7 августа в 19 часов будем вместе с совой Буклей на Новом Арбате представлять книгу "Закрой дверь за совой". Как обычно: Московский Дом Книги, на втором этаже возле кафе.

Формально, конечно, повод для встречи – новый детектив, но на деле говорим о чём угодно.

Буклю кормить нельзя. Меня можно.

http://eilin-o-connor.livejournal.com/154169.html

Ветеринар пришёл сделать прививку пуделю, увидел Матвея, вздрогнул и перекрестился.
Впервые, говорит, вижу брюхоногого кота.


Я говорю: помилуйте, доктор, он всего-навсего дородный.
У него пузо, говорит, по полу волочится!
Я говорю: он просто бежит на полусогнутых.
И ряха, говорит, вдвое шире вашей!
Я говорю: у нас в роду все миниатюрные: дедушка до старости на козе ездил, бабушка в корзинке спала.
Ветеринар не слушает и требует весы.
Котик заполз на весы, весы тоже вздрогнули. Четырнадцать килограммов. Я пыталась возражать, что там одних усов грамм на пятьсот, но ветеринар недрогнувшей рукой вывел: ДИЕТА!
И вручил нам.
Вы когда-нибудь сажали животное на диету? Кот ходит за мной четвертый день подряд и спрашивает: «Мама, ты зачем меня с такой жопой родила?» Ночью садится рядом. Открываешь глаза – над тобой нависает рыжее мурло. Смотрит. Такое чувство, будто ждёт, когда я умру, чтобы мне лицо обглодать, пока тёпленькое.
Раньше говорил много слов: мама, пруф, мыгр, птичка, ня. Теперь знает только "мясо" и "дай". Вчера приходил гость, кот обнюхал его и внезапно вцепился в икроножную мышцу. Когда оттаскивали, отбивался и сквозь стиснутые зубы кричал "дай мясо". На всякий случай ножи убрали подальше, гостей тоже пока не пускаем, особенно упитанных.
С вечера начинает плакать под холодильником. Вчера прислушалась – отчетливо разобрала "не для меня придёт весна". Бьёт на жалость, сволочь.
Но мы держимся. Рыбу перестали покупать, колбасу прячем, понемногу переходим на вегетарианское меню, чтобы ему не было завидно. Что самое обидное – кот от голода стремительно умнеет. Раньше я думала: господи, за что нам достался такой дурак, у него же череп изнутри выстлан мхом, по которому бегают солнечные зайчики. Теперь понимаю, что это было не проклятие, а благословение. Умный голодный кот нашел нычку печенья в детской, раскопал конфеты в моём собственном рюкзаке, добрался до помойного ведра и обглодал куриные кости, а из одной, по-моему, сделал заточку. Со дня на день жду, что он подберёт отмычку к навесному замку на холодильнике. На этом нервном фоне все худеют, кроме кота, и я со страхом думаю, что диета не сработает и придётся всё-таки добавлять кардио и тренировки на пресс.

https://eilin-o-connor.livejournal.com/153882.html

Ветеринар пришёл сделать прививку пуделю, увидел Матвея, вздрогнул и перекрестился.
Впервые, говорит, вижу брюхоногого кота.


Я говорю: помилуйте, доктор, он всего-навсего дородный.
У него пузо, говорит, по полу волочится!
Я говорю: он просто бежит на полусогнутых.
И ряха, говорит, вдвое шире вашей!
Я говорю: у нас в роду все миниатюрные: дедушка до старости на козе ездил, бабушка в корзинке спала.
Ветеринар не слушает и требует весы.
Котик заполз на весы, весы тоже вздрогнули. Четырнадцать килограммов. Я пыталась возражать, что там одних усов грамм на пятьсот, но ветеринар недрогнувшей рукой вывел: ДИЕТА!
И вручил нам.
Вы когда-нибудь сажали животное на диету? Кот ходит за мной четвертый день подряд и спрашивает: «Мама, ты зачем меня с такой жопой родила?» Ночью садится рядом. Открываешь глаза – над тобой нависает рыжее мурло. Смотрит. Такое чувство, будто ждёт, когда я умру, чтобы мне лицо обглодать, пока тёпленькое.
Раньше говорил много слов: мама, пруф, мыгр, птичка, ня. Теперь знает только "мясо" и "дай". Вчера приходил гость, кот обнюхал его и внезапно вцепился в икроножную мышцу. Когда оттаскивали, отбивался и сквозь стиснутые зубы кричал "дай мясо". На всякий случай ножи убрали подальше, гостей тоже пока не пускаем, особенно упитанных.
С вечера начинает плакать под холодильником. Вчера прислушалась – отчетливо разобрала "не для меня придёт весна". Бьёт на жалость, сволочь.
Но мы держимся. Рыбу перестали покупать, колбасу прячем, понемногу переходим на вегетарианское меню, чтобы ему не было завидно. Что самое обидное – кот от голода стремительно умнеет. Раньше я думала: господи, за что нам достался такой дурак, у него же череп изнутри выстлан мхом, по которому бегают солнечные зайчики. Теперь понимаю, что это было не проклятие, а благословение. Умный голодный кот нашел нычку печенья в детской, раскопал конфеты в моём собственном рюкзаке, добрался до помойного ведра и обглодал куриные кости, а из одной, по-моему, сделал заточку. Со дня на день жду, что он подберёт отмычку к навесному замку на холодильнике. На этом нервном фоне все худеют, кроме кота, и я со страхом думаю, что диета не сработает и придётся всё-таки добавлять кардио и тренировки на пресс.

http://eilin-o-connor.livejournal.com/153882.html

Читала о воздухоплавании и в очередной раз наткнулась на описание побега из ГДР на воздушном шаре.
История, конечно, потрясающая. Двое друзей хотели жить в Западной Германии, а не в Восточной, и поскольку легальных способов переехать у них не было, они решили сбежать. Стрельжик и Ветцель – один электрик, другой каменщик.

И вот представьте: 78-й год. Небольшой городок неподалеку от границы. Два человека в сарае тайно мастерят воздушный шар – если верить газетам, один из самых больших за всю историю воздухоплавания над Европой. Им нужно поднять в воздух восемь человек: двоих мужчин, двоих женщин, четверых детей (по их расчетам – всего около семисот пятидесяти килограммов). Задача немыслимой сложности при том уровне скрытности, который им нужно поддерживать, особенно если помнить, что оба самоучки.
Замечательно здесь то, что вся последующая их история – это история поражений.


Сначала они выбрали неподходящую ткань. Восемьсот квадратных метров, из которых Ветцель с женой, работая по ночам, сшили гигантский баллон. Выяснилось, что стыки не герметичны, а когда их заклеили, оказалось, что ткань пропускает воздух.

Они приобрели другую, на этот раз после серии испытаний. Материал подошел, но возникла проблема с горелкой. Она была слишком маломощной. Шар поднимал четверых, но восемь человек он унести не мог. Как ни бились Стрельжик и Ветцель, у них ничего не получалось.
Ветцель отступился.
Стрельжик решил пробовать дальше.

Только через полгода ему удалось сконструировать «правильные» горелку и гондолу. Ночью в июле, дождавшись подходящего ветра, он погрузил семью в корзину – и они взлетели.
Скорость была хорошей, высоту набрали подходящую.
А потом шар вошёл в облако.

Ткань баллона намокла, шар потяжелел, и Стрельжик вместе с женой и двумя детьми потерпели крушение. Корзина упала в ста пятидесяти метрах от границы, в так называемой «полосе смерти». Стрельжик после рассказывал, что они выбирались девять часов. Проволочные заграждения, пограничные патрули, затем – несколько миль «запретной зоны» (с ними двое детей!). Семья спаслась, но шар остался на приграничной полосе, и на следующее утро, едва его обнаружили, было начато расследование.
Стрельжик понял, что его арест – это вопрос времени. Он снова пришёл к Ветцелю, и друзья срочно приступили к четвертому по счету шару.

