Добавлю только, что Надежда Павловна чудесно играет на фортепиано (которое освоила уже после 30 лет) и пишет удивительные духовные стихи, рекомендую их прочесть - в них столько любви и тепла!

---

В конце лета 1941 года, когда мне было семь с половиной лет, мы эвакуировались во Владимирскую область, где приняла нас дальняя родственница тетя Настя. В небольшом домике она жила с четырьмя детьми, да нас четверо: мама и я с двумя сестренками. Спали и на полу, и на печке, и на полатях - и вроде было не тесно. Но зa столом девять человек сидели почти вплотную. Ели из одной миски. Разносолов не было: постный суп, окрошка, картошка в разных видах (в мундире, мятуха, жареная, драчена), огурцы и капуста, изредка - молоко. Мясо - на колхозном обеде, осенью.

У меня с рождения были недоразвиты кисти рук, а на ногах не было стоп, поэтому я носила специальные ботинки, которые делали по заказу на московском ортопедическом заводе.

К лету 1942 года мои ботинки совсем развалились. Надо было срочно ехать в Москву заказывать обувь, А как? Въезд в столицу только по спецпропускам. Мама вспомнила, что па пароходе, курсировавшем между Горьким и Москвой, работает механиком дальний родственник Иван Рябинкин. Она съездила в Муром, узнала, когда прибудет его пароход, и в указанный день мы е ней с самого утра стояли на пристани, ждали встречи с Иваном. Мамина просьба заставила Рябинкина задуматься. Он, видимо, упросил капитана войти в наше положение. Мы поднялись на борт парохода и спрятались в каюте. Никто не должен был знать о нашем присутствии, поэтому разговаривали шепотом, а на остановках прятали свои вещи, и сами лезли в большой настенный ящик, где вкусно пахло хлебом.