С начала времен, с тех пор, когда и письменности еще никакой не было, люди ищут Главную Книгу. И кто-то время от времени находит [и теряет [и опять находит]]. А кто-то отчаялся, или вопрошает в лучших оттенках заговора - "кто ж главную книгу зажал и держит, - главную-то, где сказано, как жить?.." [2]

Я тоже искал (а как же?) и в результате долгих штудий получил целых две. Каждая из них, нужно заметить, распадается в ряд произведений - авторы всю свою жизнь пишут одну и ту же книгу, и любая очередная попытка - уточнение и дополнение прежде созданного. Поэтому имеет смысл говорить скорее про авторов. Автор - это ведь тоже книга.
Авторы - герои данного обзора - Шинзен Янг и Виктор Пелевин. Если Пелевина знает наверное каждый второй русскоязычный яппи, то Янга - практически всякоязычный всяк, хотя и в значительно более узком кругу.


Многобуквенная вводная

Для того, чтобы просветить "как жить", следует прежде уточнить, что же жить мешает. Ни много ни мало - что препятствует нам обустроить нашу жизнь "как надлежит".
Ответ напрашивается: сама жизнь сопряжена со страданием. Буддисты говорят еще хлестче: жизнь по сути и есть страдание. Действительно. Пока ты молод, здоров, пока внушенные воспитанием цели крепко держат в колее, а инстинкты [3] велят вить и обустраивать гнездо, искать и осваивать свое место в социальной пирамиде, тезис не очевиден. Но со временем, под грузом опыта и болячек, когда дети взросли и упорхнули строить собственные жизни, а личный финал весьма нагляден - то один однокашник, то другой покидает юдоль скорбей - начинаешь задумываться. Единственный выход - гнать это от себя, с разной степенью успеха прятать то за одним, то за другим. От осознания картины в меру везения спасают и хобби и свинцовые мерзости быта, заботы о хлебе насущном. До поры.

Легенда гласит, что царевич Шакьямуни тридцати лет отроду - тогда, возможно, кризис среднего возраста наступал раньше, сама средняя жизнь была короче - прозрел и стал искать выход. И вроде бы нашел.
Главную Книгу он не написал, - за него это "сделали" поколения последователей, - но в сжатом виде учение уместится в нескольких фразах.
Страдаем мы от неведения, незнания, что именно следует предпринять и от чего воздерживаться. Надлежит же прежде прочего отсечь житейские привязанности. Это (отсечение) автоматически устранит страх/боль [потери того, к чему привязан] и гнев [как естественную физиологическую защитную реакцию на любое страдание], беспощадно разрушающий живое. Нужно также проявлять любовь ко всему одушевленному, страдающему как и ты (это - своего рода экологические рамки, о них отдельно). Но самое важное - осознанность. Именно она даст ключ к постижению и вреда привязанности, и обусловленности фрустрации, и необходимости любви и сопереживания.

Если запротоколированная буддийская онтология далеко не всех устраивает - кто-то искренне сомневается - говорил ли вообще сам Шакьямуни про все эти перерождения, тушиты и шуньяты [4], - то с отсечением и осознанностью, на скромный взгляд, весьма органично сочетаются многие развитые духовные учения. Та же адвайта-веданта, к примеру [5]: сместить фокус с личностного, преодолеть дуальность и ощутить Океан Бытия.

Интересно и прежде достойно обсуждения то, что каждый может проверить в личном опыте, по результату действия [6]. То, что использовал не только Шакьямуни, но применяют и продолжают применять адепты многих доктрин. Практика медитации, повышение осознанности. Если любую онтологию мы принимаем исключительно на веру, то медитация дает непосредственные эмпирические плоды. По аналогии с покером и шахматами - вскрытие в финале VS непрерывная оценка и развитие позиции, дающей исчерпывающее представление о достигаемой цели здесь и сейчас - в нашем случае - ослабление страданий, - той самой изначальной причины поиска Книг.