Однако теперь они не имели возможности закупить ткань оптом у одного продавца. Полиция искала тех, кто пытался перелететь через границу. Их бы немедленно сдали. Пришлось приобретать материал в разных местах, буквально по куску. Ветцель сшил новый шар. Стрельжик смастерил другую гондолу и горелку. На всё ушло полтора месяца.
Ночью 16 сентября они погрузили жен и детей в корзину и взлетели с той же поляны, с которой пытались подняться прежде.

Дальше источники говорят разное.

Одни утверждают, что пятнадцатилетний сын Стрельжика при запуске слишком поздно перерезал веревку. Шар накренился, и пламя горелки прожгло в ткани дыру.

Другие – что в конструкции горелки изначально была допущена ошибка.
Как бы там ни было, гигантский продырявленный аэростат все-таки взлетел и на высоте около двух километров понесся в сторону границы.
В гондоле было адски холодно.
Мамы пели детям, чтобы успокоить их.

Изобретателям пришлось поддерживать максимальное пламя, чтобы шар не упал, и топливо стремительно подходило к концу. Когда оно закончилось, аэростат рухнул на землю – всех восьмерых спасло лишь то, что баллон сработал как парашют. Ветцель порвал мышцы на ноге, но идти мог, и они со Стрельжиком, оставив женщин и детей прятаться в кустах, отправились выяснять, где же приземлились.
Потому что ведь никакой уверенности не было.

Дальше хэппи-енд: на дороге им встретились полицейские, беглецы запустили сигнальную ракету, и две семьи выбежали из кустов с бутылкой шампанского, предусмотрительно захваченной из дома.

Следующие несколько недель Стрельжик и Ветцель были во всех газетах. Потом про них сняли фильм, а еще позже Стрельжик, кажется, написал книгу об их побеге. А может быть и не он – но этот случай описывался неоднократно.

Дальнейшие их судьбы сложились вполне благополучно. Стрельжик руководил магазином электроники, Ветцель работал в автомастерской. Они рассорились – говорят, из-за того, что не сумели поделить обрушившуюся на них славу, – но двадцать лет спустя все-таки повторили свой полёт в присутствии журналистов и любопытствующих.

И вот я представляю.
У тебя двое детей.
Ты предпринимаешь немыслимые усилия, чтобы вырваться из той жизни, которая тебе не по душе. Раз за разом попытки оказываются тщетны. Твой друг сливается после первой большой неудачи, твой сын-подросток подкладывает тебе свинью, твой воздушный шар никуда не летит, а если летит, то падает, причем в худшее место из возможных. Ах да – в случае провала ты теряешь и семью, и свободу.
А потом раз – и всё получается.
Два года подготовки, двадцать восемь минут полёта – и ты там, где мечтал.
Целуешь жену, обнимаешь детей, откупориваешь бутылку. И пока пена бьёт из горлышка, произносишь краткую прочувствованную речь.
Кто, спрашиваешь, герой и победитель? Кто сконструировал и поднял в воздух чертов шар? Кто вывез вас из этой гнусной страны? Кто рисковал всем, кто проявил невероятное хладнокровие, кто всех спас?

В это время жена, роющаяся в сумке, выпрямляется, устремляет на тебя гневный взгляд и говорит: ты что, забыл бокалы для шампанского?

https://eilin-o-connor.livejournal.com/153733.html

Читала о воздухоплавании и в очередной раз наткнулась на описание побега из ГДР на воздушном шаре.
История, конечно, потрясающая. Двое друзей хотели жить в Западной Германии, а не в Восточной, и поскольку легальных способов переехать у них не было, они решили сбежать. Стрельжик и Ветцель – один электрик, другой каменщик.

И вот представьте: 78-й год. Небольшой городок неподалеку от границы. Два человека в сарае тайно мастерят воздушный шар – если верить газетам, один из самых больших за всю историю воздухоплавания над Европой. Им нужно поднять в воздух восемь человек: двоих мужчин, двоих женщин, четверых детей (по их расчетам – всего около семисот пятидесяти килограммов). Задача немыслимой сложности при том уровне скрытности, который им нужно поддерживать, особенно если помнить, что оба самоучки.
Замечательно здесь то, что вся последующая их история – это история поражений.


Сначала они выбрали неподходящую ткань. Восемьсот квадратных метров, из которых Ветцель с женой, работая по ночам, сшили гигантский баллон. Выяснилось, что стыки не герметичны, а когда их заклеили, оказалось, что ткань пропускает воздух.

Они приобрели другую, на этот раз после серии испытаний. Материал подошел, но возникла проблема с горелкой. Она была слишком маломощной. Шар поднимал четверых, но восемь человек он унести не мог. Как ни бились Стрельжик и Ветцель, у них ничего не получалось.
Ветцель отступился.
Стрельжик решил пробовать дальше.

Только через полгода ему удалось сконструировать «правильные» горелку и гондолу. Ночью в июле, дождавшись подходящего ветра, он погрузил семью в корзину – и они взлетели.
Скорость была хорошей, высоту набрали подходящую.
А потом шар вошёл в облако.

Ткань баллона намокла, шар потяжелел, и Стрельжик вместе с женой и двумя детьми потерпели крушение. Корзина упала в ста пятидесяти метрах от границы, в так называемой «полосе смерти». Стрельжик после рассказывал, что они выбирались девять часов. Проволочные заграждения, пограничные патрули, затем – несколько миль «запретной зоны» (с ними двое детей!). Семья спаслась, но шар остался на приграничной полосе, и на следующее утро, едва его обнаружили, было начато расследование.
Стрельжик понял, что его арест – это вопрос времени. Он снова пришёл к Ветцелю, и друзья срочно приступили к четвертому по счету шару.

Однако теперь они не имели возможности закупить ткань оптом у одного продавца. Полиция искала тех, кто пытался перелететь через границу. Их бы немедленно сдали. Пришлось приобретать материал в разных местах, буквально по куску. Ветцель сшил новый шар. Стрельжик смастерил другую гондолу и горелку. На всё ушло полтора месяца.
Ночью 16 сентября они погрузили жен и детей в корзину и взлетели с той же поляны, с которой пытались подняться прежде.

Дальше источники говорят разное.

Одни утверждают, что пятнадцатилетний сын Стрельжика при запуске слишком поздно перерезал веревку. Шар накренился, и пламя горелки прожгло в ткани дыру.

Другие – что в конструкции горелки изначально была допущена ошибка.
Как бы там ни было, гигантский продырявленный аэростат все-таки взлетел и на высоте около двух километров понесся в сторону границы.
В гондоле было адски холодно.
Мамы пели детям, чтобы успокоить их.

Изобретателям пришлось поддерживать максимальное пламя, чтобы шар не упал, и топливо стремительно подходило к концу. Когда оно закончилось, аэростат рухнул на землю – всех восьмерых спасло лишь то, что баллон сработал как парашют. Ветцель порвал мышцы на ноге, но идти мог, и они со Стрельжиком, оставив женщин и детей прятаться в кустах, отправились выяснять, где же приземлились.
Потому что ведь никакой уверенности не было.

Дальше хэппи-енд: на дороге им встретились полицейские, беглецы запустили сигнальную ракету, и две семьи выбежали из кустов с бутылкой шампанского, предусмотрительно захваченной из дома.

Следующие несколько недель Стрельжик и Ветцель были во всех газетах. Потом про них сняли фильм, а еще позже Стрельжик, кажется, написал книгу об их побеге. А может быть и не он – но этот случай описывался неоднократно.

Дальнейшие их судьбы сложились вполне благополучно. Стрельжик руководил магазином электроники, Ветцель работал в автомастерской. Они рассорились – говорят, из-за того, что не сумели поделить обрушившуюся на них славу, – но двадцать лет спустя все-таки повторили свой полёт в присутствии журналистов и любопытствующих.

