Долой кровавую клику гитлеровских правителей и их пособников! К суровому ответу организаторов чудовищных злодеяний и кровавых преступлений против народов Советского Союза и всех оккупированных стран Европы! Из лозунгов ЦК ВКП(б) к 25-й годовщине Великой Октябрьской Социалистической Революции
Василий Гроссман,
"Красная звезда", СССР (№260 [5324]).
Статья опубликована 4 ноября 1942 года.
Волга ... Темная вода бежит под облачным небом, холодом веет от нее. И едва сгущаются сумерки, из землянок, блиндажей, траншей, из тайных укрытий выходят люди, держащие переправу. Это по ним немцы в последние недели выпустили 8.000 мин и 5.000 снарядов, это на них обрушилось за полторы недели 550 авиационных бомб. Земля на переправе вспахана злым железом.
В сумерках появляется темный высокий силуэт перегруженной баржи. Хозяйским хриплым баском покрикивает буксирный пароходик. Словно по чьему-то слову чудесно оживает все вокруг, жужжат буксующие в песке грузовики, красноармейцы, покряхтывая, несут плоские ящики со снарядами, бутылками с горючей жидкостью, патроны, гранаты, хлеб, сухари, колбасу, пакеты пищевых концентратов. Баржа оседает все ниже и ниже.
А немецкий огонь не прекращается ни на минуту. Но теперь он не прицельный, наблюдатели противника не видят, что происходит на берегу, не видят темной шири реки. Снаряды со свистом перелетают через Волгу, рвутся, освещая на миг красными вспышками деревья, холодный белый песок. Осколки, пронзительно голося, разлетаются вокруг, шуршат меж прибрежной лозы. Но никто не обращает на них внимания. Погрузка идет стремительно, слаженно, великолепная своей будничностью.
Под огнем немецкой артиллерии люди работают, как работали всегда на Волге: тяжело и дружно. Их работа освещена пламенем горящего Сталинграда. Ракеты поднимаются над городом, и в их стеклянно-чистом свете меркнет мутное дымное пламя пожаров. Тысяча триста метров волжской воды отделяют причалы лугового берега от Сталинграда. Не раз слышали бойцы понтонного батальона, как в короткой тишине над Волгой проносился приближенный, кажущийся издали печальным, звук человеческих голосов: — а-а-а... То поднималась в контратаку наша пехота, и это протяжное «ура» пехоты, дерущейся в пылающем Сталинграде, этот вечный огонь, дымное дыхание которого доходило через широкую воду, придавали бойцам переправы силу творить свой суровый подвиг, в котором воедино слились тяжкая будничная работа русского рабочего с доблестью солдата. Все они понимали значение своей работы.
Переправа питает сталинградские дивизии хлебом и снаряжением. Идут к Сталинграду баржи, лодки, тральщики, моторные катера. Работал штурмовой мостик, наведенный с острова на правый берег Волги.
Бойцы понтонного батальона все почти ярославцы. Живут ярославцы наредкость дружно, большим братским землячеством. Заместитель командира батальона по политической части Перминов, сам волгарь, человек с темнокрасным от солнца и речного ветра лицом, находится на переправе с первого дня. Голос у него громкий, привыкший к команде, привыкший перекрикивать грохот рвущихся снарядов, — он даже во время беседы говорит, словно команду отдает.
— Эх, люди у нас в батальоне, я даже не знаю, золото-люди. Гордятся — мы ярославцы. Недавно в газете статья была большая о Ярославле, так эту газету вконец зачитали, собрания устроили — обсуждали. «Про наш Ярославль как пишут!» И вот удивительная вещь — ведь работа на переправе, горькое дело, последние дни авиация тучей над нами висит, поверите ли, за один день насчитали мы тысячу восемьсот заходов, глохнешь от этого воя и рева, а люди так любят свой батальон, так своей работой гордятся, что заикнитесь только, чтоб откомандировать человека, — трагедия будет.
С рассветом понтонный батальон отдыхает. Похрапывают в блиндажах и землянках бойцы под оглушительный рев немецкой авиации, с тупым бешенством карежущей землю.
— Как можно спать при такой бомбежке? — спрашиваю я бойцов.
