Я не знаю причин катастрофы.
Я не знаю, как предотвратить все трагедии в мире.
Я не знаю, как пережить горе родственникам погибших.

Я знаю только одно - если бы на некой сопредельной территории, где живут люди, которые никогда больше не будут нам братьями*, случилось нечто подобное - они бы винили в этом Россию и русских.

Поэтому до окончания расследования и дабы не уподобляться - я ничего не стану об этом говорить. Кроме единственного - моего глубочайшего соболезнования родственникам погибших.

* те, кто возмутятся категоричностью моего мнения, могут почитать комментарии граждан некой сопредельной территории, написанные ими на русском языке в связи с гибелью русских граждан.

http://dr-piliulkin.livejournal.com/554293.html

Не мое, но воспользуюсь случаем попиарить прекрасное сообщество peremogi
--------------

Оригинал взят у scorpius_13 в Перемога Носовская.

http://dr-piliulkin.livejournal.com/554140.html

Нет, ребята, при всей симпатии к Аргентине - болеть я буду за немцев.
Почему?

1. Во-первых, у нас с Германией долгая история взаимных отношений. Понимаю, что звучит иронически, но помимо войн - было и очень много всего хорошего.
2. Во-вторых, в Германии русских (всякого-разного происхождения) дофига. :) В Аргентине всяко меньше.
3. В-третьих, меня в Германии издают. А в Аргентине нет. :) Выиграет Германия, немцы будут радоваться, на радостях книжки читать активнее, экономика немножко подрастет. :) А от победы Аргентины мне лично никакой пользы нет. :)

Вот как-то так. :)

http://dr-piliulkin.livejournal.com/553891.html

Есть такая любопытная особенность менталитета северо-американцев, которая очень четко заметна в блокбастерах.
Вот возьмем, к примеру, фильм "Игра Эндера". Речь не о фильме, не о том, стоило ли уничтожать цивилизацию жукеров и потом спасать последнее яйцо. :) (По мне - так это все равно, что забрать последнее яйцо Чужого, с целью выносить и как-нибудь цивилизовать, ну да ладно.)

Речь о другом.

Вот Земля - после не то одного (как в кино), не то двух (как в книге) нашествий инопланетян. Оба раза победить их удалось с невероятными усилиями и жертвами. Земля после этого находится, по факту, под властью военной диктатуры (и это вполне разумно и понятно). Собрав все ресурсы земляне отправляют в космос экскадры и громят жукеров. В армию призывают даже детей, часть из них вообще специально рождена как воины...

А теперь посмотрите на дом, в котором живет семья Энди Виггина.



Хороший такой американский дом. Телевизор диагональю в три метра. У всех детей свои комнаты. Все чисто, нарядно, опрятно, красиво, мило. В общем - уровень жизни ну никак не ниже "нынешнего голливудского".

Возможно это в ситуации тотальной войны на выживание?

Нет.

Да и по быту армии и тревоге от потери кораблей понятно - Земля себе экватор рвет, воюя. :)

Но в американском сознании не укладывается, что когда война - то не просто перебои с английской телятиной и французским вином. Это еще и ветхая одежда, облупившиеся стены, голодная пайка на столе.
Кстати, в другом фильме такого рода, "Звездной пехоте", ситуация примерна такая же.
И в "Трансформерах" тоже.
И вообще везде. Хоть в "Тихоокеанском рубеже".

Где-то идет война. Там - кровь, смерть, взрывы, ужас.

А "у нас" - все очень прилично и чистенько. Да, мы тревожимся за наших солдат и покупаем облигации военного займа. И на ужин у нас будет цыпленок, а не цесарка...

...И что-то мне говорит, что пока американцы не поймут - что такого не бывает, что при настоящей войне они будут выпрямлять гнутые гвозди, сморкаться пальцами, а не в одноразовые платки, собирать брюкву на полях и ловить сусликов для барбекью - пока они этого не поймут крепко-накрепко, пока не сообразят, что это и есть настоящий УЖАС ВОЙНЫ - ребенок, который не может заснуть от голода, жена, латающая последние джинсы перед тем как идти на завод выпускающий снаряды, дедушка помирающий от отсутствия батарейки к кардиоводителю ритма...

Вот пока этого не поймут американцы - именно американцы - по всему миру будут полыхать развязанные ими маленькие войны. А американские семьи будут тревожиться за своих солдат и смотреть перед трехметровой "плазмой" очередной блокбастер про инопланетян.

http://dr-piliulkin.livejournal.com/553596.html

Внимание!
Это - завершающий первую часть фрагмент.
Я, как и обещал, выложил треть книги.
Для ознакомления, полагаю, этого вполне достаточно.
Осенью - в магазинах и интернетах вашего города. :)

-------------------------------

- У меня, как ты заметила, нет своей воли, - сказал Тигр. - Но у меня есть кровь. Кровь Сумрака, извини за дурной каламбур. Ты ведь хочешь достойно завершить свою коллекцию перед концом времен, дряхлая тварь?
Белое платье вампирши порозовело, будто напиталось кровью. Она шарахнулась к стене, врезалась в нее, глухой удар выбил белую пыль штукатурки на ее плечи. Она полусогнулась-полуприсела, выставив перед собой руки. Пальцы вампирши превратились в черные когти.

- Ну так каков твой ответ? - спросил Тигр.

- Н-н-нет! - простонала вампирша. - Нет!

Она отпрыгнула от стены, бросилась к окну, пытаясь то ли открыть его, то ли разбить в прыжке стекло.

Но Тигр уже был у окна. По прежнему сжимая в руке чашку кофе, не сделав ни единого движения. Просто оказался там, куда прыгнула вампирша - и его ладонь прервала ее движение.

- Ты не поняла, - сказал он. - У тебя нет выбора. Я заплачу цену и ты ответишь на вопрос.

- Я отвечу! - выкрикнула Лилит. - Я отвечу, мне не нужна плата!

- Правила есть правила, - сказал Тигр.

Глотнул из чашки. Поставил ее на подоконник.

- Кусай.

Лилит затряслась. Потом кивнула, смиряясь.

- Да... Да.

Ее рот на мгновение прижался к шее Тигра - и через миг вампирша отпрянула. Губы ее стали бордовыми. На шее Тигра появилось два крохотных укуса.

- Ты взяла цену и дашь ответ, - сказал Тигр. - Что такое Шестой Дозор?

- Шестеро заключали договор с Двуединым, - прошептала вампирша. - Шестеро могут разорвать договор.

- Кто они? - спросил Тигр.

- Порожденная Светом. Порожденный Тьмой. Тот, кто взял чужую Силу. Тот, кто не имеет своей Силы. Тот, кто видит. Тот, кто чует.

- Должно быть три условия, - сказал Тигр. - Я знаю правила.

Лилит кивнула, с ненавистью глядя на него. Из ее рта вырывались облачка пара.

- Любовь, Ненависть, Благородство, Предательство, Сила, Слабость. Это первое условие.

Тигр кивнул.

Лилит подняла руки, с удивлением посмотрела на свои пальцы. Потом продолжила.

- Каждая из великих сторон должна присутствовать. Это второе условие.

- Что такое великие стороны? - спросил я. - Свет? Тьма?

Лилит оскалилась.

- Я обязана назвать, но я не обязана пояснять. Так, Тигр?

Тигр кивнул, задумчиво глядя на нее.

- И третье, - вот теперь Лилит улыбалась искренне. Я бы сказал "от души", но души у нее давно уже не было. - Шестеро должны быть связаны первой и главной Силой.

- Сумраком? - я не выдержал и все-таки уточнил.

К моему удивлению Лилит ответила:

- Нет, Светлый. Самой первой и самой главной. Кровью.

- Может быть ты хочешь сказать что-то еще? - спросил Тигр.

- Я надеюсь, вы сдохнете! - выплюнула ему в лицо Лилит. - Все вы сдохнете! И ты, раб Сумрака, тоже!

- Что ж, мы это скоро узнаем, - сказал Тигр. - А ты - нет.

Лилит захохотала.

- Нет? Посмотрим. Посмотрим. Я хранила верность Двуединому, я приветствую его...

- Там, куда ты отправишься, нет ничего, - сказал Тигр и поднял руку.

Лилит засияла ослепительным белым светом. Что-то сжигало ее изнутри. Белое платье налилось кровью, потом почернело - и вампирша осела холмиком праха.

Я взял остолбеневшего Кешу за голову и заставил отвернуться.

- Извини, я намусорил, - сказал Тигр. - У тебя есть совок и веник?

Некоторое время я смотрел на останки вампирши.

- Нет. Только пылесос.

- Годится, - сказал Тигр. - И... Если ты спросишь, понял ли я ее слова - нет. Я не Сумрак, я лишь малая его часть. Ответ тебе придется найти самому.

- А если не найдем? - спросил я.

Тигр глянул на меня с удивлением.

- Разве ты не слышал? Мы все умрем.

http://dr-piliulkin.livejournal.com/553395.html

Итак, вышла и продается (теперь и в электронном виде) книга, написанная в соавторстве мной и молодым автором Алексом де Клемешье.



Как всегда, у вас есть четыре варианта - три формата раздельно либо все три в одном флаконе. Цена в любом случае - 120 рублей. На "Литресе" на 10 копеек дешевле, можете сэкономить. :) Но в данном случае все деньги идут напрямую авторам.

И пара слов.

1. Книга хорошая. Мне очень понравилась смелость Алекса, который взялся за описание жизни Дозоров в советское время. Он первый из молодых авторов решился вывести мир Дозоров за рамки нынешнего дня.

2. Это последняя, третья книга из серии "Мир Дозоро", в работе над которой я участвовал. Далее будут новые книги - часть уже написана, часть пишется. Но там я лишь поглядываю на общую картину мира, чтобы не возникло сильных отклонений от канона. :)

3. Книга по прежнему печатается в Италии, хорошая бумага и хорошая обложка прилагаются. Напоминаю также, что в этом оформлении и хорошем качестве уже выпущены "Ночной" и "Дневной" Дозоры. Будут и остальные "Дозоры" из основной гепталогии.

Это, разумеется, на любителей и фанатов. Тираж будет маленьким, 2-3 тысячи, так что желающие - не пропустите.

http://dr-piliulkin.livejournal.com/553186.html

У меня умирает собака. В Москве.
Ей плохо.
Ее надо отпустить.
Она была с нами тринадцать лет. Мне кажется, что всю жизнь.
Не надо сочувствия, это пустое. Меня нет с ней рядом и я не смогу прилететь. Это самое ужасное, что может быть.
Но ее надо отпустить. Ей плохо.

Вопрос к тем, кто проходил через это. Нужно усыпить собаку. В Москве. На дому. Правильно. Безболезненно. И чтобы тело забрали и кремировали. И вернули ее прах, а не золу из общей печи.

Кто знает честные и правильные ветслужбы - напишите.

Просто так ничего говорить не надо. Мне очень, очень, очень плохо сейчас. Напишите по делу, кто знает.

P.S. Извините, забыл предупредить. Остроумных баню сразу с пометкой "навсегда".

http://dr-piliulkin.livejournal.com/552798.html

Бхеда


В рукаве той руки, что дальше от сердца, бог предательства Бхеда прячет короткий кинжал, которым удобно бить друга в спину.

В ладони той руки, что ближе к сердцу, бог предательства Бхеда держит фальшивую золотую монету, которой платит и за зло, и за добро.

Рукава одежд у Бхеда длинны, ладони крепко сжаты. Никто не знает, с какой стороны грудиу бога предательства сердце.

И никто не знает, в какой руке – фальшивая монета, а в какой – нож.


…Ночь упала на Фрейдинг, город-в-основании-мира вместе с дождем, звоном колоколов на храмах и хлопаньем ставней и дверей. На тех улицах, где жили богатые, зажгли фонари и прогуливались люди, на те улицы, где жили бедные, нехотя вышла ночная стража. На тех улицах, где жили нищие, было темно и безлюдно, только у трактирных дверей горели факелы и стояли, закутавшись в меха, угрюмые охранники.

Гильнар прошел мимо охранников, кивнув левому – тот казался поживее и, похоже, был старшим в карауле. Охранник скользнул взглядом по треугольной шляпе, кожаной куртке, широкой сабле у пояса. Гильнар почти слышал, как ворочаются в голове охранника мысли. "Треугольная шляпа – итаманский моряк… кожаная куртка с медными набойками – разрешенная замена легкой кольчуги… сабля все-таки длинновата…"

- Постой, - сказал охранник. – Сабля.

Гильнар молча извлек абордажную саблю (второй охранник шевельнулся, его рука легла на рукоять боевого топора), приложил к деревянной мерке, приколоченной к дверному косяку. Охранник прищурился. Сабля уложилась в разрешенную длину, едва-едва, но уложилась.

- Иди, - кивнул охранник.
Гильнар вложил саблю в ножны, пригнулся (притолока была низкая, скорее всего – специально, чтобы в трактир было труднее ворваться или убежать) и вошел в "Снег и песок". Его поражали названия питейных заведений во Фрейдинге, казалось, трактирщики соревнуются, кто выдумает более нелепое. За две недели скитаний по огромному городу Гильнар успел побывать в "Драконе и вереске", "Прибрежном щенке", "Мокром очаге", "Трех калеках". Но лидировали, конечно, верноподданнические названия, Фрейдинг сотни лет был столицей королевства и искренне этим гордился. "Голова короля", "Рука короля", "Нога короля", "Знамя короля" и, даже, "Основание короля". Удивительно, что не было "Королевских яиц" или "Мужского достоинства короля".

А откуда взялся "Снег и песок"? До раскаленных песков Итамана – недели пути на корабле. До снежных равнин Доргана – недели и месяцы на резвых лошадях. Фрейдинг не знал ни песка, ни снега, даже сейчас, в середине зимы, с неба лил лишь холодный дождь, а под ногами чавкала грязь, грозившая поглотить каменные мостовые.

