ее социальной. А политику оппонентов заклеймить как антисоциальную. "Социальный патернализм" превращалось в обозначение выдающейся добродетели, неотъемлемый признак хороших людей и идеал, которым должны направляться совместные действия. Но по сути "социальный патернализм" — это то же самое, что и интервенционизм, то есть вмешательство государства в рыночные отношения, пагубно влияющее на экономический рост.

К чему ведет сознательный обман терминами "социальный", "социалист" видно на примере немецкого народа. Гитлеровцы не только использовали этот популярный термин в названии своей партии "национал-социалисты", но и применили множество мелких подачек, вроде бесплатных обедов безработным. Тем самым они стремились показатьякобы социальный, общественный характер своей деятельности. Но это была попытка лишь приукрасить имперский, человеконенавистнический характер нацистской идеологии. Без победы в войне союзников и насильственной денацификации немецкого народа он вряд ли самостоятельно избавился бы от веры в свою национальную исключительность и право насиловать и уничтожать другие народы.

Повышение социализации, то есть роли государства и полномочий бюрократии приводит лишь к росту коррупции. Обогащаются чиновники и их друзья олигархи. Расцветает кронизм – "капитализм для своих" Наивно надеяться на благонамеренность государственных чиновников, которые будут думать об "общем благе", а не о личной выгоде. Природа человека не меняется от перехода из частного сектора на госслужбу. Если же и там и тут царит личный интерес, то властные полномочия будут доставаться тем, кто особенно в них заинтересован — распорядителям чужого и "ничейного", т.е. государственного. Кроме того, следует учитывать неизбежное последствие интервенционизма, которое Хайек описал в своей книге "Дороге к рабству" — приход к власти людей худших, малоквалифицированных, корыстных, но зато лояльных правителям.

Напротив, свободный рынок делает возможным сотрудничество между людьми на добровольной основе, он позволяет пользоваться благами разделения труда и обмена в мировом масштабе. То, что рынок порождает эгоизм и безнравственность, не соответствует фактам. Мать Тереза, которая захочет пожертвовать деньги на детей, покупая им одеяла, будет пользоваться рынком, который делает ее сумму денег обладающей большей покупательной способностью, чем без него. Безнравственность, коррупцию, "грязные деньги" порождает олигархический капитализм "для своих" (кронизм), формирующийся в условиях интервенционизма.

То есть на практике свободный рынок не антисоциален, он — часть общества, которая делает его богаче, без него общество станет гораздо беднее, а жадность людей никуда не исчезнет, она станет лишь больше, так как борьба за меньшее количество ресурсов всегда ожесточеннее. Это следует из закона предельной полезности. Если мы будем опираться на корректную социальную теорию, то станет понятным, к каким последствиям приводит государственное вмешательство в рыночные отношения (т.е. интервенционизм или социальный патернализм).

Есть два подхода к анализу последствий такого вмешательства. Прежде всего, это изучение последствий конкретных мер огосударствления экономики. На этот вопрос лучше всего ответил Людвиг фон Мизес в трактате "Человеческая деятельность", где он показал, что такие меры, как регулирование цен и зарплат, денежная эмиссия, национализация и т.д. приводят к целям, противоположным заявленным, то есть к экономическому спаду и разрушению социального порядка.

На второй вопрос о долгосрочных последствиях интервенционизма ответил Ф. фон Хайек в книге "Дорога к рабству". Он показал, что если начать двигаться по пути огосударствления, то неизбежно все закончится "гестапо", т.е. тоталитарным обществом без прав и свобод. Впрочем, общество, осознав опасность, может изменить тренд развития. Но чем дальше зайдет огосударствление, тем сложнее будет разобрать завалы экономики.

Интервенционизм основан на желании заменить рынок государственным регулированием, на государственном контроле и монополии на некоммерческую деятельность, на нарушении права собственности так называемым "социальным государством". Причем идеологи интевенционизма полагают, вслед за Лассалем, что "государство — это Бог", а себя они видят жрецами этого государства.

Либерализм же не претендует на решение "социальных проблем", он лишь предлагает их решать другими способами. А именно на добровольной основе. В частности, проблему бедности либерализм предлагает решать не за счет "социального государства", а за счет экономического роста. Если высвободить силы свободного рынка за счет сокращения налогов, это даст рост экономики, и следовательно, заработных плат, в том числе и бедных. Мы наглядно видим это на примере Южной Кореи и Тайваня.

Тем не менее, доля государства в экономике за последние сто лет выросла в США с 7,5% до 38,7%, в Швеции с 10,4% до 53%, в Австрии с 17% до 51,8%. Во Франции с 15% до 57%. И рост продолжается, в том числе благодаря кризису 2007–2009 годов. Особо показательна история Швеции. Причины успеха Швеции не в высоком налогообложении, а в том, что после войны страна заняла свою нишу в мировой экономике, став частью глобального капитализма. Но "социальное государство" в Швеции, как и везде, порождает проблемы. Как писал шведский экономист А. Ослунд: "Швеция была экономически очень свободной на протяжении многих десятков лет ХХ века. Государственный сектор Швеции был намного меньше, чем в США. Это была очень динамично развивающаяся экономика с 1960 по 1970-е годы. Это было время малого государства, низких налогов и низкой доли государственных расходов. Начиная с 1970-х годов, темпы роста ВВП Швеции были на 1% ниже, чем в среднем в странах ОЭСР. Это было время, когда в Швеции начали работать высокие налоги, резко увеличился объем государственных трансфертов. Очевидно, что это была плохая политика. Негативные последствия появились тут же: высокая инфляция, безработица, дефицит бюджета и большой государственный долг. В Швеции очень неэффективная система социальной поддержки. Поразительно, но по своей эффективности она схожа с российской. Только 10% бедных получают социальные трансферты. Остальное идет на сторону. Для сравнения, в стране, которая имеет хорошую адресную систему поддержки, бедные получают 30-40% тех денег, которые им выделяются. Социал-демократы устроили хорошую социальную защиту для среднего класса. Что получилось?

