-=--=-^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^-=--=- |
ЮРИЙ_КОСАГОВСКИЙ все записи автора
.
стихи для
Клеопатры
рассказ 7
находясь в совершенно полном одиночестве, т.к. просыпаюсь я поздно, когда Танища уходит уже на работу, а мое рабочее место - это дома, я возвращался к мысли о эффекте прозрачности или невидимости под воздействием «одеколона».
Вот кстати хорошее слово само написалось – и одно и другое – прозрачности и невидимости, это же разные вещи.
Я, как всегда, опрокинув флакон, и зачем-то встряхнул его перед тем, я заметил сам себе – ровно столько, сколько высыхает влага под носом, ровно столько, и до наступления эффекта невидимости.
Ха! тот час я и увидел и Семинну, она принимала какого-то посетителя в голубой комнате, и тот час услышал их голоса.
Вот тоже интересная задача – почему «слышанье» наступает вслед за виденьем?
Семинна подала мне знак приблизиться к ней с ее гостями, я тоже поднял руку в знак того, что понял ее, но пока сидел в креслице, мне хотелось поймать ускользающую мысль.
Мысль заключалась вот в чем. Вот моя бледнеющая рука перед глазами, вот она становится прозрачной. Но мы знаем, что просто, благодаря воздействию одеколона, отключается восприятие всех связей в мозгу с образом человека – значит, глаз не воспринимает волны отраженного света от человека, но человеческое тело оставаясь на месте препятствует волнам света, изображающим часть комнаты, например, за рукой, которая стала невидима, но реально существует и реально препятствует всякому проникновению других волн через себя – почему мы их тогда видим?
И вот, как только я сформулировал этот вопрос – я тот час и замети помехи … именно там где была рука, именно там и оказались «шероховатости» на столе и потемнение светлой части стены, загороженной рукой, и, не загороженной рукой. И т.д. это значит, что я и давно подозревал, что любой вопрос имеет положительный ответ.
Т.е. как только я стал подозревать что рука есть, и она загораживает предметы – как в этом месте стена и стала чуть неуловимо темнее.
Теперь я, потирая довольный руки, подошел к Семинне, она представила меня гостям.
Это оказались гости из Египта и я невольно вспомнил. О своей встрече в прошлом с Клеопатрой. Я улыбнулся, и Семинна, перехватив мой взгляд, тоже улыбнулась. Я давно заметил, что она по-дружески подхватывает мысль на лету, еще даже и не произнесенную.
Ни слова не говоря, я зашел в костюмерную комнатку, и одел белый и простой халат. До завтрака оставалось время. Я шагнул к стене и, как меня учили сифанофоры, закрыв глаза представил Пустоту и Ничто, чтобы скользнуть в ее время и в ее страну…
*
Чиновник Начальника стражи смотрел на меня ничего не говорящими глазами, а я говорил:
-Вот в этом ларце как Вы видите браслет и перстень из удивительного мельхиора, эти из благородного железа, а это латунь, это медь и вот это золото с серебром, страна которую я представляю будет счастлива знать, что украшения примет в дар Великая и Несравненная царица Верхнего и Нижнего Нила и всего Великого Египтянского Царства…
-Редкая работа, - обронил наконец и чиновник начальника стражи, - но лицо его ничего не говорило. А глаза были отсутствующие, как я уже говорил.
Наконец он качнулся, и это было чудо, такое же как расступившееся море, и сказал, выйдя из-за низенького столика:
-Ждите решения Начальника стражи, - и удалился.
В окне светился край пирамиды, который точно посередине перебивал листок пальмы, отклонившейся по непонятной причине от других своих собратьев, гордо взмывающих в небо, под которым царствовала себе Клеопатра, и дышала, и ходила… и чего она только ни делала - я думал о ней с волнением, надеясь услышать ее голос, увидеть взгляд, и может быть, и мне еще будет позволено что-то говорить…
Начальник стражи принимал меня среди подушек возлегая, и небрежно облакачивая руку с перстнем гигантских размеров, за счет огромного камня зеленого малахита, как я подумал, дожидаясь пока он первый заговорит со мной.