— Да, вот спим, — говорят понтонеры, — день не поспишь, второй не поспишь, и потом ляжешь, да поустанешь как следует и все равно заснешь.
Люди на этом раскаленном берегу, зарывшись в землю, не изменяют чудесному строю своей простой души. Когда читаешь воспоминания о войне французов, англичан, американцев, все они пишут, что на войне, в бою, они становятся иными, что весь душевный мир их изменяется, что они переоценивают все ценности, что
казавшееся им дорогим и близким вдруг становится ненужным, смешным.
А русский человек, воюющий в пламени горящего, сотрясаемого взрывами Сталинграда, такой же неизменный, ясный, простой, бесконечно скромный, каким знаем мы его в великом мирном труде. Так же бережно хранит он письма, пришедшие из дальних деревень, так же любовно говорит о ребятишках своих и стариках, покуривает, вздохнет, задумается, когда ему не в меру тяжело, кипятит чаек среди развалин дома, окруженного немецкими автоматчиками, и верит в то, что добро есть добро, что
нет ничего сильней и выше в жизни, чем правда.
И здесь на переправе идет во время дневного отдыха обычная, прекрасная своей святой будничностью жизнь. Кухни, зарытые в землю, варят обед, русская печь, хитро и умело построенная в земле, печет пышный, легкий подовый хлеб, и пекари посмеиваются, гордятся своим отличным мастерством. Бойко работает подземная баня, и отчаянно парятся в ней, лупцуют себя вениками бойцы сталинградской переправы, пока вокруг них, совсем рядом, рвутся тяжелые бомбы немецких пикировщиков. При слабом свете, проникающем в блиндаж, пишут бойцы письма, не забывают послать поклон всей близкой и дальней родне, чтоб, не дай бог, не обидеть невниманием деда Ивана Дмитриевича или бабку Марию Семеновну. А о себе пишут в этих письмах сурово и кратко: «Живу хорошо. Пока жив».
Часто бывает, что один человек воплощает в себе все особенные черты большого дела. И вот, по-моему, сержант Власов и есть выразитель суровой и будничной героичности сталинградской переправы. В этом высоком человеке, с темнокоричневым узким горбоносым лицом, с тонкими губами и большими, тяжелыми кистями рук, воплотились многие черты народного характера. Власов — человек долга. В колхозе народ в его бригаде покряхтывал иногда — очень уж суров был этот никогда не улыбавшийся, темнолицый человек с карими, тяжело и ярко глядящими глазами. Дома ребята побаивались отца, бывал он строгонек с ними, и даже старший сын, служащий теперь в гвардии, робел, когда Павел Власов говорил ему: «Алексашка, гляди у меня, я не баловал в жизни, не вильнул ни разу, и ты не балуй!»
Власов был колхозным казначеем, на руках у него хранились большие тысячи. Когда колхоз сплавлял лес по Волге, Власова избрали главным бригадиром на плотах — уж больно хорошо знали его плотовщики. Получив извещение из военкомата, Власов пошел в правление, сдал все деньги до копейки, отчитался в своей бригадирской работе, простился со стариками и сказал, уходя:
— Работал я честно, в колхозе не последним был, а убьют на войне, за мной долгов не останется, во всем отчитался.
Дома он простился с семьей просто и сурово, словно уходил в поле или лес заготовлять, велел детям слушаться мать, писать, как справляются с работой. Взял он в мешок смену белья, стираных портянок и пошел в ночь, высокий, прямой, с плотно сжатыми губами, пошел, ни разу не оглянувшись на родную деревню, — человек могучей души, ни разу не слукавивший перед народом и самим собой, жестоко и неистово требовательный к другим и к себе.
Такие суровые души выковываются тяжким молотом векового труда, и можно было бы их назвать жесткими, не будь они столь бескорыстно преданы правде, труду и долгу. Таких людей, как Власов, немало в нашем народе, и вряд ли думали немцы о них, начиная поход против России, — эту железную породу невозможно ни согнуть, ни сломать. Они, Власовы, выразители не доброты и мягкости народного характера, — они носители суровости, непримиримости,
неистребимой, неистовой силы русской народной души.
