Максим_Мищенко все записи автора

Желаешь расправиться скальпелем критики с неугодным автором – прочитай его. Остальное сделает писательское тщеславие. «Здесь – абсурд, там – белиберда, тут – неплохой фрагмент, но его можно еще переделать, сотворив в конец отменную радикальщину, а вот – ого, неплохой абзац, запрячем родимого в глубины долговременных надежд…». А техническая подготовленность ответит за мощь гиперкритической кувалды. И так – с каждым поглощенным текстом. Сгрызаем, перевариваем, но затем внезапно изрыгаем как нечто инородное, скверно изготовленное. Но живительные частицы остаются. Правда, их пропорции относительно целостного знакового веса столь невелики, что забывается сам присутствия состоявшихся (переработанных) заимствований. Никто ни хочет избавиться от представленного забвения; зачем рядиться в компрометирующие лохмотья фиктивной «оригинальности». Наращиваем собственный знаковый потенциал, перебирая массу текстов, становящихся на выходе объектами жгучей ненависти, на подобие близкородственной. Сколько бы ни говорили о травмирующем характере семейного института и его мифологизированных комплексах фрейдисты, детерминанты двух «Э» весьма удачно расчленяют «дух» писательства. Да, античные артефакты оптимальным образом отразили то, как молодость расправляется со старостью на цикличном «ходу» в дивном мире писательских амбиций. Эти странные корреляции меж поколениями текстовиков. Вращения любви-ненависти, убийства-инцеста в тысячелетнем писательском браке. Отрекаясь от отеческих инициалов, сменяя половую принадлежность, облекая себя пестротой культурного травести, - все ради полного отвержения ненавистной наследственности. Но зачем, разве столь скудными приемами возможно стереть знаковый генотип. Наследие сотен отцов и матерей, коих готовы проклясть и низвергнуть в небытие тщеславные отпрыски за краюшку своеобразия и самобытности.
 

Заимствования приобретают поистине глобальное значение. Подлинно тревожит вопрос: куда деваться молодому писателю, вдохновленному успехами и славой предыдущей традиции «сильной литературы»? Оставаться в склизком невежестве, поступиться литературной совестью, заигрывая с культурной амнезией, в конце концов, на постаменте истории установить кумира «забвения». Вся классическая, «не-», «постне-» художественность исчерпана, но загвоздка не финалистских трактовках истории, а в простейшей визуализации культуры - «леденцы закончились». Кризисы творчества, отсутствие писательского дара, болезненность вдохновения – классические препятствия на пути созидания знаковых объектов миновали нас, спасовав перед глухой железобетонной стеной «до небес» - все языковые комбинации использованы. И чем больше копаешься в словесных инкарнациях, стена окружает нас, сдавливая и оставляя меньше места для отступлений и маневров. Странно, если недавно максимальная осведомленность способствовала построению эффектного разнородного произведения, придавала автору потрясающую текстуальную уверенность, то сейчас подобные знания лишь способствует «творческому кризису». Компетенция забрасывает дилеммами, проблематизирующими само событие появления нового текста. «Заимствовать»… почаще будет греметь столь непристойный в новаторских смыслах инфинитив. Здешние треволнения по поводу копирайта исключительно условного характера; чем больше давят на собственное авторство, тем более демонстрируют свою вторичность, - непререкаемая закономерность сегодняшнего времени.
 

PlayStation. Если Розанов в свое время, пытаясь бороться с патетикой и вычурностью «шаблонно-великой» литературы, погружался в «метафизику деталей», «философию бытовых мелочей», то сейчас, думаю, на потребительскую комфортность (конформность) текстов стоит ответствовать лавиной абсурдистского антистиля. Естественно, что и здесь движения отточены авангардистской заумью и сюрреалистически барочной темнотой. Надо торпедировать загаженным смешением сциентизма, публицистичности, крайнего обывательства – модными лексемами нашего информационно-хаотичного времени. Текст нужно «нудить», вымучивать, пытая его словоформы. Иначе, если он понесется с быстротой бытовых речений, в этой скоротечности он же перескочит на обжитый очевидностями уровень. Сегмент обыденности способен быть тождественным только сектору продаж. И не более…