Он вынимал из шкатулки с драгоценностями все, что там лежащее по очереди, и подносил к глазам, и я видел по его взгляду, что любопытство было не холодным, а любезным, уголки глаз добродушно улыбались, если так можно вообще говорить про глаза.
-В третий день Вас допустят до Великой Царицы, в третий час, Вас введут в зал по «Ковру северного хлопка», можете передвигаться на коленях, но не поднимая головы, дальше «Ковра северного хлопка» двигаться нельзя, если не хотите чтобы Вас унесли оттуда стражники как мешок… А теперь можете отправляться обратно в Караван-Сарай… ларец Вам передадут в третий день, когда поведут к Великой Царице.
Эх... я отвлекся и не запомнил египеское слово, что он употребил вместо "Караван-Сарай", и теперь это портит весь мой рассказ.
*
слава богу, ихний этот "Караван-Сарай" находился напротив царской стражи через площадь.
Слава богу, дни коротки из-за жары и быстрой темноты, я не долго перед сном при свече любовался игрой пауков в керамической чаше, изнутри политой зеленоватой глазурью, с покатыми боками, и засыпал, не делая никаких записей кроме как в мозгу, который был, жарким как солнце, и пятна последних событий были на столько поверхностными, что не было желания и записывать.
*
меня вели узким проходом с высоченными потолками, которых я не видел в темноте, а может которых и не было, может быть, это была щель, уходящая сразу в межзвездное пространство. Затем остановились перед высоченной дверью, стражники, что привели меня остановились, а те что стояли у дверей, повернулись, открыли ее, и повели меня внутрь
Становилось резко светло, мне показали знаком начало ковра, пригибая ладонь, показали склониться на колени. Стражника сапоги остановились, и я остановился перебирать ногами и руками по ковру, несколько секунд он постоял и отступил чуть в сторону.
Слышно было как журчал ручей в помещении и щебетала какая-то птица, на этом сказочном фоне в воздух всплеснулись слова с извивающейся женской интонацией, так ветер колеблет травинку, вот и женственность как-то колебала интонации голоса:
-Я приветствую чужеземца, приносящему приветы иных земель и царств, ларец твой забавен… какой же голос у тебя какие слова ты приготовил произнести … - послушаем? Разрешаю тебе смотреть на меня чужеземец, какое имя у тебя?
-О великая царица Верхнего и нижнего Нила, я из северного царства, - с каждым словом я постепенно поднимал голову и увидел пространства зала с бассейном, с коврами, деревце, где вероятно щебетала птица, окна без всяких далей – одни небеса, и ее трон, завешенный какими-то прозрачными тканями, - Ваша слава распространяется среди царств и народов солнечными лучами, и тепло этого сияния позвало в дорогу в дальние края за пределы моего отечества…
-Оставим все эти витиеватые разговоры… чем ты лично занимаешься, и что это за странные украшения ты преподнес мне…
-Я не оставляю следов в мире предметов, я переставляю слова… ой простите, проще говоря сочиняю стихи…
Мне конечно очень хотелось рассказать что украшения я сделал сам, но что-то удерживало…
Разглядывая меня так, словно я был, книгой на столе она сказала:
-Принесите нам чай…
Царица повернулась в профиль, свет белой линией очертил его, на каждом изгибе таилось сплетение ее характера и, отточенные историей, лица египтянок живших в глубине истории… она точно умела читать мысли собеседника, она спросила то, о чем я не собирался говорить:
-Рисунки на браслете и перстне красивы, как письмена и в тоже время ничто не нарисовано ясно – почему это?
-Их делал не обычный ювелир, а художник рисующий людей и животных, а так же предметы быта…
-Сочини какое-нибудь стихотворение, мне интересно что ты делаешь со словами…
-А тема? Может быть, Вы хотите дать тему, для стихотворения, что будет?
-Пусть будет то, что должно случиться… - сказала она и рассмеялась, видимо каким-то своим мыслям…
-Хорошо… - сказал я и достал бумагу. О чем писать? … я думал и разглаживал листок. Странно листок на нее не произвел никакого впечатления, неужели китайцы уже добрались сюда со своей диковинкой....
