Иоанн Эфесский. Церковная история ч. III. 3, 27-35;
579 год. «Во второй год правления Тиберия, до столицы дошла весть о том, что нечестивые язычники в Баальбеке, иначе называемом Гелиополисом (город в Ливане недалеко от Бейрута – А.К.), которые якобы поклонялись сатане, замышляли заговоры всякий раз, когда они могли найти возможность уничтожить и притеснить христиан в этом городе, которые были немногочисленными и бедными, в то время как все они постоянно наслаждались богатством и достоинством. Более того, они потакали насмешкам над Христом и всеми, кто верил в него.
Когда новость дошла до Тиберия, он поручил это дело офицеру, который незадолго до этого был отправлен на Восток Юстином по случаю восстания и беспорядков, произведенных евреями и самаритянами в Палестине. Его прибытие туда фактически привело их к порядку, истребив одних и распяв других, уничтожив их собственность и заставив их строгостью своих мер подчиниться. Получив приказ царя, этот офицер, чье имя было Феофил, сразу же отправился из Палестины в Гелиополь и, арестовав многочисленных язычников, вознаградил их, как того заслуживала их дерзость, смирив и распяв их, и убив их мечом.
И когда их подвергли пыткам и потребовали назвать имена тех, кто, как и они сами, были виновны в языческих грехах, они упомянули множество людей в каждом районе и городе своей страны и почти в каждом городе на Востоке, но особенно в Антиохии Великой. Феофил отправил имена магистратам того места, где они проживали, с приказом немедленно арестовать их и отправить к нему. Феофил отправил одного из своих слуг, чтобы обеспечить безопасность Руфина, который занимал должность первосвященника в Антиохии. Однако по прибытии офицер обнаружил, что Руфина там нет, но недавно он посещал Анатолия, губернатора Эдессы. Для проведения допроса он вместе с чиновником церковного двора отправился в Эдессу, чтобы арестовать там Руфина.
По прибытии они узнали, что он живет здесь, и, дождавшись ночи, окружив дом, чтобы арестовать его, они обнаружили, что праздник Зевса на самом деле отмечается язычниками, и люди собирались, чтобы вместе с Руфином приносить жертвы. Однако, узнав об окружении дома, присутствующие встревожились и убежали. Но Руфин хорошо знал, что у него не было убежища, в котором он мог бы спастись, вытащил свой нож и вонзил его себе в сердце, и, получив также ранение в живот, упал замертво.
Однако там был подагрический старик, слишком слабый, чтобы бежать, и старуха, которую, войдя, они обнаружили рядом с умирающим телом Руфина, растянутым на земле, и окруженным приготовлениями к жертвоприношению. Поэтому солдаты возложили на них руки и пригрозили им мгновенной смертью, если они действительно не объявят имена всех, кто принимал участие в этих действиях; но если они полностью признаются, они обещали, что не причинят им вреда. И они, боясь смерти, назвали все свои имена, и среди них был правитель и прокуратор Анатолий.
Тем временем Анатолий придумал хитрый способ спастись, который, однако, оказался безрезультатным: поспешно закутавшись в дорожный плащ, надев кожаные штаны и дорожную обувь, он пошел к епископу в дом как будто только что прибыл из далекого путешествия. Тот, услышав, что прибыл правитель, был в сильном ужасе и сказал: «Почему правитель пришел сюда в этот несвоевременный час?» Но, будучи допущенным, Анатолий сказал: «Я пришел сюда прямо с дороги. Ибо у меня был спор о таком-то месте из Писания, и я сомневаюсь в его правильном объяснении».
Но его уловки не удались. Ибо как только он покинул дом епископа, те, кого послали арестовать его, встретили его, возложили на него руки и сказали: «Пройдемте с нами мирно, правитель: мы очень нуждаемся в вас». Он в ответ стал им объяснять и говорить: «Я только что вошел в город из путешествия, что и епископ может подтвердить». Но они ответили: «Бесполезно разыгрывать нас, правитель. В эту ночь ты был с Руфином и остальным вашим народом и принесли жертву Зевсу; и все свидетели готовы это доказать».