Гильнар окинул взглядом таверну. Было довольно тихо для позднего вечера. За двумя столами ссорились, но не всерьез, драки не будет. Полтаверны оккупировала компания нищих – безногие и безрукие, слепые и усыпанные язвами, весь день они попрошайничали у храмов и рынков, чтобы к вечеру, отдав гильдии ее долю, собраться на свой нищенский ужин. Не такой уж и плохой – перед каждым калекой стояла миска с горячей похлебкой и кружка пива, а старичок с обожженным, покрытым струпьями лицом отрезал ломти мяса от бараньего бока. Значит, сегодня будет спокойно. Нищие не станут буянить сами, не дадут и другим. Нет ничего страшнее, чем ввязаться в драку с толпой калек, которые не жалеют ни себя, ни других. У каждого из них припрятан нож, а костыли и палки зачастую скрывают в себе клинки. Фрейдинг – город нищих и богачей, труднее всего в нем живется обычным людям.

Гильнар бросил на стойку мелкую монету, румяный щекастый парень (не хозяин, слишком молод, но родственник – слишком нагл) не спрашивая налил ему пива.

- Мяса и еще кружку, - сказал Гильнар.

- Пять, - коротко ответил парень.

Гильнар приподнял бровь, но спорить не стал. В качестве мелкой мести выложил на стойку четыре дорганские монеты, они шли чуть дешевле местных или итаманских.

- Еще пять, а не всего пять, - сказал парень. – Тем более таких.

Гильнар добавил монету и, с кружкой в руке, стал пробираться в конец зала. Нищие шумно веселились, делясь воспоминаниями о сегодняшнем дне. Маленький слепой мальчик, у ног которого сидела здоровенная собака-поводырь, тонким голоском пел песню о своем бесприютном детстве. Его не слушали, но мальчику, похоже, было все равно – он уже допил свою кружку.

Дальний от стойки угол трактира был почти пуст – за большим столом сидели лишь три человека. Гильнар не удивился, он бы тоже не стал садиться рядом с такой компанией – если бы не знал всех троих.

Первым был дорганец. Несмотря на холод в его одежде не было ни клочка меха – то ли он презирал местную зиму, так непохожую на стужу его родины, то ли просто рисовался… а может быть и то, и другое сразу. Дорогая рубаха из багрового шелка была расстегнута, демонстрируя всем желающим оправленный в серебро алмазный клык тролля. Это был совершенно явный и неприкрытый знак – только на теле человека, убившего тролля, драгоценный алмаз не превращался в обычный уголек. Зубы тролля были поистине бесценны – и потому, что тролля нелегко убить, и потому, что их невозможно продать. Парень был молод, чуть за двадцать, но сложен так, что любой скульптор стал бы ваять с него бога. На поясе вызывающе висел огромный двуручный меч – Гильнар усмехнулся, представив, как охранники у входа смотрели на это запрещенное в трактире оружие, но не посмели сказать ни слова.

- Гильнар! – приветствовал его дорганец, отсалютовав кружкой. Кружка соответствовала его габаритам и явно была не первой, но на парне это никак не сказывалось. В другой руке варвар сжимал здоровенный мосёл с остатками мяса.

- Рехард, друг мой, - сказал Гильнар, прижимая руку к сердцу.

Второй человек за столом был немолод, на грани между зрелость и старостью. Он был толст, бородат и потен. Вместо пива он пил вино из изящного хрустального бокала, невесть откуда взявшегося в этой таверне. Выглядел человек как законная добыча любого встречного бандита… если бы не знак гильдии магов, затейливым вензелем светящийся на лбу человека. Свет был красный – маг огня. Можно долго спорить, какая ветвь магии сильнее – голубая вода, зеленая земля, белый воздух или красный огонь. Но смерть от огня наиболее зрелищна и поэтому кажется толпе самой мучительной.

- Рад новой встрече, Эглис, - пожимая волшебнику руку сказал Гильнар.

- Счастлив видеть тебя в добром здравии, - ответил маг.

Волшебники любят простые человеческие отношения, потому что на самом деле не являются ни простыми, ни людьми.

Третьей за столом сидела женщина – некрасивая, немолодая, неопрятная. Таких легко можно увидеть на поле или, в лучшем случае, с тряпкой в руках оттирающими от грязи стену богатого дома (наружную стену, внутрь не пустят). Даже в бедной таверне она казалась случайной гостьей. Серое платье, деревянные башмаки, дырявые чулки, обломанные ногти с черной каймой грязи – даже из-за соседнего стола с нищими калеками ее бы прогнали за неопрятность.

- Владычица Бертиль… - Гильнар склонил перед женщиной голову.

- Садись, итаманец, - сказала женщина сонным, невыразительным голосом.

Гильнар опустился на стул так, чтобы все время видеть женщину. Из всей троицы Бертиль была наиболее сильна, опасна и непредсказуема.

Как и полагается Владычице душ.

- Ты говорил, нас будет пятеро, - продолжила Бертиль.

- Да, кстати! – оживился маг. – Где пятый?

- Где вор? – с любопытством спросил варвар и взмахнул обглоданной костью. – Я и сам немного вор, я хочу увидеть собрата.

- И впрямь! – подхватил слепой мальчик. – Где же вор?

- Если не будет вора, то я не… - Владычица Бертиль вздрогнула и уставилась на мальчика. – Что ты… как ты здесь оказался?

- Я пятый, - сказал слепой мальчик. Собака-поводырь у его ног жадно следила за костью в руках варвара.

- Ты ребенок, - сказал маг.

– Я вор. Я пил с нищими, которые подозрительнее стражников в храме Бхеда. Я сел за стол с вами, а вы не заметили, пока я этого не захотел. Что вам еще надо?

Маг прищурился, глядя на слепого мальчика. Тот был одет ярко, даже вызывающе для нищего побирушки: грубый свитер из желтой шерсти, голубой шарф на горле – и тем более странным было то, что никто не увидел его приближения. Белые слепые глаза мальчика слезились, нечесаные волосы патлами лежали на лбу.

- Ну да, - сказал вдруг маг. – Конечно. У тебя аура взрослого.

- Разумеется, - расхохотался варвар и бросил собаке кость. Устрашающего размера челюсти щелкнули, перекусывая подачку. – Он пахнет не как ребенок. Да и вообще не как человек!

- Твоя душа стара, - сказала Владычица Бертиль. – Почти как моя.

- Отец рассказал мне как найти Атарда, - пояснил Гильнар. – Лучшего вора королевства… еще со времен северных войн.

- Но он не совсем человек, - заметил маг. – Нас это не смущает?

- Ты тоже не совсем человек, - сказал дорганец. – Меня – не смущает. Я имел дело с бастардами. Этот… еще ничего. Эй, Атард, твоя кровь красная?

Слепой мальчик повернул голову к варвару.

- Зеленая.

- Ну ничего, - дорганец не смутился. – Всякое бывает. Кто был твой папаша?

- Человек, - ответил Атард. – Демоном была мать.

- Затейник был твой папаша, - дорганец засмеялся. – Без обид, я ничего не имею против.

Владычица душ пожала плечами. Спросила:

- Слепота ему не мешает, остальное… остальное не важно. Мы готовы?

- Почти, - Гильнар поглядел на мага. – Тут людно…

- Нас никто не слышит, - сказал маг. – Говори.


Веки бога предательства, Бхеда, сомкнуты – ибо никто не должен читать в его глазах.

Во рту бога предательства, Бхеда, нет языка – ибо язык может случайно сказать правду.

Но никто, ни среди смертных, ни среди богов, не видит так зорко в человеческих сердцах как Бхеда.

И никто, ни среди смертных, ни среди богов, не бывает так красноречив.

- Мы все знаем, что собираемся сделать, - сказал Гильнар. – И раз уж так вышло, что собрал всех я – то мне и придется спросить. Почему вы идете на это?

Владычица душ нахмурилась.

- Я не хочу погибнуть из-за предательства, - пояснил Гильнар. – Если вы не скажете настоящих причин, я не смогу доверять вам, а вы – мне и друг другу. Позвольте же мне сказать первому. Владычица душ подтвердит, правда это или ложь.

- Мне можешь не говорить, - маг скривился. – Ты молод, красив, богат. Я знаю черты лица итаманских принцев. Только одно могло заставить тебя приехать во Фрейдинг.

- Любовь, - кивнул Гильнар. – Анаис, девушка, предназначенные мне в жены. Король даже не взял ее в жены… только в нижний гарем.

- Ты хочешь отомстить? – уточнил маг.

- Отомстить и отобрать у короля Анаис, - сказал Гильнар. – Одно невозможно без другого.

- Он говорит правду, - кивнула Владычица. – Твое слово, маг.Anchor

- Почему я? – маг поиграл бокалом. – Хорошо. Мне плевать на короля, и на его баб – тоже плевать, уж извините. Я вообще предпочитаю юношей. Но Винрих перешел черту. Вдобавок к этому, - маг коснулся светящейся печати на лбу, - он обязал магов принести ему клятву жизни и смерти. Магия не игрушка королей! Пока большинству магов удается уклониться, но с каждым днем отношения накаляются… если начнется война между королем и гильдией магов – запылает все королевство. На королевство мне тоже плевать, уж простите! Но магия не должна погибнуть. Даже… даже если для этого надо сгореть королевскому дворцу… или погибнуть одному магу.

- Камень не горит, маг, - сказал варвар.

- Смотря в каком огне, - ответил маг.

- Он говорит правду, - кивнула Бертиль. – Говори, дорганец.

- Деньги, - просто сказал варвар. – Блестящие золотые кружочки. Сверкающие разноцветные камешки. И то, что они дают. Сладкие вина, сочное мясо, молодые девушки… уж извини, Регис, но у тебя странные вкусы.

- Он врет, - сказала Бертиль.

Варвар покраснел. Маг иронически приподнял бровь, но поймав свирепый взгляд, спрятал улыбку.

- Слава, - коротко сказал варвар. – Слава и честь. Подвиг, который прогремит по всем королевствам! А может быть, кто знает… может быть и трон. А уже потом – вина, мясо, девушки! Золото – отрада слабаков.

- Вот это правда, - сказала Бертиль. – Атард?

- Мою мать сожгли на костре, - сказал мальчик. – Моего отца посадили на кол. Меня бросили в темницу лишь для того, чтобы маги решили, кто из них разрежет меня на части и разберется, нет ли чего ценного в моих потрохах. Это сделал отец короля... теперь я верну долг его сыну.

- Твоя душа темна и неправильна, - задумчиво сказала Бертиль. – Но ты не врешь. Теперь мое слово.

- А кто подтвердит его? – спросил дорганец.

- Я, - маг вытянул руку и язычок пламени перепрыгнул на волосы женщины. – Говори, но бойся лжи, пламя почувствует ее.

- Винрих – мой сын, - сказала Бертиль.

Маг вздрогнул. Варвар что-то восторженно прорычал. Слепой мальчик положил руку на загривок собаки и замерцал, будто растворяясь в воздухе. Только Гильнар остался невозмутим.

- Винрих мой сын, - повторила Бертиль. – Он убил моего мужа и своего отца, чтобы получить трон. Он обвинил в убийстве своего брата, чтобы получить трон… и казнил его. Он отдал свою сестру замуж за итаманского короля, отослал бедную маленькую девочку на край света… чтобы получить трон. Он отдал меня жрецам и повелел сделать Владычицей душ… чтобы получить трон. Я привела его в этот мир, я в ответе за то, что он совершил.

Красный лепесток пламени плясал на волосах женщины. В воздухе пахло жженой шерстью.

- Я не спрашиваю, как ты можешь пойти против сына, - сказал маг. – Тут все понятно. Но как ты можешь идти против своего господина? Владычицы душ связаны клятвой, ее нельзя расторгнуть при жизни!

- А я уже мертва, - сказала Бертиль. – Один из твоих… коллег… подарил мне три дня жизни после смерти. Они истекут к утру.

Маг поднял руку и язычок пламени вернулся к нему.

- Великолепная работа, - сказал он с уважением. – Абсолютно не чувствуется. Грен? Иквуд? Орира?

- Я не отвечу, - сказала Бертиль. – Если вас не смущает зомби в команде – я с вами… до первого луча солнца.

- Думаю, у нас хорошая команда, - сказал Гильнар. – Когда мне наконец принесут мое мясо и я поем – мы можем выступать

Губы бога предательства, Бхеда, тонки и неподвижны. Лицо его – будто ледяная маска, не знающая человеческих чувств.

Но иногда, как говорят те, кто решился посмотреть ему в лицо и остался жив, губы Бхеда изгибаются в едва заметной улыбке. Даже боги любят пошутить, а предательство… что ж, оно не меньшая шутка чем человеческая жизнь или человеческая смерть.

Но улыбаться за всех предателей приходится Бхеда.

Про этот вход во дворец мало кто знал. Он не предназначался для слуг, но и придворные им не пользовались. Через узкую дверь, выходящую в переулок, ведущий к рыночной площади, входили во дворец информаторы и выходили шпионы. Порой отсюда выносили мешки с неподвижными телами, которые потом находили в мусорных кучах у рынка, а порой втаскивали мешки с телами дергающими и извивающимися – которым предстояло в свой срок покинуть дворец через эту же дверь. Люди нужны для забав знати, люди нужны для магических опытов. Не всем нужно об этом знать.

Про эту дверь мало кто знал, а те кто знал – предпочитали о ней забыть.

Для шестерых стражников в караульной комнате это была всего лишь работа. Порой отвратительная (особенно если мимо таскали мешки слишком мелкие, чтобы поместить в них взрослого человека), порой скучная (бывали дни и даже недели, когда дверь не открывалась). Но это была работа, а работой во Фрейдинге, городе-в-основании-мира, не брезгуют.