Здесь на волжской переправе во всю высоту распрямилась фигура Власова. В долгие осенние ночи, глядя на сумрачные лица бойцов, переправлявшихся через Волгу, на тяжелые танки и пушки, поблескивавшие в свете горящих нефтехранилищ, глядя на сотни раненых в рыжих от пропитавшей их крови, изодранных осколками шинелях, прислушиваясь к мрачному вою германских мин и к далекому протяжному «ура» нашей пехоты, поднимающейся в контратаки, думал Власов одну большую думу.
Вся сила его духа обратилась к одной цели: держать переправу нашего войска. Это святое дело. Оно стало единственной целью, смыслом его жизни. И народ, породивший людей, подобных Власову, должен победить в войне за свободу. Всякий человек, мешавший работе переправы, становился для Власова смертным и вечным врагом, будь он хоть сын ему, хоть брат.
Был такой случай. Немцы разбили пристань на правом берегу. Власову с его отделением приказали на быстроходном моторном катере переправиться через Волгу, исправить причал. День был ясный, светлый, и немец, едва увидев катер, открыл огонь — вода вскипала от частых, жестоких разрывов.
Шофер-моторист Ковальчук изменил курс, причалил к острову и сказал: — Вылезайте, на тот берег не пойду, мне жизнь дороже разных там причалов. — Как только ни просил, ни уговаривал его Власов! — Вылазь, к чертям собачьим, — кричал Ковальчук, — я на переправе работать не буду, лучше в плен попасть, чем здесь работать.
Власов рассказал мне об этом случае тяжелыми, медленными словами...
— Ну, а приговор ему я сам привел в исполнение...
Власов замолчал. В нем, в этом сорокалетнем человеке, отце шестерых детей, человеке великого и тяжкого трудового долга, словно воплотилась гневная сила нашего народа.
Вог сержант Власов стоит на носу тяжелой баржи, медленно плывущей через Волгу. На барже снаряды, гранаты, ящики с горючей жидкостью, на барже четыреста красноармейцев. Эта баржа идет днем, — положение таково, что некогда дожидаться ночи. Власов стоит, прямой, угрюмый, и смотрит на разрывы снарядов, пенящие воду.
Он оглядывает молодых бойцов, стоящих на барже. Он видит: людям страшно. И сержант Власов, человек с черными, начавшими серебриться волосами, говорит молодому бойцу: «Ничего, сынок. Хоть бойсь, не бойсь. Нужно!»
Тяжелый снаряд прошипел над головой и взорвался в десяти метрах от баржи, несколько осколков ударилось о борт.
— Сейчас угодит, подлец, по нас, — сказал Власов и посмотрел на бойцов, легших вдоль борта. Мина пробила палубу недалеко от выезда, проникла в трюм и там взорвалась, расщепила борт на метр ниже воды. Наступил страшный миг. Люди заметались по палубе. И страшней вопля раненых, страшней тяжелого топота сапог, страшней, чем разнесшийся над водой крик: «Тонем, тонем!», — был глухой и мягкий шум воды, ворвавшейся в развороченный борт баржи. Катастрофа произошла посредине Волги. И в эти страшные минуты, когда в полуметровую дыру хлестала вода, когда страх смерти охватил людей, сержант Власов сорвал с себя шинель и страшным усилием, преодолевая напор воды, плотной, словно стремительный свинец, сильной, словно вся Волга напружилась своим огромным, тяжким телом, чтобы прорваться в пробоину, он втиснул свернутую кляпом шинель в эту пробоину, навалился на нее грудью. Несколько мгновений, пока подоспела помощь, длилось это единоборство человека с рекой. Пробоину за-били. Власов уже был наверху, он перевалился всем телом за борт. Сержант Дмитрий Смирнов держал его за ноги, а Власов с лицом, налившимся темной кровью, шпаклевал мелкие пробоины паклей...
Боеприпасы, четыреста бойцов достигли сталинградского берега.
Лицо Власова спокойно и неподвижно, яркие карие глаза его смотрят прямо на меня, впалые щеки и прямой рот придают всему облику его выражение скорбное и суровое.
...Днем переправа не работает. Днем безлюден и берег, пустынна Волга, темная вода бежит под облачным осенним небом. Ушли точно под воду огромные баржи, тральщики, буксирные пароходы, моторные и весельные лодки. Лишь изредка промчится среди бурунов пены, резко меняя курс, быстроходный моторный катер с мощным зисовским мотором. Гудит берег от бомбовых разрывов, летят в воздух тучи земли, дыма, желтая листва осенних деревьев. Зловеще свистят над водой снаряды тяжелых немецких орудий. Но наступает вечер — и снова работает переправа… //
Василий Гроссман. г. СТАЛИНГРАД.