И вот я представляю.
У тебя двое детей.
Ты предпринимаешь немыслимые усилия, чтобы вырваться из той жизни, которая тебе не по душе. Раз за разом попытки оказываются тщетны. Твой друг сливается после первой большой неудачи, твой сын-подросток подкладывает тебе свинью, твой воздушный шар никуда не летит, а если летит, то падает, причем в худшее место из возможных. Ах да – в случае провала ты теряешь и семью, и свободу.
А потом раз – и всё получается.
Два года подготовки, двадцать восемь минут полёта – и ты там, где мечтал.
Целуешь жену, обнимаешь детей, откупориваешь бутылку. И пока пена бьёт из горлышка, произносишь краткую прочувствованную речь.
Кто, спрашиваешь, герой и победитель? Кто сконструировал и поднял в воздух чертов шар? Кто вывез вас из этой гнусной страны? Кто рисковал всем, кто проявил невероятное хладнокровие, кто всех спас?

В это время жена, роющаяся в сумке, выпрямляется, устремляет на тебя гневный взгляд и говорит: ты что, забыл бокалы для шампанского?

http://eilin-o-connor.livejournal.com/153733.html

************************
– Не получается! – говорит один запыхавшийся маленький мальчик другому, постарше.
Трижды он пытался нырнуть, и трижды его выталкивало на поверхность. Он стоит по пояс в воде и обижается на море.
– Камней надо в плавки насыпать, – с серьёзным лицом советует второй. – Они тебя на дно потянут. Там ты их вытряхнешь и обратно всплывёшь.
Младший покусывает губу, не до конца убеждённый в действенности этого способа.
– Водолазы так делают, – небрежно говорит старший.
Мальчик поднимает на него недоверчивый взгляд:
– Водолазы? В плавки?
– Работа у них такая, – строго говорит второй.
Замолкает и мечтательно смотрит в сторону горизонта, словно прозревая где-то там вдалеке сосредоточенных водолазов, зачерпывающих из мешка по пригоршне нагревшихся камней и с привычным вздохом оттягивающих резинку.

– Сёма, я толстая?


– Нет.
– Сёма, скажи правду – толстая?
– Нет!
– Сёма, ты врёшь! Я же вижу: ноги толстые. А вот это – вот это что?! – брезгливо оттягивает кусок своего спелого бока.– Фу! Жир!
– Дура, – любовно говорит низенький плешивый Сёма. – Это сало! В нём вся красота!

Вода у берега зелёная, за буйками синяя, возле самого дна золотистая, и где-то сверху болтаются недоваренные ноги купальщиков.
– Ванюша, Ванюша! Не писай в море!
– Почему, баба?
– Тебя рыбка укусит! Писай вот тут, на песочке!
– А тут я его укушу, – хмуро говорит мужик, обгоревший так, что выглядит беглецом из преисподней. – Я тоже рыбка. Рыбка дядя Игорь.
Бабушка подхватывает Ванюшу на руки и, бормоча о ненормальных психах, скачет к уборным.

Песок серый, камни колючие, но по морю вдалеке бежит маленький белый барашек, отбившийся от стада, и взрослая волна, сжалившись, выносит его к своим. Он трясёт курчавой головой и вместе со всей отарой рассыпается в брызги вокруг хохочущих детей.

****************
...здесь, конечно, иное течение времени. Не потому что курорт, и не потому что безделье, а потому что рядом с морем всё отсчитывается от него. Вместо стрелки по циферблату бежит волна: шур-шур, шур-шур. Позавчера был шторм, так возникла новая зарубка: до шторма и после. Какие вторники, зачем субботы? Дни слипаются и тают, как переваренные яблоки в солнечном сиропе.
Солнца много. Рыжие английские дети сгорают моментально, становятся розовые, как новорожденные мышата, и такие же жалкие. У немцев и шведов очень светлый загар, медовый – а может, все они пользуются каким-нибудь специальным средством, не знаю.
Здесь быстро появляются свои любимцы. Сёма с женой, за которыми хочется ходить с записной книжкой (– Сёма, поедем на лифте! – Почему не по лестнице? Нам нужно больше ходить! – Сёма, я буду ходить в лифте ради тебя, хочешь? Кругами, все четыре этажа!); чета пожилых англичан: он приносит ей вишнёвое варенье в розетке, она перекладывает самую большую вишню в его рисовую кашу – всё это без единого слова, с лёгкими касаниями, невесомыми улыбками; маленькая девочка с копной черных кудрявых волос, которая начинает каждое утро с того, что вдумчиво сыпет себе на макушку песок под крики многочисленных родственниц. Сегодня ей заплели волосы в косы. Она постояла на берегу, собрала песочную кучу размером с муравейник, деловито отряхнула ладони, наклонилась и воткнулась в неё всей головой.
Рыбка дядя Игорь уехал или просто не попадается мне на глаза, но вместо него появился очень похожего типа мужчина, который выгуливает по пляжу сына лет шести.
– Пап, а что примерно можно сделать из песка?
– Из песка можно сделать примерно всё, – отвечает папа, рассеянно глядя куда-то вдаль.
– Ну, например?
– Например, шлакоблок. Знаешь, что это такое?
– Нет...
– Ну и слава богу, – ласково говорит отец.

******************************

Или вот десерты.
Начинается невинно – с земляничного суфле, похожего на взбитое с розами облако. Но долго смотреть нельзя. Стоит замедлить шаг, как к тебе льнут гибкие турецкие кадаиф – из тончайших тестяных нитей. За ними упругие желе, белотелые пудинги, рыхлые медовики и распутная пахлава... Всё, ты пропал. Тебя подчинили эклеры, непристойно жирный тирамису и совсем уж бесстыжий шоколадный бисквит, обложенный засахаренными вишнями, как наложницами.
– Соня, попробуй кекс!
– Я сегодня не буду сладости...
Марципан от изумления трескается. Из эклера выползает кремовая гусеница, чтобы посмотреть, кто это сказал. Пчела, влюблённо жужжащая вокруг пахлавы, теряет сознание и падает в сироп.
"Она не будет сладостей, она не будет сладостей, – шелестит над столом. – Она нас не хочет!"
Все замирают. Где-то на краю взвизгивает слабонервный мармелад.
– Сегодня новые пирожные, с абрикосом! Видела?
– Я видела весы! – хмуро говорит Соня.
– Ну и что?
– Знаешь, на сколько я поправилась!
– О, крем-брюле! Взять тебе? Оно не калорийное.
– Не калорийное? – с надеждой переспрашивает Соня.
Все смотрят на крем-брюле. Крем-брюле втягивает живот и размашисто крестится.
– Там же нет теста!
– Тогда возьми, – после долгой паузы соглашается Соня.
Над десертным столом слышен дружный вздох облегчения. Мармелад вытирает испарину.
И только шоколадный бисквит пожимает плечами: он сразу знал, что этим всё и закончится. Любимый грех дьявола – не честолюбие, а чревоугодие. Дали бы Нео хоть раз попробовать тирамису, и о судьбе матрицы можно не беспокоиться. "С такой кормой по крышам не поскачешь", – злорадно думает бисквит, глядя Соне вслед, и подмигивает засахаренной вишне.

**************************

Я пишу: сегодня жара, море спокойное, гоняли на водном мотоцикле, видели медузу.

Мама пишет: вчера разморозили бассейн, кот ушёл жить в валенок, на ночь созываем в постель мышей, чтоб теплее спалось.

Я пишу: гуляли по берегу, искали камешек с дыркой, нашли трёх нудистов и дохлую чайку.

Мама пишет: гуляли на реке, ловили голавля на меховых червей, прорубь затянулась, пришлось рубить другую.

Я пишу: купила новое парео.

Мама пишет: подшила старый пуховик.

Я пишу: объелась арбузом.

Мама пишет: засолили кабана.

Я пишу: скоро приеду! Жарь картошку, доставай наливку, настраивай гармонь.

