Странник_Су все записи автора От Редактора. Ряд секторов давно знаком с боксёрским (если так можно выразиться) комментатором, аналитиком и журналистом Александром Гедальевичем Беленьким.
Кабачки и Цуккини знают и юмориста А.Беленького и его любовь к курице .
Сегодня я с удовольствием представляю А.Беленького-литератора. А пройдя по ссыли в конце поста вы сможете заценить ещё и Беленького-экскурсовода.

Автор - belenkiy

Ворота были закрыты, и закрыли их явно давно и навсегда. Я даже представить себе не мог, как теперь буду ехать задом наперед по той дороге, по которой доехал до них. Ничего даже близкого к этому подвигу во всей своей автомобильной карьере я еще не совершал. Если не сорвусь с обрыва, то, в лучшем случае, застряну где-нибудь, как муха в паутине. Я посмотрел на Ларку, и она ответила мне очень женским взглядом, в котором читалась твердая вера в мою мужскую способность совершать подвиги вообще и сейчас в частности.

Я оглянулся – так солдат перед атакой рассеяно осматривает будущее поля боя, понимая, что здесь-то его земная жизнь и может закончиться. Передо мной простиралась безумно красивая обрамленная холмами долина. Воздух, пропитанный запахом трав и цветов, вливался в легкие, как живая вода. Выжженная солнцем светло-коричневая земля не была безжизненной. Один склон полностью покрывали оливковые деревья, на другом простирались возделанные и невозделанные поля. Под всем этим великолепием раскинулось Тразименское озеро, чей вид оживлял заросший лесом остров, смотревшийся отсюда как анклав райских кущ. И вот в таких местах ломать себе шею?

Покуда хватало глаз, не было видно ни одного человека. Метрах в ста пасся гривастый и флегматичный конь-мизантроп, равнодушный к красоте мира вокруг себя и так ни разу и не поднявший своей буйной головы. В этой жизни его интересовала только трава, и та не очень. Где-то очень далеко лениво лаяла собака, а на огороженном участке, отходившем влево от дороги резко вниз, стоял одинокий петух, смотревший на нас с невыразимым удивлением и некоторым презрением.

Мы стояли под открытым солнцем, при том, что даже в тени было градусов сорок, и я чувствовал, как по мне текут горячие ручьи. Они-то и привели меня, в конце концов, в чувство. Передо мной ведь стояла задача, решать которую, кроме меня, было некому.

* * *

Всего за час до того, как оказаться перед этими закрытыми воротами, мы уехали из Перуджи. Путь наш лежал в деревню Сан Савино на Тразименском озере, где мы сняли апартаменты по цене комнатки в затрапезном подмосковном доме отдыха и по пути куда сейчас рисковали сложить свои головы.

В автопрокате, где бойкая и смешливая девушка выдала нам крошечный Volkswagen UP!, навигатора не нашлось, что меня слегка напрягло, так как для того, чтобы заблудиться, мне никогда не нужно было трех сосен. Хватало и двух, а в некоторых случаях и одной, но я вытащил нужную карту из i-pad’а, и мы за полчаса безо всяких приключений доехали до поворота на Сан Савино.

Однако наш коварный спаситель i-pad показал, что это еще не тот поворот, а нужный нам будет буквально метров через сто. Видит Бог, я колебался, не зная, кому больше верить, указателю или i-pad’у, но, поразмыслив, решил, что i-pad знает лучше указателя, куда мне ехать.
Мне доводилось слышать, что плата за веру в прогресс бывает ужасной, но никак не думал, что сам окажусь среди плательщиков.

Поворот действительно нашелся именно там, где указал i-pad, но выглядел он как-то странно. Немощеную дорогу почти полностью преграждал здоровенный грузовик, без малейших признаков шофера в нем. Я не без труда просочился между останками забора и грузовиком и поехал вверх по очень крутому склону. UP! застонал, как человек, не привыкший к физическим упражнениям, которого заставили ворочать валуны. Проблема усугублялась тем, что за полтора года, которые я отъездил на новой машине с автоматом, я совершенно отвык от ручной коробки передач. От былого умения играть сцеплением не осталось и следа, и UP!, трагически хрюкнув, то и дело глох.

Тем не менее, цель казалась близкой, но добравшись до нее, мы увидели, что там просто расположена небольшая площадка безо всяких признаков ворот, а дальше вверх под еще более крутым углом шла уже не дорога. Я даже не знаю, как это назвать. Тропинка – какое-то слишком уютное слово, а это была просто раздолбанная, усеянная булыжниками колея, подходящая для небольшой телеги, но слишком узкая даже для UP!’а. Зато подлец i-pad указывал, что мы движемся в совершенно верном направлении, и цель очень близка. И действительно: наш кремнистый путь завершался воротами, до которых оставалось только добраться.