______________________________________________
В.Гроссман: Сталинградская армия ("Красная звезда", СССР)**
К.Симонов: Под Сталинградом. Солдатская слава ("Красная звезда", СССР)
**************************************************************************************************************************************************
Народная армия в тылу врагаНа Спасской башне Кремля пробило полночь. Наступил великий октябрьский праздник. Москва встретила его настороженная, суровая — враг подступал к ее стенам. Только что отзвучали уверенные слова Сталина. Новые силы влились в защитников столицы.
В эти минуты далеко в лесах Белоруссии командир партизанской группы вполголоса произнес:
— Пора!
Он не слышал речи вождя, сюда не долетали звуки кремлевских курантов, но сердце партизана горело той же ненавистью к врагу, как и
сердца бойцов Красной Армии, отстаивавших Москву. Великие традиции Октября так же, как и бойцов, звали партизан к воинскому подвигу.
Затрещал пулемет, грохнули гранаты. Немецкий гарнизон районного центра, расположенного в сотнях километров от линии фронта, обуяла паника. Партизаны уложили на месте 30 солдат и офицеров, остальные разбежались.
Это была первая крупная операция, проведенная под руководством партизана тов. Павла. Разгром немецкого гарнизона он провел умело, обдуманно, без потерь, как опытный воин.
Мне приходилось встречать до войны этого молодого человека. Он был председателем колхоза. Энергичный, дисциплинированный, преданный до конца нашему делу, он был подлинным вожаком масс, пользовался любовью и уважением колхозников. Таким он и остался, вступив на путь вооруженной борьбы с врагом. Недаром почти все его колхозники вместе со своим председателем взялись за оружие. Из рядового партизана тов. Павел вырос в
опытного, волевого командира отряда. Он сумел хорошо вооружить свой новый отряд и совершить ряд дерзких налетов на оккупантов. В конце августа отряд тов. Павла нанес карателям сокрушительный удар. Находясь в засаде, отряд только в одном бою истребил 70 гитлеровцев и целиком захватил в плен роту фашистских наймитов со всем ее вооружением — 4 пулеметами, 2 минометами, обозом с боеприпасами и продовольствием.
Такой путь прошли многие сыны Белоруссии,
поднявшиеся на священную борьбу с фашистскими захватчиками. Когда немецкие полчища вторглись в пределы нашей республики, лучшие сыны и дочери народа ушли в леса. Линия фронта отодвигалась все дальше на восток, и мы, оставшиеся в глубоком тылу врага, чувствовали себя передовым отрядом Красной Армии, продолжающим бой с ненавистными врагами. Большую организаторскую работу в массах провели партийные организации Белоруссии. Коммунисты, комсомольцы, непартийные большевики, движимые патриотическим долгом, начинали великую народную битву с угнетателями. Вначале шли самые смелые, самые самоотверженные, умудренные опытом партизаны гражданской войны. С первых дней пришел в наши ряды старик Герасим, который еще в 1918 году бил в этих же лесах и болотах кайзеровских солдат. Подлинный следопыт, знающий, как свои пять пальцев, все потаенные места, Герасим стал неоценимым разведчиком и проводником для все умножавшихся отрядов. Вместе с ним партизанят его две дочери и жена. Два сына Герасима сражаются с врагом в рядах Красной Армии. Эта семья патриотов — символ белорусского народа, отдающего все свои силы беззаветной борьбе, громящего гитлеровцев и с фронта и с тыла.
За год с лишним укрепились и выросли партизанские отряды, умножилось их число. Беспрерывно прибывают люди, и из одного отряда образуется несколько. На территории одного района, где в прошлом году оперировали две-три малочисленные группы партизан, сейчас действуют 7 сильных отрядов.