Мама пишет: не приезжай! кот законопатил валенок изнутри, кабан сам пришёл, принёс соль, умолял пустить его в печь погреться. проси в море политического убежища и сиди там. найдёшь работу, получишь вид на жительство, перевезёшь нас с папой, согласны жить с медузами и есть планктон.
(Приписка: узнай правила иммиграции для обуви. кот согласен ехать только вместе с валенком).

https://eilin-o-connor.livejournal.com/153565.html

************************
– Не получается! – говорит один запыхавшийся маленький мальчик другому, постарше.
Трижды он пытался нырнуть, и трижды его выталкивало на поверхность. Он стоит по пояс в воде и обижается на море.
– Камней надо в плавки насыпать, – с серьёзным лицом советует второй. – Они тебя на дно потянут. Там ты их вытряхнешь и обратно всплывёшь.
Младший покусывает губу, не до конца убеждённый в действенности этого способа.
– Водолазы так делают, – небрежно говорит старший.
Мальчик поднимает на него недоверчивый взгляд:
– Водолазы? В плавки?
– Работа у них такая, – строго говорит второй.
Замолкает и мечтательно смотрит в сторону горизонта, словно прозревая где-то там вдалеке сосредоточенных водолазов, зачерпывающих из мешка по пригоршне нагревшихся камней и с привычным вздохом оттягивающих резинку.

– Сёма, я толстая?


– Нет.
– Сёма, скажи правду – толстая?
– Нет!
– Сёма, ты врёшь! Я же вижу: ноги толстые. А вот это – вот это что?! – брезгливо оттягивает кусок своего спелого бока.– Фу! Жир!
– Дура, – любовно говорит низенький плешивый Сёма. – Это сало! В нём вся красота!

Вода у берега зелёная, за буйками синяя, возле самого дна золотистая, и где-то сверху болтаются недоваренные ноги купальщиков.
– Ванюша, Ванюша! Не писай в море!
– Почему, баба?
– Тебя рыбка укусит! Писай вот тут, на песочке!
– А тут я его укушу, – хмуро говорит мужик, обгоревший так, что выглядит беглецом из преисподней. – Я тоже рыбка. Рыбка дядя Игорь.
Бабушка подхватывает Ванюшу на руки и, бормоча о ненормальных психах, скачет к уборным.

Песок серый, камни колючие, но по морю вдалеке бежит маленький белый барашек, отбившийся от стада, и взрослая волна, сжалившись, выносит его к своим. Он трясёт курчавой головой и вместе со всей отарой рассыпается в брызги вокруг хохочущих детей.

****************
...здесь, конечно, иное течение времени. Не потому что курорт, и не потому что безделье, а потому что рядом с морем всё отсчитывается от него. Вместо стрелки по циферблату бежит волна: шур-шур, шур-шур. Позавчера был шторм, так возникла новая зарубка: до шторма и после. Какие вторники, зачем субботы? Дни слипаются и тают, как переваренные яблоки в солнечном сиропе.
Солнца много. Рыжие английские дети сгорают моментально, становятся розовые, как новорожденные мышата, и такие же жалкие. У немцев и шведов очень светлый загар, медовый – а может, все они пользуются каким-нибудь специальным средством, не знаю.
Здесь быстро появляются свои любимцы. Сёма с женой, за которыми хочется ходить с записной книжкой (– Сёма, поедем на лифте! – Почему не по лестнице? Нам нужно больше ходить! – Сёма, я буду ходить в лифте ради тебя, хочешь? Кругами, все четыре этажа!); чета пожилых англичан: он приносит ей вишнёвое варенье в розетке, она перекладывает самую большую вишню в его рисовую кашу – всё это без единого слова, с лёгкими касаниями, невесомыми улыбками; маленькая девочка с копной черных кудрявых волос, которая начинает каждое утро с того, что вдумчиво сыпет себе на макушку песок под крики многочисленных родственниц. Сегодня ей заплели волосы в косы. Она постояла на берегу, собрала песочную кучу размером с муравейник, деловито отряхнула ладони, наклонилась и воткнулась в неё всей головой.
Рыбка дядя Игорь уехал или просто не попадается мне на глаза, но вместо него появился очень похожего типа мужчина, который выгуливает по пляжу сына лет шести.
– Пап, а что примерно можно сделать из песка?
– Из песка можно сделать примерно всё, – отвечает папа, рассеянно глядя куда-то вдаль.
– Ну, например?
– Например, шлакоблок. Знаешь, что это такое?
– Нет...
– Ну и слава богу, – ласково говорит отец.

******************************

Или вот десерты.
Начинается невинно – с земляничного суфле, похожего на взбитое с розами облако. Но долго смотреть нельзя. Стоит замедлить шаг, как к тебе льнут гибкие турецкие кадаиф – из тончайших тестяных нитей. За ними упругие желе, белотелые пудинги, рыхлые медовики и распутная пахлава... Всё, ты пропал. Тебя подчинили эклеры, непристойно жирный тирамису и совсем уж бесстыжий шоколадный бисквит, обложенный засахаренными вишнями, как наложницами.
– Соня, попробуй кекс!
– Я сегодня не буду сладости...
Марципан от изумления трескается. Из эклера выползает кремовая гусеница, чтобы посмотреть, кто это сказал. Пчела, влюблённо жужжащая вокруг пахлавы, теряет сознание и падает в сироп.
"Она не будет сладостей, она не будет сладостей, – шелестит над столом. – Она нас не хочет!"
Все замирают. Где-то на краю взвизгивает слабонервный мармелад.
– Сегодня новые пирожные, с абрикосом! Видела?
– Я видела весы! – хмуро говорит Соня.
– Ну и что?
– Знаешь, на сколько я поправилась!
– О, крем-брюле! Взять тебе? Оно не калорийное.
– Не калорийное? – с надеждой переспрашивает Соня.
Все смотрят на крем-брюле. Крем-брюле втягивает живот и размашисто крестится.
– Там же нет теста!
– Тогда возьми, – после долгой паузы соглашается Соня.
Над десертным столом слышен дружный вздох облегчения. Мармелад вытирает испарину.
И только шоколадный бисквит пожимает плечами: он сразу знал, что этим всё и закончится. Любимый грех дьявола – не честолюбие, а чревоугодие. Дали бы Нео хоть раз попробовать тирамису, и о судьбе матрицы можно не беспокоиться. "С такой кормой по крышам не поскачешь", – злорадно думает бисквит, глядя Соне вслед, и подмигивает засахаренной вишне.

**************************

Я пишу: сегодня жара, море спокойное, гоняли на водном мотоцикле, видели медузу.

Мама пишет: вчера разморозили бассейн, кот ушёл жить в валенок, на ночь созываем в постель мышей, чтоб теплее спалось.

Я пишу: гуляли по берегу, искали камешек с дыркой, нашли трёх нудистов и дохлую чайку.

Мама пишет: гуляли на реке, ловили голавля на меховых червей, прорубь затянулась, пришлось рубить другую.

Я пишу: купила новое парео.

Мама пишет: подшила старый пуховик.

Я пишу: объелась арбузом.

Мама пишет: засолили кабана.

Я пишу: скоро приеду! Жарь картошку, доставай наливку, настраивай гармонь.

Мама пишет: не приезжай! кот законопатил валенок изнутри, кабан сам пришёл, принёс соль, умолял пустить его в печь погреться. проси в море политического убежища и сиди там. найдёшь работу, получишь вид на жительство, перевезёшь нас с папой, согласны жить с медузами и есть планктон.
(Приписка: узнай правила иммиграции для обуви. кот согласен ехать только вместе с валенком).

http://eilin-o-connor.livejournal.com/153565.html

Шла в разноцветной футболке, ярко-зелёной с рыжей лисой. Два бомжа, сидевшие на пустой трамвайной остановке, при виде меня оживились.
– И вот она нарядная на праздник к нам пришла! – хрипло выкрикнул один.
Второй посоветовал ему уняться и не приставать к девушкам.
Спустя час возвращалась обратно этой же дорогой. Бомжи сидели на прежнем месте.