UP! ехал так, как марафонец бежит свой последний сорок второй километр. Метров за десять я увидел, что с воротами что-то не так, но ни я, ни UP!, ни даже Ларка, вне всяких сомнений, самая разумная из нас троих, не говоря уже об i-pad’е, не хотели в это верить. Однако через несколько секунд и метров поверить пришлось. В этот момент я проклял цивилизацию в лице ее представителя i-pad’а, так тонко и блистательно сыгравшего роль Ивана Сусанина.

* * *

Справа по борту у меня был выстроенный как крепостная стена, защищающая спрятавшиеся за ней огороды, метровый бордюр из все той же светло-коричневой прокаленной солнцем земли. Из нее тут и там торчали острые камни, а слева была проволочная ограда и крутой склон. Стало ясно, что, если меня начнет заносить в эту сторону, ограда не спасет, и мне предстоит проехаться по посевам, причем, скорее всего, кубарем. Однако я все-таки поехал.

Ларка руководила моим заднепроходным заездом снаружи. На ней было очень красивое белое платье и соломенная шляпа, и посреди выжженной земли она смотрелась, как цветок прерии. Я заметил, что ее совершенно не беспокоит, что она рискует порвать свое платье о колючки. Значит, дело действительно плохо. Указания ее были абсолютно безупречны, но машину все равно заносило влево, а выровнять ее было крайне сложно, так как теперь UP! наотрез отказывался ехать вверх. Он сразу же глох и при каждой следующей попытке еще чуть-чуть скатывался вниз и влево к обрыву. Петух не кукарекая, не мигая и не отрываясь, смотрел на мои мучения. Ни я, ни Ларка не верили в благополучный исход.

Ларка сказала, что надо вытащить чемодан и выразила готовность самой отнести его вниз. Он весил едва ли не больше нее. Я вынул его сам и отнес на площадку, а потом сел обратно в машину. И тут левая нога, которой перестала мешать отключившаяся голова, все-таки вспомнила, как надо играть сцеплением. Машина рванула вперед, я ее выровнял, и, как мне показалось, даже с некоторой лихостью постепенно вырулил на площадку, в одну из пауз засунув обратно чемодан в то, что у UP!’а было вместо багажника.

На площадке как раз хватало места, чтобы в три приема развернуться, после чего я съехал вниз, ощущая себя Шумахером. Петух на нас уже не смотрел. Видимо, он понял, что катастрофы не будет, и потерял к нам всякий интерес.

Через две минуты, повернув туда, куда направлял нас указатель, мы мигом добрались до цели нашего путешествия.

* * *

Это оказалась деревня, вся застроенная очень итальянскими, то есть добротными, но при этом не лишенными изящества каменными домами, с прекрасной дорогой и всеми признаками цивилизации. При этом там еще стоял небольшой полуразрушенный замок. В самом деле, какая может быть деревня без замка? Если там нет чего-то подобного, замка, какой-то безумной церкви, на самый худой конец, очень живописного дома, то это не деревня, а какое-то совсем не уважающее себя захолустье.

Мы обошли свои временные владения, в которые с легкостью влезло бы еще человек пять. С огромного балкона открывался невероятный вид на спускавшиеся со всех сторон к озеру холмы. Часть из них мы видели, перед тем, как скатиться задом наперед по той колее, сначала забытой Богом, а потом и людьми, но тогда мы были не в силах оценить красоты этих мест в полной мере. А теперь мы снова увидели их. Выжженной земли было примерно пополам с возделанной. На одном склоне, как какие-то симпатичные деревянные монстры, выстроились оливковые деревья. Тут и там горели заросли цветов. Пейзаж перечеркивали идущие вниз и вверх дороги. И даже озеро было не просто большой емкостью воды. Его украшал остров, к которому как раз направлялся озерный травмайчик.

Этот последний вид мгновенно лишил меня только что так тяжело обретенного покоя. С детства стоило мне увидеть хоть какую-то лужу диаметром больше десяти метров и глубиной хотя бы по колено, как у меня все зудело от желания в нее залезть, а тут я увидел далеко не лужу. Но даже сейчас эти безумные холмы снова перетянули внимание на себя. Сама собой, как лодка из морского грота, из памяти выплыла пушкинская строка «На хОлмах Грузии лежит ночная мгла…»

В ту же самую секунду Ларка сказала:

- «На хОлмах Умбрии лежит ночная мгла…» Ну, пока не лежит, но скоро ляжет.

Остальное - там.