Во многих регионах Швеции вообще не было полиции, потому что ее сотрудники отдыхали в летних отпусках. В Швеции, чтобы сделать операцию на бедро, надо ждать 3 года. Часто операцию на глаза, по лечению глаукомы, надо ждать год. За это время человек может ослепнуть. Такое безобразие творится лишь только потому, что бюрократы хотят власти. Здесь нет никаких экономических причин. Это только вопрос власти бюрократии и политиков. Сейчас все больше шведских студентов учится за рубежом. Я был профессором Стокгольмской школы экономики. Половина студентов после выпускных экзаменов уезжает за границу, потому что в Швеции им нет смысла оставаться. Хорошее образование не ценится. Такая же ситуация с инженерами, зубными врачами. У нас наблюдается дефицит врачей из-за того, что нет стимулов работать". Так что Швеция не является исключением из правила, в ней также действуют законы экономики. Бесплатных обедов не существует нигде. Однако мир движется ко все большей роли бюрократических пирамид власти.

"Социальное государство" породило в Европе и мире огромный государственный долг, который ляжет бременем на плечи следующих поколений; "социальное государство" породило огромную безработицу в проблемных странах ЕС: Греции, Испании, Португалии; "социальное государство" уничтожило огромное количество сбережений, так как инфляция, организуемая центральными банками после 1971 года, даже в развитых странах, уничтожила 50% покупательной способности денег; де-факто "социальное государство" вынуждено признать банкротство пенсионной системы, когда оно национализировало пенсионные фонды граждан, например, в Польше; "социальное государство" породило демографический кризис в Европе, когда государство занимается воспитанием детей и у людей нет стимула к увеличению численности населения для обеспечения безбедной старости, институт брака разрушается.

Это лишь часть проблем, которые породило "социальное государство". Если не остановить этот губительную тенденцию, то скоро мир столкнется с новой Великой депрессией. Чтобы этого не допустить, надо понять, что те, кто утверждает, что люди "созданы для сотрудничества, а не для конкуренции", не понимают главного — рынок как раз и построен на сотрудничестве. Сотрудничество с партнерами — такая же неотъемлемая часть капитализма, как и конкуренция. Похоже, что человечеству придется заново искать баланс коллективизма и индивидуализма, общественного характера производства и частной формы присвоения, общества и экономики. Нам нужно научиться управлять рисками цивилизации, наши институты должны смягчать неустранимые противоречия, но не блокировать экономическое развитие.

"Потерпев неудачу при первой попытке создать мир свободных людей, мы должны попробовать еще раз. Ибо принцип сегодня тот же, что и в XIX веке, единственная прогрессивная политика — это по-прежнему политика, направленная на достижение свободы личности".

Источник: Усанов П.В. Непреднамеренные последствия социального патернализма // Социальный либерализм: между свободой и этатизмом. СПб: Леонтьевский центр, 2015 (полный текст: www. leontiev-reading.ru).

https://systemity.livejournal.com/5052359.html

Дайджест по статье Павла Усанова "Непреднамеренные последствия социального патернализма"

Благими намерениями дорога в ад вымощена. Когда последствия ошибочных решений сказываются на жизни одной семьи, то для всего общества это незаметно. Но когда само общество, т.е. многие миллионы людей впадают в трагическое заблуждение, это приводит к тяжким результатам. Россияне, поверившие в коммунистическую утопию уравниловки с ее лозунгом "от каждого по способностям, каждому по потребностям", столкнулись с нищетой, тотальным дефицитом, Голодомором, террором ВЧК-НКВД и миллионами сгинувших в ГУЛАГе. Наивно думать, что это последняя большая ошибка в истории человечества. Нас ожидают непреднамеренные последствия от вмешательства государства в рыночные отношения (т.е. интервенционизма — деформирования властями рыночной экономики), от быстрого роста численности чиновников и влияния на нашу жизнь корыстной бюрократии. Не пройдет даром самообман миллионов, поверивших в "социальное государство", которое якобы обеспечит нуждающихся за счет перераспределения доходов в пользу бедных от трудолюбивых, умных и предприимчивых.

Казалось бы, понятно: если платить большие пособия по безработице, то число нежелающих работать будет только расти. В Европе существует множество фирм, которые помогают лентяям стать "нуждающимися" и жить за счет налогоплательщиков. Но чем выше страховка для "нуждающихся", тем выше налоги и труднее добиваться результатов "творцам", которые и создают богатство и рабочие места для всего общества. То есть социальный патернализм имеет негативные последствия для всех.

Обсуждая угрозу повторения Великой депрессии первой половины ХХ века, полезно уточнить применяемые термины. Изначально либерализм означал идеологию, ставящую во главу угла свободу людей, частную собственность, верховенство права и равенство перед законом, плюс минимум вмешательства государства в рыночные отношения (минимум интервенционизма). Т.е. либерализм как идеология основывается на гарантиях права собственности, которая обеспечивается "минимальным государством", свободой от излишней регламентации рынка и предпринимательства, свободой деятельности некоммерческих организаций. Главный же принцип либерализма — запрет на агрессивное насилие, свойственное средневековым феодальным обществам, когда на смену господству силы приходит верховенство права.

Кроме того, не надо забывать о том, что говорил Д. Боуз о социальности либерализма: "Социалист — вот, без сомнения, наиболее подходящий термин для обозначения защитников гражданского общества и свободных рынков". Томас Пейн приводит различие между обществом и правительством, а либертарианский автор Альберт Джей Новак называет все, что люди делают добровольно — из любви, в благотворительных целях или ради прибыли, — "социальной властью", которой всегда угрожает агрессия со стороны государственной власти. Поэтому можно сказать, что те, кто защищают социальную власть, являются настоящими социалистами, а те, кто поддерживают и умножают государственную власть, являются просто государственниками, т.е. этатистами. Но, увы, в США и слово "социалист", и слово "либерал" закрепили за собой те, кто не отстаивают ни гражданское общество, ни свободу"

Если в Европе термин "либерализм" еще сохранил свое значение, то в США со времен Рузвельта он был захвачен сторонниками государственного патернализма. Они отстаивали расширение полномочий государства. Даже гарантия частной собственности, главного источника экономического прогресса государства, была поставлена ими под вопрос. Что не мешало им именовать себя либералами. С тех пор сторонники классического либерализма в США называют себя либертарианцами. Но и в Европе перемена терминов, произошедшая в США, заставила настоящих европейских либералов называть себя либертерианцами.