В голову ничего не приходило. Воспевать ее красоту не имело смысла, наверно ее придворные поэты уже утомили. А ничего не сказать о ней можно и гнев вызвать… в таких случаях можно начать и с любого слова… а дальше будь, что будет – все само приложится … и я написал «небеса»… ну видимо от того что в окне не было видно горизонта – сплошное небо, и даже без облачка.
Когда я поставил точку или многоточие – этого я уже и сам не помнил, т.к. закончился поток странных слов, вставших цепочкой, она сказала:
-Послушаем, что написала рука поэта…
Я посмотрел по сторонам, и в паузе склонился над листком, пробежав его сначала про себя, а потом начал читать вслух, с паузами как можно длиннее, в которые пытался понять сам, что же я написал:
небеса… пространства времен…
тень цветка … и поступь босая
мысли легкой как взгляд
- что нам в следующий миг принесут?
что возьмем мы с собой
и нести не утомляя шагов?
красоту ожиданья?…
красоту украшающей память
неясной зарницей?…
-О… при такой скорости письма – красиво сложились слова.
Я молчал. Это лучше всего, чтобы не сказать глупость, а стихотворение из меня вытащило какие-то силы… и требовалось время для восстановления.
Поэтому я то отхлебнул глоток чая, то еще чего-то из другой посудины – сок вероятно папайи, потом съел виноградину, и отломил кусочек какой-то белой сладости с орехами…
Я посмотрел на лицо Клеопатры, незаметно пытаясь понять, что же так поражало людей, что в истории тысячелетий она вошла как необычайно страстная женщина. И опять, как бы читая мои мысли, она сказала, посмотрев на кого-то невидимого за ширмой вероятно:
-Позовите Фа-Инин, пусть станцует для гостя…
Черная подводка ее глаз, когда она смотрела в сторону, напомнила мне тени не то от пирамиды, не то по краю берега когда плывешь в лодке…
Ну, ничего себе! Танец меня поразил, тело двигалось под музыку (музыканты тоже видимо дальше ширмы не прошли), но каждое движение было таким легким, и не назойливым, ничего отталкивающего, как танцуют ужасно в моей эпохе… это какие-то незаметные подмаргивания глаз, они вот так же очаровывают нас в жизни – нежели чем открытые жесты - а далее, непонятно как я мысленно уже воспринимал танцующее тело, как разговор с возлюбленной (мне вспомнилась моя жена, спящая как ребенок с просветленным лицом) – как она перешагнула порог отчужденности неясно!?!? да так вот хитрой тактикой, постепенности и вкрадчивости, и полу движений, и полунамеков…
Наверно мои глаза оживились и заблестели.
Клеопатра засмеялась довольная и спросила:
-Мечтаете о ласках с Фа-Инин?
-Нет… просто она изумительно танцует, великое искусство в ее движениях, и грациозность и эротика там легко переплетаются … и очаровывают конечно… но нельзя мечтать о чужих губах и поцелуях … не зная ни детства этого человека, не слыша его голос и мысли. Нет, я от этого совершенно далек…
Клеопатра засмеялась, и пошла к окну, я тоже было приподнялся полюбопытствовать, что там еще в окне кроме небес… но ко мне подошел стражник и сказал:
-Аудиенция закончена, Клеопатра благодарит Вас за дары и беседы, - и показал рукой в противоположную сторону. Я двинулся за ним. Со спины Клеопатра не производила никакого впечатления: волосы и длинные линии спадающего платья совсем ни о чем не говорили, почти как и стены коридора, которым мы снова возвращались, черный потолок неизвестности манил меня тут же переместиться во времени и в пространстве… Но я мужественно вернулся домой, выпил пару стаканов вина из сушенного тыквяного сосуда, положил под мышку свои вещи и, взглянув на качающуюся занавеску от ветра, закрыл глаза и перешагнул в иные времена…
…
Перечитывая, с глубоким вздохом, думаю – да вот бросил взгляд на прошлое, а прошлое бросило взгляд на меня, чего еще ждать от этих путешествий во времени?
.
ЮРИЙ_КОСАГОВСКИЙ обратиться по имени
Четверг, 23 Ноября 2006 г. 04:52 (ссылка)
| Комментировать | « Пред. запись — К дневнику — След. запись » | Страницы: [1] [Новые] |