По прибытии в Антиохию и прочтении показаний, сделанных в Эдессе о найденных там язычниках, и Анатолий, и его секретарь по имени Феодор были арестованы и допрошены.
Сначала они прибегли к лжи, но наконец секретарь после пыток и жестоких бичеваний заявил о своей готовности признаться во всем; как было сказано, они низложили, что и Григорий, патриарх Антиохии, и Евлогий, который впоследствии стал патриархом Александрии, присутствовали с ними при принесении в жертву мальчика, произведенном ночью в Дафне; и едва они, завершили жертвоприношение, как весь город внезапно задрожал и содрогнулся от землетрясения. Как только это признание было услышано, все население наполнилось ужасом и изумлением, раздались разные крики, и соборный храм закрылся, так что Григорий не мог покинуть свой дворец и совершить литургию с освящением святого мира, как обычно в четверг на Страстной неделе.
Однако полный отчет о том, что произошло, и поднявшиеся крики мы должны освободить от записи; как говорили все люди, этот вопрос следует замять ради чести христианства и чтобы священство не подвергалось насмешкам и богохульству.
Что касается Анатолия, установив в своем доме изображение нашего Господа, в надежде заставить людей ошибочно полагать, что он христианин, он пригласил несколько человек прийти и посмотреть на него. Но когда он показывал ее, икона повернулась лицом к стене, так что всех, кто это видел, охватило изумление. Однако Анатолий снова повернул ее и поправил; но вдруг, и во второй раз, она повернулась, и снова в третий раз. После этого они внимательно осмотрели ее и обнаружили, что сзади искусно помещено изображение Аполлона, сделанное так тщательно, чтобы его нельзя сразу заметить. Испугавшись этого зрелища, лучники бросили его на землю, пнули его ногами и потащили за волосы в преторий, где заявили обо всем, что произошло, и из-за невозможности побега он также дал полные показания.
Его нотарий Феодор, который дал показания в отношении епископов и остальных, содержавшихся в тюрьме, впоследствии умер там, и было общее мнение, что на самом деле он был убит, для того, чтобы его показания могли быть устранены
Суд, состоящий из магистратов и юристов, проводил свои заседания в царском дворце Пласидии, но слушания были тайными. И хотя было известно, что в городе было много последователей язычества, люди считали, что поиски язычников велись небрежно и коррумпированно, тем более что царь был безразличен к этому и ушел в один из своих загородных дворцов, и то, что было сделано, держалось в секрете от всех глаз. Поэтому было много ропота и жалоб, потому что, как они считали, дело было устранено и прекращено влиянием золота, и подходило к концу, и сводилось к нулю, и даже те арестованные язычники были освобождены.
Неудовлетворенность зашла так далеко, что, наконец, толпы начали внезапно собираться в центре города и выкрикивать свое негодование криками, например: «Долой кости судей! язычники! Вера христиан навеки!», имея в виду судей, назначенных для суда над язычниками, которые, как они считали, брали взятки и таким образом разоряли все дело. И как только эти крики были услышаны, к ним стекались люди со всех концов города, так что число восставших быстро увеличилось до более чем ста тысяч человек. Встревоженный такой огромной толпой, весь город трепетал, лавки и ювелирные мастерские были закрыты, и евреи, самаритяне и всевозможные еретики бросились со всех сторон и смешались в толпе, готовые поджечь город и украсть все, что попадется под руку. Тем временем христиане в большом волнении спешили к собору в надежде застать епископа, по пути высказывая множество скандальных упреков в его поведении, которые мы не можем записать; обвиняя его в том, что он встал на сторону язычников, и полагая, что из-за слухов о язычестве, распространяющихся против епископов Антиохии и Александрии, он приложил все свои усилия, чтобы защитить их от суда, и таким образом положил конец делу, поэтому они угрожали ему смертью.
Но, подойдя к его дворцу, они обнаружили, что он заперт со всех сторон, и поэтому некоторые из толпы были готовы сжечь его; но в пределах территории стояла церковь, которая сдерживала их гнев. А затем все они побежали в зал Пласидии, где проходили судебные процессы: они упрекали судей, патрициев, магистратов, регистраторов и юристов, которые образовали суд, и угрожали им уничтожением. Прибыв туда, они взломали двери и окна, сломали скамейки в комнатах, взломали вход в большой зал и повсюду разыскивали язычников.