Что касается партий социалистов и коммунистов, то они всегда были сторонниками максимального государственного вмешательства в экономику, вплоть до отказа от частной собственности, централизованного установления цен и государственного планирования. Впрочем, Хайек справедливо отмечал, что термин "социальный" — это слово-ласка, которое уничтожает смысл тех слов, которые стоят рядом с этим прилагательным. Слова "государство", "рынок", "порядок", "отношения", "польза" теряют свое собственное содержание и превращаются в символы чего-то хорошего. Этими терминами легко оперировать для одобрения нужной программы, достаточно назвать ее социальной. А политику оппонентов заклеймить как антисоциальную. "Социальный патернализм" превращалось в обозначение выдающейся добродетели, неотъемлемый признак хороших людей и идеал, которым должны направляться совместные действия. Но по сути "социальный патернализм" — это то же самое, что и интервенционизм, то есть вмешательство государства в рыночные отношения, пагубно влияющее на экономический рост.

К чему ведет сознательный обман терминами "социальный", "социалист" видно на примере немецкого народа. Гитлеровцы не только использовали этот популярный термин в названии своей партии "национал-социалисты", но и применили множество мелких подачек, вроде бесплатных обедов безработным. Тем самым они стремились показатьякобы социальный, общественный характер своей деятельности. Но это была попытка лишь приукрасить имперский, человеконенавистнический характер нацистской идеологии. Без победы в войне союзников и насильственной денацификации немецкого народа он вряд ли самостоятельно избавился бы от веры в свою национальную исключительность и право насиловать и уничтожать другие народы.

Повышение социализации, то есть роли государства и полномочий бюрократии приводит лишь к росту коррупции. Обогащаются чиновники и их друзья олигархи. Расцветает кронизм – "капитализм для своих" Наивно надеяться на благонамеренность государственных чиновников, которые будут думать об "общем благе", а не о личной выгоде. Природа человека не меняется от перехода из частного сектора на госслужбу. Если же и там и тут царит личный интерес, то властные полномочия будут доставаться тем, кто особенно в них заинтересован — распорядителям чужого и "ничейного", т.е. государственного. Кроме того, следует учитывать неизбежное последствие интервенционизма, которое Хайек описал в своей книге "Дороге к рабству" — приход к власти людей худших, малоквалифицированных, корыстных, но зато лояльных правителям.

Напротив, свободный рынок делает возможным сотрудничество между людьми на добровольной основе, он позволяет пользоваться благами разделения труда и обмена в мировом масштабе. То, что рынок порождает эгоизм и безнравственность, не соответствует фактам. Мать Тереза, которая захочет пожертвовать деньги на детей, покупая им одеяла, будет пользоваться рынком, который делает ее сумму денег обладающей большей покупательной способностью, чем без него. Безнравственность, коррупцию, "грязные деньги" порождает олигархический капитализм "для своих" (кронизм), формирующийся в условиях интервенционизма.

То есть на практике свободный рынок не антисоциален, он — часть общества, которая делает его богаче, без него общество станет гораздо беднее, а жадность людей никуда не исчезнет, она станет лишь больше, так как борьба за меньшее количество ресурсов всегда ожесточеннее. Это следует из закона предельной полезности. Если мы будем опираться на корректную социальную теорию, то станет понятным, к каким последствиям приводит государственное вмешательство в рыночные отношения (т.е. интервенционизм или социальный патернализм).

Есть два подхода к анализу последствий такого вмешательства. Прежде всего, это изучение последствий конкретных мер огосударствления экономики. На этот вопрос лучше всего ответил Людвиг фон Мизес в трактате "Человеческая деятельность", где он показал, что такие меры, как регулирование цен и зарплат, денежная эмиссия, национализация и т.д. приводят к целям, противоположным заявленным, то есть к экономическому спаду и разрушению социального порядка.

На второй вопрос о долгосрочных последствиях интервенционизма ответил Ф. фон Хайек в книге "Дорога к рабству". Он показал, что если начать двигаться по пути огосударствления, то неизбежно все закончится "гестапо", т.е. тоталитарным обществом без прав и свобод. Впрочем, общество, осознав опасность, может изменить тренд развития. Но чем дальше зайдет огосударствление, тем сложнее будет разобрать завалы экономики.

Интервенционизм основан на желании заменить рынок государственным регулированием, на государственном контроле и монополии на некоммерческую деятельность, на нарушении права собственности так называемым "социальным государством". Причем идеологи интевенционизма полагают, вслед за Лассалем, что "государство — это Бог", а себя они видят жрецами этого государства.

Либерализм же не претендует на решение "социальных проблем", он лишь предлагает их решать другими способами. А именно на добровольной основе. В частности, проблему бедности либерализм предлагает решать не за счет "социального государства", а за счет экономического роста. Если высвободить силы свободного рынка за счет сокращения налогов, это даст рост экономики, и следовательно, заработных плат, в том числе и бедных. Мы наглядно видим это на примере Южной Кореи и Тайваня.