В дверь постучали в полночь. Стук был правильный, два сильных удара и четыре слабых. Трое охранников обнажили мечи, один взялся за рычаг, открывающий люк у дверей, под которым скрывались острые колья, еще один – за веревку, ведущую к колоколу в казарме. Шестой пошел открывать.

Старая женщина в мокрой серой накидке поверх мокрого серого платья вошла в дверь. Откинула капюшон и посмотрела на стражников.

Стражники бросили мечи и встали у стены. Движения их были сонными и неторопливыми.

Вслед за женщиной в караулку вошли четверо – могучий варвар, носивший на поясе меч невероятных размеров, толстяк с клеймом мага на лбу, итаманский моряк и слепой мальчик. Рядом с мальчиком, чуть прихрамывая, шла собака-поводырь, но не похоже было, что она чем-то помогает слепому.

- Они нужны нам живыми? – спросила женщина.

- Нет, - итаманец покачал головой.

Женщина на миг закрыла глаза – и шестеро стражников рухнули на пол, будто марионетки с внезапно обрезанными нитями.

- Вначале в гарем, - сказал итаманец. – Коридор, два поворота налево, шесть этажей вверх, коридор, вниз и через внутренний сад.

Маленький отряд почти беззвучно выбежал из караульной в коридор. Шесть тел остались лежать на полу, открытая дверь в глухой переулок хлопала на ветру. Работой в Фрейдинге не брезгуют, поэтому всегда найдется, кем заменить мертвых.

Ночные коридоры дворца были темны и пустынны. Лишь однажды, на шестом этаже, случайный караул вышел навстречу молчаливым стремительным фигурам. Сверкнул огромный меч варвара – и старший в карауле упал, разрубленный почти напополам. Двое стражников не успели достать мечи – беспощадный удар абордажный сабли снес голову одному из них. Второй рухнул сам, без единой раны – только кожу его покрыл причудливый светящийся узор загоревшейся в жилах крови.

- Отстаешь, Владычица, - сказал маг старой женщине.

- Живой я была быстрее, - отозвалась та.

Внутренний сад дворца предназначался только для королевских жен и наложниц. Но не сейчас, ночью он был пустынен. Шарахались от бегущих людей проснувшиеся павлины, испуганно щебетали на деревьях птицы, которых в отличие от павлинов не лишили голоса искусные ножи смотрителей сада, в фонтанах булькала вода, мелкий дождь моросил по стеклянной крыше, закрывающей райский сад от непогоды.

Дверь в гарем была закрыта. Гильнар кивком подозвал Атарда – слепота не помешала тому увидеть повелительный жест.

- Твоя работа, - сказал он. – Нам не нужен шум.

- Шума не будет, - пообещал мальчик, положив руку на замок. Внутри замка что-то щелкнуло, но дверь не открылась. Мальчик нахмурился и провел рукой по дверям. За толстыми досками, украшенными затейливой резьбой, загремели отодвигаемые засовы. Мальчик злобно прошипел что-то, непохожее на человеческую речь, но толкнул дверь – та открылась.

За дверью обнаружился евнух – скорее громадный, чем толстый, в пестром халате на голое тело и с длинной саблей в руке. При виде незваных гостей евнух оскалился в довольной улыбке и без малейшего страха шагнул вперед.

- Мой, - сказал Рехард презрительно и шагнул вперед.

Евнух отбил удар его меча без всякого видимого усилия. Ударил в ответ, но варвар внезапно обрел кошачью гибкость движений и уклонился.

- Мой! – теперь уже с воодушевлением и радостью сказал Рехард.

Несколько мгновений двуручный меч и длинная сабля звенели, сталкиваясь в воздухе. Потом евнух извернулся, демонстрируя и достойную зависти ловкость и, увы, некоторую физическую неполноту и ударил варвара ногой в грудь. Рехард упал. Евнух радостно захохотал.

Регис взмахнул рукой и евнуха объяло белое пламя. Но уже через мгновение огонь стек к босым ногам евнуха, не причинив тому никакого вреда.

- Он зачарован! – крикнул маг. – Владычица!

Старуха шагнула вперед… и тут же отступила.

- У него нет души! – прошипела она. – Кто-то из моих сестер работал над ним…

Гильнар, доставая свою саблю, вышел вперед. Рядом с оружием евнуха его сабля казалась детской игрушкой. Евнух улыбнулся.

- Позволь мне? - спросил слепой мальчик из-за спины Гильнара.

- Валяй, - прошептал Гильнар.

Слепой мальчик, привстав на цыпочки, похлопал евнуха сзади по плечу. Как он смог туда переместиться, Гильнар не увидел, хоть и смотрел во все глаза. Евнух стремительно обернулся. Мальчик быстрым движением приложил ладонь к его груди. Пес за спиной Гильнара негромко и одобрительно зарычал.

Евнух захрипел и рухнул на колени. Мальчик, не отрывая ладони от евнуха, с любопытством смотрел на него.

- Он зачарован только оттого, что снаружи, - сказал мальчик. – Не оттого, что портится у него внутри…

Евнух повалился ничком.

- Достойный враг, - сказал варвар, вставая. Лицо его шло красными пятнами. – Оставался мужчиной даже без яиц. Но вы зря вмешались, я бы его сделал.

Гильнар не стал спорить.

Одна нога у бога предательства Бхеда хрома, потому что хорошее предательство как и хорошая месть – никуда не спешит.

Другая нога у бога предательства Бхеда лишена пальцев, потому что предательство всегда требует пожертвовать чем-то.

Но пока бог Бхеда стоит, его хромота никому не видна.

Но бог Бхеда никогда не снимает сапог и цену предательства знает только он сам

Только жены короля имеют отдельные спальни. Наложницы живут в общих – по двенадцать девушек в одном зале. Король нечасто зовет их к себе, евнухи не способны развеять скуку и женщинам приходится самим придумывать, как скоротать ночь.

Гильнар знал, в какой зале искать Анаис. Рисунок лотоса над дверью – здесь жили девушки с его родины, с Итамана. Король имел склонность к порядку во всем.

- Анаис! – воскликнул Гильнар, входя в залу с факелом в руках. С одной из кроватей поднялась молодая девушка. Ее подруга осталась лежать, натянув на себя одеяло.

- Гильнар? – девушка встала, не стесняясь своей наготы. Обвела взглядом вошедших с Гильнаром. Варвар одобрительно осмотрел ее в ответ и осклабился. Маг равнодушно скользнул по девушке взглядом. Мальчик с любопытством смотрел на нее слепыми глазами. Старуха отыскала кресло и уселась в него.

Девушка нахмурилась:

– Что ты здесь… как… о, нет, ты не можешь быть таким идиотом!

- Ну почему же идиотом, Анаис, свет моих глаз и услада моих ушей, - сказал Гильнар. – Идиотка ты. Ты предпочла судьбу наложницы верховного короля законному браку с итаманским принцем!

- Ты не любил меня, Гильнар. Издевался надо мной, - девушка пожала плечами. – И ты пятый сын в семье. Ты жалок.

- Братья умерли в море, буря застала их у скалистого берега, - сказал Гильнар. – Отец при смерти. Только позор брошенного жениха отделяет меня от трона. Ты – жалкая дура, Анаис.

Девушка отступила на шаг. Оглядела команду.

- Гильнар, я пойду с тобой и ты станешь героем…

- Стану. Но ты останешься здесь, - сказал Гильнар и вонзил саблю в ее грудь. Анаис рухнула на пол. Девушки молча смотрели на происходящее из кроватей, некоторые зажимали рты себе или подругам. Гильнар обтер оружие о тело бывшей невесты и спрятал в ножны.

- Я так и знал, что ты не собираешься ее спасать, - сказал варвар одобрительно. – Зачем тебе королевская подстилка.

- Конечно, - сказал Гильнар и повернулся к своей команде. – Простите меня, друзья.

- Судьбу своей женщины решаешь ты сам, - сказал варвар. – Не за что извиняться.

- Я извиняюсь за другое, - пояснил Гильнар и отступил на шаг. – Стража!

Распахнулись двери, через которые они вошли. Распахнулись двери в торцах длинной залы. Вбежали стражники в полных доспехах, не гремящих лишь благодаря магии. Ворвались арбалетчики. Вошли четверо магов, клейма на их лбах сияли зеленым и белым, красным и синим.

Последним вошел король.

- Мое почтение, верховный владыка Винрих, - Гильнар опустился на одно колено. – Я доказал свои слова. Правильно подготовленная группа способна ворваться в твой дворец и одолеть стражу, которая не ждет нападения. Охрана нуждается в значительном усилении.

Король одобрительно кивнул.

- Я, Гильнар, будущий король Итамана, присягаю на верность Верховному королю, - сказал Гильнар, прижимая руку к груди.

- Цена была невысока, - сказал король. – Мне никогда не нравилась Анаис, я даже не мог вспомнить ее лица… - он помолчал. – Но мне не нравится и то, как легко и как далеко ты прошел. Это может разбудить ненужные фантазии… в тебе, или в ком-то еще…

Гильнар вскочил и потянул из ножен саблю.

- Рехард, - спокойно сказал король.

Варвар вскинул меч. Гильнар еще успел обернуться, чтобы увидеть клинок, летящий ему в лицо.

Король поморщился и вытер брызги со своего лица кружевным платком.

- Ты совершил свой подвиг, - сказал король. – Спас Верховного короля. Слава, верно? Деньги, вина, женщины… возможно – трон в Доргане…

Варвар нахмурился.

- Мне не понравилось то, что ты поддался евнуху, - сказал король. – О, да. Это был хороший ход. Показать, что ты вовсе не так силен, как кажется. Беда в том, что я видел – ты поддался. Ты слишком умен и хитер для варварского короля… трон из мамонтовой кости покажется тебе слишком узким…

- Жги их, Регис! – закричал варвар и взмахнул мечом. Трое стражников повалились, меч рассек доспехи будто тряпки. – Он не выпустит живым никого!

- Жги, - кивнул король.

Регис поднял руку – и водопад огня обрушился на варвара. Тот стоял, окутанный пламенем и молча смотрел на мага.

- Прости, мой недолгий друг, - сказал маг печально. – Но некоторые из нас, увы, уже принесли королю клятву жизни и смерти. Магия – игрушка королей…

Варвар взревел и, окутанный огнем, кинулся на короля. Вырвавшиеся из половиц зеленые стебли попытались оплести его ноги, но сгорели в огне. Магическое пламя порожденное вторым королевским магом добавила свой жар к огню Региса, но удар ветра и струи воды погасили его. Обугленная черная фигура, на которой ослепительно сверкал зуб тролля, с ревом занесла меч над королем.

Владычица душ подняла руку – и обгоревшее тело варвара, утратив остатки жизни, рухнуло к ногам короля.

- Спасибо, мама, - сказал король. – Ты и после смерти защищаешь меня.

- Ты мой сын, - сказала старая женщина. – Какой бы ты ни был, ты мой сын. Мать никогда не убьет сына, это право детей – убивать своих родителей.

- Ты права, мама, - сказал король. – И ты заслужила покой. Регис… ее взятая взаймы жизнь истекает. Убей ее.

На лице мага отразилось внезапное понимание. Но он поднял руку – и старуха превратилась в холмик черного пепла на белоснежном шелке кресла.

- Какое мастерство, - сказал король печально. – Сжечь тело и не тронуть мебель. Спасибо. Но ты же понимаешь, Эглис, что служба еще не окончена. Для того, чтобы улицы требовали сковать магов клятвой жизни и смерти… для того, чтобы ни один человек не усомнился в моей правоте…

- Нужен маг-отступник, - прохрипел Регис. – Ренегат… поднявший руку на короля, убивший его мать…

- И двух самых вероятных претендентов на троны в своих маленьких королевствах, - кивнул король. – Приехавших ко мне, чтобы присягнуть на верность… Сожги еще тело Гильнара. А уже потом – себя.

- Слушаюсь, мой господин, - прошептал маг. Лицо его посерело. Он протянул руку к окровавленному трупу Гильнара… рука задрожала, будто пытаясь повернуться к королю, но маг не был властен над собой.

- Да, еще всех этих девок! – добавил король. – Мне плевать, что они видели и поняли, но мне неприятно видеть их в постелях друг друга. И не испорти мебель!

Вспыхнуло тело итаманца. Потом – девять факелов полыхнуло в кроватях.

И потом, с секундной заминкой, обратился в пепел Регис.

- Мне кажется, или он сделал это нарочно? – задумчиво спросил король. Все кровати превратились в пепел вместе с лежащими на них девушками. – Но заклятие не давало ему свободы воли…

- Нет, мой господин, - сказал слепой мальчик. – Он был силен, но не всесилен. Он просто спешил выполнить все твои приказы сразу.

Стражники вокруг опустили свое оружие. Маги погасили огни заклинаний, расцветающие в руках.

- Наверное, ты прав, - сказал король задумчиво. – Заклятие жизни и смерти нерушимо. Но варвар был силен… наверное, зуб тролля и впрямь дает защиту от магии. В какой-то миг мне стало страшно.

- Я был начеку, король, - сказал слепой мальчик.

Король грустно посмотрел на него.

- Ты прав, мой маленький друг. Я много раз убеждался, что не зря нарушил волю отца и помог тебе выбраться из темницы. Ты лучший шпион королевства. Ты спасал меня много раз.

- Я устал, - негромко сказал мальчик. – Король… отпусти меня. Я слышу голоса отца и матери, зовущих меня с той стороны жизни. Я устал предавать и устал убивать предателей. Пусть это будет моей последней службой моему спасителю.

Король молчал.

- Никто не знает, как отвратительно прожить целую жизнь в детском теле, - сказал слепой мальчик. – Никто не знает, как видят мир мои незрячие глаза… человек поседел бы от ужаса, но я не человек. Я ублюдок, порожденный человеком и демоницей. Отпусти меня, король. Дай покой и мне, как дал его своей матери.

- Не могу, Атард, - почти ласково сказал король. – Ты слишком ценен для меня.