Одна из комнат, которую они взломали, была сокровищницей и была полна талантов золота; но, увидев их, они тут же отвернулись: и страж, желая умиротворить их насилие и предполагая, что они немедленно начнут грабить, сказал: «Если вы желаете золота, видите, здесь много». Но как едиными устами весь народ воскликнул: «Мы не воры! мы христиане и собрались во Христе, чтобы отомстить за грехи христианства».
Двигаясь вперед, они уничтожили все на своем пути, даже некоторые изображения, которые они нашли, и сняли все, что могли, и сломали это. И, наконец, они нашли в тюрьме двух язычников, мужчину и женщину, с которыми они поспешили на берег моря, где они схватили лодку, и, возложив руки на публичного палача, приказали ему поджечь ее. Когда он отказался, опасаясь градоначальника, они посадили их на борт, бросили огонь и бросили туда палача, но он сумел прыгнуть за борт в море и, хотя и сильно обгорел, спасся бегством, А двое других были сожжены и затоплены в море.
А затем толпа, число которой теперь было невероятным, побежало в тюрьмы, и выломало двери, и освободило узников, восклицая: «Вы отпускаете язычников; зачем же вы держите христиан в темнице?».
И оттуда они побежали в здание претории, и выломали двери, и, войдя в палаты и архивы, в которых хранятся все дела против христиан, взяли бумаги, разрезали их и бросили, чтобы освободить тех, кто был там заключен. Следующим объектом их нападения было жилище градоначальника, куда они направились с шумными и яростными криками: «Вон с костями язычников».
И он, хотя все говорили, что он сам был язычником, от всей души присоединился к их крикам, говоря: «Долой кости язычников! христианство навеки! ваше рвение прекрасно!». Этими словами он сдержал их порыв, так что они не наложили на него руки, как хотели, и не сожгли его суд. Однако они кричали, что он должен немедленно сопровождать их во дворец Тиберия в пригороде; и он был слишком напуган, чтобы отказаться: и поспешно позвав лодку, он пустился в путь в крайнем замешательстве, даже не дожидаясь, чтобы надеть знаки отличия своей должности, имея единственное намерение спастись от насилия такой бесчисленной толпы. Посему он поспешил к императору и, когда он сообщал ему о происходящем, внезапно появилось более двадцати тысяч бунтовщиков, которые решили прийти лично и прибыли в то самое время, когда он говорил. Они издавали различные крики и, более того, спрашивали, почему суд над язычниками был извращен и замолчан и почему взяточничеству разрешили преобладать над правдой. Издав эти крики против язычников, они начали кричать и поносить ариан, имея в виду иную цель; и весь дворец был приведен в неописуемый беспорядок.
Наконец, император послал им следующее сообщение: «Не волнуйтесь, а возвращайтесь в город, и мы немедленно вернемся туда сами и сделаем то, что вы хотите; и мы не будем пренебрегать этим вопросом». И так толпа утихла, и свирепость ее гнева погасла, и они вернулись в город, и бунт утих, поскольку они ждали прибытия самодержца и исполнения его обещаний. После их отъезда царь приказал собрать значительные силы вооруженных людей, чтобы в случае беспорядков предпринять военные меры для их подавления, и вместе с ними вошел в город. Его первым действием было устроить конное развлечение на Ипподроме; но когда люди собрались, они начали издавать разного рода крики, пока он не послал и не велел стать тихими и мирными: «ибо вы знаете, - сказал он, - что каждому воздастся по делам его».