– Это судьба! – сказал первый с интонацией графини де Морсер, встретившей Монте-Кристо.
– И не возразишь, – сказал второй.
Я думала, что мне начнут предлагать руку и сердце, но вместо этого у меня стрельнули полтинник. Сначала я грустила над этой несообразностью: встретить судьбу и удовольствоваться полтинником. Но затем поняла, что мне преподали урок высшего смирения и одновременно безупречного расчёта: меньше не хватит, а больше не дадут. Если бы мы все были такими точными в запросах, деду Морозу, кем бы он там ни был, жилось намного легче.
* * *
Прочитала у Татьяна Мэй, что чуковское «прямо в мойку, прямо в мойку с головою окунул» – не про раковину, как я всегда полагала в простоте душевной, а про речку Мойку. Поделилась с родителями.
– Это довольно очевидно, – светски сказала мама. – Иначе бы он ему череп размозжил об фаянс.
Мы с папой вообразили эту картину и надолго замолчали. Матушка моя – кроткая голубка, но иногда она нас удивляет – как в тот раз, когда они с папой заспорили, надо ли пересаживать шиповник. Папа настаивал на пересадке, всё шло к тому, что шиповник сменит место жительства. Как вдруг без всякой связи с предыдущим разговором матушка сообщила, что труп человека можно полностью сжечь при помощи всего четырёх автомобильных покрышек.
В разговоре наступила пауза. "Аргумент", – согласился папа, и шиповник остался на месте.
* * *
Еле отбрыкалась от приобретения рыбы, плавающей в магазинном аквариуме, и вспомнила жену моего приятеля, купившую живых раков, чтобы сварить их мужу на день рождения. Вернувшийся с работы именинник нашел бедную женщину в слезах над ванной, на дне которой молились раки. Как взрослый ответственный человек он предложил взять грех на себя, но оказалось, что за несколько часов жена успела к ним привязаться. Раки Петенька, Варя и Катюша приветственно махали мужу усами, пока Игнат и Федор Петрович смотрели на него как на говно.
На семейном совете, где голос одной стороны был представлен рыданиями, решено было выпустить раков в ближайший чистый водоём.
Следующие несколько часов супруги колесили по Подмосковью, пытаясь понять, достаточно ли чисты встречающиеся им водоёмы. Не издохнут ли раки в корчах, едва намочив мандибулы, не понесет ли прочь их обезображенные тела ядовитая речная волна. Ты в ответе за тех, кого не сварил, и всё такое. В итоге выпустили их, кажется, в реке Пехорке. Было воскресенье, на обратном пути они застряли в многочасовой пробке и вернулись домой поздно ночью, измученные, грязные и в комариных волдырях.
Ничего не зная об этой истории, я спросила у приятеля, как прошел праздник.
– День рождения у раков удался, – сдержанно сказал этот святой человек.
* * *
Вчера было солнечно, в лобовых стеклах встречных автомобилей отражалось небо. Я стояла в пробке на Третьем кольце и сердилась на пробку, на жару, на солнце, пока не осознала, что навстречу мне едут десятки, сотни машин, битком набитые облаками.

https://eilin-o-connor.livejournal.com/153262.html

Шла в разноцветной футболке, ярко-зелёной с рыжей лисой. Два бомжа, сидевшие на пустой трамвайной остановке, при виде меня оживились.
– И вот она нарядная на праздник к нам пришла! – хрипло выкрикнул один.
Второй посоветовал ему уняться и не приставать к девушкам.
Спустя час возвращалась обратно этой же дорогой. Бомжи сидели на прежнем месте.


– Это судьба! – сказал первый с интонацией графини де Морсер, встретившей Монте-Кристо.
– И не возразишь, – сказал второй.
Я думала, что мне начнут предлагать руку и сердце, но вместо этого у меня стрельнули полтинник. Сначала я грустила над этой несообразностью: встретить судьбу и удовольствоваться полтинником. Но затем поняла, что мне преподали урок высшего смирения и одновременно безупречного расчёта: меньше не хватит, а больше не дадут. Если бы мы все были такими точными в запросах, деду Морозу, кем бы он там ни был, жилось намного легче.
* * *
Прочитала у Татьяна Мэй, что чуковское «прямо в мойку, прямо в мойку с головою окунул» – не про раковину, как я всегда полагала в простоте душевной, а про речку Мойку. Поделилась с родителями.
– Это довольно очевидно, – светски сказала мама. – Иначе бы он ему череп размозжил об фаянс.
Мы с папой вообразили эту картину и надолго замолчали. Матушка моя – кроткая голубка, но иногда она нас удивляет – как в тот раз, когда они с папой заспорили, надо ли пересаживать шиповник. Папа настаивал на пересадке, всё шло к тому, что шиповник сменит место жительства. Как вдруг без всякой связи с предыдущим разговором матушка сообщила, что труп человека можно полностью сжечь при помощи всего четырёх автомобильных покрышек.
В разговоре наступила пауза. "Аргумент", – согласился папа, и шиповник остался на месте.
* * *
Еле отбрыкалась от приобретения рыбы, плавающей в магазинном аквариуме, и вспомнила жену моего приятеля, купившую живых раков, чтобы сварить их мужу на день рождения. Вернувшийся с работы именинник нашел бедную женщину в слезах над ванной, на дне которой молились раки. Как взрослый ответственный человек он предложил взять грех на себя, но оказалось, что за несколько часов жена успела к ним привязаться. Раки Петенька, Варя и Катюша приветственно махали мужу усами, пока Игнат и Федор Петрович смотрели на него как на говно.
На семейном совете, где голос одной стороны был представлен рыданиями, решено было выпустить раков в ближайший чистый водоём.
Следующие несколько часов супруги колесили по Подмосковью, пытаясь понять, достаточно ли чисты встречающиеся им водоёмы. Не издохнут ли раки в корчах, едва намочив мандибулы, не понесет ли прочь их обезображенные тела ядовитая речная волна. Ты в ответе за тех, кого не сварил, и всё такое. В итоге выпустили их, кажется, в реке Пехорке. Было воскресенье, на обратном пути они застряли в многочасовой пробке и вернулись домой поздно ночью, измученные, грязные и в комариных волдырях.
Ничего не зная об этой истории, я спросила у приятеля, как прошел праздник.
– День рождения у раков удался, – сдержанно сказал этот святой человек.
* * *
Вчера было солнечно, в лобовых стеклах встречных автомобилей отражалось небо. Я стояла в пробке на Третьем кольце и сердилась на пробку, на жару, на солнце, пока не осознала, что навстречу мне едут десятки, сотни машин, битком набитые облаками.

http://eilin-o-connor.livejournal.com/153262.html

Спойлеры!
* * *
Так как же было всё, друзья, на самом деле?
Парнишка в Англии служил, причем в борделе. Его папаша был король, из Пендрагонов. Мечом капусту шинковал, рубил драконов. Но брат – завистливая тварь, отродье ада – решил прикончить короля и всех кто рядом. «Беги, сынок, - вскричал папаша, - бога ради!»
Ну тот бежал, и подобрали парня бляди.

Теперь скачок на двадцать лет. Парнишка вырос. Заматерел. Прибавил вес. Невзгоды вынес. Привык качаться, загорать и часто мыться, чтоб не ударить в грязь лицом среди столицы. Тут не побреешься с утра – престиж уронишь! Вокруг же Англия, братва, а не Воронеж! Его крышует главный поц из фэбээра и в целом мальчику фартит и прёт карьера. Где прежде триппер и бардак – там блеск и танцы.
Он уважаемый чувак. Пример британцам.


Меж тем король сидит в углу и хочет плакать. Не знает, бедный, учинить какую пакость. Но тут удачно прорвало в подвале трубы. Ушла вода. Пришла беда за душегубом. Из грязи, сора и дерьма явилась дура – валун с застрявшим в нём мечом Экскалибуром.
И что теперь? Король сыграл лицом креветку и говорит: тащи, орлы, его как репку.

А дальше ясно: наш Артур, словес не тратя, пришел к мечу, а тот ему: «так я ж от бати! И где другие рвут пупок, весло им в дышло, там ты герой и полубог".
Ну так и вышло.

Народ вопит: «ура, ура! Долой тирана!» Артур бежит, не будь дурак, бинтуя раны. Он этот трон видал в гробу под льдом и снегом, но хрен обманешь ты судьбу: приходит негр. Героя тащит он в дыру, что под горою, и говорит: "Ты наш король. Заткнись, урою". Артур моргает и сопит, цепями скован, и молча думает: "Едрить! Игра престолов..."

