В связи с триумфом воли BLM, как известно было снесено множество памятников негодяям-южанам и рабовладельцам.

В том числе и конных.

Дело хорошее, ведь нормального человека бесит любой истукан.

В том числе и конный.

Любой, кроме одного.

"Крис верхом на Бабушке" - вот достойная замена всем удаленным статуям, как там, где их уже нет, так и там, где, их, надеемся, скоро не будет.

В том числе и военачальнику, угробившему больше русских жизней, чем бледнолицые своих бизонов.

Бабушка, между прочим, тоже с кем только не сражался. Не меньше маршала жу-жу повоевал наш Бабушка.

Установкой такой красоты в центре столицы мы одним выстрелом затыкаем глотку минимум двум говнистым зайцам - и BLM, и LGBTQ, выводя бабушкину партию из-под критики обновленцев.

Выполнение можно было бы поручить тому же Клыкову, но он "недавно умер", как Пальмиро Тольятти в поэме у Ерофеева.

"Крис верхом на Бабушке" - даже на слух звучит героически. А смотреться еще как будет!

Вперед, брати, до свiтлои меты.

Июль '86. Времени одиннадцати нет. Хозяйка дома - соученица. Муж сидит. Сел еще при Андропове.

В стаканах пусто.

Вспоминаю:

Mrs. Regan waved the empty glass at her and she mixed another drink and handed it to her and left the room, without a word, without a glance in my direction.

И говорю: прикинь, если бы сейчас это экранизировали, вместо служанки, Хамфри Богарт вышел бы с трехлитровой банкой в сетке, и вернулся бы, отстояв два часа в очереди.

Зная, кому говорю, но идея мне нравится.

Обида: а с чего ты взял, что надо стоять два часа? Обычно - минут сорок. Если там открыто.

*

Даже мистер толерантность - никита

а никита - он и есть толерантность

обозначил: настоящая гнида

протежирует говно и бездарность

я никите как же так вы же вместе

я-то думал это всё черный юмор

вроде свастики на жопе невесты

тесть подсматривал увидел и умер

нет никита мне там это серьезно

как у тёзки моего с кукурузой

всё что слякотно погано навозно

то и слушаем и славим кургузо

что касается второго урода

посоветовал держаться подальше

разговор две тыщи первого года

год последней моей передачи

двадцать лет ни чихнув и ни пернув

пропагандою беспомощной дряни

головенка дурака джона зорна

петушится скорлупу протаранив

конвертируемы эти скорлупки

кто не верит поспрошай у макаки

люди умные справляют покупки

принимают их где хош - хош во fnac'е

то что добыто то будет добито

из рогатки стрелою из лука

рано умер толерантный никита

за сермягою канув без звука.

Прививаться и тренироваться

чтобы веселее и счастливей жить

это право милый доктор ватсон

кое-кому надо заслужить

сколько впереди приятных разговоров

столько впереди приятных встреч

не изобразит покойный арлозорров

двух друзей восторженную речь

вкусная похлебка острая подливка

есть чем поделиться сохранив своё

родина-рублевка матушка-прививка

море впечатлений черное моё


прочные иконы чистые погоны
огненный взоры опытных спецслужб

очень не хватает мудрого кобзона

чтоб воспеть достойно узы этих дружб.

ЛЕОНИД МАРТЫНОВ. 1965.

ТВИСТ В КРЫМУ

Я наблюдал,

Как пляшут твист

В Крыму.

О нет, я не смотрел, как лютый ворог,

На этих неизвестно почему

Шельмуемых танцоров и танцорок,

Но понимал: не это - твист, не та

Динамика, не так руками машут.

И вдруг сказала девушка, проста

Почти до святости:

- Они вприсядку

пляшут!

И оказалась к истине близка,

Ее воображенье было чисто.

Они откалывали казачка!

Вот что в Крыму

Плясали

Вместо

Твиста.