На этом смятение и крики прекратились. Сразу по прибытии он уволил префекта Севастиана со своей должности и назначил вместо него некоего Юлиана, которому он теперь приказал арестовать тех, кто, как известно, получил деньги в суматохе, и подверг их пыткам, и узнать, кто были остальные. Приступив к допросам, Юлиан обнаружил, что многие из них были евреями, некоторые - самаритянами, некоторые - манихеями и т. п. Будучи человеком разумным, он приказал арестовать их, чтобы не развязать войну против самого себя, разбудив рвение христиан; и, дознаваясь с бичом, он спросил их, говоря: «Христиане хотя бы были увлечены ревностью о благе христианства, но какое право имеете вы, евреи, сборище убийц и неверных еретиков, принимать участие в бунте и смешиваться с ними?». И все они признались, что, увидев большую толпу, они смешались с ней в надежде, что что-то может перепасть и им на пути грабежа; и, как они далее признались, они были готовы сжечь церкви, воображая, что христиане будут арестованы и подвергнуты пыткам за это, в то время как они пройдут непризнанными. Они признали также другие преступления под бичом; и поэтому некоторых он приговорил к распятию, а некоторых к смерти, а некоторых отправил в изгнание. И таким образом ни один христианин не мог жаловаться или говорить, что с кем-то обращались несправедливо.
Но затем он арестовал некоторых из христиан, к которым, однако, относился с величайшим милосердием: и когда они водили их по городу, чтобы внушить страх другим, чтобы люди не заметили, что на их боках нет следов бичевания, им было приказано натереть их киноварью, чтобы чресла их казались красными, как если бы они были отмечены плетью.
Особенно это касалось молодых парней, многие из которых, как выяснилось, принимали участие в волнениях, а некоторые даже смеялись, когда ехали в колесницах и объезжали город процессией
Наконец был арестован и приведен к префекту некий человек, который был спрошен: «Кто ты и что такое?». Он ответил: «Христианин и торговец». «Если ты кладовщик, - сказал префект, - зачем ты участвовал в бунте? почему ты не остался в своем магазине и не промолчал? Поэтому мы приказываем бичевать тебя". Но когда они унесли его, чтобы бичевать, он закричал: «Клянусь головой и жизнью царя, если я буду бит ради Христа, наноси мне не только удары плетью и бичом, но после этого, ради кесаря Тиберия, отруби мне голову!».
И когда префект услышал это, он был взволнован и сказал: «Этот человек желает мученической смерти от моих рук. Неужели я такой Траян? Освободи его и отпусти». И он позволил ему уйти, не получив ни единого удара. И, приступив к царю, он убедил его дать христианам снисхождение или амнистию и больше не арестовывать их за их прошлые беспорядки. И после этого милосердный царь помиловал, и все аресты прекратились.
Тиберий, с целью показать, что он не имеет и не будет пренебрегать чем-либо, что было бы полезно для служения Богу, приказал всем магистратам и сенаторам собраться в преторию, и выслушать все показания, касающиеся язычников; и тем, кто не придет, приказал срезать ему пояс и лишить должности. В соответствии с таким строгим повелением они все собрались и сидели весь день с утра до ночи, постясь и тревожясь; и после того, как показания были зачитаны, их первым приговором было приговорить к смерти того, о ком мы говорили ранее, Анатолия, правителя и пропрефекта Эдессы.
Соответственно, его сначала истязали, а затем бросили к диким зверям, и после того, как они жестоко разорвали его, он был вырван из их когтей и прикреплен ко кресту.
Но другой, по имени Феодор, который был его товарищем по службе и вместе с ним служил бесам, после долгих и жестоких пыток и многих признаний, был оставлен для новых пыток и более полного исследования. С этой целью его отправили обратно в тюрьму при претории, где ночью он скончался; или, скорее, как многие думали, он покончил с собой, потому что ему наверняка был вынесен смертный приговор. И поскольку он принес жертву бесам после крещения, ему все же был вынесен приговор, несмотря на то, что он был мертв, и тело его подлежало сожжению.
Но поскольку естественные чувства человечности возмутились по этому поводу и многие возразили, приговор был отменен, и его приказали похоронить в ослином скотомогильнике, и, соответственно, вытащили из города и бросили в канаву. Его казнили вдобавок к тем двум, мужчине и женщине, которых сожгла толпа; но этот человек был сыном того Феодора: и таким образом они погибли, и многие другие, уже лежавшие в темнице, которых вновь подвергали пыткам; и другие были в Сирии, Азии и в других местах, за которыми присылали эмиссаров с приказом арестовать их и доставить в столицу.