Метёт, метёт по всей земле, во все пределы. Он шкандыбает в дальний лес, дрожа всем телом. Туда, где чаща и гнильё, бедняга послан – там ссыт кукушка на него, блюёт опоссум. Там хищный пингвин ничего в кустах не прячет. Герой как взглянет на него, так горько плачет. Он позабыл свой вес и рост, размер и имя. Болит нога, раздуло нос, немеет вымя. Его кусал ночной хорек, лихой и дерзкий. Он бьётся тыквой о пенёк: верните к девкам! Но в результате этих встреч и изысканий он наконец-то взял свой меч. Двумя руками.

Теперь он месть, теперь он смерть, он всем покажет! Как этот пакостник посмел убить папашу? И между прочим, там ещё досталось маме. Чему вообще его учили в Ватикане?! Навстречу гаду наш герой летит как птичка – слегка покоцанный, хромой и без яичка, но твердо верящий в себя, в свою удачу.
Да, и в колдунью со змеей. А как иначе.

Тут крики, лязги, кровь, кишки и трупы тухнут, "да бросьте хлорку же в бассейн, там злая ктулха", убили дочь, спасли змею – ну все при деле, Джуд Лоу бегает с косой как земледелец, но если в фильме есть герой из барбершопа, злодею в башне под горой настала жопа.

На этом кончен наш рассказ. Артур на троне. Змея в песке, кальмар в реке, алмаз в короне. Орёл свалил на Касл Рок, пингвин к нудистам. Опоссум дрыхнет как сурок. Баклан гнездится. В тавернах пляшут без белья и не стыдятся. Мизинца выгнали к чертям – опять за блядство (застукан с крошкой Гвиневер, причём с поличным). Короче, все идёт путём, всё как обычно.

И кстати девочки, поскольку все не дуры, сменили вывеску на "Королев Артура".

https://eilin-o-connor.livejournal.com/152849.html

Спойлеры!
* * *
Так как же было всё, друзья, на самом деле?
Парнишка в Англии служил, причем в борделе. Его папаша был король, из Пендрагонов. Мечом капусту шинковал, рубил драконов. Но брат – завистливая тварь, отродье ада – решил прикончить короля и всех кто рядом. «Беги, сынок, - вскричал папаша, - бога ради!»
Ну тот бежал, и подобрали парня бляди.

Теперь скачок на двадцать лет. Парнишка вырос. Заматерел. Прибавил вес. Невзгоды вынес. Привык качаться, загорать и часто мыться, чтоб не ударить в грязь лицом среди столицы. Тут не побреешься с утра – престиж уронишь! Вокруг же Англия, братва, а не Воронеж! Его крышует главный поц из фэбээра и в целом мальчику фартит и прёт карьера. Где прежде триппер и бардак – там блеск и танцы.
Он уважаемый чувак. Пример британцам.


Меж тем король сидит в углу и хочет плакать. Не знает, бедный, учинить какую пакость. Но тут удачно прорвало в подвале трубы. Ушла вода. Пришла беда за душегубом. Из грязи, сора и дерьма явилась дура – валун с застрявшим в нём мечом Экскалибуром.
И что теперь? Король сыграл лицом креветку и говорит: тащи, орлы, его как репку.

А дальше ясно: наш Артур, словес не тратя, пришел к мечу, а тот ему: «так я ж от бати! И где другие рвут пупок, весло им в дышло, там ты герой и полубог".
Ну так и вышло.

Народ вопит: «ура, ура! Долой тирана!» Артур бежит, не будь дурак, бинтуя раны. Он этот трон видал в гробу под льдом и снегом, но хрен обманешь ты судьбу: приходит негр. Героя тащит он в дыру, что под горою, и говорит: "Ты наш король. Заткнись, урою". Артур моргает и сопит, цепями скован, и молча думает: "Едрить! Игра престолов..."

Метёт, метёт по всей земле, во все пределы. Он шкандыбает в дальний лес, дрожа всем телом. Туда, где чаща и гнильё, бедняга послан – там ссыт кукушка на него, блюёт опоссум. Там хищный пингвин ничего в кустах не прячет. Герой как взглянет на него, так горько плачет. Он позабыл свой вес и рост, размер и имя. Болит нога, раздуло нос, немеет вымя. Его кусал ночной хорек, лихой и дерзкий. Он бьётся тыквой о пенёк: верните к девкам! Но в результате этих встреч и изысканий он наконец-то взял свой меч. Двумя руками.

Теперь он месть, теперь он смерть, он всем покажет! Как этот пакостник посмел убить папашу? И между прочим, там ещё досталось маме. Чему вообще его учили в Ватикане?! Навстречу гаду наш герой летит как птичка – слегка покоцанный, хромой и без яичка, но твердо верящий в себя, в свою удачу.
Да, и в колдунью со змеей. А как иначе.

Тут крики, лязги, кровь, кишки и трупы тухнут, "да бросьте хлорку же в бассейн, там злая ктулха", убили дочь, спасли змею – ну все при деле, Джуд Лоу бегает с косой как земледелец, но если в фильме есть герой из барбершопа, злодею в башне под горой настала жопа.

На этом кончен наш рассказ. Артур на троне. Змея в песке, кальмар в реке, алмаз в короне. Орёл свалил на Касл Рок, пингвин к нудистам. Опоссум дрыхнет как сурок. Баклан гнездится. В тавернах пляшут без белья и не стыдятся. Мизинца выгнали к чертям – опять за блядство (застукан с крошкой Гвиневер, причём с поличным). Короче, все идёт путём, всё как обычно.

И кстати девочки, поскольку все не дуры, сменили вывеску на "Королев Артура".

http://eilin-o-connor.livejournal.com/152849.html

Кот Матвей боится людей, тараканов, мочалки, просыпавшейся муки, но больше всего самолетов. Самый страшный звук, страшнее даже стрельбы фейерверков – это гул летящих истребителей. Кот припадает к полу, в ногах его дрожь, в глазах ужас – он понимает, что это за ним. Праздник Девятое мая организован специально для истребления кота, вопрос лишь в том, каждого ли кота или одного конкретного.
Когда над домом раздается гул, кот Матвей кидается под диван, а малютка пудель радостно бежит за ним, стараясь ухватить за хвост. Пёс не понимает трагедии. Ну, шумят... Самое время играть! Будь ты проклят, думает Матвей, убьют же обоих. И ползёт на четвереньках под диван, и трясется, и в панике прижимается к дальней стене, надеясь, что она несущая.
Но когда страшные самолеты улетают, Матвей выбирается из-под дивана и вместо того, чтобы отхлестать пса по морде когтистой лапой, ложится рядом, прижимает к себе и нежно, ласково, бережно вылизывает дурака от макушки до хвоста. Пудель страдальчески косит глазом, но терпит. Кот что-то мурлычет невнятно, бормочет себе под нос. Я думаю, вот что: "Ну и пусть ты дурак, пусть. Зато живой".

https://eilin-o-connor.livejournal.com/152737.html

Кот Матвей боится людей, тараканов, мочалки, просыпавшейся муки, но больше всего самолетов. Самый страшный звук, страшнее даже стрельбы фейерверков – это гул летящих истребителей. Кот припадает к полу, в ногах его дрожь, в глазах ужас – он понимает, что это за ним. Праздник Девятое мая организован специально для истребления кота, вопрос лишь в том, каждого ли кота или одного конкретного.
Когда над домом раздается гул, кот Матвей кидается под диван, а малютка пудель радостно бежит за ним, стараясь ухватить за хвост. Пёс не понимает трагедии. Ну, шумят... Самое время играть! Будь ты проклят, думает Матвей, убьют же обоих. И ползёт на четвереньках под диван, и трясется, и в панике прижимается к дальней стене, надеясь, что она несущая.
Но когда страшные самолеты улетают, Матвей выбирается из-под дивана и вместо того, чтобы отхлестать пса по морде когтистой лапой, ложится рядом, прижимает к себе и нежно, ласково, бережно вылизывает дурака от макушки до хвоста. Пудель страдальчески косит глазом, но терпит. Кот что-то мурлычет невнятно, бормочет себе под нос. Я думаю, вот что: "Ну и пусть ты дурак, пусть. Зато живой".

http://eilin-o-connor.livejournal.com/152737.html

С френдессой, посмотревшей новый «Форсаж», заспорили о достоинствах актрисы Мишель Родригес. Я не люблю Мишель Родригес. Френдесса говорит: она сильная женщина, коня останавливает, тушит избы, зубы рвёт без наркоза голыми пальцами. Такая, говорит, всегда пригодится в хозяйстве.