Уже почти про Книги

В быту термин "медитация" изрядно ошельмован. Опошлен и лишен смысла. Зачастую обыватель представляет каких-то полуснобов-полуфанатиков, сидящих со стеклянными глазами в позе лотоса, а в наших палестинах - так и вообще запоздалых последышей хиппи, перемежающих Doors с ширевом, ночующих то под мостом, то в дурке.
А речь о простом и насущном.
Медитация - сосредоточение внимания. Грубо говоря, концентрация на чем-либо. Когда часовщик монтирует крошечную шестеренку в дамских часиках, он предельно сосредоточен, весь поглощен действием. Если аналогичным образом, но много сильнее и дольше удастся сфокусировать внимание на чем-то [и на отражающем это что-то собственном восприятии], то это будет медитация.

Другое дело, что подобное невероятно трудно. Можете сами убедиться. Сядьте в тишине, вне суматохи бытия на стул и попробуйте хотя бы одну минуту на чем-то сосредоточиться. На дыхании, на огоньке свечи, на слове. Вам удастся это максимум на несколько секунд. Будут докучать мысли, образы, телесные ощущения, отвлечения на то да се. Из подобных шумов почти полностью состоит мир большинства граждан [7].
Тот же, кто сможет задачу выполнить, увидит реальность совсем иной. Он попадает в особое состояние, называемое "дхьяной" (дхьяна, джхана, джана).

И здесь, уважаемые, читатели, не обойтись без цитаты - при всей литературной нарядности, не столь уж наигранной, ибо автор ее имеет непосредственный опыт как минимум аутентичных 90-дневных ретритов в буддийских монастырях:

"Прежде я не мог поверить, что может существовать что-то лучше первой джаны – и как же было посрамлено мое маловерие!
Такое сравнение, наверно, неизбежно: до этих опытов я действительно думал, что сильнейшее из наслаждений, доступных человеку (во всяком случае, мужчине) – это акт любви. Так вот, если взять самое интенсивное и яркое из испытанного мной в этой области то...
Вот если бы можно было усилить оргазм до полной невыносимости, заполнить им все тело и душу, убрать из него судорожную суетливость и заменить неподвижным спокойствием, а потом растянуть на час или два, получилось бы нечто...
Впрочем, нет. Это уподобление хромает. Любовный экстаз – это узкая щелка для подглядывания, peep show, где в лучшем случае есть секунда, когда виден уголок первой или второй джаны." [8]


Две Книги

Вот и Книги.
Пелевин.
Пелевина многие читали. Прискорбно, что нередко возглас-ответ на "читал?" (восторженный, что не менее прискорбно) - "А! Это про грибы!"
Не про грибы.
Про тюрьму и спасение.
Согласно текстам Пелевина, материальный мир - это тюрьма, где дух [, заточенный в отягощенную злом материю] жестоко страдает. Среди религиозных учений наиболее полно этой картине отвечает гностицизм. Не случайно ведь именно он выбран антуражем прошлогодней книги Пелевина "Непобедимом Солнце".
Но совсем не обязательно гностицизм (равно как и буддизм, кстати). Метафора тюрьмы у Пелевина возникает еще в рассказе "Онтология детства" и в том или ином виде появляется почти в любом крупном тексте (вспомним, к примеру, обращение Озириса к Раме в "Empire V", представление космической орбиты в "Омоне Ра" или пресловутый столыпинский вагон в "Искусстве легких касаний"). Важно, что дух взаперти. Ограничен чем-либо, пусть даже и собственным незнанием и страхом, иллюзией индивидуальности, коей не дают рассеяться карабканье по обезьяньей пирамиде статуса и нескончаемая внутренняя болтовня.

Лишь только герой в тишине, вдали от пирамиды, обратит взор на себя и надлежаще сосредоточится, он исчезает, и вместе с этим рассеивается страдание.
Минимальной метафорой подобного служит выход героя из системы, отказ от борьбы за статус в иерархии, от участия в общественном договоре [истязать ближнего [9]].
Совсем не удивлюсь, если прочту вдруг в каком-нибудь топчике, что "известный российский писатель Виктор Пелевин заявил, что прекращает литературную деятельность и намерен провести остаток жизни в буддийском монастыре N". Это было бы последовательным шагом. Хотя, будучи эгоистичным чтецом пелевинских литер, лично этого пока-что не хотел бы).
В итоге задам себе вопрос и уверенно отвечу на него: "не знаю". Вопрос: как сложилась бы моя жизнь, не напиши Пелевин свои книги?