После этого начали поступать новые имена, и каждый день производились новые аресты, и все больше и больше людей подвергались опасности, пока все тюрьмы не были переполнены. И даже многие из духовенства, служащего в храмах, были осуждены за многие языческие преступления, и приговор, вынесенный им, заключался в том, что они должны быть преданы зверям, а их тела сожжены в огне. Итак, они получили здесь заслуженное наказание; и после этого только Страшны и Праведный Судия знает, каким будет их приговор.
А из простых людей были названы и арестованы такие люди, что судьи, назначенные для их допроса, не справлялись с этой задачей, и, наконец, их заседания больше не проводились в претории, ибо префект сам имел репутацию любителя языческих взглядов, но был переведен в общественный зал, где сидели судьи и выносили приговор до смерти царя Тиберия.
И когда его трон занял Маврикий, он проявил такое же рвение и приказал разыскать и судить всех, кто называл себя христианами, но на самом деле был виновен в идолопоклонстве. И поэтому каждый день они подвергались испытаниям и получали справедливую награду за свои дела как здесь, так и в будущем веке.
Дело Григория Антиохийского долго откладывалось; ибо, хотя все жители его города были настроены против него и заполнили улицы криками: «В огонь этого человека! Пусть в городе будет христианский патриарх!»; и тому подобное; тем не менее, поскольку в этом деле было замешано много великих и известных людей, его замолчали и отложили в сторону, и он остался на своем престоле камнем преткновения для всего народа.
Но через некоторое время он решил предстать перед царем и приготовил большое количество золота и серебра, а также множество дорогих тканей всякого рода и всякие другие вещи, которые могут пригодиться в качестве подарков и почетных даров для первых лиц сената; и только в этом, как говорят, его путешествие стоило ему многих талантов. И когда он прибыл в столицу, он завалил своими подарками весь сенат и всех высокопоставленных мужчин и женщин и всех церковников, которые злились на него из-за слухов о том, что он язычник, он успокаивал и умилостивил подарками, как и всех родственников патриарха (Иоанна Постника), который, узнав о его прибытии, отказался общаться с ним. Но как он не был открыт для взяток сам, те, кто были вокруг него, были уговорены заступиться и убедить его, пока, наконец, Иоанн не принял Григория, как и император Маврикий, и весь сенат, и все они относились к нему с большим уважением, и были на его стороне.
И когда люди обычно ожидали, что против него начнется процесс и что он не вернется на свой престол, его приняли при дворе, и, выполнив все, что он хотел, он был отослан назад с великой честью. И чтобы успокоить свой народ, он попросил у царя разрешения построить им ипподром; и не только получил его, но и необходимые материалы для возведения этой церкви сатаны, в которой он сам был готов служить и выполнять все свои обязанности, так что, как было сказано, он даже взял с собой из столицы отряд пантомимистов. И это для многих было причиной смеха, насмешек и насмешек, но для других - печали и печали, потому что они сказали: «Вот! к этому человеку относится слово Господа нашего, которое гласит: «Если соль потеряет силу, кто сделает ее соленой». Ибо, будучи назначенным главой Христовой церкви, теперь, после всех невзгод, через которые мы прошли, он публично показал себя строителем и основателем в Антиохии церкви сатаны, в возведении которой он постоянно участвовал неутомимый в своих усилиях»».
***
Упоминаемые тут и обвиняемые в ритуальном убийстве мальчика Григорий, патриарх Антиохийский, и Евлогий, патриарх Александрийский, в православии почитаются как святые
Должность Анатолия, как уточняет Пигулевская - "антиепарх". Он имел звание архонта. (Пигулевская Н. В. Сирийские источники по истории народов СССР. М.- Лд., 1941. с. 17).
Частично эти события описаны у Евагрия Схоластика (Церк. история 5, 17-18)
"В городе Феополис и в соседней Дафне, на третьем году царствования Тиберия кесаря, в самое жаркое время полудня, случилось сильное колебание земли. Дафна тогда вся сделалась жертвой землетрясения, а в Феополисе многие общественные и частные здания растрескались до самой земли, но не упали на землю. Был и другой достойный рассказа случай, как в самом Феополисе, так и в царствующем городе; он поразил страхом тот и другой город и произвел в них величайшее волнение. Поводом к нему была ревность Божья, а конец его был боголепен; - я расскажу о нем.