Тем не менее, доля государства в экономике за последние сто лет выросла в США с 7,5% до 38,7%, в Швеции с 10,4% до 53%, в Австрии с 17% до 51,8%. Во Франции с 15% до 57%. И рост продолжается, в том числе благодаря кризису 2007–2009 годов. Особо показательна история Швеции. Причины успеха Швеции не в высоком налогообложении, а в том, что после войны страна заняла свою нишу в мировой экономике, став частью глобального капитализма. Но "социальное государство" в Швеции, как и везде, порождает проблемы. Как писал шведский экономист А. Ослунд: "Швеция была экономически очень свободной на протяжении многих десятков лет ХХ века. Государственный сектор Швеции был намного меньше, чем в США. Это была очень динамично развивающаяся экономика с 1960 по 1970-е годы. Это было время малого государства, низких налогов и низкой доли государственных расходов. Начиная с 1970-х годов, темпы роста ВВП Швеции были на 1% ниже, чем в среднем в странах ОЭСР. Это было время, когда в Швеции начали работать высокие налоги, резко увеличился объем государственных трансфертов. Очевидно, что это была плохая политика. Негативные последствия появились тут же: высокая инфляция, безработица, дефицит бюджета и большой государственный долг. В Швеции очень неэффективная система социальной поддержки. Поразительно, но по своей эффективности она схожа с российской. Только 10% бедных получают социальные трансферты. Остальное идет на сторону. Для сравнения, в стране, которая имеет хорошую адресную систему поддержки, бедные получают 30-40% тех денег, которые им выделяются. Социал-демократы устроили хорошую социальную защиту для среднего класса. Что получилось?

Во многих регионах Швеции вообще не было полиции, потому что ее сотрудники отдыхали в летних отпусках. В Швеции, чтобы сделать операцию на бедро, надо ждать 3 года. Часто операцию на глаза, по лечению глаукомы, надо ждать год. За это время человек может ослепнуть. Такое безобразие творится лишь только потому, что бюрократы хотят власти. Здесь нет никаких экономических причин. Это только вопрос власти бюрократии и политиков. Сейчас все больше шведских студентов учится за рубежом. Я был профессором Стокгольмской школы экономики. Половина студентов после выпускных экзаменов уезжает за границу, потому что в Швеции им нет смысла оставаться. Хорошее образование не ценится. Такая же ситуация с инженерами, зубными врачами. У нас наблюдается дефицит врачей из-за того, что нет стимулов работать". Так что Швеция не является исключением из правила, в ней также действуют законы экономики. Бесплатных обедов не существует нигде. Однако мир движется ко все большей роли бюрократических пирамид власти.

"Социальное государство" породило в Европе и мире огромный государственный долг, который ляжет бременем на плечи следующих поколений; "социальное государство" породило огромную безработицу в проблемных странах ЕС: Греции, Испании, Португалии; "социальное государство" уничтожило огромное количество сбережений, так как инфляция, организуемая центральными банками после 1971 года, даже в развитых странах, уничтожила 50% покупательной способности денег; де-факто "социальное государство" вынуждено признать банкротство пенсионной системы, когда оно национализировало пенсионные фонды граждан, например, в Польше; "социальное государство" породило демографический кризис в Европе, когда государство занимается воспитанием детей и у людей нет стимула к увеличению численности населения для обеспечения безбедной старости, институт брака разрушается.

Это лишь часть проблем, которые породило "социальное государство". Если не остановить этот губительную тенденцию, то скоро мир столкнется с новой Великой депрессией. Чтобы этого не допустить, надо понять, что те, кто утверждает, что люди "созданы для сотрудничества, а не для конкуренции", не понимают главного — рынок как раз и построен на сотрудничестве. Сотрудничество с партнерами — такая же неотъемлемая часть капитализма, как и конкуренция. Похоже, что человечеству придется заново искать баланс коллективизма и индивидуализма, общественного характера производства и частной формы присвоения, общества и экономики. Нам нужно научиться управлять рисками цивилизации, наши институты должны смягчать неустранимые противоречия, но не блокировать экономическое развитие.

"Потерпев неудачу при первой попытке создать мир свободных людей, мы должны попробовать еще раз. Ибо принцип сегодня тот же, что и в XIX веке, единственная прогрессивная политика — это по-прежнему политика, направленная на достижение свободы личности".

Источник: Усанов П.В. Непреднамеренные последствия социального патернализма // Социальный либерализм: между свободой и этатизмом. СПб: Леонтьевский центр, 2015 (полный текст: www. leontiev-reading.ru).

https://systemity.livejournal.com/5052359.html

Дайджест по статье Павла Усанова "Непреднамеренные последствия социального патернализма"

Благими намерениями дорога в ад вымощена. Когда последствия ошибочных решений сказываются на жизни одной семьи, то для всего общества это незаметно. Но когда само общество, т.е. многие миллионы людей впадают в трагическое заблуждение, это приводит к тяжким результатам. Россияне, поверившие в коммунистическую утопию уравниловки с ее лозунгом "от каждого по способностям, каждому по потребностям", столкнулись с нищетой, тотальным дефицитом, Голодомором, террором ВЧК-НКВД и миллионами сгинувших в ГУЛАГе. Наивно думать, что это последняя большая ошибка в истории человечества. Нас ожидают непреднамеренные последствия от вмешательства государства в рыночные отношения (т.е. интервенционизма — деформирования властями рыночной экономики), от быстрого роста численности чиновников и влияния на нашу жизнь корыстной бюрократии. Не пройдет даром самообман миллионов, поверивших в "социальное государство", которое якобы обеспечит нуждающихся за счет перераспределения доходов в пользу бедных от трудолюбивых, умных и предприимчивых.

Казалось бы, понятно: если платить большие пособия по безработице, то число нежелающих работать будет только расти. В Европе существует множество фирм, которые помогают лентяям стать "нуждающимися" и жить за счет налогоплательщиков. Но чем выше страховка для "нуждающихся", тем выше налоги и труднее добиваться результатов "творцам", которые и создают богатство и рабочие места для всего общества. То есть социальный патернализм имеет негативные последствия для всех.