*

Эти фото советской родни

черно-белые глупые жалкие

как портреты козла хомейни

босоножки пижамки

фотографии робких людей

отвоеванных в долг

даже здесь слышен звон бигудей

удаляется полк

там где не на что в общем смотреть

кроме как на рваньё

чтобы также потом засопеть

рассосав мумиё

волосня местечковой хипни

что ни хорь то мольер

и чулок безобразной ступни

освещает торшер.

О том, что в СССР опубликован "Голем" я почему-то узнал от четы обеспеченных советских художников-даунов.

С книгой я, естественно, был более-менее знаком, предпочитая ей картину Вегенера, но мне захотелось сделать подарок знакомой, которая привезла мне из Парижа пару нужных вещей по линии РоланаТопора.

Оба дауна вели себя восторженно, тщательно детализируя, как принято в таких состояниях, каждую мелочь своего счастья. Они только что поженились, свадьба была не то с фаэтоном, не то с лимузином, впереди маячило увлекательное путешествие.

Приходит сантехник, а у нас с Машей играет "Аквариум". Спрашивает, а что это у вас такое играет, а я ему Петра Мамонова, вы же знаете Петю Мамонова, правда? Вот какие у нас теперь сантехники по квартирам ходят... - ликовал жених. Невеста, которой всё равно что слушать, улыбалась снисходительно.

Синий томик "Голема" красовался на кухонном столе. Меня не покидало ощущение, что хозяева дома с кем-то связаны, что кто-то им это рекомендовал или даже подсунул. Непонятно зачем, просто чтобы "было".

Какое бы умение жить и устраиваться в жизни не проявляли люди этого типа, в мире прекрасного им обязательно полагается гувернер или суфлёр, подсказывающий, чего именно им не хватает, каких излишеств. Так, посреди "аквариумов" с "петрами" иногда выскакивают неожиданные вещи вроде этого романа, который оказался одной из первых ласточек в этом жанре.

Неожиданные вещи выскакивали и у меня, но я избежал участи доброго дяди, используя их в сугубо своих, специфических целях. Хотя и бывал, признаюсь, на волоске неоднократно.

Майринк, конечно, не дурак и не шарлатан, но почему-то все его дальнейшие читатели вели себя и выглядели в точности, как та малохольная парочка, отбивая охоту ковыряться в эзотерических аллегориях, то и дело сверяя свой результат с пояснениями южинских кикимор.


*

Отошла Раффаэлла Карра

в мир иной на зенитных ногах

а у русских одна земфира

семенит в раскаленных мозгах

скачет зомби козлом привитой

на работу берут жив ли мертв

кто принцессы портрет видел той

не соврут но никак не умрут

о таком ли мечтали давно

кто угодно у горького мать

чтобы впрыснув водичку в стегно

на кого-нибудь дальше пахать

нет бы вырезав офицерье

жечь поместья и вешать господ

сажей вымазав что-то своё

лезет зомби скоблить дымоход

смажет петли побреет газон

клумбу вычешет блох нахватав

ихтиандром нырнув в черкизон

загуляет меняя натах

дивно вымолвить

двадцать лет

истлевает копченый скелет

от нагольных несло свитеров

будь здоров.

Многие помнят патриотическую истерию вокруг короткометражки "Яблочко" (1946), по которой якобы учился Голливуд.

Аналогичной паранойей окутаны в деревянной головке топорная "Планета бурь", халтурный "Морозко" и "лучший в мире" Холмс (это после Бэзила Рэтбоуна).

*


То ли карлсоном то ли никсоном

пролетает мимо окна

и сверкают цыганской фиксою

православные ордена

то он винету то он викингом

подмигнет в конце проскакав

или кружится недотыкомкой

вместе с клюшкою на коньках

то он гномом то белоснежкою

мимо задника пропорхнет

и закусывая пельмешкою

за него буханет народ.