А я вот думаю: все эти женщины, которые коня на скаку останавливают – зачем они это делают? Бежал конь, никому не мешал, проветривал плюсны. Вдруг его хрясь – и коромыслом в ухо. Или за гриву и мордой в сугроб. Или копыта подсекли, я не очень представляю, как у таких женщин всё происходит.

С избами, кстати, то же самое.

Горела изба, да и пёс с ней, давно пора было спалить и новую отстроить. Нет же, баба внутрь полезла. Теперь вместо веселья всем головная боль: то ли выберется сама, то ли пришибёт её балкой, а потом объясняйся с надзорными органами по поводу нарушения техники демонтажа срубных построек.

Другое дело Шарлиз Терон. Шарлиз бросает взгляд на коня, и у того внезапно случается инсайт. «Куда я бегу? – спрашивает он себя. – Зачем? Откуда я знаю слово «инсайт»? Под бременем этих мыслей ноги его подгибаются, и вот конь уже сидит перед Шарлиз с её тапочками в зубах и заискивающе виляет хвостом.

Или взять избу. Она пылает. Снаружи искры, внутри забежавшая туда сдуру Мишель. Мимо гуляет Шарлиз с конём в розовой попоне. Неделю назад конь убил бы копытом в лоб за одно предположение, что ему пойдёт розовый, а сегодня уже обсуждает актуальные оттенки мадженты. Шарлиз морщит свой идеальный нос и принюхивается. "Что это за амбре, мон шер? – спрашивает она. – Как будто гарь..."

Господи, стыд-то какой, думает изба. От меня же воняет. Хоть бы одна сволочь сказала.
И торопливо сбивает пламя с кровли.

Вот в этом заключается разница между мишелями и шарлиз – в количестве прикладываемых усилий. Нет, не ими прикладываемых. Окружающими. Они внезапно без всякого запроса оказываются способны на поступки, которые прежде расценивали как подвиги. Конь сам утром заходит в горящую избу, выкидывает мусор, готовит завтрак, развозит детей по школам, возвращается с овсом, чистит стойло и натирает стремена. В это время Мишель мечется, пытаясь найти собственного мужа. Она сильная, она сможет.

Кстати, очевидно, что события "Форсажа" рассказаны нам от лица Вин Дизеля. "– Веник, где ты был?" "– Дорогая, я не виноват! Меня похитила блондинка душераздирающей красоты, заперла в самолёте и заставляла работать на неё. Такая сука, не поверишь! Ненавидел её, аж до сих пор трясёт". И правда: трясёт, похудел, бедный, и глаза насквозь больные.
"Вот тварь! – сочувствует мужу Мишель. – Увижу – убью!"
"Да-да, мне тоже", – невпопад соглашается Дизель.
И зачем-то долго смотрит вслед кукурузнику, взлетевшему с соседнего поля, хотя за ним и следа-то в небе не остаётся.

https://eilin-o-connor.livejournal.com/152369.html

С френдессой, посмотревшей новый «Форсаж», заспорили о достоинствах актрисы Мишель Родригес. Я не люблю Мишель Родригес. Френдесса говорит: она сильная женщина, коня останавливает, тушит избы, зубы рвёт без наркоза голыми пальцами. Такая, говорит, всегда пригодится в хозяйстве.

А я вот думаю: все эти женщины, которые коня на скаку останавливают – зачем они это делают? Бежал конь, никому не мешал, проветривал плюсны. Вдруг его хрясь – и коромыслом в ухо. Или за гриву и мордой в сугроб. Или копыта подсекли, я не очень представляю, как у таких женщин всё происходит.

С избами, кстати, то же самое.

Горела изба, да и пёс с ней, давно пора было спалить и новую отстроить. Нет же, баба внутрь полезла. Теперь вместо веселья всем головная боль: то ли выберется сама, то ли пришибёт её балкой, а потом объясняйся с надзорными органами по поводу нарушения техники демонтажа срубных построек.

Другое дело Шарлиз Терон. Шарлиз бросает взгляд на коня, и у того внезапно случается инсайт. «Куда я бегу? – спрашивает он себя. – Зачем? Откуда я знаю слово «инсайт»? Под бременем этих мыслей ноги его подгибаются, и вот конь уже сидит перед Шарлиз с её тапочками в зубах и заискивающе виляет хвостом.

Или взять избу. Она пылает. Снаружи искры, внутри забежавшая туда сдуру Мишель. Мимо гуляет Шарлиз с конём в розовой попоне. Неделю назад конь убил бы копытом в лоб за одно предположение, что ему пойдёт розовый, а сегодня уже обсуждает актуальные оттенки мадженты. Шарлиз морщит свой идеальный нос и принюхивается. "Что это за амбре, мон шер? – спрашивает она. – Как будто гарь..."

Господи, стыд-то какой, думает изба. От меня же воняет. Хоть бы одна сволочь сказала.
И торопливо сбивает пламя с кровли.

Вот в этом заключается разница между мишелями и шарлиз – в количестве прикладываемых усилий. Нет, не ими прикладываемых. Окружающими. Они внезапно без всякого запроса оказываются способны на поступки, которые прежде расценивали как подвиги. Конь сам утром заходит в горящую избу, выкидывает мусор, готовит завтрак, развозит детей по школам, возвращается с овсом, чистит стойло и натирает стремена. В это время Мишель мечется, пытаясь найти собственного мужа. Она сильная, она сможет.

Кстати, очевидно, что события "Форсажа" рассказаны нам от лица Вин Дизеля. "– Веник, где ты был?" "– Дорогая, я не виноват! Меня похитила блондинка душераздирающей красоты, заперла в самолёте и заставляла работать на неё. Такая сука, не поверишь! Ненавидел её, аж до сих пор трясёт". И правда: трясёт, похудел, бедный, и глаза насквозь больные.
"Вот тварь! – сочувствует мужу Мишель. – Увижу – убью!"
"Да-да, мне тоже", – невпопад соглашается Дизель.
И зачем-то долго смотрит вслед кукурузнику, взлетевшему с соседнего поля, хотя за ним и следа-то в небе не остаётся.

http://eilin-o-connor.livejournal.com/152369.html

И вот представьте: теплый воздух, пальмы, столики выставлены прямо на песке, чтобы постояльцы могли наблюдать закат. Закат красив, как арбуз на разрезе. Рыбачьи лодки черными косточками утыкали океан. Среди пальм блуждает весёлый пьяный ветер, разносит запах цветов.
Для гостей категории «всё включено» сейчас так называемые «счастливые часы» – время, когда любая выпивка за счет заведения. С четырех до шести вечера.

За одним из столиков сидит полная дама в шляпе и белом сарафане. И не задумываясь над тем, что кто-то рядом может понимать по-русски, с надрывом говорит в телефонную трубку:


– Боже мой, Люда, ну с чем, с чем ты меня поздравляешь?! Во-первых, до него еще два часа! Во-вторых, не смей напоминать мне про эту дату! Я сейчас зарыдаю, клянусь тебе, зарыдаю!

Люда, видимо, произносит полагающиеся слова утешения – о том, что жизнь не кончается, и впереди еще много счастливых лет, и подруга её молода и прекрасна, и отдыхает в прекрасном отеле...

– Мне завтра уезжать! – прерывает её дама, едва не плача. – Господи, ну всё одно к одному! Хоть бы ещё недельку здесь провести... Не поздравляй меня, не хочу! Я принимаю соболезнования!