В городе Феополис имел жительство некто Анатолий, сперва принадлежавший к низшему классу граждан и занимавшийся каретным мастерством, а потом, не знаю, каким образом, пробравшийся до правительственного поста и других общественных должностей. Здесь он исполнял обыкновенные свои дела, и по ним стал весьма близок к предстоятелю этого города Григорию, - часто хаживал к нему, то с тем, чтобы переговорить о делах, то с тем, чтобы через обращение с ним приобрести большую силу. Однажды был он захвачен при (языческих) жертвоприношениях и, позванный к допросу, оказался злодеем, волшебником и человеком, замешанным в бесчисленных преступлениях. Но, подкупив восточного правителя, он едва не был выпущен вместе со своими сообщниками (ибо имел около себя и других, которые были такого же нрава и вмести с ним попались), если бы не восстал народ и, возмутившись, не разрушил умысла. В это время возмущались и против святителя, говоря, что и он участвовал в намерениях Анатолия. Какой-то враждебный и пагубный демон хотел уверить некоторых, будто епископ вместе с Анатолием даже присутствовал при жертвоприношениях. Поэтому Григорий подвергался крайней опасности и должен был выдерживать сильные нападения со стороны народа. Подозрение на него возросло до такой степени, что василевс Тиберий, для открытия истины, захотел лично допросить Анатолия и повелел как его, так и сообщников немедленно препроводить в царствующий город. Узнав об этом, Анатолий прибег к некоторой иконе Богородицы, висевшей в темнице на веревке, и, сложив руки сзади, представлял собой человека умоляющего и просящего. Но она, в негодовании обличая человека негодного и богоненавистного, совершенно обратилась в противоположную сторону: чудо страшное и достойное того, чтобы о нем всегда помнили! Это видели все - как узники, так и те, которым вверена была стража над ним и его сообщниками, и рассказали всем. Являлась она также в истинном видении и некоторым верным, возбуждая их против этого злодея и говоря, что он оскорбил ее Сына. Потом, будучи приведен в царствующий город и подвергнут всем родам пыток, Анатолий вовсе ничего не мог сказать против святителя, а только вместе со своими сообщниками сделался виновником еще больших смятений и всенародного восстания в городе. Так, когда некоторые из его сообщников выслушали приговор ссылки, а не смерти, народ, воспламененный какой-то божественной ревностью, в негодовании и досаде все перевернув вверх дном, схватил осужденных в ссылку и, возведя их на костер, живых предал огню; потому что такой приговор произнесен был народом. Чернь вопияла также против царя и своего епископа Евтихия, как бы против предателей веры, даже намеревалась умертвить Евтихия и тех, кому вверено было исследование этого дела, и для сего всюду ходила, ища их. Только спасающее всех Провидение одним внушило скрыться от преследования, а в других, то есть в этой толпе народа, мало по малу укротило ярость, - и потому не случилось никакого злодейства. Между тем сам Анатолий сперва предан был в амфитеатре зверям и изранен ими, а потом пригвожден ко кресту. Однако же его мучения на земле этим еще не окончились. Волки, стащив (с креста) мерзкое тело его, совершили неслыханный в истории раздел своей добычи. Был у нас один человек, который еще прежде, чем это случилось, говорил, что он видел во сне, как народ произнес приговор против Анатолия и его сообщников. Сказывал также некто главный правитель царских домов, весьма сильно защищавший Анатолия, что ему явилась Богородица и говорила: доколе ты будешь заступаться за Анатолия, который так оскорбляет меня и моего Сына? Так окончилось это происшествие".
***
Этого текста Иоанна нет в русском переводе.
По сирийски он читается тут
https://openlibrary.org/books/OL24783535M/The_third_part_of_the_ecclesiastical_historyПо английски тут
https://books.google.ru/books?id=gR06zgEACAAJ&printsec=frontcover&hl=ru&source=gbs_ge_summary_r&cad=0#v=onepage&q&f=false рр. 209-226
по русски - ну, как получилось. Правка будет принята с благодарностью.
https://diak-kuraev.livejournal.com/3488519.html