Лицо мальчика исказила злая гримаса.

- Так или иначе, но я обрету свободу, король. Мой долг уплачен и я свободен! Я ходил в храм Бхеда и молил его о помощи… и Бхеда указал мне путь!

- Не глупи, Атард! - король повысил голос. – Я предал мать и отца, братьев и сестер, друзей и любимых. Я приносил жертвы Бхеда золотом и кровью. Бхеда – мой бог, и все предатели мира не способны причинить мне зла!

- Бхеда обещал, - упрямо повторил мальчик.

Он исчез и возник за спиной короля. Собака-поводырь завыла.

Король обернулся первым, опередив даже тренированную стражу. И кинжал, скрытый в рукаве короля, ударил слепого мальчика в сердце.

Мальчик стоял, пошатываясь.

- Ты мог успеть, - сказал король.

- Я не хочу… убивать… я хочу умереть… - мальчик улыбнулся странной улыбкой и на его губах запузырилась кровь.

- Она красная! – воскликнул король с внезапным ожесточением. – Ты врал мне всю жизнь, маленький паршивец!

Он оттолкнул мальчика и ударил его по лицу.

Атард рухнул.

А в следующий миг собака-поводырь, одним прыжком преодолевшая расстояние до короля, взвилась в воздух – и ее челюсти перекусили королю хребет.

Ударили разряды магии. Взвились в воздух мечи, вонзились в тело собаки арбалетные стрелы. Собака умерла, в последней судороге разжав челюсти.

Но верховный король, упавший рядом со своим лучшим шпионом, был уже мертв.

Слепые глаза мальчика нашли лицо короля и он прошептал, так тихо, что его услышал только мертвый.

- Бхеда плакал…

Бог предательства Бхеда не плачет о предателях, он сам предатель.

Бог предательства Бхеда не плачет о преданных, они сам предан.

Но иногда из закрытых глаз Бхеда стекают злые и едкие слезы – это слезы зависти. Потому что даже в мире, где он властвует безраздельно, для настоящего предательства нужен кто-то, ему неподвластный. Кто-то, кто не предаст. Слезы текут по его лицу, прожигая кожу, и на лице выступает алая морось – потому что кровь красна даже у демонов и богов.

И тогда огромный пес, лежащий у ног Бхеда встает на задние лапы и шершавым языком слизывает ядовитые слезы с лица бога.

http://dr-piliulkin.livejournal.com/552460.html

Последняя ночь колдуна

Дождливой осенней ночью, когда тучи скрывали Луну и звезды, холодные капли барабанили по крышам, а ветер плакал и стонал за окнами, в своей маленькой квартире на последнем этаже высотного дома умирал старый колдун.

Колдуны никогда не умирают днем или в хорошую погоду, о нет! Они всегда умирают в грозу, бурю, снежный буран, в ночь когда извергаются вулканы или случается землетрясение. Так что этому колдуну еще повезло – шел всего лишь сильный дождь.

А в дождь умирать легко.

Колдун лежал на кровати, застеленной черными шелковыми простынями и смотрел на свой колдовской стол. Там искрились разноцветными огнями пробирки и реторты, капали из змеевиков тягучие мутные жидкости, в стеклянных плошках росли светящиеся кристаллы… Колдун сморщился и позвал:

- Фрог!

Со старого шкафа, уставленного древними книгами в кожаных переплетах, лениво спрыгнул толстый черный кот. Подошел к кровати, запрыгнул колдуну на грудь. Тот захрипел и махнул рукой, сгоняя кота.

- Звал? – усаживаясь в ногах, спросил кот.

Говорить умеют почти все коты на свете. Но немногие их понимают. Колдун – понимал.

- Я умираю, - сказал колдун.

- Знаю, - ответил кот равнодушно. – И ради этого ты звал меня?

- Скажи, что со мной будет?

Фрог прищурился и посмотрел над головой колдуна. Как известно, все коты умеют видеть будущее.

- Ты умрешь на рассвете, когда далеко за тучами встанет солнце. Тебе будет так же больно, как той женщине, что ты проклял. И так же страшно, как тому мужчине, на которого ты навел порчу. Когда ты станешь задыхаться, я сяду тебе на горло, поглажу твои пересохшие губы своей бархатной лапкой, поймаю твой последний выдох – и отнесу своему хозяину. Так было задумано, так есть и так будет.

Колдун покачал головой:

- Я проклял женщину, которая утопила своего ребенка. Я навел порчу на мужчину, из-за которого она это сделала.

- Какая разница? – ответил кот. – Ты колдун. Ты заключил договор с тем, кому я служу. О, нет, нет, не хочу иметь с ним ничего общего! Но девять жизней – это девять жизней, колдун. Их приходится отрабатывать…

Красный язычок мелькнул между острыми зубками – Фрог на мягких лапках пошел к изголовью кровати.

- Хочешь, колдун, я помогу тебе? Мои лапки могут быть очень сильными, а твое дыхание такое слабое…

Колдун поднял правую руку – из пальца выскочила злая синяя искра и ужалила кота в нос. Тот с возмущенным мявом взвился с кровати и заскочил на шкаф.

- Не спеши, - тяжело сказал колдун. – У меня есть еще время… до восхода солнца. И у меня есть последняя ночь колдуна.

- Глупые, наивные, постыдные надежды, - фыркнул со шкафа кот, сверкая глазами. – "Если в ночь своей смерти колдун найдет невинную душу, которую терзает горе, и сможет прогнать это горе без остатка – он будет прощен".

- Да, - сказал колдун, садясь на кровати. – Ты кот колдуна, ты знаешь.

- Где ты найдешь в этом городе невинную душу? – спросил кот. – А знаешь ли ты, что ты должен развеять горе, не причинив зла никому…

- Знаю, - пробормотал колдун.

- Никому, кроме самого себя, - закончил кот.

Глаза колдуна потемнели:

- Эй, кот! Еще вчера этого дополнения не было и в помине!

- Но я кот колдуна – и я произнес эти слова, - сказал Фрог. – Извини. Ничего личного. Но девять жизней – это, все-таки, девять жизней.

Колдун ничего не ответил. Тяжело поднялся и пошел к своему столу, где над спиртовкой, в колбе толстого мутного стекла кипела и пузырилась черная вязкая жижа. Минуту колдун смотрел на нее, а потом снял колбу с огня и одним глотком выпил последнюю в мире кровь дракона. В глазах его заплясало пламя, плечи расправились, он вдохнул полной грудью и перестал опираться на стол. Даже кровь дракона не могла отвратить его смерть – но, хотя бы, он умрет не беспомощным.

- Эй, кот… где кристалл?

Кот следил за ним со шкафа и молчал.

Колдун сам нашел магический кристалл – на кухне, спрятанный среди коробок с овсяной кашей и банок с рыбными консервами. Вернулся в комнату, освещенную привычным светом ламп в кроваво-красных абажурах. Водрузил кристалл на стол – и вгляделся в него.

У злых колдунов магический кристалл черный или красный. У тех, что считают себя добрыми – прозрачный или белый.

А этот кристалл был грязно-серый. Под взглядом колдуна он засветился, изнутри проступили картинки – мутные, нечеткие.

Колдун смотрел в кристалл. И видел, как ворочаются без сна в своих постелях люди – обиженные и мечтающие обидеть, преданные и собирающиеся предать, униженные и готовящиеся унижать. Горе терзало многих, но чтобы прогнать это горе – колдуну пришлось бы причинить еще большее зло.

- Зачем ты тратишь последнюю ночь своей жизни на глупости? – спросил кот. – Когда настанет моя последняя ночь, я пойду к самой красивой кошке…

Колдун засмеялся и прикрыл кристалл рукой – будто опасался, что кот сумеет там что-нибудь разглядеть. Из своей кроваво-красной мантии он выдернул длинную нитку, от валяющегося на столе засохшего апельсина оторвал кусочек оранжевой корки. Желтый листок бумаги, зеленый листик от растущего в горшке цветка, голубая стеклянная пробка, закрывавшая пробирку, капля синей жидкости из пробирки, фиолетовый порошок из склянки. Колдун смешал все это в своей ладони – и, не колеблясь, поднес ладонь к огню. Очень многие заклинания требуют боли.

Колдун давно уже боли не боялся. Ни своей, ни чужой. Он стоял у стола, держал руку над огнем – пока семицветное сияние не запылало в ладони. А потом бросил сияние через всю комнату, через стекло, через ночь – куда-то далеко-далеко и высоко-высоко.

- Ну-ну, - скептически сказал кот. – Ты хороший колдун. Но туда тебе не войти – даже по радуге.

Колдун потрогал радужный мостик. Тот пружинил и пах медом. Тогда колдун осторожно забрался на радугу и пошел вверх, сквозь стену, ночь и дождь.

- Ну-ну, - повторил кот. Свернулся клубочком, так, чтобы наружу смотрел один глаз, и стал ждать.

А колдун шел по радужному мосту. Идти было тяжело, он быстро промок. Далеко внизу горели редкие огоньки в городских окнах, но вскоре их скрыли тучи. Молнии били вокруг колдуна, оглушительно гремел гром. Радужный мост дрожал и изгибался, будто хотел сбросить колдуна вниз.

Он шел.

Потом гром стал греметь все тише и тише, все дальше и дальше. Молнии слабыми искрами мельтешили внизу. Откуда-то сверху полился солнечный свет – и колдун опустил лицо.

А радужный мост уткнулся в Радугу – и растворился в ней.

Колдун осторожно вышел на Радугу. Казалось, она занимала небо от края и до края. Только выше было еще что-то, но колдун предусмотрительно не поднимал глаз. Он осмотрелся – очень, очень осторожно.

Если бы не Радуга под ногами, он бы подумал, что стоит в лесу. Высокая зеленая трава, тенистые деревья, журчащие ручьи… Пахло медом и свежей водой. Колдун сел под деревом и стал ждать.

Откуда-то из кустов выбежал большой черный пес. Замер, удивленный. Подошел к колдуну, лизнул его в руку. Колдун потрепал пса за уши. Пес еще раз лизнул его – и убежал.

Колдун ждал.

Прошел, может быть, целый час. Послышался шум, частое дыхание – и к колдуну бросился маленький рыжий пес.

- Хозяин! – пролаял пес, тычась в его руки. – Хозяин, ты пришел!

Колдун обнял собаку, которая была у него давным-давно – в детстве, которое бывает даже у колдунов. Уткнулся лицом в собачью морду и из его глаз потекли слезы.

- Да, - сказал он. – Я пришел.

- Почему ты не шел так долго? – спросил пес. – Ты ведь стал таким умным, ты даже можешь подняться на Радугу, я знаю! А почему ты больше никогда не держал собак? Неужели ты нас больше не любишь?

- Я стал колдуном, - ответил колдун, гладя пса. – Колдуну не положено держать собаку. Прости. К тому же я знал, что на Радугу меня пустят лишь один раз. А я знал, что однажды мне надо будет прийти… туда, куда уходят все собаки. Видишь ли… я умный колдун…

- Ты самый умный, хозяин, - собака ткнулась в его щеки, слизывая слезы. – Ты ведь пришел за мной?

- Сегодня ночью я умру, - сказал колдун. – Никто и ничто в целом мире этого не отменит…

- Ты придешь ко мне… на Радугу? – робко спросил пес.

Колдун молчал.

- Или мне можно будет пойти к тебе?

- О, - колдун засмеялся, - не стоит. Я уверен, тебе не понравится. Там обещает быть слишком жарко…

- Хозяин…

- Этим вечером у маленького мальчика из нашего города умерла собака, - сказал колдун. – Ее сбила машина. Найди ее… я отведу ее назад.

- И она будет с хозяином?

Колдун кивнул.

- Я найду, - сказал маленький рыжий пес. – Сейчас. Только погладь меня еще раз.

Колдун погладил своего пса.

- А мне можно будет пойти за вами следом? – спросил пес.

- Мне не унести вас обоих, - сказал колдун. – А мы пойдем сквозь грозу. Ты же всегда боялся грома, помнишь? Иди… будь хорошей собакой. Иди! У меня совсем мало времени.

Через два часа маленький мальчик, проплакавший всю эту ночь, задремал – и тут же проснулся. Холодный мокрый нос ткнулся в его лицо. Мальчик обнял свою собаку, пахнущую грозой и, почему-то, медом. Окно было открыто, грохотала гроза и струи дождя летели в комнату. Странная туманная радуга мерцала за окном.

- Твою собаку всего лишь контузило ударом, - сказал кто-то, стоящий у постели мальчика. – Она отлежалась и прибежала домой. Понимаешь?

Мальчик закивал. Пусть так…

- Твои родители… не беспокойся. Они тоже с этим согласятся, - сказал колдун. Подошел к окну и шагнул на остатки радужного моста – выцветшие, истончившиеся. Пропали красный и оранжевый, синий и фиолетовый цвета. Но мост еще держался. Колдун устало пошел по воздуху дальше.

Мальчик за его спиной крепче обнял свою собаку и уснул.

Колдун медленно добрел до своего дома. Прошел сквозь закрытое окно. Где-то за горизонтом готовилось взойти солнце.

- Хитрый? – спросил Фрог. Кот сидел у магического кристалла, раскачивал его лапой. – Приготовил все напоследок? Невинная душа – ребенок, горе – умерший пес? Хитрый! А как это ты причинил горе себе?

Колдун посмотрел в глаза кота – и тот осекся, замолчал.

- Я выполнил условие, - сказал колдун. – Передашь тому, кому служишь… моя душа свободна.

Он лег на черные простыни и закрыл глаза. Последние капли драконьей крови выцветали в его глазах. Далеко за тучами вспыхнула желтая корона встающего Солнца.

- Мяу! – заорал кот возмущенно. Прыгнул на постель колдуна. – Обманул… обманул? Думаешь, обманул? Ничего личного… но, понимаешь ли… девять жизней… надо отрабатывать…

На мягких лапках кот подошел к лицу колдуна и улегся ему на шею. Колдун захрипел. Кот смущенно улыбнулся и протянул лапку к его рту. Из бархатных подушечек выскользнули кривые желтые когти.