*

Я хотел бы слышать это

так как сорок лет назад

словно добытую где-то

книжицу "Путевка в ад"

перелистывая предок

нам зачитывал куски

где американских деток

пожирают пауки

мы рубали в ресторанах

за жуков и пауков

кишиневского барана

непрожаренную плоть

снова вопль - прости господь

я же в мать - седею рано

и по паспорту борков

почему-то на закате

я укладываю спать

в гимнастической кровати

свежевыкопанну мать

и никто на кинопленке

не фиксирует процесс

дескать нехер при ребенке

эксгумировать принцесс

а она была принцесса

при валютном кабаре

и с любовницей бернеса

распивала во дворе

тома крауна аферу

успевая посмотреть

и дежурным офицером

ставил песню "петь, петь, петь"

в исполненьи пола анки

тот кого я отравил

накрошив туда поганки

хладнокровно схоронив

да при чем тут тель-авив

засыпаем? - засыпаем

и к орудия жерлу

из учебника сипаем

как зарезанный ору

бама-лама бама-лу...

Словно след червяка

или клок паутины

от виска до виска

пролегают морщины

кто-то пальцем потрет

или кремом намажет

но рукою махнет

и портрет свой покажет

почему бы и нет

кореша не осудят

чем он плох мой портрет

разве снимки не люди

как записывал дед

пять пластов цеппелина

и мусолил сосед

фердинанда селина

а дивчина одна

переводчица ницше

ты не нюхай меня

мне ведь некогда мыться

говорила куря

на двоих сигарету

и затяжки творя

под адольфа портретом

как дымила она

боже мой как дымила

словно дрезден шпана

мировая бомбила

а потом и белград

разбомбили козлы

ты-то помнишь ли брат

как пылали мосты

а теперь я вдовец

ни дочурки ни сына

то не дед а отец

был фанат цеппелина

во едином гробу

всё житье и пожитки

проползают по лбу

три садовых улитки.

Рассказывать сны, даже (авось пригодится) записывать для себя их содержание - признак маразма, который ты уже не в состоянии контролировать.

Полностью изжитой жанр, вроде пересказа дефицитных фильмов.

Но, дело в том, что в этом состоянии ко мне иногда приходит Константин Николаевич Беляев и говорит такие вещи, что мне самому трудно поверить, что я их не выдумал сам.

То есть, если это мистификация, ею, в принципе, можно и поделиться.

Сегодня ночью, как всегда, под утро, он явился с гитарой и пропел одну единственную фразу (в си-миноре, я запомнил и проверил тональность) из песни, которую "ты, старик, наверняка должен знать, потому что ты всё знаешь".

По интонации я понял, что важна не сама песня, а её местонахождение в настоящем, прошлом или будущем.

Все компоненты конструкций, образующих сны можно отыскать в мире, окружающем нас наяву, в том числе и "Клавочку", которую никто, кроме Кости, не пел по-человечески.

А фраза, между прочим, богатейшая: кто она - чья-то мать, супруга, дочь, сестра, вдова, готовая начать "другую жизнь" с подходящим, как ей кажется, человеком?

Целый роман в одной строке:

*

Некротуризм увлечение новое

не культуризм не виниловый бум

нечто присутствует смутно-рисковое

в шастанье между надгробий и клумб

вон семенит в модной шляпке гражданочка

следом снуёт журналист молодой

из-под земли наблюдая за ёбнутой дамочкой

видно что ходит бедняга вниз головой

кто-то внушил намагниченным шахматам

моду исследовать вечный покой

сверху смеется покойничек: как вы там?

над опрокинутою доской

санями коками саваны коконы

сплошь упакованы на потолке

интересует ужасно что как где и кем тут закопано

дуру в прихлопнутом колпаке

млеют личинки а та в сарафане ушитом портнихою

думает чем не манон я ну чем я не аннабел ли

время придет и ужасные бабочки выпорхнут

в небо роняя комья могильной земли

дамочкин спутник: давайте-ка здесь я вас сфоткаю

кто тут закопан надо же - южинский аопллинер

молча смеются над скрюченной теткою

из-за дощатых портьер.