В за-три-девятом царстве Маются сны твои, Где говоришь мне: “Здравствуй!“ Имея в виду: “Живи!“ И не имея больше Ничего за душой. Поговорим попозже, Встретившись. Хорошо?
Летом, как пух по ветру я, Зимой, как по ветру снег. Весною в тебя уверую Пуще, чем в прочих всех, Чем в, до небес проложенный, Путь в заполошный дождь, Чтобы, как нож по ножнам, Острый-преострый нож.
Ну, почти как человечек: Онемел и под мосток. Но плеснёт волна навстречу, Но души сухой листок Задрожит озябло, мелко И потянется к костру, Где сгорают годы мельком На безжалостном ветру.
Страхи, как рой плодятся. Гибнут они, как рой. Вот бы куда податься С этой луны земной. Не от того, что лучше, Где нет в помине нас, Просто сияет в луже Чудной земли анфас Так, что и глаз не можешь Прочь отвести от вод. Словно бы "Go down, Moses" Что-то в тебе поёт.
Это такой обычай: Через жильё-быльё, Кучу сменив обличий, Не отыскать своё. Сколько во тьме ни рыщешь, Не поспеваешь вслед Тем, кто душою нищей Запросто чует свет.
Сойдя во тьму, вдруг обретаешь свет. Он мягко пробивается сквозь веки, Чтоб вывести туда, где масок нет, Но стопроцентно есть библиотеки. И глупо даже вспоминать про смерть, Она в итоге только лишь стращала. И можно очень многое успеть. Нельзя лишь только всё начать сначала.
Надо спать, не рассыпаясь между Тёмными пророчествами сна, Потому что в темноте кромешной Комната становится тесна. Задыхаясь, чуешь возле стула Тяжесть чьей-то тени на полу, Словно бы ночует чёрт сутулый В пятом непросчитанном углу. С каждым вдохом ближе он и больше, Вот уже влезает на кровать. Шепчут губы: "Упаси мя, Боже...", Но от мрака глаз не оторвать.
В поле полно травы, Словно в реке воды. Время идти на "вы", Переходя на "ты". Стойбища чуждых снов Празднуют вдоль границ. Столько ненужных слов Словно в лесу зегзиц.
Запутавшись в каракулях оград, Бредёшь, вцепившись в пыльную дорожку, И знаешь: нет уже пути назад, Поскольку, всё, что было - понарошку. Как в детстве, сном наученный летать, Попав под гравитации законы, Вдруг стал ты осторожнее, чем тать, И спишь без снов, и веруешь в Зенона, Который ведал: сколько не иди, Твои потуги - черепахам на смех. Ты рад оградам, свету впереди, А прочее - всё выдумано наспех.
В щёлочку врат ларёчных Райский струится свет. Жаль, что и в час урочный Капли надежды нет. В мыканье - ни глотка мне, И ни одной души. Только песок в гортани Тысячу лет шуршит, Шепчет мне: "Ты нездешен, Значит, подвластен злу». Грешен, конечно, грешен - В щёлку не проскользну.
Надеваем всегдашние маски Начинаем без повода петь. Это время всё дальше от сказки, Но зато его некуда деть. Потому соревнуемся снова Прочь отбросив непрошеный стыд: Кто кого на скаку остановит? Кто чего второпях подпалит? И уже голубые вагоны Выползают с запАсных путей. Утро вечера будет мудрёней, Как учил нас великий Хотэй.
Одаряя себя минутами мелкой сдачи, Жизнь становится не запутанней, а прозрачней. Но с того ведь ни толку нету, ни даже песни, Что по ящика за монету станцует Пресли. И уже готов не знать, что же будет завтра, Где твоих годов повымерли динозавры. Но с утра на свет вываливаясь из подвала, Ты вчера ещё несёшь на морщинах вялых .
Не межа, но только лишь тень межи, А за ней расслабься и дуй свой ройбуш, Да чуток воробушкам накроши, Если шею, падая, не своротишь И научишь лёгкие, как дышать, Чтоб не задохнуться летальным долгом, В миг, когда останется только шаг, Только речь напутственная и только. Ничего не выклянчит твой прикид: Кисея ажурная, рваный ватник, Потому что чайник уже кипит, И смеётся небом безумный шляпник.
Неподъёмный словно чужая мысль, Но с которой трудно пока расстаться, Показавшись, просто перекрестись, Перестань навязчиво так казаться Тем, кем не был вовсе, а, может, был, Только в жизни прошлой и невозвратной, Где торчали остро твои шипы, А не кучковались на коже пятна. И когда разделят нас три-девять Не земель, но лет в благодушной коме, Я смогу, наверное, разорвать Письма, смысла коих уже не вспомню.
Ощутив всей кожею ом травы, Утекаешь земле навстречу, Засыпая из бойких глаголов в Застывающее наречие. Это просто сон, что от глупых рук Вдруг отбился, путей не зная. Но очнётся светом однажды звук, Чтоб взойти посредине рая.