- Ничего личного, - виновато повторил кот. – Но… девять жизней…

В эту секунду последние остатки радужного моста – зеленые, будто луга Радуги, вспыхнули и растаяли дымком. И одновременно, разбив стекло, в комнату кубарем вкатилась маленькая рыжая собачка – мокрая, дрожащая и очень, очень сосредоточенная.

- Мяу! – растерянно сказала черная тварь на шее колдуна. В следующую секунду собачьи челюсти сжались на ее шее, встряхнули – и отшвырнули прочь.

- Ничего личного, - сказал пес. – Но у меня одна жизнь.

Он вытянулся на постели и лизнул соленое от слез лицо колдуна.

Где-то за окном тучи на миг расступились, в глаза колдуну ударил солнечный луч. Колдун зажмурился и пальцы его что было сил вцепились в черные простыни.

Но свет все бил и бил колдуну в веки. Тогда он открыл глаза.

Пес что-то пролаял – и колдун понял, что больше не слышит в лае слов.

Но так как он был умный человек, то встал и пошел на кухню – варить овсяную кашу с сосисками. А маленький рыжий пес в ожидании завтрака остался лежать на теплой постели – как и положено умному псу.

http://dr-piliulkin.livejournal.com/552425.html

Сейчас сижу в гостиной и смотрю на море.

Рядом сидит жена и проверяет шахматные задачи для КМС, которые решил старший сын.
Этажом выше спит дочка.
Этажом ниже младший сын пошел к бассейну, забрался с ногами на качающийся диванчик под оливой, разложил ноты и играет Шнитке - главную тему из фильма "Сказка странствий".
Ой, нет. Переключился на мелодию из "Мио, мой Мио". Он очень любит эту музыку и этот фильм. Надо будет сказать спасибо Владимиру Александровичу, чудесный все-таки фильм он снял.

Это называется счастье.

http://dr-piliulkin.livejournal.com/552106.html

Я тут написал большой и серьезный пост.

А потом вышел на террасу.

Сегодня ветрено. И волны с перехлестом. Бродскому бы понравилось. На берегу с самого утра стоит загорелый дочерна старичок и ловит рыбу. По-моему, пока ничего не поймал.

С утра мы съездили к знакомым фермерам, купили помидоров, чеснока и базилика. Будем делать сальсу.

Жена и дети пускают на террасе воздушного змея.

Я налил себе вина и стер весь написанный пост. Оставил только заголовок.

Так правильнее.

http://dr-piliulkin.livejournal.com/551850.html

Я не имею никакого отношения к случившемуся. Совсем.

Я даже не пойму, о чем вы! Я один раз в жизни пришел на футбол - и тогда Челси выиграл Арсенал 6-0. Или как-то так, я детали не помню. Ложа была удобная, вот это точно помню. Вроде как Абрамович радовался, а мне потом сказали, что это нехарактерный для футбола счет...

Теперь я просто посмотрел!

Какой матч еще мне надо посмотреть? :)

http://dr-piliulkin.livejournal.com/551498.html

Поставил детям фильм "Азирис Нуно", то есть "Сегодня, мама".

Трепещу.

Дети смотрят кино по моей (с Юликом Буркиным) книжке.

Кино плохое, конечно. Но дети пока смотрят.

http://dr-piliulkin.livejournal.com/551307.html

Глава пятая.