Ширится партизанское движение, растут его масштабы и значение операций. Все более чувствительный урон наносят белорусские партизаны врагу, все большую помощь оказывают Красной Армии. Небольшое сравнение деятельности одной партизанской группы в прошлом и теперь ярко характеризует это. Бывший инструктор райкома ВКП (б) тов. Федор начал партизанскую борьбу с двумя товарищами. Первым боевым делом тов. Федора было уничтожение немецкой штабной автомашины. Вдвоем с товарищем Федор убил находившихся в машине гитлеровцев, захватил 2 ручных пулемета, автомат и ценные документы. Теперь отряд, в который выросла группа тов. Федора, имеет на своем счету только за последнее время 13 разгромленных полицейских комендатур и 4 эшелона, пущенных под откос.
Почетное имя помощников Красной Армии белорусские партизаны оправдывают боевыми делами. Они знают, что победа над сильным и многочисленным врагом может быть достигнута только совместными ударами Красной Армии на фронте и партизан в тылу. С каждым днем растет сила партизанских ударов. По неполным данным, только партизанские отряды, действующие на территории группы районов Минской и Полесской областей БССР, уничтожили в боях и во время налетов 6.800 немецких солдат и офицеров, ранили более 2.500. Кроме того, под обломками железнодорожных составов, пущенных под откос партизанами, погибло более 12.000 гитлеровцев. Партизаны этой группы районов пустили под откос 58 немецких эшелонов с вооружением, боеприпасами и живой силой, три бронепоезда, взорвали 15 железнодорожных и 80 шоссейных мостов, уничтожили 133 автомашины, взорвали 33 склада с горючим, боеприпасами, продовольствием и т.д.
Действия партизан на вражеских коммуникациях становятся все более целеустремленными, согласованными с положением на фронте. Когда развернулись наступательные действия немцев на Юге, партизаны ряда районов Белоруссии поставили своей целью парализовать движение на участке железной дороги Лунинец-Гомель, по которой идут немецкие эшелоны на Юг. Это в значительной степени достигнуто. Уже к августу не проходило дня, чтобы на этой дороге не происходило 2-3 взрыва и крушения в день. Немцы вынуждены были сосредоточить большие силы для охраны этой очень важной для них магистрали. Но все напрасно! Взрывы полотна и мостов, крушения не прекращаются и сильно тормозят работу дороги.
Немецкое командование прекрасно отдает себе отчет, какую грозную силу представляют собой партизаны, каким подспорьем для Красной Армии они являются. В своих приказах немецкое командование признается, что, если не принять самых решительных мер против партизан, они могут стать «барьером между фронтом и частями, идущими на фронт». Но никакие меры
не помогают и не помогут оккупантам.
Велики страдания белорусского народа под пятой немецких захватчиков, но еще больше и неистребимей его воля к борьбе, его вера в победу Красной Армии и близкое освобождение. Белорусскую землю на протяжении столетий не раз терзали иноземные завоеватели. Она первая принимала удар, предназначенный ее великой матери — России. И всегда в тяжелую годину белорусский народ смотрел на Восток, ждал помощи от братского русского народа, сам с оружием в руках помогая русским воинам сокрушить и изгнать врага. Так было
во время нашествия Наполеона в 1812 году. Так было во время немецкой оккупации в 1918 году. Так есть и теперь, в дни Великой Отечественной войны с фашистскими поработителями.
Подавляющее большинство населения Белоруссии поняло, что долг каждого советского гражданина в тылу немцев — отдать все силы борьбе с врагом, стать первым помощником Красной Армии, ее воином по ту сторону фронта. Участник партизанской борьбы в Белоруссии в 1812 году Федор Заяц назвал белорусских крестьян, дравшихся с французами в районах Нарвы, Рудни, Лядова и Орши, «неприсяжными солдатами». Этим он приобщал партизан, не принимавших солдатской присяги, к великому братству русского воинства, покрывшего себя всемирной славой победы над Наполеоном. Белорусские партизаны 1942 года, громящие немецких захватчиков, — это тысячи и тысячи «неприсяжных солдат» Красной Армии, своей беззаветной борьбой приближающих нашу победу над разбойничьими ордами Гитлера. //
Командир партизанских отрядов К.