Обсуждая угрозу повторения Великой депрессии первой половины ХХ века, полезно уточнить применяемые термины. Изначально либерализм означал идеологию, ставящую во главу угла свободу людей, частную собственность, верховенство права и равенство перед законом, плюс минимум вмешательства государства в рыночные отношения (минимум интервенционизма). Т.е. либерализм как идеология основывается на гарантиях права собственности, которая обеспечивается "минимальным государством", свободой от излишней регламентации рынка и предпринимательства, свободой деятельности некоммерческих организаций. Главный же принцип либерализма — запрет на агрессивное насилие, свойственное средневековым феодальным обществам, когда на смену господству силы приходит верховенство права.

Кроме того, не надо забывать о том, что говорил Д. Боуз о социальности либерализма: "Социалист — вот, без сомнения, наиболее подходящий термин для обозначения защитников гражданского общества и свободных рынков". Томас Пейн приводит различие между обществом и правительством, а либертарианский автор Альберт Джей Новак называет все, что люди делают добровольно — из любви, в благотворительных целях или ради прибыли, — "социальной властью", которой всегда угрожает агрессия со стороны государственной власти. Поэтому можно сказать, что те, кто защищают социальную власть, являются настоящими социалистами, а те, кто поддерживают и умножают государственную власть, являются просто государственниками, т.е. этатистами. Но, увы, в США и слово "социалист", и слово "либерал" закрепили за собой те, кто не отстаивают ни гражданское общество, ни свободу"

Если в Европе термин "либерализм" еще сохранил свое значение, то в США со времен Рузвельта он был захвачен сторонниками государственного патернализма. Они отстаивали расширение полномочий государства. Даже гарантия частной собственности, главного источника экономического прогресса государства, была поставлена ими под вопрос. Что не мешало им именовать себя либералами. С тех пор сторонники классического либерализма в США называют себя либертарианцами. Но и в Европе перемена терминов, произошедшая в США, заставила настоящих европейских либералов называть себя либертерианцами.

Что касается партий социалистов и коммунистов, то они всегда были сторонниками максимального государственного вмешательства в экономику, вплоть до отказа от частной собственности, централизованного установления цен и государственного планирования. Впрочем, Хайек справедливо отмечал, что термин "социальный" — это слово-ласка, которое уничтожает смысл тех слов, которые стоят рядом с этим прилагательным. Слова "государство", "рынок", "порядок", "отношения", "польза" теряют свое собственное содержание и превращаются в символы чего-то хорошего. Этими терминами легко оперировать для одобрения нужной программы, достаточно назвать ее социальной. А политику оппонентов заклеймить как антисоциальную. "Социальный патернализм" превращалось в обозначение выдающейся добродетели, неотъемлемый признак хороших людей и идеал, которым должны направляться совместные действия. Но по сути "социальный патернализм" — это то же самое, что и интервенционизм, то есть вмешательство государства в рыночные отношения, пагубно влияющее на экономический рост.

К чему ведет сознательный обман терминами "социальный", "социалист" видно на примере немецкого народа. Гитлеровцы не только использовали этот популярный термин в названии своей партии "национал-социалисты", но и применили множество мелких подачек, вроде бесплатных обедов безработным. Тем самым они стремились показатьякобы социальный, общественный характер своей деятельности. Но это была попытка лишь приукрасить имперский, человеконенавистнический характер нацистской идеологии. Без победы в войне союзников и насильственной денацификации немецкого народа он вряд ли самостоятельно избавился бы от веры в свою национальную исключительность и право насиловать и уничтожать другие народы.

Повышение социализации, то есть роли государства и полномочий бюрократии приводит лишь к росту коррупции. Обогащаются чиновники и их друзья олигархи. Расцветает кронизм – "капитализм для своих" Наивно надеяться на благонамеренность государственных чиновников, которые будут думать об "общем благе", а не о личной выгоде. Природа человека не меняется от перехода из частного сектора на госслужбу. Если же и там и тут царит личный интерес, то властные полномочия будут доставаться тем, кто особенно в них заинтересован — распорядителям чужого и "ничейного", т.е. государственного. Кроме того, следует учитывать неизбежное последствие интервенционизма, которое Хайек описал в своей книге "Дороге к рабству" — приход к власти людей худших, малоквалифицированных, корыстных, но зато лояльных правителям.

Напротив, свободный рынок делает возможным сотрудничество между людьми на добровольной основе, он позволяет пользоваться благами разделения труда и обмена в мировом масштабе. То, что рынок порождает эгоизм и безнравственность, не соответствует фактам. Мать Тереза, которая захочет пожертвовать деньги на детей, покупая им одеяла, будет пользоваться рынком, который делает ее сумму денег обладающей большей покупательной способностью, чем без него. Безнравственность, коррупцию, "грязные деньги" порождает олигархический капитализм "для своих" (кронизм), формирующийся в условиях интервенционизма.

То есть на практике свободный рынок не антисоциален, он — часть общества, которая делает его богаче, без него общество станет гораздо беднее, а жадность людей никуда не исчезнет, она станет лишь больше, так как борьба за меньшее количество ресурсов всегда ожесточеннее. Это следует из закона предельной полезности. Если мы будем опираться на корректную социальную теорию, то станет понятным, к каким последствиям приводит государственное вмешательство в рыночные отношения (т.е. интервенционизм или социальный патернализм).

Есть два подхода к анализу последствий такого вмешательства. Прежде всего, это изучение последствий конкретных мер огосударствления экономики. На этот вопрос лучше всего ответил Людвиг фон Мизес в трактате "Человеческая деятельность", где он показал, что такие меры, как регулирование цен и зарплат, денежная эмиссия, национализация и т.д. приводят к целям, противоположным заявленным, то есть к экономическому спаду и разрушению социального порядка.

На второй вопрос о долгосрочных последствиях интервенционизма ответил Ф. фон Хайек в книге "Дорога к рабству". Он показал, что если начать двигаться по пути огосударствления, то неизбежно все закончится "гестапо", т.е. тоталитарным обществом без прав и свобод. Впрочем, общество, осознав опасность, может изменить тренд развития. Но чем дальше зайдет огосударствление, тем сложнее будет разобрать завалы экономики.