Иннокентий бывал у нас дома. В свое время Надя взяла над ним своеобразное шефство, причем не столько в магических делах, как в обычных, человеческих. Нет, совсем уж они не подружились - все-таки Надя была почти на год старше, да и возраст у них был такой, когда мальчики и девочки дружить по-детски уже стесняются, а по-взрослому - не умеют.
Но все-таки Кеша иногда приходил к нам, о чем-то общался с Надей. Потом, по просьбе Нади, мы устроили его перевод в ту же школу, где училась она. Ночной Дозор был всецело "за" - специально пророка охранять бы не стали, все-таки не столько у нас сил, а вот за компанию с Абсолютной волшебницей - одной головной болью меньше.
Так что Иннокентий вполне привычно повесил куртку, разулся, пошел мыть руки. Я двинулся на кухню. Кофе - это хорошо, но мы все-таки не Италия какая-нибудь. Мы Россия, страна "чайная". Чай не пьешь - откуда силу берешь...
- Мне зеленый! - крикнул Иннокентий из ванной комнаты, на секунду опередив мой вопрос.
- Вот за такие штучки вас, пророков, никто и не любит! - ответил я. Но сам улыбнулся. Мальчишка играет со своей Силой, проверяет ее, стреляет из пушки по воробьям. Однако вдруг у него получится управлять способностями пророка так же свободно, как это умеют предсказатели?
Я заварил Кеше зеленый чай - обычный, с жасмином. Себе - крепкий девятилетний пуэр.
Пришел Кеша, сел за стол напротив меня. Благодарно кивнул, беря чашку.
- Дядя Антон, зачем Тигр попросил, чтобы я пришел к вам?
- Хочет поговорить, наверное, - я пожал плечами. - С тобой и со мной сразу.
- Ну, я не велика птица...
- Ладно-ладно, не скромничай... Предчувствий нет?
Подросток покачал головой.
- Нет. Сумрак не предскажешь...
- Со мной у тебя получается.
- Это не предсказание, - признался Кеша. - Просто я вас знаю хорошо. Вы всегда, когда хотите поговорить, предлагаете пойти есть мороженое. А когда идете на кухню, спрашиваете, кто и какой чай хочет.
- Дедуктивный метод, значит.
- Ну... И чуть-чуть пророчества, - Кеша вдруг лукаво улыбнулся. - Я знаю, что завтра у меня будет утром горло болеть. Значит, наверное, мороженого наемся. Мне его нельзя зимой, вообще-то, у меня горло слабое... А сейчас я знал, что напьюсь зеленого чая с жасмином. Значит, вы мне его сделаете. Ваши действия я предсказать не могу, а вот свои - да.
- Хороший фокус! - сказал я с уважением. - Молодец, парень!
Кеша кивнул, без ложной скромности принимая комплимент. Потом спросил:
- А мы кого-то еще ждем? Кроме Тигра?
- Мы? Блин... - я вздрогнул. - Да, в общем-то. Завулон обещал, что ко мне заглянет один... Один Темный.
- Вампир? - уточнил Кеша.
- Совершенно верно. Очень старый вампир. Все-таки предвидишь?
- Да нет, не предвижу. Просто вижу, - Кеша взглядом указал на окно за моей спиной.
Я повернулся и едва удержался от дрожи.
На подоконнике сидела летучая мышь. Огромная, чудовищная летучая мышь - распластанные крылья раскинулись метра на два, голова была размером с человеческую, тело елозило на оконном отливе.
- А вот и гость, - тихо сказал я.
- Как они все-таки летают? - тоже понизив голос, сказал Кеша. - В ней же веса как во мне...
- Волшебство, парень, волшебство... - сказал я, вставая и подходя к окну. Летучая мышь смотрела на меня немигающим взглядом.
Только Высшие вампиры умеют превращаться в животных.
Но даже Высший вампир не смог бы вот так приблизиться к моей квартире, защищенной всеми возможными заклинаниями Света и Тьмы.
Я посмотрел на летучую мышь сквозь Сумрак. Сквозь первый, потом второй, а потом и третий слой.
На всех слоях она выглядела огромной летучей мышью - и ничего более. Да уж...
Я открыл створки. Вампир продолжал сидеть, глядя на меня.
- Я впускаю тебя, - сказал я. - Входи в мой дом. Разрешаю войти внутрь.
Повторенное трижды разрешение разрушило незримый барьер. Летучая мышь, тяжело переваливаясь на лапах и локтевых сгибах крыльев, перебралась на подоконник. Замерла.
Никто не знает, почему вампиры не могут войти в дом неприглашенными. Человеческие легенды врут почти во всем - вампиры отражаются в зеркалах, вампиры могут есть чеснок, солнечный свет им неприятен, но они его терпят, их не пугает серебро (впрочем, серебряная пуля работает не хуже свинцовой), они не боятся крестов и святой воды (разумеется, если пытающийся противостоять вампиру человек не является латентным Иным и не верит в Бога искренне и самозабвенно - тогда крест будет обжигать вампира, а вода - разъедать его плоть). Впрочем, водка или спирт обжигают вампиров еще сильнее.
А вот про запрет на вход в чужой дом - это правда.
- Отвернись, - сказал я Кеше. - Они не любят перевоплощаться при посторонних.
- Никто не любит, - хрипло произнесла летучая мышь, когда парнишка отвернулся. Это действительно был очень старый и опытный вампир - он даже научился говорить в животном облике!
Я отворачиваться не стал. Мой дом - мое право.
Вампир вскинул крылья, кутаясь в них, встал на подоконник, почти достигая головой потолка - и стал перевоплощаться.
Это он тоже делал очень мастерски. Очень аккуратно. Никаких брызг и ошметков плоти, как у неопытных оборотней и вампиров. Стояла гигантская летучая мышь, завернувшись в крылья - и вот уже стоит человек. Иной.
Иная.
- Добрый вечер, - сказал я с секундной заминкой и протянул руку.
- Вечера всегда добры ко мне, - вампирша улыбнулась. Изящно оперлась на руку и спрыгнула на пол. - Мальчик, ты можешь обернуться.
Кеша немедленно и с живейшим интересом повернулся.
- Ты чем-то удивлен? - спросила вампирша.
- Да, - Кеша к моему удивлению не стал ломаться и ответил спокойно и искренне. - Я думал, вы будете голая. Как вы ухитряетесь перекидываться одетой?
- Потому что я не оборотень, а вампир, - сообщила женщина. - Оборотни перекидываются голыми, а у нас... У нас свои хитрости. А что удивляет тебя, Городецкий?
- Завулон обещал, что меня навестит один из старейших вампиров.
Женщина засмеялась.
- Антон, ну ты же не ожидал увидеть старушку?
- В принципе - был готов. Особенно зная чувство юмора Завулона.
- А, понимаю... Ты был готов увидеть старую женщину с клыками. Или старого импозантного вампира. Ты представлял себе трогательную невинную девочку, что живет уже сотни лет, высасывая из людей жизнь - или печального юношу с обличьем Дориана Грея. Тебя не удивила бы ослепительная красавица, знойная и страстная, которую мужчины сами молили бы впиться в горло... Или нежная белокурая девушка, само воплощение беззащитности и коварства.
- Да, - сказал я.
- А увидел ты обычную тетку, - сказала вампирша. - Чуток потасканная, жопа толстовата, но в целом - обычная.
- В точку, - согласился я.
Вампирша была самой обычной женщиной.
Средних лет. Что-то "около тридцати".
В меру симпатичная. То есть - с такой можно с удовольствием пофлиртовать, найдутся люди, которые в нее влюбятся (ну, если представить ее обычным человеком), но ничего сверхпривлекательного. Может попа и была "толстовата", но на мой взгляд - вполне нормально...
И одета она была обычно. Просто совсем обычно - джинсы, легкое полупальто, на ногах короткие сапожки (либо на автомобиле ездит, либо дом и работа совсем рядом с метро... либо она летает в образе летучей мыши).
И лицо ничем не выделяется. Никаких интенсивных эмоций. Ни ослепительного обаяния, ни мрачности, ни глупости, ни мудрости.
- Ты похожа на Завулона, - сказал я. - Ты... Ты очень обычная.
Вампирша кивнула.
- Да, Антон. Тот, кто живет тысячи лет, должен быть обычным.
- Ничего себе! - воскликнул Кеша.
"Тысячи" потрясли и меня.
- Даже мастеру Леонардо...
- Мальчишка. Ему и шестисот нет. Обычный вампирский сосунок, - вампирша улыбнулась. - Простите дурацкий каламбур.
- Но он мастер вампиров Европы!
- И что? А Барак Обама - президент Северо-Американских Соединенных Штатов. И что с того? Это не делает его ни самым умным, ни самым богатым, ни самым влиятельным.
Я поднял руки.
- Сдаюсь. Простите мою невежливость. Мы не представлены.
- Ева.
- Антон.
- Это ведь не может быть вашим настоящим именем, - заметил Кеша, с жадным любопытством глядя на Еву.
- Нет, конечно. Но это древнее имя, живущее во всех народах. Меня устраивает.
У меня в голове мелькнула мысль, но я даже не дал ей оформиться. Это очень, очень, очень старая и могучая вампирша. И даже мой Высший уровень не делает нас ровней.
Если она захочет - то разорвет нас с Кешей на клочки.
- Хорошо, Ева, - сказал я. - Я впустил тебя в свой дом, я повторил трижды, я представился. У меня есть древнее право по древнему закону.
- Право на три вопроса? - Ева явно развеселилась. У нее дрогнули уголки губ. - Ах, Светлый, я сама придумала это право... Мне его и менять.
Мягким кошачьим движением она села между нами. Посмотрела на меня. Посмотрела на Кешу.
- Хорошо, Антон. Мы поиграем. Ты получишь три ответа, но это не будут ответы на те вопросы, что тебя тревожат. Это будут просто ответы. Потом мы поговорим всерьез, а сейчас - разминка.
- Кто этот вампир, который нас спас и почему он это сделал?
Ева рассмеялась и погрозила мне пальцем.
- Хорошо, - вздохнул я. - Разминка. Что связывает тебя с Завулоном.
Ева подумала. Облизнула губы.
- Кровь.
- Это не ответ.
- Это ответ, Антон Городецкий. Ты задал вопрос, я ответила. Это честный ответ. Если он не ответил на твой вопрос - виноват спрашивающий.
- Хорошо, - сказал я. - Второй вопрос. Чаба Орош. Сколько правды в его книге, и сколько лжи? Посмеялись ли над ним вампиры или легенды, которые он пересказывает - настоящие?
Ева замерла. Кивнула.
- Правильный вопрос. Большая часть сказанного им - правда.
- Можно я спрошу? - попросил Кеша.
- Пусть парень спросит, - сказал я.
- Как вы сохраняете одежду во время трансформации? Это не магия, я бы почувствовал.
- Неожиданный вопрос, - сказала вампирша. - Какой любознательный паренек! Видишь ли, это, - она оправила полы пальто, поддернула джинсы, - не одежда. Одежду я не сохраняю.
- Это вы сами и есть, - прошептал Кеша. - Вы...
- Я голая, - Ева засмеялась. - Но как ты думаешь, малыш, трудно ли придавать своему телу видимость одежды, если ты умеешь перевоплощаться в летучую тварь? Я сама - своя одежда. Любая.
Силуэт Евы задрожал, меняя цвета и формы. Теперь она была одета в белое длинное платье, с ниткой жемчуга на шее, со сверкающими, будто хрустальными туфельками. Из глубокого декольте проглядывала высокая молодая грудь.
- Я вас не смущаю, мальчики? - она лукаво улыбнулась.
- Нет, - сказал я. - К сожалению, я знаю истинный облик таких как ты - поэтому не смогу соблазниться тобой ни в мехах, ни в шелках, ни голой. Извини.
- Ничего страшного, Антон, - очень серьезно ответила Ева. - Сексуальное влечение... у таких как я... проходит за две-три сотни лет. Его вытесняет пищевой инстинкт, он древнее, знаешь ли. Мой секс - пить кровь.
- Знаю, - сказал я. - Что ж, ты ответила на три вопроса, которые не важны...
- Они важны, даже если ты сам этого не понял, - сказала Ева. - Но пустое. Что ты хотел спросить у меня?
- Я хотел спросить о тех, кто напал на нас. И о пророчестве, которое обещает всеобщую смерть.
- Понимаю, - Ева кивнула. - Но это серьезные вопросы и они требуют настоящей цены.
- Какой? - я спросил, зная ответ.
- Настоящая цена - всегда одна, дозорный. Кровь.
Мне очень не хотелось этого говорить, тем более - при Кеше. Но я думал об этом полдня. Я, вообще-то, довольно догадлив, когда начинают гореть ботинки - обычно догадываюсь посмотреть вниз.
- Я выдам тебе разрешения, - сказал я.
- Какие? - поинтересовалась Ева.
- На кормление.
Ева развела руками.
- Разрешения? Мне? Антон, у меня лежит ворох этих разрешений. Некоторые еще на бересте, а некоторые - на глиняных табличках. Но в конце концов, если уж я захочу кого-то выпить - неужели ты думаешь, что ваши дозорные схватят меня? Вы за новообращенными вампирами охотитесь неделями, и не всех в итоге ловите.
Я молчал.
Она была права - и я это прекрасно понимал.
- А если я захочу чего-нибудь интересненького? - неожиданно спросила Ева. - Выпить беременную женщину? Трехлетнего ребенка? Знаменитость, писателя или музыканта, которые сеют разумное, доброе, вечное... Я же знаю, что таких вы из вампирской лотереи вынимаете...
- Не вынимаем, - твердо сказал я.
Ева рассмеялась.
- И все-таки? Выдашь разрешение? На одной чаше весов - гибель всего человечества. Иных, людей, зверей...
- Спасибо за информацию, - сказал я. - Про зверей я не был в курсе.
Некоторое время мы смотрели друг на друга. Но моя жалкая попытка вывести Еву из себя не увенчалась успехом. Напротив - она вдруг посмотрела на меня с сочувствием.
- Не ерзай, дозорный. А то прямо слышу, как у тебя шаблоны рвутся. Мне неинтересна кровь детей и матерей, да и ваших музыкантов-писателей тоже... После Достоевского у всех кровь как-то жидковата...
- Какие литературоведческие изыски, - огрызнулся я.
- То, что я мертва и то, что я питаюсь человеческой кровью, не значит, что я не могу восхищаться настоящей литературой, - ответила Ева. - Читала и модных, и талантливых. Нет, Антон. Расслабься, не нужны мне твои индульгенции, можешь их в рамочку и на стенку.
- Тогда что тебе нужно? - спросил я.
- Кровь. Но я давно уже не пью все подряд, я коллекционирую интересные крови, Антон.
- Говори.
- Кровь Высшего Светлого - за ответ на любой вопрос.
- А ты уверена, что сможешь ответить? - спросил я.
- Уверена.
- Сколько крови тебе надо? - спросил я.
- Дядя Антон! - воскликнул Кеша. - Не соглашайтесь! Что вы делаете!
- Молчи, - сказал я. - И запоминай. Ты свидетель.
Кеша попытался вскочить, снова сел. У него задрожали губы. Он переводил взгляд с меня на Еву.
- Не мешай ему, мальчик, - сказала Ева. - Тут нет никакого насилия, все по доброй воле... Я не собираюсь выпивать тебя досуха, Антон. И обращать не намерена... Тем более, что в случае Иного - это очень, очень трудно, а в случае со Светлым и Высшим - практически невозможно. Я не убийца, - она лукаво улыбнулась, ее глаза блеснули, как живые. - Не просто убийца. Я - коллекционер.
- Сколько? - повторил я.
- Глоток-два. Не больше трех, если вдруг понравится.
- Пей, - сказал я, засучивая рукав.
- Нет-нет! - возмутилась Ева. - Это профанация. Я не перекусить на скорую руку зашла, извини за дурной каламбур. Либо шея, либо бедренная артерия. Не будем смущать мальчика, верно? Шея.
- Соси давай, - сказал я. - Я тебя позвал не разговоры разговаривать.
- Ах, Антон, Антон! - Ева снова засмеялась. - Как же ты мне нравишься! Вся эта чудесная бравада, грубость, завуалированные пошлости...
Она встала и подошла ко мне, я тоже встал. Почувствовал ее запах - одновременно свежий и сладкий, пьянящий. Глаза Евы блестели, на губах играла легкая полуулыбка. Сейчас она казалась по-настоящему красивой.
- Вижу, ты давно не ела, - сказал я. - Феромоновые железы полны.
- Если бы я захотела, - прошептала Ева, - ко мне сбежались бы все мужчины этого дома. А мальчик потерял бы сознание от вожделения... Не хочешь меня поцеловать?
- Хочу, - сказал я. - Но я знаю, что буду целовать на самом деле, поэтому воздержусь.
- Мое дело предложить, - промурлыкала она и плавным движением положила голову мне на плечо.
Шею кольнуло.
Кеша тихо вскрикнул.
- Не отворачивайся, - сказал я. - Считай вслух. При каждом сосательном движении у нее будет набухать на горле мышечный мешок.
Шея слегка онемела. Боли больше не было.
- Раз, - сказал Кеша.
Ева подняла руку и погладила меня по голове.
Никаких ощущений не было. Никакой боли. Никакой слабости. Просто стоит женщина... привлекательная... склонила голову мне на плечо...
И пьет мою кровь.
- Два, - сказал Кеша страдальческим голосом.
Столь же ровным, грациозным движением Ева выпрямилась. Облизнула длинным розовым языком рот. Вытерла тыльной стороной ладони остатки крови с губ.
- Кеша, дай салфетку, - сказал я, протягивая руку. Кеша вскочил, чуть не опрокинув стул, подал мне смятый пук салфеток - веселеньких, разноцветных, с изображением хохочущего Санта Клауса. Я прижал салфетки к шее.
- Сама сейчас свернется, - сказала Ева. - Я вбрызнула фермент, Светлый.
- Спасибо. И что так - всего два глотка? Не понравилась?
- Алкоголь и табачище, миазмы большого города, адреналин и токсины, - сказала Ева. - Шучу я, Антон. Очень интересная кровь. Я запомню. Захотелось тебя поставить на место.
- Я не против, - сказал я.
- И запомни на будущее, - сказала Ева. - У таких... старых как я, сосательный мешок вмещает до полутора-двух литров крови. Я могла тебя убить в два глотка. Или в три. И все было бы в рамках разрешенного тобой, мальчик был бы свидетелем. Не досуха, не обращая, три глотка. А что не смог жить с литром крови в жилах - сам дурак.
Она требовательно смотрела мне в глаза.
- Дурак, - согласился я. - Спасибо. Запомню.
- Теперь ты можешь задать свой вопрос, - сказала Ева. - Любой. Если я не смогу дать полезной информации... что ж, тогда перезадашь. Честно?
- Честно, - признал я. - Что случилось с дозорными, охранявшими Надю, почему они напали на Инквизитора, почему напали на мою семью, откуда их Сила, как их уничтожить?
- Ну ты жулик! - Ева погрозила мне пальцем. - Один вопрос, помнишь? Но я добрая вампирша, Антон. Я отвечу.
Я сел. Видимо, действие гормонов, которые Ева впрыснула в мою артерию, прекратилось - я почувствовал слабость. Литр не литр... Но поллитра крови она все-таки высосала. В два приема. Все известные мне вампиры могли всосать за глоток не больше ста - ста пятидесяти миллилитров.
- Дозорные всего лишь оказались в неудачном месте и в неудачное время, - сказала Ева, склоняясь надо мной. - Их больше нет. В их телах проявился древний бог.
- Вампирский бог.
- Тогда не было других богов, Светлый. Древний бог, Двуединый. Бог Света и Тьмы. Первый, кого породил Сумрак, первый обретший разум - и сделавший нас, вампиров, своими слугами. Слугами и жрецами, хранителями великого равновесия...
- Какого еще...
- Не надо толковать границы вопроса так широко, дозорный. Древний Бог воплотился, и это очень грустно, дозорный, потому что мы предали его. Мы, вампиры, перестали выполнять то, что должны. Мы изменились, пошли иными путями. Многие перестали пить кровь, стали пить жизнь... напрямую...
Я смотрел в глаза той, кто называла себя Евой, и видел в ней бездонную пропасть. Видел черное небо детства человечества. Видел воинов, пьющих кровь врагов - и шаманов, пьющих кровь воинов. Видел как из тьмы вышел к костру Двуединый - и кровью скрепил самый древний из человеческих заветов...
- Двуединый обижен, Двуединый оскорблен, - прошептала Ева. - Его забыли, его обманули, пошли другими путями... И даже вампиры смирились, погрязли в разврате и чревоугодии, забыли свой долг перед людьми... Двуединый не простит, двуединый уничтожит всех нас. Всех Иных. А для этого ему надо уничтожить главную опасность - твою дочь. И ее родителей... Потому что вы не отдадите ее на заклание. Инквизитор слишком серьезно понимал свой долг, он пытался им помешать, хотя, как мне кажется, понял, что происходит. Ну... Может быть он выбрал легкую и быструю смерть? Кто знает? Но помешать Двуединому он не мог. Только Шестой Дозор способен уничтожить Двуединого. Только Шестой Дозор! Но Шестой Дозор - мертв.
- Что такое Шестой Дозор? - прошептал я.
- А это уже другой вопрос, - Ева улыбнулась.
- Ты ведь тоже погибнешь, верно? - сказал я. - Так к чему эти игры! Ответь, просто ответь! Это в наших общих интересах!
- Может быть я и не погибну? - Ева пожала плечами. - Я последняя из тех, кто помнит кровавый завет. Я последняя, кто видел предыдущее воплощение Двуединого... Шучу, Светлый. Я тоже погибну. Но я согласна, этот мир становится слишком жесток.
- Для вампиров?
- Нет, - Ева покачала головой. - Просто слишком жесток. А я не люблю пустую жестокость, Городецкий.
- Мне нужен еще один ответ, - сказал я. - Кусай снова.
- А мне не нужен дубль в коллекцию, - сказала Ева с ноткой обиды. - Нет, Антон, ты для меня - отработанный материал.
Она помолчала.
- Хотя, у тебя есть, что мне предложить.
- Надьку ты не получишь, - сказал я. - И не рассчитывай.
Ева вздохнула.
- Да я знаю, знаю. Даже не стала просить, чтобы не провоцировать тебя на излишнюю агрессивность. Но у тебя есть, что мне предложить помимо дочери.
- Хорошо, - сказал я, поколебавшись лишь миг. - Я уверен, что Светлана поймет и согласится...
- У меня есть в коллекции кровь Высшей Светлой целительницы, - сказала Ева. - Разумеется, Светлана - мать Абсолютной и это придает пикантный оттенок, но... Наверное, все-таки нет. Я про мальчишку.
- Да ты с ума сошла, - искренне сказал я. Посмотрел на Кешу и успокаивающе махнул ему рукой.
- Отнюдь. Высший Светлый, пророк - это большая редкость.
- Он не Высший, он первого уровня.
- О! Видишь, ты уже начал торговаться! - сказала Ева удовлетворенно. - Сейчас он первого, но стал бы Высшего. Жаль, не успеет. Но пророки - такая редкость, особенно Светлые! Я готова им удовлетвориться.
- Ева, он ребенок.
- Ему четырнадцать с половиной, какой же он ребенок? - удивилась Ева. - Паспорт имеет. В гражданскую полком бы мог командовать. Даже в вампирскую лотерею только до двенадцати не включают. И уж извини, Светлый, но он сам вправе решать!
- Я согласен, - быстро сказал Кеша.
- Он не согласен! - рявкнул я.
- Почему? - Кеша пожал плечами. Он был бледен, но вроде бы даже не испуган. - Нам нужна информация, верна? Она меня не убьет. Не превратит в вампира. Ну выпьет немного крови, что с меня, убудет? Это все немножко извращение, конечно, но она хотя бы женщина. Была. И я считаю донорство полезным занятием, даже с учетом того, что двадцать процентов крови достается вампирам.
Ева искренне веселилась, переводя взгляд с меня на Кешу и обратно.
Я думал.
Если бы это была только напускная бравада, если бы я видел, что парнишка по-настоящему боится...
Но он не боялся. Точнее, боялся не больше, чем я. Ему было немного противно. Немного страшно. Но он совершенно четко воспринимал ситуацию.
А на кону, как получается, был апокалипсис.
- Не более пятидесяти миллилитров за глоток, - сказал я. - Не более трех глотков.
- Хорошо, - согласилась Ева. Подошла к Кеше. Тот вскочил. Замер перед ней.
- И не окучивай парня своими феромонами, - добавил я.
- Не стану, - легко согласилась Ева, разглядывая Кешу. - Что ж вы, молодежь, так плохо к гигиене относитесь? У тебя шея грязная.
- Я толстый и поэтому легко потею, - ответил Кеша. - Не нравится - возьми полотенце и протри.
Ева захлопала в ладоши.
- Браво! Браво! Антон, какой славный парень, не находишь? С тебя пример берет...
Она наклонила голову и прижалась к шее Кеши.
Я встал, обошел стол, приближаясь к ним.
Ева сделала глоток - у нее на шее надулся мешок. Помедлила. Глубоко и страстно вздохнула, не отрываясь от парня. Глотнула второй раз. Помедлила. Глотнула третий.
- Отрывайся, - сказал я.
Ева стояла не шевелясь. Скосила на меня один глаз - тот был дурной, затуманенный...
- Отрывайся от него, Лилит, - прошептал я ей на ухо. - Или я выпотрошу твое гнилое нутро, клянусь Светом...
Вампирша, называвшая себя Евой, отскочила от Кеши. С ненавистью уставилась на меня. Ее испугала не угроза - имя.
- Раны закрой! - приказал я. - Играем по-честному, помнишь?
Лилит сплюнула в ладонь кровавой слюной, провела ладонью по шее Кеши. Отняла руку - кровь больше не шла. Кеша тяжело сел на стул. Я дал ему остатки салфеток - он прижал их к ране.
- Я тебе припомню, - пообещала Лилит, буравя меня вглядом.
- Не надо считать других дураками, "Ева", - сказал я. - А теперь отвечай на вопрос...
- Кровь дал мальчишка, - сказала Лилит. - Ему и спрашивать.
- Спроси, что такое Шестой Дозор и как его создать, - сказал я.
- Это твой вопрос? - спросила Лилит у Кеши.
Кеша помолчал.
Кеша покачал головой.
- Нет. Мой вопрос другой.
Мне надо было заорать, остановить его. Объяснить, что вопроса важнее сейчас нет. Но я не мог.
Он преодолел свой страх. Он дал свою кровь.
Эта была самая древняя и самая сильная магия в мире.
Кеша посмотрел на меня и я кивнул.
- Скажи, каковы отношения между Двуединым, Сумраком и Тигром? - спросил Кеша. - Кто и чего хочет? Кто сильнее? И почему если погибнут Иные, то погибнут люди и животные? И выживет ли Сумрак, если погибнет все живое?
- Это много вопросов, - сказала Лилит. - Это очень много вопросов, наглый мальчишка! И я не буду...
- Вопрос на самом деле один и ты это знаешь, ценой была моя кровь и ты забрала данное, ты не можешь вернуть взятое обратно и я требую обещанного, - сказал Кеша. - Говори.
- Откуда ты знаешь слова требований? - спросила Лилит после короткой паузы.
- Я же пророк, - сказал Кеша. - Я просто знал, что скажу тебе именно эти слова.
- Вам не понравится мой ответ, - сказала Лилит. - Он даст вам того, что нужно, но не даст того, что необходимо, а больше у вас нечем торговать со мной...
- Говори, - сказал я. - Ты дала обещание.
- Сумрак жив, но не имеет разума, Сумрак хочет только жить, - Лилит развела руками, будто сама удивляясь сказанному. - Тигр - хранитель Сумрака, он разумен, но не имеет воли. Тигр силен. Но Двуединый имеет разум и волю, Двуединый - такое же порождение Сумрака, и если Тигр встанет на его пути - Двуединый сметет Тигра. Все живое погибнет, потому что Иные - не только паразиты, но и хранители жизни. Умрет жизнь - умрет Сумрак. Умрет Сумрак - умрет Тигр, умрет Двуединый, умрет все и вся вокруг этой маленькой кучку грязи. Я дала ответ.
- Ты не ответила, - сказал я. - Почему мы хранители жизни? Мы, Иные, такие же паразиты как вы, вампиры. Почему вслед за Иными умрут люди?
Лилит оскалилась. У нее даже не были втянуты клыки.
- Вы хитрите и я хитрю. Вы получили ответ, детали никто не обещал говорить... Светлый.
- Хорошо, - сказал я. - Хорошо. Мы приняли твой ответ. Но нам надо знать, что такое Шестой Дозор.
Лилит развела руками.
- Чем мы можем заплатить за ответ? - спросил я. Где-то в груди нарастала тоскливая давящая боль. Наверное, так себя чувствуют люди за мгновение до инфаркта. - Будет ли кровь моей дочери...
- Нет, Светлый! - Лилит замотала головой. - Время этой цены прошло! Ее кровь может сжечь меня, но я готова была рискнуть, но теперь - нет! У вас нет цены за новый ответ!
И я вдруг увидел, как глаза Кеши округлились. И как в них смешались воедино удивление, надежда и страх - страх в глазах мальчишки, только что добровольно подставившего шею тысячелетней вампирше.
- Может быть у меня есть цена за любой твой ответ? - раздалось за моей спиной.
Я повернулся.
Тигр стоял у плиты и наливал себе в чашку кофе из дышащего паром кофейника. Он был таким же как раньше - высокий молодой мужчина, одетый в строгий деловой костюм. Тигр поднес чашку к лицу, сделал глоток. Медленно повернулся к нам.
- У меня, как ты заметила, нет своей воли, - сказал Тигр. - Но у меня есть кровь. Кровь Сумрака. Извини, как говорится, за дурной каламбур. Ты ведь хочешь достойно завершить свою коллекцию перед концом времен, дряхлая тварь?

