Я разбиваю нас на мелкие осколки, чтобы перенести в другое место - куда, не знаю. А еще не знаю, как тебя называть: белой, азиаткой, сиротой, американкой, матерью?

В "Других барабанах" Лены Элтанг есть фраза, которая однажды поразила меня в самое сердце: Поверишь ли, я винил ее больше, чем свою мать, а уж мать-то я винил практически во всем! Не случайно говорю о писательнице, русская проза которой исполнена поэтики, проникнута любовью к языку, космополитична, изысканно интеллектуальна и проста.

Книга Оушена Вуонга живо напомнила о ней. И еще - тема матери, с которой вы говорите на разных языках и, как масло с водой, потенциально несмешиваемы. Но ты уже пришел/пришла к тому, чтобы не винить ее во всем. И это письмо, которое пишешь ей, потенциально неспособной его прочесть, оно, на самом деле, письмо самому себе (все наши письма адресованы себе). А если попадает в резонанс с мыслями и чувствами других людей - что ж, быть посему.

Поэтичная, глубоко исповедальная, но совершенно лишенная при этом надрывности, история взросления и поисков себя в крайне неблагоприятствующей этому обстановке. Мальчик из семьи неграмотных вьетнамских беженцев, Оушен Вуонг, на сегодняшний день один из самых заметных и титулованных англоязычных поэтов, однако "Лишь краткий миг земной мы все прекрасны" - его прозаический дебют, перенесший в прозу индивидуальные черты поэтики Вуонга - умение виртуозно выделять, сопоставлять и упорядочивать черты действительности, выращивая из сора повседневности пронзительно лиричную прозу.

Он словно бы напрочь отрицает стыд, спокойно говоря о вещах, которые большинство предпочитает прятать в тайниках подсознания. И в определенный момент ты, читатель, понимаешь, что солнечный луч, преломляясь в осколке бутылочного стекла на свалке, сияет так же волшебно, как играя в гранях бриллианта. Потому что первичен свет, а не отражающий его материал. И умение пропустить его сквозь себя так, чтобы краткий миг земного существования оказался прекрасным.