Интервенционизм основан на желании заменить рынок государственным регулированием, на государственном контроле и монополии на некоммерческую деятельность, на нарушении права собственности так называемым "социальным государством". Причем идеологи интевенционизма полагают, вслед за Лассалем, что "государство — это Бог", а себя они видят жрецами этого государства.

Либерализм же не претендует на решение "социальных проблем", он лишь предлагает их решать другими способами. А именно на добровольной основе. В частности, проблему бедности либерализм предлагает решать не за счет "социального государства", а за счет экономического роста. Если высвободить силы свободного рынка за счет сокращения налогов, это даст рост экономики, и следовательно, заработных плат, в том числе и бедных. Мы наглядно видим это на примере Южной Кореи и Тайваня.

Тем не менее, доля государства в экономике за последние сто лет выросла в США с 7,5% до 38,7%, в Швеции с 10,4% до 53%, в Австрии с 17% до 51,8%. Во Франции с 15% до 57%. И рост продолжается, в том числе благодаря кризису 2007–2009 годов. Особо показательна история Швеции. Причины успеха Швеции не в высоком налогообложении, а в том, что после войны страна заняла свою нишу в мировой экономике, став частью глобального капитализма. Но "социальное государство" в Швеции, как и везде, порождает проблемы. Как писал шведский экономист А. Ослунд: "Швеция была экономически очень свободной на протяжении многих десятков лет ХХ века. Государственный сектор Швеции был намного меньше, чем в США. Это была очень динамично развивающаяся экономика с 1960 по 1970-е годы. Это было время малого государства, низких налогов и низкой доли государственных расходов. Начиная с 1970-х годов, темпы роста ВВП Швеции были на 1% ниже, чем в среднем в странах ОЭСР. Это было время, когда в Швеции начали работать высокие налоги, резко увеличился объем государственных трансфертов. Очевидно, что это была плохая политика. Негативные последствия появились тут же: высокая инфляция, безработица, дефицит бюджета и большой государственный долг. В Швеции очень неэффективная система социальной поддержки. Поразительно, но по своей эффективности она схожа с российской. Только 10% бедных получают социальные трансферты. Остальное идет на сторону. Для сравнения, в стране, которая имеет хорошую адресную систему поддержки, бедные получают 30-40% тех денег, которые им выделяются. Социал-демократы устроили хорошую социальную защиту для среднего класса. Что получилось?

Во многих регионах Швеции вообще не было полиции, потому что ее сотрудники отдыхали в летних отпусках. В Швеции, чтобы сделать операцию на бедро, надо ждать 3 года. Часто операцию на глаза, по лечению глаукомы, надо ждать год. За это время человек может ослепнуть. Такое безобразие творится лишь только потому, что бюрократы хотят власти. Здесь нет никаких экономических причин. Это только вопрос власти бюрократии и политиков. Сейчас все больше шведских студентов учится за рубежом. Я был профессором Стокгольмской школы экономики. Половина студентов после выпускных экзаменов уезжает за границу, потому что в Швеции им нет смысла оставаться. Хорошее образование не ценится. Такая же ситуация с инженерами, зубными врачами. У нас наблюдается дефицит врачей из-за того, что нет стимулов работать". Так что Швеция не является исключением из правила, в ней также действуют законы экономики. Бесплатных обедов не существует нигде. Однако мир движется ко все большей роли бюрократических пирамид власти.

"Социальное государство" породило в Европе и мире огромный государственный долг, который ляжет бременем на плечи следующих поколений; "социальное государство" породило огромную безработицу в проблемных странах ЕС: Греции, Испании, Португалии; "социальное государство" уничтожило огромное количество сбережений, так как инфляция, организуемая центральными банками после 1971 года, даже в развитых странах, уничтожила 50% покупательной способности денег; де-факто "социальное государство" вынуждено признать банкротство пенсионной системы, когда оно национализировало пенсионные фонды граждан, например, в Польше; "социальное государство" породило демографический кризис в Европе, когда государство занимается воспитанием детей и у людей нет стимула к увеличению численности населения для обеспечения безбедной старости, институт брака разрушается.

Это лишь часть проблем, которые породило "социальное государство". Если не остановить этот губительную тенденцию, то скоро мир столкнется с новой Великой депрессией. Чтобы этого не допустить, надо понять, что те, кто утверждает, что люди "созданы для сотрудничества, а не для конкуренции", не понимают главного — рынок как раз и построен на сотрудничестве. Сотрудничество с партнерами — такая же неотъемлемая часть капитализма, как и конкуренция. Похоже, что человечеству придется заново искать баланс коллективизма и индивидуализма, общественного характера производства и частной формы присвоения, общества и экономики. Нам нужно научиться управлять рисками цивилизации, наши институты должны смягчать неустранимые противоречия, но не блокировать экономическое развитие.

"Потерпев неудачу при первой попытке создать мир свободных людей, мы должны попробовать еще раз. Ибо принцип сегодня тот же, что и в XIX веке, единственная прогрессивная политика — это по-прежнему политика, направленная на достижение свободы личности".

Источник: Усанов П.В. Непреднамеренные последствия социального патернализма // Социальный либерализм: между свободой и этатизмом. СПб: Леонтьевский центр, 2015 (полный текст: www. leontiev-reading.ru).

https://systemity.livejournal.com/5052359.html

Сегодня ветерану демократического движения Мальве Ланда исполняется 100 лет. В слове "ветеран" нет ни капли иронии или пафоса – Мальва Ноевна действительно самый настоящий ветеран, самый пожилой на сегодняшний день участник диссидентского сопротивления.

Последние три года она живет в Израиле, в Хайфе, где ей смогли обеспечить уход и окружить заботой. Да, она неважно себя чувствует, быстро устает, много спит. А чего еще можно ждать после ста лет такой неспокойной жизни, какую прожила Мальва Ланда?