http://dr-piliulkin.livejournal.com/551156.html

Самая большая ошибка Кургиняна, много лет окучивающего "патриотический дискурс" в том, что своим безумным выступлением против Стрелкова он сыграл на руку националистам.
Мне совершенно фиолетова национальность Стрелкова, который Гиркин по паспорту - и поэтому периодически его объявляют евреем. Мне даже лениво было в интернете это смотреть - настолько это неважно.
Миллионы евреев, украинцев, татар, армян, грузин, казахов, чеченцев, удмуртов, башкир - любую национальность назови - сражались и умирали за русский мир, за Россию, за нас всех. Они - русские. Они - братья. А не те, кто скачут и кричат "никогда мы не будем братьями" на чистом русском языке или вербуются в батальон "Азов".

Сейчас, своим выступлением, Кургинян обрушил на интернет целое цунами, где пена - "да что этот армянин себе позволяет". И если идеологическое самоубийство Кургиняна - это его полнейшее право, то разжигание национализма - это то, что никак не нужно России.

И это очень, очень, очень большая ошибка Кургиняна. После такого по хорошему надо публично извиниться и уйти работать режиссером в самодеятельный театр.

http://dr-piliulkin.livejournal.com/550686.html

Вот ответы:

1. Надежда.

Очень многие поняли. Учитывая малую информативность отрывка - я поймал тон разговора. Хорошо.

2. Тигр.

Нет, люди без половины головы не живут. Даже Иные. Даже вампиры.

Это Сумрак. Он - может. Что ему голова?

3. Арина.

Ну конечно же. Многие поняли. Ставлю это себе в плюс - узнаваема старая ведьма! :)

4. Егор.

Очень мало кто понял. Мало кто вспомнил. :) А ведь он обязан был появиться, мальчик-иной, пешка в игре дозоров, потенциальное Зеркало! Но кто понял - браво!

5. Иннокентий.

Пророк. Ну конечно же! Не Глыба же! А Эразм погиб. :(

6. Завулон.

:)

Я сознательно употребил слово "осклабился". Маркер. Многие его поймали.

------------

А теперь, пожалуйста, поберегите мое время? Все, кто дал 4 и более правильных ответов - приведите здесь ссылку на свой коммент.

Прием новых закрыт. Комменты с редактурой после этого момента вчитываться также не будут.

Я вроде как вижу победителя, но хочу подстраховаться...

http://dr-piliulkin.livejournal.com/550505.html

Иннокентий Толков и в самом деле ассистировал нашему доктору. Был он облачен в слишком большой для него белый халат и относился к своему занятию со всей серьезностью.

Иван как раз заканчивал обрабатывать ранки на шее совсем мелкого пацаненка, едва ли не первоклассника. Мальчишка был словно из какой-то детской книжки - большеглазый, длинношеий, с растрепанными светлыми волосами, тихо сидел на медицинской кушетке, склонив голову набок, чтобы доктору было удобнее осматривать его шею. В общем - сплошное умиление, а не ребенок. По жизни, похоже, он был совершенно заводной, баламут и егоза, кошмар родителей и головная боль педагогов. Но сейчас, под заклинанием, мальчик сидел тихо, почти не моргая и слушал доктора.

- И тогда ты вцепился Маше в шею и исцарапал до крови, - говорил Иван. - А она в ответ вцепилась тебе и тоже исцарапала. И учительница отвела вас в кабинет к доктору. Вы помирились. Учительница сказала, что если родители будут жаловаться, то вас обоих выгонят из школы, и Машу, и тебя. Пластырь!

Иннокентий подал пластырь. Увидел меня, вздрогнул, кивнул.

Иван ловко заклеил мальчишке шею и хлопнул по спине:

- Беги в класс. Учительница тебя ждет.

- Царапины? - с сомнением спросил я, пожимая Ивану руку.

- Укусы все поверхностные, - Иван пожал плечами. - Я бы даже сказал, что в большинстве случаев артерии и вены не были проколоты, пара капель капиллярной крови и все... Я еще чуть-чуть подзатянул ранки, теперь можно списывать на детскую потасовку.

- Значит, кусали их не ради крови, - сказал я.

- Ну да. Кусали ради укуса, - Иван вздохнул. - Безумие какое-то... Я могу чем-то помочь?

- Мне нужен список всех укушенных, - сказал я. - Фамилия-имя-отчество. Желательно - в том порядке, как их кусали.

- Ну ты усложняешь, - Иван покачал головой. - Ну... Попробую. Судя по местонахождению укушенных, вампир шел от дверей, периодически заходя в классы и кусая то детей, то учителей... Дай мне полчаса-час.

Я кивнул.

- Да не вопрос. Скинь мне список на мобильный, ладно? И еще - я заберу Кешу.

- Если он не против, - Иван посмотрел на парнишку. - Спасибо за помощь.

- Вам спасибо, дядя Иван, - ответил Кеша, стягивая халат. - Было интересно.

За годы, прошедшие с того момента, когда я его впервые увидел, Иннокентий Толков сильно изменился. Когда я его увидел первый раз, это был катастрофически толстый, потрясающе некрасивый и плаксиво-истеричный ребенок. Ну, бывают такие дети, что уж говорить.

Сейчас Кеше было четырнадцать. Он был почти ровесником Нади, но учился на класс младше. Он оставался полным, наверное, это навсегда, но уже не столь несуразно толстым - вытянулся и "перерос". Некрасивость его тоже никуда не делась, но каким-то удивительным образом переплавилась в то, что женщины смущенно называют: "по-мужски красив". То есть понятно было, что красавцем он никогда не станет - но бабы на него заглядываться будут. Такой казус очень часто бывает с актерами, особенно русскими и французскими...

Ну и о плаксивости больше вспоминать не стоило. Очень серьезный, собраный парень. Очень взвешенно говорящий.

Пророк!

- Буду, - сказал он, подходя ко мне и протягивая руку.

- Что "буду"? - спросил я, здороваясь.

- Мороженое. Вы же хотели спросить, буду ли я мороженое? Мороженое, зимой - конечно буду!

Я засмеялся.

- Кеша! Вульгарные предсказания - это не твой профиль. Ты пророк.

- Ну так вульгарный предсказатель и не сможет предсказать слова Высшего, - отпарировал Кеша. - Пойдемте, дядя Антон, я знаю рядом хорошую кафешку.

- А почему ты не спрашиваешь как там с Надей дела? - укоризненно спросил я, пока мы шли по двору школу.

- Зачем? Я знаю, что с ней все в порядке.

Я тоже взял себе мороженого и чашку кофе. Кафешка была несетевая, уютная, здесь даже делали свое мороженое в итальянском стиле - мягкое, с фруктовыми наполнителями. Мне сладкого не хотелось, я пил кофе, мороженное таяло в чашке. Иннокентий с явным наслаждением поглощал фисташковое мороженое - похоже, он не часто себе позволял такую калорийную пищу.

- Ты сам-то помнишь пророчество? - спросил я.

- Нет, - он поморщился. Это явно был неприятный момент - пророки редко запоминают то, что говорят. - Но мне все рассказали, - Кеша облизнул ложку и начал цитировать: - Пролито не напрасно, сожжено не зря. Пришел первый срок. Двое встанут во плоти и откроют двери. Три жертвы, на четвертый раз. Пять дней остается для людей. Шесть дней остается для Иных. Для тех, кто встанет на пути - не останется ничего. Шестой Дозор мертв. Пятая сила исчезла. Четвертая не успела. Третья сила не верит, вторая сила боится, первая сила устала.

- Все верно, - сказал я. - Поможешь расшифровать?

- Почему я, дядя Антон? - искренне удивился Кеша. - У меня опыта совсем нет. Уровень вроде как высокий, но я же только учусь.

- Потому что я тебе доверяю. Потому что ты однажды выдал очень и очень важное пророчество. Потому что мы друзья. Потому что тебе нравится Надя.

Кеша слегка смутился. Не покраснел, не начал отводить глаза, но смутился. Но ответил достойно.