Люда опять утешает. Трубка долго изливается воркующим бормотанием, и постепенно с лица дамы исчезает страдальческое выражение.

– Да, – уже гораздо спокойнее говорит она, – да, ты права, конечно. Спасибо тебе, рыбонька моя. И я тебя. И мне. И я.

Кладёт телефон на стол и долгим застывшим взглядом смотрит на океан. Я могу поклясться, что она повторяет себе то, что сказала ей верная Люда. Всё у тебя хорошо, ты прекрасно отдохнула, ничего, что завтра уезжать, ты еще вернёшься на этот курорт, к тому же ты похудела, придёшь на работу – девочки обзавидуются, и загорела наверняка, тебе ужасно идёт, ты у меня красавица, и молодая, ну молодая же, что ты там себе напридумывала глупостей!

Если бы я сочиняла эту сцену, то не знала бы, как закончить её. Но жизнь бесстыднее вымысла. Один из молодых официантов замечает полную даму, уставившуюся на океан. Озабоченно взглядывает на циферблат над баром, где стрелка подбирается к шести, подходит к ней и, склонившись, произносит одну-единственную фразу, которая перечёркивает все старания Людочки.

– Мадам, – доверительно говорит он, – ваши счастливые часы заканчиваются. Хотите ещё вина?

https://eilin-o-connor.livejournal.com/152149.html

И вот представьте: теплый воздух, пальмы, столики выставлены прямо на песке, чтобы постояльцы могли наблюдать закат. Закат красив, как арбуз на разрезе. Рыбачьи лодки черными косточками утыкали океан. Среди пальм блуждает весёлый пьяный ветер, разносит запах цветов.
Для гостей категории «всё включено» сейчас так называемые «счастливые часы» – время, когда любая выпивка за счет заведения. С четырех до шести вечера.

За одним из столиков сидит полная дама в шляпе и белом сарафане. И не задумываясь над тем, что кто-то рядом может понимать по-русски, с надрывом говорит в телефонную трубку:


– Боже мой, Люда, ну с чем, с чем ты меня поздравляешь?! Во-первых, до него еще два часа! Во-вторых, не смей напоминать мне про эту дату! Я сейчас зарыдаю, клянусь тебе, зарыдаю!

Люда, видимо, произносит полагающиеся слова утешения – о том, что жизнь не кончается, и впереди еще много счастливых лет, и подруга её молода и прекрасна, и отдыхает в прекрасном отеле...

– Мне завтра уезжать! – прерывает её дама, едва не плача. – Господи, ну всё одно к одному! Хоть бы ещё недельку здесь провести... Не поздравляй меня, не хочу! Я принимаю соболезнования!

Люда опять утешает. Трубка долго изливается воркующим бормотанием, и постепенно с лица дамы исчезает страдальческое выражение.

– Да, – уже гораздо спокойнее говорит она, – да, ты права, конечно. Спасибо тебе, рыбонька моя. И я тебя. И мне. И я.

Кладёт телефон на стол и долгим застывшим взглядом смотрит на океан. Я могу поклясться, что она повторяет себе то, что сказала ей верная Люда. Всё у тебя хорошо, ты прекрасно отдохнула, ничего, что завтра уезжать, ты еще вернёшься на этот курорт, к тому же ты похудела, придёшь на работу – девочки обзавидуются, и загорела наверняка, тебе ужасно идёт, ты у меня красавица, и молодая, ну молодая же, что ты там себе напридумывала глупостей!

Если бы я сочиняла эту сцену, то не знала бы, как закончить её. Но жизнь бесстыднее вымысла. Один из молодых официантов замечает полную даму, уставившуюся на океан. Озабоченно взглядывает на циферблат над баром, где стрелка подбирается к шести, подходит к ней и, склонившись, произносит одну-единственную фразу, которая перечёркивает все старания Людочки.

– Мадам, – доверительно говорит он, – ваши счастливые часы заканчиваются. Хотите ещё вина?

http://eilin-o-connor.livejournal.com/152149.html

– Это что за щенок? – спрашивает маленький мальчик у брата лет двенадцати, указывая на моего пуделя.
– Щенок длинношёрстного бонифация, – веско отвечает старший.
И не поймёшь: то ли шутит, то ли в одну секунду изобретает новую породу.
– А он большой вырастет?
– Ну-у-у... со льва.
Всякий раз меня очаровывает эта способность с лёгкостью опытного демиурга создавать сущности без необходимости, одним движением мысли добавляя в наш небогатый фауной мир серьёзных лохматых зверей с бровями цвета сена.

Маленький пудель мой, намерзнувшись на ветру, спит и во сне бежит по саванне. Он вырастет размером со льва.

https://eilin-o-connor.livejournal.com/152027.html

– Это что за щенок? – спрашивает маленький мальчик у брата лет двенадцати, указывая на моего пуделя.
– Щенок длинношёрстного бонифация, – веско отвечает старший.
И не поймёшь: то ли шутит, то ли в одну секунду изобретает новую породу.
– А он большой вырастет?
– Ну-у-у... со льва.
Всякий раз меня очаровывает эта способность с лёгкостью опытного демиурга создавать сущности без необходимости, одним движением мысли добавляя в наш небогатый фауной мир серьёзных лохматых зверей с бровями цвета сена.

Маленький пудель мой, намерзнувшись на ветру, спит и во сне бежит по саванне. Он вырастет размером со льва.

http://eilin-o-connor.livejournal.com/152027.html

Сначала на подоконнике возникла муха с бородатыми ногами, затем, деликатно погудев, вошёл в форточку шмель, и наконец на шторе обнаружилась дрожащая божья коровка. В ответ на предложение полететь-на-небо-принести-нам-хлеба обмочилась. Это паломничество насекомых наводит на мысль, что тепла ещё долго не будет.

На улице толкается ветер. Пылевые смерчи носятся по тротуару, встречная собака колли парусит всем телом. И посреди летящих оберток, окурков, сухих листьев, обрывков рекламных листовок и пивных крышек стоит невозмутимый дворник и созерцает мусорную вакханалию. Идеальная модель для памятника освобождённому Сизифу: камень валяется под ногами, а плешивый Сизиф сворачивает самокрутку и беззлобно сплёвывает на горный склон.

Пока рассматривала божью коровку, вспомнила, как один дедушкин знакомый перенес урологическую операцию и на вопросы о здоровье полюбил отвечать «струя крепчает!», чем вводил в смущение женщин-коллег. Продолжалось это до тех пор, пока его случайно не услышала жена.
– Хоть что-то у тебя крепчает! – прошипела она, и с тех пор коллега на вопросы о здоровье краснел и говорил, что спасибо, всё хорошо, и шрам больше не тревожит, и вообще самочувствие отличное.

В пасхальную ночь за окном услышала тихий нежный перезвон колоколов. Изумилась, посмотрела на часы – начало второго. Прежде по ночам никогда не звонили, даже на большие праздники.

Сперва мне подумалось, что бить сейчас в колокола не совсем гуманно, ведь по соседству с храмом жилые дома, где спят люди. Но перезвон был так прекрасен, что я невольно отвлеклась от сочувствия разбуженным бедолагам. Он плыл издалека и в то же время звучал рядом, наполняя всю комнату, и чем дольше я слушала, тем радостнее мне становилось. Не знаю, как лучше объяснить, но в его однообразной мелодичности и в самом деле была радость, а ещё прощение всем, и обещание, что смерти не будет, а раз так, думала я, благоговейно внимая ангельским звукам, пусть звонят когда хотят, потому что для этой вести нет неподходящего времени.

Колокола всё пели и пели, разгоняя тьму. Я зашла на кухню, чтобы открыть окно, и обнаружила, что всё это время звенела батарея бутылок на холодильнике.

Три виски, три коньяка, два хереса и пиво. Я проникалась благодатью под звон непочатого бухла.

Каждый раз в таких случаях вспоминаю фразу, что человек есть устройство по переработке треша в царствие небесное. Она не об этом, но и об этом тоже.

https://eilin-o-connor.livejournal.com/151706.html