Она всю свою трудовую жизнь работала геологом, потом включилась в диссидентскую деятельность. Подписывала коллективные протесты и воззвания, защищала политзаключенных, ездила к ним на свидания и в ссылку, приходила на политические суды и стояла в декабрьские морозы на молчаливой демонстрации у памятника Пушкину. Она входила в первый состав Московской Хельсинкской группы, которая была тогда независимой и оппозиционной в отличие от того позора, в какой превратилась сейчас. Мальва Ланда подготовила многие документы группы, участвовала в пресс-конференциях, поддерживала связи с западными корреспондентами в Москве.

Она всегда была неутомима и бесстрашна, подвижна и неуловима, часто просто недосягаема для КГБ. И ведь тогда, в 70-х, ей было уже под шестьдесят, а это не лучший возраст для постоянной беготни, нагрузок и риска. Как-то после очередной ее поездки по делам Фонда помощи в одной советской газете появилась пасквильная статья о ней под заголовком "Старушка с торбочкой". Чекисты опять "потеряли" ее и отыгрывались за свой провал в прессе. Однако эта "старушка" могла дать форы многим молодым — неторопливым и рассудительным.

Как бы КГБ ей ни угрожал, чем бы ее ни запугивали, она для себя даже не рассматривала возможность эмигрировать. Она не из разряда тех ловких диссидентов, которые вовремя уехали из страны и вовремя вернулись. Она не занималась планированием собственной безопасности и политического успеха. Мальва Ланда — человек чести, а не страха, выгоды и расчета.

После ареста в 1977 году Александра Гинзбурга Мальва Ланда вместе с Кронидом Любарским и Татьяной Ходорович стала распорядителем Фонда помощи политзаключенным. Ее дважды судили: один раз по вздорному обвинению в поджоге собственного дома, другой раз — за распространение заведомо ложных измышлений, порочащих советский государственный и общественный строй. Она дважды была в ссылке — в Сибири и в Казахстане.

После крушения коммунизма и развала СССР Мальва Ланда не ринулась во власть, не пыталась использовать свое диссидентское имя в сомнительной политической игре. Она работала в еженедельнике "Экспресс-Хроника", поддерживала связи с друзьями и, сколько могла, вела свою страницу в Фейсбуке. Она не искала успеха на общественном поприще, оставаясь независимой, инакомыслящей и свободной.

Ни "Мемориал", ни Сахаровский центр, ни любая другая правозащитная организация в России не устроили чествования в ее столетие. Это и понятно, ведь Мальва Ланда никогда не кичится тем, что она "старейшая из ныне действующих"; никогда не входила в общественные советы при МВД или Минюсте, никогда не заседала в Общественной палате или Совете по правам человека при президенте; никогда не брала кремлевские гранты, как это делает сегодня едва ли не большинство российских правозащитников. Мальва Ланда всегда была подлинным правозащитником, а не лукавым жнецом, собирающим свой урожай на поле правозащитной коррупции.

Сегодня Мальве Ноевне 100 лет. Немногим удается отметить такой юбилей. И даже не знаешь, что пожелать человеку, прожившему такую большую, честную и яркую жизнь. И все же, дорогая Мальва, здоровья Вам и еще долгих лет жизни!


Российская оппозиция - это ни с чем не сравнимый феномен. Втайне большинство оппозиционеров очень хотело бы стать теми, кому они оппонируют. Яркий представитель такой через задницу оппозиции - Явлинский. Поэтому о таких людях, как Мальва Ланда, русскоязычным нужно обязательно знать...

https://systemity.livejournal.com/5052151.html

Сегодня ветерану демократического движения Мальве Ланда исполняется 100 лет. В слове "ветеран" нет ни капли иронии или пафоса – Мальва Ноевна действительно самый настоящий ветеран, самый пожилой на сегодняшний день участник диссидентского сопротивления.

Последние три года она живет в Израиле, в Хайфе, где ей смогли обеспечить уход и окружить заботой. Да, она неважно себя чувствует, быстро устает, много спит. А чего еще можно ждать после ста лет такой неспокойной жизни, какую прожила Мальва Ланда?

Она всю свою трудовую жизнь работала геологом, потом включилась в диссидентскую деятельность. Подписывала коллективные протесты и воззвания, защищала политзаключенных, ездила к ним на свидания и в ссылку, приходила на политические суды и стояла в декабрьские морозы на молчаливой демонстрации у памятника Пушкину. Она входила в первый состав Московской Хельсинкской группы, которая была тогда независимой и оппозиционной в отличие от того позора, в какой превратилась сейчас. Мальва Ланда подготовила многие документы группы, участвовала в пресс-конференциях, поддерживала связи с западными корреспондентами в Москве.

Она всегда была неутомима и бесстрашна, подвижна и неуловима, часто просто недосягаема для КГБ. И ведь тогда, в 70-х, ей было уже под шестьдесят, а это не лучший возраст для постоянной беготни, нагрузок и риска. Как-то после очередной ее поездки по делам Фонда помощи в одной советской газете появилась пасквильная статья о ней под заголовком "Старушка с торбочкой". Чекисты опять "потеряли" ее и отыгрывались за свой провал в прессе. Однако эта "старушка" могла дать форы многим молодым — неторопливым и рассудительным.

Как бы КГБ ей ни угрожал, чем бы ее ни запугивали, она для себя даже не рассматривала возможность эмигрировать. Она не из разряда тех ловких диссидентов, которые вовремя уехали из страны и вовремя вернулись. Она не занималась планированием собственной безопасности и политического успеха. Мальва Ланда — человек чести, а не страха, выгоды и расчета.

После ареста в 1977 году Александра Гинзбурга Мальва Ланда вместе с Кронидом Любарским и Татьяной Ходорович стала распорядителем Фонда помощи политзаключенным. Ее дважды судили: один раз по вздорному обвинению в поджоге собственного дома, другой раз — за распространение заведомо ложных измышлений, порочащих советский государственный и общественный строй. Она дважды была в ссылке — в Сибири и в Казахстане.