- Мне очень нравится Надя, дядя Антон. И мне кажется, я ей тоже нравлюсь. Мы хотели с вами об этом поговорить. Через пару лет.

Я вздохнул. Почувствовал, что теперь моя очередь смущаться... И хорошо бы не покраснеть!

- Давай через... Э... Года через четыре-пять... Может даже лучше шесть.

- Хорошо, - подросток не стал спорить. - Но все-таки? Вы можете любого прорицателя или пророка позвать. Глыбу позовите, он умный дядька, он у нас спецкурс ведет...

- Понимаешь, Кеша, мне кажется, что в данном случае не нужно очень много знаний и ума. Наоборот, они будут отвлекать. Вот твердое знание основ - необходимо. И тут ты прекрасно подходишь, по спецкурсу у тебя одни пятерки. Рассказывай, как все было.

- Я сидел на уроке, - ответил Кеша. - Потом накатило... Впал в транс. У меня теперь вот... - он засунул руку под рубашку и достал маленький диск, висящий на цепочке словно брелок. - Это записывающее устройство. Я очнулся, на меня все смотрят, хихикают. Ну, обычное дело... Сбрендил, кургу несет, рука-лицо... Я всех усыпил, - Кеша улыбнулся. - И стер всем память последней минуты. Стандартная процедура для пророков, все по учебнику, но я первый раз... Потом прослушал запись. Позвонил в Дозор, перегнал файл. Мне сказали, что я молодец, но что это было массовое пророчество. Ну... Я дождался, пока все очухались. Сидел дальше на уроке. Думал, что это за жесть такая... И тут по Сумраку словно судорога прокатилась... - Кеша поморщился. - Во дворе что-то жахнуло. Я попытался сквозь Сумрак посмотреть, ничего не увидел, только синий мох расползался во все стороны. И тут раз... И меня накрыло. Когда у Нади заклинание сработало. Потом очнулся - надо мной стоит Темный. Смотрит так мрачно, потом говорит в телефонную гарнитуру: - У меня тут Иной, первый уровень. Светлый... Ну, помог встать. В общем без обид.

- А обдумать пророчество ты успел? - спросил я, болтая ложкой растаявшее мороженое. В кафе было тепло, обилие растений и грамотно выстроенный свет создавало ощущение летнего дня. Только за окнами начинало смеркаться, было серо и холодно. Начинал идти снег.

- Дядя Антон, я не волшебник, я только учусь, - предупредил Кеша.

- Принято. Говори.

- Ну, все эти цифры - они антураж. Они, конечно, чего-то значат. Но по большому счету - просто для красивости. Пророчество должно звучать грозно и загадочно, это нам Сергей Сергеич всегда говорит.

- Хорошо, - я кивнул. - То есть мы учитываем, но не не зацикливаемся на всех этих двоих-четверых...

- Пролито не напрасно, сожжено не зря, - начал Кеша. - Я думаю, это жертвоприношение. Пролили кровь. Сожгли кого-то. Ну, начало пророчества обычно довольно внятное бывает, и обычно говорит о плохом...

- Хоть бы раз услышать пророчество о хорошем, - вздохнул я.

- Бывают! - утешил меня Кеша. - Дальше там что? Пришел первый срок... Это тоже курга.

Кеша уже второй раз употребил это слово и я не выдержал, поправил:

- Пурга.

- Не, пурга - это когда просто чушь говорят, а курга - когда чушь полная, вредная или для отвлечения внимания.

- Я отстал от молодежного сленга, - признал я. - Курга, значит?

- Курга, - уверенно сказал Кеша. - Пришел срок и пришел. Идем дальше - "двое встанут во плоти и откроют двери". Ну, это пурга. Наверное. Про тех двух спятивших дозорных, да? Тоже мне, ценная информация... Потом "Три жертвы на четвертый раз". Вы, наверное, думаете, что это про вас? Вы, Надя, мама Надина... Да не факт! Кто угодно может быть. Никак четко не привязано. Если бы было "Нулевая и двое Великих, ее родители..."

- Такого не бывает, - вздохнул я. -Хорошо, ты меня чуть-чуть утешил. Но только чуть-чуть. Они шли к Наде, напали на нее, увидев нас - радостно переключились. Надя точно в списке этих трех жертв. Возможно, что и мы.

- Я хотел вас немного утешить, - признался Кеша. - Ну да... Наверное, все-таки, про вас.

- Кеша, давай без утешений. Мы не дети.

- "Пять дней остается для людей. Шесть дней остается для Иных. Для тех, кто встанет на пути - не останется ничего". Тут все ясно, да?

- Только один вопрос. Пять дней начиная с чего?

- С момента четвертой попытки вас убить, - сказал Кеша тихо. - Если убьют.

- И тогда все погибнут? Вначале люди, потом Иные?

- Да, - поколебавшись, сказал Кеша. - Тут хоть прямо и не сказано про смерть, но общая тональность и использование разрядов, особенно цифр пять и шесть...

- Оставь детали, я тебе верю, - сказал я.

- Шестой Дозор мертв, - Кеша задумался. - Дядя Антон, вот это, на самом деле, самое важное. Самое-самое. Шестой Дозор.

- Почему?

- Потому что тут асимптота в точке перегиба, это значит...

- Верю! - я вскинул руки. - Верю, Кеша.

- Шестой Дозор - это что? - спросил мальчик с любопытством.

- Ну, Ночной и Дневной Дозоры - это первый и второй, - сказал я. - Третий Дозор - инквизиция. Четвертый Дозор - это органы СМИ. Пятый дозор - это как пятая колонна, тайная организация внутри дозоров... Шестой - о, ты спрашиваешь меня про шестой дозор...

У Кеши округлились глаза.

- Да шучу я, - вздохнул я. - Никто никогда не называл дозоры цифрами. Есть пара дурацких шуток, но не более того. Шестой дозор - полная бессмыслица.

- Должен быть смысл! - строго сказал Кеша. - Честное слово! У пророчеств есть законы!

- Хорошо, я буду думать.

- Пятая сила исчезла. Четвертая не успела. Третья сила не верит, вторая сила боится, первая сила устала, - Кеша развел руками. - Тут совсем непонятно, дядя Антон. Может смысл и есть. А может быть пурга или курга. Просто чтобы пророчество красиво звучало.

- Выходит, в сухом остатке - только Шестой Дозор, - сказал я. - Единственный хвостик, за который можно уцепиться.

Кеша виновато кивнул.

- Извините, дядя Антон... Я завтра спрошу Глыбу на уроке.

- Спроси, - я встал, положил на стол деньги. Официантка, давно уже раздраженно смотрящая на нас (взяли два мороженых и кофе, сидели целый час) двинулась к нам от стойки. - Пойдем, я тебя отвезу домой.

- Да я сам, на метро...

- Нет, Кеша. Мне спокойнее будет. И все равно сейчас делать нечего, у меня одна встреча вечером, до нее... Кеша?

Иннокентий Толков стоял покачиваясь и слепо глядя на меня. Зрачки его медленно расширялись, глаза чернели, превращаясь в зловеще поблескивающие красными искрами провалы. Лицо побледнело, на нем проступили бисеринки пота.

Я замер.

Не надо мешать пророку, когда он впал в транс. На ногах он, скорее всего, удержится.

Может быть, это будет уточнение пророчества? Такое случалось. Или еще одно?

Глаза Кеши вдруг сузились, налились янтарной желтизной. Зрачок схлопнулся, расширился - и стал вертикальным. Я вздрогнул. Официантка, так невовремя ринувшаяся за деньгами и оказавшаяся рядом, ойкнула.

- Антон, - сказал Кеша, глядя на меня. - Раз - отрока возьми с собой. Два - поспеши домой. Три - не тебе решать. Четыре - я приду опять.

Это не было похоже на пророчество. Это было похоже на то, словно пророка заставили говорить - и перехватили управление. Какие-то внешние формы, построение фраз - это было от пророчества. Содержание... Содержание было совсем иным.

- Что за нелепица? - воскликнула официантка плачущим голосом. - Не подобает приличным людям так вести себя!

- Простите великодушно, - ответил я, борясь с искушением добавить "сударыня". - Но это всего лишь детское баловство. Простите великодушно, примите за беспокойство...

Официантка чопорно кивнула, сгребла со стола деньги, приняла из моих рук тысячную купюру - и удалилась.

Стремление говорить велеречиво и старомодно - в меру понимания человеком и велеричивости, и старомодности - характерный признак близкого выброса Силы. Но каков должен был быть выброс, чтобы он подействовал на меня, Высшего?

И почему я его не заметил никаким другим образом?

Взгляд Кеши медленно просветлел.

Он потряс головой. Удивленно посмотрел на меня.

- Дядя Антон... Я пророчествовал? Второй раз в день?

- Нет, парень, ты нес полную кургу, - сказал я. - Пойдем.

- Домой? - робко спросил Кеша.

- Ко мне домой. Считай, что я тебя позвал в гости. Позвони матери...

- Она в Париже. С... - Кеша запнулся. - С мужем. Ну, как бы отчимом. Григорий Ильич его зовут.

- Как бы? - не понял я, беря у гардеробщика свое пальто. И наложил на нас с Кешей сферу невнимания - не стоит всем слушать наши разговоры, уж очень они странные.

- Это я их свел, - и вот тут Кеша впервые смутился. - Год назад. Подумал, ну что я такая скотина неблагодарная, мама ни с кем близко не сходится, все со мной, а она же еще не старая и могла бы сыскать в жизни свое счастье, возможно - даже родить мне брата или сестру. А дядя Гоша - хороший дядька. Добрый, неглупый, обеспеченный. Вот, увез мать в Париж годовщину свадьбы отмечать. И меня звал, но я наотрез отказался, дабы не смущать их.

Кеша натянул куртку, застегнулся и искренне добавил:

- Я, наверное, его готов считать отцом. В неком общечеловеческом смысле. Тем более, что он искренне обо мне заботится... считая, что это мне нужно, пытается выступить образцом мужчины, которому я мог бы следовать в дальнейшей жизни. Это благородно и заслуживает отношения как к отцу. Но увы, это слишком нелепо, учитывая обстоятельства. К прискорбию моему, я сам свел его со своей матушкой... Тьфу! Почему я так говорю?

- Мощный выброс Силы. Он влияет на подсознание, - пояснил я.

- А! Вспомнил, нас учили! - обрадовался Кеша.

Мы забрались в машину, я включил мотор, поставил обогреватель на максимум.

- Так что со мной было-то? - спросил Кеша, шмыгнув носом. - Если я не пророчествовал...

- Тебя использовали как транслятор, - объяснил я. - Через тебя говорили со мной.

- Кто? - Кеша напрягся.

- А сам как думаешь?

Кеша вздохнул.

- Сумрак.

- Да, парень. Сумрак. Точнее - Тигр.

http://dr-piliulkin.livejournal.com/550262.html

Вот эти пара слов: ************ **********

К сожалению, согласно новым правилам относительно блогов я вынужден быть несколько туманен. А так - Захар уже все сказал.

С комментариями если будет желание - к нему в ЖЖ.

--------------------------

Оригинал взят у prilepin в post

http://dr-piliulkin.livejournal.com/549893.html

Россия богата многими хорошими вещами - пушным зверем, полезными ископаемыми, газом, нефтью, дорогами, дураками.
Но богаче всего Россия патриотами.

Порой невозможно на диван присесть - все места уже заняты патриотами. При этом каждый на другого подозрительно косится. Один всех других подозревает в грузинстве и украинстве. Другой всех прочих - в коммуняцкой заразе. Третий - в капиталистических убеждениях. Четвертый - в любви к Путину, пятый - в недостатке оной. Шестой знает, что третий еврей, и потому ему не доверяет. Точно знает, ибо сам еврей. Седьмой полагает, что второй - педераст. Он как-то встречал очень похожую рожу в одном гей-клубе. Восьмой, вообще-то, спит - но похрапывает мотив гимна. Причем слов не разобрать, так что на всякий случай и коммунист, и капиталист считают, что это гимн в их версии. Девятый вообще-то иноземный шпион, но так давно работает под прикрытием, что полностью опатриотился. Десятый последовательный патриот СССР, Украины, России, Израиля, Дании и снова России. Одиннадцатый мечтает высечь березовыми розгами всех, кто не носит косоворотку. Двенадцатый очень умен, но не приемлет православие, Путина, русских и капиталистов. Даже уехал специально в США, чтобы быть дистанционным патриотом. Тринадцатый тоже борется за Россию из Швеции, вертя руками энергично, будто Карлсон пропеллером.

Богата земля русская патриотами.

Плохо, что если на минуточку выключить свет - они все друг друга передавят на этом диване.

Это все, что я хотел бы сказать по поводу конфликта патриота Кургиняна с патриотом Гиркиным.

P.S. Я употребил слово "патриот" без всякой иронии.

http://dr-piliulkin.livejournal.com/549658.html

Ну может и не дорады. Пусть даже пескарей. Пусть на Сицилии.

У меня ведь наверняка полно читателей-рыбаков, которые знают, каким концом блесну суют в воду. А у нас со старшим обычная декатлоновская удочка с катушкой, и мы с ней сладить не можем.

Слушайте... Помогите дураку? Объясните, как пользоваться спиннингом? Я имею в виду - катушку. Как заправлять леску, как и что переключать - чтобы можно было крючок забрасывать и сматывать и при этом ничего не спутывалось? :)

Вот представьте, что вам нужно научить этому искусству ребенка из йододефицитной местности - я в рыбалке примерно столь же силен. :) Может быть какие-то видео уроки есть?

P. S. Местная рыба не очень охотно клюет на привезенную из Москвы приманку "горох маринованный в конопле". Наверное, это что-то очень наше. И не для рыбы. Наверное, для рыбаков. Надо из этой приманки варить кашу, а потом всем будет смешно и уже не до рыбы.

http://dr-piliulkin.livejournal.com/549384.html