Правда может быть только одна, и только оставшись в одиночестве, она становится искусством. Искусство и есть единственная и высшая правда.

Иоаким Кунцельманн представитель золотого миллиарда. Белый образованный европеец, гражданин одной из самых богатых стран, рожденный во времена без войн и потрясений. Сын известного коллекционера живописи, реставратора и эксперта. Что не означает "отпрыск миллионера". У папы даже квартиры своей нет, живет на съемной, а картины хранит в арендованном банковском хранилище, помните "Чучело" Железникова, по нему еще Ролан Быков снял кино? Помните, как дедушку Лены Бессольцевой, коллекционера, дразнили в городке Заплаточником?

Так вот, Иоаким вовсе не мажористый сынок богача. А жить хотел бы на широкую ногу, разного рода рекламные слоганы общества потребления, вроде: "Ведь вы этого достойны!" и "Ночь твоя - добавь огня!" наложили отпечаток на восприятие реальности. А что делал в тучные нулевые человек, который хотел, чтоб все везде и сразу? Правильно, брал кредиты. К началу описываемых событий мужику сорок, у него купленный в кредит загородный дом, должен всем вокруг, перспективы заработков смутные и неясные.

И тут приходит известие о смерти отца. Да. трагедия, но Виктор Кунцельманн был очень пожилым человеком и... может быть наследство поможет решить финансовые проблемы сына? Точно поможет! Точно не поможет. Перед смертью, а причиной ее было отравление, старик уничтожил свои картины. Не иначе, под воздействием какого-то острого психоза. Нет, что-то еще осталось в хранилище, но обстановка, в которой найдено было тело Виктора, внушает серьезные сомнения в подлинности тех холстов. Дело в том, что на мольберте перед его креслом только что законченный Дюрер.

Нет, не копия известной картины, но живописная манера не оставляет сомнений в авторстве. Появись полотно на аукционе, оно классифицировалось бы как "неизвестный Дюрер". Ни один эксперт не усомнился бы: холст, грунт, состав красок подмалевок, мазки, оригинальные как отпечатки пальцев - все соответствует дюреровым. А для анализа, дающего большую точность, пришлось бы буквально отрезать фрагмент. Кто возьмет на себя смелость санкционировать подобное варварство?

В общем, вы поняли: дело ясное, что дело темное. И вот тут фокус внимания смещается с бестолкового запутавшегося лузера космических масштабов Иокима к Виктору. Германия между двумя Мировыми войнами, ребенок эмигрантов, сирота. Он был рожден девятого ноября 1920 года, а знаете. что для Германии ХХ века эта дата почти такая же знаковая и драматичная, как для американского континента 11 сентября? 1918 год - провозглашена Веймарская Республика, 1938 - Хрустальная ночь,1989 - падение Берлинской стены.

Жизнь мальчика, которая началась смертью его беженки матери будет яркой, вместит множество прекрасных, страшных, комических, трагичных эпизодов. Приютский сирота, чьи незаурядные способности к рисованию обратили на себя внимание. Студен-стипендиат художественной школы. Юный гей, не осознающий своей ориентации в вольные дни Веймарской Республики (помните "Гуд бай, Берлин" Ишервуда, "Кабаре" Боба Фосса?) Осознавший, но уже в нацистской Германии, где гомосексуалы подлежали селекции, так же как евреи и цыгане.

Весь роман Вальгрена как качели между эпического масштаба, исполненной драматизма историей Виктора, которая постепенно развернется перед читателем, и чередой дурацких ситуаций, сквозь которые следует его сын. Такое: "Да, были люди в наше время... Богатыри — не вы." Хотя на самом деле нет, пафос тут на минимуме. Да, занимался мошенничеством и подделкой документов, в некотором смысле подрывая стабильность системы — но это не из героизма, а потому что мог таким способом заработать. Да попал в лагерь, но как содомит. Да хлебнул лиха в первые годы эмиграции, но кому тогда было легко?

История гениального художника Виктора очень перекликается со "Что в костях заложено" (1985) из "Корнишской трилогии" Робертсона Дэвиса. Начальной точкой тоже служит смерть коллекционера, с чьим наследием надобно разобраться, развитие событий так же проводит через одинокое детство героя, наделенного недюжинным живописным даром, его латентную гомосексуальность и историю любви которая кончается трагично. Та же неразбериха взбаламученной Второй Мировой Европы, создавшая благодатную почву для фальсификации предметов искусства и отыскания "неизвестных" шедевров - а сколько ценностей перемещалось в годы войны из рук в руки, сколько гибло?

И тут не могу не сравнивать: что у Дэвиса гениально, то в "КУНЦЕЛЬманне & КунцельМАННЕ" просто очень хорошо. Дурацкая история Иоакима, чаще вызывающая досаду, иногда смешная - прекрасно оттеняет масштаб личности и обстоятельств его отца. И в целом разговор о сошедшем с ума мире, в котором картина (безделушка, предмет мебели) ценится в сотни тысяч раз дороже человеческой жизни. О том, что есть подлинник. а что подделка. О том, как бы нам обустроить обитаемую вселенную, чтобы горя было меньше, а счастья больше - это правильный и актуальный в любые времена разговор.

Интересная, хорошо написанная книга, трагичная и смешная, плутовской роман и роман об искусстве. Постмодерн, который не раздражает, но очаровывает