После крушения коммунизма и развала СССР Мальва Ланда не ринулась во власть, не пыталась использовать свое диссидентское имя в сомнительной политической игре. Она работала в еженедельнике "Экспресс-Хроника", поддерживала связи с друзьями и, сколько могла, вела свою страницу в Фейсбуке. Она не искала успеха на общественном поприще, оставаясь независимой, инакомыслящей и свободной.

Ни "Мемориал", ни Сахаровский центр, ни любая другая правозащитная организация в России не устроили чествования в ее столетие. Это и понятно, ведь Мальва Ланда никогда не кичится тем, что она "старейшая из ныне действующих"; никогда не входила в общественные советы при МВД или Минюсте, никогда не заседала в Общественной палате или Совете по правам человека при президенте; никогда не брала кремлевские гранты, как это делает сегодня едва ли не большинство российских правозащитников. Мальва Ланда всегда была подлинным правозащитником, а не лукавым жнецом, собирающим свой урожай на поле правозащитной коррупции.

Сегодня Мальве Ноевне 100 лет. Немногим удается отметить такой юбилей. И даже не знаешь, что пожелать человеку, прожившему такую большую, честную и яркую жизнь. И все же, дорогая Мальва, здоровья Вам и еще долгих лет жизни!


Российская оппозиция - это ни с чем не сравнимый феномен. Втайне большинство оппозиционеров очень хотело бы стать теми, кому они оппонируют. Яркий представитель такой через задницу оппозиции - Явлинский. Поэтому о таких людях, как Мальва Ланда, русскоязычным нужно обязательно знать...

https://systemity.livejournal.com/5052151.html

Сегодня ветерану демократического движения Мальве Ланда исполняется 100 лет. В слове "ветеран" нет ни капли иронии или пафоса – Мальва Ноевна действительно самый настоящий ветеран, самый пожилой на сегодняшний день участник диссидентского сопротивления.

Последние три года она живет в Израиле, в Хайфе, где ей смогли обеспечить уход и окружить заботой. Да, она неважно себя чувствует, быстро устает, много спит. А чего еще можно ждать после ста лет такой неспокойной жизни, какую прожила Мальва Ланда?

Она всю свою трудовую жизнь работала геологом, потом включилась в диссидентскую деятельность. Подписывала коллективные протесты и воззвания, защищала политзаключенных, ездила к ним на свидания и в ссылку, приходила на политические суды и стояла в декабрьские морозы на молчаливой демонстрации у памятника Пушкину. Она входила в первый состав Московской Хельсинкской группы, которая была тогда независимой и оппозиционной в отличие от того позора, в какой превратилась сейчас. Мальва Ланда подготовила многие документы группы, участвовала в пресс-конференциях, поддерживала связи с западными корреспондентами в Москве.

Она всегда была неутомима и бесстрашна, подвижна и неуловима, часто просто недосягаема для КГБ. И ведь тогда, в 70-х, ей было уже под шестьдесят, а это не лучший возраст для постоянной беготни, нагрузок и риска. Как-то после очередной ее поездки по делам Фонда помощи в одной советской газете появилась пасквильная статья о ней под заголовком "Старушка с торбочкой". Чекисты опять "потеряли" ее и отыгрывались за свой провал в прессе. Однако эта "старушка" могла дать форы многим молодым — неторопливым и рассудительным.

Как бы КГБ ей ни угрожал, чем бы ее ни запугивали, она для себя даже не рассматривала возможность эмигрировать. Она не из разряда тех ловких диссидентов, которые вовремя уехали из страны и вовремя вернулись. Она не занималась планированием собственной безопасности и политического успеха. Мальва Ланда — человек чести, а не страха, выгоды и расчета.

После ареста в 1977 году Александра Гинзбурга Мальва Ланда вместе с Кронидом Любарским и Татьяной Ходорович стала распорядителем Фонда помощи политзаключенным. Ее дважды судили: один раз по вздорному обвинению в поджоге собственного дома, другой раз — за распространение заведомо ложных измышлений, порочащих советский государственный и общественный строй. Она дважды была в ссылке — в Сибири и в Казахстане.

После крушения коммунизма и развала СССР Мальва Ланда не ринулась во власть, не пыталась использовать свое диссидентское имя в сомнительной политической игре. Она работала в еженедельнике "Экспресс-Хроника", поддерживала связи с друзьями и, сколько могла, вела свою страницу в Фейсбуке. Она не искала успеха на общественном поприще, оставаясь независимой, инакомыслящей и свободной.

Ни "Мемориал", ни Сахаровский центр, ни любая другая правозащитная организация в России не устроили чествования в ее столетие. Это и понятно, ведь Мальва Ланда никогда не кичится тем, что она "старейшая из ныне действующих"; никогда не входила в общественные советы при МВД или Минюсте, никогда не заседала в Общественной палате или Совете по правам человека при президенте; никогда не брала кремлевские гранты, как это делает сегодня едва ли не большинство российских правозащитников. Мальва Ланда всегда была подлинным правозащитником, а не лукавым жнецом, собирающим свой урожай на поле правозащитной коррупции.

Сегодня Мальве Ноевне 100 лет. Немногим удается отметить такой юбилей. И даже не знаешь, что пожелать человеку, прожившему такую большую, честную и яркую жизнь. И все же, дорогая Мальва, здоровья Вам и еще долгих лет жизни!


Российская оппозиция - это ни с чем не сравнимый феномен. Втайне большинство оппозиционеров очень хотело бы стать теми, кому они оппонируют. Яркий представитель такой через задницу оппозиции - Явлинский. Поэтому о таких людях, как Мальва Ланда, русскоязычным нужно обязательно знать...

https://systemity.livejournal.com/5052151.html

https://systemity.livejournal.com/5051661.html