**************************************************************************************************************************************************
Боевой счет одной батареиДЕЙСТВУЮЩАЯ АРМИЯ. 3 ноября. (По телеграфу от наш. корр.). Финны обстреливали один наш поселок у железнодорожной станции. Командир части решил уничтожить огневые точки врага, угрожавшие поселку. Выполнить эту задачу поручили батарее старшего лейтенанта Мамаева. Старший лейтенант расположил огневые позиции в каменном здании. Бойцы втащили орудия на второй и четвертый этажи двух каменных зданий. Вот уже 2 месяца, как из этих орудий ведется огонь прямой наводкой. За это время враг понес такие потери, что вынужден был отодвинуть передний край обороны назад.
Чего только не предпринимали финны, чтобы уничтожить нашу батарею. Тысячи снарядов выпустил враг по домам, в которых расположены орудия. Однажды финны стреляли целым дивизионом тяжелой артиллерии. В другой раз они бомбили с самолетов. Однако батарея наша цела. За все это время имеется только один легко раненый. Белофинны пытались выкатить свое орудие на открытую позицию, чтобы прямой наводкой вести огонь по батарее. Это орудие так и не сделало ни одного выстрела. Оно было уничтожено расчетом сержанта Чибизова.
НАГРАЖДЕНИЕ СНАЙПЕРОВБРЯНСКИЙ ФРОНТ. 8 ноября: (По телеграфу от наш. корр.). Военный Совет фронта наградил орденами и медалями группу снайперов N части. Снайперское движение в части развернулось недавно. Ими за последние два месяца уничтожено свыше 3.000 немцев. Счет истребленных немцев открыл ефрейтор Полковников. Сейчас на его счету 55 убитых немцев. Свой опыт тов. Полковников передал другим бойцам. Его последователь старший сержант Петр Гармаш уничтожил из снайперской винтовки более полусотни гитлеровцев. Оба они награждены орденами Красной Звезды.
Ордена Красного Знамени удостоился помощник заместителя командира роты Николай Мажара. Он вместе с двумя красноармейцами — Латышевым и Травка совершил дерзкий налет на немцев, взорвал дзот и в ходах сообщений уничтожил гранатами 13 фашистов. Отважные бойцы благополучно вернулись в свое подразделение. Мажара, Латышев и Травка награждены орденами Красной Звезды. Орденами Красной Звезды награждены также десять других снайперов, отличившихся в истреблении немцев. Три снайпера награждены медалью «За отвагу».
**************************************************************************************************************************************************
УЗБЕКСКИЕ АРТИСТЫ НА ФРОНТЕОколо двух месяцев назад в действующую армию выехала узбекская фронтовая бригада артистов в составе женского ансамбля песни и пляски под художественным руководством заслуженной артистки Рахимовой, а также группа других работников театрального искусства республики.
Значительную часть времени бригада провела на Северо-Западном фронте, дав более 30 концертов для фронтовиков. Силами
бригады проведено также несколько радиоконцертов на родном языке. Всюду выступления бригады пользовались большим успехом.
Недавно бригада артистов выехала в части Калининского фронта. Здесь она примет участие в художественном обслуживании фронтовиков в дни 25-й годовщины Октябрьской революции.
АГИТАЦИЯ НА НАЦИОНАЛЬНЫХ ЯЗЫКАХДЕЙСТВУЮЩАЯ АРМИЯ, 3 ноября. (По телеграфу). В соединении, где начальником политотдела гвардии старший батальонный комиссар Шевченко, широкий размах приняла агитация на национальных языках. С бойцами нерусской национальности проводятся беседы на родном языке, выпускаются «боевые листки».
Заслуживает внимания опыт заместителя командира роты по политической части Хамедова, который переводит на казахский язык наиболее интересные статьи из газет и прочитывает их бойцам-казахам.
________________________________________________
Учиться у русских ("Известия", СССР)**
Н.Тихонов: Великий рост ("Известия", СССР)**
Е.Кригер: Сталинградские улицы* ("Известия", СССР)
Л.Кудреватых: Утро под Сталинградом ("Известия", СССР)
В.Гроссман: Сталинградская битва ("Красная звезда", СССР)**
Газета "Красная Звезда" №260 (5324), 4 ноября 1942 года
http://0gnev.livejournal.com/407292.html
Смелому бойцу танки не страшны. Советские пехотинцы! Противопоставим натиску фашистов железную стойкость, выдержку и хладнокровие. От нашей храбрости и умения зависит исход боев с врагом.