Суха (красива) теория. А как на практике?
Шинзен Янг.
Перечитывал бы и предвкушал нового Пелевина, так и не попробовав устриц, - не случись в оцифровке "Естественное избавление от боли. Как облегчить и растворить физическую боль с помощью практики медитации" Шинзена Янга.
Не от хорошей жизни, следует сказать, знакомство.
При этом буквально тут же выходят "Тайные виды на гору Фудзи" Пелевина.
Пазл сложился, не успев осознаться - прежде лишь отмечал то тут то там, особо не вникая, клише "медитация", и, глядь, - уже медитирую. Растворение и исчезновение. Если поработать, то боль действительно ослабевает. И невероятно улучшается способность к сосредоточению. С затиханием "внутренней болтовни", ответы на некоторые вопросы приходят сами.
Не сочтите наглостью, но, возможно, на пару секунд я даже попал в джану).

Не буду пересказывать (это не детектив, но "спойлерить" здесь предельно близко по значению - именно к "пачкать", искажать информацию). Да и книга коротенькая, прочесть глазами можно за полдня.
Добавлю лишь, что в практическом плане еще больше можно почерпнуть из пока что не переведенного, например: "What is Mindfulness?", 2016.

Совсем немного об авторе. Шинзен Янг, будучи буддологом (не буддистом!) стал осваивать практику медитации в качестве обязательного условия аутентичного обучения в японском буддийском монастыре (в ту пору - сугубо полевые исследования) у до жути строгих монахов. В своих трудах по медитации о буддизме (уже став буддистом) он практически не пишет. Никаких тушитов, шуньятов и дакинь, никаких боддхисаттв и прочих реинкарнаций. Другими словами - ничего такого, что было бы завязано на веру. Лишь практика сосредоточения. При этом используемый им концептуальный аппарат в чем-то не хуже матана (он, кстати, читал в университете курс по матану).
На правах цитаты приведу скриншот, с мясом и по частям выдранный сразу с нескольких страниц. Здесь показана все возрастающая детализация объектов "внутренней музыки" - мусорных мыслей, образов, ощущений, которые в разное время решительно останавливали Будда, Кастанеда и Пелевин



Всем внимания и любви



---------------------------------------------------------
[1] К сожалению, не знаю, как на латыни грамотно - "с", "совместно с" - в противопоставление противопоставлению "vs". А так может прозвучать "Шинзен Янг - кум Виктору Пелевину")
[2] Татьяна Толстая. "Кысь".
[3] Как утверждают специалисты, у человека сложное поведение регулируется не инстинктами, а врожденными потребностями. Так что фигура речи, хотя, и не без подвоха.
[4] Он принципиально не отвечал на ряд вопросов (т.н. "безответные вопросы" - что косвенно свидетельствует о намеренном смещении акцента с онтологии как таковой - всех этих дакинь и тушитов - на исключительно практику). Тут можно возразить, что без онтологического фундамента смысл сущего отсутствует в принципе - трудился ты, допустим, 50 лет, строил прекрасное далеко, а для чего, если в прах обратишься и сам и те, для кого все строил? Именно так. Просто речь идет о том, что объединяет - практика здесь и сейчас. А онтологий в мире - по числу духовных учений и у каждого они оригинальны.
[5] Можно и не только адвайту, но по ряду причин избегнем упоминания отеческих религий.
[6] Спорное утверждение. Онтологический выбор - инструмент преодоления страдания, для кого-то не менее действенный, чем практика. Другое дело, что кто-то исключительно способен верить и получать от веры то, что иному доступно лишь из непосредственного наглядного действа. Люди все-таки разные.
[7] Согласно представлениям нейрофизиологии, за подобную "внутреннюю болтовню" ответственна т.н. сеть пассивного режима работы мозга (default mode network, DMN). Как знать, возможно, именно она и есть тот дьявол, что сидит в нас и мешает ощутить благодать.
[8] Виктор Пелевин. "Тайные виды на гору Фудзи".
[9] Тут же вспоминается превосходный пассаж про мюнхгаузенов в пустоте из "Священной книги оборотня" (Пелевин).

https://chto-chitat.livejournal.com/14345363.html